"В потомках ваше имя оживет..."
методическая разработка по краеведению (8, 9, 10, 11 класс) по теме

В ПОТОМКАХ ВАШЕ ИМЯ ОЖИВЕТ…

(сценарий краеведческой литературно-музыкальной гостиной к 190-летию восстания декабристов)

Романс Г. Свиридова

Учитель:

Приходит день, и человек начинает писать историю своей жизни. Перед его мысленным взором встают эпизоды, случаи, сцены, возникают выхваченные из истока времени фразы, портреты людей, пейзажи, давно отзвучавшие песни. Каждое из этих воспоминаний – путеводная ниточка: потяни – и начнет разматываться волшебный клубок памяти. Благородная натура в первую очередь подскажет эпизоды, где проявились истинное достоинство окружающих людей, мстительному характеру все доброе заслонят мелочи и обиды. И «Записки» и «Мемуары» будут разными, точно два соприкасающихся, но несовместимых мира.

Для чего же люди пишут историю своей жизни?

Одни – для того, чтобы доказать, что жизнь прожита не зря. Другие – чтобы оправдать недостойное поведение в глазах потомков. Третьи – чувствуя ответственность перед будущим, ибо выпало им в жизни принимать участие в таких событиях, знать таких людей, что история страны была бы неполной, если бы они не постарались запечатлеть каждый штрих, большое и малое.

Первый ведущий:

Сегодня собрались здесь разные люди.  Здесь присутствуют историки – знатоки истории декабристов в Сибири, и, в частности, в Иркутской губернии; биографы, которые от имени декабристов и их жен, расскажут об их жизни в Сибири; поэты, писавшие о декабристах и декабристам, о человеческом подвиге их жен; а также гости, которые интересуются историей декабризма.

Второй ведущий:

Все вместе мы сегодня окунемся в историческое прошлое, перенесемся на 190 лет назад, вспомним, как это было…

Первый ведущий:

14 декабря 1825 года. Восставшие полки на Сенатской площади. В морозной мгле – сверканье штыков, выкрики команд, выстрел Каховского. И Николай Романов – новоиспеченный император России, белый, как невский лед.

Второй ведущий:

До конца дней своих не простит он декабристам того ужаса, что пережил он в первый день своего правления.

Романс «Наедине с тобою, брат…»

Первый историк:

После подавления восстания декабристов свыше 100 человек были приговорены к разным срокам тюремного заключения, каторжным работам и ссылке в отдаленные места Сибири и Кавказа. В конце августа 1826 г. первая группа изгнанников прибыла в Иркутск. Это были Сергей Волконский, Сергей Трубецкой, А. Муравьев, В. Давыдов, Е. Оболенский, А. Якубович, братья П. и А. Борисовы. Иркутяне, заранее осведомленные о прибытии ссыльных революционеров, собрались для встречи на берегу Ангары у Московских ворот (в начале нынешней улицы Декабрьских Событий). В то время здесь находился перевоз через Ангару.

В толпе встречающих были лица, лично знавшие некоторых декабристов. Иркутяне старались пробраться ближе к повозкам, произносили слова ободрения, передавали деньги, хлеб и даже книги.

Не получив официальных указаний от правительства, иркутский губернатор первоначально разместил прибывших на ближайших к городу заводах: Усольском солеваренном, Александровском винокуренном и др.

В октябре 1826 г. в Иркутск поступило специальное распоряжение о размещении декабристов. Все арестованные были ночью, тайно от народа, свезены в Иркутск и немедленно отправлены в Забайкалье на Нерчинские рудники.

Второй историк:

В Нерчинских рудниках еще со времен Петра I добывали свинцовую руду, содержащую серебро. Здесь декабристы и должны были по распоряжению царя отбывать каторгу. В кандалах при помощи кирки, лопаты и лома, глубоко под землей, в тесных и душных шахтах арестантам предстояло добывать руду. Подземные ходы были так низки, что заключенные должны были идти, полусогнувшись, версты полторы до места работы. Днем работали в шахтах, а ночью отдыхали в маленьких тесных каморках, похожих скорее на чуланы. Грубое обращение начальства с каторжниками делало пребывание на рудниках невыносимым. Уже через год многие декабристы оказались больными: у Трубецкого началось кровохарканье, Волконский жаловался на легкие, у Давыдова открылись старые раны, у Оболенского началась цинга, А. Борисов и А. Муравьев признаны были врачами душевнобольными.

