Конкурс «Юный фрунзенец», как педагогический инструмент актуализации окружающего пространства
статья (2 класс) по теме

Конкурс «Юный фрунзенец»,

как педагогический инструмент актуализации окружающего пространства

Ученики школ Фрунзенского района в учебном году 2016/2017 участвовали в конкурсе «Юный фрунзенец», который был направлен на развитие интереса учащихся к истории собственного района. Данная статья повествует о том опыте, который получили школьники; кроме того, пример данного конкурса показывает необходимость изучения истории локальных пространств, таких, как свой район.

В процессе подготовки и участия в конкурсе учащиеся из моего класса самостоятельно исследовали историю Купчина^[1], памятные места района и исторические события, происходившие в границах данного пространства. Школьники проявили незаурядный интерес к истории своего района: благодаря своему энтузиазму, они изучали существующую литературу и посещали конкретные места, являющиеся свидетелями истории. В моем представлении, данный конкурс посредством вышеописанных практик актуализирует культурный опыт пространственно-ориентированного мышления для учеников, являясь механизмом вызова рефлексии относительно пространства обитания субъекта. В соответствии с концепцией фланерства Вальтера Беньямина, окружающее субъекта пространство концептуализируется как насыщенность консистентным многообразием разнонаправленного и противоречивого опыта, что позволяет акцентировать внимание и усилия педагога на необходимости научения восприятию окружающего мира посредством участия учащегося в подобного рода конкурсах, позволяющих ему отрефлексировать опыт того, что в обыденном сознании воспринимается как повседневное.

В свою очередь, необходимость рефлексии относительно пространства обитания обусловлена существованием учащихся в месте, где окружающий мир влияет на человека едва ли не больше, чем где-либо. Еще Достоевский писал: «Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге...». Со времен Достоевского были построены новые районы, но атмосфера, прекрасно описанная Довлатовым («матовый блеск асфальта после дождя»), осталась прежней: величественность Невского и дворцов на Мойке давит на человека, особенно того, который, подобно ребятам нашей гимназии, растет на окраине города, застроенной серыми советскими домами, которые перемежаются стеклянными армадами торговых центров. Если традиционное литературное восприятие города формировалось как перцепция из задворок (например, Коломна Пушкина, Достоевского, Блока), сложившиеся, в свою очередь, как противовес навязанному имперскому величию Невского или набережных, то современная петербургская культура состоит в опыте альтернативного восприятия города, не причисляющая себя ни к одной из крайностей. Так, «Черный пес Петербург» Шевчука, отсылающий среди прочих к Волковскому кладбищу, не опирается на традиционную для петербургского текста дихотомию парадной части города и его задворок: наоборот, обращение к кладбищу, в соответствии с западной поэтической традицией, означает попытку выхода за пределы. Абсолютно то же самое происходит и в молодежной культуре, воспевающей такие районы как  Купчино: окраины больше не мыслятся как пространства отчуждения субъекта, как в классическом петербургском тексте: наоборот, субъект находит в них новую жизненную силу. Например, в вышеупомянутом тексте Шевчука:

«Черный пес Петербург -- ночь стоит у причала.

Завтра в путь; я не в силах судьбу отыграть.

В этой темной воде отражение начала

Вижу я, и, как он, не хочу умирать.»

Таким образом, осмысление пространства вокруг себя, а именно Купчина, бетонного спального района на окраине Санкт-Петербурга, позволит учащимся если не ограничить описанные Достоевским негативные «влияния на душу человека», характерные для Петербурга, то, по крайней мере, научиться находить альтернативные источники жизненной энергии. Такие конкурсы как «Юный фрунзенец» позволяют школьникам начать рефлексировать свой район за счет опыта участия в изучении его истории, что влечет за собой изменение оптики в отношении пространства обитания индивида. Это позволяет избежать дихотомии классического петербургского текста и нормализировать бытие субъекта, показав ему, что окраины Петербурга обладают потенциалом исторической и культурной репрезентации, валентность которых принципиально отличается от таковой у парадной части Петербурга и тех районов, которые исторически выполняли роль окраин (Коломна, Васильевский остров, Пески).

Развитие подобной перспективы в отношении субъективного восприятия собственного района особенно помог один из этапов конкурса «Юный фрунзенец»: ученикам предлагалось подумать о том, как они видят будущее своего района. С помощью данного упражнения история приобретает длительность и векторальность, углубляя восприятие локального пространства как, с одной стороны, укорененного в истории, и, с другой стороны, обращенного в будущее.