Ханты - Манси
методическая разработка (младшая группа)

Брак и семья, система родства

Уклад семейной жизни был в целом патриархальным.
Главой считался мужчина, а женщина во многих отношениях подчинялась ему, при
этом каждый имел свои обязанности, свою функцию, благодаря чему регулировались
межличностные отношения, создавалась гарантия от конфликтов. Бревенчатый дом
строил мужчина, а чум из легких шестов воздвигала женщина; рыбу и мясо добывал
мужчина, а готовила их на каждый день и впрок женщина; нарты и лыжи изготовлял
мужчина, а одежду — женщина. В некоторых сферах существовало и более тонкое
разграничение: например, посуду из бересты делала женщина, а из дерева —
мужчина; почти всеми приемами орнаментации владела женщина, но штампованные
узоры на бересту наносил мужчина. Конечно, распределение обязанностей было не
абсолютным. Мужчина при необходимости сам мог приготовить пищу, а среди женщин
были замечательные охотницы. В современных молодых семьях все чаще мужья
помогают женам в тяжелых работах — доставке воды, дров. Разной интенсивностью
мужского и женского труда объяснялось его дозирование. Мужчине иногда
приходилось несколько дней гнать лося, после чего требовался длительный отдых
для восстановления сил. Женские ежедневные хлопоты начинались с разведения огня
ранним утром и заканчивались лишь с отходом ко сну. Даже в пути по ягоды женщина
иногда ссучивала на ходу нитки. Посторонние люди чаще всего наблюдали лишь
внешнюю сторону жизни семьи, и у них могло сложиться неверное представление о
положении женщины.

Рассуждая на эту тему, следует, конечно, помнить,
что в почти всемирной традиции принижения в той или иной мере статуса женщины
ханты — не исключение. У них часть ограничений объяснялась физиологическими
особенностями женщины — менструацией и родами. Считалось также, что она связана
с миром духов. Женщине запрещалось переступать через вещи, связанные с мужчиной
и его трудом, а также соприкасаться со священными предметами и местами. Запреты
зиждились на мысли о том, что от женщины исходит нечто, переходящее на другие
предметы и приносящее им вред. Другая группа ограничений — в пище, в общении с
духами и умершими — диктовалась заботой о самой женщине, желанием оградить
ее самое от вреда.. В социальной сфере важен еще один фактор — регуляция половых
связей. Частично на этой основе развился обычай «избегания» между определенными
категориями родственников. Так, женщина стыдилась показывать волосы и лицо
старшему брату мужа и его отцу, поэтому при них низко опускала на лицо платок.
Это делалось и в присутствии чужих мужчин. Будучи рядом с ними, она вела себя
очень сдержанно, не говорила громко, не смеялась, и только с их уходом женщину
как будто подменяли. Мужчины тоже избегали смотреть на нее прямо, а
предназначенные ей слова говорили в пространство, как бы безадресно. Входя в
помещение, где могла находиться «стыдящаяся» женщина, они предупреждали о себе
покашливанием, чтобы та успела закрыться. В наши дни можно увидеть молодых
женщин и с опущенным на лицо платком, и в спортивной шапочке, которая волосы
скрывает, а лицо нет. Со стороны кажется это дикостью, но это не совсем так.
Одна пожилая женщина ханты сказала что в большой семье, где много детей и мало
свободного места, платок позволяет прикрыть лицо и скрыть свои чувства, на
несколько минут попасть в «свой» уголок, куда к тебе никто не полезет.

Социальная
функция женщины, ее роль жены, матери и члена коллектива была достаточно
высока. В фольклоре нередко упоминается о девушках, самостоятельно находящих
себе мужей, там же красочно описываются походы героев, их сражения при добывании
себе жен. Согласно историческим источникам, невесту для сына обычно находили
родители, и иногда молодые до свадьбы не видели друг друга. В невесте ценились
более всего трудолюбие, умелые руки и красота. Согласно хантыйским нормам,
старший сын после женитьбы мог отделиться, поэтому нередко в жены ему
подыскивали ту, что постарше, умеющую самостоятельно вести хозяйство. Для
младшего сына это не имело особого значения, так как с ним оставались жить
родители и мать могла научить неопытную невестку.

К родителям невесты отправляли свата, и начинались
переговоры. Своеобразие их заключалось в. том, что первые как бы хотели
принизить достоинства своей дочери, говоря о том, что она «грязнуля, неумеха», а
второй от имени родителей жениха уверял: «Нам такую и надо». Если в конце концов
достигалось согласие, то начинался торг о размере выкупа — вещами, деньгами,
оленями. Однако семейная жизнь начиналась еще до внесения полного выкупа.
Невеста приносила в дом приданое — одежду, утварь. Свадебный обряд не отличался
пышностью. Он состоял из угощения в доме невесты, а затем жениха, увоза ее от
родителей и приобщения к дому мужа, к святыням новой родни. Здесь молодая
женщина вначале чувствовала себя не очень уверенно, не смела, например, громко
разговаривать. Однако после рождения первого ребенка ее социальный статус сразу
повышался. Не всегда молодых объединяло чувство любви, но сознание долга и дети
скрепляли семью. Нам приходилось слышать суждение такого рода и со стороны
женщин: «Мой муж — плохой человек, но он дан мне богом», и со стороны мужчин: «Я
люблю свою жену, потому что она — мать моих детей». Разводы были крайне редки,
причем инициатором могла выступать и женщина.

Взаимоотношения родственников подчинялись
этическим установкам, сложившимся в течение веков. Основные из них — почитание
старших и забота о младших, беззащитных. Было не принято возражать родителям
,даже если те бывали не правы. Не повышали голос и уж тем более не поднимали
руку на ребенка. Обращаясь друг к другу или говоря об отсутствующем,
пользовались чаще не именами, а терминами родства. Они составляли сложную
систему с учетом возраста, родства по мужской или женской линиям, кровного или
по браку. Например, старшая и младшая сестры назывались по-разному — эним и
текаем, а старший брат и младший брат отца одинаково — этим’, брат мужа
назывался иначе, чем брат жены,— иким и емкёлям; дети детей, т. е. внук и
внучка, обозначались одинаково, независимо от пола,— кылхалим. В этой сложной
системе женщины ориентируются лучше, чем мужчины. В 1970-х гг.
они называли нам более 120 терминов, которыми обозначаются те или иные
конкретные родственники.

У ханты и
манси существует своя система имен. Сейчас для тех, кто сохранил традиционную
культуру, она является двойной: русское имя и национальное. Часто имя давалось в
честь умершего родственника. Кроме упомянутого обычая давать новорожденному имя
кого-либо из родственников была и другая традиция — называть человека по
характерному признаку, поступку или событию. Такое описательное имя могло
появиться в любом возрасте. В эпизоде одной из героических песен описывается,
как это происходило. Герой отправляется в путь, встречает старушку и просит дать
ему имя. «Пусть твое имя будет: Подобно осиновому листу верткий муж, подобно
осиновому листу неспокойный муж».— «Ай, ай, старушка, ты умеешь давать имена!».

В XVII в. проводилось
крещение ханты, при этом им давали христианские имена. Затем царской
администрации потребовался учет жителей, при котором были введены отчества и
фамилии, образованные от имен. Например, от имени Кырах Мешок’ была образована
фамилия Карауловы, от Мюх ‘Кочка’ — Микумины, от Щащи ‘Бабушка’ — Сязи. С тех
пор сосуществуют две антропонимические системы — народная и официальная.

Жилище

ханты – манси

Жилище хантов и манси

В конце 19 века У.Т. Сирелиус описал около 30 типов жилых построек хантов и
манси. А ведь нужны
еще и хозяйственные сооружения: для хранения продуктов и вещей, для
приготовления пищи, для животных. Их можно насчитать более 20 разновидностей. С
добрый десяток наберется и так называемых культовых построек – священных амбарчиков,
домиков для рожениц, для изображений умерших, общественных зданий. Правда,
многие эти постройки при разном назначении схожи по конструкции, но тем не менее
разнообразие их удивительно.

Сколько домов имеет одна хантыйская семья? У охотников-рыболовов бывает по
четыре сезонных поселения и на каждом – особое жилье, а оленевод, куда ни
приедет, везде ставит только чум. Любая постройка для человека или животного
называется кат, хот (хант.). К этому слову добавляются определения – берестяная,
земляная, дощатая; ее сезонность – зимняя, весенняя, летняя, осенняя; иногда
размер и форма, а так же назначение – собачья, оленья. Одни из них были
стационарными, то есть стояли постоянно на одном месте, а другие – переносными,
которые можно было легко ставить и разбирать. Было и передвижное жилище –
большая крытая лодка. На охоте и в пути часто пользуются простейшими типами
«домов». Например, зимой делают снежную нору – согым. Снег на стоянке
сбрасывается в одну кучу, и в ней с боку выкапывается проход. Внутренние стены
нужно быстро закрепить, для чего их вначале немного подтаивают с помощью костра
и бересты. Спальные места, т. е. просто землю, покрывают еловыми ветками. Ветки
пихты мягче, но их не то что стелить — даже рубить нельзя; считалось, что это
дерево злого духа. Прежде чем отправиться на покой, вход в нору затыкают снятой
одеждой, берестой или мхом. Если ночует несколько человек, то в снежной куче
выкапывается широкая яма, которая накрывается всеми лыжами, имеющимися в
группе, а поверх — снегом. Как только снег замерзает, лыжи вынимаются. Иногда
яму делают столь широкой, что для крыши требуются два ряда лыж и их в середине
ямы подпирают столбами. Перед снежной ямой иногда ставили заслон.

Заслоны
как зимой, так и летом строили самые разные. Наиболее простой способ: найти два
дерева, отстоящие друг от друга на несколько шагов (или вбить в землю два
стояка с развилками), положить на них перекладину, прислонить к ней елки либо
шесты, а поверх настелить ветки, берестяное полотнище или траву. Если остановка
длительная или людей много, то ставят два таких заслона, обращенных открытыми
сторонами друг к другу. Между ними оставляют проход, где разводят костер, чтобы
тепло шло в обе стороны. Иногда здесь устраивали кострище для копчения рыбы.
Следующий шаг к усовершенствованию — установка заслонов вплотную друг к другу и
вход через специальное дверное отверстие. Очаг по-прежнему находится в середине,
но для выхода дыма необходимо отверстие в крыше. Это уже шалаш, который на
лучших промысловых угодьях строят более прочным — из бревен и досок, чтобы он
служил несколько лет.

