Сценарий литературной композиции, посвященной Великой Отечественной войне

На сцене за столом сидит Школьница. Перед ней  раскрытая книга. Она зубрит. Потом откладывает книгу, подпирает голову рукой.

Школьница. Я не понимаю!  Не понимаю!!!!! Как это прочитать… Про что это!! Не понимаю!

В отчаянии опускает голову  на руки. Меркнет свет. Раздаются несколько тактов знаково-военной песни («Бьется в тесной печурке огонь»). Возникает фигура  девушки в военной форме. Это Зинка. Она подходит к Школьнице, смотрит на нее.

Зинка. Ты что? Похоронку получила??

Школьница. Я не знаю, как прочесть этот стих!! (поднимает голову, видит Зинку). А ты кто? Ты,  что в кино снимаешься?

Зинка. Меня Зинка зовут. Из-за стиха плачешь? Покажи.

Школьница. Я понимаю, там о героической смерти…Там  любовь пронесенная через время… Любовь к героической девушке… Но я не понимаю как читать.

Зинка (Читает про себя.) Здесь  есть любовь, но не та, о которой ты думаешь…

Школьница. А я не понимаю!

Зинка (через паузу) Скоро май… Ты вот чего ждешь?

Школьница.  Лета жду! Конец года!  Школе конец! Выпускной!

Зинка.  Вот и мы ждали….. Слушай….

Несколько тактов школьного довоенного вальса. Выбегают девчонки в школьных формах и платьях для выпускного. Кто-то танцует. Голоса: «Школе конец! Ты куда пойдешь? Я  в театральный хочу!  А я летчицей хочу быть! А я в педагогический буду подавать! Ура, девчонки! Выпускной! Школе конец, жизни – начало!»

Звук бомбежки. Сообщение Левитана. Девочки сбиваются в испуганную  стайку.

Из гурьбы девочек, раздвигая их, выходит

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,-
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
              Навеки!

И пока звучит голос, девочки выпрямляются, из глаз уходит страх и безнадежность. От них отделяется  одна.

Богомолова

...Школьным вечером,

Хмурым летом,

Бросив книги и карандаш,

Встала девочка с парты этой

И шагнула в сырой блиндаж.

Так же, решившись, выходит другая

Я ушла из детства в грязную теплушку,

В эшелон пехоты, в санитарный взвод.

Дальние разрывы слушал и не слушал

Ко всему привыкший сорок первый год.

Я пришла из школы в блиндажи сырые,

От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,

Потому что имя ближе, чем «Россия»,

Не могла сыскать.

1. Ах, война, что ж ты сделала, подлая:

стали тихими наши дворы!

2.  Наши мальчики… головы подняли -

повзрослели они до поры!

3. на пороге едва помаячили

и ушли! за солдатом - солдат...

1. До свидания, мальчики!

                 Мальчики,

постарайтесь вернуться назад.

Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,

не жалейте ни пуль, ни гранат

и себя не щадите!!

2. Но все-таки

постарайтесь вернуться назад.

3. Ах, война, что ж ты, подлая, сделала?

1. вместо свадеб - разлуки и дым,
2. наши девочки платьица белые

раздарили сестренкам своим.

3. Сапоги….

 1.Ну куда от них денешься?

3. Да зеленые крылья погон...

2. Вы наплюйте на сплетников, девочки!

Мы сведем с ними счеты потом!

Пусть болтают, что верить вам не во что,

что идете войной наугад!

1. До свидания, девочки!

                  Девочки,

постарайтесь вернуться назад.

Щкольница. Они же – герои!

Зинка. Они стали героями, потом.

Юша

Птицы смерти в зените стоят.
Кто идет выручать Ленинград?

Не шумите вокруг - он дышит,
Он живой еще, он все слышит:

Как на влажном балтийском дне
Сыновья его стонут во сне,

Как из недр его вопли: "Хлеба!"
До седьмого доходят неба...

Но безжалостна эта твердь.
И глядит из всех окон - смерть.

Сзади Нарвские были ворота!
Впереди была только смерть!
Так советская шла пехота
Прямо в желтые жерла "Берт"!......
…. Вот о вас и напишут книжки:
"Жизнь свою за други своя"……
Незатейливые парнишки -
Ваньки… Васьки! Алешки,!! Гришки!!!
Внуки,

 братики,

сыновья!

Побледнев,

Стиснув зубы до хруста,

От родного окопа

Одна

Ты должна оторваться,

И бруствер

Проскочить под обстрелом

Должна.

Ты должна.

Хоть вернешься едва ли,

Хоть "Не смей!"

Повторяет комбат.

Даже танки

(Они же из стали!)

В трех шагах от окопа

Горят.

Ты должна.

Ведь нельзя притворяться

Перед собой,

Что не слышишь в ночи,

Как почти безнадежно

"Сестрица!"

Кто-то там,

Под обстрелом, кричит...

