Курская крепость в смутное время
учебно-методический материал

БЫЛИ ВРЕМЕНА - КАКИХ-ТО 350-400 ЛЕТ НАЗАД, КОГДА НАШ СПОКОЙНЫЙ НЫНЕ ГОРОД БЫЛ КАК КОСТЬ В ГОРЛЕ ДЛЯ МНОГИХ НЕДОБРЫХ ПРИШЕЛЬЦЕВ НА РУСЬ.

ТАК УЖ ВЫПАЛО КУРСКУ - РАСПОЛОЖИТЬСЯ НА ТРЕВОЖНОМ ВОЕННОМ ПЕРЕПУТЬЕ...

ТРЕВОЖНОЕ ВРЕМЯ

Смутное время, тяжелый для России 1612 год. Крупное польско-литовское войско движется в сторону Москвы, чтобы помочь своим.

Прежде чем подойти к Курску, неприятель без особого труда захватил Орел, Белгород и Путивль...

В то время Курск, если не считать примыкавших к нему посадов и слобод, делился на "новую" и "старую" крепости, или остроги. "...Множества ради живущих в граде Курске два забрала (крепости)..." По мнению современников тех событий, "новый", больший по размерам острог, в фортификационном смысле был надежнее, "крепость велику имуще...", в отличие от "старого", который "зело крепости от ветхости не имуще".

Расположение "старого" острога соответствовало дошедшему до нас абрису 1722 года. Северная стена, повторявшая контур крепостного рва, функции которого исполнял глубокий овраг, стояла где-то на линии южной части сегодняшнего городского парка. От угловых башен этой стены вдоль обрывистых склонов острог спускался к тому месту, где Кур сливается с Тускарью. "Новый" же острог располагался по другую сторону рва-оврага, занимая часть нынешней Красной площади.

Судя по всему, две части города - старая и новая - в фортификационном смысле были достаточно автономны. По градостроительным традициям того времени чем больше в городе стен, заборов, "заплотов", частоколов, тем лучше в случае нападения. Но в тех же самых традициях русских маленьких крепостей старый острог вполне мог бы и вовсе обойтись без северной стены (в деревянном исполнении). Ее роль мог взять на себя земляной вал высотой метра четыре, насыпанный по кромке крепостного рва.

С севера, со стороны Московской дороги (позднее - Московская улица, а затем - улица Ленина), к "новому" городу примыкал Божедомский монастырь и одноименная слобода - примерно там, где сегодня стоит Ильинская церковь (за Домом книги).

...К стенам Курска неприятель подступил под вечер с намерением не откладывать дело на завтра: "Ко граду приступиша и зело ратоваше крепко и от речки рекомой Кур и большого града и Георгиевские врата и ту часть стены от Божедомныя слободы часть града запалиша". 

Георгиевские ворота "большого града", если судить по названию, должны были находиться напротив построенной незадолго до описываемых событии за Куром деревянной церкви, располагавшейся где-то у перекрестка теперешних улиц Дзержинского и Гайдара (одноименный каменный храм, духовный преемник той старой церкви, стоял на этом же месте до 1936 года, пока не был снесен).

Итак, неприятель, возможно, по единственному приемлемому для пехоты и конницы пути (улица Дзержинского) между крутых обрывов и оврагов поднялся от Кура вверх к городским стенам, не мешкая обошел город с севера и с ходу взял "большой град". Очевидно, польско-запорожским военачальникам и в голову не приходило, что на этом их успехи и закончатся.

Оставшиеся в живых горожане и гарнизон отошли в "ветхий малый острог". "И бысть сражение и пролитие крови сюду и сюду и наипаче же нас православных христиан и жен и детей велия в том времени кровь пролияся..." 