Но, несмотря на тяжкие и невыносимые условия каторги. дух декабристов не был сломлен. Среди них созрел план побега с каторги. Однако заговор был раскрыт, и осенью 1828 г. декабристов из Нерчинских рудников перевели в читинскую тюрьму.

Третий историк:

Каторжные работы в Чите были легче, чем на Нерчинских рудниках. Здесь они копали траншеи под фундамент для нового острога, благоустраивали новую дорогу, заваливали землей глубокий овраг, промытый дождями. Основными орудиями были заступ, лопата, кирка и топор. Землю и песок перевозили тачками и носилками.

Всего в Чите было поселено около ста декабристов. В свободное от работы время им разрешалось читать газеты, журналы и книги. Нередко среди них разгорались страстные споры о пережитом и о тех событиях, с которыми они знакомились из газет и журналов.

Здесь, в Чите, декабристы получили послание А.С. Пушкина «Во  глубине сибирских руд…»

А.С. Пушкин:

Несмотря на свирепый последекабрьский террор, я сохранил верность идеалам политической свободы. Я никогда не переставал ощущать идейную связь с декабристами. Тем не менее, когда я в 1827 г. написал свое «Послание узникам» и передал его А.Г. Муравьевой, отъезжающей в Сибирь к мужу, я не представлял, что мое стихотворение явится своего рода перекличкой между декабристами и лучшими людьми России. Оно распространилось в России в большом количестве экземпляров, причем имело различные названия, например такие: «К страдальцам 1826 г.», «В Сибирь, сосланным после 14 декабря», «Послание друзьям», «Послание в Петровский завод» и др.

Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье,

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,

Надежда в мрачном подземелье

Разбудит бодрость и веселье,

Придет желанная пора.

Любовь и дружество до вас

Дойдут сквозь мрачные затворы,

Как в ваши каторжные норы

Доходит мой свободный глас.

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут - и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

Четвертый историк:

Как только декабристы получили послание Пушкина, тут же от имени каторжников был написан ответ. Текст ответного письма составил декабрист Александр Иванович Одоевский.

А.И. Одоевский:

Струн вещих пламенные звуки

До слуха нашего дошли,

К мечам рванулись наши руки,

Но лишь оковы обрели.

Но будь спокоен, бард, - цепями,

Своей судьбой гордимся мы,

И за затворами тюрьмы

Обет святой пребудет с нами.

Наш скорбный труд не пропадет;

Из искры возгорится пламя,

И просвещенный наш народ

Сберется под святое знамя.

Четвертый историк:

В Чите декабристы пробыли до 1830 г. К концу этого срока с них были сняты кандалы.

Боясь организованных выступлений и бегства опасных преступников, правительство решило перевести декабристов в специально построенную для них тюрьму на Петровском заводе в Забайкалье. Местность здесь была пустынной. Не было и вблизи рек, по которым бы могли бежать за границу каторжники. По приказу царя тюрьму  построили совершенно без окон. Только позднее, по настоянию родных и жен декабристов, в тюремных казематах проделали маленькие отверстия-оконца.

А несколько позднее в этих же камерах разрешили жить приехавшим сюда женам декабристов.

Пятый историк:

Одним из участников тайного общества декабристов был Владимир Федосеевич Раевский. Почти шесть лет просидел он в Петропавловской крепости, а затем был выслан на поселение в село Олонское Иркутской губернии. Ближайший друг А.С. Пушкина, Раевский участвовал в Отечественной войне 1812 г. и был награжден двумя высшими орденами и золотой шпагой. В Олонках он прожил до 1872 года.

В период с 1832 г. по 1836 г. из петровских казематов на поселение в разные места Сибири стали направлять и других декабристов. В Иркутской губернии проживало до 40 декабристов. В Малой Разводной  жили братья А. и П. Борисовы, А.П. Юшневский, А.З. Муравьев, в Урике – С.Г. Волконский, М.С. Лунин, Б.Ф. Вольф, Н.М. Муравьев, Н.А. Панов, в Братске – П.А. Муханов, в Оеке – С.П. Трубецкой, в Смоленщине – В.А. Бесчастный, в Тельме – А.И. Одоевский, в Хомутове – Ф.Ф. Вадковский.