Более
капитальными были постройки с каркасом из бревен. Их ставили на земле или
выкапывали под них яму, и тогда получалась землянка либо полу земляка. Следы
таких жилищ археологи связывают с далекими предками ханты — еще эпохи неолита
(4—5 тыс. лет назад). Основой таких каркасных жилищ были опорные столбы, которые
сходились вверху, образуя пирамиду, иногда усеченную. Эта основная идея
разрабатывалась и усовершенствовалась во многих направлениях. Количество
столбов могло быть от 4 до 12; ставились они непосредственно на землю либо на
невысокий сруб из бревен и по-разному соединялись вверху, покрывались цельными
или расколотыми бревнами, а сверху землей, дерном или мхом; наконец, были
различия и во внутреннем устройстве. При определенной комбинации этих признаков
получался тот или иной тип жилища.

Вот как
строят на Вахе мыг-хат — «земляной дом». Он выделяется над землей только своей
верхней частью, а нижняя углублена на 40—50 см. Длина ямы около 6 м, ширина
около 4 м. Над ямой по углам ставят четыре столба, на них вверху кладут
продольные и поперечные перекладины. Они служат «матками» будущего потолка и
одновременно опорой для будущих стен. Для получения стен вначале ставят в наклон
на расстоянии шага друг от друга столбы, которые верхними концами опираются на
упомянутые перекладины. Два встречных бревна противоположных стен соединяются
еще одной перекладиной. На боковых стенах бревна в середине высоты скрепляются
поперечной перекладиной во всю длину будущего дома. Теперь, когда готова
решетчатая основа потолка и стен, на нее накладывают жерди, а затем уже все
сооружение засыпают землей. Снаружи оно выглядит как усеченная пирамида.
Посередине крыши оставлено отверстие — это окно. Его закрывают гладкой
прозрачной льдиной. Стены у дома — наклонные, и в одной из них — дверка.
Открывается она не вбок, а вверх, т. е. чем-то похожа на западню в погребе.

Идея такой
землянки зародилась, видимо, у многих народов независимо друг от друга. Ее
строили кроме ханты и манси их ближние соседи селькупы и кеты, более дальние —
эвенки, алтайцы и якуты, на Дальнем Востоке — нивхи и даже индейцы
Северо-Западной Америки.

Полом в таких жилищах была сама земля. Поначалу и
для спальных мест просто оставляли у стен невынутую землю — возвышение, которое
затем стали обшивать досками, так что получались нары. В древности огонь
разводили в середине жилища и дым выходил через отверстие вверху, в крыше.
Только потом его стали закрывать и превратили в окно. Это стало возможным, когда
появился очаг типа камина — чувал, стоящий в углу у двери. Его основное
преимущество — наличие трубы, выводящей дым из жилого помещения. Собственно,
чувал и состоит из одной широкой трубы. Для нее использовали полое дерево и
ставили по кругу прутья, обмазанные глиной. В нижней части трубы — зев, где
разводят огонь и подвешивают на перекладине котел. О чувале сложена загадка:
«Внутри гнилого дерева рыжая лиса бежит». Он хорошо обогревает дом, но только
пока в нем горят дрова. Зимой чувал топят целый день, на ночь трубу затыкают. В
фольклоре вокруг широкой трубы чувала завязано немало сюжетных узелков. Герой то
заглядывает в нее, чтобы узнать о происходящем в доме, то намеренно роняет
снежинку и гасит огонь. На улице ставили глинобитную печь для выпечки хлеба.

На первоначальных этапах своей истории ханты, как и
многие до них, строили землянки различного типа. Преобладали среди них землянки
с каркасом из бревен или досок. Из них появились в последующем срубные жилища —
дома в традиционном понимании слова для цивилизованных стран. Хотя, по
мировоззрению ханты, дом — это все, что окружает человека в жизни… Избы ханты
рубили из леса, стыки бревен конопатили мхом, другими материалами. Собственно
технология строительства рубленого дома мало изменилась за прошедшие годы.

Соседствуя на протяжении веков с ненцами, ханты
заимствовали у последних и максимально приспособленный для кочевья чум —
переносное жилище кочевников-оленеводов. В основе своей хантыйский чум подобен
ненецкому, отличаясь от него лишь в деталях. В чуме нередко живут две-три семьи,
и, естественно, жизнь регулируется морально-этическими нормами народа,
выработанными за века, правилами внутриродового поведения, эстетикой быта и
бытия. Чум еще не так давно покрывали листами бересты, шкурами оленя, брезентом.
В настоящее время он преимущественно покрывается сшитыми шкурами оленя и
брезентом.

Во временных постройках на спальные места настилали
циновки и шкуры. В постоянных жилищах имелись нары, также застилаемые. Полог из
ткани изолировал семью и, кроме того, защищал от холода и комаров. Своего рода
«микрожилищем» для ребенка служила колыбель — деревянная или берестяная.
Непременной принадлежностью каждого дома был столик на низких или высоких
ножках.

Для хранения домашней утвари и одежды устраивали
полки и подставки, вбивали в стены деревянные штыри. Каждый предмет находился
на отведенном ему месте, некоторые мужские и женские вещи хранились раздельно.

Разнообразны были хозяйственные постройки: амбары — дощатые или бревенчатые,
навесы для вяления и копчения рыбы и мяса, конические и односкатные хранилища.
Строились также укрытия для собак, сараи с дымокурами для оленей, загоны для
лошадей, стайки и хлева. Для привязывания лошадей или оленей устанавливали
столбы, во время жертвоприношений к ним привязывали жертвенных животных.

Кроме бытовых существовали общественные и культовые
сооружения. В «общественном доме» хранились изображения предков дайной
социальной группы, устраивались праздники или собрания. Наряду с «гостевыми
домами» они упоминаются в фольклоре. Существовали особые постройки для
менструирующих женщин и рожениц — так называемые «маленькие дома». В поселках
или глухих, труднодоступных местах строились амбарчики для хранения предметов
культа. У северных групп обских угров имелись миниатюрные домики, в которые
помещали изображения умерших. В некоторых местах строили навесы для храпения
медвежьих черепов.

Поселения могли состоять из одного дома, из
нескольких домов и крепостей-городков. Объем селений в большей степени
определялся космогоническими воззрениями народа, чем социальными потребностями.
Практиковавшаяся в недалеком прошлом политика «укрупнения» населенных пунктов
сегодня уходит в прошлое, и обдорские ханты начинают ставить дома в тайге, на
берегах рек, как и встарь.

История

народов

ханты и манси

Коренные малочисленные народы Ханты-Мансийского автономного округа ханты и манси - два родственных народа. Этнонимы "ханты" и "манси" образованы от самоназвания народов хантэ, кантах и манси. В качестве официальных названий они были приняты после 1917 года, а в старой научной литературе и в документах царской администрации хантов называли остяками, а манси – вогулами или вогуличами.

Для обозначения хантов и манси как единого целого в научной литературе утвердился еще один термин - обские угры. Первая его часть указывает на основное место проживания, а вторая происходит от слова "Югра", "Югория". Так называлась в русских летописях XI - XV вв. территория на полярном Урале и в Западной Сибири, а также ее жители.

Языки хантов и манси лингвисты относят к угорским (югорским); в эту же группу входит родственный венгерский язык. Угорские языки входят в финно-угорскую группу уральской языковой семьи.

Происхождение и история народов ханты и манси

Исходя из того, что хантыйский и мансийский языки относятся к финно-угорской группе уральской языковой семьи, предполагается, что некогда существовала некая общность людей, говоривших на уральском праязыке. Правда, было это давно - в 6-4 тысячелетии до н. э.

Хантов в начало XVII в. было 7859 человек, манси — 4806 человек. В конце XIX в. хантов насчитывалосьчеловек, манси — 7021 человек. В настоящее время ханты и манси живут в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округахТюменской области, а небольшая их часть—в Томской, Свердловской и Пермской областях.

Традиционное мировоззрение

Практически у всех коренных народов Сибири был развит культ медведя. В прошлом каждая хантыйская семья хранила в доме медвежий череп. Медведю приписывалась способность охранять человека от болезней, разрешать споры между людьми, подгонять лося к самострелу. Отношения между медведем и людьми добывшими его, раскрываются на так называемом медвежьем празднике. Его назначение усматривают в стремлении помирить медведя (его душу) с убившими его охотниками. Медведь выступает в двух ипостасях: как источник пищи и как родственник человека, его предок. Обряд распространен по сей день.

Широко распространено о хантов почитание лося. Лось - символ достатка и благополучия. Как и медведь, лось приравнивался к человеку, о них нельзя было говорить плохо. Лося называли не собственным именем, а прибегали к описательным формулировкам.

Огромным почитанием пользовалась лягушка, которую называли "между кочек живущая женщина". Ей приписывается способность дарить семейное счастье, определять количество детей, облегчать роды и даже играть заметную роль при выборе брачного партнера. У хантов существовал запрет отлавливать лягушек и использовать их в качестве насадки. Запрещалось есть щуку или налима, если в них находили остатки лягушки.

Предки хантов искали поддержку у деревьев. Пару растущих рядом деревьев называли дедушкой и бабушкой. Кроме того, дерево мыслилось как лестница, которая связывала земной, подземный и небесный миры.

Много тысячелетий насчитывает почитание огня. Особенно домашнего очага. У хантов огонь представлялся женщиной в красном халате, которая требовала определенных правил обращения с ней. Считалось, что огонь предсказывает ближайшие события, разговаривая треском. Были особые специалисты, которые могли с ним общаться. За огнем признавалась способность защитить и очистить. Считалось, что он не даст войти в дом злым духам, снимет порчу с оскверненных предметов. По всей вероятности, огонь для предков хантов был одним из первых богов. Богами были и фантастические человекоподобные существа.