После неудачного первого приступа, отбитого курянами с большими потерями для неприятеля, к осажденным был направлен парламентер с предложением сдачи. "Нам ли не взять этого ветхого городка? Если вы не пожалеете своих детей и не сдадитесь, то поутру мы легко город возьмем и без вашей на то воли, но тогда и без всякого милосердия всех вас до сущих младенцев смерти предадим". Но горожане и воевода сдаваться отказались.

На рассвете следующего дня "литовские люди" атаковали Пятницкие ворота, намереваясь выбить их тараном и ворваться в крепость. Но не тут-то было - защитники крепости к тому времени уже предусмотрительно засыпали ворота землей изнутри. Дав неприятелю подойти поближе, куряне встретили их дружным залпом "... и многих вечно спать сотвориша и много в ту нощь противнии на град ратоваша и ничтоже успеша..." 

Убедившись, что "...нетвердый и худший град" приступом не возьмешь, враг по всем правилам воинской науки того времени обложил крепость плотным кольцом. У русских это называлось "стать статьем на выстояние"...

Надо сказать, что внутреннее пространство русских городов, окруженное оборонительными оградами, в те времена было всегда чрезвычайно просторно, а число жителей, составлявших их постоянное население, - невелико. В городах умышленно оставляли свободные места, служившие окрестным жителям убежищем при нашествии неприятеля; здесь зажиточные горожане часто строили жилье, известное под названием "осадных дворов". Так было и в Курске.

...Не было дня, чтобы враги не тревожили город приступами. Запасы пороха были скудны, да и стрелы уже подходили к концу. Не лучше обстояло дело и с продовольствием. В Воскресенской церкви куряне неустанно молились о спасении. Крестным ходом они не раз обошли стены крепости и дали обет - в случае спасения основать в стенах старой крепости монастырь во имя Божьей Матери Знамения. Но, как говорится, на бога надейся, но сам не плошай...

Время от времени вновь появлялись вестники с предложениями о сдаче, но воевода и горожане были непреклонны.

Осада продолжалась уже третью неделю, когда на общем сходе осажденные решили оставить крепость, пробиться через кольцо осады и уйти в леса за Тускарью.

Но накануне прорыва "попадья спасского попа, что за речкою Куром", осведомленная о сроках операции, явилась во вражеский стан и раскрыла неприятелю намерения курян. "Литовские люди" решили сделать засаду, поставив на месте предполагавшегося прорыва отряд конницы. Одновременно должен был начаться общий штурм острога.

Однако замысел неприятеля сорвался по той же причине, что и план курского воеводы - осажденных предостерег перебежчик, пробравшийся в крепость из вражеского лагеря. Они отказались от прорыва, обратив все силы на оборону. Ночной штурм не стал неожиданностью и был отбит с большими потерями для наступавших...

После почти месячной осады поляки решили уйти от упрямой "крепостицы". Но тут к ним явился еще один перебежчик -зять той самой "спасской" попадьи. Он сообщил, что куряне в ожидании новых ночных штурмов именно в это время суток пребывают на стенах во всеоружии, "а в день всегда без боязни опочивают". Изменник указал на слабое место в обороне. Поляки решили попробовать еще раз, но и этот приступ закончился ничем.

Попытка была не последней: враг "зело освирепишеся и частым крепким приступом начаше град сей озлоблять... ко взятию города всякие хитрости устрояюще...". Но в конце концов осаду пришлось снять и бесславно отступить от стен "ветхой" крепости...

Последствия Смуты еще долго сказывались на жизни России. Польский королевич Владислав, избранный в свое время на московский престол, не собирался отказываться от своих прав и признавать решения Земского Собора 1613 года. Сейм Речи Посполитой поддержал его военной силой, поставив условие - будущий "царь московский" удовлетворит запросы Польско-Литовского государства, касающиеся в том числе и русских территорий. Помимо прочих, там было и требование о передаче Польше северских городов - Брянска, Стародуба, Чернигова, Почепа, Новгорода Север-ского, Путивля, Рыльска и Курска...