Многие декабристы позднее получили разрешение проживать в Иркутске: С.П. Трубецкой, С.Г. Волконский, П.Ф. Выгодовский, Веденяпин, Г.С. Батеньков и др.

Первый ведущий:

Декабристы оставили после себя заметный след. Они являлись зачинателями многих полезных дел в хозяйстве, просвещении и культурной жизни края. Они всячески старались облегчить жизнь крестьянина, сделать его тяжелый труд более производительным. О себе и своей жизни в Сибири они расскажут сами.

Второй ведущий:

Сергей Григорьевич Волконский. Князь, военный деятель, генерал-майор, член Южного общества. Годы жизни: 1788 – 1865, прожил 77 лет.

С.Г. Волконский:

Я учился в пансионе аббата Николя в Париже. Став военным, я отличился в войнах с Францией и Османской империей. Я участвовал почти во всех главных битвах Отечественной войны 1812 г.  и в заграничных походах, воевал в партизанских отрядах. Я командовал 1-ой бригадой 19-ой пехотной дивизии, состоял в масонской организации, участвовал в съездах, поддерживал связи между «Северным» и «Южным»  обществами. Я был сторонником программы, изложенной Павлом Пестелем в «Русской правде».

После восстания Черниговского полка в декабре 1825 г., в котором я принял участие, меня заключили в Петропавловскую крепость и осудили на смертную казнь. Позднее казнь заменили каторжными работами на 10 лет. Я отбывал каторгу на Благодатском руднике.

О своей жизни на поселении в Урике и Иркутске я хочу рассказать поподробнее. Летом я обычно пропадал по целым дням на работе в поле, а зимой моим любимым времяпровождением было посещение базара, где я встречал много приятелей среди подгородних крестьян и любил потолковать с ними о их нужде и ходе хозяйства. Ведя живой разговор с крестьянами, я не брезговал позавтракать с ними здесь же краюхой серой пшеничной булки.

Когда моя семья переехала в город, она заняла большой двухэтажный дом, в котором впоследствии всегда поселялись губернаторы. Но я все-таки тяготел к деревне, барская роскошь городской жизни не гармонировала с моими вкусами и наклонностями. Я не останавливался в самом доме, а отвел себе комнату во дворе, где находились всякие принадлежности сельского хозяйства.

После смерти Николая I я переехал в Москву. Позднее я совершил путешествие по Европе. До конца своей жизни я остался верен своим взглядам и критически относился к властям.

Первый ведущий:

Сергей Петрович Трубецкой. Годы жизни: 1790 – 1860, прожил 70 лет, князь, последние годы жил в Киеве, Одессе, Москве, оставил воспоминания, изданные А.И. Герценом в 1863 г.

С.П. Трубецкой:

Я получил домашнее образование, с 1806 г. я учился в Московском университете, с 1808 г. начал военную службу в лейб-гвардии Семеновском полку. Во время Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии 1813 – 1814 гг. я сражался под Бородином, Тарутиным, Малоярославцем, Люценом, Бауценом, Кульмом, Лейпцигом. В 1822 г. я получил звание полковника, я был членом масонской ложи. Я был одним из основателей Союза спасения в 1816 г., представителем и блюстителем Коренного совета Союза благоденствия. Позднее я стал одним из руководителей Северного общества.

Я всегда придерживался умеренных политических взглядов, считал, что власть монарха необходимо ограничить конституцией.

Во время подготовки восстания в декабре 1825 г. меня назначили диктатором, но на Сенатскую площадь 14 декабря я не явился, т.к. считал восстание неподготовленным. После следствия меня приговорили к смертной казни, впоследствии ее заменили вечной каторгой, потом ее срок сократили сначала до 20 лет, затем – до 13 лет.

Я отбывал наказание на Благодатском руднике, Читинской тюрьме, Петровском заводе. С 1839 г. я был на поселении в с. Оек  Иркутской губернии. В 1856 . г. после амнистии в связи с коронацией Александра II мне возвратили дворянство, но без княжеского титула.

