Дети и деньги.
консультация ( класс) на тему

ДЕТИ и ДЕНЬГИ

По старым педагогическим канонам не рекомендовалось обсуждать денежные проблемы в присутствии ребенка. Сейчас считается правильным, чтобы человек с первых шагов существовал в едином для всей семьи информационно-ситуационном поле, имел свое, адаптированное к возможностям возраста, представление о том, как живут родители, что их тревожит, о чем они мечтают. Это относится ко всем аспектам жизни, но к денежным — в первую очередь. Главное, не перегнуть палку.

В те уже кажущиеся неправдоподобно далекими времена, когда мои друзья один за другим обзаводились семьей и детьми, помню, всех мучил вопрос: как объяснить ребенку, откуда он взялся? Рассказывать бабушкины сказки о добром аисте или капусте было смешно. В детях уже не было наивного простодушия, которое позволило бы проглотить такой сюжет. Но и приоткрывать завесу над величайшим таинством природы решались немногие. Тогда нам и друг с другом было трудно объясняться на сексуальные темы, а уж представить себя в виде собеседника малолетнего ребенка... Это вообще было за гранью. И главное, в каком возрасте надо начинать такое просвещение? Какие выбирать слова?

А вот как объяснить тому же самому ребенку, что такое деньги — такой проблемы просто не существовало. Деньги — часть окружающего мира. Сначала он научится говорить «дай», потом — мы даже не зафиксируем, когда это произойдет, — вместо «дай» появится «купи». Мы же будем брать его с собой в магазин, он увидит, как все происходит, как мы достаем из кармана эти пестренькие бумажки, а взамен получаем еду или книжки, или игрушки.

И вот мало-помалу начнет соображать.

Сегодня ситуация прямо противоположная. Впечатление такое, что дети стали рождаться с готовыми представлениями о взаимоотношении полов. Сидит перед телевизором кроха, смотрит фильм с эротическими сценами и сопровождает его такими комментариями, что взрослые диву даются.

Зато появилась неведомая прежде головная боль. Богатство во все времена прельщало людей; но прежде оно казалось не столь доступным. Порой кажется, что стремление к благосостоянию охватило все общество! Как и что говорить с детьми о деньгах, когда, каким способом вводить в детский обиход то, что и для самих родителей таит в себе столько трудностей и мучительных загадок? Как объяснить полярность материальных доходов общества, как комментировать криминальные сводки по телевизору об убийствах ради нескольких тысяч рублей? Почему труд врача и учителя оплачивается ниже, чем, скажем, труд того же программиста? И вообще, от чего зависит зарплата? Но пока родители размышляют, без их ведома и благословения деньги входят, вползают, врываются в жизнь детишек, становятся ее непременным атрибутом.

С ПЕЛЕНОК

Попытаемся теперь проследить более подробно весь процесс взросления и проблемы, возникающие на разных этапах.

Младенчество, казалось бы, можно опустить. Но недаром говорится, что воспитывать надо, когда ребенок лежит поперек лавки, а уж как ляжет вдоль, стараться поздно. Конечно, он еще ничего не понимает и не ориентируется, но ему дано бессознательное, чувственное знание, связанное с основами выживания и безопасности.

Ему все равно, сколько стоят костюмчики, в которые его наряжают, нет для него разницы, какой ему подкладывают подгузник. Зато если мать обременена ежедневной стиркой и валится с ног от усталости, у нее остается меньше времени, чтобы побыть с малышом, отреагировать на его плач. Внимание, уделяемое младенцу, зависит не только от материальных возможностей семьи, но серьезные денежные проблемы неизбежно его лимитируют.

Ребенок на своем безъязыковом уровне четко понимает, достаточно ли о нем заботятся, старательно ли ухаживают, есть ли у него эмоциональная поддержка, когда ему плохо. А это — основа, на которой в дальнейшем будет формироваться доверие или недоверие к родителям, ощущение собственной значимости и ценности, психическая гармония и выносливость. Так деньги начинают лепить человеческую личность одновременно с самыми первыми проблесками сознания.

Способность дифференцировать свое «Я», мысленно прочерчивать границу между собой и другими живыми и неживыми объектами полностью складывается к трем-четырем годам. Игрушки — главная собственность ребенка в этот период. По тому, сколько их и каковы они, как обращается с ними ребенок, можно многое узнать о семье, определить не только материальные возможности, но и характер родителей.

Все родители понимают, что, когда игрушек покупается слишком много, они перестают доставлять ребенку удовольствие. Но лишь в редких случаях мамы и папы способны действовать разумно.

Посещение большого детского магазина — удовольствие в любом возрасте. В душе у взрослого человека просыпается ребенок. О такой именно машине он сам мечтал, когда был маленьким. А об этакой даже и не мечтал — таких просто в ту пору не выпускалось! Огромное количество игрушек, без которых дети могли бы обойтись, родители фактически покупают для себя.

Современный человек вообще склонен приобретать значительно больше вещей, чем необходимо, заменять их новыми, когда они еще могут служить. Не в последнюю очередь это объясняется психологическим прессингом, которому его подвергают производители и торговцы. И на игрушки это тоже распространяется.

Трудно устоять перед бронебойной рекламой, соблазнительной выкладкой на витрине. Но есть и еще один важный момент. В одном ряду с одеждой, мебелью, машиной игрушки выполняют демонстративную роль. У меня все в порядке, сообщает с их помощью человек, я хорошо обеспечен, могу позволить себе и ребенку все самое лучшее и в любом количестве.

Избыток игрушек, по моим наблюдениям, не составляет большой беды, когда ребенок умеет в них играть — фантазировать, придумывать сюжеты с их использованием, находить им разные способы применения. Игра, если присмотреться, происходит в нем самом, в его духовном мире, игрушки же оказываются лишь дополнительным аксессуаром. Но лишь немногие рождаются с этим умением и немногие взрослые могут обучить этому...

В результате получается, что ребенок испытывает радость только в момент получения новой игрушки — радость обладания, а не использования, чувство острое, но быстро притупляющееся. Можно даже сломать ее, ведь вместо нее, как по щучьему велению появится другая.