У хантов сильны представления о духах-хозяевах местности, которые изображались в виде идолов. Более или менее одинаковыми у всех групп угров выглядели амбарчики - жилища хозяев-идолов. Изображения хозяев и их одежда, подносимые подарки были индивидуальными. Полагали, что духи местности как и люди любят блестящие металлические украшения, бусы, бисер, меха, стрелы, трубку с табаком. Еще и поныне в некоторых местах можно обнаружить такие амбарчики, в которых хранятся подобные диковинные предметы. Это стражи не только местного, но и мирового порядка, их можно только просить, но наказать их человек был бессилен.

Были существа более низкого ранга, в виде человекоподобных фигур разного уровня: личные, семейные, родовые. Семейного или домашнего духа чаще всего символизировала деревянная фигурка в форме человека, либо сверток из тряпок с бляхой на месте лица. Хранил идолов и заботился о них мужчина - глава семьи. От семейного духа зависело благополучие и достаток семьи. Сколько заботы будет проявлено о духе (деревянной фигурке), столько же заботы будет проявлено им о человеке.

Христианские догматы не были усвоены хантами так, как хотелось бы деятелям русской церкви. Шаманы считались куда более надежными помощниками, чем Иисус Христос или Богородица. В результате традиционные воззрения переплелись с элементами христианства. К христианским иконам ханты стали относиться также как к духам: им приносили жертвы в виде кусков ткани и украшений. Бог Торум ассоциировался со святым Николаем. Ханты его называли Микола-Торум. Считали, что по небу он ходит на подбитых лыжах и следит за миропорядком, наказывая за нарушение норм поведения. Хантыйская богиня Анки-Пугос, стала восприниматься как Богородица, а Богородица, в свою очередь оказалась наделенной функцией ясновиденья. В хантыйской среде были уважаемы женщины, которые по сновидениям предсказывали будущее.

Религиозные представления

Религия и фольклор ханты и манси были тесно переплетены, что свойственно обществам на ранних стадиях исторического развития.

У северных обских угров много рассказов о существах миш (хапт.), мис (манс). Они близки лесным духам, на Сосьве их считают детьми менквов. У других групп они называются просто лесными людьми. Они живут в лесу, имеют семьи, их женщины отличаются красотой и приветливостью. Лесные люди охотятся на зверей, имеющих особые признаки, собакой им служит медведь или соболь с шелковым шнурком. Жилище лесных людей очень богато, обложено мехами, у них много соболиных шкур. Они дают охотничье счастье.

Ханты и манси наделяли особыми свойствами и некоторых животных. Самым известным является культ медведя, но о нем будет отдельно сказано ниже. Почитание других животных имело менее развернутые формы. У некоторых групп ханты и манси почти равное положение с медведем занимал лось. Ему приписывалось небесное происхождение и понимание человеческой речи, в разговорах о нем употреблялись подставные названия. Существовал и «лосиный праздник», но в более скромных формах, чем медвежий. Для обеспечения удачного промысла изображениям лося подносили жертвы.

Волк считался у манси созданием злого духа Куля. Его тоже называли лишь описательно, на его шкуре клялись и выявляли воров. Особым было отношение к пушным зверям: лисе, кунице, росомахе, бобру, выдре, соболю, а также и к птицам: гагаре, вороне, филину, рябчику, кукушке-ласточке, синице, дятлу. Пресмыкающиеся, как порождение нижнего мира вызывали опасение. Змею, ящерицу и лягушку запрещалось убивать или мучить. Определенные запреты соблюдались в обращении с рыбами.

Следует упомянуть и об особом отношении к некоторым домашним животным, в первую очередь к собаке. По воззрениям ханты и манси, она способна вступать в связь с миром духов и миром мертвых. Однако в первую очередь она считалась тесно связанной с человеком, настолько, что убийство собаки приравнивалось к убийству человека. Очевидно, этим отношением обусловлен тот факт, что у обских угров собаку приносили в жертву лишь в исключительных случаях. Лошадь, напротив, играла очень важную роль в качестве жертвенного животного даже у тех групп ханты и манси, которые не могли содержать лошадей в силу суровых природных условий. Некоторые значительные духи, в первую очередь Мир-сусне-хум, представлялись всадниками; согласно мифам, табунами коней владеет и небесный бог. Очевидно, это пережиток тех далеких времен, когда у части предков обских угров существовало коневодство. Определенным почитанием пользовался и домашний олень. Любопытно, что у некоторых групп зафиксировано особое отношение к кошке, хотя держать ее в доме не было принято.

Особенности шаманизма

Шаманский бубен не имел четко выработанную символику основных его частей. Бубны у различных групп хантов были разные и почти всегда без рисунков. Если рисунки изредка и наносились, то были представлены, как правило, в виде простых кругов. Более того, на Вахе у шаманов бубны были похожими на кетские, у нижнеобских хантов - на ненецкие, во многих же местах бубнов не было вообще. В. Н. Чернецов высказал интересную точку зрения, что у обских угров никогда не было развитой формы шаманства, обращая внимание на то, что в их необычайно развитом фольклоре совсем не фигурирует бубен.

Также не было, каких либо ярко-выраженных особенностей шаманского костюма. Но в лексиконе хантов есть термин для обозначения человека, который бьет в бубен, созывает духов-помощников и лечит людей. Этот термин - "Ёл", "Ёл-та-ку", что буквально означает "ворожит человек". Люди просили или даже приказывали шаману поворожить, когда в том возникала необходимость. Отказаться он не имел права, ибо собственные духи-помощники шамана, в таком случае, выходили из повиновения и губили шамана.

Это одна из особенностей хантыйского шаманства. Здесь шаман полностью находится под контролем общества, а не стоит над ним и не повелевает людьми как у других народов. Хантыйский шаман всем обеспечивал себя сам: охотой и рыбной ловлей, не имея никаких привилегий. После камлания получалось незначительное вознаграждение в виде кисета или трубки.

Основной обязанностью шамана было лечение. Здесь у хантов тоже были свои особенности. У некоторых групп считалось, что шаманы не лечат совсем. Здоровье зависит от Торума, а шаман может лишь просить его помочь отпустить похищенную злым духом душу. Бубен в таком случае нужен лишь для того, чтобы придать словам громкость и силу.

Выделяются: Мантье-ку - сказка-человек; Арехта-ку - песня-человек, излечивал песней или игрой на музыкальном инструменте - нарс-юх, продажа его считалась равносильной продаже души. Искусство игры передавалось от духов и овладение им было связано с тяжкими испытаниями. Уломверта-ку - сон-делать - человек - предсказатели снов. Это были, как правило, женщины, к обращались с вопросами о здоровье. Нюкульта-ку - предсказатели промысла. Исылта-ку - фокусники заставляющие людей плакать.

Жизнь и смерть. Сколько душ у человека?

У человека есть несколько душ: 5 у мужчины и 4 у женщины. Это душа-тень (Лиль, лили), уходящая душа, сонная душа (путешествующая во время сна в образе глухарки), возрождающаяся душа, пятой была еще одна душа или ею считалась сила. У женщины были первые четыре души.

Час смерти, как считалось у ханты и манси, определялся человеку небесным богом или духом Калтась. Родственники сразу после наступления смерти начинали готовить покойного к последнему путешествию. На него надевали лучшие одежды, закрывали ему глаза. Умершего оплакивали, в знак траура распускали волосы, надевали налобные повязки и т. п. Покойник находился в доме недолго, его выносили в тот же день или, самое позднее, на третий день. Последним прибежищем мертвому служили гроб либо лодка. Детей хоронили и в колыбелях, а мертворожденных заворачивали в платок и помещали в дупло дерева. В гроб клали необходимые предметы обихода, пищу, табак, деньги и пр. Перед выносом гроба устраивали угощение умершего, вынос происходил по определенному ритуалу. Гроб либо несли, либо везли на оленях или лошадях, тянули на нартах или доставляли на лодке.

Кладбище располагалось недалеко от поселения, на возвышенном месте. Гроб, завернутый в бересту, опускали в могилу, и над ней строили избушку. В северных районах иногда тело клали прямо па землю, в избушку. В ней было окошечко для угощения умершего во время поминок. На могиле или рядом с ней оставляли крупные предметы, принадлежащие умершему: лыжи, лук, нарты и т. д.; при этом многое намеренно повреждали. В некоторых районах сразу после погребения у могилы устраивали угощение с закланием домашнего оленя. Иногда это делали позже. В ходе похорон и некоторое время после них следовало соблюдать определенные предосторожности, чтобы умерший не унес с собой чью-либо душу. В жилище умершего ночью горел огонь, в темноте никто не выходил из дома. Траур продолжался и после похорон. Для удовлетворения жизненных потребностей, которые умерший якобы сохранял некоторое время, ему неоднократно устраивалось угощение — поминки. Считалось, что он сам может потребовать поминок, давая об этом знать звоном в ушах. У северных групп существовал своеобразный обычай изготовления куклы — изображения умершего. Некоторое время ее хранили в доме, а затем помещали в специально построенную избушку либо зарывали в землю.

В народных верованиях бывший герой либо человек, обладавший при своей земной жизни выдающимися способностями или властью, становится почитаемым духом. Народная поэзия дает немало описаний того, как герой-победитель, а иногда и побежденный превращаются в «духа, принимающего кровавые жертвы и жертвы из пиши». Именно с умершими связывают происхождение большинства духов, особенно локальных.

Брак и семья, система родства

Уклад семейной жизни был в целом патриархальным. Главой считался мужчина, а женщина во многих отношениях подчинялась ему, при этом каждый имел свои обязанности, свою функцию. Бревенчатый дом строил мужчина, а чум из легких шестов воздвигала женщина; рыбу и мясо добывал мужчина, а готовила их на каждый день и впрок женщина; нарты и лыжи изготовлял мужчина, а одежду — женщина.

В некоторых сферах существовало и более тонкое разграничение: например, посуду из бересты делала женщина, а из дерева — мужчина; почти всеми приемами орнаментации владела женщина, но штампованные узоры на бересту наносил мужчина.

