Торжественный вечер, посвящённый памяти декабристов
проект по истории

Торжественный вечер, посвящённый памяти декабристов.

«Дум высокое стремленье».

Роли участников мероприятия: ведущие в количестве четырёх человек; Павел Пестель, Кондратий Рылеев, Пётр Каховский, Сергей Муравьев - Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин; Екатерина Трубецкая, Мария Волконская, Полина Гебль; мать Ивана Анненкова; исполнители мазурки в количестве трёх пар; исполнительница песни.

Социальные партнёры: исполнительница песни; мать Ивана Анненкова; помощь хореографа; костюмы.

Сценарий мероприятия:

В исполнении социального партнёра звучит песня «Генералам 1812 года».

Ведущие находятся на сцене (по 2 человека с разных сторон от экрана). Участники, исполняющие роли находятся за кулисами.

Слайд с изображением Петербурга. Звучит тихая музыка из кинофильма «Звезда пленительного счастья».По ходу выступления на экране сменяются слайды с видами Петербурга, сопровождаемые музыкой.

Ведущий: Пленительные образы ! Едва ли
                  В истории какой-нибудь страны
                  Вы что-нибудь прекраснее встречали,
                  Их имена забыться не должны…

Ведущая: Год 1825 … Пестель говорил: «Отличительную черту имеет нынешнее время. Оно ознаменовывается революционными мыслями».

Отечество наше страдает
Под игом твоим, о злодей!
Коль нас деспотизм угнетает ,
Мы свергнем и трон, и царей!
Свобода, Свобода! Ты царствуй вовеки над нами!
Тиран трепещи! Уж близок падения час!
Ах, лучше смерть, чем быть рабами,-
Вот клятва каждого из нас….

Ведущий: неожиданная смерть Александра I вызвала династический кризис, который завершился окончательным переходом власти к Николаю I. Присяга новому императору была назначена на понедельник 14 декабря 1825 года.

Ведущая: под сенью овеянных славой 1812г. знамен вышли первыми на Сенатскую площадь восемьсот человек Московского полка, во главе их шел Александр Бестужев. Прибывшие выстроились у подножия памятника Петру I в каре, что давало возможность отражать нападения со всех четырех сторон.

 Ведущий: это было смутное петербургское декабрьское утро, с восемью градусами мороза. До девяти часов весь правительствующих сенат был уже во дворце. Тут и во всех полках гвардии производилась присяга. Беспрестанно скакали гонцы с донесениями, где и как шло дело. Казалось, все тихо…..

Ведущая:  между тем Рылеев был озабочен. Уже на рассвете он получил одно за другим 2 тяжелых известия. Надламывались основные звенья намеченного декабристами плана восстания: Якусевич отказался вести Гвардейский экипаж в зимний дворец для захвата царской резиденции и ареста царской семьи. Каховский отказался совершить цареубийство, чтобы открыть путь восстанию. Позже выяснилось, что выбранный руководитель Трубецкой вовсе не явился на Сенатскую площадь, оставив, т.е. восставших на произвол судьбы. Но лучшие из дворян пришли на Сенатскую площадь. Казалось, все чего-то ждали. Петербург замер…

Ведущий: проходил час за часом, и Николай, воспользовавшись бездействием восставших, успел собрать и выставить против них 9000 штыков пехоты и 3000 сабель кавалерии; успел привести к присяге членов Сената и Государственного Совета. С первых шагов восстания произошли серьезные осложнения, в рядах декабристов стала замечаться растерянность.

 Ведущая: раздался первый выстрел. Первая пушка грянула, картечь рассыпалась, одни пули ударили в мостовую и подняли рикошетами пыль столбами, другие вырвали несколько рядов из фунта, третьи с визгом пронеслись над головами и нашли своих жертв в народе. За первым выстрелом последовал второй, третий… Ряды восставших дрогнули, и солдаты бросились врассыпную в разные стороны, стараясь скрыться в прилегавших к площади улицах и на Английской набережной. В промежутках выстрелов можно было слышать, как кипящая кровь струилась по мостовой, растопляя снег, потом сама, алея замерзала.Под градом картечи декабристы пытались восстановить боевое настроение. Но солдаты толпами бросались через Неву, по льду, на Васильевский остров. Михаил Бестужев сделал попытку здесь же, посреди Невы, построить солдат в боевой порядок, но Николай догонял их своими ядрами, снаряды пробивали лед, образовывались полыньи, люди тонули. Те, кто успел перебежать через неву, пытались закрепиться во дворце Академии художеств, на набережной Невы, мчавшаяся во весь опор конница рассеяла их.