У не слишком обеспеченных семей сегодня распространена и другая крайность. Есть десятки причин, в силу которых ребенку может быть отказано в новой игрушке. Она не так хороша, как ему кажется; у него уже есть несколько похожих; он не заслужил подарка, потому что плохо себя вел; он уже большой, а игрушка предназначена для малышей; игрушки интереснее не покупать, а делать своими руками, чем займутся с ним родители в ближайшее время... Мало ли что можно придумать!

Но чаще всего, по моим наблюдениям, дети сейчас слышат одно: «У нас нет на это денег», — и так запальчиво, с такой досадой и даже агрессией это обычно произносится!

Лет двадцать назад господствовали противоположные нравы. Люди, и в самом деле жившие в стесненных обстоятельствах, лезли из кожи вон, чтобы дети, не дай Бог, не почувствовали своей ущербности. А сейчас даже без особой необходимости часто подчеркивается социальная дистанция, неравенство, несовпадение возможностей. И это не может не влиять на психику маленького человека, поселяя в нем агрессию, повышенный интерес к деньгам и жажду обладания этими дефицитными бумажками.

О ЧЕМ МЕЧТАЕТ ПОДРОСТОК?

Ситуация усугубляется растущей нестабильностью семей. Во множестве случаев ребенка растит кто-то из родителей — второго нет в живых или он не поддерживает никаких отношений со своей бывшей семьей после развода. Но бывает и так, что родителей становится сразу четверо. Говорят, это и есть цивилизованная форма разрыва — бывшие супруги и новые спутники общаются друг с другом, дети вхожи в оба дома.

Однако, как показывают исследования, никто из четверых толком не обращает внимания на детей, всем некогда, все заняты собой и поддержанием жизнеспособности свитых сравнительно недавно гнезд.

Однако годы бегут, дети взрослеют. В неустоявшемся, изменчивом облике подростка все явственнее проглядывают черты взрослого человека, каким уже скоро ему предстоит стать. Определились его склонности, таланты, а туманные видения и мечты принимают характер конструктивных жизненных планов.

За очень редкими, как правило, имеющими болезненную природу исключениями, центр существования подростка перемещается из дома в компанию сверстников. Он уже не отчитывается перед родителями, где бывает, с кем, чем занимается. «Иду гулять», — коротко он информирует их. На попытки установить контроль, он отвечает бунтом, даже если вы осыплете его материальными благами. Он будет пользоваться вашими подкупами, но все равно ускользнет от вашего надзора.

Мечты подростков..., Пожалуй, по ним можно очень точно судить об изменениях, произошедших в нашем обществе. Раньше специалисты сетовали на полный отрыв воображения подростков от реальности. Они мечтали о немыслимых приключениях, путешествиях, геройских поступках, о покорении, образно говоря, недоступных вершин.

У нынешних тинэйджеров уже нет внутренних стимулов уноситься на крыльях мечты куда-то в поднебесье. Их фантазии на темы собственного будущего несравненно реалистичнее, приземлённее. Каждый из них видит себя прежде всего богатым человеком. Не Кощеем, сидящим на мешке с золотом, а богатым в конкретном, бытовом понимании. Жить в собственном доме, красивом и удобном. С бассейном, гаражом, бильярдной, тренажерным залом. Ездить в роскошном автомобиле, имея возможность заменить его на лучший, как только таковой появится в продаже. Покупать все, что заблагорассудится. Отдыхать на лучших мировых курортах.

Я обратил внимание на то, что среди знаковых формул, олицетворяющих для подростков успех, почти не встречается слов типа «прославиться», «стать известным». Девочки, находящиеся в самом романтическом возрасте, тем не менее полагают, что, если мужчина достаточно богат, правильно поступает девушка, которая выходит за него замуж без любви.

Власть родителей в ранней юности слабеет, мнение товарищей, одобрение среды значат для подростка больше, чем родительские нравоучения. Проблема, с точки зрения психологов, заключается в том, сохраняют ли родители свое влияние, и если да, то как его используют.

Продолжают ли настойчиво и целеустремленно культивировать в детях самостоятельность, желание максимально развить свои способности или толкают на путь иждивенчества, на поиски «полезных знакомств»? Учат ли с мудрым спокойствием относиться к своему положению, будь оно хуже или лучше, чем у большинства детей в классе, имеют ли ресурсы и каналы влияния на настроения и взгляды своих детей? Находят ли способы укрепить в детях убеждение, что только честная игра может привести к настоящему успеху, или молчаливо допускают, что ради крупного выигрыша можно поступиться совестью?

ОТКУП

По моим наблюдениям, многие родители испытывают жесточайшее чувство вины по отношению к своим детям. Еще в «застойные» времена социологи установили, что работающая женщина уделяет своему ребенку в сутки 12,5 минуты. У отца не набиралось и этого. И сегодня, я уверен, ситуация не изменилась. А деньги становятся универсальным средством развязки и в этой мучительной коллизии.

Мотивы могут различаться. В одних случаях они врачуют душевные раны, причиняемые чувством вины. Солидно потратившись на ребенка, родители возвращают себе право сказать самим себе: «Мы сделали для него все, что могли». Нередко на первый план выдвигается другое бессознательное стремление: мама и папа, видя, что ребенок отдаляется от них, пытаются купить его любовь. Трагедия в том, что ни компьютеры, ни мобильные телефоны, ни акустическая аппаратура — ничто не компенсирует душевной энергии, участия или даже хотя бы еще проще — искреннего интереса.

Психический аппарат ребенка, подготовленный природой к тому, чтобы развиваться, питаясь энергией родительской любви и внимания, самонастраивается на искусственный режим. И тогда радость по поводу каких-нибудь побрякушек, подаренных ему, или даже просто отданных в его распоряжение денег функционально заменяет собой счастье, приносимое полнокровными эмоциональными контактами с любимыми и любящими его людьми.

Возникает зависимость, полностью идентичная зависимости от наркотиков. Разница лишь в том, что при наркомании вещества, приводящие психику в искомое состояние, поступают извне, а при «мании» работают реагенты, продуцируемые самим организмом, — особые группы биологически активных веществ, гормонов. В остальном же все полностью совпадает. С такой же быстротой наступает привыкание, непереносимой, мучительной становится реакция на лишение. И тоже впереди маячит роковая черта, за которой наступает пресыщение, и новые дозы всего лишь предохраняют от полного разрушения.

