Детские истерики
статья

Детские истерики: что делать и чего не делать

Автор

• Амигуд Вера Сергеевна

Давайте поговорим о том, что делать и чего не делать, если у ребенка истерика. Иногда детские истерики выделяют в некую отдельную группу и квалифицируют их как изощренный способ детских манипуляций, с которыми нужно бороться (иногда довольно жестокими методами). Однако надо сказать, что истерики бывают у всех. Независимо от возраста. Маленькие дети хуже справляются со своими эмоциональными реакциями, поэтому их легче обвинить в несдержанности и желании манипулировать, забывая о том, что в состоянии истерики человек не может совладать с собой, ему по-настоящему плохо, он не в силах поменять действительность привычным способом и не справляется с осознанием происходящего.

Когда у ребенка истерика, прежде всего, ему нужна помощь. Нельзя сдерживать эмоции. Они рефлекторны. Поэтому, если вы хотите не просто задавить ребенка, внушив ему страх выражать свои эмоции, следует перестать воспринимать истерики как способ манипуляции и отнестись к ним по-человечески. То есть, с понимаем происходящего и желанием помочь. Ниже приведу конкретные шаги.

Шаги, которые стоит предпринять родителям в случае детской истерики

1. Во-первых, проявить эмпатию (сопереживание). По-русски это называется ЖАЛЕТЬ. Жалеть человека, которому плохо, это нормально.

2. Сообщить ребенку об этом. Это очень важно - услышать, что тебя жалеют. Нужно сообщить человеку, что мы ВИДИМ, понимаем, что ему плохо, заметили, что он страшно расстроен. Желательно спокойно, еще лучше - обняв, так, чтобы ребенок услышал, увидел и почувствовал, что вы искренне сопереживаете ему.

3. Далее предлагайте помощь. Спрашивайте, в первую очередь, что нужно человеку для того, чтобы справиться с этим тяжелым состоянием. Можно предложить попить, или сказать: «Дыши, милый, дыши, мой хороший. Давай три раза вдохнем и выдохнем» (дыхательные техники - один из самых эффективных способов эмоциональной регуляции). Не уставайте помогать. Ребенок должен видеть, что вы не бросаете его один на один с его тяжелыми чувствами и хотите помочь ему.

4. Если ребенок отталкивает вас, отойдите (а не обиженно уйдите). Отойдите на то расстояние, которое нужно ребенку для того, чтобы не чувствовать ваше вторжение и, в то же время, не быть оставленным мамой. Важно понимать, что в состоянии истерики ребенок в отчаянии кричит одновременно: «Уходи!» и «Не бросай меня…». Поэтому те родители, которые в ответ на истерический крик: «Уйди!!!» действительно встают и демонстративно выходят из комнаты, показывают неспособность контейнировать детские переживания: тем самым они не могут научить его обращаться со своими эмоциональными реакциями, потому что сами действуют в этот момент из очень детской позиции.

Не стоит также говорить ребенку: «Раз ты просишь меня уйти, я пойду в другую комнату, когда успокоишься, тогда и придёшь». Не бросайте своего ребенка в истерике. Вы нужны ему. Отходить надо на то расстояние, где ребенок разрешит вам остаться с ним. Если он отталкивает вас - отсядьте на расстояние вытянутой руки. Если он кричит: «Уйди из моей комнаты!!!», сделайте так, как он просит, но оставайтесь в поле его видимости. Если он захлопнет дверь у вас перед носом, то не нужно ломиться обратно. Нужно ждать. Пока пройдет пик эмоциональной реакции.

Не паникуйте. Просто отойдите - пусть ребенок побудет с самим собой. Пусть у человека будет возможность проверить собственные механизмы перехода в другое состояние. На картинке ниже изображен эмоциональный фон человека в состоянии истерики.

Для истерики характерны пиковые переживания (в эти моменты разговаривать и объяснять бесполезно – ребенок не способен услышать, надо просто переждать), которые сменяются спадами, потому что наступает истощение. Ребенку нужно, по крайней мере, набрать воздуха, отдышаться – чтобы пойти «на новый круг». И вот в этом состоянии нужно «ловить» ребенка – в состоянии эмоционального спада он способен услышать, способен к некоему конструктивному диалогу. Родителям нужно внимательно наблюдать, находясь максимально рядом, и, когда истерика пошла на спад, в этот момент можно начинать жалеть и пытаться что-то объяснить.

