Сборник рассказов и сказок о Крайнем Севере
методическая разработка по теме

В мурманских лесах

     Деревья имеют на Мурмане свои особенности. Взять, к примеру, сосну. На обычной сосне хвоя опадает через каждые два-три года. А на мурманской - через четыре-семь лет. Поэтому и хвоя на ней гуще. Ученые заметили эту особенность. Они назвали сосну лапландской.

     Ель вырастает высокой и живет долго. Это самое высокое дерево местных лесов. Макушки старых елей качаются в тридцати метрах от земли. возраст таких лесных великанов доходит порой до двухсот пятидесяти лет.

    Сосновые леса светлее еловых. Деревья стоят редко. Стволы внизу голые, и лишь наверху красуется зеленая шапка ветвей. Здесь не встретишь таких высоких деревьев, как в еловом лесу. Сосна поднимается не выше двадцати метров. Зато она дольше живет. В лесах Мурмана можно найти сосны, которые живут триста пятьдесят лет.

     В лесах - не только деревья, есть и цветы, и кустарники, и травы. Посреди ягельного ковра там и сям разбросаны куртинки вороники, кустики черники и брусники. Зеленеет травянистая полянка, желтеют и голубеют цвета. Вся эта пёстрая мозаика придает мурманским лесам особую прелесть.

                                                       (По Е.Двинину)

• Куртинка – клочок, остров.

Лесная аптека

   Как много в лесу тайн! Как много совершается там интересных, а подчас и удивительных событий! Как щедро предлагает он нам свои целительные бальзамы, свои нежданные сокровища!

   И как часто мы этого не замечаем.

   Вот мы прошли мимо невзрачного цветка, даже не взглянули на него. А между прочим, он вполне достоин нашего внимания. Этот цветок - росянка. Уже солнце давно в зените, а на ее листочках все еще блестят светлые капельки росы. Как же так? Неужели роса на этом цветке сильнее солнца?

   Это не роса, а сок растения. Посмотрите на листок росянки в лупу. Вы увидите, что он покрыт волосками, а на концах волосков сидят капельки сока.

   Вот на один из листочков село насекомое. Оно и не подозревает, что совершило последний в своей жизни полет! Ему уже выбраться отсюда. Капельки жидкости, которые, может быть, привлекли насекомое, прочно приклеили его к листочку. К нему склоняются, присасываются остальные волоски... Пройдет немного времени - и насекомое будет высосано дотла.

   Росянка интересна не только тем, что она насекомоядна. Она обладает многими целебными свойствами.

   А вот перед нами лапчатка - тоже большой друг человека. Из этого скромного желтенького цветочка нам приготовят замечательные лекарства. Кому - от зубной боли. Кому - для закрепления желудка. Кому - для заживления раны.

   Сорвем хвощ. Кажется, никуда-то он не годится, только под ногами путается. Но бывалые люди скажут, что хвощ очень полезен. Отвар из него помогает при ревматизме и грудных болях, порошок - заживляет раны.

   Так мы с вами переберем немало растений нашего края. Одни лечат от простуды, другие от желудочной боли, третьи от болезней сердца.

   Лесная аптека на Мурмане не хуже, чем в других местах. Надо только знать ее маленькие тайны, уметь прислушиваться к тому, что говорят вам цветы и травы.

                                                        (По Е. Двинину)

Звери

   В старину Кольский полуостров славился пушным зверем. Да и сейчас пушнины немало. Живет в наших лесах лиса. Не только обыкновенная рыжая. Есть еще лисы-крестовки с будто вышитым на спине темным крестом, есть сиводушки: у всех лис мех на животе белый, а у них черный. А есть и черно-бурые.

   Песец живет только в тундре, в лес не заглядывает. Песец, - та же лиса. Только ростом поменьше да мех другой: летом серо-бурый, зимой - белый. Встречаются и голубые песцы. Голубыми песцами наш край богаче других.

   Из пушных зверей надо назвать горностая. Горностай человека не боится. Рыбаки его опасаются - он большой любитель рыбы и при малейшей возможности крадет ее.

   В порожистых реках водится выдра. Где порог, там обязательно полынья дымится, даже в самые сильные морозы, а выдре только это и нужно: всегда можно из полыньи вынырнуть, на берег забраться, а при опасности - скрыться в реке.

   Порожистых рек у вас много. Выдра часто переселяется с места на место. в одном рыбу распугает - в другое переходит. Когда подо льдом проберется, а когда и по земле.

   Из тех зверей, что встречаются редко, назовем рысь и россомаху. Россомаха - зверь осторожный. Почует охотника - уходит, мало кто ее видит. У каждого зверя есть свое пристанище: то ли берлога, то ли нора, то ли еще какое убежище. У росомахи ничего нет. Это зверь-бродяга. Она ворует у охотников добычу, расхищает и разбрасывает оставленные ими в лесу припасы. Ростом росомаха невелика, но кровожадна. Бывает, и на лося нападет, зарежет. Охотится и на оленей. Рысь - тоже зверь осторожный, редко на глаза попадается. Но берегись рыси: бывалые люди говорят - она даже на человека нападает.

   Есть в нашем крае и другие звери. Для охотника здесь раздолье...

                                                        (По Е. Двинину)

Олений вкус

   Дикие животные, как и люди, нуждаются не только в достаточном количестве пищи. Для нормального развития им необходимы различные белковые и минеральные добавки.

   Вот и стараются дикие животные, каждый по-своему, восполнить недостаток тех или иных других веществ. Так, например, северный олень, которому основным кормом зимой служит лишайник ягель, буквально "охотится" за грибами в период их появления. Причем ест с разбором: молодые - под корешок, у подросших - только шляпки, а состарившиеся - не трогает совсем. Удивительного в этом ничего нет, ведь грибы богаты белками и минеральными веществами, которых больше всего накапливается в шляпках. Пастухам-оленеводам бывает даже трудно удержать стадо, разбегающееся в поисках столь излюбленного лакомства.

   Олень, во время пастьбы наткнувшись на яйца в гнезде белой куропатки или другой птицы, с удовольствием их съедает, почитая, видимо, за большой деликатес.

   А уж соль северный олень, подобно другим копытным, как говорится, готов "душу продать".

                                                       (По Т. Плешаку)

Первый ледок

   Забелела от инея земля, зазвенел под ногами первый ледок. В воздухе закружились желтые листья берез, устилая землю шуршащим ковром. В заливе заметно поубавилось чаек. На зимовку в населенные пункты пожаловали из леса большие синицы и сразу стали посещать кормушки. Кончилась спокойная жизнь у пернатых обитателей осеннего города: сюда все чаще стали наведываться ястребы-тетеревятники. Эти хищники каждую зиму живут неподалеку, преследуя не только голубей и воробьев, но и сорок с серыми воронами.

   На заливе еще довольно оживленно. В разных направлениях курсируют задержавшиеся сизые и серебристые чайки. В прибрежные воды нередко заходят белухи: выныривая на поверхность, эти небольшие белые киты с пыхтением  выбрасывают небольшие фонтанчики воды.

   Осень... Она уже подходит к концу, и не за горами долгая полярная зима.

                                                       (По В. Коханову)

Декабрь уж на дворе

   Декабрь - время самых коротких дней и самых длинных ночей. Большую часть суток на улицах городов и поселков горят электрические фонари. При искусственном освещении мы начинаем и завершаем рабочий день. С помощью электроэнергии человек создал себе комфортные условия жизни.

   А как же звери и птицы? Животные довольно легко обходятся без света: не так уж много его надо для лося, чтобы он смог разглядеть ветки кустарников и молодых сосенок - основного зимнего корма. Хищным зверям под прикрытием ночи легче охотиться.

   Сложнее дневным птицам. Но и они приспосабливаются к недостатку света. Воробьи просыпаются еще в полной темноте, в часы, когда начинают ходить автобусы. Шум транспорта, голоса и топот прохожих служит им сигналом для пробуждения. Электрическое освещение позволяет воробьям задолго до наступления рассвета находить корм. Даже такие обитатели леса, как свиристели, прилетают на улицы кормиться ягодами рябины еще в темноте и покидают их тоже при искусственном освещении.

   В зимнем лесу живут лишь те птицы, которые запасают корм или могут его легко найти. Рябчики, тетерева и белые куропатки довольствуются почками ивы, березы и других лиственных деревьев, а глухари - хвоей сосны. Маленькие лесные синички всю жизнь запасают семена различных растений, запихивая их в щели и под кору стволов деревьев, чтобы зимой постепенно использовать их в пищу.

   Зима.... Но жизнь в природе хотя и затихает, но не останавливается.

                                                        (По В. Коханову)                                                    

Дыхание весны

   Прошумели над Кольским полуостровом ветры и принесли сюда тепло с Атлантики. Снег потемнел и осел, по дорогам потекли ручьи.

   Почуяв тепло, оживленно зачирикали воробьи. Большинство их держались уже парами и заняли подходящие для гнезд щели под крышами домов.

   У воронов наступили гнездовые заботы. В течение марта они занимались ремонтом старых и постройкой новых гнезд, а самом начале апреля самки приступили к кладке яиц. С появлением первого яйца самка ворона почти не слетает с гнезда, а самец заботливо снабжает ее кормом.

   Стаи серых ворон в конце марта распадаются на мелкие группы и разлетаются по лесам, где каждая пара занимает свой гнездовый участок. Всю зиму серые вороны жили стаями: днем кормились на окраинах города, а вечером все вместе улетали к избранному для ночевки участку леса. Стае птиц легче обнаружить своего главного зимнего врага - ястреба-тетеревятника.

   В начале апреля тетерявятники исчезли из окрестностей города: они переселились в леса к своим гнездовьям.

   Появились и перелетные птицы. Дали о себе знать громкими криками серебристые чайки. В воздухе с веселыми песнями понеслись стайки оживленных чечеток.

                                                       (По В. Коханову)

Лебеди

   Водоплавающей птицы на озере Чуна в течение года держится мало. Любуясь на лебедей, кладет весла возвращающийся с добычей охотник. Ясная, древняя окружает его красота. со спущенными веслами сидит он в своей лодке. Расшитые блёклым узором, отражаются в прозрачной воде берега. Точно в опрокинутом зеркале, задернутом дымкой, видится охотнику сказочный край.

   Не приближайся к сторожким птицам, вторгшийся в лесное царство охотник!. Величественно повернут они свои шеи, как бы изумляясь дерзости пришельца. Вот, обеспокоенный приближением человека, гневно ударил передовой крыльями. Точно осколки прозрачного хрусталя, летят от воды брызги. Один за другим тяжело поднимаются лебеди и, распластав белые крылья, летят над лесными синими берегами...

                                             (По И. Соколову-Микитову)

Где зимуют наши птицы?

   Ученые давно интересуются, куда же улетают различные птицы на зиму. Для того чтобы узнать это, в разных странах мира занимаются отловом и кольцеванием птиц. Иногда надевают на лапки цветные метки, которые можно заметить, не отлавливая птиц. Центр кольцевания, откуда получают сведения о путях пролета и местах зимовки птиц, расположен в Москве.

   Ежегодно из разных стран поступают данные об окольцованных в Мурманской области птицах. Например, обычная у нас сизая чайка, та самая, которая с весны до осени обитает в нашем городе и устраивает по ночам шумные сборища около пищевых бачков, улетает на зиму в Северное море - к берегам Дании. Наши крупные чайки - серебристая и морская - так далеко не улетают: основной район их зимовки - Атлантическое побережье Дании, Голландии, Франции и Англии.

   Осенью около окраин населенных пунктов Мурманской области попадаются довольно большие стаи небольших, величиной с воробья, птиц с оранжевой грудкой. Это - юрки, которые питаются семенами различных трав. Оказалось, что они зимуют близ Атлантического побережья Европы и у берегов Средиземного моря, то есть в Южной Франции и в Италии.

   Но самые дальние путешествия совершает полярная крачка - одна из наиболее обычных птиц нашей области. Окольцованные здесь крачки были обнаружены на морском побережье Экваториальной Африки и в Австралии. Их видели зимой недалеко от Южного Полярного круга.

                                                       (По В. Коханову)

Осень в лесу

   С детства я знаю и люблю лес: березовые чистые рощи, просторный шатер орехового подсада, бросающий на землю зеленую тень. С восторженным чувством любовались мы тысячелетним бором, до самого неба возносившим качавшиеся на ветру величественные свои вершины. Торжественная тишина в бору. Под великанами соснами кажется себе путник не больше лесного муравья.

   На дальнем севере страны нашей в помине нет таких величественных деревьев. Нет здесь и зеленых, радующих глаз березовых перелесков, нет пышных деревьев, покрытых плодами и листвой. Чем дальше отходит на север лес, пустыннее, скуднее растительная его природа. Самый внимательный наблюдатель не насчитает здесь много названий.

   А все же сказочен и прекрасен дикий северный лес. Сизо-зеленые бороды до самой земли свешиваются с покрытых потрескавшейся корой, обросших лишайниками деревьев. Здесь мало тени, нога выше колена тонет в глубоких мхах. Чудесны эти, похожие на пышную постель, лесные северные мхи.

   С особенным чувством любуется охотник окружающей его лесной северной  природой. Он видит украшенные в червонное золото маленькие березки - широкий, расписанный в радужные цвета лесной и болотный ковер. Цветными яркими пятнами видится на этом ковре трепещущая листьями осина. Неуловимо нежны и прекрасны тона осеннего раскраса. Тонкая лиловая дымка прикрывает раскинувшееся пространство. Здесь не увидит путешественник режущих глаз красок. Все призрачно и воздушно. Каждая моховая кочка, куст черничника, укрепившийся над обрывом, покрытый лишайниками каменный обломок вплетаются в дивный цветной узор. Еще не было художника, на полотнах своих полностью отразившего подлинную красоту северного пейзажа. Неуловимы краски, редки на Севере солнечные дни, когда во всей красе своей заблистает вдруг перед глазами уединившегося охотника украшенная осенью северная природа. Кратко чудесное время, пролетающее над севером, точно одетая в радугу птица...

                                                       (По В. Коханову)

Последние журавли

   Стояли последние сравнительно теплые дни, хотя приметы близкой зимы чувствовались уже во всем. В лесу стало непривычно тихо - большинство птиц улетело в южные края.

   В один из таких дней я шел по маршруту. Дул прохладный ветерок, вокруг было серо и неуютно. Неожиданно с берега небольшого морского залива, окруженного стеной соснового бора, с громкими криками взлетели три журавля. Уже несколько дней эти птицы не попадались мне на глаза, и я считал, что все они улетели к местам зимовки, и вдруг сразу семья. Старшие летели уверенно и легко, а вот молодая не могла набрать нужную высоту. С трудом перевалив через лесистый мысок, она через минуту опустилась вниз. Родители с тревожными криками закружились в воздухе: они то летели ко мне навстречу, то возвращались к месту, где сидел их птенец. Наконец журавленок сумел оторваться от земли и вместе с родителями (один - впереди, другой - позади него), с трудом преодолевая встречный ветер, улетел в южном направлении. Видно, журавли эти загнездились поздно и ко времени отлета их птенец не успел как следует окрепнуть.

   На следующий день на болоте я снова увидел ту же самую семью журавлей, что и вчера: отталкиваясь длинными ногами, птицы взлетали, плавно взмахивая широкими крыльями. Но журавленок, неловко подпрыгнув, упал и затаился в траве. Родители молча устремились ввысь и вскоре сверху зазвучал их горестный крик: они звали за собой своего птенца.

   Вот он разбегается. Прыжок, второй... Наконец тяжело поднимается, летит низко, едва не задевая крыльями вершины деревьев. Миновав полосу леса, журавленок все-таки снижается. За ним спускаются и родители: не могут они бросить на произвол судьбы свое слабое дитя, с таким трудом выращенное за лето.

   Через несколько дней я вновь проходил по этим местам. Журавлей я больше не видел. Хотелось верить, что те, последние, успешно добрались до мест зимовки.

                                                        (По В. Коханову)

Лето в разгаре

   Июль на Кольском полуострове считается самым теплым месяцем в году. Это время цветения различных растений. На озерах распускают белоснежные лепестки нежные лилии, обочины дорог окаймлены сиренево-розовыми зарослями иван-чая. Луга пестреют желтыми, голубыми и розовыми пятнами цветущих трав, тонкий аромат которых привлекает множество насекомых. С цветка на цветок перелетают тяжеловесные шмели, легко перепархивают бабочки... в воздухе, особенно в предвечернее время, вьются полчища комаров, проносятся стрекозы.

   Многие мелкие лесные пернатые уже вывели потомство. Покидают гнезда и становятся самостоятельными молодые дрозды, юрки и гаички.

   У хищных птиц пора выкармливания детей. Только второй половине июля - начале августа их птенцы научатся летать, но еще долго родители будут обучать молодежь добывать себе пищу.

   Немногие знают, что в самом начале июля некоторые птицы уже улетают от нас к местам зимовки. В основном это различные кулики. во второй половине месяца нас покидают полярные крачки, различные виды чаек, а также желтые трясогуски и другие птицы.

   Вот и выходит, что в июле идет не только гнездование и линька птиц, но и осенний отлет части из них.

                                                      (По В. Коханову)

Богатства морей

    Наш край омывается двумя морями: на юге Белым, на севере Баренцевым. Более важную роль в его жизни играет Баренцево море. У берегов Мурмана оно не замерзает. Объясняется это действием теплого течения Гольфстрим. Живительные струи этого течения, обогревая Баренцево море, несут в него вместе с теплом жизнь. Одно из самых северных, это море в то же время одно из самых богатых рыбой и зверем. Одних только рыб в нем встречается около 150 видов.

    Шныряют туда-сюда крабы. Снуют в поисках добычи и стайки рыб. Медленно передвигается, неся на себе свой затейливый домик, рак-отшельник.

   А вот гигантское скопление морских звезд. Они усердно трудятся: уничтожают какую-то падаль. Это как раз их дело – очищать подводное царство от всякой гнили. Недаром их называют «санитарами» морского дна.

   Через несколько шагов новая картина: прилепившись к остроконечному утесу, тихо колышутся большие, ярко окрашенные существа, похожие на растения. Кажется, великолепные цветы распустились в полумраке подводного мира на радость его обитателям. Это актинии, или морские анемоны.

   Животный мир Баренцева моря исключительно богат. Всего в море насчитывается около двух тысяч видов животных. Свыше полутора тысяч из них живут на дне.

    Особенно развит животный мир на мелководьях. На отмелях Баренцева моря кормятся бесчисленные стада камбалы, палтуса, пикши, трески, ерша, зубатки.

    Белое море – младший брат Баренцева – беднее. Но и в нем много рыбы: наваги, сельди, сига, камбалы, сёмги. А горло Белого моря знаменито своими звериными промыслами: в конце зимы сюда ежегодно приплывают сотни тысяч тюленей.

                                                        (По Е. Двинину)

Как ягоды в тундре получили свои цвета

    Когда бог Иммель посыпал землю семенами ягод, он нечаянно просыпал почти все семена. Остались у него всего пять семечек. Делать было нечего, кинул он их в землю и решил посмотреть, что будет дальше.

    Семена взошли и цветами раскрываться начали, и вот тут задумался Иммель: какой же цвет придать ягодам? И пришло ему на ум позвать своих детей на помощь.

    А дети у него были Солнце, Вода, Земля, Небо.

   - Вот, дети мои, что хочу я вам предложить. Надо ягодам разный цвет придать, так как мало семян у меня осталось. Пускай хоть ягоды украсят тундру, и как только появится первая ягода, кто-то из вас ей тут же цвет пусть свой придаст.

    Внимательно всматриваются дети Бога, никто не хочет свой удачи упустить. Да слишком уж затянулось ожидание. Ждали, ждали и решили немного передохнуть.

    Только они на отдых устроились, в это время ягодина первая взяла и разорвала свою чашечку. Заприметил это луч солнечный и вошел в нее, осветив ягоду, словно маленькое солнышко вселилось в нее. Налилась соком янтарным ягода – того гляди лопнет на глазах у всех.

    Такой ее и увидел Иммель. Солнце назвал ягоду лумь и, конечно, морошка всем понравилась. Ждут, подождут дальше дети, а с ними и отец их. Терпение их вознаградили сразу две ягоды. Небо глянуло на одну из них и голубизной своей обрызгало, имя дав ягоде – голубика.

    А когда Вода вторую заметила и вместе с Небом, они синевы добавили и название ей дали саррь – ягода, что в народе стала черникою.

    Тут гора тень отбросила, заслонив от всех свою ягоду, превратив ее в черный глаз. Птицы, звери – все любят испить ее, а больше всех она вороне понравилась. Слетела птица в заросли и давай ягоду с веточек общипывать, да только ловко она это делала, что самого Иммель рассмешила.

    - Вороника, вороника! Пусть так зовется эта ягода.

    Пока они за вороной наблюдали, про пятую ягоду забыли совсем, а у той колокольчики все висят, да висят, и не хотят совсем превращаться в ягоды.

