Занятие "Космос и комонавты". Занятие по ознакомлению с окружающим миром в старшей и подготовительной группе
учебно-методический материал по окружающему миру (старшая группа) по теме

Космос и космонавты: Занятия по ознакомлению  с окружающим миром в старшей и подготовительной группе

Программное содержание. Воспитывать у детей интерес к космонавтам; учить восхищаться их героическим трудом, гордиться тем, что первым космонавтом был русский человек. Расширять представления детей о космических полетах.
Материал. Картинки и фотографии по теме.
Ход занятия
Воспитатель показывает детям портрет Ю.А. Гагарина и спрашивает: «Знаете ли вы, кто это? Расскажите, что вы знаете о Юрии Алексеевиче Гагарине». Затем обобщает ответь детей: «Юрий Алексеевич Гагарин был первым человеком, полетевшим в космос. Он поднялся высоко-высоко над Землей на космическом корабле. Людей, которые летают в космос, называют летчиками-космонавтами. Мы гордимся тем, что первым в космос полетел русский человек».
Педагог читает рассказ «Первый в космосе».
Первый в космосе
Ракета неслась все дальше и дальше от Земли. Юрий Гагарин полулежал в кресле, не в силах даже пошевелиться. Чем быстрее мчалась ракета, тем сильнее прижимало к креслу.
Тело вдруг стало невероятно тяжелым. Руки, ноги, каждый палец стали не своими, словно отлитыми из чугуна. Прошла всего лишь минута полета, а Гагарину казалось, что он летит целый час. Грудь сдавило, дышать стало трудно.
А с Земли по радио уже спрашивают: «Как себя чувствуешь?» Надо ответить, но сказать хоть одно слово тоже не просто. Трудно даже открыть рог. И все же Гагарин нашел в себе силы: ведь недаром перед полетом он столько тренировался.
— У меня все в порядке, все в порядке, — передал он, —лечу нормально. Чувствую себя хорошо.
Ракета дрожала. Она словно изо всех сил спешила взлететь на ту высоту, которую указали ей ученые.
И вдруг стало тихо — это перестал работать двигатель. Но корабль мчался с огромной скоростью. Кабину больше не трясло, и к креслу прижимало все меньше. Неожиданно Юрий почувствовал, что его приподняло над креслом и тело его ничего не весит. Он поднял руку —она так и осталась приподнятой, поднял ногу —она не опустилась.
Захотел Гагарин записать в журнал свои наблюдения, посмотрел, а карандаша на месте нет, он плывет по кабине. Подбросил журнал, и тот повис в воздухе.
Ни есть, ни пить Гагарину еще не хотелось, но надо было попробовать. Ведь еда в космосе тоже ничего не весит, и, как знать, сможет ли он ее проглотить? А что если в горле застрянет? На земле пробовал есть вниз головой, стоя на руках. Получалось. А тут?
Пиша у Гагарина была специальная, «космическая». Из тюбика, в каких обычно бывает зубная паста, он выдавил прямо в рот мясное пюре. Проглотил. Тогда из другого тюбика выдавил фруктовый джем, а потом смородиновый сок. Все проглотил. Вот только тогда, когда он пил сок, нечаянно пролил несколько капель, и они черными ягодками поплыли по воздуху..
В. Бороздин
Затем дети рассматривают иллюстрации с изображением космического корабля.
Воспитатель. Быть космонавтом не только почетно, но и очень трудно. Надо быть смелым, решительным, настойчивым, добрым, отзывчивым. Эти качества Юрий Алексеевич воспитывал у себя с детства. Послушайте рассказ о детстве Юрия Гагарина. Он называется «Грустная история Найденыша», написал его старший брат Юрия, Валентин Гагарин.
Грустная история Найденыша
Как-то дождь прихватил нас в лесу. С корзинами, полными грибов, мы укрылись под кронами старого могучего дуба… Мы сидели, прижавшись спинам к шершавой коре ствола, жевали раскисший хлеб и с тревогой поглядывали на небо: тучи — предвестники близкой осени — накрыли его из края в край, не оставив и крошечного оконца. И хотя до ночи было еще ой как далеко — темнело стремительно…
Вдруг Борька испуганно вскрикнул, вскочил на ноги, опрокинул корзину с грибами. Змея! Ужалила? -Нет! Я чиркнул было спичкой, но спички безнадежно отсырели, не зажигались. Юра бесстрашно протянул руку к тому месту, где только что сидел Борис, что-то пошарил там.