Мужчина при необходимости сам мог приготовить пищу, а среди женщин были замечательные охотницы. В современных молодых семьях все чаще мужья помогают женам в тяжелых работах — доставке воды, дров Мужчине иногда приходилось несколько дней гнать лося, после чего требовался длительный отдых для восстановления сил. Женские ежедневные хлопоты начинались с разведения огня ранним утром и заканчивались лишь с отходом ко сну. Даже в пути по ягоды женщина иногда ссучивала на ходу нитки.

Социальная функция женщины, ее роль жены, матери и члена коллектива была достаточно высока. В фольклоре нередко упоминается о девушках, самостоятельно находящих себе мужей, там же красочно описываются походы героев, их сражения при добывании себе жен. Согласно историческим источникам, невесту для сына обычно находили родители, и иногда молодые до свадьбы не видели друг друга. В невесте ценились более всего трудолюбие, умелые руки и красота. Согласно хантыйским нормам, старший сын после женитьбы мог отделиться, поэтому нередко в жены ему подыскивали ту, что постарше, умеющую самостоятельно вести хозяйство. Для младшего сына это не имело особого значения, так как с ним оставались жить родители и мать могла научить неопытную невестку.

Взаимоотношения родственников подчинялись этическим установкам, сложившимся в течение веков. Основные из них — почитание старших и забота о младших, беззащитных. Было не принято возражать родителям, даже если те бывали не правы.

Не повышали голос и уж тем более не поднимали руку на ребенка. Обращаясь друг к другу или говоря об отсутствующем, пользовались чаще не именами, а терминами родства. Они составляли сложную систему с учетом возраста, родства по мужской или женской линиям, кровного или по браку. Например, старшая и младшая сестры назывались по-разному — эним и текаем, а старший брат и младший брат отца одинаково — этим, брат мужа назывался иначе, чем брат жены,— иким и емкёлям; дети детей, т. е. внук и внучка, обозначались одинаково, независимо от пола,— кылхалим.

У ханты и манси существует своя система имен. Сейчас для тех, кто сохранил традиционную культуру, она является двойной: русское имя и национальное. Часто имя давалось в честь умершего родственника. Кроме упомянутого обычая давать новорожденному имя кого-либо из родственников была и другая традиция — называть человека по характерному признаку, поступку или событию. Такое описательное имя могло появиться в любом возрасте.

В XVII в. проводилось крещение ханты, при этом им давали христианские имена. Затем царской администрации потребовался учет жителей, при котором были введены отчества и фамилии, образованные от имен. Например, от имени Кырах Мешок' была образована фамилия Карауловы, от Мюх 'Кочка' — Микумины, от Щащи 'Бабушка' — Сязи.

Дети и детство

Когда в хантыйской семье появлялся на свет новый человек, здесь его ждали сразу четыре мамы. Первая мама — которая родила, вторая — принявшая роды, третья — та, что первой подняла ребенка на руки, и четвертая — крестная мама. Ребенок очень рано начинал ощущать и свою роль будущего родителя. У северных ханты считалось, что в новорожденного вселяется душа кого-либо из умерших, и нужно было определить, чья именно. Для этого проводилось гадание: называли поочередно имена умерших родственников и каждый раз поднимали люльку с новорожденным. На каком-то из имен люлька как бы «прилипала», ее не могли поднять. Это было сигналом, что к ребенку «прилипла» душа названного человека, чье имя и получал ребенок. Вместе с именем к нему как бы переходила и родительская функция. Дети умершего человека считались теперь детьми новорожденного. Они называли его мамой или папой, делали подарки и относились как ко взрослому.

Ребенка помещали в колыбель из старой бересты. По представлениям хантов, ребенок первые дни связан с миром духов, с Анки-пугос, Калтась-анкиь которая дает детей. К ней адресуются его первые звуки, улыбки во сне, беспричинный плач. Конец этой связи определяется по тому, что ребенок начинает улыбаться «по-человечески».

После временной колыбели ребенок получал две постоянные — ночную етн онтып, сахан и дневную хат-леван онтып. Первая — это берестяная коробка с закругленными углами, завязками над тельцем и дугой над головой — для накидывания покрывала. Дневные колыбели — двух типов: деревянная со спинкой и берестяная со спинкой, украшенная узорами. На спинку, под головку ребенка прикрепляли мягкую шкурку. Внутри колыбели на берестяную подстилку насыпали размельченные древесные гнилушки. Они хорошо впитывали влагу и придавали ребенку приятный запах. При намокании их убирали, но складывали только в определенных местах. Нельзя, например, считалось, класть их под растущее дерево, иначе ребенок будет качаться от ветра. К колыбелям было особое отношение: счастливую берегли и передавали из поколения в поколение, а ту, в которой дети умирали, уносили подальше в лес. На берестяную колыбель наряду с другими узорами наносили изображение глухаря — хранителя сна. Колыбель служила ребенку микрожилищем до трех лет. Он не только спал в ней, а нередко и сидел днем. Для кормления мать ставила колыбель себе на колени, а когда нужно было удалиться, подвешивала ее за ременные петли к шесту чума либо к крюку в потолке избушки. Можно было сидеть и работать рядом, качая колыбель ногой, продетой в петлю. При пеших переходах ее нести за спиной, соединив ременные петли на груди, а на время остановки в лесу подвешивали к наклонному дереву повыше от земли, где меньше мошки и не может заползти змея. В поездке на оленях или собаках мать ставила колыбель на свою нарту. Если ребенка оставляли дома одного, то в колыбель для охраны от злых духов клали символ огня — нож либо спички.

С раннего возраста детей приобщали к взрослой, трудовой жизни. Детские игрушки копировали в миниатюре вещевой набор взрослых. У мальчиков игрушками были лодочки, лук со стрелами, фигурки оленей и т. д. У девочек — игольницы, люльки, швейные принадлежности для детской кукольной одежды, скребки для ее изготовления или изготовления детской утвари из бересты. Кукол девочки одевали и обшивали. Куклы у ханты не имели лица: фигура с лицом — это уже изображение духа. Он же требует соответственной заботы и почестей, не получая их, может и навредить. Совокупность традиционной семейной педагогики приводила к тому, что ребенок с малолетства был готов к житейским будням в тайге и тундре.

Жилище хантов и манси

В конце 19 века У. Т. Сирелиус описал около 30 типов жилых построек хантов и манси. А ведь нужны еще и хозяйственные сооружения: для хранения продуктов и вещей, для приготовления пищи, для животных. Их можно насчитать более 20 разновидностей. С добрый десяток наберется и так называемых культовых построек – священных амбарчиков, домиков для рожениц, для изображений умерших, общественных зданий. Правда, многие эти постройки при разном назначении схожи по конструкции, но, тем не менее, разнообразие их удивительно.

Сколько домов имеет одна хантыйская семья? У охотников-рыболовов бывает по четыре сезонных поселения и на каждом – особое жилье, а оленевод, куда ни приедет, везде ставит только чум. Любая постройка для человека или животного называется кат, хот (хант.). К этому слову добавляются определения – берестяная, земляная, дощатая; ее сезонность – зимняя, весенняя, летняя, осенняя; иногда размер и форма, а так же назначение – собачья, оленья. Одни из них были стационарными, то есть стояли постоянно на одном месте, а другие – переносными, которые можно было легко ставить и разбирать. Было и передвижное жилище – большая крытая лодка. На охоте и в пути часто пользуются простейшими типами «домов». Например, зимой делают снежную нору – согым. Снег на стоянке сбрасывается в одну кучу, и в ней с боку выкапывается проход. Внутренние стены нужно быстро закрепить, для чего их вначале немного подтаивают с помощью костра и бересты. Спальные места, т. е. просто землю, покрывают еловыми ветками. Ветки пихты мягче, но их не то, что стелить — даже рубить нельзя; считалось, что это дерево злого духа. Прежде чем отправиться на покой, вход в нору затыкают снятой одеждой, берестой или мхом. Перед снежной ямой иногда ставили заслон.

Заслоны как зимой, так и летом строили самые разные. Наиболее простой способ: найти два дерева, отстоящие друг от друга на несколько шагов (или вбить в землю два стояка с развилками), положить на них перекладину, прислонить к ней елки либо шесты, а поверх настелить ветки, берестяное полотнище или траву. Если остановка длительная или людей много, то ставят два таких заслона, обращенных открытыми сторонами друг к другу. Между ними оставляют проход, где разводят костер, чтобы тепло шло в обе стороны. Иногда здесь устраивали кострище для копчения рыбы. Следующий шаг к усовершенствованию — установка заслонов вплотную друг к другу и вход через специальное дверное отверстие. Очаг по-прежнему находится в середине, но для выхода дыма необходимо отверстие в крыше. Это уже шалаш, который на лучших промысловых угодьях строят более прочным — из бревен и досок, чтобы он служил несколько лет.

Более капитальными были постройки с каркасом из бревен. Их ставили на земле или выкапывали под них яму, и тогда получалась землянка либо полу земляка. Снаружи оно выглядит как усеченная пирамида. Посередине крыши оставлено отверстие — это окно. Его закрывают гладкой прозрачной льдиной. Стены у дома — наклонные, и в одной из них — дверка. Открывается она не вбок, а вверх, т. е. чем-то похожа на западню в погребе.

Идея такой землянки зародилась, видимо, у многих народов независимо друг от друга. Ее строили кроме ханты и манси их ближние соседи селькупы и кеты, более дальние — эвенки, алтайцы и якуты, на Дальнем Востоке — нивхи и даже индейцы Северо-Западной Америки. На первоначальных этапах своей истории ханты, как и многие до них, строили землянки различного типа. Преобладали среди них землянки с каркасом из бревен или досок. Из них появились в последующем срубные жилища — дома в традиционном понимании слова для цивилизованных стран. Хотя, по мировоззрению ханты, дом — это все, что окружает человека в жизни... Избы ханты рубили из леса, стыки бревен конопатили мхом, другими материалами. Собственно технология строительства рубленого дома мало изменилась за прошедшие годы.

Соседствуя на протяжении веков с ненцами, ханты заимствовали у последних и максимально приспособленный для кочевья чум — переносное жилище кочевников-оленеводов. В основе своей хантыйский чум подобен ненецкому, отличаясь от него лишь в деталях. Чум еще не так давно покрывали листами бересты, шкурами оленя, брезентом. В настоящее время он преимущественно покрывается сшитыми шкурами оленя и брезентом.