    Бежал олень по большой горе, поранил об камень ногу свою, но в горячке бега не заметил олень, как кровь его на ягоды капала. А когда гора превратилась в прекрасный ковер, она обратила на себя внимание. Иммель на оленя с удивлением посмотрел, остановил его и сказал:

    - Ты нечаянно ягоде цвет крови придал, так назови же сам ее.

    Не умел олень слова выговаривать, из горла его лишь один звук вырвался. Ённг – звук тот был. С тех пор стали саамы называть эту ягоду – ённг, что обозначало брусника-ягода.

    Так вот все лето на севере цветут, созревают ягоды, хоть и немного видов их, зато все основные цвета в тундре имеются, начиная с белых цветков морошковых, листьев буро-зеленых ягодных – вороньего лакомства.

                                                   (По Н. Большаковой)

И вновь весна не за горами

   Март на Кольском полуострове – самый красивый зимний месяц. Часто дни стоят ясные, все вокруг ослепительно сияет и светится в лучах яркого солнца. И хотя временами по ночам лютуют морозы, днем на солнечном припеке снег подтаивает, и на открытых южных склонах сопок появляются первые проталины. Нередко звенит капель, а за ночь на карнизах крыш намерзает бахрома хрустальных сосулек. Оживают мартовские леса Кольского полуострова. Хорошо в эту пору ранним утром пройтись по заветным тропам, послушать пробуждение природы. В густых еловых лапах с тоненьким писком возятся маленькие лесные синички-гаички. Вот одна из них взлетает на самую вершину ели, и оттуда доносится ее громкая весенняя песенка. «Тю-ю-ю, тю-ю-ю, тю-ю-ю», - самозабвенно выкрикивает птичка, а лесное эхо далеко уносит ее голосок. Неподалеку в старом сосновом бору загрохотала барабанная дрожь желны, издали прозвучала ответная. Дятлы петь не могут и таким образом выражают свое весеннее возбуждение.

   Вдруг в соседнем ельнике зазвучал флейтовый пересвист. Это подал свой голос один из лучших певцов наших северных лесов – щур. Да вот и сама птица: сидит на вершине ели, в ярких лучах солнца светится малиновая грудка, а над лесом несутся чарующие звуки.

   А вот вороны ремонтируют старые и сооружают новые гнезда. Свое весеннее оживление они выражают набором различных звуков и своеобразными парными полетами, во время которых птицы с громкими криками совершают в воздухе переворот через крыло.

   Вот каков нам март: вроде и зимний месяц, но и на весну похож.

                                                        (По В. Коханову)

Когда небосвод в огне

   Кто бывал на Севере – знает: нет ничего удивительней северного сияния. А кто не был – пусть представит: полнеба затянуто бледной дымкой, сквозь которую видны звёзды. Медленно из этого легкого тумана возникают очертания гигантской дуги-арки, концы ее уходят за горизонт. Внезапно – как порывом ветра – тронуло дугу: в ней появились складки и петли, словно холодная горная река извивается по небу. Еще мгновение – и длинные вертикальные нити-лучи помчались вдоль дуги. Они дрожат, кружатся, и над головой повисает настоящая корона. Вдруг все небо взрывается, цветные брызги света рассыпаются во все стороны. Уцелевшие части дуги полощутся, как знамена. Вокруг спирали, ленты, факелы, струи… Постепенно их поглощает полярная ночь, а небосвод становится похож на огромный черный ковер, покрытый мерцающими цветами-пятнами… Тем временем на горизонте показались новые дуги…

   В народе для северных сияний давным-давно придуманы меткие определения. Сполохи – когда все небо вспыхивает и играет лучистыми дугами, полосами и столбами света. Пазори – вроде бы зори, а вроде и не совсем. Особые, полярные зори. Если сияния мерцают, становятся то ярче, то бледнее, тогда могут сказать: зори, или столбы, дышат. А когда лучистые сияния краснеют, говорят: багрецы наливаются.

   А во всем мире полярные сияния называют авророй. В мифах Древнего Рима Аврора – богиня утренней зари, она приносит людям свет.

                                                       (По С. Черноусу)

Приметы весны

   Конечно, лето у нас короткое, а весна затяжная и холодная – никуда от этого не уйдешь. Но чему тут удивляться? Разве мы с вами не жители Арктики?

   Давайте-ка лучше вспомним, что в марте в городах у нас уже вовсю тает, а в апреле можно любоваться на лесные проталины – острова среди океана снега. С их появлением усиливается надежда на скорое пришествие лета.

   Вспомним, как соблазнительно выглядывает из-под снега вечнозеленые листочки брусники. Наклонишься к ним, а оттуда на тебя притаившаяся темно-рубиновая ягода. Она совсем еще свежая и сочная, как будто не зимовала под снегом, сама так в рот и просится:

-Отведай-ка, какая я сладкая да вкусная!

   Отведаешь – и за новой потянешься… от листочка к листочку, от кусточка к кусточку, будешь бродить по лесным проталинкам – бруснику-ягоду искать.

   А тут перелетные птицы появились. Они еще в конце марта прилетели с радостной вестью:

- Весна идет! Весна идет!

- Какая там весна? Что вы, братцы, опомнитесь! Оглядитесь-ка, еще кругом снега в человеческий рост!

- Да нет, в самом деле весна. Нам лучше знать: мы у черного моря были…

- Да у черного моря, может быть, и весна, здесь-то еще зима зимой. Зря вы, сердечные, так рано сюда пожаловали: занесут вас злые метели, заморозят трескучие морозы.

   Спорят: весна да и только! Вот и ели стеклянные бусы надели, и березы в хрустальных подвесках..

   Вестница весны – пуночка. Маленькая, щупленькая – глядеть не на что. А вот поди ж ты, смелая. Наверное, сердце у нее горячее.

   Прилетит из далеких теплых краев к холодным мурманским берегам и радуется:

- Вот я и дома! Как хорошо! Как замечательно!

   А чего бы тут, казалось, замечательного? Кругом дикий камень, да снег, да море угрюмо плещется о берега.

   Но пуночка рада. Хлопочет по хозяйству, место для гнездышка подыскивает. И все посвистывает:

- Фьюить! Фьюить! Фьюить!

Весна! Весна! Весна!

- Холодно тебе, бедная пуночка, голодно!

А она бодро в ответ:

- Фьюить! Фьюить! Весна!

   В сердце у нее весна – что поделаешь! В родном-то краю, видно, и снег не как везде – теплый. А на чужбине и солнышко не греет. Может быть, там и хорошо, да все – не дома.

                                                        (По Е. Двинину)

Сокровища недр

    Земля наша сурова: все камень да камень.

    Тонкий слой почвы напрасно силится прикрыть ее каменную наготу. Повсюду выпирают обломки скал, голые выступы коренной породы. В лесу ли оглянешься – не столько деревьев кругом, сколько камней. На речку ли выйдешь, а она по камню течет, камнем себе бока подпирает. По озеру едешь – камень тебя и встречает и провожает. Берега в гранитной оправе. На де валуны уснули.

    Даже на болоте и то без камня не обошлось: чуть ли не каждая кочка – на гранитном фундаменте. А уж о горах и говорить не приходиться…

    Словом, было бы куда этот камень девать!

    Стал наш край на весь мир знаменит не тем, конечно, что его земля каменная. Ученые говорят, что такого богатства различными минералами края, как наш Мурман, пожалуй, и не сыщешь.

    Не обнесла мать-природа Кольскую землю, когда сокровища земных недр делила. Одни только Хибинские горы – великолепнейшая коллекция минералов. Недаром называют их окаменелой сказкой природы.

    Поезжайте на любую из многочисленных рек нашего края. Побродите по ее живописным берегам. Вы увидите там множество камней, выброшенных бурными водами реки. Приглядитесь к ним. Какой изумительный мир красок раскроется перед вами!. Река принесла сюда вымытые из земных недр десятки горных пород и щедро разбросала их по берегам.

     Вот сверкнул на солнце какой-то гранью обыкновенный камень, один из многих. Сверкнул и померк. Но стоит вам сделать движение – и он уже снова светит, не в одном – в десяти местах сразу.

     Да как славно! Настоящее серебро!

     Это не серебро – слюда. Камень, который привлек ваше внимание, не самородок – обыкновенный кусок гранита. Но ведь гранит тоже ценность. Есть такие сорта гранита – не хуже мрамора.

     Посмотрите на этот камень: он весь серый, с частыми вкраплениями густого черного цвета. Эти вкрапления составляют сложнейший, замечательно верно выполненный рисунок. А вот другой – рядом: темных крапинок на нем нет и в помине. А третий – совсем розовый, как будто на нем застыло нежное отражение утренней зари.

    Главную ценность мурманских недр составляет апатит, медно-никелевые и железные руды.

    Апатит – слово греческое. В переводе на русский язык оно означает «обманщик». Древние греки назвали его так за изменчивость внешнего вида. То он появится перед вами похожим на кварц, то его не отличить от известняка, то он хрупок и при малейшем усилии рассыпается на куски, то тверд, как гранит. То горит, искрится в лучах солнца, то обернется мутным, бархатным на ощупь камнем: не минерал – оборотень.    

                                                         (По Е. Двинину)

Дикий северный олень

     Северный олень по всему Крайнему Северу является самым многочисленным копытным животным

     Северные олени обычно живут стадами, иногда очень большими, по несколько тысяч голов. Такому стаду нужно много корма, и потому олени весь год кочуют в поисках новых пастбищ.

     Все олени ежегодно сбрасывают рога, после чего на их месте вырастают новые. В отличие от других видов этого семейства у северного оленя рога носят не только самцы, но и самки, только у них рога заметно короче и слабее.

     Самец северного оленя – ирвас – применяет рога исключительно как турнирное оружие в боях с другими самцами за первенство в стаде. Бои северных оленей не бывают кровопролитными. Случаи ранения и гибели оленей в таких боях редки.

     На протяжении года у оленей меняется и цвет меха. Летом олень покрыт короткой черно-бурой шерстью. К концу сентября олень получает теплый зимний меховой покров: голова, спина, нижняя часть боков и ноги сохраняют темную окраску, шея и грива почти белые, а по бокам, от шеи к задним ногам, тянутся светлые полосы.

     Важенка приносит только одного теленка. Он родится крупным, хорошо развитым, и уже на второй день бежит следом за мамой так быстро, что человек не может его догнать.

                                     (По О.И. Семенову-Тян-Шанскому)

О Саамах

Саамы – народ, живущий в северных районах Норвегии, Швеции, Финляндии и России. Называют их еще лопарями, что в переводе значит жители окраинной земли. Основу антропологического облика саамов составляет лапоноидный тип уральской расы. Саамский язык распадается на десять сильно отличающихся диалектов.

Саамы, живущие по морскому побережью и по берегам рек и озер, издавна занимаются рыболовством, сочетая его с охотой на дикого оленя, пушного зверя, а также промыслом морского зверя. Традиционной основой экономики является оленеводство, для которого в прошлом был характерен вольный выпас оленей, перекочевки с зимних пастбищ на летние. В настоящее время также развивается молочное животноводство, огородничество, звероловство.

Полукочевой образ жизни определил типы традиционных построек. Постоянным зимним жилищем в деревнях была срубная однокамерная постройка с окном и плоской дощатой крышей. Временным летним жилищем служила постройка в форме усеченной пирамиды из жердей и кольев, крытых дерном. Пол выстилался ветками и оленьими шкурами, в центре устраивался очаг.

Основу традиционной женской и мужской одежды представляла прямая суконная или холщовая рубаха, обшитая по вороту и обшлагам бисером и кусочками цветного сукна. Обувь – низкая, из кожи или меха с ремешками, обкручивавшимися вокруг ноги.

Традиционная пища саамов состоит из оленьего мяса и рыбы; в качестве приправ широко используются ягоды; употребляют также оленье молоко.

В 15-16 вв. началась христианизация саамов; верующие в Скандинавии – лютеране, в России – православные. Однако долго сохранялись дохристианские верования и обряды, связанные с оленеводством, рыбной ловлей, поклонением священным камням – сейдам. Еще в 20 веке встречались приверженцы шаманизма. Фольклор саамов представлен мифами, сказками, преданиями, импровизированными песнями.

Братья

У старухи было два бедных сына. Они с ружьями ходили на охоту. Ходили-ходили, убили медведя. Сняли шкуру и высушили. Старший сын был мастер играть на гармони, младший – мастер плясать. Старший говорит брату:

– Я мастер играть, а ты – плясать. Пойдем-ка в город деньги зарабатывать.

И пошли. Пришли в город. Один играет, другой переоделся медведем и стал плясать.

Плясал он очень красиво. Дошли об этом слухи до царя. Приказал царь пригласить к себе того человека с медведем. Царь смотрел-смотрел и говорит человеку:

– Оставь мне медведя на ночь! Человек говорит:

– Не знаю, надо подумать. Царь говорит:

– Подумай, подумай.

И парень ушел на улицу с медведем. Вышли, а медведь и говорит:

– Ты оставь, оставь меня, братец, не бойся. Вот вернулись они к царю, парень и говорит:

– Оставлю медведя!

Сам вышел и пошел по городу один играть на гармони. Утром рано царь взял медведя и пошел в лес. Долго ли, коротко ли шел. Пришел на берег озера и стал бросать палки, ветки, деревья крест-накрест. Так бросал-бросал, и озеро стало сухим. Он отправился дальше. Пришел на середину озера, ткнул шестом, нашел дверь. Убрал вокруг тину и спустился вниз. Там был дом сделан. Открыл вторую дверь. Медведь смотрит, а в доме том всё девушки сидят. Одна из них дочь царя. Когда они вошли, девушки испугались, стали кричать. Царь их успокаивал-успокаивал и стал просить медведя сплясать. Когда стал медведь плясать, девушки все обрадовались, собрались вокруг медведя. Дочь царя говорит:

– Отец, оставь мне медведя дня на три.

Отец вначале не хотел оставлять, но потом согласился и сказал:

– Он ест все, что ты сама ешь.

И ушел. Девушки стали есть и медведя кормить. После еды стали заставлять медведя плясать. Тот начал плясать. Девушки смеются. Царевна гладит медведя и ощупывает.

Когда стала гладить рукой его, нашла узел. И тут же сказала:

– Это не медведь, а человек! Взяла и распорола шкуру. Вышел из шкуры молодой парень.

Так жили до приезда отца. К. приезду отца шкуру обратно на нем зашили. И научили девицы парня, как обратно прийти. Царская дочь сказала:

– Отец будет говорить народу: кто найдет его дочь, за того выдаст ее замуж. Ты берись искать и тут же попроси у него ключи. Когда он тебе пообещает дать, ты повернись к народу и скажи: Вы все слышали , и после этого пойдешь сюда.

И дала царевна юноше кольцо. Через некоторое время отец царевны пришел и медведя увел. Привел его хозяину.

Прошло немного времени, царь пустил весть по городу:

«Кто найдет мою дочь, тому отдам ее в жены».

Собрался народ около дома царя и ждет, кто такой смельчак найдется. Юноша сбросил медвежью шкуру и пришел на площадь, где народ собрался. Смотрит - все боятся. Откуда знают, где искать? Он сказал:

– Я пойду искать! – а сам держит руку в кармане, где у него кольцо. Царь говорит:

– Найдешь, так приведи ее сюда. Юноша говорит:

– Найти найду, только ты дашь ли то, что мне надо? Царь не знал, что надо парню, подумал и говорит:

– Дам то, что тебе надо! Юноша повернулся к народу и сказал:

– Слышали, что царь ответил? Народ закричал:

– Слышали! И юноша сказал:

– Пойдемте тогда со мной!

И все собравшиеся пошли за ним. Вместе со всеми и царь пошел. Юноша обратился к царю:

– Дай мне, что надо! Царь спросил:

– Что же тебе надо?

– Ключи! – ответил юноша.

Царь не хотел отдавать ключей; Юноша повернулся к народу и сказал:

– Вы слышали, как царь обещал дать мне то, что нужно, а теперь не хочет отдавать!

Тогда царь отдал ключи юноше. Юноша идет впереди, царь за ним, а все остальные позади царя. Лес кончился, пришли на озеро. Юноша сделал все так же, как тогда царь. Подошел к двери посреди озера, открыл ее. Навстречу ему вышли девушки, а с ними и царская дочь. Юноша достал кольцо и отдал царской дочери при самом царе. Царевна говорит отцу:

– Вот это и есть твой медведь. Это же не медведь был, а вот этот юноша.

С тех пор стали жить вместе царевна с юношей. И теперь живут.

Как старик был лекарем

Жили старик и старуха. Старуха была сварливой и постоянно бранилась со стариком.

Ходил как-то по лесу старик и увидал в земле глубокую дыру. Пришел домой и сказал старухе:

– Я в лесу видел чудное место, но хорошенько не рассмотрел, что там такое. Пойдем со мной, может быть ты разглядишь лучше!

Согласилась старуха. Пошли в лес. Подошли к дыре. Старик сказал старухе:

– Гляди, гляди, может быть ты лучше разглядишь! Подошла старуха к краю дыры, а старик и столкнул ее туда. Вернулся домой один.

Пожил - и скучно стало старику без старухи. Купил он веревок, пришел к дыре и стал доставать старуху. Опустил веревку в дыру и чувствует, кто-то ухватился за конец. Потащил веревку и вытянул из дыры черта.

Испугался старик, а черт ему говорит:

– Ты, старичок, не бойся! Я тебе вреда не принесу. Будем дружно жить вместе. Я буду больных делать, а ты их будешь лечить.

Согласился старик и спрашивает черта:

– А что тебя, черт, сюда принесло?

– Да ко мне свалилась какая-то старуха, очень злая, и извела меня так, что пришлось из своей дыры вон убежать, – отвечает черт.

Так и стали жить черт и старик вместе. Черт делал людей больными, а старик лечил их и прославился на весь свет.

Однажды черт сказал старику:

– Я пойду сделаю царскую дочь больной, но ты не ходи ее лечить.

И ушел черт в столицу.

И заболела у царя дочь. Царь послал гонца за стариком.

– Пусть старик вылечит мою дочь, – дал такой наказ. А старик не смеет идти. Черт не велел. Царь послал второго гонца. А старик все не идёт. Послал тогда царь за стариком третьего гонца с наказом, что если не придет, то отрубить ему голову.

Стал думать старик – что делать? Думал-думал и сказал:

– Пойду.

А про себя думает: Скажу я черту, что старуха домой вернулась .

Пришел старик в царский дом, там жил и черт. Черт его спрашивает: – Что тебя сюда принесло?

На это старик ответил, что старуха его домой вернулась. Черт, услыхав это, испугался и убежал обратно к себе в дыру.

А старик после этого сказал царю:

– Я ничего не понимаю в лечении, твою дочь мучил черт. Теперь он убежал в свою дыру, и дочь здорова. Я раньше в дыру свою старуху опустил, а потом, когда стал доставать ее обратно, вытащил из дыры черта, того самого, который мучил народ. Теперь он убежал к себе назад и больше оттуда не вернется. А я не пойду к себе, не хочу с чертом встречаться.

И остался там жить старик.

А старуха сама выбралась из дыры и возвратилась к своему старику.

Как старик-саами врагов перехитрил

Жили древние саами близ берега моря. На берегу реки Вороньей было саамское село. Узнали саами в селе, что скоро придут к ним немирные шведы. В селе у саами, был один старик по прозвищу Старшая голова . Вот этот старик и говорит:

– Теперь нам нужно всем бежать в другое место, а то шведы-захватчики узнают, что мы здесь живем, придут и причинят много горя. Нам нужно собрать сто кереж (повозок) и сто быков. Я же останусь здесь в селе ждать непрошеных гостей, и когда они придут, сделаю так, что один их всех перехитрю.

Собрали саами ..сто кереж и сто быков, оставили все старику, а сами переехали подальше, в другое село. Старик же остался один в этом селе и стал немирных шведов ждать.

Прошло некоторое время, и увидел старик множество оленей. Это шла шведская сила. Вот пришли захватчики и спрашивают старика:

– Почему один живешь?

А он и отвечает:

– Подождите, я пойду сейчас за своим народом.

Их главный начальник говорит:

– Отведи нас на то место, где новое село.

Старик отвечает:

– Я отведу вас, только ложитесь все в кережи, У меня есть сто кереж, а много ли у тебя людей А строгий начальник говорит:

– У меня есть сто человек.

Старик пригнал оленей и запряг в каждую кережку по одному быку. Затем всем воинам велел лечь в кережки и стал привязывать их покрепче веревками. Шведский предводитель спрашивает:

– Почему ты всю мою силу привязываешь в кережки?

А старик и говорит:

– Привязываю для того, чтобы не увидели саами заранее, кого я везу, а то народ увидит сидящих в кережках людей, испугается и разбежится. А то и убить вас всех могут. Пусть думают, что я груз везу.

Начальник говорит:

– Ну ладно, привязывай да веди. Поехали. Едут. День прошел, настал вечер, старик и говорит:

– Ну, теперь скоро подъедем, в селе будем ночью, чтобы не увидели, как мы войдем.