— Глядите-ка, заяц.
Это был не заяц, зайчонок. Должно быть, он отстал от матери или заблудился, а жестокий ливень загнал его под тот же самый дуб, где тщетно пытались укрыться и мы. Мокрый и слабый, он сжался в комок в Юриных руках. Я погладил его и услышал, как резко бьется под ладонью его сердце.
Возьмем его домой, —предложил Борис…
Конечно, возьмем…
Ливень не стихал —видно, не удастся его пересидеть. А впрочем, и терять нам нечего, все одно насквозь мокрые. Так и пошли домой —в потоках воды, падающей сверху, клокочущей на земле.
Зайчонка Юра нес за пазухой. Дома ребята соорудили косому клетку из старого ящика, застлали ее зеленой травой, принесли морковь, капусту, стручки гороха. Кошку, которая проявила к зайчонку повышенный интерес, Юра так шуганул, что она и на следующий день не появлялась в избе.
А как мы его назовем? — поинтересовался Борис. Юра не задумывался:
Так и назовем: Найденыш.
Он всех привел в умиление, этот крохотный длинноухий зверек. Отец обкуренным пальцем пощекотал его где-то за шеей и многозначительно изрек:
— Тоже живое существо…
Мама согрела в печке молоко и налила в блюдце. Юра и Борька наперебой совали Найденышу былинки посочней:
— Ешь, ну ешь, пожалуйста…
Шерсть на зайчонке высохла —серая, с отливом, недлинная шерстка, он согрелся и приободрился, видать, когда на него не смотрели, когда в избе было тихо, пытался грызть морковку и капусту. Стоило кому-нибудь из нас подойти к его жилищу, он тут же забивался в угол и смотрел оттуда испуганными глазами, в которых пробегали зеленые искорки.
К концу недели, однако, Найденыш совершенно перестал притрагиваться к зелени. Шерсть на нем свалялась, и даже слабые искорки в его глазах погасли.
Тут по случайности как-то вечером заглянул к нам Павел Иванович. Юра сразу же потащил его к Найденышу: как-никак специалист, фельдшер.
— Худо дело, если и выживет —только в лесу. Как говорится, тоска по дому. Такое и с людьми бывает, — заключил дядя Паша.
Юра встрепенулся.
Борис, одевайся. Сейчас мы его в лес отнесем.
Ну да, не пойду я. Поздно уже.
Тогда я один.
— Сиди дома. Ишь шустрый какой на ночь глядя. Успеешь утром,— сказал отец.
Спорить с отцом бесполезно. Юра притих.
Ночью как всегда улеглись, Юра, прихватив зайчонка, не одеваясь, выбрался из дома через окно, отвязал Тобика с цепи и, сопровождаемый им, ушел в лес. Вернулся он под утро —мама как раз выгоняла корову в стадо. Отворил я калитку —Юрка стоит: голый по пояс, босые ноги исхлестаны мокрой травой, продрог. Зуб на зуб не попадает. Мама погрозила ему пальцем. Он потупил голову: «Я его на траву опустил…». «Не стоило в лес ходить, ночь терять». Юра упрямо качнул головой:
— Нет, стоило.
В. Гагарин
После чтения педагог задает детям вопросы: «Почему Юрий пошел в лес ночью? Правильно ли он поступил?».
Вечером в свободное от занятий время воспитатель рассаживает детей полукругом около своего стола, показывает иллюстрации и рассказывает о космических полетах, космонавтах (В. Терешковой, С. Савицкой, А. Леонове и др.), читает рассказы о них.
Дополнительный материал
Шаги над планетой
Многие летали в космос не один раз и работали там несколько месяцев. Трудовые подвиги летчиков-космонавтов по достоинству оценила страна—они удостоены высоких наград Родины. Их полетами восхищаются не только советские люди, но и зарубежные друзья.