Для хранения домашней утвари и одежды устраивали полки и подставки, вбивали в стены деревянные штыри. Каждый предмет находился на отведенном ему месте, некоторые мужские и женские вещи хранились раздельно.

Разнообразны были хозяйственные постройки: амбары — дощатые или бревенчатые, навесы для вяления и копчения рыбы и мяса, конические и односкатные хранилища. Строились также укрытия для собак, сараи с дымокурами для оленей, загоны для лошадей, стайки и хлева. Для привязывания лошадей или оленей устанавливали столбы, во время жертвоприношений к ним привязывали жертвенных животных.

Домашняя утварь

Современного человека окружает огромное количество вещей, и все они кажутся нам необходимыми. Но, какое количество из этих вещей мы способны (хотя бы теоретически) сделать сами? Не так уж и много. Времена, когда семья могла обеспечить себя почти всем необходимым на основе собственного хозяйства для современной культуры давно прошли. Хлеб берут в магазине. Это исторический факт. Но для народов ханты и манси подобная ситуация стала фактом не так уж и давно, а для некоторой их части, которая до сих пор ведет традиционный образ жизни, реальностью является почти полное самообеспечение всем необходимым. Большую часть вещей, необходимых в хозяйстве, делали сами. Предметы домашнего обихода изготовлялись почти исключительно из местных материалов.

Посуда, мебель, игрушки, да и сами дома часто делались из дерева. У каждого мужчины был свой нож, и учиться обращаться с ним мальчики начинали очень рано. Для нас привычное, что движется нож, зажатый в правой руке, у ханты же нож неподвижен, а подвижна обрабатываемая деталь — будь то топорище, сосновая дранка, лыжная палка или что-то еще. Хантыйский нож очень острый, с односторонней заточкой: для работающего правой рукой — справа, для левши — слева. Поработав ножом, несколько минут, мастер подтачивает его, поэтому точильный камень всегда при нем.

Огромное количество вещей делалось из бересты. Каждая семья имела множество берестяных емкостей разной формы и назначения: плоскодонные сосуды, кузова, коробки, табакерки и т. д. Для утвари бересту заготавливали женщины, а для покрытия жилища — мужчины. Ее снимали трижды в году: весной по насту, в пору цветения шиповника и осенью, когда опадает лист. Выбирали березы, растущие в глубине леса среди высокого осинника, где они стройнее и имеют от корня высокий и гладкий ствол. Берестяные изделия хантыйских мастериц вызывают восхищение разнообразием форм и украшений. Плоскодонный водонепроницаемый сосуд с низкими стенками был вместилищем для сырой рыбы, мяса, жидкостей. Для сбора низкорастущих ягод пользовались кузовками, носимыми в руке, а для высокорастущих — подвешенными на шею. Переносили ягоды, другие продукты и даже детей в большом заплечном кузове. Для сухих продуктов, хранения посуды и одежды женщина шила множество коробок — круглых, овальных, от крошечных до размера с кадку. Из бересты же делали и сита для просеивания муки.

Применялось девять способов орнаментации этого материала: выскабливание (процарапывание), тиснение, ажурная резьба с подкладным фоном, аппликация, раскрашивание, профилировка краев, накалывание, нанесение узора штампом, сшивание различно окрашенных кусочков бересты.

Многообразные орнаментированные изделия были почти исключительно делом женских рук. Особенно любовно украшались колыбели, недаром в хантыйской сказке говорится: «Мать сшила ему колыбель из бересты, украшенную ногастыми зверями, сшила ему колыбель, украшенную крылатыми зверями». Главной фигурой здесь была глухарка, охраняющая душу ребенка, пока он спит. Наносили и другие изображения — соболя, рога оленя, медведя, крест. В мешках и сумках разных размеров, сшитых из шкур и тканей, хранили одежду и мелкие предметы. Женщина имела игольник и нитки из сухожилий. Необходимой принадлежностью в хозяйстве были стружки, которыми вытирали посуду, лицо и руки, перекладывали бьющуюся посуду, использовали их и как гигроскопический и перевязочный материал. Наструганные и измельченные гнилушки подкладывали под ребенка в колыбель.

Одним из главных искусств было шитье, создание одежды. Подобное дело так же требовало собственных орудий труда. Шили покупными металлическими иглами, но прежде пользовались самодельными из косточек ног оленя или белки, рыбьей кости. При шитье надевали на указательный палец наперсток без донышка — самодельный костяной или покупной металлический. Иглы хранили в специальных игольниках из оленьих шкур либо из сукна, хлопчатобумажных тканей. Их делали разной формы, украшали аппликацией, бисером, вышивкой, снабжали приспособлением для хранения наперстка.

Традиционный костюм

Хантыйские и мансийские мастерицы шили одежду из различных материалов: оленьего меха, птичьих шкурок, пушнины, овчины, ровдуги, сукна, крапивного и льняного холста, хлопчатобумажной ткани. Из шерстяных нитей плели пояса и подвязки для обуви, а на иглах вязали носки. На обувь и пояса шла также покупная кожа; на украшения - бисер, металлические подвески.

Летом традиционной женской одеждой у хантов и манси были платья на кокетке и халаты из хлопчатобумажной ткани прямого покроя, без воротника; зимой - глухая одежда из оленьих шкур мехом внутрь (малица) и поверх нее такая же одежда мехом наружу (парка). Это могла быть также меховая шуба на подкладке из прочной ткани - сукна или вельвета. Одежда богато украшалась бисером ярких тонов, цветными узкими полосками-аппликациями. Наиболее распространеннымголовным убором был платок. Зимой носили по два-три платка, вкладывая один в другой. Девушки летом нередко ходили с непокрытой головой. Замужние женщины опускали платок на лицо, закрываясь от старших родственников мужа.

Если по одежде женщины судили о ее красоте и умении, то одежда мужчины отражала его достаток.

Средства передвижения хантов и манси

Основной транспорт - лодка

Жизнь хантов так тесно связана с водой, что их трудно представить без легкой долбленой лодки, называемой облас или обласок. Обычно облас изготавливали из осины, но если его перетаскивали по суше то использовали кедр, т. к. он легче и не намокает в воде. Размеры варьировались в зависимости от назначения. Сургутские ханты делали облас из одного ствола и обычно без набоев. Форма обласа сохранялась благодаря распоркам между бортами. Общая форма обласа - длинная и узкая, корма немного ниже чем нос, в вершине носовой части отверстие для веревки. На Югане при охоте на уток и сборов камыша обласки соединяли двумя жердями, прикрепленными к распоркам у носа и кормы.

Продвигались на лодках при помощи весел. Мужчина управлял лодкой у кормы, женщины и дети гребли. Лопасть весла обычно изогнута, узкая и заостренная (иволистная), иногда обрезана по прямой.

Известны единичные упоминания о берестяных лодках, изготовлявшихся из двухслойной бересты. Отношение к ним было неодобрительное: "Наступишь ногой - ломается." Сургутским хантам было хорошо известна большая грузовая (дощатая крытая) лодка из кедровых досок.

Лыжи

Зимой для передвижения использовали скользящие лыжи. Ходить учились с 6-7 лет. Основу лыжи делали из древесины сосны, кедра или ели. Лыжи из одной деревянной части назывались - голицами, а где скользящая часть обклеивалась мехом из камусов оленя или лося - подволоками. В старину подволоки отделывались мехом выдры, необрезанный нос животного натягивали на носок лыжи.

Подволоки служили во время зимней охоты мужчинами или женщинами-охотниками. Женские лыжи были меньше мужских по размерам. Лыжный посох изготовлялся из елового дерева, при ходьбе его держали в левой руке. У зимнего посоха на одном конце - кольцо, на другом - лопатка для разгребания снега.

Нарты

Основной транспорт зимой - нарты - ручные (собачьи), либо оленьи, дополняемые на ограниченной территории конными нартами и санями. Ручная нарта - использовалась хантами повсеместно. Общие очертания: двухполозная, длинная, узкая, трапециевидная в поперечном разрезе, баран на одной линии с нащепами; детали из разных пород деревьев и тщательно отделаны. Общая длина 250 см.

На такой нарте подвозили к месту охоты продукты и необходимые вещи, вывозили добычу. Грузоподъемность до 400 кг. Женские и мужские нарты в целом не отличались по устройству. Тягловой силой служил человек, либо собака, либо они тянули нарту вместе. Упряжь человека - бечевка длинной 1,5 м., привязанная к середине дуги; упряжь собаки - постромка 1,85 м. и лямка 50 см. Петлю одевали собаке на шею и закрепляли веревками под грудь за передними ногами.

Оленьи нарты

Нарта практически повторяет ручную нарту, описанную выше. Отличия заключаются в больших размерах оленьей нарты и массивности отдельных ее частей; кроме того она имеет четыре копыла, на ручной, обычно три. Длина нарт в среднем 3 м., ширина сзади - 80 см, расстояние от земли до кузова 50 см. Ездовые нарты устроены также как грузовые, но чуть меньшие по размерам и обработаны более тщательно. Общая длина составляла 2,5 м. Женская нарта была чуть длиннее мужской, т. к на ней размещались и дети, и чуть ниже, чтобы нога доставала до полоза. Особо были распространены нарты со спинкой. Считалось красивым, если женская нарта имела много копыльев (порядка семи - восьми). В нарту запрягали зимой от одного до четырех оленей. Для летней езды запрягали до семи - восьми оленей.

Охота и рыболовство

Охота

Охотничий промысел разделялся на мясной (на крупного зверя или птицу) и пушной. Основную роль играл пушной промысел, на первом месте которого стояла белка, а в отдаленном прошлом - соболь, который являлся основной единицей при уплате ясака. В верховьях Конды был значителен промысел бобра, шкура и "струя" которого очень ценилась. "Лесовать" ханты и манси начинали с конца сентября, когда выпадал первый снег. В середине декабря возвращались домой для сдачи пушнины и закупки товаров. Далее лесовали до апреля. Со вскрытием рек начиналось рыболовство и охота на птиц.