В большинстве семей оба родителя работают, оба ведут независимый деловой образ жизни. Бабушки, тихо перебирающие спицами у камелька и рассказывающие внукам сказки, остались в далеком прошлом вместе с дедушками, видевшими в ребятне свое последнее утешение. Для нынешних детей моложавые, энергичные, поглощенные собственными делами старики — это всего лишь еще один источник подарков и денег.

Короткие часы, которые проводят вместе утомленные за день родители и дети, никому не приносят радости, а значит, никак не способствуют сближению. Из десяти реплик, обращенных к детям, девять, а порой и больше, несут в себе критический заряд. Если нет претензий к школьным успехам, то не устраивает внешний вид ребенка: не так причесан, не то на себя надел. Если добросовестно выполнил домашние обязанности, то слишком долго занимает телефон. У него плохие манеры, он неаккуратно ест, непочтителен и громко включает музыку... Если суммировать все эти упреки, получается, что, будь это в их власти, родители отказались бы от этих детей и заменили их какими-то другими.

Вот и глотают дети суррогат родительской любви в виде материальных ценностей, беззастенчиво и жадно требуя еще и еще денег, дорогих подарков, развлечений.

При этом, отмечают психологи главный парадокс ситуации, забота о ребенке выдвигается на первый план при исследовании вопроса о мотивах, заставляющих родителей так перенапрягаться на работе. Они бы, возможно, и рады были перейти на более щадящий режим, но тогда они не смогут столько зарабатывать и меньше будут давать детям. Благо ребенка — превыше всего...

СКОЛЬКО СТОИТ?

Шестилетний мальчик изводит окружающих вопросом: сколько это стоит? Родителям, воспитанным на традициях духовных ценностей, это не слишком приятно. Любопытство маленького человека, по их мнению, должны возбуждать эстетические или функциональные особенности попадающихся ему на глаза предметов, а вовсе не их цена. Несколько раз он поставил родных в ужасное положение перед приятелями. Те приносят подарки, он, вежливо поблагодарив, спрашивает: а сколько стоит эта машинка или трансформер?

Родители пытались объяснить, что воспитанные люди себя так не ведут, и хотели обратить разговор в шутку, и демонстрировали обиду, и даже наказывали. Все бесполезно. Наступает новый день, он приносит новые ситуации, а каждая из них — новую порцию тех же самых вопросов. В воскресенье мы идем на «Звездные войны» — а сколько стоят билеты? Мама купила куртку — а сколько она за нее заплатила? А какая зарплата у папы? А у дяди Сережи?

Ребенок постарше, семи-восьми лет, уже не только совмещает в своем сознании образ предмета с соответствующей денежной суммой. Ему начинает нравиться держать в руках деньги. Рассматривать, перекладывать, пересчитывать, прикидывать. Вот у меня 75 рублей, а если мама даст еще 25, будет 100! Он не так часто просит, как еще недавно, купить ему лакомство, жвачку или игрушку, но не упускает случая выпросить «немножко денег», с негодованием отвергая мелочь. Тратит он их в результате на те же самые жвачки или чипсы, на компьютерные игрушки, но главное удовольствие получает от обладания деньгами, от игры в выбор: можно купить это, а можно то...

Удивительная вещь! Если велеть этим ребяткам, лихо пересчитывающим свои сбережения, пойти и купить простейший набор продуктов, едва ли они с этим справятся. Они запутаются в купюрах, не сумеют проверить сдачу, могут потерять часть денег, а то и все.

Не потому что в шесть-семь лет это непосильная задача, а потому что мальчики и девочки такого опыта не имеют и за один раз его не приобретут. То есть в прямом и первом своем назначении, как инструмент хозяйственной жизни, деньги ими никак не освоены, это у них далеко впереди. Однако это не мешает деньгам уже сегодня утвердить над ними свою власть, включиться в их переживания, войти в мир их эмоций.

В шесть-семь лет начинается этап активной социализации. Появляется способность к анализу, к выработке самостоятельных суждений. Ребенку открывается многообразие мира, он начинает сравнивать себя с другими детьми, своих родителей — с другими взрослыми, свой родной дом — с другими домами. Он обостренно реагирует на все, в чем проявляется место, занимаемое в жизни им самим и его семьей.

Именно в шесть лет, по наблюдениям психологов, появляются зачатки осмысленного отношения к деньгам как к фактору, определяющему это самое место. Мы живем так. А вот наши соседи (друзья, родственники и т.д.) живут по-другому. Одни — гораздо лучше. У их детей есть дорогие навороченные компьютеры, велосипеды, их возят на курорты с незнакомыми красивыми названиями, где сотни развлечений. И все это зависит от того, сколько у кого денег. Неспокойное, акцентированное внимание ко всем денежным делам, характерное для сегодняшнего дня, передается современным детям раньше, чем это в состоянии вынести их психика.

Семилетний ребенок может достаточно точно обрисовать материальное положение своих одноклассников. Он не пропустит ни один из признаков, свидетельствующих о материальной обеспеченности семей своих приятелей. С этих же пор родители начинают ощущать, что ребенком управляет диктат его социального окружения. Детская среда точно моделирует нравы «большого общества» — власть моды, культ предметов, наделяемых особым ореолом престижности.

Если в классе, где учится ребенок, принято оценивать успехи и место во внутренней иерархии не по тому, что человек умеет, а по тому, что имеет, — надо обладать силой характера, чтобы сознательно отказаться от участия в этих гонках.

ДЕНЬГИ — УСПЕХ?

Для западных моих коллег, насколько я понял, ключевым словом при рассмотрении этой проблемы служит слово «успех». Сначала, пока ребенок совсем мал, знаками его достижений служат улыбки и поощрительные слова. Не случайно современная педагогика настаивает на том, что без похвалы, без ободряющего жеста не должно оставаться ни одно проявление, ни один поступок малыша, которые хотя бы в малейшей степени этого заслуживают! Общаясь со взрослыми, ребенок в простейшей, а затем во все более усложняющейся форме выстраивает для себя программу — что он должен делать, каким должен быть, чтобы получать эти подтверждения своего преуспеяния.

Но ведь ребенка не только целуют и гладят по головке: похвала, поощрение естественным образом принимает и материальную форму. Совершенно необязательно сводить дело к вульгарному торгу: если ты сделаешь то, о чем я прошу, ты получишь шоколадку. Достаточно повседневного обитания в нормальной, то есть теплой, доброжелательной атмосфере семьи, где все по мере сил стараются чем-то порадовать друг друга, чтобы прочно закрепить в психике и натуральный, и, главное, символический смысл материального.