Вселенная —открытый океан.
Я подошла к председателю и членам Государственной комиссии:
— Космонавт Терешкова к полету на корабле-спутнике «Восток-6» готова.
Пока на ракете шли последние приготовления, я уже из кабины корабля вела предстартовую связь, к микрофону подходили и Главный конструктор, и председатель Государственной комиссии. Несколько раз включалась музыка. Я спела несколько песен. Время летело быстро. Но вот Гагарин предупредил:
— Пятиминутная готовность…
— Гермошлем закрыла, перчатки надела, — доложила я, принимая нужное для старта положение.
Время словно остановилось. Долго-долго тянулись самые томительные, последние секунды. Внутренне вся собравшись, я следила, как секундная стрелка перепрыгивала с одной риски циферблата на другую. Вот она сделала один круг… Другой… Пошла на третий…
— Ключ на старт! — как-то особенно громко прозвучало в шлемофоне отданная в бункере команда.
— Подъем! — Часы показывали 12 ч. 30 мин.
Сколько раз я была свидетельницей того, как невозможное становилось возможным. Услышав последнюю команду, внутренне собралась, напрягла мускулы. Ракета медленно приподнялась над стартовым столом и, все окрест содрогая гулом мощных двигателей, неудержимо ускоряя бег, помчалась и стала прижимать к сиденью, перегрузки все возрастали, затруднилось дыхание, затем стало отпускать, становилось все легче и легче.
Раздался легкий треск —отделился головной обтекатель корабля. В глаза больно ударили яркие солнечные лучи. Я прильнула ко «Взору», далеко-далеко внизу увидела Землю и сразу передала:
— Я *Чайка»! Настроение бодрое, самочувствие отличное! Вижу горизонт. Голубая, синяя полоса… Это земля! Какая она красивая! В ответ донесся голос Гагарина.
— Согласен, красивая… Машина идет отлично…
А внизу, на Земле, открывались ландшафты. Один красивее другого. Мелькнул тем но-золотистый кусок пустыни, и его тотчас сменили гигантские четырехугольники совхозных полей, зарябили темно-зеленые пятна лесов, как рассыпанная ртуть замелькали капли озер. Взглянула в другой иллюминатор — там на черном-пречерном бархате неба лежали горсти немигающих созвездий.
В, Терешкова
Человек вышел в космическое пространство
Раздавался над планетой спокойный, пожалуй, даже очень спокойный, голос космонавта Павла Беляева, командира корабля «Восход-2». И хотя сказал он о важнейшем событии в истории космонавтики просто, по-будничному деловито, в одно мгновение об этом узнал весь мир. Миллионы телезрителей на своих экранах смотрели, как бесстрашный сын Земли — Алексей Леонов —впервые парил на околоземной орбите. Парил, не боясь испепеляющих лучей солнца.
— Человек вышел в космическое пространство.
Алексей Леонов, человек, который первым из землян совершил прогулку в открытом космосе, не раз рассказывал, как все это было.
Одевшись по космически, мы вошли в автобус и разместились в специальных креслах. Рядом сели: Юра Гагарин, Володя Комаров и Борис Егоров. По традиции запели песню. Разве можно без нее!
Автобус остановился на стартовой площадке недалеко от ракеты. На ракете, на фермах обслуживания —шапки пушистого снега…
Первым поднялся я. Вот и входной люк. Инженер Женя, замечательный специалист-ровесник, помог сесть в кресло. Руки легли на подлокотники, ноги на специальные упоры. Ремни прижали меня к креслу. Инженер пошел встречать Павла Беляева…
Вот уже входной люк корабля «Восход-2» наглухо, герметически задраен. Через некоторое время уйдут с площадки обслуживания люди, и мы останемся вдвоем на вершине космической ракеты.
Я «Заря», как слышите меня? — раздалось в кабине.
Я «Алмаз», —ответил Беляев,— слышу вас хорошо.
Приступайте к проверке приборов.
Вас поняли.
Как и было предусмотрено программой, перед стартом мы еще раз проверили работу систем и доложили, что все в норме.
Слышим, как по радио объявляется пятиминутная готовность. До старта осталось всего 5 мин. Мне не терпится. А минуты тянутся, тянутся… Минуты кажутся верстами.