Вот едут привязанные одним ремнем друг за другом сто кережек. А начальника старик привязал к передней кережке. Едут, едут по горе прямо к морю, мимо реки Вороньей. Остановились, слышат - море шумит, а начальник вражеский и спрашивает:

– Что за шум? Старик отвечает:

– Это соль и вода в море воюют!

Начальник не понял, что значат слова старика. А старик заспешил и быстрее погнал караван оленьих упряжек вперед. Ехал-ехал, прямо к обрыву высокой горы подъехал, остановился, нож из-за пояса быстро вынул, свою кережку с быком от общего ремня одним махом отрезал, а быка с кережкой начальника сильно стегнул. Бык прыгнул с обрыва и уволок за собою весь караван. Не успели враги опомниться, как очутились в студеном море, да и превратились там в подводные скалы. А старик с быком и кережкой вернулся к своим односельчанам. Саами села Вороньего и поныне называют то место Сотней скал.

* Керёжа – древние саамские сани в виде лодки

Серебряная дева

На одном погосте за Кандалакшей жила быстроногая девушка. Много молодых людей сватали ее, но она всегда убегала в лес.

В Ловозере жил такой же быстроногий юноша-бегун. Услышал он о быстроногой и решил ее догнать и взять в жены.

Но быстроногая успела убежать из погоста в горы. Туда же отправился жених.

Девушка была уверена, что ее никто не догонит, и, убежав в лес, откликалась на каждый зов. Быстроногий звал девушку, а та каждый раз откликалась, но убегала.

Долго бегали так по лесу.

Видит юноша, что нелегко ему догнать быстроногую, и решил загнать ее на высокую гору и там поймать. Юноша-саами не побежал прямо на гору, а просто не давал девушке убежать в сторону и загонял ее все выше и выше к вершине. Добежала девушка до вершины и, боясь, что ее схватят, подпрыгнула вверх.

Быстроногий уже из сил выбился и не заметил, как девушка вверх подскочила. Увидел только пустую вершину и, обессилев, упал, как издыхающий олень.

Тотчас к нему опустилась на землю быстроножка и видит - человек умирает. Прошел у ней страх. Жалко ей стало этого человека. Она наклонилась над умирающим и спросила:

– Что тебе надо от меня?

– Пить! – произнес юноша и умер.

На вершине горы воды не было. Девушке захотелось спасти юношу, и, чтобы утолить его жажду, она дала ему свою грудь.

Но было поздно.

Полилось из груди молоко, ветром разнесло его по небу девушка превратилась в камень, а молоко в серебро. Поэтому прозвали окаменевшую девушку серебряной девой.

Сказка про женщину и дикого оленя

Старик со старухой жили. Было у них три дочери.

Девушки выросли, невестами стали. И вот приехали в вежу старика однажды три жениха: ворон, тюлень и дикий олень.

Старик дал женихам задание сделать три резных ковша и тогда приходить за невестами. Сделали женихи резные ковши и на следующий день пришли за невестами. Взял старик ковши и отдал дочерей мужьям. Старшая дочь вышла замуж за ворона, средняя – за тюленя, а младшая – за дикого оленя.

Вот старичок жил один, жил и пошел однажды к. старшей дочери в гости. Шел-шел, смотрит - над вежей два вороненка летают и каркают:

– Кронк-кронк, дедушка идет! Кронк-кронк, дедушка идет! Кронк-кронк, дедушка идет!

Это они матери сообщают.

Старичок вошел в вежу. Дочь приготовила угощение. А какое у ворона угощение? Потроха да головки. Старичок не знает, что и есть.

Посидел-посидел и пошел к средней дочери. Ближе подошел, видит – два тюленьих детеныша с вежи катаются и кричат:

– Хурьгк-хурьгк-хурьгк, дедушка идет! Хурьгк-хурьгк-хурьгк, дедушка идет! Хурьгк-хурьгк-хурьгк, дедушка идет!

Старичок вошел. Дочь стала готовить угощение. Тюленье угощение-объедки семужьи да разные куски от всяких рыб, но лучше, чем у ворона. Здесь старик проспал вторую ночь, а на третий день пошел в гости к младшей дочери своей.

Шел-шел, увидел вежу. У вежи два диких олененка бегают. Одному идет третий год, другому – второй. Играют вышелушенными рогами. Увидели дедушку, подбежали к веже и начали кричать: – Хонгкэр-хонгкэр, дедушка идет, хонгкэр-хонгкэр, дедушка идет, хонгкэр-хонгкэр, дедушка идет.

Пробегут мимо, только земля гудит. Старичок зашел в вежу, и мать оленят стала готовить еду. Вежа у них имеет два входа: через одну ходит дикий олень, через другую - хозяйка. Дикий олень, уходя на охоту, предупреждал жену:

– Если придет отец, то ты его прими хорошо. Накорми, напои. Приготовь все, что есть лучшее. На ночь уложи спать. Только помни: не стели под него шкуру дикого оленя, а постели шкуру домашнего оленя.

Сам он был диким оленем и очень берег шкуры диких оленей.

Дочь постелила отцу шкуру дикого оленя. Сама думает:

«Пусть хоть раз на своем веку отец поспит на шкуре дикого оленя». Старичок поел, попил и лег в постель, приготовленную дочерью, а ночью его мутить стало (он съел много жиру и мяса).

Дочь наутро встала, шкуру почистила и повесила проветрить на той стороне, откуда приходит муж ее – дикий олень. Дикий олень как раз из лесу бежал. Бежал-бежал, смотрит: постель из шкуры дикого оленя сохнет, значит старичок пришел и постель намочил. Он забежал под ветер и почуял человечий запах от этой шкуры. Он побежал к своим детям и закричал:

– Ребятушки мои, идите за мной, здесь очень человечиной пахнет. Не сумела мать ваша кормить и поить отца своего и стелить ему постель, пусть теперь на месте следов наших остается.

Жена тем временем выбежала на улицу за своими сыновьями и увидела, как они побежали за отцом, а сам дикий олень скрылся уже. Мать кричит детям своим:

– Ребятушки, ребятушки, вот вам грудь моя, вот вторая, вернитесь ко мне!

Они бегут в сторону и кричат:

– Хонгкэр-хонгкэр, мамочка, не придем, тяжело нам переносить человечий запах на шкуре дикого оленя! Мать видит, что не вернутся они, кричит им вслед:

– Ребятушки, ребятушки, берегитесь, где камень будет возвышаться, там человек вас поджидает, где пень будет утолщаться, там человек вас будет ловить.

После того в вежу вошла, около огня долго плакала и с отцом стала собираться ехать. Запрягли своих ездовых оленей. Жена разобрала вежу. Кости задних ног были ставниками в двери, кости передних ног были поперечниками, дверь была сделана из грудины, остовом вежи служили ребра, затянута вежа была шкурами. Положила женщина все в кибитку, и поехали они в вежу своего отца.

Сказка про лиса

Жили-были старик со старухой. У них была одна дочь. Лис-куманек взял ее в жены.

Старик со старухой жили отдельно, а их зять лис-куманек жил в тундре. Они стали ходить в лес охотиться. Они добывали на охоте мясо. Старик отнес мясо на сохранение зятю. Старушка стала просить старичка:

– Сходи посмотреть, как живут зять-лис с нашей дочерью и цело ли у них наше мясо?

Старик пошел. Он долго шел, так. как дом лиса-зятя был далеко в тундре. Старик еще не дошел до их дома, как вдруг ему навстречу вышел зять-лис и спрашивает:

– Зачем пришел?

А старик у него спрашивает:

– Как вы живете? Как у вас наше мясо сохраняется?

Зять-лис сказал:

– Мясо в сохранности. Ни ворон его не ест, ни мыши. А твоя дочь родила мне сына, по имени Начало. Старик пришел домой и говорит жене:

– Мясо в порядке. А наша дочь родила сына, .по имени Начало.

Прошло несколько дней. Старуха опять стала просить старика проведать дочь и посмотреть, как у зятя-лиса сохраняется их мясо. Старик пошел, и навстречу ему вышел зять-лис. Он спросил старика:

– Ты зачем пришел? Старик спросил:

– Как наше мясо сохраняется?

Зять ответил:

– Ваше мясо хорошо сохраняется. У вашей дочери родился сын, по имени Середина.

Старичок пришел домой и сказал старушке:

– У нашей дочери опять родился сын, по имени Середина.

Через некоторое время старушка опять послала старика проверить, как сохраняется мясо и как живет их дочь.

Старичок пошел в тундру, а зять-лис вышел к нему навстречу. Старичок спросил:

– Как у вас мясо сохраняется? Зять ответил:

– Мясо хорошо сохраняется. Его ни ворон не ест, ни мыши. У вашей дочери родился сын, по имени Конец. Завтра приходите к нам в гости.

Старичок пришел домой к старушке и говорит:

– Мясо в целости. У нашей дочери родился сын, по имени Конец. Старушка заплакала.

– Ой, они всё наше мясо съели.

А зять-лис в это время, когда все мясо уже было съедено, убил свою жену. У него были товарищи: дедушка-медведь и дяденька-волк.

Лис-куманек положил убитую жену в керешку-нарту, а дедушка-медведь да дяденька-волк стали на себе тащить керешку. Тащили, тащили и спрашивают:

– Лис-куманек, Лис-куманек, какая будет нам плата? А лис отвечает:

– Тащить да есть.

Старик со старушкой пошли к зятю-лису в гости. Пришли они и видят - их дочь стоит на улице. Старушка говорит:

– Вот как она нас дожидается.

Подошли поближе и видят, что это не их дочь, а пень стоит, одетый в ее одежду. Тут они заплакали. Нет ни дочери, ни мяса. Звери увезли нарту с убитой женой лиса и съели ее. К ним еще присоединились песец, заяц, белка и выдра. Дедушка-медведь говорит лису:

– Дай нам есть!

Лис сказал:

– Подожди, я посчитаю. Я сам - хороший человек. Дедушка –медведь - хороший человек. Дедушка – волк - хороший человек. Песец – хороший человек. Выдра – хороший человек. Заяц - хороший человек. Белка - плохой человек.

Они белку съели. Опять стали голодные. Опять лис стал считать, и они съели зайца. Затем по очереди съели выдру и песца, а волк испугался и убежал в лес.

Теперь лис-куманек да дедушка-медведь стали вместе ходить. Они увидели дятла с красивой спинкой. Лис-куманек говорит:

– Я разрисовал спину у этой птички. Медведь говорит:

– Разрисуй и мне спину. Лис говорит:

– Разрисовал бы, да много здесь будет работы.

Медведь-дедушка говорит:

– Я все сам сделаю. Только ты мне разрисуй спину. Медведь-дедушка все сам сделал: дров достал, берестовые веревки сплел, растопки приготовил, а сам сел на костер, как велел ему лис-куманек. А лис-куманек привязал его к бревнам костра берестяными веревками и зажег костер. Медведь загорелся и кричит:

– Лис-куманек, я горю! Лис говорит:

– Неужели ты не можешь потерпеть, как дятел терпел. Спина красивая станет.

Дедушка-медведь выл-выл и сгорел.. Лис-куманек убежал.

Через три дня он пришел посмотреть, как сгорел медведь. Он тихонько подкрался. Медведь весь сгорел. Только кости остались. Лис-куманек сложил кости в мешок, положил мешок себе на спину и стал ходить один по лесу. Навстречу ему вышел человек. Он спросил лиса-куманька:

– Что ты несешь? Лис-куманек ответил:

– Я несу память медведя. Человек говорит:

– Отдай мне память медведя. Лис говорит:

– Не отдам. Она мне дорога. Человек говорит:

– Сменяемся на жирную важенку.

Лис-куманек согласился. Он взял важенку и унес ее в лес.

Он стал есть важенку один, без товарищей. От жадности лис так много съел, что ему стало плохо, и он издох.

*Керёжа – древние саамские сани в виде лодки

Мальчик из Талого Щелья

Жили старик саам с женою и не имели вовсе детей. Ходил он часто по лесу, промышлял значит. Раз он вышел на Падун и видит талое щелье – удивился: везде больше сажени снегу, а здесь нет ничего – голая земля. Смотрит он, а сам думает: должно быть, здесь живет кто. Стал ждать. Вдруг из земли выходят маленькие дети и давай играть. Маленькие такие человечки играют, что белки – бесенята ли какие, лесовки ли, господь их знает. Задумался старик. Пошел к жене и говорит: «Сшей мне большую, большую каньгу». Взял он каньгу и веревку и пошел на талое щелье. Привязал к веревке каньгу, бросил туда и ждет. Вечерело, и, как солнышке, только в последний разок осветило талое щелье, выбежали из земли дети. Один увидел каньгу и, играя, запихал туда обе ноги да, вдобавок, шутя связал себя веревкой. Старик как увидел это, крикнул страшным голосом. Дети разбежались, остался один связанный. Старик взял его, принес домой и говорит жене: «Не было у нас сына, вот тебе и сын». Стали они его ростить. Вырос паренек. Только каждую весну нужно было за ним смотреть, чтобы не убежал куда. Скоро старик, старуха и парень перебрались в подземный городок и зажили там. Раз весной они не доглядели за парнем, тот и убежал от них далеко-далеко. По горам бежал, по лесу бежал, пока не наткнулся на чудь. Чудь схватила паренька:

«Где живешь?» Он молчит. «Где живешь?» – спрашивают. «Где живешь?» – отвечает. «Кто ты такой?» – спрашивают. «Кто ты такой?» – отвечает. «Как тебя звать?» – спрашивают. "Как тебя звать? " – отвечает.

И так дальше. Как его спрашивают – теми же словами и отвечает. Озлобилась чудь. «Выбросить его в реку!» – порешили. Схватили парня, бросили. Вдруг видят, что вместо саама своего швырнули. Повторили еще – то же самое.

«Убить его мечом!» – приказывает атаман. Зарубили его – смотрят, своих трех зарубили, а паренек все цел. Ну, тут чудь испугалась. Все же заставила повести его на место, где жили старики. Хотела чудь убить их, да паренек сказал, что если они дотронутся до отца и матери, так ни один жив не дойдет до Колы. Взяли они его в проводники. «Веди в Колу», – говорят.

Вел он их четыре или пять дней и довел до острова на Туломе, что повыше Немецкого. «Тут, – говорит, – ночевать нужно, потому в Колу ночью нельзя войти». Приплыли на остров в карбасах и заснули. Паренек взял все карбасы, перевязал их вместе, и сам уплыл с ними. Утром чудь просыпается – ни карбасов, ни парня.

Так они все там и погибли. Дольше всех жил атаман, он их и схоронил и вместе с ними положил деньги, много денег. Навалил каменьев и зарок сделал: кто здесь убьет своего сына и положит его в эту могилу, тому и достанется клад. С тем и умер.

«Тоже это место чудливое: нужно ехать мимо тихо, не кричать, а то достанется – плохо будет!» – прибавляют саамы.

Комментарий:

Рассказчик неизвестен. Записал В. Немирович-Данченко в 1873 г. О маленьких человечках чахкли, которые помогают справиться с пришедшей чудью. В. Немирович-Данченко называет чахкли бесенятами, или лесовками.

Саамские сказки, сост. Е.Я. Пация.

• Каньги – саамская обувь из шкуры оленя, с острыми, загнутыми вверх носами.
• Чахкли – сказочные существа в саамском фольклоре, маленькие человечки, живущие под землей.

Сказка о солнце

Давным – давно была на севере страна, где не светило солнце. И луна не светила. Совсем темная была страна. Только звезды виднелись в черном небе. Но от звезд какой свет? Почти никакого. Одно мерцание...

Черное небо висело над страной, и так было темно, что люди различали друг друга по голосам. И огня не знали люди Темной страны. Жили они в вежах из дерна и прутьев, утепляли эти жилища как могли – землю насыпали, мхом утыкали... Но все равно дрожали от холода, потому что в Темной стране всегда дул лютый ветер с холодного моря, глухо закрытого льдом. Худо было людям в Темной стране. Совсем худо. И была в Темной стране высокая круглая гора.

Полнеба закрывала круглая гора, никто никогда не видел, какие звезды светят по ту сторону круглой горы...

А у подножия горы стоял длинный и высокий черный забор.

Такой длинный и такой высокий, что никто не мог его обойти. И никто не мог перелезть через этот забор, чтобы увидеть, что там.

Знали вежники только: стоит за забором большой дом из черных бревен, обитый для тепла оленьими шкурами.

И живут в том доме семьдесят черных братьев.

И пасутся за высоким забором сто тысяч оленей. И теплы шкуры оленей, и горяча их кровь, и вкусно их мясо...

Но вежники только слыхали про все это – не было у них самих ни оленей, ни домов, и ели они только рыбу, которую вытаскивали из-под черного льда. Так жили люди в Темной стране тысячу лет. И еще тысячу. И еще тысячу лет, и еще...

И не думал никто из вежников, что можно жить как-то иначе.

Но однажды случилось: увидели вежники – едет вдоль высокого черного забора старик на олене. На белом олене, на чудесном олене.

Олень был такой красивый и такой белый, что от него исходило тихое сияние. И в этом сиянии увидели вежники лицо старика, простое и мудрое лицо старого человека, который много жил, много видел, никому не завидует и хочет оставить людям добрую память о себе.

Здравствуйте, люди! – сказал старик и остановил оленя.

– Какая глухая тьма в вашей стране, – сказал старик, и люди увидели его длинную седую бороду, почти до колен.

– Неужели вы, вежники, никогда не видели солнца? – спросил старик.

Но никто ему не ответил, никто не понял, о чем он спрашивает.

Вежники не знали солнца. И луны не знали.

Знали только звезды – тусклые светлячки в черном небе.

– Да, – сказал старик, – я вижу, вы не знаете солнца... А солнце-это большая радость и большое тепло. И живет солнце по ту сторону круглой горы, за высоким забором. На самом быстром олене долго ехать, чтобы увидеть солнце. А пешком вдоль высокого забора до солнца никогда не дойти, для этого мало жизни человеческой...

Слушали вежники старика и молча дивились: что же это за штука такая – солнце, которое сразу и большая радость, и большое тепло?..

Услышали старика и черные братья. Услышали – и вдруг закричали:

– Глупые вы, вежники! Глупые и темные! Разве может быть что-то такое, что сразу и радость и тепло? Разве может быть что-нибудь такое, чего бы мы не знали? Приехал на белом олене старый обманщик и рассказывает вам сказки, словно маленьким детям! Побьем его и прогоним! Нет на земле цвета лучше черного!.. Побьем старика и прогоним! Побьем! И прогоним! Побьем! И прогоним!

Задумались вежники. Разве за сказку бьют? А семьдесят черных братьев уже пошли на старика, уже окружили его вместе с оленем.

Покачал головой мудрый старик, и погасли его глаза, и лицо его потемнело, и потухло сияние от белого оленя.

Сказал старик:

– Трудно поверить в то, чего не видел. Но если есть забор – есть что-то и за забором. Если есть гора – есть земля и за горой. Если есть светлячки-звезды – может быть и такая большая звезда, яркая как сто тысяч звезд сразу, теплая и радостная... И есть на земле много разных красок, не одна черная. А черный цвет – это цвет большой неправды, цвет обмана и злой силы. Я ухожу. И покажусь теперь только тому, кто поверит в солнце.

Черные братья протянули руки, чтобы схватить старика, но белый олень ударил копытом, расступилась земля – и исчез олень, и старик исчез.

Разошлись люди по своим вежам, по своим делам. А черные братья ушли в свой большой дом, за высокий забор. И все стали жить, как жили.

И только один юноша не мог больше жить по-старому. Запомнил он слова старого человека о неведомом солнце, которое дает сразу и тепло и радость.

Пошел юноша к темным озерам, туда, где растет ягель – олений мох. Посмотрел он на черное небо, посмотрел он на черную воду, посмотрел он на черную землю и сказал:

– Как бы хорошо, если бы не все черное! Так хочется поверить в солнце! Так хочется увидеть солнце! Но пропал старик, обидели старика. И белый его олень пропал. Как теперь я найду их, в такой тьме?..

Только юноша сказал эти слова – раскрылся ягель и явился перед юношей чудесный олень. Был он такой белый, что от шкуры его исходило сияние...

– Я здесь, – сказал олень. – Я жду тебя. Садись верхом.

Юноша очень удивился и сел верхом на оленя. И помчались они по мхам и болотам, через черные озера, над черными лесами, над угрюмыми сопками...

Долго ли мчались, коротко ли – остановился чудесный олень.

И видит юноша: перед ним на гранитном камне сидит тот самый старик, седая борода до колен, лицо простое, мудрое, независтливое.

– Здравствуй, – сказал старик. – Спасибо тебе, что поверил ты в солнце. Среди самого темного народа всегда найдется герой. Не может быть народа без героев...

– Спасибо тебе за доброе слово, – сказал юноша. – Но скажи, как мне достать солнце для вежников? Хоть кусочек солнца, которое сразу и тепло и радость...