Второй ведущий:

«Русская по сердцу, высокая по характеру» - эти слова сказаны о женщинах – женах декабристов, разделивших судьбу опальных мужей не по принуждению, а по зову сердца и долга.

Первый ведущий:

Екатерина Ивановна Трубецкая. Первая из женщин, которая уже на следующий день после отправления мужа на каторгу, отправляется вслед за ним. В Красноярске у нее сломалась карета, заболел провожатый, но Трубецкая не останавливается. В Иркутске губернатор запугивает ее, требует письменного подтверждения, что она отказывается от всех прав, положенных ей по праву рождения. Но княгиня, несмотря ни на что, подписывает этот документ. Вскоре она узнает, что продолжить путь к мужу она сможет только вместе с уголовниками. Княгиня не стала колебаться и замедлять дело, - она согласилась. Ради этой поездки Екатерина Ивановна  должна была отказаться от своей богатой жизни и, самое главное, от своего малолетнего сына, которого она вынуждена была оставить на попечение родных. Трубецкая первой из жен декабристов проложила дальний, неизвестный путь в далекую Сибирь ради любви к мужу.

Е.И. Трубецкая:

«Да, рвем мы сердце пополам

        Друг другу, но, родной,

Скажи, что ж больше делать нам?

Поможешь ли тоской!

Одни, кто мог бы нам помочь

Теперь… Прости, прости!

Благослови родную дочь

И с миром отпусти!

         Бог весть, увидимся ли вновь.

Увы! надежды нет.

Прости и знай: твою любовь,

Последний твой завет

Я буду помнить глубоко

В далекой стороне…

Не плачу я, но не легко

С тобой расстаться мне!

         О, видит бог!.. Но долг другой,

 И выше и трудней,

Меня зовет… Прости родной!

Напрасных слез не лей!

Далек мой путь, тяжел мой путь,

Страшна моя судьба,

Но сталью я одела грудь…

Гордись – я дочь твоя!

Прости и ты, мой край родной,

Прости несчастный край!

И ты … о город роковой,

Гнездо царей … прощай!

Кто видел Лондон и Париж,

Венецию и Рим,

Того ты блеском не прельстишь,

Но был ты мной любим –

Счастливо молодость моя

Прошла в стенах твоих,

Твои балы любила я,

Катанья с гор крутых,

Любила блеск Невы твоей

В вечерней тишине.

И эту площадь перед ней

С героем на коне …

Первый ведущий:

Мария Николаевна Волконская, (годы жизни  1805-1863), урожденная Раевская, - дочь прославленного генерала, героя войны с Наполеоном, героя Бородинского сражения. Мать ее, Софья Алексеевна, была внучкой Ломоносова.  От него унаследовала Мария и темные глаза, и темные волосы, и гордую стать. Два брата – друзья Пушкина.

Второй ведущий:

Мария Николаевна – удивительная женщина, разделившая изгнание своего мужа, так много сделавшая, чтобы хитроумно задуманный Николаем I план «духовной смерти» декабристов, их «политической гибели» не был выполнен: женам нельзя было запретить писать, и Мария Николаевна Волконская писала от имени сибирских каторжников по столько писем в день, что к ночи немели руки.

М.Н. Волконская:

В 1825 г. мне исполнилось 18 лет, в этом же году я вышла замуж за князя Сергея Григорьевича Волконского. Мы прожили вместе меньше года. Сергей отвез меня к родителям. Тогда я не знала, что вскоре он был арестован. Семья окружила меня заговором молчания. Письма от мужа, от его сестры и брата перехватывались. Я же тяжело болела после рождения сына Николеньки. Но как только я узнала об аресте мужа, во мне проснулось неукротимое желание быть вместе  с ним в дни тяжелейших для него испытаний. Я заявила матери, что еду в Петербург, чтобы добиться от императора разрешения разделить судьбу мужа. Мне пришлось вынести упреки родных в том, что я не люблю маленького сына. 21 декабря 1826 г. я писала отцу: «Мой добрый папа, Вас должна удивить та решимость, с которой я пишу письма коронованным особам и министрам, но, что Вы хотите – нужда и беда вызвали смелость и, в особенности, терпение. Я из самолюбия отказалась от помощи других. Я летаю на собственных крыльях и чувствую себя прекрасно».