Новая война в 1616 году началась с того, что поляки открыли военные действия в северской земле. Ротмистр Корсак подошел к Курску, но штурмовать его не решился, очевидно, памятуя о его репутации. Поляки двинулись на Оскол, с ходу его взяли, а потом ушли в степи...

В самом начале 1617 года Курск снова оказался под угрозой. Польско-литовские войска подступили к крепости и штурмовали ее стены. На этот раз куряне оборонительными действиями не ограничились - на вылазке воевода Иван Волынский с лучшими бойцами, несмотря на численное преимущество противника, нанес ему значительный ущерб и вынудил отойти от города.

Но нападение "литовских людей" повторилось всего через месяц - в феврале. И снова воевода во главе отряда делает вылазку и успешно отгоняет неприятеля. Мало того, русские уже следующей ночью незаметно подошли к лагерю спящего неприятеля и атаковали его. На этот раз мало кто из непрошеных гостей сумел уйти живым.

Для того чтобы полностью очистить курские земли от неприятеля, Волынский посылает в поход "экспедиционный корпус" во главе с Кондратом Шумаковым, который в тридцати верстах от Курска настигает и наголову разбивает польско-литовский отряд, захватив в ходе боя двенадцать пленных...

В 1618 году двадцатитысячное казацкое войско гетмана Петра Сагайдачного двинулось к Москве через курские земли на помощь польским войскам. Пали Путивль, Ливны, Елец, Лебедянь. Но Курск гетман обошел стороной. Проходя Муравским шляхом, он даже отправил туда двух казаков с известием, "что он ни городу, ни уезду не причинит никакого зла, о чем отдал приказ своему воинству". Чем объяснить такое "бережное" отношение знаменитого вояки к небольшому городу и его несговорчивым обитателям? Не присмотрел ли он Курск в свои будущие владения?

В 1633 году началась очередная большая война между Россией и Польшей за обладание Смоленском. И на этот раз северские земли и Курск в стороне не остались. В мае пятьдесят тысяч черкас штурмуют Путивль, другое казацкое войско в то же время разоряет Валуйки, затем штурмует Белгород. В августе "литовские люди и черкасы полковые" во главе с урядником Сеножатским, полковником Пырским и атаманом Яцко Остряниным уже под курскими стенами упорно штурмуют крепость, выжигают Стрелецкую слободу. Курский воевода Петр Ромодановский посылает на вылазку отряд во главе с опытными казацкими головами Иваном Аненковым и Иваном Буниным. После ожесточенной схватки неприятель уходит от города за Сейм и разоряет Толмачево...

Уже в январе следующего 1634 года к Курску приступило двадцатитысячное войско во главе с польским магнатом Иеремией Вишневецким. Неприятель двигался скрытно и был обнаружен курянами только на "крымской" стороне Сейма - примерно там, где сегодня расположился автомобильный мост. Небольшой отряд "детей боярских" во главе с Мартемьяном Шумаковым сделал все, чтобы в неравной отчаянной схватке задержать продвижение противника и дать возможность другим подготовиться к защите города.

Застигнутые врасплох горожане бросились под защиту крепостных стен, едва успев до прихода неприятеля. Тем временем поляки с ходу штурмовали Меловую (самую южную) башню и, воспользовавшись замешательством курян, захватили ее, водрузив свое знамя. Но этим их успехи и ограничились. Дальнейшие приступы "с пушками, и с приметы, и с турами, и с щитами беспрестани" успеха атакующим не принесли. Куряне в очередной раз выстояли. Поляки перешли к осаде, разорили окрестности, разграбили Троицкий монастырь, но основной цели так и не добились.

Как писал в Москву курский воевода, "на приступах и на вылазках многих литовских людей побили и языки поймали и литовские люди от города отошли...". 

Но передышка была недолгой, и уже в апреле того же года двенадцать тысяч запорожцев, ведомых гетманом Ильяшом Черным, полковниками Данилой Даниловым и Яцком Остряниным, стали осадой вокруг Курска.