Задолго до того, как он сможет выражать это в словах, ребенок начинает догадываться, что деньги — это не только такие волшебные бумажки, которые можно превратить в любую понравившуюся вещь. Деньги — сила, деньги — успех. Кто ему это сообщает? Персонально — никто. Но все, что он улавливает на подсознании и в разговорах родных, окружения, в рассуждениях «говорящих голов», появляющихся на телеэкране, пока он ждет начала своих любимых мультиков, в собственных наблюдениях за жизнью чужих людей, с которыми он так или иначе соприкасается, — все это подводит его именно к такому пониманию роли и ценности денег.

Опытный педиатр, пожилая женщина, рассказывает: в воскресенье ей позвонил незнакомый человек и пригласил к заболевшему ребенку. Погода была плохая. Ехать через весь город, врач стала отказываться: не единственный же она специалист по детским болезням в столице! Но голос незнакомца звучал непререкаемо: «Мне вас рекомендовали, я хочу, чтобы приехали именно вы, я пришлю машину». В назначенный час роскошный автомобиль ждал ее у подъезда.

Осмотреть больного мальчика лет пяти оказалось делом непростым. Он капризничал, не хотел открыть рот и показать горло. А когда нужно было пощупать живот, натянул одеяло до подбородка: «У вас холодные руки». «А вот и не угадал! — врач старалась не реагировать на прозвучавшую в голосе маленького пациента неприязнь. — Я приехала на машине, а в ней было тепло». Мальчишка взглянул с интересом: «На машине? У вас есть машина? Какая?» Пришлось объяснить, что машины у нее нет, а привез ее папин шофер. «На НАШЕЙ машине? А как вы поедете обратно?» И мальчишка вскочил с кровати и кинулся к отцу.

«Зачем ты дал ей нашу машину? — закричал он чуть не плача. — Это наша машина! На ней должны ездить только ты, я и мама! Я не хочу, чтобы она ездила на ней!!!»

«Впервые я попала в такой переплет, что не знала, как вести себя с ребенком, — рассказывала мне пожилая женщина. — Смешно, когда взрослый человек, тем более профессионал, вступает в противоборство с пятилетним пацаном. Но я чувствовала себя задетой до глубины души. Как я должна была поступить? Отказаться от осмотра и уехать? Или провести душеспасительную беседу о том, что человек, не имеющий денег на машину, тоже человек?

По-видимому, папа пообещал сыну не отправлять меня домой на их машине, и сын утихомирился. Родители ни слова не сказали мне по поводу инцидента: никто не принес извинений, не попытался как-то объяснить поведение сына».

Размышляя над этим колоритным эпизодом, я думал о том, что материальное положение ребенка всегда двусмысленно, растет он в богатой или бедной семье.

Как он не причастен к факту своего рождения, точно так же стопроцентно пассивна его роль в том, на каких позициях в обществе он оказался, где ему назначено расти — в хижине или во дворце. Ни малейшей его заслуги в том, что он вознесен к самым вершинам социальной иерархии, как нет и ни капли его личной вины, если он обречен жить внизу. Однако он переживает и гордость за достижения родителей, и чувство униженности за их неуспехи как главное действующее лицо. И в обоих случаях, хоть и по-разному, это деформирует личность.

Общества, в которых уже не первое поколение живет с установкой на личный успех, на высокую личную конкурентоспособность, успели выработать продуманную технологию воспитания, которая позволяет если не снять, то хотя бы смягчить этот опаснейший для ребенка внутренний конфликт.

Если мы хотим воспользоваться этим опытом, нам придется прежде всего заставить себя отказаться от двух крайностей: первая — деньги слишком грязны для чистой детской души, и потому чем позже дитя входит в соприкосновение с ними, тем лучше. И вторая — главная ценность в современном мире — деньги. Как удержаться на грани, не впадая в эти крайности?

Сегодня невозможно воспитывать сына или дочь, не используя материальные стимулы. Это наш рабочий инструмент, не единственный, но необходимый. Он достаточно коварен, поскольку может дать тяжелые побочные последствия, но если пользоваться им правильно, то и взаимодействие с ребенком благодаря ему во многом упрощается, и навыки правильного, взрослого поведения нарабатываются скорее и вернее.

Разницу между правильным и неправильным подходом к использованию материальных стимулов в воспитании определяет родительская цель. Чего они в конечном счете добиваются? О ком или о чем они прежде всего думают — о ребенке, о его будущем или о собственных сиюминутных удобствах? Не всегда даже для самих родителей ответ на этот вопрос очевиден, ведь мы не любим признаваться себе в эгоистических побуждениях и очень ловко умеем драпировать их более благородными мотивами.

МОЖНО ЛИ ПЛАТИТЬ ДЕТЯМ ЗА ПОМОЩЬ?

Не так давно я оказался втянут в дискуссию, которую завели две серьезные, думающие женщины, воспитывающие детей десяти-двенадцати лет. Суть в следующем — дети подрастают, и необходимо научить ребенка поддерживать порядок в доме, убирать, готовить. Естественно, что обычный ребенок воспринимает такую нагрузку без удовольствия.

Одна из матерей решила проблему элементарно, заключив как бы контракт с дочкой: ты убираешь квартиру, а я плачу за это. И получилось совсем не плохо. Девочка стала с большей охотой выполнять скучные и не всегда приятные процедуры.

Другой матери, которая безуспешно боролась с ленью сынишки, такой подход показался кощунственным. Человек, живущий в семье, большой или маленький, просто обязан вносить свою лепту в поддержание быта без всякого вознаграждения. Дети должны помогать матери, потому что хотят помочь родителям. Вот такие благородные душевные мотивы должны быть заложены воспитанием. Деньги же все опошляют, убивают любовь. «К чему же придем? Я скажу: сынок, я плохо себя чувствую, сходи в аптеку за лекарством. А он в ответ: гони, мать, червонец, тогда, так и быть, схожу?» — кипятилась подруга.

