Теория свободного воспитания Л.Н. Толстого
статья на тему

Теория свободного воспитания Л.Н. Толстого

Введение.

 Философско-педагогическая концепция Л. Н. Толстого и, в частности, его взгляды на свободное воспитание формировались в рамках мировой гуманистической мысли. В истории мировой культуры с давних пор был известен подход к воспитанию как к духовному рождению и совершенствованию человека, всегда противостоявший традиционному подходу, согласно которому воспитание понимается как управление формированием и развитием личности. Идеи духовного развития личности и воспитания как духовного становления человека развивали Демокрит, Сократ, Конфуций, Гегель, Кант. Вопросы образования и воспитания в России лучшими представителями гуманистической культуры рассматривались через призму учения о «человеке духовном» (К. Д. Ушинский, Н. Ф. Федоров, В. С. Соловьев, К. Э. Циолковский, П. А. Флоренский, В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский, Ф. М. Достоевский, Н. К. Рерих, Н. А. Бердяев, И. А. Ильин). Теория и опыт педагогической культуры России свидетельствуют о том, что духовная сущность человека, возвышающая его над всем другим биологическим миром, его предназначение и смысл жизни, забота о воспитании и «взращивании души» (Сократ) всегда были предметом их рассмотрения. Педагогика в России воспринималась как опыт духовной практики. Для отечественной традиции воспитание «внутреннего» человека, его «выделывание» (Ф. М. Достоевский) всегда было приоритетной задачей.

Теория свободного воспитания Л.Н. Толстого.

   Идея  свободного воспитания, выдвинута впервые в западноевропейской  педагогике,   начинает интенсивно разрабатываться в отечественной педагогике  со второй половины ХIХ века, приобретая при этом свои специфические черты. Интерес педагогов  при этом проявлялся  как к самому процессу свободного воспитания, так и к истории  его развития. Так, уже в начале прошлого столетия появляются труды С.И.Гессена,  В.В.Зеньковского,  П.К.Каптерева и др.,  дающие характеристику состояния русской педагогической мысли  в контексте свободного воспитания.       Изначально  в работах  Ж.-Ж.Руссо, которые и определили стратегию развития данного направления, свобода  трактуется как благо.

Важнейшее место в отечественной педагогической теории свободного воспитания  занимает  идея Льва Николаевича Толстого. Она тесно связана с его философско-идеалистическими и политическими взглядами. Л. Н. Толстой считал, что человек имеет право свободно формировать свои убеждения и взгляды, без всякого насилия и принуждения со стороны общества, и что детям присуще природное совершенство и высокие нравственные качества. “... Во всех веках и у всех людей,— писал Толстой,— ребенок представлялся образцом невинности, безгрешности, добра, правды и красоты. Человек родится совершенным — есть великое слово, сказанное Руссо, и слово это, как камень, останется твердым и истинным”. Исходя из этого, Толстой полагал, что воспитывать ребенка бессмысленно, так как сознание нравственного идеала у детей сильнее, чем у взрослых. Взрослые должны только давать детям материал для того, чтобы они могли сами развиваться “гармонически и всесторонне”. По мнению Толстого, свободное воспитание содействует саморазвитию, самораскрытию нравственных качеств, склонностей и способностей, заложенных в ребенке от рождения. Он идеализировал природу детей, указывал, что “детский возраст есть первообраз гармонии”. Таким образом. Толстой в своем учении о свободе в воспитании отрицал правомерность и возможность сознательного, целенаправленного воспитательного воздействия педагогов и родителей на детей.
Л.Н. Толстой писал в своих дневниках и письмах. «О воспитании я думал очень много. Бывают вопросы, в которых приходишь к выводам сомнительным, и бывают вопросы, в которых выводы, к которым пришел, окончательные, и чувствуешь себя не в состоянии ни изменить их, ни прибавить к ним что-либо. Таковы выводы, к которым я пришел, о воспитании. Они следующие.

Воспитание представляется сложным и трудным делом только до тех пор, пока мы хотим, не воспитывая себя, воспитывать детей или кого бы то ни было. Если же поймешь, что воспитывать других мы можем только через себя, то упраздняется вопрос о воспитании и остается один вопрос жизни: как надо самому жить? Потому что не знаю ни одного действия воспитания детей, которое не включалось бы в воспитание себя. Как одевать, как кормить, как класть спать, как учить детей? Точно так же, как себя. Если отец, мать одеваются, едят, спят умеренно и работают и учатся, то дети будут, то же делать.