– Достанешь ты солнце, – сказал старик. – Но чтобы солнце всех согрело и всех обрадовало, нужно, чтобы все люди твоего племени поверили в солнце. Хоть на волосок, но поверили бы. Только тогда солнце дастся тебе в руки. Только тогда согреет всех.

– Хорошо, – сказал юноша, сел на оленя и вернулся обратно в свою Темную страну.

Приехал, рассказал, как было. И попросил у каждого по волоску.

Задумались вежники, но дали юноше по волоску, каждый дал по волоску, целый ворох набрался. Только черные братья не дали ни волоса. Но у черных братьев юноша и не просил ничего.

Начал юноша плести из волосков шкатулку. Трудная это была работа. Семьдесят дней и семьдесят ночей плел он шкатулку. Но это только так говорится – семьдесят дней. Потому что в Темной стране дни были похожи на ночи, а ночи – на дни. Не было разницы между днем и ночью – одинаково темно. А в темноте, на ощупь, сплести прочную шкатулку – непростое дело.

Но юноша крепче всех поверил в солнце – и он сплел шкатулку.

И вышел он снова к озеру, на берегу которого рос высокий ягель, олений мох. Посмотрел на черное небо и сказал:

– Готова моя шкатулка. Семьдесят дней и семьдесят ночей в глубокой тьме плел я ее. И вера многих людей вошла в меня через эти волоски, через глаза мои и через пальцы. Теперь я готов достать солнце для вежников.

Только он это сказал – раскрылся ягель, олений мох, и явился перед юношей белый олень.

– Садись, – сказал олень. – Садись на меня верхом.

И снова помчались они по черным мхам, над черными озерами, над черными лесами и черными болотами.

Долго мчались, так долго, что юноша счет времени потерял.

И вдруг вспыхнул вдали густой красный свет.

Видит юноша: на самом краю земли стоит огромное красное солнце. Стоит, переливается, жаром пышет, глаза слепит.

– Стой, – сказал юноша белому оленю. – Стой, погоди, глазам больно, дай привыкнуть.

Остановился олень и говорит юноше:

– Посмотри, какое солнце огромное, какое яркое, какое горячее! Такое солнце одному никак не унести. Мы с тобой отколем кусочек, покажем людям в Темной стране. Понравится им кусочек солнца - пусть сами приедут и возьмут остальное. А не понравится – придется вернуть на место и кусочек.

– Понравится! – сказал юноша. – Не может солнце вежникам не понравиться, не может такого быть! Едем скорей, глаза привыкли, рукам пора дело делать – скорей!

– Раскрой свою шкатулку, – говорит олень, – и держись покрепче за меня.

Раскрыл юноша шкатулку – и понеслись они прямо на солнце. На полном скаку ударил олень своими рогами по солнцу, отскочил от солнца кусочек и упал прямо в шкатулку. Юноша сразу крышку шкатулки захлопнул, а чудесный олень помчался обратно.

Достигли они Темной страны, слез юноша с оленя и низко поклонился ему. А олень ударил копытом – и пропал.

Стоит юноша среди своих людей, среди вежников, и говорит:

– Все вы дали мне по волоску. Сплел я шкатулку и привез вам кусочек солнца. Совсем маленький кусочек. Давайте выпустим его, пусть он осветит наше небо и нашу землю. И если частица солнца придется вам по душе – я знаю, как достать остальное солнце. Оно много больше, мне одному не под силу, нужно всем взяться.

Только он сказал эти слова, прибежали с круглой горы из-за высокого забора семьдесят черных братьев. Бегут, руками машут, кричат во все горло:

– Не смей выпускать! Высохнут наши озера! Железо в земле расплавится и зальет наши дома! Сам ты ослепнешь, и все мы сгорим!

Отвечает им юноша:

– Не высохнут озера, и не расплавится железо. Видел я солнце, видел я землю вокруг настоящего солнца. Прекрасна та земля, нет ничего красивее! Потому что солнце не терпит черного цвета!

Обступили черные братья юношу со всех сторон, хотят вырвать шкатулку. Но тут вежники заступились за своего.

– Нет, – сказали они, – не дадим вам шкатулку. Она из нашей веры сплетена, она из нашей надежды. И если он привез частицу солнца, пусть покажет всем!

Но черные братья схватили юношу и потащили его к черному болоту, чтобы утопить вместе со шкатулкой. Видят вежники – плохо дело, не помогают слова. Подняли они с земли камни и кинулись на черных братьев. Началась битва, и поднялся черный ветер, настоящая черная буря.

И вдруг раскрылась шкатулка. И кусочек солнца вылетел из нее. Ветер подхватил и поднял маленькое солнце над черной землей.

Сначала тусклой звездочкой замерцало солнышко над людьми. Потом ветер начал раздувать его, как раздувает угли в костре.

И солнышко засветилось, все ярче, все ярче, и красным светом вспыхнуло небо. Озарились болота, озарились озера, и ягель на берегу, олений мох, засветился...

Смотрят вежники: вода в озерах стала голубой, мхи окрасились в желтый цвет, в розовый, в зеленый... И даже камни стали разноцветными. Никогда не думали вежники, что так красива их Темная страна.

А черные братья стали еще чернее, совсем как мокрые уголья. Потом вспыхнули жарким пламенем и сгорели без остатка. И ветер развеял пепел. Потому что тот, кто не верит в солнце, не сможет выдержать света его и тепла. Кому солнце не в радость – тому оно на беду.

– Спасибо тебе! – закричали вежники юноше. – Спасибо тебе! Научи нас, как добыть все солнце! Научи!

– Идите туда, где жили черные братья, – сказал юноша. – Идите и сломайте высокий забор. И возьмите сто тысяч оленей. И тогда мы все вместе поедем и добудем солнце. Вежники так и сделали.

Сломали высокий забор, взяли оленей и поехали туда, куда указывал юноша.

Долго ехали, и показалось вдали огромное красное солнце. Слезли вежники с оленей и низко поклонились солнцу.

Юноша сказал:

– А теперь поставьте оленей большим кругом, головами в одну сторону.

Вежники так и сделали.

И вдруг расступилась земля, и появился чудесный белый олень, тот самый, на котором когда-то приезжал в Темную страну мудрый старик.

Чудесный олень тронул солнце рогом, оно качнулось, приподнялось и плавно легло на рога всех оленей. И сто тысяч оленей бережно понесли солнце в Темную страну.

И они донесли солнце в целости и сохранности, и Темная страна перестала быть темной: поднялись навстречу солнцу цветы и травы, потянулись в небо деревья.

И люди в тундре научились улыбаться друг другу, детям и солнцу.

С тех пор и светит над тундрой солнце.

И тысяча лет прошла с тех пор, а потом еще тысяча и еще...

Другие люди живут в тундре, и они совсем не знают, как это может быть сплошная тьма, когда день не отличить от ночи. Но память о смелом юноше, который поверил в солнце, – память до сих пор живет и никогда не умрет, она вечна. Как вечно само солнце – Большая Радость и Большое Тепло.

Чахкли

Снял охотник каньгу, бросил на гору, а сам спрятался. Чахкли увидали каньгу и стали драться из-за нее. Один отнял каньгу у всех, залез в нее, тут-то охотник и поймал его.

Пришел охотник домой и говорит жене:

– Я сына нашел.

Охотник и женка что бы ни делали, то и он делал. Прямо разорение. Станет женка чинить сети, он тоже чинит, и все запутывает.

Один раз взяла она нож и провела им себе по горлу. А чахкли тоже взял нож да и зарезался.

– Не было у нас детей, – сказала женка, – и этот не ребенок.

Из книги: Саамские сказки Мурманск: Кн. изд-во, 1959. – 136 с.; сс. 100-101 Ходил охотник по Хибинским горам, а там в щелях жили чахкли. Однажды увидел он их и думает: «Вот поймать бы одного, детей у нас нет, вместо сына был бы у нас».

 * Каньги – саамская обувь из шкуры оленя, с острыми, загнутыми вверх носами.

Нагой человек

Жил-был саам Кондратий. Осенью он промышлял на Ванозере рыбу. Раз он ходил по Чакшевараке и нашел большую глубокую яму. Он подумал: «Верно, нагой человек здесь живет». Развязал он у себя каньги и снял их с ног. Оборы он связал вместе и опустил один конец в яму, а другой привязал к каньгам, которые оставил у ямы.

К каньгам привязал еще веревку и сам ушел не очень далеко в сторону. Сперва еще у ямы он несколько раз сказал: «Верчу, верчу и узел свяжу». Через несколько времени по оборам вышел из ямы нагой человек и стал одевать каньги. Кондратий в это время выскочил и схватил его. Он стал проситься, чтобы его отпустили.

Кондратий стал просить выкуп. Он посулил и дал верное слово, что снова выйдет из ямы и принесет выкуп. Кондратий отпустил его. Он вскоре вышел и принес ему полную тарелку серебряных денег. Саам взял и сказал: «Мало». Нагой человек принес ему и другой раз столько же. Кондратий опять взял и сказал: «Маловато».

Нагой человек больше ничего не сказал, а только покачал головой и ушел третий раз. Вскоре принес ему ножик и вилку и отдал их. Когда Кондратий это взял, он сказал: «Ненадолго тебе этого богатства, зачем ты много взял? Скоро твой род обеднеет». Сказав это, ушел обратно. Кондратий сам был богат, но род его постепенно делался беднее и беднее.

Комментарий:

Рассказали В. Летов и М. Федоров; записал К. Щеколдин, Пазрецкий погост. Вариант сюжета N 75.

Саамские сказки, сост. Е. Я. Пация.

• Каньги – саамская обувь из шкуры оленя, с острыми, загнутыми вверх носами.

Чаклинги

Приехали однажды саамы на кережках к берегу моря. Они хотели переправиться через салму на остров и там поохотиться на зверей.

На матером берегу у них вежа и находился карбас.

Отвязали они от кережек оленей, отпустили их пастись, а сами на карбасе переправились через салму на остров.

Привязали карбас у берега и пошли по острову. Ходили, охотились.

Старший у них был колдун-сновидец. Он увидел во сне, что неладное что-то случилось. «Не отвязали ли чаклинги наш карбас? – сказал он товарищам. – Пойдемте к берегу».

Пришли к берегу, видят – на самом деле, карбаса нет. Говорит тогда старший: «Ложитесь все на берегу, головой к морю и лежите тихо, молчите».

Лежали саамы тихо, спокойно. Спали долго ли, коротко ли, не знают. Вдруг почувствовали, будто земля задрожала или море заволновалось: шум поднялся, как будто много рыбы хвостами забили по воде. Смотрят, огромная стая сайды, как плот стоит под ними. Потом показалось им, что в воду провалились. Глядят – а они уже у матерого берега. Это сайда их перенесла на материк.

Вышли саамы на берег. Пришли в вежу, чтобы обсушиться. Развели огонь.

Вскипятили в котле воду. Вдруг кто-то застучал в дверь вежи. «Это чаклинг к нам пришел, – сказал старший. – Вы сидите смирно, пусть он войдет, а я его кипятком оболью».

Открыли дверь. Стал входить в вежу чаклинг, голый как все чаклинги, а старший в это время и плеснул в него кипятком. Плеснул и закричал: «Сам себя обжег!» "Сам себя обжег! – закричал и чаклинг и убежал.

Саамы стали опасаться, чтобы чаклинг не вернулся к ним. Быстро собрались уехать. Запрягли в кережки оленей и поехали в тундру.

В это время был мороз и метель. Ехали-ехали саамы, вдруг сквозь метель слышат – за ними чаклинги бегут. Стали погонять оленей. Чаклинги бежали-бежали за ними, но так и не догнали, отстали. А так как чаклинги были голые – то все и замерзли в тундре.

Комментарий:

Рассказал С.П. Дмитриев, 1936 г. Записал и перевел В.К. Алымов, с. Воронинский погост.

Содержание: В сказке переплелись сюжеты о чахкли и о чудесном переезде с острова на берег.

Саамские сказки, сост. Е. Я. Пация.

• Керёжа – древние саамские сани в виде лодки

Богатый, да скупой – бедный, да щедрый

Прежде жили когда-то два брата.

Один богато жил. Тупа – изба бревенчатая с плоской крышей – у него просторная, в камельке всегда огонь горит, олени стадами бродят.

А у другого всё не так. Не уследил он как-то раз за своим камельком, угли в нём потухли. Сколько ни дул, берёсты ни подкладывал, не добыл больше огня. «Пойду, – думает, – к брату. Неужто он углей пожалеет?» Взял глиняный горшочек и пошёл к богатому брату, а тот суп ест, мясо на дощечку выложил, ножичком отрезает, в рот кладет. Кости обглоданные собакам бросает. Стоит бедный брат у порога, дальше пройти боится. А богатый ест себе, будто бедного брата и не видит. Только когда поел, спрашивает:

– Что тебе, рвань, надо?

– Мне бы угольков горшочек, – отвечает бедный, – камелёк разжечь, холодно в тупе.

– Ишь чего захотел, – брат ему отвечает. – Мои угольки мне и самому нужны. Пошёл прочь!

Идёт бедный брат и думает: «Видно, правду говорят про скупых, что у них углей из печки не достанешь. Это и про моего брата сказано. Делать нечего, надо у чужих угольков искать, без углей возвращаться нельзя».

И пошёл саам куда глаза глядят. Долго шёл по лесным горушкам – варакам да по болотам, приустал. Сел отдохнуть на поваленное дерево, достал кусочек сушёной рыбы, чтобы подкрепиться. Вдруг видит: перед ним чахкли стоит, маленький такой, одежды на нём нет. Просит:

– дай мне, саам, рыбки кусочек.

Посмотрел саам на свою рыбу. Такой у него кусочек маленький, только чахкли и можно накормить. Отдал всё.

А чахкли спрашивает:

– Что это ты такой грустный?

Рассказал бедный брат, как у богатого углей не выпросил.

– Как брата зовут? – чахкли спрашивает.

– Не скажу я тебе его имени, – говорит бедный, – стыдно мне за него, брат он мой.

– Ладно, – говорит чахкли, – не говори, он сам ко мне придёт. дай-ка мне горшочек.

Взял чахкли горшочек, и в расщелине меж камней исчез, и вынес оттуда его, полный углей.

– В руках неси, – говорит чахкли бедному брату, – до самого дома. Горячо будет – терпи.

Поблагодарил младший брат чахкли. Накрыл горшок шапкой, чтобы угли не остыли, и скорее домой побежал. Чем ближе к дому, горшочек всё теплее становится. Горячо сааму держать его, но терпит. Только через порог своей тупы ступил – споткнулся. Горшочек из рук выпустил, тот и разбился на много кусков. Чуть не заплакал бедный саам. Бросился угли голыми руками подбирать, а они совсем не горячие.

Смотрит, а это не угли вовсе, а кусочки золота. А черепки от горшка в серебряные слитки превратились.

Богатым стал бедный брат. Тупу новую поставил, оленей много купил.

Каждый день у него огонь в камельке горит, суп с мясом в котле варится.

Прослышал богатый брат, что бедный разбогател, спать перестал. Всё думает, как у брата узнать, откуда добро взялось. да только стыдно, что брата прогнал, угольков пожалел.

Недолго мучился богатый, жадность своё взяла. Пошёл он к брату в гости.

А тот зла не помнит. На почётное место усаживает брата, угощает. Богатый стал расспрашивать, откуда столько добра у бедного взялось. Рассказал ему брат, как чахкли встретил, рыбу ему отдал. И как горшочек с углями до дому донёс. И что потом вышло.

Вернулся богатый домой. Не спит, не ест. Только и думает, как бы того чахкли найти. Взял горшочек побольше, а рыбу сушёную положил в него поменьше. Бежит по тропинке, по которой брат шёл. И на судьбу свою плачется. добежал до поваленного дерева, чахкли зовёт.

Вышел из расщелины чахкли, саам ему рыбу сует.

– Скорее, – говорит, – мне углей давай, да поплотнее их в горшочек укладывай.

Усмехнулся чахкли.

– Пусть, – говорит, – будет, как ты просишь.

Вынес он богатому углей горшочек. Схватил тот горшок, даже спасибо не сказал.

Тяжёлый горшок и руки печёт. Бежит богатый брат, ног под собой не чует.

Только бы донести поскорей – об одном думает.

Прибежал домой, порог переступил, бросил горшочек на пол, тот разбился на много кусков. Угли по всей тупе рассыпались. Ждет богач, когда они в золото превращаться будут. А угли лежат себе. Вот уже пол в тупе заниматься огнем начал. Сидит богач, шевельнуться боится. Стены гореть начали. С четырёх сторон уже тупа горит. Насилу его из огня вытащили.

Всё сгорело: и тупа, и амбары. Олени огня испугались, разбежались по тундре.

Сидит богатый брат и плачет. Никого теперь беднее его нет. Куда идти? делать нечего, побрёл богатый брат с женой и детьми к брату, которому горшочка углей пожалел. А идти тяжело: вдруг разбогатевший братец его прогонит?

Да не так вышло.

Ничего у него брат спрашивать не стал. Накормил всех, напоил и спать уложил. день живёт с семьей, второй, третий, а всё не может рассказать, что с ним приключилось. Стыдно ему. А брат уже и сам всё знает. У дурных вестей ноги длинные, быстро по свету несут. Беда с каждым случиться может. И предложил брату-гостю брат-хозяин:

– Живи у меня, всем места хватит. Работать будем – проживём. Так и стали вместе жить. Ребят хороших вырастили. Одинаково работали, и пили, и ели равно.

Скорее всего, они и по сей день живут.

Из книги: Семилетний стрелок из лука: Саамские сказки / Обраб. для детей Е. Я. Пация. Мурманск: Кн. изд-во, 1990. – 112 с.; сс. 10-14.

* Тупа – саамское жилище из бревен с плоской крышей

  *Варака – невысокая горушка, заросшая густым лесом

Чакли

Недалеко от города Колы жили старик со старухой. Детей у них не было.

Старик охотился, а старуха управлялась дома.

Однажды ходил старик по лесу и вдруг заметил, что между корнями одной старой-престарой ели дымок курится. Подошел он ближе, смотрит: дыра в земле. Он лег на мох и опустил голову в дырку: что там такое? Что там делается?

И видит: там, под землею, житье такое же, как у нас, саамов: погосты стоят – одни в лесу, другие у моря, пастухи оленей пасут, рыбаки рыбу ловят. В погостах вежи – шалаши из тесаных досок такие же, сверху берестой и дерном покрыты, стоят как положено, в два ряда. В вежи люди входят и выходят из них, и детишки по улицам бегают. Вон бабенка выскочила из одной вежи и бежит к себе домой, в руках у нее головешка дымится, искры сыплются – это женщина заняла у соседки огня, надо ей распалить огонь в очаге своего дома. Какой-то мужичок учит своего оленя кережу возить. Кережа такая же, как у саамов, словно лодочка, на лыжный полоз поставленная. Там, еще подальше, пастух гонит стадо оленей; в речке девушки белье полощут. Все там, под землей, как у людей, а не люди. Какой-то человечек вышел из вежи: ружье на плече, собачоночка на шнурке сзади бежит; ружье-то кремневое, старинное – гремяхой называется.

Это он на охоту пошел. Только сам-то уж очень маленький, а собачонка его и того меньше. да и домик-то его крохотный.

Смотрит: детишки собрались у лесины и лезут по ней вверх, к нему, на землю. Старик назад подался. Притаился за елкой и стал ждать: что дальше будет?

И вот из-под земли вышли маленькие детки, головки большие, глазки как щелочки на березовой коре, на тоненьких ножках пребольшие каньги, белые, из оленьего меха, с носками, загнутыми вверх. Сами-то собой ребятки ядреные, только очень уж толстозадые.

«Вот чудо, – думает старик, – это чакли! Подземные жители!» детки эти вышли на свет, на верх земли, и давай играть. И прыгают-то они, и кувыркаются, и друг друга передразнивают, и все-то смеются они, весело хихикают и заливаются от смеха, словно их кто-нибудь щекочет под мышками.

Умильно старику смотреть, какие это чакли веселые да забавные. Своих-то детей у него нету, вот он и этим бесенятам рад, любуется ими. А они, словно маленькие белочки, играют и резвятся на мхе, под елью.

Старик загляделся на них, да и задумался. Вернулся он домой и сказал старухе своей:

– Сшей-ка ты мне большую каньгу, да обору к ней привяжи.

Сшила старуха большую каньгу и подвязала к ней обору. Старик добавил к ней еще длинную веревку.

Взял он эту каньгу и пошел на то место, где чаклей видел. Подбросил каньгу поближе к дыре и стал поджидать: что будет?

Свечерело. Как только солнышко осветило последними лучами вершины деревьев, из дыры в земле выбежали эти ребятки и начали играть. Один из них увидел каньгу и давай с нею возиться: то на себя оденет, то прыгнет через нее, то кувырнется вместе с нею, наконец заправил обе ноги в каньгу, да еще и оборой вокруг обмотался.

Тут старик дернул за веревку и крикнул. Все ребята в дырку попрыгали, а тот, который в каньге был, упал и остался лежать на боку.

Старик поднял его. Освободил от каньги, взял на руки и спрашивает:

– Как тебя зовут?