Но и первая мать не сдавалась: «Долг, обязанность — звучит, конечно, красиво, но ты сама говоришь, что не очень-то у тебя с этим получается. Твой парень уходит в школу, не застелив постель и не убрав после себя чашку. А я своей даже не напоминаю, что пора вымыть пол на кухне или пропылесосить».

Согласитесь, что рациональное зерно есть в аргументах обеих мамаш. Но...

Насколько просты и элементарны бытовые операции, из-за которых разгорелся сыр-бор, настолько же сложна их психологическая подоплека.

Есть многоплановая, полифоническая система отношений, о чем мы неоднократно писали в нашем журнале, имеющая долгую историю, поскольку складываться она начинает задолго до рождения ребенка. Обсуждаемый нами сюжет — всего лишь фрагмент этой системы, который выглядит чем-то отдельным, а на самом деле полностью зависит от целого.

В первом случае между матерью и дочерью существует, как я убедился, очень прочная эмоциональная связь, взаимопонимание. К своему «контракту» обе относятся как к игре, с изрядной долей юмора. Некая домохозяйка (мама) нанимает приходящую помощницу (дочку) по хозяйству. Наша психика благодарно отзывается на такие игровые переключения, переодевания, они помогают преодолевать рутинную будничность повседневного быта. Кстати, оказалось, что девочка тратит заработанные деньги не только на себя, но и с удовольствием делает небольшие подарки домашним.

В другой семье, где нет такой теплой атмосферы, плата за домашнюю работу, денежные расчеты могут стать антагонистом эмоциональных контактов, они довершат процесс формализации отношений, взаимного отчуждения и очерствения.

«Как могут засвидетельствовать детские и семейные психотерапевты, эгоистичные дети чаще всего являются прямым продолжением эгоистичных родителей, — пишет авторитетный исследователь. — Поскребите самовлюбленного ребенка — вы обнаружите самовлюбленных родителей, которые все еще живут в мире фантазий и неразрешенных конфликтов, доставшихся им с детства. Эти люди видят в детях всего лишь свою одушевленную собственность, источник личного удовлетворения. Ребенок как личность, как отдельный человек для них просто не существует».

Американские родители, прислушивающиеся к советам психологов, никогда не используют деньги как инструмент наказания или запугивания. Мы же, когда хотим добиться быстрого результата, тут же грешим формулой «не сделаешь — не получишь». В стратегическом плане она никуда не годится. Это вообще один из важнейших принципов воспитания ответственности и независимости личности — опираться на похвалу за хорошие поступки, а не на наказания и угрозы: вести себя в обоих случаях дети будут одинаково, но у них по-разному сложатся системы мотивации.

Не следует прибегать и к явному подкупу: ты сделаешь то, что я тебя прошу, тогда получишь то, что тебе хочется. Не следует мельчить, оперировать мелкими конкретными ситуациями: сегодняшняя школьная отметка, сегодняшнее выполнение поручения — и соответствующая награда. Здесь должен включаться и особый психический механизм — удовлетворение от вовремя сделанной работы, выученного, хотя и нелюбимого урока, выполненного поручения. И это зависит, еще раз повторяю, в немалой степени от того, как воспринимают окружающий мир родители, каковы их взаимоотношения друг с другом, насколько широк их кругозор, многообразны ли интересы, умеют ли они любить, восхищаться и просто радоваться жизни.

ЧТО НЕ КУПИШЬ ЗА ДЕНЬГИ

Как-то 13-летний Владик стал горячо убеждать отца и мать в «неправильности» их жизненного подхода, с юношеским максимализмом доказывая, что деньги в этом мире решают ВСЕ. При этом кивал на состоятельных знакомых, приводил убедительные примеры из жизни олигархов и рок-звезд.

Родители, озадаченные столь яростным напором, были сбиты с толку. Однако в какой-то момент сумели собраться и сказали следующее: «Поверь, Владик, в мире не все измеряется деньгами. Да ты сам в этом убедишься когда-нибудь. Разве можно купить любовь, дружбу, сердечную привязанность? Ты приводишь примеры, когда девушки выходят замуж за денежный мешок. Но разве она отдает взамен своей любви? Она просто принуждает себя к совместному проживанию, совершая над собой насилие! Так же дело обстоит и с дружбой. Давай, тебе заплатят много денег, разрешат к этой сумме приписать еще десятка два нулей, чтобы ты, скажем, перестал дружить со своим близким другом Сережей, а стал дружить с Лешей, с которым, как ты говорил, тебе совсем неинтересно. Как бы ты себя ни пересиливал, ты все равно не станешь Лешу любить и уважать, все равно сердце твое и душа будут обращены к твоему другу Сергею».

По всей видимости, слова были найдены очень точные, да и взаимоотношения в семье были соответствующие. Недавно Владик, которому исполнилось уже 16 лет, сам по-взрослому убеждал маму не менять работу на более высокооплачиваемую, на которую ее приглашали: «Здесь ты чувствуешь себя хорошо, работа интересная, коллектив отличный. На новом месте нагрузка возрастет в несколько раз, измучаешься вся и деньгам будешь не рада».

***

Хотим мы этого или нет, нам некуда деться от того, что нынешнее поколение — это первое поколение, которое родилось и теперь взрослеет в эпоху полноценных, живых денег. И поэтому у нас пока больше вопросов, чем ответов. Однако анализировать ситуации, задавать вопросы и размышлять, оглядываясь на опыт развитого европейского общества, необходимо. Ведь мы хорошо знаем: понять, в чем заключается проблема, — значит наполовину ее разрешить.

Что делать с ребенком, который не хочет учиться?