Мне пришлось пройти все: и жуткую студеную дорогу до Иркутска, и унизительные требования отречься от самого святого, и жестокие бумаги, которые мне пришлось подписать и в Иркутске и в Большом Нерчинском заводе, и известие о смерти моего Николеньки.

«Волконская!» - вдруг закричал Трубецкой

      (Узнала я голос). Спустили

Мне лестницу; я поднялася стрелой!

      Все люди знакомые были:

Сергей Трубецкой, Артамон Муравьев,

      Борисовы, князь Оболенский…

Потоком сердечных,  восторженных слов,

      Похвал моей дерзости женской

Была я осыпана: слезы текли

      По лицам их, полным участья…

Но где же Сергей мой? «За ним уж пошли,

      Не умер бы только от счастья!

Кончает урок: по три пуда руды

      Мы в день достаем для России,

Как видите,  нас не убили труды!»

      Веселые были такие.

Шутили, но я под веселостью их

      Печальную повесть читала

(Мне новостью были оковы на них,

      Что их закуют – я не знала)…

Известье о Кате, о милой жене

      Утешила я Трубецкого;

Все письма, по счастию, были при мне

      С приветом от края родного».

Первый ведущий:

О значении приезда Екатерины Трубецкой и Марии Волконской на Нерчинские рудники для душевного состояния узников свидетельствует князь Евгений Петрович Оболенский.

Е.П. Оболенский:

«Прибытие этих двух женщин, русских по сердцу, высоких по характеру, благодетельно подействовали на нас всех. С их прибытием у нас составилась семья. Общие чувства обратились к ним, и их первою заботою были мы же: своими руками шили они нам то, что казалось необходимым для каждого из нас, остальное покупалось ими в лавках, одним словом то, что сердце женское угадывает по инстинкту любви, этого источника всего высокого, было ими угадано и исполнено. С их прибытием и связь наша с родными и близкими по сердцу  получила то начало, которое потом уже не прекращалось… по их родственной почтительности доставлять родным нашим те извести, которые могли их утешить при совершенной неизвестности об нашей участи. Но как исчислять все то, чем мы им обязаны в продолжение стольких лет, которые ими посвящены были попечению о своих мужьях, а вместе с ними и об нас? Как не вспомнить и импровизированные блюда, которые приносились в нашу казарму Благодатского рудника, - плоды трудов княгинь Трубецкой и Волконской., в которых их теоретическое знание кухонного искусства было подчинению совершенному неведению применения теории к практике. Но мы были в восторге, и нам все казалось таким вкусным, что едва ли хлеб, недопеченный рукою княгини Трубецкой, не казался бы нам вкуснее хлеба первого петербургского булочника».

        Романс из к/ф «Дни Турбинных»

Второй ведущий:

Петр Александрович Муханов, талантливый литератор, член Северного общества, личный близкий друг Кондратия Рылеева. Стихотворную думу «Смерть Ермака», ставшую популярной народной песней, Рылеев посвятил Муханову. И сам Муханов имел немалые литературные способности. 

Первый ведущий:

Петр Александрович Муханов - единственный декабрист, который отбывал ссылку в Братске. Ему пришлось там пережить большую личную трагедию. Ему было отказано в браке с любимой девушкой княжной Варварой Шаховской на том основании, что он является государственным преступником, а княжна ему не жена, а невеста. Через год после смерти невесты Вареньки и сестры Лизы Муханов написал стихи.

П.А. Муханов:

На могиле новой

Два креста стоят,

Под доской дубовой

Две сестры лежат.

Часто со слезами спрашиваю я:

«Нет ли между вами

Места для меня?»

Я служил в армии в чине штабс-капитана лейб-гвардии Измайловского полка. В тайное общество «Союз благоденствия» вступил в 1818 г. После роспуска этого союза вступил в Северный союз. Я выступал против самодержавия, считал, что царя непременно надо убить. 14 декабря 1825 г. я не принимал участия в восстании, т.к. находился в Москве. Тем не менее,  меня арестовали 7 января 1826 г., судили и приговорили к 12 годам  каторги, которую потом сократили до 8 лет.

После Читинской и Петровской тюрем я был выслан на поселение в Братский острог. Здесь я был один из декабристов и однажды, в минуту слабости,  я написал: «Это могила, окруженная соснами – все девять тюрем были лучше этого поселения».