Дите это смотрит старику в глаза, смеется и тоже спрашивает:

– Зовут тебя как?

– Ярасим, – отвечает старик, – Ярашкой тоже.

– Тоже Ярашкой, Ярасим, – повторяет чакли и заливается, смеется.

И назвал старик веселого найденыша своим именем – Ярашкой.

– Ну, теперь пойдем, Ярасим домой.

– Домой, Ярасим, пойдем теперь? Ну? – повторяет чакли.

Принес он парнишку домой и говорит жене:

– Не было у нас детей, – вот тебе сын.

Ярашка повторяет вслед за отцом:

– Сын тебе вот, детей у нас не было, вот тебе сын.

Старуха обрадовалась. Ну и стали жить да поживать. И все бы хорошо, да одно беда: что ни скажет ему отец или мать, он все слова передразнивает и все смеется. Смеется, заливается от смеха – такой веселый чакли попался.

И весь разговор с ним такой:

– Ярашка, пойдем обедать! – скажут ему.

– Обедать пойдем, Ярашка – отвечает.

Ну, однако, попривыкли и ладно зажили. Он и в работе был такой же – что бы ни делали, он все передразнивал. Бывало, и плохо кончалось.

Раз пошла мать сети чинить и взяла с собой Ярашку. дала ему ножичек и челнок с пряжей, сказала:

– Вырезай рванье, а на место старого новые ячейки вяжи.

Ну, показала она все, что следует делать, и начали они работать. Мать чинит быстро: рвань долой, а на место дырки челноком раз, раз, и сетка готова, как новенькая. А чакли смотрит, что мать руками делает, так же и он ножичком раз, раз порвал сети. Челноком раз, раз – в сетях новые дырки, больше прежних. Все сети порвал, а сам смеется, заливается, хихикает. Ну чего он хихикает? Ему, вишь, не работа, а забава.

Старуха разозлилась и прогнала его. Кричит старику:

– Забирай чаклю, куда хочешь! Неси его в ямку, откуда взял, а сети ему не чинивать!

Но тут беда. Мать гонит его от сетей, а он на нее наступает, и ее же прогоняет, да теми же словами на нее кричит, что она на него, сам же все смеется, заливается от смеха.

– А сети ей не чинивать ! – кричит, Куда хочешь ее забирай! В ямке ее взял! Откуда взял – в ямку и неси. Куда хочешь ее забирай!

Да еще ножичком машет и сети портит. Под конец подпрыгнул и давай старуху щекотать, а сам смеется, смехом заливается, хихикает. Ну чего он хихикает? Старуха от щекотки совсем уже обезумела, а Ярашка хихикает, и щекочет ее и от себя не отпускает.

Тут прибежал отец. Наказал его. Старик взял его за руку, Ярашка взял старика за рукав, и пошли. Старик с левой ноги шагает, а Ярашка ближней, правой ногой идет. Так и шагают они нога в ногу, правой-левой, левой-правой. Идут толкаются.

Отца Ярашка очень уважал и слушался. Вот старик научил сына доски тесать. Это у него шло хорошо, и старик был в надежде, что скоро они поставят новый амбарчик.

Показал старый, как надо тесать, и Ярашка начал тесать. И тешет, и тешет, и тешет, не остановить его, сам тешет и посмеивается, да еще и подхихикивает. Пока ночь не пришла, все тесал Ярашка.

Ну, вот они и жили. Амбарчик поставили, и старик был очень доволен. Он умел управляться с Ярашкой. А старухе была от него одна поруха: то он сети порвет, то посуду побьет, то в саже вымажется. Она просила старика, чтобы он отвел чаклю в лес и оставил его там, пусть идет к себе домой и там хихикает.

Ярашку тянуло куда-то уйти. Каждую весну он порывался убежать. Но старик берег сына и не отпускал его ни на шаг.

Прошло несколько лет. Ярашка подрос и возмужал. Он стал крепким и разумным, но по-прежнему оставался тем же малорослым человечком.

Времена были плохие. По земле саамов ходила вражья сила – чудь. Они грабили народ. Саамы ушли в леса, вырыли себе в земле дома и жили в землянках, чтобы враги не могли их найти.

Однажды весной старик не доглядел, и Ярашка ушел из дому. далеко убежал.

По горам бегал, бродил по лесам, все искал дыру под землю. Он искал свой дом. И не мог найти. Так он блуждал, пока не наткнулся на чудь.

Чудины ехали на лодках по реке. Они пробирались к городу Коле. Им надо было разграбить город. Увидели Ярашку, схватили и спрашивают:

– Где живешь?

– Живешь где? – отвечает он, а сам посмеивается.

– Ты кто такой?

– Такой, ты кто? – отвечает он вопросом, да еще и хихикает.

– Как тебя звать? – кричит тот.

– Звать тебя как? – спрашивает он атамана и опять: – хи-хи.

И как ни спросят его, он все по своему, теми же словами отвечает, какими его спрашивают, только обратно, с последнего слова, и прихихикивает вдобавок.

Озлобились чудины. Порешили бросить его в реку, в водопад. Схватили парня и швырнули в воду. И вдруг видят все: вместо саамского парня в реку полетел свой же воин. Повторили еще раз, и опять отправили в падун своего человека.

– Заколоть его на месте! – приказал атаман чуди.

Рубанули его мечом, смотрят: своих троих человек в строю как ни бывало, а Ярашка стоит живой и невредимый и опять смеется, подхихикивает.

Заробел атаман, приказал ему, чтобы вел к своим, к отцу-матери. Но Ярашка сказал:

– Если вы дотронетесь до моих стариков, так и знайте: ни один человек из вашей команды живым не дойдет до Колы-города.

На этот раз Ярашка не смеялся.

– Хорошо, – сказал атаман, – веди нас в город Колу.

Ярашка сел в переднюю лодку и поплыл впереди всего отряда. И вел он их по реке, через пороги и через волоки и по тихим плесам, целых пять дней и пять ночей. Привел их к той же Туломе-реке, к большому водопаду и широкому разводью, к малому островочку.

– Тут, – говорит, – привал. Будем ночевать, потому что в Колу-город ночью входить нельзя.

Ну вот и устроили на острове ночлег.

Сам Ярашка стал сторожем при лагере.

Чудь заснула. Стало тихо.

Наступила ночь.

Тогда Ярашка связал все лодки, одна с другою. Только себе он оставил самую маленькую лодочку, а остальные спустил в пучину водопада.

Лодки разбились в щепы. Ярашка переплыл реку и ушел домой к своим старикам.

А чудь пропала.

Комментарий: Сказитель – Архипов Калина Иванович (ок. 1864-1937), один из проводников научных геологических экспедиций. О деятельности и знаниях Калины Ивановича давали высокие отзывы академик А.Е. Ферсман и другие ученые.

Основатель поселка на Мончегубе, где ныне построен город Мончегорск. Знал много сказок. Рассказывал по-саамски и по-русски. Записи 1936 г. на русском и саамском языках. В сказке «Чакли» использованы варианты, записанные у детей.

Из книги: Саамские сказки / Обр. В.В. Чарнолуского М.: Худ. лит-ра, 1962. – 304 с.; сс. 162-168.

• Чудины, чудь – враг, рабойник
• Каньги – саамская обувь из шкуры оленя, с острыми, загнутыми вверх носами.

Смерть Чахкли

Чахкли (чахклинг) – это маленькие, голые, живущие под землей и под камнями люди, очень суетливые, очень переимчивые, они добрые, но иногда своим озорством приносят вред человеку.

Они часто резвятся на песчаных берегах, ныряют под землей, из-под земли на поверхность, потом опять под землю. Их суетливость у нотозерских саамов вошла в поговорку. Суетливому человеку иногда задают иронический вопрос: «Что ты ныряешь, как чахкли?»... Увидели раз саамы чьи-то маленькие человеческие следы на песке. Подумали: "Что за народ бегал по песку?"Положили саамы на песке рыболовную сетку, а сами ушли. Вернулись, видят: чахкли в сетке запутался. Он был голый, красивый, хороший, совсем как маленький ребенок. Взяли они его к себе. Оставили его жить в доме.

Чахкли был очень переимчив, делал все, что делали люди, но без пользы и даже хлопот много наделывал людям. Уйдут они из дома, чахкли останется один – напутает, наворочает. Придут люди – все в доме в беспорядке.

Захотели люди избавиться от чахкли: надоел он, хлопот с ним много. Хозяин перед уходом из дома взял нож и давай тупой стороной водить себе по горлу, нарочно, чтобы чахкли это видел. Потом ушел.

Остался чахкли один. Взял хозяйский нож и начал им себе по горлу водить лезвием. Водил-водил и зарезался.

Это было недавно.

Кто знает, что это за чахкли и есть ли такие на свете.

Рассказал А.И. Герасимов, 1931 г. Записал и перевел В.К. Алымов, с. Нотозеро.

Содержание: Чахкли во всем подражают людям. Хитрый саам проводит тупой стороной ножа по горлу, чахкли, подражая ему, погибает.

«Саам богатырь»

   Самое большое озеро у нас на Кольском полуострове - Имандра. Почти сто километров тянется оно с севера на юг. Берега его заливами изрезаны, а островов в нем – и не сосчитать сколько. А рыбы раньше столько было в Имандре, что когда она разыгрывалась, сама в лодки прыгала. Особенно красная рыба кумжа. Но только это плохая примета. Если кумжа к сааму сама в лодку запрыгнет, он ее скорее за борт выбросит и поспешит к берегу причалить. Знает саам: значит скоро ветер поднимется, буря будет. И заходят по Имандре волны высокие, как на море. Много саамских погостов на ее берегах да островах было.

    На самом большом острове и по сей день стоит красивая варака–горушка, густым лесом поросшая.

    Рассказывают, что в незапамятные времена жил под этой варакой саам – богатырь с матерью-старушкой.  Плохи е тогда были времена. Не давала чудь саама спокойно жить.  Но и богатырь не давал врагам свой народ обижать.

    Узнает, что в соседний погост чудь пришла, сразу спешит на выручку. Сила у него была такая, что сосну с корнем вырвать мог. Боялась его чудь, с оглядкой по берегам  Имандры  разбойничала.

   И задумала чудь от богатыря избавиться. Собрали они большую силу и поплыли к острову. Да не тут-то было. Богатырь вокруг своей вежи город построил.  Городом саамы забор называли, особый такой забор: поперечные бревна прямо к деревьям крепили. А богатырь те бревна в два ряда навесил, а между ними камни насыпал.

   Так вот, подошли разбойники к этому городу, а как  через него к веже  подобраться, не знают. Решили на вараксу  залезть, глянуть  сверху, что там за забором делается.

    Смотрят: а богатырь ловит себе рыбу на берегу озера и прятаться не собирается. Удивились разбойники:  их целая тысяча пришла, а саам их не боится.

   Увидел богатырь чудинов на вараке и закричал:

 - Зачем пришли?

- Да тебя в полон взять, - отвечают. – Нам сильные люди нужны.

- Много вас пришло, - говорит богатырь.  -Делать нечего, пусть будет по- вашему. Только сначала идемте ко мне в вежу, перед дальней дорогой вам угощение приготовлю.  Чудь радуется: так быстро они с саамом справились. Зашли чудины за город, расселись, угощение ждут.

А саам говорит матери:

-  Пойди в тундру, пригони десяток оленей, чудь угощать будем. А потом потихоньку из города выйди. Я с этой чудью воевать буду.  

Пригнала мать  оленей, а сама в лесочке в амбар спряталась.

Богатырь достал котлы, в которых невода красят, и говорит чудинам:

- Теперь моторы – жерди значит – вырубить надо, чтобы котлы на них повесить.

   Стали чудины моторы рубить. Саам посмотрел-посмотрел и говорит:

- Разве такие тонкие палочки десятипудовые котлы выдержат? Вот какие надо.

   И давай сосны с корнями выдергивать, обстругивать да к  костру ладить.

   Радуются чудины: вот какой богатырь на них работает! Он им и мясо в котлы крошит, и пойду  тонко нарезает. Вкусный дух от котлов идет. У чудинов уже никакого терпения нет.

 - Давай, - кричат, - мяса скорее, есть будем.

 - Кушайте, чудины, - угощает их саам, а сам все больше и больше мяса подкладывает.

   Чудины жадные, большие куски глотают.

   Наелись - пошевелиться не могут.

   Тут богатырь выдернул из земли мотору, на которой котел над костром держался,  и давай чудинов налево и направо крушить.

   Потом собрал мертвых врагов и камнями засыпал, большую гору навалил.

   Камни те по сей день далеко видны. Саамы около этого места ночью ездить бояться. И еще один обычай у саамов с тех пор завелся. Как только хозяйка обед приготовит, хозяин мотору тут же из земли вытащит и на всякий случай с собой рядом положит.

• Варака – невысокая горушка, заросшая густым лесом
• Чудь – враг, разбойник

«Старшая голова»

   На реке Вороньей, что в Баренцево море впадает, стоял  погост. Высокая скала его от моря  защищала. Но когда на море прилив был, то на реке соленая  вода  до самого погоста поднималась. А когда в шторм волны в скалу бились,  большой шум в погосте стоял.

Жил там в былые времена старик. Его  все саамы уважали. Умный был. Прозвище ему дали – Старшая Голова.  А вокруг погоста  - ни лесочка, одни скалы, разноцветными мхами покрытые, да березки стелющиеся, да грибы. А летом саамы на берегу моря дрова  собирали, которые прибоем выбрасывало. А зимой впрягали в свои кирежи  оленей и за дровами подальше в лес ездили.

   Раз собрались среди зимы мужчины за дровами. Запрягли в сто кереж оленей и поехали в лес. С ними старик - Старшая Голова. Приехали к лесу оленей пастись оставили. Олень, он и зимой  свой любимый корм – мох-ягель – из-под снега достанет. Остался около киреж  только Старшая Голова.

   Вдруг откуда ни возьмись чудь пришла. Смотрит: олени пасутся, и только один старик с ними. Обрадовались чудины.

- Мы тебя не убьем, говорят,- ты нашим проводником будешь. Чтобы всю нашу чудь к ночи в погост привел!

   Подумал старик, подумал и согласился:

 - Пусть будет по-вашему. Я кирежи с дровами в погост привезти должен.  Вы вместо дров в кирежи ложитесь да с головой  шкурами  оленя прикройтесь. Вас никто не увидит, так и поедем. А то вдруг погоста и леса нет  Далеко видно, кто в гости пойдет.

   Обрадовались чудины: как старик ловко все придумал! Поймали оленей, впрягли в кирежи.  Улеглись в них. Старик хигной все кережи друг с дружкой связал, один конец через плечо перекинул и пошел в погост. Главный чудин спрашивает:

 - Зачем это ты все кережи вместе связал?

 - Да чтоб погост спасти  ни один олень в сторону не отбился. Вы, - говорит,- лежите тихо, а как погост войдем, я так и скажу: « Приехали».

   Идет старик, тянет за хигну передового оленя. «Надо  совсем  ночью прийти, - думает, - чтобы в погосте все уже спали. А то еще встречу кого-нибудь , все дело испортить можно».
Ночь уже наступила, да и погост близко. Вдруг слышит главный  чудин шум  большой.

- Что за шум? – спрашивает старика.

- Да это соленая вода с пресной воюет. Сейчас совсем тихо лежите, погост близко, не высовывайтесь.

   Притихли чудины, лежат, пошевелиться бояться. А старик  потихоньку в сторону моря повернул, к той скале, о которую волны разбивались. На Баренцевом море зимой шторма сильные. Теплое течение Гольфстрим ему у Мурманского берега замерзнуть не дает. К самому  краю обрыва подвел старик передового оленя да как стегнет его!

   Не стерпел  олень такой обиды – рванул со скалы. И все сто киреж в море упали. А старик стоит на скале, причитает:

- Прости меня, мой любимый олень, мой  гирвас. Не мог я по—другому погост спасти.

   Только он это проговорил, как се олени, что в воду попадали, в скалы превратились. Эти камни по сей день называют Сто скал.

   Наутро саамы из лесу в погост вернулись. – Ну. – говорят, - Старшая Голова, мы дров нарубили, пришли, а ни тебя, ни кереж нет. Видно, совсем ты, старик, стар стал.

   Ничего старик не сказал, к скале подвел. Увидели тут саамы это Сто скал – все поняли. Неловко им стало перед стариком, а он рукой махнул и в вежу пошел. Устал, спать повалился.

• Хигна – веревка, привязь
• Кережа – древние саамские сани в виде лодки
• Гирвас – олень-самец, олень-вожак.

« Как старуха погост от чуди спасла»

   В одной из долин на юге Хибинских гор стоял погост. И жила в нем одинокая древняя старуха. Не очень ее в погосте любили, побаивались. Говорили, она нойда – колдунья. А старуха, хоть и лет много, хорошо на лыжах бегала. На охоту ходила, дичь добывала. Всегда полный мешок птицы приносила. Тем и жила.

   Пошла однажды старуха на лыжах в свои места, да очень быстро вернулась. Смеются саамы:

- Что, старая, за соседней варакой теперь куропаток ловишь?

А старуха отвечает:

- Чудь на наш погост идет. На лыжах они, не успеет солнце за горы зайти, здесь будут.

Испугались саамы.

- Что же делать? – спрашивают.

- Берите скорее детей и по крепкому насту в горы поднимайтесь, да идите так, чтобы следов не было видно. А два самых быстрых саама пусть траву сухую возьмут, чтобы  мы в каньги кладем, да скорее идут на тот склон, где весной  лавины сходят. И всю дорогу до самого верха травой засыплют: подумает чудь, что мы по этому склону в горы ушли. А те двое пусть наверху останутся, чтобы чудь их не заметила.

Саамы, чтобы мягко  ходить было, сухую траву в обувь кладут. А когда идет саам, она через верх каньг обязательно высыпается.

   Послушались саамы старуху. Все с детьми и стариками по  пологому склону ушли. А два брата, быстрые и ловкие, к лавинному, крутому подались. И весь его сухой склон сухою травой засыпали.

   Только они свое дело сделать успели, как показались чудины. Пришли – а погост пустой. Стали смотреть, куда саамы делись. Глядят: на одном склоне сухая трава дорогу прямо в горы наметила. Бросились чудины к этому склону. Лезут по нему, ногами топают, шумят. А тут еще братья на вершине показались да по стреле в чудинов пустили. Совсем чудь раззадорилась, радуется: не ушли саамы далеко.

   - Эй, - кричат, - лопцы! Подождите,, мы сейчас до вас доберемся, всех в полон возьмем!

   Едва чудины до середины склона добрались, как оторвался от плоской вершины козырек снега – большую лавину вызвал. Понеслась она – и всех чудинов засыпала. Никто не спасся.

   Каждый саам, что в горах живет, знает: лавина даже от громкого крика сойти  может.  И на каких именно склонах она сойдет -  это и отцы их, и деды, и прадеды  знали…

 Вот так умная старуха спасла погост.

• Чудь – враг, разбойник
• Каньги – саамская обувь из шкуры оленя, с острыми, загнутыми вверх носами
• Погост – саамское селение
• Варака – невысокая горушка, заросшая густым лесом

«ПРАРОДИТЕЛЬ - МЯНДАШ»

   Однажды птица Вселенная отложила яйцо. Долго она сидела на нем, и, наконец, треснуло яйцо. Вылупилось из него много, много птенцов.

   Пеййв – Птица – Солнце – оседлал космического Большого Медведя и полетел на нем себе невесту искать. Много птиц повстречал Пеййв, но ни одна ему не пришлась по сердцу. Наконец, однажды увидел Пеййв летит птица – Земля, и влюбился в нее с первого взгляда. Стал он ей в любви объясняться. Видит птица – Земля, а жених – то Пеййв хоть куда, и дала свое согласие. Начался у них брачный праздник любви. Вскоре птица – Земля после этого праздника отложила яйцо.

   Пеййв прилетит, обогреет жаром яйцо и опять улетит по своим делам, а Земля остается высиживать. Долго сидела она и вот, наконец, раздался хруст. Смотрит Земля, а из яйца теленочек появился. Обрадовалась мать – из этого теленочка сильный гирвас получится - олень выйдет. Пустила она сына – оленя на простор, пускай бегает, силы накапливает.

   Отец Пеййв прилетел, посмотрел, а теленочек быком настоящим стал, и решил рога его ветвистые позолотить, чтоб все вокруг знали, что это не простой олень бежит, а сын Солнца и Земли. И назвали родители сына Мяндаш – пырре.

   Лети, Мяндаш, ищи себе судьбу.

   Бежит Мяндаш–пырре от края до края земли, ищет себе любимую. Видит, сидит у берега девушка саамская, понравилась она Мяндашу, и посватал он ее за себя. Обернул  важенкой, и побежали они по тундре.

    Долго ли коротко проходит времени, рождает важенка сына Мяндаш-пырре, да не теленочка, а дитя человеческое.