Ружья у обских угров появляются в ХVIII в. В начале ХХ в. кремневые ружья вытесняются ружьями центрального боя. При охоте на крупного зверя применялись копья. Соболя промышляли всю зиму ружьём, капканами и сетями - обметами. На белку ходили с собаками, которые выслеживали зверьков. Ещё до ХХ в. на промысле белки и бобра использовали лук со стрелами, которые имели тупой наконечник, не портивший шкурки. Добывали белок также плашками и черканами. На росомах настораживали капканы. Юганские ханты добывали множество северного зайца и на ярмарку привозили шкурки возами. Промышляли зайца самострелами, капканами и пастями. На лисицу ходили с ружьём, или изредка устраивали гон на оленьих нартах. Иногда добывали лисят из нор подкопом, выкармливали рыбой, а по осени забивали.

В августе - сентябре начиналась охота на лося. Охотник выслеживал зверя и гнал его иногда по 4 - 5 дней, пока не приближался на расстояние выстрела. На сухих болотах и островах лося добывали самострелами. Добывали лося и старинным коллективным способом - загородками и ямами, устраиваемых на путях миграций животных. Манси строили длинные изгороди (до 70 км ), в две жерди. В изгороди оставляли несколько проходов. По обеим сторонам прохода настораживались самострелы с длинными стрелами и наконечниками в виде ножей. При проходе лося, стрелы попадали ему между лопаток. Иногда удар был настолько силен, что пробивал грудную клетку животного насквозь. Иногда в проходах выкапывали глубокие ямы, устанавливая на дне колья с ножами, и тщательно маскируя все хворостом.

Боровую птицу, главным образом глухаря, добывали ловушками, которые ставились недалеко от дома, что бы дети и старики могли их осматривать. Промышляли птицу и ружьем. Главная охота на боровую дичь проходила осенью. Добытую птицу заготавливали впрок - вялили на солнце, или коптили на огне.

На водоплавающую птицу охотились весной и летом. Весной уток и гусей добывали перевесами. В камышах делали просеку, перегораживая ее сетями. Во время перелета уток и гусей приманивали чучелами и били из ружей. До недавнего времени у хантов и манси бытовали ручной лук и самострел.

Рыболовство

Ханты и манси селились вдоль рек и знали реку не хуже леса. Рыболовство было и остается одной из основных отраслей хозяйства. С рекой ханты и манси связаны с детства и на всю жизнь. В первое весеннее половодье мать смачивает на берегу реки макушку семилетнего мальчугана. Обряд совершен — и теперь вода не должна накрыть с головой малыша — подростка — мужчину — старца.

В осенне-зимнее время в низовьях Оби промысел рыбы вели сетями и малыми неводами, а на обских притоках — запорами, сетями, «черпаньем» у ключей. Один из древних приемов — установка запоров вар в виде щитов, сплетенных из длинных сосновых дранок или прутьев. Отсюда возник термин «запорное рыболовство». Устройство запора зависело и от того, где он ставился — на озере или на берегу большой реки, от того, какая в данный момент шла рыба, и т. д. Исследователями отмечается невероятное разнообразие видов запоров — около 90. Будучи однажды поставленным, запор долго обеспечивает рыбой: зимой, летом, весной и осенью. Попавшая туда рыба находится в воде, и нужно лишь эпизодически ее вычерпывать — свежую, живую. Для этого применяются специальные черпаки, сплетенные из кедрового корня или черемуховых прутьев.

Еще шире, чем запоры, распространены рыболовные морды пон — они есть практически у всех сибирских народов.

Оленеводство

Оленеводство у большинства групп служило транспортным целям, и оленей в хозяйствах было немного. В качестве основной эта отрасль была известна лишь у нижнеобских хантов и у манси, живущих в предгорьях Урала. Другим домашним животным была собака; их использовали на охоте и запрягали в нарту.

Откуда и как появились у хантов домашние олени? В устной традиции народа это объясняется и естественным, и сверхъестественным образом. Например, кочующие по Полярному Уралу оленеводы Сязи рассказывают, что у них олени повелись от дикого олененка, прирученного прадедушкой. У дедушки было уже сто самцов-хоров, не считая самок-важенок. Есть также предание о споре между казымскими хантами и народом ахус-ях по поводу оленей, принадлежащих казымской женщине-духу. В конце концов стадо было поделено так, что кому достался один олень, кому — десять. По представлениям юганских ханты, домашних оленей создал или пригнал с Казыма их местный дух Ягун-ики.

Среди домашних выделяется несколько основных категорий: племенной самец-хор, самка-важенка, ездовой бык, яловая важенка и телята — новорожденный, годовалый и т. д. Размер стад сильно различался: от трех — пяти оленей на одно хозяйство в южной зоне до тысячи и более в тундре. В первом случае их содержание служило лишь подспорьем к основным занятиям — рыболовству и охоте. Летом несколько хозяев совместно выделяли пастуха, если пастбище находилось далеко от рыболовных угодий. Он устраивал дымокуры, чтобы защитить животных от комаров и слепней. Дымокур раскладывался на земле и огораживался кольями, чтобы сгрудившиеся животные не обожглись. Строили и специальные навесы либо оленьи избушки, а в них дымокуры. К осени оленей отпускали в лес, а затем по первому снегу разыскивали и приводили к зимним поселениям. Здесь они паслись неподалеку, а для отлова их загоняли в кораль — изгородь вокруг поселения. Это делалось, когда нужны были олени для поездки.

В лесной зоне малооленные хозяева использовали этих животных только как транспорт, а забой на мясо был непозволительной роскошью. Иное дело в лесотундре и тундре, где олень был и основным средством пропитания. Здесь уже добыча рыбы или зверя была подсобным занятием. Содержание большого стада требовало непрерывного надзора, постоянных перекочевок на новые пастбища, да и дымокуров для большого стада не настроишь. Поэтому у северных ханты система оленеводства была иной. Их цикл перекочевок был построен таким образом, чтобы летом оказаться либо ближе к морскому берегу, либо на горных пастбищах Урала. Там много корма и на открытых пространствах меньше гнуса. В этом же направлении — с юга на север — мигрируют летом дикие олени.

Весной, при отеле, важенок отделяли от быков в отдельное стадо, а осенью, с началом года, они воссоединялись. Оленям свойственно чувство стадности, которое заставляет их держаться вместе. Задача пастуха — не дать расколоться стаду или уйти из него отдельным особям. «Бегунам» надевали на ногу колодку или, подвешивали к ошейнику тяжелую доску, длинную палку, рогульку. Необходимость оберегать оленей от волков также требует круглосуточного окарауливания. Помощником пастуха была специально обученная собака — оленегонная лайка. В лесной зоне ее функции иногда исполняла охотничья лайка. Основное орудие оленевода — «веревка, ловящая оленя», т. е. аркан. Им пользовались мужчины при отлове животных в стаде, гуляющем на свободе. Женщины подманивали хорошо прирученных животных пищей, определенными звукосочетаниями или по кличке. К оленям, загнанным в кораль, спокойно подходили и повязывали на шею веревку, чтобы отвести к месту запряжки

Устное народное творчество

У самих хантов и манси существуют специальные термины для различных фольклорных

жанров.

Это: 1) моньсь (хант.), мойт (манс.)—сказание, сказка;

2) арых (хант.), эрыг (манс.)—песня;

3) потыр, ясынг (хант.), потыр (манс.). - рассказ.

В фольклоре отражены представления о существовании нескольких эпох: 1) самая древняя эра, время первотворения (манс. ма-унте-йис «земли творение»);

2) «богатырская эпоха»;

3) «эпоха хантыйско-мансийского человека».

Так, рассказы о происхождении земли, о потопе, о деяниях духов высокого ранга, о путешествии культурного героя в разные миры, о спуске медведя с неба, о превращении героев в духов и назначении им культовых мест — все это священные или старинные сказания. Повествования о богатырях, их военных походах и сражениях — это военные или героические сказания о богатырях. В них часто указываются определенные места действия — городки и поселения, иногда существующие и ныне, а в конце сообщается, что герой стал духом-покровителем этой территории.

Наряду с этими существуют и другие устные жанры – песня. Например, «песня судьбы» или «личная песня», которую человек складывал о своей жизни. Распространены были и бытовые сказки, рассказы о животных.

Изобразительное искусство

Рисунки хантов и манси обнаруживают много общего. Наибольшее развитие получил орнамент, в котором частично сохранились изображения животных, большей частью стилизованных. Большинство известных сюжетных рисунков XIX и начала XX в. относятся к числу бытовых. Тематические изображения угров в зависимости от назначения можно подразделить на следующие группы:

Картинное письмо (пиктография) Пиктография, при полном отсутствии знакомства этих народов письменностью, было единственным способом записи тех или иных событий. Сюжеты картинного письма отражали, главным образом, различные моменты хозяйственной деятельности, прежде всего охоту и рыболовство. Прежде всего отмечаются, так называемые "звериные знаки" на деревьях, наносимые охотником в месте, где был убит зверь. Зачастую животные изображались не полностью, а частично: вместо лося изображалась только нижняя часть его ноги с раздвоенным копытом.

Родовые и семейные знаки

Знаки принадлежали к роду (позже к семье), так называемые тамги или "знамёна", и носили у хантов ярко выраженный сюжетный характер. Угры мало заботились о художественных достоинствах подобного рисунка. Наиболее ранние из известных родовых знаков, имеющие сюжетный характер, относятся к XVII в. и представляют собой "подписи" неграмотных хантов и манси на разного рода документах. Этот знак был связан с именем рода и являлся, видимо, ни чем иным как изображением родового предка-тотема.

Татуировка

Татуировку нельзя целиком отнести ни к религиозному, ни к бытовому искусству. До сих пор социальное значение татуировки остается не ясным. Будучи искусством женским, татуировка и все связанное с нею считалось делом, в которое не должны были посвящаться посторонние. У хантов и манси женщины скрывали значение татуировки даже от своих родственников мужчин, они не объясняли им с какой целью татуируют на теле фигуру парящей птицы - одного из наиболее распространенных мотивов угорской татуировки.