Два правила я бы дал для воспитания: самому не только жить хорошо, но и работать над собой, постоянно совершенствуясь, и ничего не скрывать из своей жизни от детей. Лучше, чтобы дети знали про слабые стороны своих родителей, чем то, чтобы они чувствовали, что есть у их родителей скрытая от них жизнь и есть показная. Все трудности воспитания вытекают из того, что родители, не только не исправляясь от своих недостатков, но и даже не признавая их недостатками, оправдывая их в себе, хотят не видеть этих недостатков в детях. В этом вся трудность и борьба с детьми. Дети нравственно гораздо проницательнее взрослых, и они, часто не выказывая и даже не сознавая этого, видят не только недостатки родителей, но и худший из всех недостатков — лицемерие родителей, и теряют к ним уважение и интерес ко всем их поучениям...

Лицемерие родителей при воспитании детей есть самое обычное явление, и дети чутки и замечают его сейчас же, и отвращаются, развращаются. Правда есть первое, главное условие действительности духовного слияния, и потому она есть первое условие воспитания. А чтобы не страшно было показать детям всю правду своей жизни, надо сделать свою жизнь хорошей или, по крайней мере, менее дурной. И потому воспитание других включается в воспитание себя, и другого ничего не нужно.

Воспитание есть воздействие на сердце тех, кого мы воспитываем. Воздействовать же на сердце можно только гипнотизацией, которой так. подлежат дети, — гипнотизацией, заразительностью примера. Ребенок увидит, что я раздражаюсь и оскорбляю людей, что я заставляю других делать то, что сам могу сделать, что я потворствую своей жадности, похотям, что я избегаю труда для других и ищу только удовольствия, что я горжусь и тщеславлюсь своим положением, говорю про других злое, говорю за глаза не то, что говорю в глаза, притворяюсь, что верю тому, во что не верю, и тысячи, тысячи таких поступков или поступков обратных: кротости, смирения, трудолюбия, самопожертвования, воздержания, правдивости, — и заражается тем или другим во сто раз сильнее,  чем самыми красноречивыми и разумными поучениями. И потому все или 0,999 воспитания сводится к примеру, к исправлению и совершенствованию своей жизни.

Так что то, с чего вы начали внутри себя, когда мечтали об идеале, т.е. о добре, достижение которого несомненно только в себе, к тому самому вы приведены теперь при воспитании детей извне. То, чего вы хотели для себя, хорошенько не зная зачем, то теперь вам уже необходимо для того, чтобы не развратить детей.

От воспитания обыкновенно требуют и слишком много, и слишком мало. Требовать того, чтобы воспитываемые выучились тому-то и тому-то, образовались, как мы разумеем образование, — это невозможно; так же невозможно и то, чтобы они сделались нравственными, как мы разумеем это слово. Но совершенно возможно то, чтобы не быть самому участником в развращении детей (и в этом не может помешать ни жене муж, ни мужу жена), а всею своею жизнью, по мере сил своих, воздействовать на них, заражая их примером добра.

Я думаю, что не только трудно, но невозможно хорошо воспитать детей, если сам дурен, и что воспитание детей есть только самосовершенствование, которому ничто не помогает, как дети. Как смешны требования людей, курящих, пьющих, объедающихся, не работающих и превращающих ночь в день, о том, чтобы доктор сделал их здоровыми, несмотря на их нездоровый образ жизни, так же смешны требования людей научить их, как, продолжая вести жизнь ненравственную, можно было бы дать нравственное воспитание детям. Все воспитание состоит в большем и большем сознании своих ошибок и исправлении себя от них. А это может сделать всякий и во всех возможных условиях жизни. И это же есть и самое могущественное орудие, данное человеку для воздействия на других людей, в том числе и на своих детей, которые всегда невольно ближе всего к нам.

То, что свобода есть необходимое условие всякого истинного образования как для учащихся, так и для учащих, я признаю, как и прежде, т.е. и угрозы наказаний и обещания наград (прав и т.п.), обусловливающие приобретение тех или иных знаний, не только не содействуют, но более всего мешают истинному образованию.

И потому, для того чтобы образование было плодотворным, т.е. содействовало бы движению человечества к все большему и большему благу, нужно, чтобы образование было свободным. Для того же, чтобы образование, будучи свободно как для учащих, так и для учащихся, не было собранием произвольно выбранных, ненужных, несвоевременно передаваемых и даже вредных знаний, нужно, чтобы у обучающихся, так же как и у обучаемых, было общее и тем и другим основание, вследствие которого избирались бы для изучения и для преподавания наиболее нужные для разумной жизни людей знания и изучались бы и преподавались в соответственных их важности размерах. Таким основанием всегда было и не может быть ничто другое, как одинаково свободно признаваемое всеми людьми общества, как обучающими, так и обучающимися, понимание смысла и назначения человеческой жизни, т.е. религия.