Запорожцы имели с собой четыре пушки, на которые возлагали большие надежды. "Люди литовские и черкасы запорожские приступили к городу многими приступы с приметы и хотели город зажечь, а слободы разграбить..." 

Несмотря на подавляющее численное преимущество неприятеля (в крепости в ту пору "всяких людей" было всего 1141 человек), куряне опять избрали тактику стремительных и умелых вылазок, нанеся казакам значительный урон. После почти двухнедельной осады казацкое войско ушло от Курска "не солоно хлебавши"... 

А ведь еще были регулярные набеги крымских и ногайских татар, досаждавшие курянам еще больше, чем "гоноровые паны". Но город жил вопреки всем невзгодам...

НЕ СТЕНАМИ КРЕПОСТЬ СИЛЬНА...

Так в чем же причина неизменной стойкости курской крепости? Ну ладно, запорожцы - те не любили, да и не умели брать города, но уж поляки-то в этом деле толк знали. Да и что это за крепость по тем временам, где бревенчатые стены - не выше четырех, а башни - шести метров? Правда, подобраться к этим стенам, стоявшим над крутыми обрывами, было не так-то просто. С севера об этом не стоило и думать: крепостной ров-овраг достигал глубины восемнадцати метров (по сравнительно недавним геологическим изысканиям), и дно его наверняка было усеяно всякими "приятными" неожиданностями: "частиком", "чесноком", "рогульками". Мост через ров (благо что деревянный) не мешкая сожгли сами же куряне. Одним словом - здесь не пройдешь.

Со стороны Тускари крепостные стены выходили на самую кромку обрыва. Башни здесь расположены так, что из их бойниц простреливается каждый метр не только примыкающего берега, но и противоположного. При этом башни как бы прикрывают друг друга, не давая противнику укрыться" в "мертвом" пространстве. С западной стороны обрыв был меньше, но тоже " мало не покажется"

Деревянные стены изнутри до половины, а кое-где и выше, засыпались землей - пушечное ядро не возьмет. Во время осады так же поступали и с крепостными воротами.

Характерная черта курской крепости - так называемые "отводы", Это прямоугольный или трапецеидальный (иногда треугольный) выступ за основную линию стены. Главная функция стрелков, засевших в "отводе", - вести фланговый огонь. Иногда "отводы" почти доверху засыпались землей, что давало возможность использовать их для артиллерийского огня поверх крепостной стены - деревянные башни для этого дела не годились. На Западе аналогичные по предназначению фортификационные элементы называли "бастеями", а позднее "бастионами", - от итальянского слова "bastionato", означавшего всякую выступающую постройку. Правда, там все это было в камне, но суть та же. Иногда для размещения артиллерийских орудий с внутренней стороны основной деревянной стены делали специальную насыпь - известную за пределами России под названием "валтанг".

Считается, что русская фортификационная наука к началу XVII века отставала от западной лет на 100-150. На Западе уже давно был принят "бастионный фронт", а в России все еще существовали древние стены и башни, применение же бастионов было большой редкостью и делом случайным. Если сделать поправку на специфику дерева и русские градостроительные традиции, то в курской крепости явно чувствуется влияние передовых фортификационных идей того времени.

Интересны и далеко не архаичны по тому времени применявшиеся курянами методы обороны своей твердыни. Так в 1612 году наиболее слабым местом "ветхого града" была Меловая башня, располагавшаяся у самого Кура - по причине незначительной в том месте высоты обрыва. Почувствовав, что эта "слабина" может плохо для них кончиться, куряне сами сожгли башню, предварительно выстроив за ней вторую линию стены. Этот метод обороны назывался "ретраншемент" и считался в те времена передовым, но куряне вряд ли знали это слово.

Но самым эффективным методом обороны курской крепости были вылазки. Это был общерусский стиль, когда опытный воевода грамотно использовал несогласованность и неразбериху во вражеском лагере. Особенно удачно это получалось по отношению к польско-запорожским войскам, даже в случае значительного численного превосходства.

