Музыка в годы Великой отечественной войны. Д. Шостакович. Ленинградская симфония . Научно-исследовательская работа
методическая разработка

«Музыка противостояния злу»

В жарком июне 1941 года ничто не предвещало беду. Дмитрий Шостакович, к этому времени уже известный композитор, молодой профессор Ленинградской консерватории, возглавлял экзаменационную комиссию на фортепианном факультете.

Неожиданно тишина зала нарушилась, кто-то положил на стол записку с одним словом: «Война». Зал мгновенно опустел. Уже через несколько часов мимо консерватории, где еще продолжалась сдача экзаменов, проходили колонны мобилизованных, направляясь в пункты отправки на фронт.

Война уже шагала по России, лилась кровь, гибли люди. Однако ленинградцам еще не приходила в голову мысль, что скоро их город станет фронтовым. 5 июля 1941 г. газета «Ленинградская правда» напечатала признание Шостаковича: «Я вступил добровольцем в ряды народного ополчения. До этих дней я знал лишь мирный труд, а ныне я готов взять в руки оружие. Я знаю, что фашизм и конец культуры, конец цивилизации – однозначны. Исторически победа фашизма нелепа и невозможна, но я знаю, что спасти человечество от гибели можно только сражаясь».

Симфония создавалась в осажденном Ленинграде. Шостакович, видный деятель искусства, знаменитый на весь мир композитор, настоял на включении его в пожарную бригаду для дежурств на крыше консерватории во время авианалетов. На крыше консерватории, во время дежурств, Шостакович продолжал писать свою Седьмую симфонию. На эскизных записях партитуры можно заметить обведенные кружочками немузыкальные знаки «в.т.» – воздушная тревога. Так Дмитрий Шостакович фиксировал перерывы в работе над симфонией во время воздушных налетов. 

После дежурства на крыше консерватории Шостакович отправлялся пешком в филармонию для участия в очередном концерте. Позже он вспоминал: «... Я с увлечением играл свои прелюдии для необычной аудитории и в столь необычной обстановке, совершенно позабыв об опасности: ведь люди собрались сюда, рискуя жизнью, подтверждая тем самым, что убить ее невозможно».

16 сентября 1941 года по Ленинградскому радио раздался голос Д.Д. Шостаковича со словами: «Два часа назад я закончил две первые части большого симфонического сочинения. Если… удастся закончить третью и четвёртую части, то тогда можно будет назвать это сочинение «Седьмой симфонией».

Шостаковича эвакуировали в Москву. Всего двенадцать дней ушли у композитора на черновой вариант третьей части симфонии. Бомбежки и обстрелы не прекращались. Силы убывали от недоедания, но ничто не ослабляло рабочий ритм.

Блокадное кольцо вокруг Ленинграда уже замкнулось, враг подходил к Москве. Эвакуация захватила и Москву. Шостакович вместе со своей семьей решил присоединиться к композиторской группе Московского отделения Союза композиторов и с нею эвакуироваться в Куйбышев.

         В отличие от первых трех частей, созданных буквально на одном дыхании, работа над финалом продвигалась медленно. Было тоскливо, тревожно на душе. Но симфония сложилась полностью: композитор знал и чувствовал, что она удалась. 27 декабря 1941 года, Шостакович написал такие строчки: «Нашей победе над фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему любимому городу Ленинграду я посвящаю свою седьмую симфонию».

Премьера состоялась 5 марта 1942 года в зале куйбышевского Дворца культуры и транслировалась по радио на всю страну. Играли музыканты сводного оркестра Большого театра под руководством С. Самосуда. Перед началом трансляции по радио раздались слова: «Внимание. Говорит Москва. Говорит Москва». Так решено было начать трансляцию, несмотря на то, что происходило все в Куйбышеве.

29 марта 1942 года состоялась московская премьера Ленинградской симфонии Д. Шостаковича. Симфония молниеносно получила всемирное признание. 1 июня самолет с микрофильмом партитуры сел в Нью-Йорке. 22 июня, в годовщину войны, она прозвучала в Лондоне. Только на американском континенте за сезон 1942-1943 года симфония была исполнена шестьдесят два раза. Но ее главная премьера была еще впереди…

Трансляцию московской премьеры Седьмой симфонии слушали в блокадном Ленинграде. В тот вечер в Радиокомитете собрались оставшихся пятнадцать музыкантов. Но они решили: Ленинградская симфония обязательно должна звучать в Ленинграде. «Посвящается городу Ленинграду»,— прочитал на обложке дирижер оркестра Радиокомитета Карл Ильич Элиасберг. Нотные строчки захватили дирижера и одновременно испугали: где взять такой огромный оркестр? Восемь валторн, шесть труб, шесть тромбонов!.. Их просто нет. А на партитуре рукою Шостаковича написано:«Участие этих инструментов в исполнении симфонии обязательно». И «обязательно» жирно подчеркнуто. Да и только ли духовые инструменты! Чтобы исполнить симфонию, требовалось около восьмидесяти музыкантов.