Л.Н. Толстой считал, что передача молодому поколению религиозных знаний полученных с самых древних времен мудрейшими людьми мира  является ответов на неизбежно стоящие перед каждым человеком вопросы: первый — что я такое, какое отношение мое, моей отдельной жизни ко всему бесконечному миру; и второй — как мне сообразно с этим моим отношением к миру жить, что делать и чего не делать.

Ответы же на эти два вопроса — религиозное учение, общее всем людям, и вытекающее из него учение нравственности, тоже одинаковое для всех народов, ответы эти, долженствующие составлять главный предмет всякого образования, воспитания, и обучения, отсутствуют совершенно в образовании христианских народов. И еще хуже, чем отсутствуют: заменяются в нашем обществе самым противным истинному религиозному и нравственному обучению собранием грубых суеверий и плохих софизмов, называемых законом Божиим.

В этом, я полагаю, главный недостаток существующих в нашем обществе приемов образования. И потому думаю, чтобы в наше время образование было не вредно, каково оно теперь, в основу его должны непременно быть поставлены эти два самых главных и необходимых, отсутствующих в нашем образовании предмета: религиозное понимание и нравственное учение.

Что же касается дальнейших предметов знания, то думаю, что порядок их преподавания выясняется сам собой при признании основой всякого знания учения о религии и нравственности.

При признании же основой образования религии и нравственности и при полной свободе образования все остальные знания распределяются так, как это им свойственно, сообразно тем условиям, в которых будет находиться то общество, в котором будут преподаваться и восприниматься знания.

Мысли Толстого об опыте как базе научной педагогики, о свободе как критерии педагогики были положены им в основание его теоретической и практической деятельности в Яснополянской школе (1859—1862). Эта школа была создана писателем для детей крестьян и явилась замечательной педагогической лабораторией, опытом нового воспитания детей. Деятельность Яснополянской школы — одна из ярких страниц истории русской педагогики и школы второй половины XIX в.

Л. Н. Толстой горячо пропагандировал необходимость самого бережного, внимательного и любовного отношения педагогов к личности ребенка, его потребностям и интересам, к его творчеству и любознательности. Работа писателя в Яснополянской школе дает яркие примеры такого отношения к детям. Сам Толстой и учителя Яснополянской школы стремились всегда учитывать индивидуальные особенности и склонности детей, всемерно развивать их творческие силы, применяя самые разнообразные средства воздействия как в процессе обучения, так и во внеурочное время. В Яснополянской школе занятия строились в форме свободных бесед учителя с учениками. Преподавались чтение, письмо, чистописание, грамматика, закон божий, рассказы из русской истории, арифметика, элементарные сведения по природоведению и географии, рисование и пение. Сведения по природоведению, географии и истории Толстой сообщал детям в форме художественных рассказов на уроках русского языка. Домашних заданий не было, хотя обязательного ежедневного посещения школы от детей не требовалось, они посещали ее и настолько заинтересовывались занятиями, что им приходилось напоминать о том, что пора по домам. Какие бы то ни было взыскания и наказания в Яснополянской школе отсутствовали.   Определенного учебного плана, программы обучения и твердого расписания учебных занятий  не существовало. Толстой замечает, «как начнем иной раз говорить о чем-нибудь интересном, так увлечемся, что проговорим до вечера». Толстой читал с детьми книги («Робинзон Крузо» и др.), рассказывал им о казаках, о Хаджи Мурате, об Отечественной войне 1812 г., о случаях из собственной жизни. Толстой старался пробудить у детей чувство патриотизма, вызвать у них интерес к отечественной истории. Во время прогулок обычно велись беседы и на этические темы. Под его руководством ученики собирали фольклор в деревнях своего уезда, писали рассказы, которые публиковались в приложении к журналу «Ясная Поляна». Занятия нередко проводились в поле, в саду, в парке.

Осуществляя свою идею о том, что школа должна отвечать потребностям трудового народа, Толстой ввел в Яснополянской школе занятия по труду (столярное дело и с.-х. работы), которыми он сам руководил. Вводя в труд элементы игры, он стремился сделать его увлекательным и радостным. Большое значение Толстой придавал и физическому развитию.

   Яснополянскую школу посещало много людей, в том числе зарубежных педагогов и писателей, о школе много писали в России и за границей. О школе Л. Н. Толстого, его педагогических взглядах и деятельности были изданы работы в Болгарии, Англии, Германии, Франции и США.