5. А объяснить нужно следующее: прояснить вашу позицию. Что вообще-то родители - тоже живые люди, что вы не умеете, не готовы общаться сейчас и таким образом (и имеете на это право). Это может звучать примерно так: «Знаешь, мне очень тебя жаль, я переживаю за тебя, я хочу помочь тебе, я с радостью помогу тебе, чем могу, но разговаривать в такой форме я не стану, поскольку не умею (мне это неприятно, мы ничего не достигнем, я нервничаю, я не могу так разговаривать и т.п.)».

Важно понимать, что в состоянии эмоционального пика в истерике разговор по существу сейчас невозможен. Не стоит сердиться на это: злиться просто не на что. Истерика, в подавляющем большинстве случаев, не имеет отношения к изначальному предмету спора. И даже дети это понимают. Если им потом объяснить и научиться справляться со своими чувствами. Важно развести - и для самих себя тоже – состояние истерики и предмет разговора. И вот тут ваша позиция должна быть твердой. Не впадайте в аффект сами.

6. Если чувствуете, что тоже в ответ не справляетесь со своими эмоциями и чувствуете гнев, обиду, ярость, беспомощность – предложите помощь также и себе. Выпейте воды, дышите глубже. Не сваливайтесь в детскую позицию и примитивное отыгрывание. Постарайтесь остаться взрослым и надежным родителем для своего ребенка в такой трудный для него момент.

Конструктивный разговор о предмете истерики возможен только через какое-то время после того, как человек успокоится. Ребенок не может услышать никого и ничего снаружи – пока внутри он переполнен яростью, горем и чувством несправедливости.

До определенного возраста у детей не сформированы отделы мозга в лобных долях, отвечающих за самоконтроль и выбор стратегии поведения. Ребенку не хватает собственного опыта для изменения своего эмоционального состояния – и это говорит о его уязвимости и о том, что он нуждается в помощи родителей. Ребенок реагирует на внешние стимулы, у ребенка формируется множество новых нейронных связей, которые еще не получили закрепления. Какие именно стратегии поведения получат положительное закрепление и как ребенок научится справляться со своими аффектами – зависит от вас.

Удачи и терпения, дорогие родители, на нашем не всегда лёгком пути!

Семейные факторы возникновения буллинга

Авторы

• Реан Артур Александрович,
• Коновалов Иван Александрович,
• Новикова Мария Александровна,
• Молчанова Дарья Владимировна

Большинство авторов сходится в том, что родительская включенность и поддержка, теплота и эмоционально насыщенные отношения с ребенком, равно как и хорошо простроенная внутрисемейная коммуникация являются значимыми факторами защиты детей и подростков от виктимизации (по данным метаанализа, включившего в себя 70 работ, испытуемыми в которых выступили дети от 7 лет до старшего подросткового возраста).

Материнское тепло и благоприятный климат в семье снижают интенсивность психологических последствий (в частности, депрессивной симптоматики) у детей, уже подвергшихся травле.

Относительно же семейных предпосылок как агрессивного поведения в школе, так и виктимизации в литературе существуют разные точки зрения.

Так, в одной из первых работ, посвященных влиянию семьи на вовлеченность в буллинг, показано, что чаще агрессорами в ситуации травли оказываются дети из семей с дисбалансом власти, в которых старшие (родители или старшие сиблинги) злоупотребляют своим положением и систематически запугивают младших.

Среди тех, кто стал буллями, оказывается в три раза больше тех, кто был свидетелем или жертвой физической агрессии в семье.

В исследовании К. Ригби было показано, что булли обоих полов зачастую имеют сложности в отношениях с отцом (мальчики — и с матерью тоже). В то же время в недавнем испанском исследовании (возраст испытуемых — от 9 до 18 лет) отражен тот факт, что школьные булли, по сравнению с жертвами, растут в семьях, более благополучных в эмоциональном плане.

При том что стиль воспитания их родителей часто является пренебрежительным по отношению к потребностям ребенка, в целом родительское поведение более последовательно и предсказуемо, и семейный климат расценивается детьми как более позитивный (по сравнению с оценками, которые дали своим семьям жертвы).