    Кормит важенка сыночка молоком и приговаривает:

- Ты расти, расти, мой сын – среди тундровых просторов, от отца оленя – золоторогого ты ум да воспитанность возьми, от Солнца, твоего дедушки, тепло душевное возьми. От Земли – бабушки – силушку, а от меня, твоей матери, любви ко всему живому на этой земле возьми.

   Вырос сын, зовет его к себе Мяндаш–пырре.

 - Садись, сынок, на меня верхом, покажу я тебе твои владения.

  Сел молодец, и помчались они в просторы тундровые. Показал и говорит:

- Это все твое, сын мой, скоро придет время тебе трогаться в путь, судьбу искать. Одно запомни, сын  мой, я, отец твой – прародитель земли этой тундровой, завещаю тебе ее на веки вечные. Должен ты беречь землю – кормилицу и быть оленям всем братом родным. От тебя пойдет род саамов – лопинов, и тебя все они будут почитать и слушаться. Береги доверие лопинов и не забывай заветы мои, оленя золоторогого.

• Важенка – самка оленя, олениха
• Лопины, лопари – прежнее название народности саами
• Гирвас – олень-самец, олень-вожак

«ГИРВАС  - ОЗЕРО»

    Больше всего на свете саамы оленей ценили. И неудивительно это. Олень для них главным кормильцем был. В старину саам на оленя всегда аккуратно охотился. Никогда все стадо не уничтожал, лишнего не убивал. Думал о завтрашнем дне.

   Жил на берегу  одного  озера охотник с сыновьями. Время подошло – состарился. Да не очень тужил: двоих сыновей вырастил, есть кому его на старости лет кормить. Радовался на своих сыновей глядя: хорошими охотниками стали. Начнут парни погоста в меткости из лука состязаться, так лучше его сыновей стрелков не было.

   Подошла пора сыновьям на охоту собираться. Стал старик им свои секреты открывать.

- Пойдемте, -сказал старик, - охотиться на верхнее озеро, там много оленя – дикаря пасется. Подождите, пока олени озеро переплывать будут. А впереди всех – гирвас. Гордо несет он голову с огромными рогами.

- Залюбовались братья: такого красивого и сильного оленя не всякий даже бывалый охотник добывал.

 - Как же мы такую добычу упустим? – говорят братья. – Убьем гирваса – нам же весь погост завидовать будет.

   Забыли они по отцовский наказ. Друг друга толкают, каждый свой лук удобнее ладит, метится в гирваса. Пустили стрелы. Вонзились они прямо в оленя. Затряс он головой, вспенились воды на озере – и окаменел олень, в остров каменный превратился. А стадо, что за ним шло, без вожака повернуло обратно. Вспомнили тут братья про слова отца, да поздно было. Три дня и три ночи ходили они по тундрам, совсем обессилели, но ни одного дикаря не встретили. С тем и домой пришли.

   Увидел их отец, обо всем догадался и сказал сыновьям:

 - Из–за бахвальства вы от себя охотничье счастье на всю жизнь прогнали. Не бывать вам охотниками. Идите с девками корзины плести.

   А озеро с тех времен Гирвас-озером называть стали. Так и по сей день зовут.

• Гирвас – олень-самец, олень-вожак

«ШИШ ПОКАЗЫВАЕТ БАРИНУ НУЖДУ»

   Жил был Шиш. Шиш отроду голой, у его двор полой, скота не было и запирать некого. Изба большая, - на первом венце порог, на втором – потолок, окна и двери буравчиком повернуты. Сидеть в избе нельзя, зато глядеть на нее гоже!

   Раз зима была лютая. Выскочил Шиш однажды на улицу, выдернул жердь из ограды и стал рубить. А мимо проезжал барин с барыней на тройке:

- Эй, мужик! Зачем забор на дрова рубишь?

-Не я рублю – нужда рубит!

-Что значит нужда?

-Неужто нужды не видел?

-А она что, где?

-Где? В чистом поле, под горкой.

-Мы желаем посмотреть. Проводи нас заместо  прогулки.

   Люди бы за ум, а Шиш за дело. Улегся в господские сани и поехал в чисто поле. Ехал, ехал, дале надоело.

   Остановил коней:

 - Дальше конями не проехать. Ежели угодно, полем пройдетесь пешком. Нужда – она вон где: вправо, четвертая горочка слева, туда галка полетела…

   Господа из саней слезли:

- Эй, мужик! Мы прогуляемся туда, а ты побереги тройку.

   Вот и полезли барин с барыней по снегу. К горке подойдут другую завидят, эту осмотрят, вдали четвертая близится…А нужды этой кабыть не сидит нигде…

   Ну, они бродят, а  Шиш свое дело правит. Тройку выпряг, на коня сел да с конями в свою деревню ускакал. Сани в поле на дороге покинул.

   А барин с барыней бродят по колено в снегу да по пояс ныряют. Умаялись,  упыхались. К вечеру еле-еле по старым своим следам на дорогу к саням выгреблись.

   Сани-то на месте, а лошадей нет. И поругались, и поплакали… Вот где нужда-то!

  Барин говорит:

  - Придется вот что: ты за одну оглоблю возьмись, а я за другую. Так и повезем сани!

Барыня не слушает:

- Ни за какую оглоблю я  браться не намерена! Хочешь, так впрягайся, а я, в крайнем случае, сбоку, впристяжку.

  Делать нечего, впрягся барин  в корень, а барыня впристяжку. Поволокли сани. Подвезут да отдохнут, подъедут да посидят. Заблудились в великих снегах.

  Очень хорошо они теперь нужду узнали!

«ШИШ СКЛАДЫВАЕТ РИФМЫ»

   Дом был, стоял бобры порядком и на главном месте, как на броне. В дому отец жил с сыновьями.

   Старших и врать не знай, как звали, а младшего все Шишом звали. Время ведь, как птица: летит – его не остановишь. Вот Шиш и вырос. Братья – мужики степенные, а он весь –как саврас без узды. Такой был Шиши: на лбу хохол рыжий, глаза как у кошки. Один глаз голубой, другой как смородина. Нос кверху.

   Начнет говорить, как по дороге поедет: слово скажет – другое готово. Тащился как-то Шиш  пустынной дорогой. Устал….И вот обгоняет его в тарантасе незнакомый мужик. Шишу охота на лошадке подъехать, он и крикнул:

- Здорово, Какойто Какойтович!

  Мужичок не расчухал в точности, как его назвали, но только лестно ему, что и по отчеству взвеличили.  Тот час попридержал коня и поздоровался.

- Что, спрашивает  Шиш, - аль не признали?

Мужичок говорит:

- Лицо будто знакомое, а не могу вспомнить…

Да мы тот там год на даче в вашей деревне жили.

- А-а-а!...Извиняюсь! Очень-с приятно-с!

- Как супруга ваша? – продолжает Шиш.

-Мерси! С коровами все… Да вы присядьте ко мне, молодой человек. Подвезу вас.

   Шишу то и надо. Забрался в тарантас, давай болтать. Обо всем переговорил, а молча сидеть не охота. И говорит Шиш спутнику:

- Хозяин, а давай рифмы говорить?!

- Это что значит рифмы?

-Да так, чтобы было складно.

-Ну, давай.

- Вот, например, как звали твоего деда?

- Кузьма.

-Я твоего Кузьму

За бороду возьму!

-Ну, уж это довольно напрасно!  Моего дедушку  каждый знал и уважал. Не приходится его за бороду брать.

0 Чудак, ведь это для рифмы. Ну, а как твоего дядю звали?

- Наш дядюшка тоже были почетные, звали Иваном.

- Твой Иван

Был большой болван!

Шишов возница рассвирепел:

- Я тебя на своем коне везу, а ты ругаться! Тебя как зовут?

- Леонтий.

- А Леонтий, так иди пешком!

-Дяденька, так это рифма..

-Хоть не рихма, да слезай с коня!

Дядька с бранью уехал, а Шишу остаток пути пришлось пешком пройти. И смешно, и досадно

«МАСТЕР МОЛЧАН»

   На Соловецкой верфи юный Маркел Ушаков был под началом у мастера Молчана. Первое время Маркел не знал, как присвоиться к этому учителю, как его понять. Старик все делает сам. По всякую снасть идет сам. Не скажет: принеси, подай, отнеси.

   Маркел старался уловить взгляд мастера – по взгляду человека узнают. Но у старика брови как медведи, бородища из-под глаз растет – поди лови взгляд. Маркел был живой парень, пробовал шутить. Молчан  только  в бороду фукнет, усы распушит.

- Морж, сущий морж! – обижался Маркел. Однажды Маркел сунулся убрать щепу около мастера:

 Тот пробурчал:

- Что у меня своих рук нет?

Маркела горе взяло:

-Что ты, государь,  все мне грубишь? Тебе должно меня учить, крошку, а не пырскать в бороду! Тебе неугодно, что я тут, и ты мне скажи, когда неугодно…

-Угодно, мое дитя. Угодно, милый мой помощник. Тяжелая рука мастера нежно гладила непокорные  кудри Маркела, старик говорил:

- Не от слов, а от дел и примера моего учись нашему художеству. Наш брат думает топором. Утри слезки, «крошка». Твоего дела тесинку возьмешь, она как перо лебединое.  Погладишь – рука как по бархату катится.

  Наконец – то уловил Маркела взгляд мастера: из- под нависших бровей старика сияли утренние зори.

СОЛЬ

   Был-жил крестьянин. У этого крестьянина было два сына: один большой, другой маленький. Одному десять годов было, ну а другой уж ходил на работу, работал все. Жили прожиточно, хорошо жили, у них суда были. Ну этот старший сын и запросился у родителей:

  - Я в город схожу, продуктов привезу, и будем жить, - говорит. Ну и меньшой брат прибежал, десятигодовой:

  - Возьми меня брателко, в Архангельско!

  - Отойди, - говорит, - ездок тоже, вырастешь – ездить будешь!

  Ну, пришел тот к матери, плачет горькими слезами, что брат его не взял в Архангельско. Мать его унимает.

- Не плачь, - говорит, - на другой год пойдешь, тебе судно изготовлю, все!

- Мама, я хоть к поселку пойду! – ревет, причитывает: - Уйду, до ночи не приду, буду ходить!

Мама не удерживает.

- Ходи, - говорит.

Идет по поселку, попадается ему дедушка, белая бородушка.

- Чего ты, - говорит, - Ваня, плачешь?

- А брат запоходил в Архангельско, а меня не взял! А мне тоска, хочется.

А дедко ему:

- Пойдем, - говорит, - со мной!

  Пришли к матери, мать благословила их, на корабль всё собрали, направили припасы в дорогу. Мать разрешила – дедко берется идти! И отправились в море.

  Идут. Шли, шли, шли. Близко ли, далёко ли, низко ли, высоко ли, и видят: гора бела, как крупитчата. Подошли – соляна гора. Зашли в гавань и стали соль бочками катить, накатили полон люк. Пришли в Архангельско, а старший брат стоит и хохочет:

  - Вот дурень, пришел-таки! На море размокнешь, ездок!

  Проспали ночь, встали. Дедушко говорит:

 - Возьми горсточку своего товару и поди к царю, покажи.

  Пришел Ваня к царю, доложил: так и так.

 - Ну что, детина, с чем пришел? Ваня показал свой товар, царь попробовал соль голую и приказал с глаз гонить из Архангельска. Ваня пришел, плачет. Утром дедко говорит:

- Наклади соли в карман, поди где пищу готовят царю.

Вот он уж вызнал, хоть и небольшой. Пошел, пришел на поварню.

- Это, - говорит, - кому готовят?

- А царю!

Он и кинул немного соли туда, в котел, уж сколько надо. Ну, посидел и пошел. Пришел к дедку. Царю принесли уху, еду там, каку носят. Царь отведал, хлебнул, видит – вкусно.

- Что это у вас за уха? Кто готовил?

- А вот мальчик был небольшой на поварне.

- Подьте, - говорит, - ищите его!

  Прежде всё без соли ели, не толковали, что за соль. Ну вот, этого Ваню нашли и привезли к царю.

- Вываливай, - говорит царь, - это добро, сколько у вас его есть!

  Нанял царь работников – всю соль выкатили царю. Царь Ване полцарства отдал, и так наградил его всяким местом, и дочь замуж отдал со всем добром. Ну и пошли, пришли в свою землю, к матери. Вышли, матушке в ноги поклонились и стали жить.

  Ну, про брата старшего тут не говорится больше. Вот, не думалось, какой сын будет, а сын – вот вишь какой!

  Свадьбу сыграли и стали жить да поживать да добра наживать. И сказка вся.

                                                   (По Б. Шерегу)

ДУХ МАТЕРИ-ЗЕМЛИ

    В одном чуме жила семья бедного лопина-вдовца, в другом – богатого. У бедного лопина было пять дочек, и он очень переживал, как же их всех замуж отдаст.

    В богатом чуме жил лопин с женой и тремя сыновьями. Его парням нравились девушки бедняка, но отец не позволял им даже думать о них. Злым и жестокосердечным он был лопином, бил жену свою, да и сыновьям доставалось, если что-то не так сделают.

    В тундре всякие люди появляются, все лопины принимают, потчуют.

    Однажды постучалась в чум бедного лопина женщина, попросилась переночевать.

    Собрал лопин свой бедный скарб, накормил гостью, девочки е лучшее место приготовили и легли все спать.

    Тут младшая сестрица приоткрыла полог к старшей и говорит ей:

- Ты поняла, сестрица, кто к нам пришел?

- Не мешай спать, уймись, - рассердилась старшая, что ее покой нарушили.

- А ты видела, - не отстает младшая, - как она по чуму шла?

- Ну, видела, и что из этого, - не понимая, куда клонит младшая, сказала старшая.

- Ничего ты не видела, если так говоришь. Ведь она шла, не касаясь земли. А так только духи ходят. К нам дух Матери-Земли пришел в образе лопинки, - заговорщецки сообщила сестре младшая.

- Ты в своем уме, сестричка моя? – спросила ее, уже теряя терпение, старшая.

- Можешь не верить мне, а только я чувствую, что наша жизнь скоро изменится, - сказала с обидой в голосе младшенькая дочь лопина. И она оказалась права, так как наутро не нашли в чуме гостью, да и место ее спальное примятым не было.

- Ну дух так дух, - сказал отец дочерям, - хорошо, что вечерять хоть ухой пришлось! Сегодня вновь пойду на озеро, заброшу сеть, глядишь, рыбину-две и наловлю.

   Пошел лопин, забросил сеть и, о, чудо, плещется в сети его рыбы видимо-невидимо. Дочек на помощь звать пришлось.

   На другой день пошел на охоту он и двух лис сразу принес. Так их жизнь в гору и пошла.

   А дух Матери-Земли и к богатому в гости пожаловал.

   Увидал богач странницу, спросил, что надо ей.

- Да вот, - говорит она, - издалека иду, накормите люди добрые и разрешите переночевать.

   Хотела было хозяйка гостью провести к огню поближе да накормить, только злой муж оттолкнул ее, а странице сунул черпак с водой и сказал:

- Сами не в достатке живем, пей и ложись у выхода, а наутро чтобы духа твоего не было!

- Спасибо и на этом, - сказал дух Матери-Земли, а наутро, как приказал богач, никого уже в чуме не было. Только дела богача на убыль пошли, а еще через несколько дней ушел он в лес и сгинул там. Ходили сыновья, искали его да так и не нашли.

   Выждали время и просватались сразу трое к дочерям лопина. Поставили вежи свои и жить начали. Недолго и две младшие дочери дожидались, посватали их справные лопины, и они тоже вежи свои поставили.

   Пришла младшая дочь к отцу и говорит:

- Теперь, аджя, самое время тебе о себе подумать. Гляди, наша соседка лопинка, вдовушка богача, как с тобой она приветлива! Бери ее в жены, отец, мы с сестрами да и ее сыновья спокойны будем за вас.

   Лопинка не противилась, дала свое согласие, и зажили они счастливо. А из поколения в поколение передавали завет детям своим: встречать, привечать гостей, как бы ни жили – в богатстве иль в бедности, а не то придет дух Матери-Земли и изменит всю жизнь.

                                                   (По Н. Большаковой)

• Лопины, лопари – прежнее название народности саами
• Скарб – пожитки, всякие домашние вещи
• Вежа – древнее саамское жилище, напоминающее землянку, строилось из брёвен, палок и покрывалось корой и дерном; при переезде разбиралось
• Аджя – отец (саамск.)
• Вечерять – ужинать

МОРСКАЯ БАБУШКА

    С давних пор на берегу Териберской губы, заливе морском, стоял погост. В те времена одни саамы там жили. Морским промыслом занимались, рыбу ловили. Лодки у них деревянные, оленьими жилами шиты, маленькие такие, верткие. Трудно на этих лодках рыбакам в плохую погоду. Баренцево море суровое, шторма на нем частые. В плохую погоду и в губе не укрыться. Волны в ней гуляют – почище чем в открытом море.

   Собрались как-то саамы и стали думать: не поискать ли другое место для погоста? Уж больно открытая для всех штормов и ветров Териберская губа.

   А жила в этом погосте старушка Моресь-аканчь – Морская бабушка. Слушала-слушала она и говорит:

  - Мой прадед в этих местах рыбу промышлял, и дед, и отец, и муж, а теперь вот сыны и внуки. Стыдно мне вас, рыбаки, слушать. Как же это из родных мест уходит?

   Заспорили с ней рыбаки.

  - Ладно, - говорит Морская бабушка, - избавлю я вас от непогоды, от бурь.

   Не поверили ей саамы.

  - Как же ты нас избавишь от непогоды? – спрашивают

  - Вы спать ложитесь и из вежей не выходите, на море не смотрите, пока я вас сама не позову.

   Пообещали саамы сделать так, как старушка велела, и спать пошли.

    Развела Моресь-аканчь большой костер, положила в него рыбу треску. Суп варит, китовым плавником помешивает да слова тайные говорит. Поднялась на море страшная буря, на землю и на воду густой туман пал. Морская бабушка вмиг по нему до нужного места добралась, оторвала от полуострова Рыбачьего большой кусок  земли и поплыла на нем по морю на восток, к Териберке. А тут и утро настало.

   Плывет земля мимо устья Кремнёвой реки. А в устье том саамское селение. Саамские жёнки рано поднимаются. Вышли две женщины поглядеть на море, не пора ли мужей поднимать да за рыбой отправлять. Видят: земля плывет. Закричали они:

  - Люди, просыпайтесь! Чудеса делаются! Было на море чисто, теперь земля на нем появилась!

   Выбежали саамы из своих веж – и глазам не верят. Стоит против их погоста большой остров.

   Кильдин он теперь называется.

   Вот как все получилось. Не знали женщины те: нельзя было кричать, когда плывущий остров увидели. Кусок земли тот от человеческого крика и остановился. А Моресь-аканчь, что на нем плыла губу Териберскую от непогоды защитить, вмиг окаменела. И стала она главным морским сейдом, добрых духом моря. Мног раз саамы-промышленники к каменной бабушке ходили, китовые позвонки ей в подарок приносили, рыбу всякую. И всем она удачу в морском промысле давала.

   Много лет прошло, столько, что и не сосчитать. Стоит и стоит сейд – большой камень, над морем возвышается.

*  Погост – саамское селение

*  Губа – морской залив

* Вежа – древнее саамское жилище, напоминающее землянку, строилось из брёвен, палок и покрывалось корой и дерном.

*  Сейд – священный камень, божество

АЙНОВЫ ОСТРОВА

   Охотничье счастье переменчиво, год на год не приходится. Много дичи – саамы сытно живут, а нет оленя-дикаря – совсем голодно становится.

   Давно это было. Ушел из Лапландии олень-дикарь. И год его нет, и другой. Вовсе плохо на Печенге стало. А рядом, в Норвегии, оленей хоть руками лови, столько их водилось. Вот и стали старики думать, как бы этих оленей в наши места переманить.

   А жили в те времена в этом погосте два брата – силачи нойды со своей матерью. Решили братья-нойды помочь саамам. Говорят однажды матери:

 - Мы пойдем в Норвегию, отрежем там кусок земли с оленями и приплывем на нем сюда. Жизнь тогда лучше пойдет.

   Сняла мать каньгу, сапожок олений, с левой ноги, размотала обору, портянку, которой в старину саамы ноги заматывали, и отдала ее сыновьям, чтобы ту землю удобней тянуть было.

   Оправились нойды в Норвегию. Пришли в один фиорд, а там на мысу избушка стоит. Жила в ней девушка по имени Айно. А оленей-дикарей вокруг столько, что и года не хватит, чтобы всех пересчитать. «Вот этот мыс нам и нужен», - думают братья. А младший все на Айно глядит, глаз не сводит. Приглянулась ему девушка. И Айно на него смотрит.

  - Оставайся на моем мысу жить, - говорит. – Смотри, оленей сколько.

 - Нет, - отвечает младший брат. – Пошли в наши края жить. Хорошим мужем тебе буду.

  - Как же я со своей земли уйду?

  - Да и уходить не надо, - говорит тогда старший брат.

  Привязали они к мысу обору, что мать дала, да и потянули его за собой.