Ведущий: в шесть часов вечера все было кончено. На снегу Сенатской площади осталось больше 80 трупов.В Зимний дворец стали свозить арестованных.

Ведущая: воостание декабристов было разгромлено. Первая открытая битва молодого русского революционного движения с самодержавием проиграно. За короткое время были арестованы все участники восстания. Одного за другим их отправляли в Петропавловскую крепость. Николай 1 начал расследование.

Ведущий: 1 июня 1826г.был учрежден Верховный уголовный суд. Из 579 чел., привлеченных к следствию по делу с восстании в Петербурге и на Юге , признаны были виновными 289. Свыше 100 чел.из этого числа по личному приказу Николая I  были отданы под надзор полиции, переведены в кавказские полки.

Ведущая: суд над декабристами происходил при закрытых дверях и в глубокой тайне. Пятеро главных участников были поставлены «вне разрядов» и первоначально приготовлены к четвертованию. Но Николай I постыдился удивить Европу столь средневековой казнью и утвердил другой приговор, где четвертование заменялось повешением.

Ведущая: и вот он наступил этот черный день расплаты- 13 июля 1826 года. Приговорённые к повешению декабристы ждут казни. В саванах и кандалах они, еще живые, казалось, слушают как их отпевают. Они стояли спокойные, прямо и открыто глядя перед собой. Лица их были измучены и бледны от многомесячного заточения, но даже страдание и бледность не могли скрыть их молодости. Самому старшему из них минуло едва 33 года.

Перед сценой располагаются 5 декабристов, стоят спиной к зрителям. Когда на экране появляется слайд с портретом определённого декабриста, он поварачивается к залу лицом и произносит монолог:

ПАВЕЛ   ИВАНОВИЧ   ПЕСТЕЛЬ:

Настоящая моя история заключается в двух словах: Я страстно любил мое Отечество, я желал его счастья ясным умом и неотразимой логикой. Он пользовался огромным авторитетом. Товарищи ценили в нем «великое дарование», пылкое чувство к делу и стойкость характера. От начала до конца сохранял самообладание, до последней минуты проявлял бодрость духа…

КОНДРАТИЙ   ФЕДОРОВИЧ   РЫЛЕЕВ:

Я ль буду в роковое время
Позорить гражданина сан
И подражать тебе, изнеженное племя
Переродившихся славян?
Нет, неспособен я в объятьях сладострастья,
В постыдной праздности влачить свой век младой
И изнывать кипящею душой
Под тяжким игом самовластья.

 Человек с твердым, непоколебимыми убеждениями… В нравственном отношении безукоризнен. За несколько дней до казни с ним произошел совершенно исключительный случай: в тот момент, когда сторож выносил после обеда посуду из камеры Николая Бестужева, мимо раскрытой камеры вели на прогулку Рылеева. Оттолкнув тюремщиков, друзья бросились друг другу в объятья.

СЕРГЕЙ   ИВАНОВИЧ   МУРАВЬЕВ – АПОСТОЛ:

 Мы должны встретить смерть с твердостью, не унижая свое человеческое достоинство… Мы умираем как мученики за правое дело России, измученной деспотизмом. Мне нечего утешать себя. Да, мы молоды! Но разве важно сколько лет ты прожил на земле? Главное, КАК ты их прожил… Потомтсво вынесет на справедливый приговор…

Возвышенный и чистый характер Сергея, светлый и образованный ум и все прекрасные свойства приобрели ему всеобщее уважение и любовь всех знавших его. Черниговские однополчане-офицеры и солдаты – были ему беспредельно преданы. За 10 лет до казни этим человеком были написаны слова: «Я тоже не боюсь и не желаю смерти. Когда она явится, она найдет меня совершенно готовым.»  