Подняли список с фамилиями музыкантов. Двадцать семь фамилий в этих списках были обведены черным карандашом: эти артисты не пережили блокадной зимы. Примерно столько же фамилий обведено красным: этих людей нужно было искать по госпиталям и стационарам. Конечно, есть еще музыканты — в окопах, в траншеях, опоясывающих Ленинград двухсоткилометровым кольцом. Музыканты эти лежат сейчас у пулеметов, дежурят возле орудий.

Множество трудностей пришлось преодолеть ленинградским музыкантам, чтобы Седьмая симфония прозвучала в родном городе. Пришлось даже обратиться в Политическое управление Ленинградским фронтом к генералу Д. Холостову с тем, чтобы вернуть в оркестр духовиков, которые находились на фронте.

Как вспоминает дирижер К. Элиасберг, генерал удивился и пошутил: «Бросим воевать – пойдем играть». Вскоре в здание Радиокомитета на Малой Садовой стали прибывать рядовые бойцы, младшие и средние командиры. В документах у них значилось: «Командируется в оркестр Элиасберга».

 Каждый день, за редким исключением, репетировали утром и вечером. Вражеские бомбежки продолжались, артиллерийские обстрелы усиливались. Нервы – в постоянном напряжении. И потому в те же дни шла еще одна репетиция. В небе неустанно кружили наши самолеты-разведчики. Задача была поставлена кратко: «Во время исполнения Седьмой симфонии композитора Шостаковича ни один вражеский снаряд не должен разорваться в Ленинграде!»

И артиллеристы засели за свои «партитуры». Как обычно, прежде всего был произведен расчет времени. Исполнение симфонии длится 80 минут. Зрители начнут собираться в Филармонию заранее. Значит, плюс еще тридцать минут. Плюс столько же на разъезд публики из театра. И следовательно, 2 часа 20 минут должны говорить наши пушки — исполнять свою «огненную симфонию».  «Дирижером» артиллерийского «оркестра» был назначен командующий артиллерией 42-й армии генерал-майор Михаил Семенович Михалкин.

Шел 355 день блокады. 9 августа 1942 года гитлеровцы намеревались окончательно захватить город. Они даже заготовили пригласительные билеты в ресторан «Астория» на празднование взятия Ленинграда. Но 9 августа 1942 года в руках у жителей и защитников города были приглашения на концерт, а по городу развешаны афиши.

Концерт из Ленинграда транслировался по радио на всю страну. Из-за железного кольца фашистской блокады измученные, но несломленные люди с помощью прекрасной музыки сообщали о том, что город жив, и готов выстоять еще многие беды. Все восемьдесят минут пока в зале Ленинградской филармонии звучала музыка, не объявляли воздушной тревоги. Это стало возможным благодаря операции «Шквал», которую артиллеристы ещё называли – «Артиллерийская симфония».

Всё было почти как в мирное время. В зале филармонии зажглись огромные хрустальные люстры. Только публика была необычная: в потрёпанных гимнастёрках, тельняшках, бушлатах. Примерно также были одеты и оркестранты. Только Карл Ильич Элиасберг стоял за пультом во фраке и белоснежной рубашке с бабочкой. Приехали и руководители Ленинградской партийной организации. По всему городу исполнение концерта транслировалось через громкоговорители. И Карл Ильич Элиасберг взмахнул своей дирижерской палочкой.

Позже он вспоминал: «С таким воодушевлением мы не играли еще никогда. И в этом нет ничего удивительного: величественная тема Родины, на которую находит зловещая тень нашествия, патетический реквием в честь павших героев — все это было близко, дорого каждому оркестранту, каждому, кто слушал нас в тот вечер. И когда переполненный зал взорвался аплодисментами, мне показалось, что я снова в мирном Ленинграде, что самая жестокая из всех войн, когда-либо бушевавших на планете, уже позади, что силы разума, добра и человечности победили». 

Седьмую симфонию Д.Д. Шостаковича часто называют «хроникой», «документом», «Симфонией всепобеждающего мужества», «Симфонией гнева и борьбы». При школе №235 в Ленинграде под руководством Евгения Линда был создан музей «Музы не молчали». В нём собраны газетные вырезки о событиях тех дней, фотографии музыкантов, их личные вещи.

          Музыка в годы войны была необходима всем людям, она придавала им силы и уверенность в себе.  Музыка о войне необходима всем  нам и сейчас, чтобы помнить и не забывать о том, какой огромною ценой  завоевано счастье жить в мире без войн и потрясений.