А теперь обратимся к методам штурма, осады или "постепенной атаки" крепостей, с которыми неоднократно пришлось столкнуться нашим предкам в XVII веке. Тогда это была целая наука, которой поляки наверняка хорошо владели - тем более что среди них было много опытных иностранных наемников. Еще раз вспомним курские хроники того времени: "...с пушками, и с приметы, и с турами, и с щитами ... ко взятию города всякие хитрости устрояюще...". Попробуем разобраться, что это означает.

"Приметы" - у подножия деревянной крепостной стены складывались хворост, сучья, солома, и все это зажигалось. Единственный метод борьбы с "приметами" -вода, которая у осажденных была на строгом учете.

"Туры" - деревянные подвижные башни, часто на колесах, равные по высоте крепостной стене или выше - с них вели прицельный огонь по защитникам, с "тура" же по специальным сходам можно было перебраться непосредственно на стену. Изготавливали эти приспособления из подручного материала, как правило, разбирая жилые строения окрест крепости, поэтому при "правильной" обороне все, что могло быть использовано неприятелем, заранее нещадно сжигалось.

"Щиты" - здесь имеется в виду подвижная ограда из небольших брусчатых или дощатых щитов с бойницами, поставленных на колеса или полозья и скрепленных между собой связями. У русских это еще называлось "гуляй-город" и широко применялось при взятии Казани в XVI веке. Эти осадные приспособления были известны еще во времена Юлия Цезаря и назывались тогда "виней".

"Всякие хитрости" - можно только предположить, что среди прочего не обошлось без минных подкопов, в чем поляки были большие мастера. Но русским эти методы и способы борьбы с ними были давно известны - достаточно обратиться к описаниям успешной обороны от тех же поляков в течение полутора лет Троице-Сергиевской лавры в 1608-1610 годах (численный перевес осаждавших - более чем в 10 раз).

Как во всякой крепости, серьезное значение придавалось ее водоснабжению. Ситуация с водой усложнялась еще и тем, что окрестное население не только в полном составе спасалось в крепости, но и тащило с собой домашний скот. Крепостных колодцев, как правило, было несколько, их срубы по ширине были значительно больше обычного: "...Тайник подведен под острожную стену к реке Тускари, в нем колодезь, поставлен сруб двух сажень с локтем, вода из него идет в реку Тускарь беспрестани, от острожной стены до колодезя к реке Тускари 24 сажени... В городовой осыпи выкопан колодезь, сруб в нем поставлен, до воды девять сажень, воды в нем полусажени..." (Из описания Курской крепости в книгах Белгородского стола Разрядного приказа за 1639 год)... 

Каково было оружие наших доблестных предков? Чем они защищали свой город?

Надо сказать, что огнестрельное оружие в те времена (во всяком случае в начале XVII века) было далеко не столь распространено, как иногда принято считать. Одно дело Москва с ее отборными "царскими" полками, и совсем другое - пограничный городок, "крепостица невеликая". По информации западных хроникеров, русская армия до самых петровских времен значительной частью была вооружена луками.

Иметь и активно использовать при обороне небольшой крепости настоящие крепостные пушки даже среднего калибра было слишком расточительным и непродуктивным делом. Во-первых, из-за большого расхода пороха, который в Курске не производился, а поставлялся из "центра". Стало быть, если уж стрелять, то чтобы каждая пуля - в цель. Во-вторых, из-за низкой мобильности такого оружия - покуда его перетащишь в место очередного вражеского приступа, делать там уже будет нечего. Иметь же пушки на каждом направлении - совсем уж расточительно. Есть и другие соображения не в пользу настоящего артиллерийского огня со стен курской крепости - во всяком случае, в начале XVII века. К примеру, крутые, изрезанные оврагами обрывы западного направления создавали слишком много не простреливаемых из пушек зон (сегодняшний склон со стороны электроаппаратного завода к цирку). Кроме того, артиллерийский огонь со стен пришлось бы вести, направляя орудия значительно ниже уровня горизонта - для этого потребовались бы специальные лафеты (на западе такие лафеты получили название "гибралтарских"). Стрельба "вниз" требовала от пушкарей еще и специального пыжевания - чтобы ядра не выкатывались, а это было весьма хлопотно даже для орудий среднего калибра.