Успехи и неудачи детей в школе никого не могут оставить равнодушным. Все, у кого есть дети, кто сам учился в школе, хотя бы раз в жизни задумывались над вопросом: «Почему одни дети учатся легко и охотно, другим учеба дается с трудом, но они стараются, у третьих хорошие способности, но мало желания осваивать азы наук?». 
У мам и пап, у бабушек и дедушек, у специалистов, работающих с детьми, есть свои ответы на эти «Почему?». Одни занимаются разработкой и освоением новых методик, другие делают упор на качественном освоении учебного материала и его закреплении, третьи заботятся о здоровье ребенка, четвертые выявляют нарушения различных функций, например, внимания или памяти и работают над развитием этих функций. 
Действительно, чрезвычайно много факторов влияет на успеваемость детей в школе: и физиологические, и педагогические, и социальные, и психологические.
Психологические причины, вызывающие отставание в учении, многообразны и находятся в сложной взаимозависимости, где отсутствует прямое и однозначное соответствие между внешним проявлением трудностей и их психологическими причинами. В основе разных по внешним проявлениям трудностей могут быть разные психологические причины, а за разными по внешним проявлениям трудностями может быть одна и та же психологическая причина. 
Например, невнимательность ученика может быть следствием и несформированности процессов внимания, и затрудненности дыхания, и недостаточной нагрузкой на мышление, и отсутствием интереса к данному виду деятельности, и утомлением, и конфликтной ситуацией с учителем или одноклассниками, или семейной ситуацией.
Детей, неуспевающих в школе, условно можно разделить на две большие группы: одни не хотят, другие не могут учиться (иногда выделяют и тех, кто и не может, и не хочет). К этим группам необходимы совсем разные подходы и методы работы. 
У специалистов накоплен огромный опыт работы с теми, кто хочет учиться, но не может этого сделать по разным причинам. А что делать с ребенком, который не хочет учиться? 
Часто многие даже и не подозревают, что семейные психотерапевты, работая с семьей, умеют решать и школьные проблемы, что они глядят на проблемы школьной неуспеваемости сквозь «призму» устройства семьи.

ИСТОРИЯ О РЕБЕНКЕ, КОТОРЫЙ МОГ, НО НЕ ХОТЕЛ УЧИТЬСЯ

Ира К. совсем измучилась, когда ее старший сын Максим перешел в 5-й класс. Она ждала и надеялась, что он повзрослеет и станет более самостоятельным, но ее ожиданиям не суждено пока сбыться. Переход в среднюю школу не только не улучшил положение, а, наоборот, еще больше все осложнил. Если в начальной школе она вместе с учительницей умела находить общий язык и решать школьные вопросы, то теперь нагрузка сильно возросла, и привычный контроль и совместное выполнение уроков не помогало. 
Самое обидное было то, что он умный и сообразительный ребенок, способный хорошо учиться (это не раз отмечали многие учителя, да и она видела это своими глазами). Сильно задевало и то, что она столько сил отдавала ребенку, а результат — плохие отношения как с ребенком, так и с другими членами семьи, которые обвиняют ее в неправильном воспитании мальчика. 
«Ты его совсем разбаловала!» — обвинял ее муж и начинал воспитывать ребенка своими методами, которые она уже не могла терпеть. Мама чаще просто молчала, лишь изредка тихо советовала: «Ты с ним построже, дочка».
Обиженная на всех, Ира пришла с Максимом к психологу. Этот психолог был уже третьим. Первые два тестировали ее ребенка и сообщали ей, что у него хорошая память, показатели внимания в норме и уровень интеллектуального развития по возрасту, но низкая мотивация к обучению. Хорошие советы не давали желаемых результатов. Деньги, подарки и поощрения срабатывали ненадолго. Часы, по которым надо было засекать время, почему-то пропадали, договоры не исполнялись. Как еще повысить эту мотивацию?
Быстрая и активная, она села на край маленького стульчика и стала быстро рассказывать о сыне. Он не спеша развалился в кресле и нехотя отвечал на вопросы. Действительно, его ответы были остроумны, и сразу было видно, что его неудачи в школе были связаны не с его способностями. Невольно думалось — ее бы энергию да ему, а ей — его спокойствие. 
Она ждала совета и была готова к любым действиям, он был пассивен и казался безразличным ко всему, что происходило вокруг. С некоторым раздражением она отвечала на вопросы о себе, о муже, о втором ребенке и о том, как они живут. «С ними-то все в порядке, вот только Макс...» Но постепенно она становилась откровеннее. И далеко не все в порядке оказалось и у нее, и в отношениях в семье. Но об этом чуть позже.

НЕБОЛЬШОЙ КОММЕНТАРИЙ

Типичной проблемой является союз одного из родителей с ребенком против другого родителя. Чаще всего мать объединяется с ребенком, восполняя эмоциональный дефицит в супружеских отношениях. Отец находится на периферии (при этом он может большую часть времени работать и зарабатывать на жизнь или пить). 
Часто это выглядит так: мать много сил и времени отдает воспитанию ребенка, но, с точки зрения отца, она слишком мягка. Отец же лишь изредка занимается с ребенком, но в это время, по мнению матери, отец «слишком суров». Подобное восприятие может привести к тому, что каждый родитель пытается спасти своего ребенка от другого. 
Мать еще больше опекает ребенка, а отец старается держаться подальше, чтобы окончательно «не испортить ребенка». Иногда, когда отец пытается контролировать ребенка, мать вступается и смягчает удар, подрывая усилия отца. Этот цикл повторяется, причем ни один из родителей не может при этом повлиять на ребенка, и оба злятся друг на друга. Если другого способа взаимодействия между родителями не существует, то плохая учеба или дурное поведение ребенка способствует их объединению или хотя бы вовлечению в конфликт.
А ребенок при этом может «утонуть» в конфликте родителей. Если он подчинится папе, то чувствует, что он предает маму, а если подчинится маме, то чувствует, что предает папу. И как хороший сын он не дает ни одному из них преимущества, ничьи усилия не могут достичь цели, никто не получает преимуществ в споре, кто лучший родитель.
В этой истории есть еще один очень важный аспект. Так, родители, не достигшие своих целей в жизни, часто посвящают себя детям. Такие родители склонны отрицать собственные проблемы, делая акцент на проблеме ребенка. Отмечается, что в таких случаях ребенок чаще всего сталкивается с трудностями в школе.
Действительно, Ира уже не работала последние 12 лет. Родила ребенка, занималась его воспитанием, вела хозяйство. Из специалиста-технолога она стала домохозяйкой. Выходить на работу было некуда, устроиться работать по специальности было почти невозможно: платили столько, что совсем не хотелось ничего делать, менять специальность или искать новую работу не получалось по разным причинам. Да и муж неплохо зарабатывал. Потом родился еще один ребенок — Димочка. Но тут произошло одно событие... 
Случайно, незадолго до родов, она узнала, что у мужа есть еще одна женщина. Это время она не может, да и не хочет вспоминать. Слишком много боли, которая не затихла и со временем. В конце концов решено было, что они будут жить дальше, как и прежде. Но как прежде не получалось. Хотя она честно старалась забыть и простить, но они уже не были так близки с мужем. И чем дальше была дистанция с мужем, тем больше она приближала к себе Максима. Тем больше времени и сил отдавала она ему. А Димочкой почему-то больше занималась ее мама (и это тоже психологически объяснимо). 
На следующую встречу пришла вся семья. Для отца это приглашение было неожиданностью. Он привык, что почти все, касающееся старшего сына, решают без него, а все его попытки заняться ребенком заканчиваются скандалом. Здесь же его пригласили как необходимого эксперта. Это было очень важно для него. Он хотел быть хорошим отцом и не хотел быть с края. Он хотел быть и хорошем мужем. 
Потом было еще несколько встреч, на которые и родители приходили отдельно от детей, и собиралась вся семья, включая бабушку. О многом шел разговор на этих встречах. А про отказ Максима самостоятельно делать уроки уже никто и не вспоминал. Отличником тогда он не стал, но учиться стал прилично. И, судя по тому, что они не обращались больше, можно думать, что сейчас у них этой проблемы нет.