ПЕТР   ГРИГОРЬЕВИЧ   КАХОВСКИЙ:

Можно ли допустить человеку, нам всем подобному вертеть по своему произволу участью 50 миллионов людей! Где, укажите мне страну, откройте историю, где, когда были счастливы народы под властью самодержавия…

Для Отечества я всем готов жертвовать. И я пожертвовал самым дорогим- жизнью…

МИХАИЛ   ПАВЛОВИЧ   БЕСТУЖЕВ – РЮМИН:

Тюрьма мне в честь — не в укоризну,

За дело правое я в ней,

И мне ль стыдиться сих цепей

Когда ношу их за Отчизну.

Ведущая. они были в длинных белых рубашках, руки и ноги закованы в тяжелые кандалы. На груди у каждого доска с надписью «Цареубийца».

Они были спокойны и сохраняли необычайную твердость духа.

Рылеев. Положите мне руку на сердце и послушайте, бьется ли оно сильнее? Сердце декабриста билось ровно…

Пестель. Ужели мы не заслужили лучше смерти? Кажется, мы никогда не отвращали чела своего ни от пуль, ни от ядер. Можно было бы нас и расстрелять!

Ведущая. Осужденных возвели на помост, подвели к виселице, накинули и затянули петли. Но под рухнувшей в яму доской в предсмертных конвульсиях вздрагивало только два тела. На дне ямы шевелились еще трое.

Голос из-за кулис: поднять и повесить!

Ведущая: их подняли. К их саванам прикрепили черные комья земли. Белый колпак на лице Рылеева алел яркими пятнышками крови. Кровь струилась и за ухом Каховского. Муравьев волочил за собой сломанную ногу.

Рылеев: Вы, генерал, вероятно, приехали посмотреть, как мы умираем. Обрадуйте вашего государя, скажите ему, что его желание исполнится: вы видите- мы умираем в мученьях…»

Голос из-за кулис: Вешайте их скорее снова!

 Бестужев – Рюмин: подлый опричник тирана! Дайте палачу ваши аксельбанты, чтобы нам не умирать в третий раз!»

Демонстрируется фрагмент со сценой казни из кинофильма «Звезда пленительного счастья».

Ведущий: наконец наступило утро. Ослепительное солнце засияло на небосклоне. В дворцовом парке в Царском селе царила летняя свежесть. Император Николай I нервно бросал в воду озера свой носовой платок, а маленькая шустрая собачка плавала, чтобы его достать. Прискакал адъютант и доложил, что 5 руководителей восстания повешены. Собачка принесла к ногам императора носовой платок.

Ведущая. Вдруг, ангелы с лазури низлетели
                  С отрадою к страдальцам той страны,
                  Но прежде свой небесный дух одели
                  В прозрачные земные пелены.

На сцене три пары исполняют мазурку.

Исполнительницы по очереди выходят на сцену, произносят монологи и садятся за декорированный столик перед сценой.
Екатерина Трубецкая: моего отца, эмигранта графа Н. С. Лаваля, знал весь аристократический Петербург. В его сохранившемся до наших дней роскошном особняке на Английской набережной собиралось избранное петербургское общество. В здании полы большого зала особняка была устланы мраморными плитами, вывезенными из римского дворца императора Нерона. Здесь давали балы, и в этом зале незадолго до 14 декабря, великий князь Николай I танцевал мазурку в паре с дочерью графа Лаваля, юной Трубецкой. А 24 июля 1826г. я отправляюсь в Сибирь. «Я готова пройти 700 верст, кот. Отделяют меня от мужа, по этапу, плечом к плечу с каторжниками, но только не тяните больше, прошу вас отправьте меня сегодня же!»- обращалась Трубецкая к Иркутскому губернатору Цейдлеру. Он в ответ на это дал ей подписать документ:

«1.Жена, следуя за своим мужем и продолжая с ним супружескую связь, сделала естественно причастной его судьбе и потеряет прежнее звание, т.е. будет уже признаваема не иначе, как женою ссыльного каторжного, и с тем вместе принимает на себя приносить все, что такое состояние может иметь тягостного, ибо даже и начальство не в состоянии будет защищать ее от ежечасных могущих оскорблений от людей  самого развратного, презрительного класса, которые найдут в том как будто  право считать жену государственного преступника, несущую равную с ним участь, себе подобного, оскорбления сии могут быть даже насильственные. Закоренелым злодеям не страшны наказания.

2.Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в коренные заводские крестьян.