   А мать-старуха той ночью сон видит. Плывут сыновья по морю на норвежской земле. Оленей везут много. И невестку в дом везут. Обрадовалась старуха. «Надо, - думает, - детей и невестку на берегу встретить».

   Прибежала она к морю. А ничего не видно. Туман густой. Села на берегу и вдруг услышала: гул над морем идет. Этот гул от топыта копыт и рехканья оленей шел. От радости старуха и запела:

  - Вот мои дети едут, везут много оленей и важенок да красавицу невестку. Настоящие нойды мои сыновья!

   Только она это пропеть успела, как обора взяла и оборвалась. А земля, что братья везли, остановилась да от толчка на два острова разломилась. Чуть-чуть нойды эту норвежскую землю до Печенги не дотянули. Младший брат с Айно так на тех двух островах жить остался. Старший же с оленями вплавь домой добрался. Говорят, рыба сайда ему помогла.

   А острова эти с тех пор Айновыми зовут. Сейчас оленей на них нет. А вот птицы морской и морошки-ягоды – тьма-тьмущая.

• Нойд – у саамов: колдун
• Каньга – саамская обувь из шкуры оленя, с острыми, загнутыми вверх носами
• Рехкать - храпеть

ПТИЦА СИРИН

   Мы вышли в море – дедушка Пантелей Романович и я. Подул береговой южный ветер полудник, и дедушка сказал, что должна хорошо клевать треска.

   Потом мы шли вдоль берега по кроткой воде – был самый отлив, - шли вверх по заливу на север.

   Под карбасом проплывали подводные камни, называемые «корги».

   - Когда с моря дует полуношник, - сказал дедушка, - море над каргами кипит, и не дай бог попасть сюда какому судёнышку – оно разлетится в щепки!

    А сейчас ветер был нежен и тих, и море вдали ослепительно блестело под солнцем, а рядом с нами, под бортом карбаса, оно было прозрачным. Дедушка сидел в середине карбаса и неслышно грёб.

    Море под карбасом просматривалось до самого дна, не было никакой разницы между водой и воздухом.

    Мы бесшумно скользили у берега, как в высоком стеклянном сосуде – высоко над нашими головами плавало солнце, а внизу проплывали песчаные отмели и камни, похожие на тучи, и змеивидные водоросли и чудно горели в зеленоватой мгле оранжевые морские звезды, словно под нами было второе небо – морское.

   Так мы плыли долго, не разговаривая. С тех пор прошло много лет, многое позабылось, да дело и не в подробностях, а в самом главном, что остается в душе, как песня о давно минувшем, но полном смысла для будущей жизни.

… Парус хлебнул воздуха, мы развернулись и пошли через залив к синевшим вдали островам.

  - Море вздохнуло, - сказал дедушка. – Слышишь? Это прилив…

   Острова быстро приближались. Они были каменистыми и покрытыми лесом.

   Мы скользили по голубой ряби, и дно уже не проглядывалось. Не знаю, сколько прошло времени, пока мы достигли острова под серой отвесной скалой.

  - Пошли, - сказал дедушка и первым ступил на скалу.

  - А здесь кто-нибудь живет? – спросил я тихо.

  Дедушка кивнул и приложил палец к губам.

   Мы полезли вверх по тропинке, прижимаясь к стене. Глубоко внизу покачивался на волнах наш карбас со спущенным парусом, как в синем колодце.

   Тень от скалы лежала на воде длинным треугольником, и в основании этого треугольника – в воде под скалой – вспыхивало и сверкало темно-красным, как будто на дне что-то горело.

   За краем тени поверхность моря все время меняла цвета, как вертящаяся плоскость калейдоскопа: появлялись и исчезали разноцветные полосы и многоугольники – синие, красные, желтые…

   По сравнению с морем и небом остров казался мрачным. Сразу за краем скалы неизвестно как росли вековые ели среди высоких причудливых камней, соперничая с нами в росте, росли густо-густо, почти вплотную, а между ними переплетались кусты можжевельника.

   Ветер глухо гудел в чаще, и верхушки елей покачивались.

   И вдруг я услышал тихий перезвон колокольчика.

   Я не мог понять, где он звенит: то он раздавался в чаще, то внизу, под скалой.

   Я вспомнил, что так же звенит колокольчик Порфириевой коровы, когда она бродит вокруг дома, щипля траву, - у коровы на шее висит колокольчик и всегда подрагивает и звенит, днем и ночью.

   - Тут где-то корова, - сказал я. – Колокольчик…

   - Это птица поет, - тихо сказал дедушка.

   И колокольчик сразу зазвенел! Или это была флейта?

   Мы теперь сидели спиной к морю.

   Флейта заплакала совсем рядом.

   - Пошли, - сказал дедушка.

   Мы вошли в чащу и стали продираться сквозь заросли. Здесь было темно. На лицо садилась паутина, я вздрагивал и смахивал ее пальцами, и опять шел вперед за дедушкой, проваливаясь в мох и разводя ветви руками.

  Деревья гудели, и колокольчик позванивал, и пела флейта, как будто кто-то плакал, но легко и радостно.

  Впереди забрезжило оранжевым, там угадывались переплетения ветвей и стволов, а в середине чернело что-то огромное и непонятное.

- Сядем, - прошептал дедушка.

  Я нащупал под собой камень и сел.

  Флейта запела высоко-высоко, и темнота впереди зашевелилась, загораясь пламенем, обретая форму, и я увидел огромную птицу!

  Я увидел, как темным золотом осветилось ее курносое женское лицо, зашевелились полуопущенные крылья и ярко впыхнула над головой золотая корона…

- Птица Сирин! – закричал я. – Птица Сирин!

   Я вскочил с места… И в то же мгновение вся чаща заполыхала, как огромный костер, - остров горел! – ослепительной паутиной зажглись ветви деревьев, столбом искр взметнулись в красном воздухе золотистые мошки, и опять все потухло – остались черные ветви на фоне заката и высокий оранжево-белесый камень, похожий на потухшую головешку…

                                              (По Ю. Коринцу)

• Карбас – большая деревянная промысловая лодка

ЗАВОРУНУШКО

   Птичка была Заворунушко. Она насадила яицков. Вылупились птенчики. Сидит да песенки поет с деточками.

   Прибежала лисичка:

- Заворунушко, Заворунушко, распелся, разворковался, а по чисту полю кони разбежались, по засекам семена рассыпались. Секу деревце хвостом! Отдай дитятко!

   Птичке жалко дитятко отдать, ну все-таки отдала дитятко. На другой день опять лиса прибежала:

- Секу, секу деревце хвостом! Отдай дитятко!

   Ну вот, она и плачет, сидит на деревце и плачет, а летит сорока:

- Зачем, Заворунушко, плачешь?

А Заворунушко и говорит:

- Приходила лисичка, секу, говорит, деревце хвостом, отдай дитятко!

- Ой ты, - говорит, пошто отдавашь дитятко?

   Скажи ей: «У тебя хвост не топор, не ножик, не востра сабля».

   На другой день опять прибежала лисичка. Птичка и говорит:

- Зачем меня обманывать? У тебя хвост не топор, не ножик, не востра сабля!

- А кто тебя научил?

- Добра жена сорока!

- Ужо я ей поймаю!

    Ну вот, лисичка пошла, повалилась на землю, положила на себя кусочек мяса, а прилетела сорока, схватила мясо, лисичка ей и поймала. И начала мучить сороку. Мучала, мучала, сорока и говорит:

- Твой-то батюшка мою-то матушку не так мучал! Вышел на гору, взял дупельце бездонно, посадил туда и покатил…

   Лисичка послушала, хотела взять дупельце да и выпустила сороку, та и полетела. И сама говорит лисице:

- Ты, лиса, хитра, а я хитрей тебя!

   Вот и сказка вся.

• Дупельце – кадочка, бадейка, сделанная из обрубка дерева с дуплом

МЫШКА-КОРОТЕНЬКИ НОЖКИ

   Был-жил Старик-от со Старушкой. Жили на тонюшке. Ловили они рыбку. Ловили, жили долго. Рыбки наловили много и задумали поехать домой. Оставили на столе соли, хлеба и ложечку. Говорят:

- Поедет какой человек прохожий да, попьет, поест.

   Ну вот и оставили. Уехали домой.

   Прибежала Мышка-Коротеньки ножки, Тосты стегоньца. Эта Мышка-Норушка стала есть эту кромушку. Ела-поела, долгонько ела. Сделала лодочку. Потащила эту лодочку на озёрышко. Взад-вперед тащила, тащила уж как попало. Ну, утащила эту лодочку. Утащила лодочку и, поехала по озёрышку. Тут бежит Зайко-Побежайко и кричит:

- Чье это судёнышко по озеру бежит, да как его хозяина по имени зовут?

- Мышка-Коротеньки ножки, Тосты стегоньца!

- Пусти-ко меня, - говорит, - в лодочку на серёдочку!

- Нет, - говорит, - ты меня потопишь!

- Нет, не потоплю! Пусти!

  Ну, и пустила. Опять едет вперед. Ехала-ехала. Бежит Волк и кричит:

- Чье это судёнышко по озеру бежит, да как его хозяина по имени зовут?

- Мышка-Коротеньки ножки, Толсты стегоньца!

- Пусти-ко меня в лодочку на середочку!

- Нет, - говорит, - не пущу: ты меня съешь!

- Не съем, не съем, пусти!

- Давай поди ты!

  Поехали трое. Ехали-ехали. Бежит Медведь-Кожемяка и кричит:

- Чье это суденышко по озеру бежит, да как его хозяина по имени зовут?

- Мышка-Коротеньки ножки. Тосты стегоньца!

- Пусти меня!

- Нет, нет: ты меня съешь! Не пущу, пущу!

   Ну, вот, не пустила. Огорчился медведь, поплыл к ним. Лапу набросил, лодочку разломал – Мышка поплыла на бережок, Волк тоже. А Медведь – ко донышку!

   Вот и сказка вся!

• Стегоньце – уменьш. кстегно – голень
• Тонюшка, тоня – рыболовный участок, избушка рыбаков у рыболовного участка
• Кромушка – краюшка

ЗАКЛЯТАЯ ГОРА

   У саамов, как только варака покрасивее или островок какой, обязательно про те места сказка сложена.

   Так и про заклятую гору эту – как будто гору эту ножом кто на две половины разрезал.

   Давно это было. Ходила на Кольскую землю чудь. Никакого покоя от нее! А в тот год особенно чудь лютовала. Не выдержали саамы и побежали от чуди. Саамы в леса – и чудь в леса, саамы в горы – и чудь в горы. Нет от нее спасения. Стал народ своих нойдов-колдунов просить, чтобы сделали что-нибудь, иначе враг всех перебъет. Собрались нойды на совет, выбрали самого сильного и говорят:

- Ты колдуй, а мы тебе помогать будем.

   Подошли нойды к большому сейду – камню, в котором дух жил: он саамам всегда в охоте да в рыбной ловле помогал. Выбрали нойды самого быстрого оленьего вожака – гирваса, убили его, рога сейду положили, весь камень оленьим жиром намазали, чтобы просьбу выполнил. И колдовать начали. Один нойд жертвенные рога пошевелил – и снежную бурю вызвал.

   Остановилась чудь, ждет, когда буря утихнет. Стала лагерем. А саамы к горе подошли – и бежать им дальше некуда. С одной стороны чудь лагерем стоит, с другой – гора неприступная. Подошел к сейду старик нойд. Стал жертвенные рога шевелить, заклинания говорить. Вдруг земля дрогнула – и неприступная гора на две половины разломилась. А в ней пусто. Как будто вежа большая стала. Вошли туда саамы, гора сама собой закрылась.

   Один человек только снаружи остался. Это был переодетый чудин. Он к саамам пробрался, чтобы разведать, что и как. И все слышал, о чем нойд говорил. Побежал он к главному чудину, рассказал, что видел и слышал. Радуются чудины: «Теперь мы саамов всех разом в этой горе поймаем».

   Переждали чудины бурю, пошли к сейду, рога пошевелили, заклинание произнесли. Дрогнула земля, гора на две половины раскрылась. Вошла в нее чудь – и гора тут же закрылась. Да только саамов там уже не было. Старик нойд другое заклинание внутри скалы сказал, и все саамы с обратной стороны горы вышли. А этого заклинания чудины не слышали. Так они в той горе все и остались.

• Чудь – враг, разбойник
• Варака – невысокая горушка, заросшая густым лесом
• Сейд – священный камень, божество

СКАЗКА О ТОМ, КАК ЗЕМЛЯ У СААМОВ РОСТ ЗАБРАЛА

    Земля саамская раньше была богата всем. Оленей видимо-невидимо на ней паслось, зверя разного, птица большая и мелкая водилась, а уж рыбы в озерах, хоть пригоршней лови.. Саамам привольно жилось. Крепкий был тогда народ саамов – высокий, породистый.

   Только признала про богатства саамские чудь и нагрянула неожиданно. Оленей побила, меха забрала, мясо, рыбу поела всю. Так и повелось, поживут, поживут саамы, только успеют зверя наловить, меха добыть, одежды себе нашить, чудь тут как тут.

   И решили тогда саамы у Матери-Земли убежище просить. Развели большой огонь, закололи оленя могучего и принесли его в жертву Богине Земли.

   Носится вокруг огня шаман, заклинания шепчет разные. Повалились на колени люди и стали Мать-Землю просить:

  - Мать-Земля защити нас! Позволь в твоем теле спрятаться.

   Услышала Земля саамская мольбу детей своих и укрыла их от врагов бесчисленных.

   Чудь вновь в тундру пришла, да только ни одного саама не сумела найти.

   А лопари в земляных своих домах живут, как мышки в норках сидят и бед не знают.

   Устала чудь от поисков и подалась в свои леса дремучие, но по всей саамской земле посты свои расставила.

   Саамы боятся из-под земли выходить, выдать себя чуду-юде.    

    Только самые смелые охотники покидают подземные домики и идут, чтобы мяса да шкур добыть.

   Долго жили саамы под землей, уж и дети новые народились и тесно им в чреве Земли-Матери стало, не хватало воздуха, да и солнечные лучи под землю не проникали совсем.

   И решили тогда вожди саамские войну чуди объявить. Как только чудь где-нибудь появлялась, тут ей и конец приходил. И прогнали лопари врагов с земли своей.

   А когда вылезли из-под покрова материнского, увидели: дети, что народились под землей, совсем небольшого росточка все. И сказал своему племени шаман, что это Земля-Мать у саамов рост забрала, за то, что прятала их столько лет.

    Но не расстроились лопари. Рост они потеряли, зато племя свое сохранили и землю саамскую от чуди спасли.

• Лопари – прежнее название народности саами
• Чудь – враг, разбойник

О СААМАХ И ИХ СКАЗКАХ

   С незапамятных времен рассказывали: где-то на Севере Европы есть таинственная Лапландия – страна холода и мрака. Люди там ходят в звериных шкурах, без промаху стреляют из лука и умеют колдовать – по желанию даже летом могут вызвать снежную бурю. Бывает, рассказывали еще старые мореплаватели, что небо там загорается и прокатываются по нему волны зеленого и малинового огня.

   Что здесь правда? А почти все! Действительно, на территории нынешних четырех стран: Норвегии, России, Финляндии и Швеции – издавна живут охотники и рыболовы саамы (раньше их называли лопарями). Были они меткими стрелками, а одежду и обувь шили – и сейчас шьют – из шкур оленя. Что же до снежных бурь летом, то они и сейчас случаются – безо всякого колдовства: север, он и есть север. А полярное сияние, сполохи, вы и сами видели.

   В старые времена жили саамы маленькими погостами (так у них деревни назывались) или вообще только своей семьей где-нибудь у лесного озера. Охотились на оленя-дикаря, пушного зверя, рыбу ловили, в чистой воде северных рек добывали жемчуг. Только коротким у них было их мирное житье. Приходили «погулять» по здешним местам более сильные племена. Отбирали оленей, меха, жемчуг, уводили саамских девушек.

   Каждый погост защищался сам. На помощь приходили смекалка, ум да знание родных мест. Любили они свой край, да и сейчас любят, самой верной, самой преданной любовью.

   Если прочитать саамские сказки, а потом побродить по здешним местам, то они покажутся на удивление знакомыми. Потому что, как только покрасивее горушка, или посильнее падун на реке (так на Мурмане водопады называют), или озеро какое-нибудь необыкновенное, - саам обязательно про это сказку расскажет. Есть, конечно, в сказках и могучие богатыри, которые защищали саамский народ, и справедливые волшебники – нойды. Любят саамы сочинять сказки про разных зверей, а больше всего про дикого оленя. Вся их жизнь прежде от охоты зависела.

   Много у саамов интересных сказок. В этих сказках – мудрость и опыт предков, их мечты и надежды и красота земли Кольской.

Ванюша и водяные хозяева

   Жили старик и старуха. У них было три сына. Младшего звали Ванюшей.

   Подросли дети и пошли по свету ходить.

   Шли, шли.

   На дороге избушка стоит - на одном столбе вертится.

   Сказал Ванюша избушке:

- Вертись, вертись, остановись ко мне дверью!

   Избушка остановилась. Вошли братья в избушку, увидели: в избушке нет никого, один стол стоит посередине и печь в углу.

   Ударил Ванюша кулаком по столу и крикнул:

- Подавай обед!

   Сразу на столе появилась всякая еда.

   Поели братья и легли спать на печку.

   Вдруг видит Ванюша, избушка водой наполняется, все больше и больше ее прибывает.

  А из воды выходит Чадзь-Иелле - Водяной хозяин. Как он появился, вода сразу исчезла.

  Повернулся Ванюша, встряхнул ногой так, что сапог слетел. Попал сапог в потолок, прошиб доски, сбил с избушки крышу.

  От этого шума проснулись на печке братья, увидали борьбу, соскочили вниз и отрубили топором у Водяного хозяина обе головы.

  Переночевали братья, а утром вышли из избы и пошли каждый своей дорогой, куда каждого голова пожелала.

  Дальше Ванюша уже один пошел. Долго шел.

  Опять попадается избушка на пути. Избушка стоит, на одном столбе вертится.

  Сказал Ванюша избушке:

- Вертись, вертись, остановись ко мне дверью!

 Вошел Ванюша в избушку, а в ней красивая женщина живет.  

 Поздоровался.

   Красивая женщина накормила, напоила Ванюшу, стала ночевать оставлять, а потом и говорит ему:

- Сюда придет старик, у которого ты братьев убил.

   Остался Ванюша ночевать.

   Вдруг видит Ванюша: входит старик. Старик старый-старый, борода белая-белая, до самой земли. Голова вся белая - это Водяной старик.

- Здравствуй, Иван Иванович, - говорит он, - знаю я, что ты один на земле можешь бороться, ты моих братьев победил! Давай рассчитаюсь с тобой!

- Я не буду с тобой бороться! Я и так завтра с тобой рассчитаюсь! - ответил Ванюша и лег спать.

  Проснулся утром Ванюша, глядит: на улице вокруг избы большая канава появилась, шириною в три сажени, а в канаве стоит на огне большой котел с кипящим молоком.

  На краю канавы стоит Водяной старик и говорит Ванюше:

- Если ты, Иван Иванович, перейдешь через канаву - будешь жить, а не перейдешь - простись с этим светом.

  А Ванюша с красивой женщиной сговорился уже раньше о том, как им быть. Женщина сказала Ванюше:

- Я переброшу сукно через канаву над котлом. Ты переходи по сукну на другую сторону, скажи старику, чтобы и он прошел. Когда старик пойдет по сукну, я за сукно дерну, и старик упадет в котел.

  Пошли все к канаве. Старик говорит Ванюше:

- Переходи на другую сторону!

  А красивая женщина перебросила тотчас через канаву сукно, и Ванюша перешел по нему на другую сторону.

- Теперь ты, старик, переходи по сукну! - говорит Ванюша.

  Пошел старик по сукну, дошел до половины, а в это время красивая женщина дернула за сукно. Старик упал прямо в котел с кипящим молоком.

  Попытался было старик выбраться из котла, два раза вынырнул, а потом стал пузыри пускать, утонул и сварился.

   Старик думал, что в котле белая вода кипит, а воды-то он не боялся, сам был старейшим Водяным хозяином, ну а в молоке он и сварился совсем.

   Ванюша женился на этой красивой женщине.

   Жили, жили.

   Потом решили возвратиться к Ванюшиным родителям. Вернулись к отцу-матери.

   Долго Ванюша отсутствовал. За это время старики совсем состарились, работать не могли. Старик, чтобы согреться, сжег топорище своего топора, а старушка - свое веретено.

   Увидали старики своего сына Ванюшу да возрадовались.

Тала-медведь и великий колдун

   Повадился вокруг стойбища Тала-медведь ночью шататься. Ходит тихо, голоса не подаёт, за камнями таится — выжидает: глупый ли оленёнок от стада отобьётся, щенок ли за стойбище выскочит, ребёнок ли.