КОММЕНТАРИЙ ПСИХОЛОГА

Когда у ребенка возникают проблемы, он становится источником особой заботы со стороны родителей, которые все свои силы направляют на его изменение в лучшую сторону. Детское неблагополучие может проявляться в симптомах самого разного характера, неуспеваемость в школе только один из них. Но в чем бы ни заключались трудности ребенка, они неизбежно заставляют родителей искать способы, с помощью которых можно было бы нормализовать его поведение.
У родителей нередко возникают трудности на работе или в личных взаимоотношениях (например, супруги стоят на грани развода), но перед лицом детского неблагополучия все эти проблемы хотя бы на время отодвигаются в сторону. Супруги, скорее всего, постараются превозмочь собственные невзгоды и предпочтут держаться вместе, чтобы спасти своего ребенка. 
В известном смысле можно утверждать, что нарушения в поведении детей полезны для семьи. Благодаря этим нарушениям родители забывают о собственных тревогах и, более того, получают весомый повод, чтобы «навести мосты» в личных отношениях, простив друг другу взаимные ошибки и обиды. Супруги получают возможность взглянуть на себя именно как на родителей, ребенок которых нуждается в них больше, чем любой другой человек, оказавшийся под угрозой личных, финансовых или социальных проблем. 
Под этим углом зрения на ребенка можно смотреть как на защитника, который печалится о благе других членов семьи, желая уберечь их от надвигающейся беды, хотя он сам, конечно, не подозревает о своей столь значительной роли.
Детские поведенческие проблемы самым неожиданным образам могут оказаться полезными для родительской стороны. Так, например, возникающая у ребенка трудность заставляет мать, заботясь о нем, оставаться дома, освобождая ее от необходимости искать работу. Симптом ребенка обеспечивает убедительный предлог, позволяющий родителю избежать неприятной ситуации. Например, если отец возвращается с работы, чем-то расстроенный и обеспокоенный, и дома узнает, что ребенок опять нахватал «двоек», он может позволить себе рассердиться на него и отключиться от вызывающих у него тревогу рабочих дел, вместо того чтобы терзаться по их поводу. 
Выступая своего рода громоотводом, ребенок избавляет таким образом и мать от необходимости принимать участие в служебных делах мужа, проявляя сочувствие к нему или ссорясь с ним. Словом, ребенок приходит на выручку обоим родителям одновременно. Конечно, было бы наивным полагать, что ребенок намеренно строит планы, размышляя над тем, как ему удачнее защитить своих родителей, хотя порой случается и так. Семейные психотерапевты далеки от мысли, что истолкование абсолютно всех детских симптомов достигает максимального приближения к истине лишь тогда, когда они рассматриваются лишь с точки зрения защиты семьи. 
Нередко детская проблема является результатом прямого пренебрежения потребностями ребенка или особенностями его физического состояния. Но мы должны признать и факт, что отклоняющееся поведение часто содержит в себе полезную для семьи, хотя и облеченную в неудачную форму, функцию. И главное преимущество, которое дети извлекают из своего симптома, связано с возможностью обеспечить поддержку своим родителям. 
Об одной из попыток поддержать свою маму, помочь ей стать независимой и самостоятельной, я часто вспоминаю с грустью и тревогой. Этому ребенку я не смогла помочь «выжить в молчаливой войне взрослых».

ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК «БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ» НЕ ПРИВОДЯТ К ЖЕЛАЕМЫМ ЦЕЛЯМ

Его привела бабушка. Она всю жизнь проработала учительницей и хорошо знала, как надо воспитывать детей. Это у нее получалось. Она вырастила двух дочерей, и с воспитанием собственного внука она неплохо справлялась, но только до тех пор, пока он не пошел в школу. 
Она много заниматься с внуком. Он много всего знал, умел читать и считать, был хорошо подготовлен к школе. Правда, он всегда был слишком тих, у него почти не было друзей, но это ее не слишком тревожило: она была ему лучшим другом. 
И вот Даня пошел в первый класс. Бабушка выбрала ему хорошую учительницу и надеялась, что он будет хорошим учеником. Но прошло совсем немного времени и, несмотря на усилия всей семьи, стало ясно, что Даня отличником не будет. Это было очень странно, ведь он хорошо знал школьный материал. 
Любящая бабушка стала активно его подтягивать. И учительница занималась с ним дополнительно, хотя Даня явно не любил этих уроков. Отметки часто ставились не за работу на уроке, а за дополнительные занятия. В школе он смущался и молчал. 
Много усилий было направлено на поиски друзей. Еще мальчик занимался с нейропсихологом. Но умный ребенок каким-то чудом сводил к нулю все усилия.