Здесь, в Братске,  я изучал местные говоры для академического словаря, писал историю декабристов. Видя, какое неудобство и трудности представляют ангарские пороги для судоходства, я выдвинул смелый и оригинальный проект постройки обводного канала. Десять лет, не имея необходимых приборов, я вел наблюдения и записи о вскрытии и замерзании Ангары, об изменениях ее температуры. По моей просьбе архитектор из Петербурга начертил «фасад и план» деревянной церкви. Она была построена в стиле ампир неподалеку от двух старинных башен Братского острога. Говорят, что она была редкой красоты.

Только в конце жизни мне было разрешено переехать в Усть-Куду, где поблизости жили мои друзья. В Усть-Куде я бесплатно обучал крестьянских ребятишек.

Второй ведущий:

Николай Васильевич Басаргин, годы жизни 1799-1861, прожил 62 года. Он оставил ценные «Записки», впервые опубликованные в 1872 г. и «Воспоминания».

Н.В. Басаргин:

Я родился в дворянской семье. Мой отец был хранителем консервативного начала, а мать, Екатерина Павловна, была более передовых взглядов. Она не согласна была с мнением мужа, что «образование скорее роскошь, нежели необходимость» и нанимала мне хороших учителей.

Определяющее значение в моей дальнейшей судьбе имела случайная встреча с А.А. Тучковым, который посоветовал мне поступить в Московское учебное заведение для колонновожатых. Это было высшее офицерское училище, по окончании его я был направлен в южную Россию в г. Тульчин во 2-ую армию. В 1822 г. я вступил в тайное Южное общество и первоначально одобрял революционный способ действия к упразднению престола. Но в 1822 г. я из общества удалился, т.к. все больше приходил к убеждению, что исправлять существующий порядок вещей должно правительство, а не частные люди. Прекратив всякие отношения с заговорщиками, я ничего не знал о восстании, но был арестован как осведомленный о планах цареубийства.

Казалось бы, что человек, отошедший от дел общества, не принимавший участия в событиях на Сенатской площади, я должен был пострадать меньше всех, но вот приговор: «…к лишению чинов и дворянства и к ссылке в каторжную работу на 20 лет». Затем указом от 22 августа 1826 г. «повелено оставить в работе 15 лет, а потом обратить на поселение в Сибири». Я вместе с товарищами по несчастью был на на Нерчинских рудниках, потом был переведен в Читинскую тюрьму. Мы пробыли в Чите до июля 1830 г., потом нас отправили на Петровский Завод. В конце 1836 г. меня отправили на поселение в Западную Сибирь в Тобольскую губернию, где я провел 20 лет до амнистии 1856 г. по случаю воцарения Александра II.

Учитель:

Не по своей воле декабристы оказались в Сибири, но, пройдя через горнило испытаний, они органично влились в жизнь сибирского края. Они занимались земледелием, выращивали хлеб, оказывали крестьянам врачебную помощь, учили местных ребятишек. Неоценимый вклад внесли они в хозяйственную и культурную жизнь нашего края. И сегодня, через 180 лет, их потомки продолжают их дело.

Я хочу вам представить правнучку Николая Васильевича Басаргина в шестом поколении учителя физики нашей школы Телепову (Басаргину) Екатерину Львовну. Екатерина Львовна исполнит романс.

        Романс «Не жалею, не зову, не плачу»

Литература:

1. В потомках ваше имя оживет. – Издание подготовлено С.Ф. Ковалем. – Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1986.
2. История земли иркутской. Иркутск, 2002.
3. Мейлах Б.С. Декабристы и Пушкин: Страницы героико-трагической истории. – Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1997.
4. Некрасов Н.А. Избранное / Составл.,  предисл. и примеч. Н.К. Некрасова. М.: Просвещение, 1983.
5. Панов В.Н., Тюкавкин В.Г. Очерки по истории Иркутской области. Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1970.
6. Сафонов М.М. Неизвестный Лунин: (Потаенные планы декабристов в Сибири). – Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1993.
7. Своей судьбой гордимся мы. Составитель М. Сергеев. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1997.
8. Сибирь и декабристы. Вып. 5. – Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1988.