3.Ни денежных сумм, ни вещей многоценных с собой не дозволено: это запрещается существующими правилами: и нужно для соответственной их безопасности и по причине, что сии места населены людьми, готовыми на всякого рода преступления.»

Отъезд в Нерчинский край уничтожало право на крепостных людей с нами прибывших. Перед глухой стеной оказалась приехавшая в Иркутск Трубецкая. Ей первой пришлось особенно трудно: она должна была подписать документ, который определял бытие ее самой и жен остальных декабристов.

Мария Волконская: была дочерью прославленного героя 1812 года генерала Раевского. После отправки мужа, 20летняя Волконская твердо решила последовать за супругом. 26 ноября 1826 г. она пишет мужу: «Дорогой и любимый Сергей, все решила сегодня утром. Я еду как только установится санная дорога!»

Император запретил брать с собой детей, то был жестокий удар, но для себя она решила уже – осталось только тяжелое расставание с семьей. Мария дрожащими руками подала отцу разрешение императора: «Прокляну, если не вернешься через год!» - горячо ответил отец. В последний раз она наклоняется и целует руку отца. Он благословляет и резко отворачивается.
Все кончено, больше я его не увижу, я умерла для семьи»

«Простите родные! Мне сердце мое

Давно подсказало решение.

И верю я твердо: от Бога оно!

А в вас говорит сожаление.

Да, ежели выбор решить я должна

Меж мужем и сыном – не боле,

Иду я к тому, кому больше нужна,

Иду я к тому, кто в неволе!»

В Иркутске ее встречает Цейдлер, он подает Марии большой формулярный лист

-Подумайте же, какие условия вы должны подписать.

-Я подпишу их, не читая.

-Княгиня, что вы делаете? Прочтите же, что они от вас требуют!

На другой день Волконская прибыла в Блогодатский рудник, во глубине которого работал ее муж. Она поселилась вместе с Трубецкой.

Она отправилась разыскивать мужа и так она описывала их первую встречу в тюрьме:

«В первую минуту я ничего не видела – так там было темно. Открыли маленькую дверцу налево, и я поднялась в отделение мужа. Сергей бросился ко мне. Лязг его цепей поразил меня. Вид его кандалов так взволновал и растрогал меня, что я бросилась перед ним на колени и поцеловала сначала его кандалы, а потом и его самого.»

8 февраля 1827 года Волконская передала мужу портрет отца, матери и своего сына со словами: «Наконец я в обетованной земле»

Александра Муравьева: выехала из Петербурга в Сибирь почти одновременно с Марией Волконской. У Муравьевых было тогда трое маленьких детей, две девочки и мальчик, но их не разрешили взять с собою, и Александра Григорьевна оставила детей у бабушки, Екатерины Федоровны.

С волнением приближалась Муравьева к Чите. Она надеялась, что здесь снова начнется, хотя и в условиях каторги, ее нормальное человеческое существование с мужем. Но уже в день приезда ей объявили, что она должна жить отдельно и имеет право видеться с ним лишь дважды в неделю, по одному часу, и то в присутствии дежурного офицера. Это было тяжелое разочарование.

Документы семейного архива, дневники и письма Муравьевых рисуют нам образ прекрасной, хрупкой, трогательно нежной женщины. В делах любви и дружбы она не знала невозможного: все было ей легко, а видеть ее была истинная отрада…Непринужденная веселость с доброй улыбкой на лице не покидала ее в самые тяжелые минуты первых годов их исключительного существования. Она всегда умела успокоить и утешить- придавала бодрость другим. Для мужа была неусыпным ангелом-хранителем и даже нянькою. Часто она тосковала о своих детях, оставшихся в Петербурге… Ее единственной отрадой была дочь, родившаяся в Чите, Нонушка, она не чаяла в ней души… Мужа своего она обожала до самозабвения. Один раз на вопрос, кого она более любит, мужа или бога, она отвечала, улыбаясь, что сам бог не взыщет за то, что она Никитушку любит более. И вместе с тем она была до крайней степени самоотверженна, когда необходимо было помочь кому-либо и облегчить чью-либо нужду или страдания… Она была воплощенная любовь, и каждый звук ее голоса был обворожителен. Неожиданную смерть в Петровском заводе двадцативосьмилетней жены Никиты Муравьева, Александры Григорьевны Муравьевой декабристы восприняли тяжело. Неожиданно тяжело заболел ее муж, и она вынуждена была дни и ночи проводить в тюрьме, у его постели, оставляя на произвол судьбы маленькую Нонушку, которую страстно любила и за жизнь которой всегда опасалась. Муж стал поправляться, но заболела Нонушка. Большие нравственные волнения и чисто физическое утомление подорвали и без того слабое здоровье Муравьевой. Александра Григорьевна тяжело заболела.Три месяца она тяжело болела, и видно было, что жизнь ее с каждым днем угасает.