У хантов и манси татуировались оба пола. Мужчины чаще всего наносили на тело знак принадлежности к роду, позднее - семейный знак, заменявший подпись. Женщины покрывали себя фигурами орнаментального характера, а также наносили на кисть руки изображение птицы, с которым были связаны представления религиозного характера.

Татуировкой покрывались руки, плечи, спина и нижние части ног. Женщины были татуированы значительно обильнее мужчин. Инструментов для татуировки служила щучья челюсть, замененная в последствии на обычную швейную иглу. Места уколов натирались сажей или порохом, в следствии чего узоры приобретали синеватый оттенок. В настоящее время татуировка среди хантов и манси встречается крайне редко.

Изображения религиозного содержания

Изображения религиозного содержания можно было встретить прежде как на предметах культа, так и на некоторых предметах хозяйственного и бытового назначения. К первым относились изображения на деревянных гробах, на жертвенных покрывалах, на шаманских рукавицах; ко вторым - фигуры на калданных камнях, на костяных напальниках и на рукавицах, надевавшихся во время медвежьих праздников. Но все эти изображения были немногочисленны.

Изображения на изделиях

Предметы богато украшались орнаментом с наружной (стенки вёдер, коробок, крышки) или с внутренней стороны (тарелки, блюда).За немногим исключением, это относится к области женского декоративного искусства. Стиль характеризуется следующими внешними признаками: фигуры представляют собою либо силуэтные, либо контурные изображения, причём контурная линия в ряде случаев двойная; те и другие изображения подаются в геометризированных формах, построенных на прямых или кривых линиях или лентах. Сюжетами изображений (наиболее часто) являются: пеший человек, всадник; из птиц: тетерев, глухарь, куропатка, кулик, синица, рябчик, кукушка, лебедь, ястреб, орёл; из животных: медведь, бобёр, рысь, выдра, олень, корова, лошадь, лягушка, змея; из фантастических существ: "мамонт", двуглавая птица; из предметов материальной культуры: юрта, пароход; из светил: солнце.

Медвежьи игрища

Медвежий праздник или медвежьи игрища – наиболее древняя церемония, которая сохранилась и до наших дней.

Медвежьи игрища проводились как периодически (один раз в семь лет), так и спорадически (по случаю добычи медведя).

Различные авторы по-разному объясняют возникновение культа медведя у обских угров. Большинство исследователей видят смысл медвежьих церемоний в стремлении помирить душу медведя с добывшим его охотником. В то же время в культе медведя четко выражается отношение к нему как промысловому животному, возрождение которого на земле является очень важным для северных народов.

В зависимости от пола добытого медведя медвежьи игрища проводятся 5 дней (если это медведь) или 4 (если медведица).

Самому празднику предшествуют несколько обрядово-ритуальных действий. Когда медведь должным образом обряжен, проводится ритуал "вой тэтты пант" (хант.) – зверя проносимая дорога. Добытого медведя везут в стойбище или поселок через все близлежащие священные места, делая остановки на озерах, реках, особо выделяющихся лесах и болотах, встречающихся на пути.

Подходя к селению, охотники четыре или пять раз (в зависимости от пола добытого зверя) кричат, оповещая жителей о приходе лесного гостя. Те в свою очередь должны встретить его чашей с дымящейся чагой, окуривают охотников и зверя, очищаются сами, обрызгивая друг друга водой или снегом.

В селении сначала голову медведя устанавливают за священным углом дома и проводят обряд гадания. Под голову медведя кладутся священные железные предметы – ритуальные стрелы, нож. Присутствующие на церемонии поочередно подходят к медведю и приподнимают голову. Если голова становится тяжелой, это означает, что медведь готов разговаривать с данным человеком. Прежде всего, у медведя спрашивают согласия на проведение игрищ. Когда согласие получено, определяется животное, которое необходимо принести в жертву, а также каким духом он хочет быть посажен по окончании праздника: домашним, родовым, местным.

Атрибуты для медвежьей церемонии (ритуальные халаты, рукавицы, шапки, стрелы, шкурки пушных зверей, маски) хранятся в специальных местах (священных ящиках) и достаются перед праздником.

Медвежья голова помещается в правый передний угол дома, который считается священным, и обряжается. На глаза и нос кладутся монеты, сверху накидывается платок. Медведице надевают бисерные украшения.

Медвежьи игрища – это особое пространство, противоположное обыденному, мирскому. День и ночь здесь как бы меняются местами. Церемония обычно начинается ближе к обеду и заканчивается под утро. Все дни праздника (за исключением последнего) похожи друг на друга и жестко структурированы.

Общими персонажами хантыйских и мансийских медвежьих праздников являются Ас тый ики (хант.) или Мир сусне хум (манс.) – "за миром наблюдающий мужчина" и Калтащ анки (хант.) или Калтащ эква (манс.) - Великая праматерь, дающая жизнь и определяющая судьбу каждого человека. Она также определяет места пребывания и функции всех Великих духов, которые по мифам приходятся ей внуками. У казымских хантов в круг Великих входят: Хинь ики – дух подземного царства (старший из внуков Калтащ), Вэйт ики – дух в образе чайки, покровитель стихий, Лев кутуп ики – Середины Сосьвы мужчина (оберегающий оленьи стада), Ем вош ики – Священного города мужчина – дух в образе медведя, он является посредником между Нижним и

Средним миром, и уже названный нами Ас тый ики – самый младший из внуков, функция которого- поддерживать порядок на Земле. Все приходящие на праздник Великие духи исполняют свой священный танец.

Последней обычно появляется Калтащ - ангки, которая поет песню наставление о том, как следует вести себя мужчинам и женщинам, чтобы дети их были живы – здоровы. Перед тем как Калтащ исполнит свой танец, присутствующие женщины набрасывают на нее свои платки. Считается, что платок, продержавшийся на голове исполнителя все время, пока он танцует танец Калтащ, приносит удачу в семейной жизни.

Завершается медвежий праздник появлением персонажей, изображающих различных птиц и животных. Они пытаются выкрасть оставшуюся душу медведя (остальные уже сопровождены на небо в ходе проведения праздника), чтобы он не возродился. Присутствующие на празднике криками отгоняют приближающихся к медведю зверей. Если никто из зверей не смог забрать эту последнюю душу, то она остается при медведе.

Ханты и манси в современном мире

С 1931 г. существует Ханты-Мансийский национальный округ - Югра, с центром в Ханты-Мансийске. Советский строй параллельно с созданием местных органов управления реально способствовал культурному подъёму обско-угорских народов. Были созданы литературный язык и письменность (первоначально на латинице, затем с использованием букв кириллического алфавита), с помощью которых можно было приступать к обучению грамоте и книгоизданию. Система национальных средних и специализированных школ дала первых представителей местной интеллигенции, которые по окончании педагогических высших учебных заведений в Ленинграде и Ханты-Мансийске стали первыми учителями, деятелями народного просвещения и даже первыми представителями нарождающейся литературы на национальном языке. Появились собственные поэты, писатели, художники, музыканты.

Зато перевод хозяйства на социалистические рельсы коллективизма вырвал жителей посёлков, располагавшихся вдоль течения рек, из их привычного окружения и загнал в большие сёла со смешанным населением, где разместились центральные усадьбы колхозов. С появлением промышленности началась новая волна переселений. Во второй половине 40-х гг. обские угры составляли всего 40% населения своих национальных территорий. А в настоящее время - только полпроцента! Промышленные предприятия по добыче и переработке нефти и газа, сильно загрязняют окружающую среду. Это сделало катастрофическим положение обско-угорских народов, лишив их возможности продолжать вести традиционный образ жизни. В тайге остается всё меньше промыслового зверя, в реках уменьшается количество рыбы. Некоторые привычки и замашки новых поселенцев также угрожают традициям коренных жителей. Случается, что промысловиков лишают их лесных балаганов-лабазов, где хранится охотничий припас и продовольствие, уничтожают капканы, из озорства и хулиганских побуждений отстреливают их охотничьих собак и домашних оленей.

Вследствие отказа от традиционного уклада жизни и от статуса национальной меньшинства в настоящее время треть обских угров не говорит совсем или едва говорит на национальном языке. В новых политических условиях, возникших с распадом Советского Союза, представители обско-угорской интеллигенции с чувством большей ответственности обращают взоры в сторону своих народов. Некоторые из их влиятельных представителей вернулись на родину, во многих проснулось уже почти забытое национальное чувство. Наблюдается доброжелательное отношение к обским

уграм со стороны отдельных властных структур.

Не смотря на все усилия по сохранению культуры, на данный момент ситуация такова, что отдавая детей в школу, а частенько и в школу-интернат родители лишают их возможности в полной мере стать частью национальной культуры.

Особенности шаманизма

МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

НАРОДА СЕВЕРА.

Вещи и существа по первому знакомству с ними можно объединить по внешнему сходству и способности двигаться. С точки зрения древнего предка ханта живым является все, что движется, и то, что похоже на движущееся. Живые предметы для ханта: человек, зверь, птица, дух, снег, вода, гром, лед, камень. Человек, зверь, птица живые потому, что движутся и имеет соответствующую форму. Следовательно, все, напоминающее по форме эти существа, будет живым. Живым считается камень, похожий на медведя. Снег живой, пока падает, а лежачий снег – не живой. При таянии снег превращается в воду и оживает. Вода в реке живая, но она умирает, превращаясь в лед. Лед живой (трещит!), но умирает, превращаясь в воду. Вода в посуде мертвая, в ней не живут рыбы.
Итак, жизнь – в движении, в изменении. Идол недвижим, но его оживотворяет форма. Лето живет, но умирает, превращаясь в осень. Осень живет, но умирает, превращаясь в зиму. 
Понимание хантами сущности человека и  окружающего мира позволяет понять, как происходило очеловечивание природы, и как человек уравнивался с ней. Такая философия вполне соответствовала способу существования небольших коллективов среди безбрежного моря тайги, общества людей среди общества зверей. Именно общества зверей, потому, что васюганские ханты словом сур обозначали место, где люди собирали ягоду, где пасутся олени и лоси, где бродит в поисках пищи лесной дух. Кладбище и прилегающее к нему место тоже называлось сур: здесь ночью умершие собирали ягоды и упавшие орехи – это было пастбище для мертвых. А заселенные людьми места назывались ях. Так  же назывались общество, собрание людей, группа. Но не только людей. Ях– это заселенное место, независимо от того, кем оно заселено: людьми или зверями.