Песня – На безымянной высоте

Мы легли у разбитой ели.

Ждем, когда же начнет светлеть.

Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, гнилой земле.

- Знаешь, Юлька, я - против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Дома, в яблочном захолустье,

Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый,

У меня - лишь она одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик

Беспокойную дочку ждет...

Знаешь, Юлька, я - против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле-еле.

Вдруг приказ: "Выступать вперед!"

Снова рядом, в сырой шинели

Светлокосый солдат идет.

  2

С каждым днем становилось горше.

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Оршей

Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам

Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы.-

Мы хотели со славой жить.

...Почему же в бинтах кровавых

Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью

Укрывала я, зубы сжав...

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

  3

- Знаешь, Зинка, я против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где-то, в яблочном захолустье,

Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом стоит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

...Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?!

Школьница. Я поняла. Теперь я прочитаю.

(Читает.)

На носилках около сарая,

На краю отбитого села,

Санитарка шепчет, умирая:

—  Я еще, ребята, не жила…

И бойцы вокруг нее толпятся

И не могут ей в глаза смотреть:

Восемнадцать — это восемнадцать,

Но ко всем неумолима смерть…

….Через много лет в глазах любимой,

Что в его глаза устремлены,

Отблеск зарев, колыханье дыма

Вдруг увидит ветеран войны.

Вздрогнет он и отойдет к окошку,

Закурить пытаясь на ходу.

Подожди его, жена, немножко —

В сорок первом он сейчас году.

Там, где возле черного сарая,

На краю отбитого села,

Девочка лепечет, умирая:

—  Я еще, ребята, не жила…

Кучерова

И откуда

Вдруг берутся силы

В час, когда

В душе черным-черно?..

Если б я

Была не дочь России,

Опустила руки бы давно,

Опустила руки

В сорок первом.

Помнишь?

Заградительные рвы,

Словно обнажившиеся нервы,

Зазмеились около Москвы.

Похоронки,

Раны,

Пепелища...

Память,

Душу мне

Войной не рви,

Только времени

Не знаю чище

И острее

К Родине любви.

Лишь любовь

Давала людям силы

Посреди ревущего огня.

Если б я

Не верила в Россию,

То она

Не верила б в меня.

Зинка. А  потом… была…. (задыхается)

Левитан – О победе.

Песня – 1 куплет – Майскими короткими ночами, отгремев закончились бои… Гдеже вы теперь, друзья – однополчане, боевые спуцтники мои?... (Шульженко)

ЗИНКА.   Знаешь, когда мы вернулись домой, оказалось, что мы пришли не туда, откуда уходили. Мы вернулись не в мирную страну, а в страну послевоенную… Но как бы горько и тяжело нам не было, в душе пело счастье…

Я принесла домой с фронтов России

Веселое презрение к тряпью —

Как норковую шубку, я носила

Шинельку обгоревшую свою.

Пусть на локтях топорщились заплаты,

Пусть сапоги протерлись — не беда!

Такой нарядной и такой богатой

Я позже не бывала никогда...

Мы стояли у Москвы-реки,

Теплый ветер платьем шелестел.

Почему-то вдруг из-под руки

На меня ты странно посмотрел -

Так порою на чужих глядят.

Посмотрел и улыбнулся мне:

- Ну, какой же из тебя солдат?

Как была ты, право, на войне?

Неужель спала ты на снегу,

Автомат пристроив в головах?

Понимаешь, просто не могу

Я тебя представить в сапогах!..

Я же вечер вспомнила другой:

Минометы били, падал снег.

И сказал мне тихо дорогой,

На тебя похожий человек:

- Вот, лежим и мерзнем на снегу,

Будто и не жили в городах...

Я тебя представить не могу

В туфлях на высоких каблуках!..

ЗИНКА. Время проходит… Меняются поколения… уходят старые песни

Я зарастаю памятью,

Как лесом зарастает пустошь.

И птицы-память по утрам поют,

И ветер-память по ночам гудит,

Деревья-память целый день лепечут.

И там, в пернатой памяти моей,

Все сказки начинаются с "однажды".

И в этом однократность бытия

И однократность утоленья жажды.

Но в памяти такая скрыта мощь,

Что возвращает образы и множит...

Шумит, не умолкая, память-дождь,

И память-снег летит и пасть не может.

ЗИНКА. Если каждого человека погибшего в схватке с фашизмом почтить минутой молчания, то придется молчать 52 года.

Несколько тактов секундомера…

Песня. ПЕТЬ Я знаю о войне лишь понаслышке

 Все уходят. Сцена пуста.  

Идут белые снеги,
как по нитке скользя...
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.

Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.

Идут белые снеги...
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.

я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.

И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?

А любил я Россию
всею кровью, хребтом -
ее реки в разливе
и когда подо льдом,

дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.

Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.

И надеждою маюсь,
(полный тайных тревог)
что хоть малую малость
я России помог.

Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.

Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня,

Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.

Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.