— Я «Заря». У нас все хорошо,—слышится уверенный, спокойный голос академика Королева. Как ваше самочувствие, настроение?
— Я «Алмаз»,—ответил Беляев, — настроение отличное. К старту готовы.
— Спасибо, — просто ответил ученый. Доброго вам пути. До встречи на земле.
Мы поблагодарили. Не сговариваясь, посмотрели на часы. Секундная стрелка приближалась к 10 по московскому времени. Закрыли прозрачные забрала гермошлемов и приготовились…
— Ключ на старт! — раздается команда.
Взглянули друг на друга. Глаза Павла были строгими, сосредоточенным и.
— Подъем!
Раздался глухой гул. И мы почувствовали, как корабль, подрагивая, пошел вверх. В то же мгновение на нас стала наваливаться тяжесть. Она вдавливала в кресло плотно-плотно.
— Счастливого пути, друзья!—желает нам Гагарин.
— Все идет нормально,—докладывает Земле Павел Беляев. — Перегрузки растут. Вибрация незначительна.
Корабль поднимается все выше и выше. Вот он прошел облака. В иллюминатор ворвались солнечные лучи.
Командир внимательно следит за приборами, изредка знаками показывая мне, что все идет строго по графику. Мы чувствуем, как срабатывает одна ступень ракеты-носителя за другой. Ждем самого ответственного момента—включения последней ступени. Знаем, этого момента ждут и на космодроме. Не сработает последняя ступень — придется возвращаться на Землю не солоно хлебавши.
— Сработала! —крикнул Беляев.— Я «Алмаз». Последняя ступень ушла. Все нормально. Мы на орбите.
Лицо Павла светилось радостью. Мы пожали друг другу руки. Полет «Восхода-2» начался. Наша самая заветная мечта сбылась. Мы в космосе.
Ну, что же, Леша, начнем?
Начнем!
Стали готовиться к моему выходу в космос, который предстояло провести на втором витке.
Отцепив ремни кресла, в котором сидел, я приподнялся. Павел Беляев помог мне надеть наспинный ранец с запасом кислорода и подключить его к скафандру.
Слышу, как позади меня наглухо закрылся люк кабины. Потрогал руками фал, связывающий меня с кораблем. Он имел и дополнительное назначение: по нему проходили телефонные провода связи с командиром корабля и с Землей. Павел Беляев стравил давление в камере и открыл выходной люк. И в эту же секунду яркий свет солнца, похожий на электросварку, ударил в камеру, в глаза. Но солнце не ослепило меня: защищал светофильтр на гермошлеме.
Не спеша стал выбираться из шлюза. Секунда—и я в космической бездне. И только тонкий фал соединяет меня с «Восходом-2», маленьким земным мирком, в котором трудится мой друг.
И в этот момент Беляев объявил миру: «Человек вышел в космическое пространство!»
Оглядываюсь вокруг. Прямо —черное-черное небо. Звезды яркие, но не светятся, не мерцают. И солнце не земное, без ореола.
Внизу далеко-далеко Земля. Согласен с другими космонавтами — красива наша Земля, очень красива. Смотрел и любовался ею. А когда же работал? Все то, что делал,—это и есть работа. Вышел в просторы космоса и сделал вначале движение одной рукой, затем другой, подвигал ногой. Нормально! Все хорошо.
Вы бы знали, как фантастично выглядит «Восход-2» в космосе! Смотрел я на него с расстояния 5 метров. Иллюминаторы как большущие глаза, а антенны словно гигантские щупальца. Самочувствие у меня было отличным, настроение бодрым, расставаться с свободным космосом мне не хотелось… Пробыл я в условиях космоса в общей сложности 24 минуты. А вот на то, чтобы записать все, что видел, какую работу выполнил, потребовалось около полутора часов. Все занес в свой бортовой журнал.
Итак, в космосе хорошо, но в корабле все-таки лучше. Корабль —это родной дом, и в кабине мой друг Павел Беляев.
Как только я оказался «дома», прежде всего сказал:
Привет, командир! А он в ответ:
Молодец!
А. Леонов

источник