КОММЕНТАРИЙ ПСИХОЛОГА

Как получилось, что мальчик с хорошими данными оказался плохим учеником? Почему школа стала для него испытанием, с которым он не смог справиться? 
Выход ребенка в школу — это испытание не только для ребенка, а также и для всей семьи. В этот момент проверяется эффективность правил воспитания и способность семьи меняться и устанавливать новые правила. Это особенно верно для семей, для которых правила общества важнее их внутренних норм и убеждений. И тогда ребенок, который не справляется с какими-то внешними требованиями, например, школьными, оказывается для семьи человеком, который всю эту семью «позорит». 
Например, у ребенка есть какие-то проблемы в школе, а они часто бывают в начале обучения, потому что первый класс — сильный стресс для ребенка, особенно если его образ жизни до школы был щадящим и в детский сад он не ходил. А тут класс, где 30 детей и учительница. И все это малознакомые люди. Для ребенка эта ситуация очень трудна. Ему сложно справиться с требованиями школы, а семья предъявляет ему не менее высокие требования. 
Такой ребенок не получает поддержки и помощи в семье, потому что семья соблюдает социальные правила, потому что взрослые хорошо знают, что, как и когда надо делать. В такой семье учитель всегда прав, взрослого нельзя критиковать, получил «двойку» — сам виноват и т.д. В таком случае у ребенка нет возможности преодолеть свои трудности. Взрослые не помогают ему, не дают эмоциональной поддержки, не вселяют веры в свои силы, а только увеличивают груз неуспеха. Цена этого — конец мотивации к познавательной деятельности ребенка. 
История Дани — грустная история про то, как заботливая бабушка очень хотела воспитать хорошего и умного внука. Она все время учила его как надо, как хорошо, как принято. Она знала единственно правильный способ «как жить», который все обязаны брать за образец. И он старался, но был всего лишь маленьким мальчиком, и у него не всегда получалось так. 
Подобная система и в грош не ставит неповторимую индивидуальность человека с его интересами, мыслями, чувствами и потребностями. В этом случае совершенно не важно — хорошие отношения между людьми или плохие. Ребенок, делающий первые шаги в неизвестном для него мире, конечно, слабее своих родителей, а поэтому болезненно реагирует на то, что другие считают его слабым. Особенно, если родители просто не знают, как дать понять ребенку, что они уважают его чувства, желания и мнения. Члены такой семьи не вольны искренне выражать свои чувства, чтобы не стать изгоями, обязаны подчиняться авторитетам. Для бабушки было необычно, что детей можно любить и просто так, а совсем не обязательно, чтобы за дело. Это не признано всеми. Для нее было странно, что ребенок может быть не согласен со взрослыми и иметь свою точку зрения, отличную от ее. Ее страшили любые отличия. 
Отличительная черта такого уклада — неприятие перемен.

Перемены здесь недопустимы, считается, что они могут навлечь неприятности. Единственный способ обеспечить себе безопасность — всячески поддерживать существующий порядок, избегая перемен и сопротивляясь им. А поскольку в семьях, где подрастают дети, перемены неизбежны, семьи неизбежно сталкиваются с необходимостью реагировать на эти перемены, пугаясь же их, родители (а иногда родители родителей) делаются все более властными и суровыми.

Часто дети безусловно принимают ценности взрослых и находят в себе силы приспособиться к окружающему миру. Но всегда есть много нюансов... Так, например, в этой семье бабушка всегда «правильно» и безапелляционно знала все: ее старшая дочь вышла замуж не за того человека и поэтому так быстро и развелась, этот человек не мог быть хорошим отцом, и поэтому она взяла под контроль все встречи сына и отца, и вскоре они стали редко встречаться (и тут она была права), и во всем остальном она тоже всегда была права. 

Но только вот почему-то своему любимому внуку она не смогла донести свою «правду», и он, маленький мальчик, ставя под сомнение идеальность бабушкиного мнения, помогал своей матери в поисках своего собственного мнения, собственного места в жизни. 

Они перешли от меня к другому психологу, потому что я хотела зачем-то встретиться с мамой, потому что жила и занималась не по правилам, которые бабушка считала правильными. 

К счастью, чаще приходится сталкиваться с семьями, способными меняться и вновь обретать радость жизни. И эта радость становится лучшей оценкой твоего труда.

ЕЩЕ ОДНА ИСТОРИЯ ПРО МАЛЬЧИКА, КОТОРЫЙ ПОМОГ СВОИМ РОДИТЕЛЯМ

           В семье В. – две большие проблемы, и Лене было даже сложно определить, какая из них волновала ее больше. Первая проблема — ее муж, единственный работающий человек в семье, пил. Вторая — ее сын плохо учился, не то что он был глуп, нет, просто он мало занимался, а помогать и контролировать себя уже не позволял. 
А у нее от одной мысли о том, что он после школы не поступит в институт и в результате пойдет в армию, холодело все внутри. И чем больше внутри был этот страх, тем больше было желание помогать, и тем сильнее и чаще становились скандалы между ними, и тем меньше Сережа занимался уроками. 

Осознав этот замкнутый круг, но не зная, как его разорвать, Лена пришла к психологу. Пришла одна. Муж был в очередном запое, сын категорически отказался, а дочь вроде бы здесь ни к чему. Понимая, что эту проблему не решить сразу, решено было не ограничиться одной консультацией. Сначала это была индивидуальная работа в рамках семейного подхода, к которой постепенно подключились и другие члены семьи.

У этой истории хороший конец. Через два года в кабинет пришла симпатичная женщина с букетом цветов. В ней я не сразу узнала Лену. У нее за два года было много и хорошего, и плохого, и грустного, и веселого. Сейчас она работает в какой-то фирме, сын Сережа поступил в институт и учится (хотя она по-прежнему опасается: «А вдруг....»), муж перестал пить, и у них хорошие отношения. «Конечно, до идеальной семьи нам еще далеко, но мы как-то научились решать свои проблемы».
И это самое главное — увидеть и признать проблему, поверить, что все можно изменить, и начать действовать, чтобы добиться перемен. 

Нет семей, у которых нет проблем. Просто одни семьи прикладывают все силы, чтобы не замечать проблем, а на решение проблем уже не хватает сил, а другие семьи умеют не закрывать глаза на проблемы и пытаются их решить. А цена такого мужества — счастливая семья. 

Если в вашей семье что-то идет не так, действуйте, как если бы в машине загорелась красная лампочка, предупреждающая о перегреве мотора. Это говорит о том, что что-то не в порядке. Нужно остановиться и посмотреть, что можно сделать. Если вы сами не можете ничего сделать, найдите человека, которому вы доверяете и который компетентен в этом вопросе. 

«Какой бы путь вы ни выбрали, главное — не тратьте время на жалость к себе и причитания, а начните действовать» — так написала В. Сатир, одна из наиболее известных семейных психотерапевтов, которая помогла вернуть радость многим семьям.