Последние минуты Александры Григорьевны были очень трогательны. Она просила не горевать о ней, сокрушалась только о своем Никитушке и дочери Нонушке, которые, как она говорила, без нее совершенно осиротеют.Умирая, Муравьева выразила желание быть похороненной в Петербурге, в родовом склепе, рядом с отцом. Но царь не дал на это разрешения: он опасался, что похороны погибшей на каторге жены декабриста выльются в Петербурге в противоправительственную демонстрацию. Муравьева нашла покой на погосте церкви Петровского завода. Над могилой ее муж поставил каменную часовню с неугасимой лампадой над входом. Эта прекрасная женщина успела совершить за свою жизнь еще один замечательный поступок, который потребовал мужества самоотверженности. Уезжая к мужу в Сибирь, она берет с собой послание А. С. Пушкина декабристам:

Поль Гебль: невеста, точнее гражданская жена Ивана Анненкова, приехала в Сибирь еще под именем мадемуазель Поль Гебель: «Монаршей милостью ей разрешено было соединить свою жизнь с государственным преступником»Весьма скоропалительной и вполне тривиальный поначалу роману блестящего кавалергарда и молодой очаровательной француженки – модистки, в необычных условиях перерос в в любовь, ставшую не только темой разговоров великосветских салонов того времени, но и сюжетом для романа А. Дюма «Учитель фехтования» , в котором мало правды и много фантазии.

В это время поручику Ивану Александровичу Анненкову исполняется 21 год. Он строен, красив и силен, как геркулес (с легкостью поднимается до 3 пудов), отличный пловец и наездник, а главное, он знатен и богат. Они познакомились за 5 месяцев до восстания на Сенатской площади, когда Анненков уде был членом Северного общества декабристов.

Я решила устроить Ивану побег. За помощью обратилась к его матери. До ночи мне пришлось ждать ее приема. Я была во всем черном, она — в роскошном пеньюаре. Было два часа ночи, старуха сидела в большом кресле, две служанки читали ей сказки.

На сцене кресло, в котором сидит мать Анненкова.

 Поль Гебль: Сударыня! Сжальтесь. Выслушайте меня. Вашему сыну грозит смерть, он в крепости, я устрою ему побег и увезу за границу. Нужны деньги.

Мать Анненкова: мой сын—беглец! Ну, нет, сударыня. Я никогда не соглашусь на это, он честно покорится своей судьбе. Супротив государя пошел, непутевый.  

Поль Гебль: в апреле 1826 года в Петропавловской крепости заключенный узнал о рождении дочери Александры. Положение мадемуазель Поль особенно щекотливо не только потому, что она – иностранная поданная: их отношения с Анненковым не узаконены. Но она «припадает к стопам» монарха, и спрашивая, «как милости, разрешения разделить ссылку ее гражданского супруга»: «Я всецело жертвую собой человеку, без которого я не смогу далее жить. Это самое пламенное мое желание». Именно в этом она увидела смысл своего существования. Она внесла в безрадостные будни мужа много света, веселья и добра. Венчание состоялось в Чите, в апреле 1828 года. «Это была любопытная и, может быть, единственная свадьба в мире, - вспоминал Н. В. Басаргин. – на время венчания с Анненкова сняли железо и сейчас по окончании обряда опять надели и увели обратно в тюрьму.»

Ведущая: их было 11 этих легендарных женщин, которые по бесконечному сибирскому тракту направились вслед за своими мужьями: Трубецкая, Волконская, Муравьева, Фонвизина, Давыдова, Ентальцева, Юшневская, Розен, Уварова, П. Гебель, Камилла де-Дантью.

Слова сопровождает музыка и фрагменты из кинофильма «Звезда пленительного счастья».