   Отчеты учителей систематически печатались в журнале «Ясная Поляна». Они содержали подробные описания хода учебно-воспитательного процесса. Кроме того, с большим литературным мастерством и педагогической глубиной характеризовались настроение и поведение детей, подлинные мотивы детских реакций на те или иные методы обучения, на обращение учителей с детьми. В отчетах ярко раскрывались особенности крестьянских детей, индивидуальные качества отдельных учеников, фиксировались особые периоды их развития.

  Как написал один автор, школы западно-европейских стран много получили от Толстого. «Его ... настойчивое требование развивать у детей привычку полагаться на себя..., его вера в то, что ребенку в классной комнате надо дать максимум свободы — все эти компоненты его системы оказали свое влияние на прогрессивное образование последнего времени. А главное его положение о том, что школа всегда должна быть педагогической лабораторией... было принято в широких кругах как одно из предпосылок дидактики».

   Очень высоко оценил Яснополянскую школу Л. Н. Толстого выдающийся революционный демократ Н. Г. Чернышевский за то, что в ней относились с уважением к учащимся, изучали их интересы, не применяли насилия, не наказывали учеников. Яснополянская школа представляла собой, несомненно, ценный педагогический опыт. Своими достижениями она во многом обязана гениальности и педагогическому мастерству Толстого, его гуманному отношению к детям и учителям.

   Педагогические идеи Л.Н.Толстого нашли своё отражение в   его педагогических книгах. Л.Н. Толстым были написаны  педагогические сочинения посвященные вопросам воспитания и обучения детей «О воспитании», «О науке», «Беседы с детьми по нравственным вопросам».

    В 70-е годы Толстой создает «Азбуку» и «Новую азбуку», ради которой прерывает даже работу над «Анной Карениной».

  Давно вынашивал Толстой замысел учебной книги для самых маленьких. Общий план, ее содержание и логическая структура разрабатывались довольно долго. Об этом занятии часто говорил с волнением: "Что из этого выйдет - не знаю, а положил в него всю душу". С «Азбукой» связывал Толстой самые смелые и светлые надежды, полагая, что несколько поколений русских детей, от мужиков до царских, будут учиться по ней, получая первые поэтические впечатления. Толстой даже высказался в таком роде: «Написав эту «Азбуку», мне можно будет спокойно умереть».

   «Азбука» графа Л. Толстого стала событием в педагогике. Она в значительной степени оправдала надежды автора. А между тем многим казалось, что начальное обучение - дело недостойное таланта великого писателя. Значение нового педагогического труда не сразу было понято и оценено современниками. Однако Толстой был убежден, что с первой ступени обучения начинается и духовное  развитие ребенка. Будет ли учение для ребенка радостным, возникнет ли у него бескорыстный интерес к познавательной деятельности, будет ли он впоследствии ставить духовные ценности выше материальных благ - все это во многом зависит от его первых шагов в мир знания. Развитие духовного начала без школы едва ли может состояться. Это ее приоритетная задача, более важная, чем сообщить некую сумму знаний. Вот ее решать и стремился Толстой своей «Азбукой».

  «Новая азбука» - новый комплекс учебных материалов - была более универсальной, усовершенствованной в результате полемики с оппонентами. Она получила позитивную оценку в прессе, была допущена министерством в народные школы. При  жизни Толстого она выдержала  свыше тридцати изданий.

     Вывод.

   В большинстве историко-педагогических исследований Толстой до сих пор рассматривается лишь как идеолог теории свободного воспитания. К сожалению, и сегодня его педагогическое наследие и опыт воспринимаются педагогической общественностью неоднозначно. С одной стороны, приветствуется сам факт осмысления на современном этапе педагогического наследия Толстого, с другой – ставится под сомнение перспективность разработки этих идей.

   При оценке взглядов Л. Н. Толстого на воспитание и образование и сегодня имеет место тенденция к рассмотрению педагогических взглядов писателя в отрыве от его религиозно-философских воззрений, и сегодня большинство ученых и педагогов-практиков сводят педагогические открытия Толстого лишь к периоду существования яснополянской школы.