Одним словом, задействовать лучшие качества крепостного орудия здесь было невозможно - только "зелью пороховому" трата. Поэтому в качестве артиллерии куряне-"затинщики" (стрелки из укрытий) скорее всего пользовались тяжелыми крепостными ружьями-пищалями. Как доносил царю курский воевода Ромодановский, "...по острогу огнестрельного наряду мало, три пищали полуторных и одна испорчена. Стреляют из ней в ползаряда. И в приход литовских людей с таким малым нарядом сидеть страшно...". 

Надо сказать, что в те времена любое огнестрельное оружие в России чаще всего называли "пищалью" - в том числе и пушки. Ручные пищали, или "ручницы", назывались "завесными" (висят за спиной) в отличие от более мощных "затонных", принадлежащих артиллерии. Существовали еще "недомерки", или короткие пищали, "винтовальные", "тройные" (три ствола), перевертные двойные... "Полуторной" пищаль называлась потому, что ее калибр был в полтора раза больше калибра пищали обычной "завесной" и достигал тридцати двух миллиметров. Стрельба из такого оружия обычно велась картечью, пищаль была снабжена специальным приспособлением, "гаком" (крюком) или "подпертком" (вертлюгом), которыми во время стрельбы цеплялись за ограду для противодействия сильной отдаче. Мобильность, прицельность (и перенацеливаемость) такой "гаковницы" была несравненно выше, чем у пушки, что было особенно важно при вражеских штурмах. Кроме того, перебежать с "полуторной" пищалью от одной стены города к другой - дело нескольких минут... Вот вам и вся "артиллерия" - три тяжелых пищали на крепость. Маловато...

Обычные "завесные" пищали (калибр - 20-22 миллиметра, дальнобойность - до 200 метров) в гарнизоне курской крепости, конечно же, преобладали, но наверняка далеко не у каждого, а лишь у особо умелых стрелков. Луки, по сравнению с огнестрельным оружием, для маленькой, удаленной от столицы крепости были куда практичнее. Это оружие и боеприпасы к нему можно было изготавливать здесь же, загодя готовясь к новым осадам. Кроме того, уступая в дальнобойности, лук значительно превышал огнестрельное оружие по скорострельности и прицельности боя. Правда, обучить боевой стрельбе из лука куда сложнее, чем из пищали (учились с самого детства), но это наверняка не было проблемой для Курска.

"Государевых городов дворяне, и дети боярские, и всяких чинов люди - бьются разными обычаи, лучным и огненным боем, кто к которому бою навучен..." Это сказано не только о периоде царствования Михаила Федоровича (Г.Беляев "О русском войске"), но и о более поздних периодах - до петровских времен.

У поляков луки уже были не в ходу, а вот о запорожцах этого не скажешь: "...а запорожские черкасы бьются лучным и огненным боем..." (тот же автор). Стало быть, запас стрел в крепости пополнялся и за счет вражеских.

...И все-таки, почему недружелюбным пришельцам, коим было не занимать храбрости, упорства и воинского умения, так и не удалось покорить маленькую крепость? Наверное, тщетно искать ответ на этот вопрос в особенностях фортификации курской крепости или природного рельефа нашего города. Доверимся мнению доблестного неприятеля: "Русские, - писал в свое время польский король Баторий, - при защите городов не думают о жизни, хладнокровно становятся на места убитых или взорванных действием подкопа и заграждают пролом грудью, день и ночь сражаясь, едят один хлеб, умирают с голода, но не сдаются...". 