Дети, вовлеченные в травлю в качестве жертвы, обычно живут в семьях с более дистантными отношениями между родными. Невовлеченность отца часто сопровождается сверхконтролем со стороны матери, подобная несогласованность в стилях воспитания рассматривается в качестве фактора риска виктимизации. Подростки, оказывающиеся в роли жертвы, чаще подвержены критике и контролю со стороны обоих родителей, носящим при этом формальный характер. Сами же дети по отношению к буллингу занимают пассивную позицию и уверены в том, что любые их действия могут, скорее, ухудшить ситуацию.

Другой взгляд на семейные факторы виктимизации связан с акцентированием дефицита сепарации в сочетании с тесной вовлеченностью ребенка в отношения со всеми членами семьи (часто речь идет о семьях со спутанной структурой согласно модели Олсона). Сиблингов жертвы буллинга склонны видеть как могущественных и проявляющих по отношению к ним амбивалентность; отношения с ними бывают очень тесными и не допускают проявления негативных эмоций, такие переживания подлежат вытеснению.

Помимо семейного климата, особенностей иерархии и стилей воспитания, учеными рассматриваются характеристики детско-родительских отношений в семьях детей, вовлеченных в травлю. Р. Финнеган с коллегами на выборке американских школьников 9–12 лет показали наличие значимых различий между девочками и мальчиками в том, как они ведут себя с матерями дома, когда происходит конфликт или же когда мать пытается контролировать их поведение. Для мальчиков гиперопекающее поведение матери является предиктором занятия роли жертвы; для девочек значимый фактор виктимизации — материнская враждебность, особенно, если девочка физически слаба. Общий вывод заключается в том, что деструктивным в принципе является поведение матерей, которое тормозит овладение их детьми характерными для их гендера социальными ролями. О наличии конфликта с матерями у девочек — жертв травли говорится и в работе К. Ригби.

Весьма важной, хотя и неоднозначной в данном контексте, представляется роль отца. В уже упомянутом выше лонгитюдном исследовании, проведенном на 200 американских детях (интервью брались у их матерей, когда детям было 5 и 10 лет, соответственно), производилось сравнение между тем, как ведут себя дети отцов, которые сами в школе травили одноклассников, и дети, отцы которых в буллинге не участвовали.

Было показано, что в первом случае сыновья становились агрессорами в 16% случаев, в то время как во втором — только в 5,5%. В целом, эти данные хорошо вписываются, в объяснительном плане, в теорию социального научения агрессии.

Этой же теоретической рамкой воспользовались авторы недавнего голландского исследования, участниками которого стали младшие школьники (средний возраст — 7,5 лет). Наиболее значимыми предикторами того, что ребенок станет агрессором в школе, оказались:

1. ретроспективная оценка отцом периода беременности жены как высокострессовоrо для него;
2. враждебность отца по отношению к ребенку в его раннем детстве;
3. жесткие дисциплинарные практики со стороны отца в дошкольный период.

Согласно гипотезе авторов, социальное научение агрессивному поведению как способу добиться желаемого, заявить о себе и т.д. у детей происходит именно при взаимодействии с отцами потому, что матери в большей степени склонны к интернализации негативного аффекта. Одним из параметров оценки взаимодействия внутри семьи могут выступать «коммуникационные стандарты семьи», отражающие представления человека о том, какой должна быть коммуникация внутри семьи, и в качестве когнитивной схемы направляющие интерпретации в отношении поведения близких.

Поскольку жертва часто рассматривается окружающими (в том числе, и близкими людьми) как виновник насилия, осуществляемого в ее адрес, например, в силу своей непопулярности среди одноклассников или нехватки навыков общения, она часто предпочитает не делиться своими переживаниями.

На основании построенной структурной модели было показано, что наибольший разрыв в коммуникации по теме буллинга наблюдается в семьях с т.н. «разделенным коммуникационным профилем» (высокая закрытость, низкая эмоциональность и поддержка как характеристика всех членов семьи). Общение по поводу ситуации травли зачастую происходит не в триаде «мать — отец — ребенок», а между ребенком и отдельно каждым из родителей, то есть в рамках диады.

Источник: Профилактика агрессии и деструктивного поведения молодёжи: анализ мирового опыта / Реан А.А., Коновалов И.А., Новикова М.А., Молчанова Д.В; под редакцией академика РАО А.А. Реана. Санкт-Петербург: Коста, 2021. С. 119–122.

Коллективная монография «Профилактика агрессии и деструктивного поведения молодёжи: анализ мирового опыта» представлена в Национальном психологическом конкурсе «Золотая Психея» по итогам 2021 года в номинации «Книга года по психологии».