   Первой серьезной работой, посвященной глубокому анализу педагогической концепции Л.Н. Толстого в контексте его учения, стала книга Н.В. Кудрявой «Лев Толстой о смысле жизни. Большой вклад в осмысление философско-педагогической концепции Толстого в последние годы внесли работы философов А. А. Гусейнова и Е. Д. Мелешко, посвященные проблемам религиозно-философского учения Л. Н. Толстого и его философии непротивления; литературоведа и педагога В. Б. Ремизова, который с позиций современности рассматривает творчество Толстого и оценивает его философско-педагогическую концепцию; психологов Б. С. Братуся, В. И. Слободчикова, Е. И. Исаева, И. В. Ежова, предложивших для рассмотрения в современной психологической науке проблему духовного бытия человека.

    Анализ основных теоретических произведений Л. Н. Толстого и ряда научных положений, содержащихся в работах исследователей, позволил выделить следующие основные философско-педагогические идеи учения Л. Н. Толстого: духовность, любовь, непротивление злу насилием, свобода, самосовершенствование, движение.

   В учении Толстого духовность рассматривается как высшее начало, «истинная основа жизни человека и всего мира», как специфически человеческое свойство, составляющее сущность человека, поднимающее его над миром животных; благодаря этому свойству он осуществляет поиск смысла жизни и объясняет связь собственного конечного существования с бесконечным, вечным миром, Богом, истиной. «Хорошо почаще вспоминать о том,– пишет Л. Н. Толстой,– что наша истинная жизнь – не та наружная, телесная… но что вместе с этой жизнью есть в нас и другая, внутренняя жизнь – духовная». «Действительно существует только духовное»,– читаем в «Круге чтения». Развитие человека понималось Толстым как духовное восхождение по пути жизни, дающее ни с чем не сравнимую радость, а личностный рост? как духовный и нравственный. Фактически все элементы учения Л.Н. Толстого выражают «чисто духовную проекцию бытия».

    Главными условиями успеха в духовном воспитании Л. Н. Толстой считал любовь воспитателя к ребенку (совершенный учитель соединяет любовь к предмету и к детям) и его способность к саморазвитию, самовоспитанию, самосовершенствованию. По этому поводу он оставил множество высказываний о том, что «все воспитание сводится к тому, чтобы самому жить хорошо», что «воспитание есть последствие жизни», «воспитание других включается в воспитание себя», «нельзя воспитывать другого, не воспитывая себя» и т. д. «Что же назвать хорошей жизнью? – писал Толстой,– степени хорошества есть безграничные, но одна есть общая и главная черта хорошей жизни: это стремление к совершенствованию в любви. Вот это самое, если есть в воспитателях и если этим заразятся дети, то воспитание будет не дурным».
  Воспитание в таком понимании предполагает свободу творчества и свободу выбора, направленные на выработку у ребенка способности решать жизненные проблемы, делать правильный жизненный выбор, умения обращаться «вовнутрь себя». Это поиск личностью (сначала с помощью взрослого наставника, затем – самостоятельно) способов нравственной, достойной, подлинно человеческой жизни. Цель воспитания в этом случае ориентирована на формирование у личности рефлексивного, творческого, нравственного отношения к миру и собственной жизни в соотнесении с жизнью других людей.

   В таком понимании воспитание детей становится «одним из самых важных людских дел в жизни». Отдельные толстовские идеи духовного воспитания нашли свое воплощение в педагогических концепциях С. И. Гессена, В. А. Сухомлинского, Ш. А. Амонашвили.

   Вместе с тем можно утверждать, что большинство общегуманистических и педагогических идей Л. Н. Толстого не были в должной мере востребованы педагогической практикой, а некоторые вообще находятся вне поля зрения педагогической науки.

 Сегодня они стали объектом эксперимента научно-исследовательской лаборатории «Школа Л.Н. Толстого» (Основатель и научный руководитель – к.филол.наук, профессор В.Б. Ремизов).

Литература:

1. История дошкольной педагогики в России : хрестоматия: учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец. "Дошк. педагогика и психология" / сост.: Н. Б. Мчедлидзе и др.; под ред. С. Ф. Егорова. – 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Просвещение, 1987. – с.271-278.
2. Сайт «Википедия» http://ru.wikipedia.org 
3. Сайт «История педагогики» http://www.gala-d.ru/parts/1094-part13.html
4. Сайт «Л.Н.Толстой и культура населения в контексте современного образования» http://home.tula.net/ltolstoy/14.html
5. Сайт «Педагогическая библиотека» http://www.pedlib.ru/katalogy/katalog.php?id=1&page=1
6. Сайт «Ушинский. РФ» http://ushinskiy.ru/jspui/handle/123456789/76
7. Толстой Л.Н.  Прогресс и определение образования //Собр. Соч. М.1964. Т
8. Толстой Л.Н. Воспитание и образование // Пед. соч. М. 1989.