Это сказано и о курянах...

КОНЕЦ ВОИНСКОЙ СУДЬБЫ

Из тревожного XVII перенесемся в век XVIII, а точнее, в достаточно спокойный для России год 1722-й. "Ученик артиллерии" Петр Золотилов чертит абрис курской крепости, который будет случайно найден через два с половиной века и окажется единственным "окошком" для нас с вами в те давние времена.

Что такое "ученик артиллерии", и как его занесло в город, чье военное значение уже было в прошлом? Кому нужен был абрис укреплений мирного городка? Чтобы разобраться в этом вопросе, окунемся в еще более давнее прошлое...

При Иване Грозном был основан "пушкарский приказ", который заведовал артиллерийской и инженерной частями. Главенствовали в приказе иноземцы, коих в официальных актах называли горододельцами. С этого времени в исключительном ведении этого приказа находились постройка, исправление и содержание в порядке укрепленных пунктов. Так что "пушкари" в те времена - это не столько артиллеристы, сколько строители, приписанные к "пушкарскому приказу".

Тогда же получили начало так называемые "городовые росписи", или "городские строельные книги", заключавшие в себе подробное описание оборонительных оград и указание числа войск. Об этом воевода подробно доносил именно в "пушкарский приказ: "С проезду Московской дороги... Пятницкая проезжая башня из дубового леса, высотою три саженя (6,4 метра), шатровая, покрыта тесом до обламов, вверху башни устроена клеть с окнами... Ворота в этой башне сделаны наискось, два сажня шириною без локтя (3 метра), а вышиной также два сажня.

От этой башни к реке Тускари острожная стена до первого отвода шестнадцати сажен с пядью длины. Отвод поперек осыпи острожной стены с двух сторон по два сажня в длину, а по осыпи три с половиною сажня. От этого отвода до следующего острожная стена 28 с половиною сажен. Острожная стена в два сажня...Всего под четырьмя проезжими и под четырьмя глухими башнями, которые в стенах острога, 23 сажня, да под четырнадцатью отводами 53 сажени, да меж башень и отводов стены острожной 632 сажени..." (1639 год).

Началу инженерного образования среди русских положил Василий Шуйский, который в 1607 году велел перевести на русский язык с немецкого "Устав дел ратных". Звание "инженер" впервые появилось лишь при Алексее Михайловиче. Первая военно-инженерная школа была основана в Москве в 1712 году, а в 1719 - в Петербурге. Ученики обеих школ сообразно успехам повышались до звания кондукторов, а затем производились в инженер-прапорщики.

Первоначально военные инженеры как бы перемешивались с артиллеристами и подчинялись "канцелярии главной артиллерии и фортификации". И только в 1722 году военные инженеры были отделены от артиллеристов. Именно поэтому Михаиле Золотилов пишет о себе -"ученик артиллерии".

Прибыл он не иначе как из самого Санкт-Петербурга, потому что Московская школа к тому времени уже была закрыта. Судя по чину, он только начинал обучение инженерно-артиллерийскому делу, а стало быть, был, скорее всего, в роли помощника при более опытном специалисте. Так что же делали в Курске столичные гости?

В начале петровской эпохи Россия была обладательницей большого количества укрепленных пунктов самого разнообразного характера. По мере достижения Россией военных успехов и укрепления ее военного авторитета, встал вопрос - что делать со всеми этими крепостями и "крепостицами"? По военной доктрине Петра, "оборона страны зиждется на армии и флоте, истинное же назначение крепостей - служить опорными пунктами для целесообразных действий армии и флота...". 