С точки зрения такой философии человек не является венцом природы.  Согласно представлениям хантов, природу вообще никто не венчает, а раз у нее нет венца, то нет и вообще никакой иерархии.
По представлениям хантов - человек думает не умом, а лицом. Люди думают по-разному потому, что они не похожи внешне. Если у некоторых народов при желании подчеркнуть недостаток сообразительности своего собеседника постукивают пальцем по виску, то хант обводит пальцем вокруг лица – мол, что-то у тебя здесь не все в порядке, парень.
По представлениям хантов, человек, как и другие живые существа, активен и деятелен при наличии двух жизненных сил. Одна из них есть внешность, а другая спрятана внутри, в теле. В некоторых исследованиях первую не без основания называют тенью, а вторую  - душой.  Обе силы хотя и независимы, но неразрывно связаны друг с другом. Да и понятно почему: много ли сделает человек, если он без руки или ноги? А с другой стороны: много ли сделает спящий? Конечно, ничего не сделает, хотя его тело в полной сохранности. У спящего нет души. Он потому и спит, что душа покинула тело, а во сне он видит то, что видит на самом деле блуждающая душа.

Больной тоже малоактивен оттого, что злой дух либо проникает в тело и теряет душу, либо он схватил ее блуждающую в лесу. Плохо тому, чья душа не сможет вырваться  сама  или ее не сможет отобрать шаман. Человек, душа которого погибла, с одной лишь внешностью долго не проживет. Точно так же и покалеченный не проживет долго, хотя с его душой не случилось ничего плохого. Душу можно выгнать из тела искусственно. Для этого не требуется большой хитрости: можно просто внезапно испугать человека. Чем дальше отскочит душа, тем дольше человек не будет полноценным. А полноценный – это тот, кто способен пойти на охоту.

Что касается болезней, то одной из причин может быть просто механическое повреждение тела, т.е. нарушение формы. Однако повреждение не бывает случайным. Ни один человек не желает себе плохого, поэтому ранение приписывается злому духу Тарен. Он невидим, поэтому уберечься от случайных ранений можно только одним способом: вывешивая в дар этому духу красную ткань.
У хантов и манси существовал запрет оставлять на снегу отпечатки своего тела, колоть собственную тень острыми предметами, так как тень и отпечаток – это части внешности, тела. Известно, что любая часть связана с целым, следовательно, если весной растает отпечаток, то заболеет и исчезнет само тело. Точно так же обстоит дело и с тенью.

На основе этого возникает представление, что человек может навлечь болезнь на своего неприятеля. Для этого достаточно сделать из дерева изображение и слегка поранить его. Много находили и других причин, вызывающих заболевания, в том числе самостоятельный уход души. Но самой распространенной причиной считалось похищение души или поедание части тела злым духом Кынь. Это и сама болезнь, и в тоже время,  некое существо – человекоподобное, черное, с заостренной головой, приходящее к людям ночью из нижнего мира. 
Лечение болезней осуществляли шаманы, но если оно не давало ожидаемый эффект, то больной переходил в другое состояние, которое отличается от болезненного еще меньшей степенью активности. Полное отсутствие движения и дыхания свидетельствует о том, что человек умер. Но это совсем не значит, что человек из бытия ушел в полное небытие. Он переходит в другое бытие, в инобытие. Потому-то пожилой хант на вопрос, есть ли у него родители, может ответить: «Есть, но они мертвые». 

Ханты говорят об умершем: Том Торма питыс «К другому Торуму ушел». Умершие, потерявшие способность двигаться вновь обретают эту способность в другом – нижнем мире. Там происходит все наоборот, это зеркальное отражение мира земного. Что здесь мертвое – там живое, здесь поврежденное  - там невредимое, здесь день – там ночь. Даже время там течет в обратном направлении. И, конечно, умершего надо снабдить всем необходимым, чтобы он мог приспособиться в новым условиям. Но нож, посуду, трубку, чтобы ими можно было пользоваться в том мире, нужно слегка испортить.

Даже в настоящее время для пожилого ханта переход в потусторонний мир не является большой трагедией: ведь он уходит от одних родственников к другим. Тем более, что рано или поздно он вернется назад, благодаря обратному течению времени. По мнению хантов появление новорожденного – это доказательство того, что похороненный когда-то глубокий старик «дожил» там до момента своего рождения и теперь начинает новую жизнь. 
Таким образом, ханты считали, что жизнь идет во всех трех мирах – верхнем, среднем и нижнем. В верхнем мире все белое, там растет только березовый лес, а духи и бог Торум вечно живут, и никогда не умирают. Но они могут умереть, попав на землю, в средний мир. Там происходит не только добро. В среднем мире есть и белое и черное, поочередно сменяются и жизнь и смерть; и среди людей, и среди зверей есть и добро и зло. Здесь вечный круговорот и великая Обь где-то далеко на севере уходит вниз, течет в обратном направлении  и появляется у своих истоков маленьким ручейком, потому что отдала притокам воду, как старый человек отдал силу своим детям. А в нижнем мире живут только мертвые, там только черное, оттуда зло, там Кынь-лунг, вечный противник небесного Торума. 
Впрочем, модель так называемого вертикального членения вселенной у коренных народов Сибири не является единственной и изначальной. Большинство исследователей полагает, что воззрения об этажном характере мироздания – это результат влияния южных, индоиранских культур.

Исконно сибирскими были представления о горизонтальном членении вселенной; верх связывался с верховьями рек и, как правило, с югом, а низ – с севером. Страна мертвых, по таким воззрениям, находилась где-то в устье Оби.
В разных, но во многом схожих вариантах рисует нижний мир и фольклор хантов. Ученые полагают, что в мировоззрении хантов уживались разные толкования низа и верха. Однако причины этого явления не выяснены.
Впрочем, несовместимость воззрений в общей концепции мироздания характерна не только в понимании строения вселенной. Например, согласно одним представлениям, все в мире основано на абсолютном равенстве: человек уравнен со всеми естественными и сверхъестественными существами; согласно другим - все держится на строжайшей иерархии, и общинные принципы не могут быть оправданы. Это может свидетельствовать об устойчивости разных традиций: местной сибирской и привнесенной из индоиранского мира.
Многое в мировоззрение народов ханты и манси было привнесено с шаманством.

История хантыйского шаманства не поддается расшифровке, не смотря на старания венгерских, финских и советских ученых. Ясно лишь одно: когда Сибирь была присоединена к Русскому государству, да и в последующие времена шаманство у разных народов этого обширного края было развито в разной степени. Его наиболее развитые формы, включая богатый костюм, сложную символику деталей и рисунков, длительный обряд камлания и разные способы приобретения шаманского дара, многие исследователи наблюдали у народов Алтая, Нижнего Амура, тунгусов, но только не у хантов.

Но ведь в лексиконе хантов есть термин для обозначения человека, который бьет в бубен, созывает духов-помощников и лечит больного. Этот термин – ел, елта-ку (у северных хантов чертан-ку, терден-хой), что буквально означает «ворожит человек».  «Ела!»(поворожи) – не то просят, не то приказывают люди, собравшиеся вечером у костра возле жилища шамана. И шаман должен выполнить их просьбу. А если не выполнит, то его собственные духи-помощники, которые под видом зверей, птиц и букашек беспрекословно подчиняются и разбегаются в поисках души, вдруг выходят из повиновения и хлещут своего хозяина по лицу ремнями, царапают когтями.

Ханты убеждены, что шаману нельзя отказаться от своего призвания. Стоит хотя бы раз отвернуться от духов, прогнать их, как придет их еще больше. Они будут являться во сне, заглядывать в окна, красть пищу, вернее не саму ее, а то, что насыщает едока, - дух пищи. Избранник будет недосыпать, недоедать и, наконец, умрет. 

Вот это и есть одна из особенностей хантыйского шаманства. У других народов шаман повелевает людьми, т.е. стоит над обществом, а здесь он сам находится под контролем общества. Хантыйский шаман занимался охотой, рыбной ловлей и вообще обеспечивал полностью себя сам. Никаких привилегий: на медвежий праздник или на похороны – наряду с другими, а после камлания получал лишь небольшой подарок в виде кисета, рубахи, трубки. Когда алтайские шаманы за обряд камлания получали чуть ли не полстада баранов. Отсюда и роль, вес, место хантыйского шамана: он не носитель идеологии общества, а скорее отражатель ее. Да и слово идеология, по отношению к хантыйскому, социально не расчлененному, обществу подходит с трудом. Историки-первобытники чаще используют термин «мировоззрение» и «миропонимание». 

Шаманы с бубнами в обществе хантов были менее заметными фигурами, чем у других народов, и это еще одна особенность хантыйской культуры.
У хантов К.Ф.Карьялайнен  различал провидцев, колдунов и ворожеев. Он считал, что появление таких фигур есть следствие деградации некогда сильно развитого шаманства. По его мнению, хантыйские шаманы в далеком прошлом  обладали множеством функций, но потом каждую из функций «присвоили» лица узкой специализации: одни стали колдовать, другие – ворожить, глядя на огонь, третьи – проделывать различные фокусы.

Позднее оформилась совершенно противоположная концепция. Ее основоположником стал В.Н.Чернецов. Он высказал мнение, что у обских угров никогда не было развитого шаманства, и обратил внимание на то, что в их необычайно развитом фольклоре совсем не фигурирует бубен. 

Больше оснований предполагать, что шаманство развивалось не только из описанных древних форм. Шаманы использовали приемы всевозможных сновидцев, фокусников для укрепления своего авторитета. О том, что функции эти древнее собственно шаманских свидетельствует своеобразная связь этих людей с духами: их духов можно трогать, брать в руки. Это скорее не духи, а сами животные. В шаманских же воззрениях духи невидимы, нематериальны – это скорее образы, чем сами существа.