   Однако как ни таись, а следы на снегу остаются. Увидали матери те следы, сказали детям:

— Не катайтесь поздно при луне с горки! Тала-медведь близко. Схватит, в свою тупу унесёт, на обед задерёт.

  Луна взошла, а непослушные дети всё с горки катаются.

  Вылез из-за камня Тала-медведь, раскрыл свой мешок — кису, поперёк дороги поставил, а сам подальше залёг.

  Покатились ребята с горки да в медвежью суму влетели! Схватил Тала суму, на плечи взвалил, идёт домой, радуется: «Полную кису ребят несу! Вкусно поем!»

  Шёл, шёл, устал, повесил суму на еловый сучок, сам под ёлкой лёг и захрапел.

  Висят ребятишки в суме, шепчутся:

— Что делать будем? Тала нас съест! Один, самый маленький, мальчик спрашивает:

— Есть ли у кого нитки-иголки?

— Есть, есть, у девчонок есть! — отвечают ему.

  Достал мальчик складной нож, распорол суму, детишек на волю выпустил, приказывает:

  Достал мальчик складной нож, распорол суму, детишек на волю выпустил, приказывает:

— Живо камни таскайте, в суму кидайте! Натаскали ребята камней, в суму накидали, и мальчик туда же залез. Велит:

— Теперь зашивайте и домой бегите! Зашили дети суму и домой побежали. Проснулся Тала-медведь, потянулся, спрашивает:

   Все ли вы там в моей кисе живы?

   Все, все живы! — отвечает мальчик.

   Взвалил Тала кису на плечи да так и сел:

— Ох, тяжело! Зато хватит вкусного мяса надолго!

   Едва дотащил Тала кису до дома. Залез на земляную крышу, кричит в дымовую дыру своей хозяйке-медведице: — Эй, Талахке, готовь большой берестяной котёл! Я много вкусного мяса принёс!  

   Повесила Талахке над очагом большой берестяной котёл, воды налила, огонь развела.

— Готово! — кричит.— Давай мясо! Тряхнул Тала кису — камни посыпались, котёл разбили, вода пролилась, огонь погасила. Дым столбом стоит.

   Взревела медведица, а Тала наверху не слышит. Ещё раз кису тряхнул — выскочил из неё мальчик, сел в сторонке, в руке ножичек зажал, ждёт, что дальше будет.

   Вошёл Тала в дом, на хозяйку рычит:

— Почему котёл разбит, почему очаг погас, почему мясо не варится?

   А Талахке ему в ответ ревёт:

— Зачем вместо мяса камни кидаешь? Смотрит Тала: правда, камни лежат. Удивился, говорит:

— Однако вон сидит один вкусный парнишка. Давай хоть его сварим.

   Тут мальчик как чиркнет ножом о камень так, что искры посыпались, как закричит:

— Стой на месте, Тала-медведь! Мой отец колдун, моя мать колдунья, мой дедка колдун, моя бабка колдунья, а я из всех самый великий колдун! Это я из ребят камни сделал!

   Ух ты! — удивился Тала.— Не стану я варить тебя, великого колдуна. Только ты за это из камней снова мясо сделай! Я голодный, жена моя Талахке голодная, сынок мой Талашка в люльке спит голодный!

— Что ж,— говорит мальчик,— это можно. Тащи большой медный котёл, тащи хворост, огонь разжигай!

   Побежал Тала за медным котлом, побежала Талахке за хворостом. А мальчик камни из дома выкинул, один только себе оставил, выхватил из очага головешку, в тряпку завернул да поверх Талашки в люльку положил. Сидит, люльку качает. Прибежал Тала — принёс котёл, прибежала Талахке — принесла хворост.

— Давай скорее ребят, будем обед варить! Отвечает им мальчик:

— Тут ваш сын Талашка заплакал. Пока я с ним возился, все ребята разбежались. Зато теперь крепко спит Талашка! — И показывает головешку в люльке.

   Заревела Талахке-медведица, заревел Тала-медведь:

— Ой, беда! Загубил ты нашего сына Талашку, сделал из него головешку!

   Чиркнул мальчик ножом по камню так, что искры посыпались, закричал:

— Мой отец колдун, моя мать колдунья, мой дедка колдун, моя бабка колдунья, я сам великий колдун! Могу из головешки снова Талашку сделать! Только отнесёшь меня за это, Тала, домой!

— Отнесу, отнесу, сейчас отнесу! Сунул мальчик головешку под печь, ткнул кулаком в бок Талашку, тот проснулся и заорал во всё горло.

   Радуется Тала, радуется Талахке, всего Талашку облизали. А мальчик вскочил на плечи медведю, сел верхом, говорит:

— Неси меня домой!

Понёс Тала. Донёс до озера, где саамы рыбу ловят, говорит:

— Беги дальше сам. Боюсь дальше идти! А мальчик чирк ножичком:

— Мой отец колдун, моя мать колдунья, мой дедка колдун, моя бабка колдунья, я сам великий колдун! Это озеро я сделал! Хочешь — из тебя такое же сделаю?

— Не хочу, не хочу! — затряс головой Тала и так побежал, что быстрей ветра до стойбища добежал.

  Тут саамы схватили Талу, связали:

— Попался, трусливый Тала! Зачем наших детей воруешь?

Тонким голосом заревел Тала:

— Развяжите меня! Отпустите! Я скажу вам, что делать, чтобы медведи ваших детей не воровали.

  Развязали саамы Талу, ждут, что он скажет.

— Первое: дети должны слушаться матерей. Второе: у них должно быть храброе сердце. Третье: при встрече с медведем надо смотреть ему прямо в глаза,— сказал так и убежал в лес без оглядки.

  С тех пор саамы с малых лет не боятся медведей. Встретят Талу в лесу, храбро посмотрят прямо в глаза, и не трогает их Тала, уходит. Ну, а кто матери не слушается, того медведь утащит. Тот сам виноват.

• Тала – сказочное существо у саамов, сказочный медведь

О реке Улите

   Это было тогда, когда шведы разоряли саамскую землю. Подходили шведы к Потозеру.

   В тех местах было маленькое селение.

   В этом селении жили две неразлучные подруги, одну звали Рехп (Куропатка), другую - Локри (Лукерья).

   Одновременно увидели они во сне, что идут шведы, проснулись и сказали про это мужчинам.

   Народ, предупрежденный подругами, ушел из селения, а Рехп и Локри остались.

   Пришли шведы в окровавленной одежде; по пути они грабили и убивали всех, кто попадался им.

   Заставили шведы женщин стирать их одежды и белье, а сами остались голыми сидеть в веже.

   Женщины стали кипятить белье в котле, прокипятили и унесли узлы на озеро. Там спустили белье под лед, а сами ушли в горы.

   Так подруги наказали грабителей-шведов.

   Стояли морозы. Шведы не могли выйти из вежи голыми. У них вышла вся еда, они не могли поддерживать огонь, и все замерзли.

   Та варака, на которой спасались Рехп и Локри, называется с тех пор Локри-Пайта'варь (Лукерьина пахта), а место, где было селение, - Рехп-Чальм (Куропаткин пролив)

Дочь жителей скал

   Было это не очень давно.

   Трое жителей поехали на лодке из Летней Иоканги в Савиху. Взяли они с собой вина и еды всякой.

   Приехали, поставили на берегу ковас. Стали охотиться на морского зверя - убили морского зайца, потом в ближнем озере ловили рыбу - наловили палии.

   Вечером сварили уху - поели, немножко выпили. Один из них вышел из коваса освежиться. Вышел он на волю и сразу как бы потерял сознание. И очутился он в каком-то незнакомом доме. В том доме хозяйка с хозяином с виду были как люди: вежливые. Стали угощать его, пить-есть предлагать.

   А были это не люди, а пактйелле - жители скал: Пакт-хэзен - Хозяин скал и Пактйемент - Хозяйка скал, его жена.

  Пришел в себя он и думает: "Как я в этот дом попал?" Не может понять. А хозяева угощают его. "Пей, пей", - говорят. Вина подают.

  Во время угощения пришла Пактйелленийте - дочь жителей скал - очень красивая девушка.

  Хозяева стали говорить гостю: "Возьми нашу дочь замуж". Гость был человек женатый. Подумал он: "Взять женатому ее замуж нельзя, но и отказаться нельзя: если откажешься, то никогда отсюда не выберешься".

  "Хорошо, возьму вашу дочь замуж", - сказал он. Пакт-хэзен ему рассказал, что когда его дочка поедет вместе с ним, будущим мужем, то ее никто не будет видеть, кроме него.

   Утром он вернулся к своим товарищам в ковас.

   Прожили они там еще три дня.

   В первый день невеста не приходила в ковас, во второй день тоже не была. И на третий день ее не было. На четвертый день стали они собираться в Иокангу. Все собрались, а его невесты нет. Сели в лодку. Взглянул он около себя и увидел: сидит она около него в лодке; никто ее не видит, видит ее только он один.

   Поплыли все они на лодке в Иокангу. Он разговаривает со своей невестой, а товарищи не видят, с кем он разговаривает, и не слышат того, что он говорит, не знают, что с ним едет Пактйелленийте - дочь жителей скал.

   Приехали в Иокангу. Захотел он справить свадьбу со своей невидимой невестой. Заставил он свою жену пир готовить. Но никому не говорит, что он свадьбу задумал справить. Жена говорит и спрашивает: "Для чего так много готовится?" А он только говорит, что повеселиться захотелось. Приготовила жена всяких яств, собралась родня.

   Стали все за стол собираться. Он говорит: "Поставьте на стол, около меня, еще один стакан и две чашки". Хозяйка стала ворчать: "Кому еще?" Хозяин не сказал, но настоял на своем. Велел он около себя место освободить. Никто ничего не понимает, что он делает.

   Пришли невидимые пактйелле - житель скал с женой и дочкой-невестой. Жених видит, а другие не видят. Сели они около него за стол. Он с ними говорит, а никто этого не слышит.

   Стали чай наливать. Налили и в лишний стакан и в чашки. Пьют гости чай и видят, что из стакана и из двух чашек кто-то чай пьет. Стали гости удивляться.

   Подали вино, налили каждому в рюмку. Велел хозяин налить еще три рюмки. Поставил рюмки рядом с собой. Выпили гости. Смотрят - и те три рюмки уже пустые: кто-то выпил их. Заудивлялся народ: что-то неладно. Стали гости расходиться по домам. Хозяин просит гостей еще посидеть, но гости не хотят. Разошлись. Стало темнеть. После гостей ушли и невидимые пактйелле. Хозяин немного посидел и тоже вышел из дому.

   Пактйелле его поджидали.

   Пошли они вчетвером по погосту. Никто не видел пактйелле, а они всех видели.

   Пришли они все к скале, что за погостом возвышается. Вошли в эту скалу. Ночью там у них огонь светился. Поздно ночью вернулся хозяин домой. Хозяйка его стала спрашивать: "Куда ходил?" "По деревне гулял" - ответил он. Потом он часто стал ходить на ту скалу.  

    Житель скал с женой ушли к себе, в свои скалы, а дочь их осталась жить в этой скале, у Иоканги. И стал тот человек жить с нею как с женой.

    Жили-жили они. Никто из жителей погоста не видел дочери жителей скал.

    Собралась как-то вечеринка в погосте. Пришел тот человек на вечеринку, и новая жена с ним пришла, сидит с ним рядом, но никто ее не видит.

    Стали гости танцевать.

   "Возьми себе кого-нибудь в пару, - говорит ему один пожилой человек. - Пойдем хоть со мной танцевать".

   "Мне никого не надо", - ответил он и рассказал ему, что рядом с ним есть кто-то, кто будет с ним танцевать, но кого никто не увидит. Тот пожилой человек был колдун - нойт. Он стал танцевать с невидимой женщиной. Он ее видел.

    В тот вечер этот нойт сделал так, что невидимая женщина стала видимой всем.

    Среди танцев вдруг все увидели: посередине избы стоит незнакомая молодая женщина невиданной красоты. Стоит она, как бы застывшая, на одном месте, и нет жизни в ней, она как мертвая.

    Нойт говорит народу: "Смотрите, это новая жена нашего хозяина". И все стали смотреть на красивую женщину, которая неподвижно стояла среди них, и удивляться, откуда она появилась.

    Испугался муж, думает: "Пропал я".

    Нойт тогда сказал народу: "Больше вы ее не увидите". Сказал еще что-то, и красивой женщины не стало видно.

    Муж сговорился с нойтом о том, чтобы эту невидимую женщину - дочь жителей скал - сделать видимой всем.

    После вечеринки муж с невидимой женой пошли на скалу, где она жила. Там она стала упрекать его за то, что рассказал о ней нойту. Он на это сказал ей, что им неудобно жить так, как они живут: "Будем жить так, как живут все наши люди".

    Она согласилась быть видимой и жить так, как живут все люди.

    Ночью он вернулся домой, в погост. Переночевал. Утром смотрит - стоит на скале женщина, и слышно, как поет она грустные песни. Пошел он, свел женщину со скалы и повел ее к себе домой. Когда они проходили погостом - все люди на нее смотрели: никто никогда такой красивой женщины не видал.

    Привел он ее к себе домой. Стали они жить вместе. Прежнюю жену он оставил.

    Прожила дочь жителей скал в погосте пять дней и стало ей среди людей скучно. Стала она уходить на скалу и петь там грустные песни.

    Однажды муж, вернувшись с охоты, не нашел дома своей жены, дочери жителей скал. Не видно было ее и на скале, и не слышно было ее песен.

    Пошел муж искать ее.

    Взошел на скалу и там в ущелье нашел ее мертвой: она убила себя.

Медведь и ребята

   Катались ребятишки с горки. Проходил мимо медведь и забрал ребятишек в мешок. Взвалил мешок на себя и понес в лес, в свою вежу. Идет и видит след неведомого зверя. Медведь положил мешок на снег, сказал ребятам: - Не уходите, я скоро приду! И ушел по следу.

   У одного мальчика был ножик. Мальчик разрезал в мешке дыру, и в нее вылезли все ребятишки, кроме одной девочки. Девочка решила остаться в мешке - чтобы отвечать медведю, когда он будет спрашивать, тут ли дети.

  Чтобы мешок не показался медведю пустым и легким, ребятишки наложили в него больших камней и набили снегом, а сверху в мешок посадили девочку. Завязали ребята мешок и убежали домой по медвежьей тропе.

   В темноте вернулся медведь за мешком. Спросил, все ли ребята здесь, а девочка ответила:

- Все в мешке.

   Взвалил медведь опять мешок на себя и принес к себе.

   Принес домой, закричал своей старухе:

- Заправляй котел! Будем мясо варить!

   А сам забрался на вежу и стал сверху, через дымовое отверстие, вытряхивать все из мешка в котел.

   Первой упала из мешка девочка, попала в котел с водой и вскочила на ноги, а следом свалились камни и пробили дыру. В дыру вся вода из котла вытекла и залила огонь в камельке.

   Закричала старуха на старика-медведя:

- Обманул, старичина! Завтра же уведи эту девочку назад, откуда взял!

   На утро отвел медведь девочку к ее родителям.

   Привел к отцу-матери и стал у них просить прощения.

   Родители обрадовались возвращению дочери, но медведя не простили, а накинули ему на шею веревочную петлю и потащили его на березе вешать.

   Заплакал медведь и испугался так, что сразу умер от медвежьей болезни, а слезы его стали горохом.

Гром выпустили

   Глубоко под землей жил черт со своей старухой. Были у них три дочери красавицы.

   Порешили три парня пожениться на чертовых дочерях и достать их из-под земли.

   Нашелся один человек, который согласился быть сватом и опуститься под землю, чтобы достать оттуда чертовых дочерей.

   Черт жил очень глубоко. Длинную веревку нужно было иметь, чтобы опуститься туда.

   Убили парни много коров, нарезали из коровьих шкур ремней, навили из ремней веревок, связали их вместе, привязали к одному концу свата и стали опускать его в дыру под землю. А перед этим сговорились с ним: когда он поймает чертову дочку, то должен привязать ее к концу веревки и дернуть за веревку, - они увидят, что веревка трясется, и станут вытаскивать чертову дочку.

   Опускали-опускали парни свата в дыру - не хватило веревок. Дернул сват за веревку - вытащили его наверх. Убили еще много коров, нарезали из коровьей кожи еще ремней, навили еще веревок, связали все веревки вместе. Стали опять опускать свата в дыру.

   Опустился сват под землю. Поймал чертову дочку, привязал ее к концу веревки. Подняли парни чертову дочку и опять опустили веревку в дыру. Поймал сват вторую чертову дочку, привязал к веревке. Подняли парни и вторую чертову дочку наверх. Поймал он потом третью дочку - и третью тоже вытащили из-под земли. Потом сват привязался сам и дернул за веревку. Стали парни тащить его наверх. Тащили-тащили. Уже немного осталось до верха. Задумали женихи обрезать веревку: они решили на чертовых дочерях пожениться без свадьбы; а если свадьбы не будет - то и сват не нужен. Взяли и обрезали веревку.

   Упал сват вниз, под землю. Встал и пошел выхода искать. Шел-шел-шел. Попался ему навстречу черт, говорит: "Нанимайся ко мне на работу караульщиком, амбар караулить".

   Нанялся сват к черту в караульщики. Отдал ему черт ключи от амбара и сказал, чтобы он в амбар не заглядывал.

   Караулил-караулил караульщик амбар и стал думать: "Почему бы ему не заглянуть в амбар, что там есть?"

   Взял он ключи. Открыл одну дверь, за нею была другая, открыл другую, а за нею - третья. Как только он отворил третью дверь - из амбара вылетел Гром, а за громом - Молния, а вместе с ними вылетел черный жук, Громовое Сердце.

   Когда-то черт завладел Громом, и Молнией, и Громовым Сердцем, запер их у себя в амбаре и не выпускал оттуда.

   Когда Гром вылетел из амбара, он устремился через дыру на вольный свет. Тогда черт, чтобы задержать его, бросил впереди его большой камень. Гром ударил в камень, загремел и разбил его вдребезги. Тогда черт бросил деревянный плот - Гром загремел и его разбил, а потом вырвался на волю и теперь по временам гремит, разбивает камни и деревья.

   С тех пор люди стали бояться во время грозы подходить к камням и деревьям. За Громом вылетела Молния и дала огонь.

   Жук, Громовое Сердце, вылетел вместе с Громом, даже немного раньше его. С тех пор перед грозой появляются на земле черные жуки, по-другому их называют "тирмес тэкь" - "громовая вошь".

  ...Привели парни чертовых дочерей к себе домой и без свадьбы стали с ними жить как с женами.

ЧАКЛИ

ЧАКЛИНГИ

СМЕРТЬ ЧАКХЛИ

СКАЗКА ПРО ЛИСА

СКАЗКА ПРО ЖЕНЩИНУ И ДИКОГО ОЛЕНЯ

СКАЗКА О СОЛНЦЕ

СЕРЕБРЯНАЯ ДЕВА

НАГОЙ ЧЕЛОВЕК

МАЛЬЧИК ИЗ ТАЛОГО ЩЕЛЬЯ

КАК СТАРИК-СААМИ ВРАГОВ ПЕРЕХЕТРИЛ

КАК СТАРИК БЫЛ ЛЕКАРЕМ

БРАТЬЯ

ГИРВИС-ОЗЕРО

ПОДАРОК ЧАЙКИ

ЛАПЛАНДСКИЕ СКАЗКИ

СЕМИЛЕТНИЙ СТРЕЛОК ИЗ ЛУКА

БОГАТЫРЬ ЛЕЙНЕ

О СААМАХ

ЧАКЛИ

ЗАКЛЯТАЯ ГОРА

СКАЗКА О ТОМ, КАК ЗЕМЛЯ У СААМОВ РОСТ ЗАБРАЛА

О СААМАХ И ИХ СКАЗКАХ

ЗАВОРУНУШКО

МЫШКА-

КОРОТЕНЬКИ НОЖКИ

МОРСКАЯ БАБУШКА

АЙНОВЫЕ ОСТРОВА

ДУХ МАТЕРИ-ЗЕМЛИ

СОЛЬ

МАЛЬЧИК МОЛЧАН

ШИШ СКЛАДЫВАЕТ РИФМЫ

ШИШ ПОКАЗЫВАЕТ БАРИНУ НУЖДУ

ПРАРОДИТЕЛЬ МЕНДАШ

СТАРШАЯ ГОЛОВА

КАК СТАРУХА ПОГОСТ ОТ ЧУДИ СПАСЛА

СААМ-БОГАТЫРЬ

ПТИЦА СИРИН

ВАНЮША И ВОДЯНЫЕ ХОЗЯЕВА

ТАЛА-МЕДВЕДЬ И ВЕЛИКИЙ КОЛДУН

О РЕКЕ УЛИТЕ

ДОЧЬ ЖИТЕЛЕЙ СКАЛ

МЕДВЕДЬ И РЕБЯТА

ГРОМ ВЫПУСТИЛИ

ЧАКЛИНГИ

ЧАКЛИ

БОГАТЫЙ, ДА СКУПОЙ – БЕДНЫЙ, ДА ЩЕДРЫЙ