В 1724 году по воле Петра был издан "аншталт (штат) крепостей", в состав которого вошло 34 укрепленных пункта, разделенных на три разряда: остзейские (11), российские (18) и персидские (5). Первый и третий разряды включали в себя вновь завоеванные укрепленные пункты и только второй разряд -русские. Кроме того, к разряду остзейских были отнесены укрепленные пункты Санкт-Петербурга, Кронштадта, Шлиссельбурга. К российским крепостям были причислены Псков, Великие Луки, Смоленск, Брянск, Чернигов, Ново-Киев (Киево-Печерская крепость), Переяславль, Ново-Павловск, Царицын, Астрахань, Казань, Уфа, Тобольск, Селингинск, Новодвинск и Кальский острог. Только в крепостях, вошедших в "аншталт", надлежало иметь вооружение и содержать в мирное время определенные гарнизоны.

Итак, курская крепость была признана неперспективной, а вместе с ней десятки других. Но для того, чтобы сделать такой ответственный выбор, наверняка надо было очень хорошо изучить если не все крепости, то хотя бы вызывающие сомнения.

Абрис - это не чертеж, это всего лишь "эскизный набросок", по которому, быть может, сам Петр сделал выбор: "Не быть Курску крепостью - отвоевался". 

Тогда возникает еще один вопрос: почему на месте Меловой башни, хорошо известной по многочисленным городовым росписям и по хроникам XVII века, изображен самый настоящий классический бастион, повторяющий формы бастионов Петропавловской крепости?

Когда его успели выстроить, GUI ли в этом военно-инженерный смысл, тем более, в период, когда каждая копейка в государстве была на счету, а Курск уже полвека как утратил свое стратегическое значение?

Всего при Петре было построено 47 новых крепостей. Отличительная особенность их всех - отсутствие каменных стен. Чаще всего они носят характер временных укреплений. Пример тому - Киево-Печерская крепость, заложенная Петром в 1706 году. Здесь Петр использует крутые обрывы местности, а также старую, еще польских времен, крепость в качестве ретраншемента. Даже Петропавловскую (Петербургскую) крепость одели в камень (в основном) только в 40-х годах XVIII столетия.

Как правило, деревянные "остроги" Петр строил и поддерживал в исправном состоянии против народов, "не искусных в военном деле" - это Воронеж, Тобольск и т.д. Курску "не искусные" народы уже давно не угрожали - пограничье ушло на юг и на восток...

Так кто же и когда построил бастион "Белгород" по западному образцу, если не соратники и современники Петра? Однозначного ответа на этот вопрос пока нет.

Надо сказать, что со стен этого бастиона можно было вести огонь из самых настоящих крепостных орудий, полностью простреливая восточный и западный склоны крепостного холма, кроме того, доставая большие площади за обеими реками. Но вот только кому это было нужно?

Позволим себе одно предположение...

В 1683 году во избежание дальнейших беспорядков в столице в Курск переводится большой отряд стрельцов. Одновременно сюда направляется новый воевода Алексей Семенович Шеин, боярин из знатного рода, хорошо показавший себя на нелегком воеводстве в Тобольске.

Прибывших стрельцов надо было как-то задействовать, чтобы московские смуты не повторились в Курске. Военных действий тогда не было даже отдаленно, стало быть, решили их использовать на крепостных работах. Боярин Шеин слыл человеком весьма просвещенным в военном деле - недаром совсем скоро он станет первым русским генералиссимусом, правой рукой Петра. Вполне можно предположить, что он-то и построил курский белокаменный бастион - гораздо раньше, чем аналогичного назначения "фортеции" были заложены как основные элементы Петропавловской крепости.

Может быть, курский бастион, названный на абрисе "Белгородом", это не более чем выполненный на скорую руку эскизный проект, вариант возможного инженерного развития крепости, предложенный на суд высочайшего начальства, да так и не реализованный? Очень уж режет глаз контраст между строгой геометрией бастиона и чисто русской, немного безалаберной, красотой остальной части крепости.

Как сложилась бы судьба курского кремля, войди наша крепость в петровский "аншталт" 1724-го года? Впрочем, говорят, что история не терпит сослагательного наклонения...