Легенды и сказы о Южном урале старшая- подготовительная группа
материал (подготовительная группа)

«ЛЕГЕНДЫ И СКАЗЫ

ЮЖНОГО УРАЛА»

Легенда об озере ТУРГОЯК

Было это в давние - предавние времена. Уже обживали люди берега славного Байкала. А вода в нем была холодная и прозрачная, Широко оно раскинулось. Жил на берегу озера прекрасный юноша. Звали его Тур. Парень он был удалой. Лицом видный, глазами добрый и до дела всякого охочий. Крепко любил он свой край и озеро синее.

Пролетело время, и решил смелый юноша отправиться в путь. Посмотреть на земли дальние, на красоты их взглянуть. Долго ходил Тур по белу свету. В разных местах побывал… Как ни хороши чужие края, а заскучал юноша по родному дому. И отправился Тур обратно в родную сторонку. Возвращался он домой. И пролегла его дорожка через Уральские горы. Шел Тур по долине гор зеленых, смотрел кругом и дивился – родное все было вокруг: деревья те же – сосны, лиственницы, березы; солнце также тепло и ласково греет, небо синее. Все родину напоминает.

Много пересек он рек и ущелий, и вот в одном из них встретил Тур девушку. Сидела она на камне у огромной скалы и плакала. Юноше стало жаль ее. Подошел он и спросил: «Как зовут тебя?» Девушка поняла лицо, и Тур увидел, как она была прекрасна, только глаза ее были печальны. Произнесла девушка имя свое, полетело оно высоко в горы и там отозвалось многократным эхом. «Гояк!» - прокричали горы. Девушка понравилась Туру, и решил он сделать все для нее, только бы высохли ее слезы, только бы она улыбнулась. Стал он расспрашивать девушку, и Гояк поведала ему: «Когда-то я были весела и счастлива. Но злая колдунья, позавидовав моей

молодости и здоровью, лишила меня зрения. И прозреют мои глаза только тогда, когда умоюсь я водой чистой и прозрачной, как слеза».

Знал Тур, где есть такая вода. Поспешил к родному озеру. Торопился, много дней шел Тур. И вот он Байкал – голубая чаша с водой, которой нет чище и светлей во всем свете. Зачерпнул юноша полные ладони байкальской сини и поспешил к девушке, не останавливался ни на минуту. Нес Тур воду, которая должна была вернуть девушке зрение и счастье. Берег он воду. Осторожно нес ее. Вот и знакомые горы, то самое ущелье. Умылась девушка водой. И высохли слезы, прозрели глаза. Ушла печаль. Зазвучал в горах ее смех.

Навсегда остались вместе Тур и Гояк. А когда девушка умывалась байкальской водой, упала одна капля на землю. И в том месте, где когда-то плакала Гояк, образовалось новое озеро с такой же холодной и чистой водой, какую принес Тур из Байкала для своей любимой. Люди назвали его Тургояк – в память о славном юноше Туре и красавице Гояк. И еще называют Тургояк младшим братом Байкала.

Легенда о ТАГАНАЕ

«Говорят, в давние – предавние времена на месте нашего края совсем пустынно было – ковыль седой да полынь пахучая. Только ветер с волками на перегонки бегал да пески зазывал. В местах этих жил человек один, Таганаем его звали. Троих сыновей имел. Ишимбай, Сарбай и Селямбай – так их звали. А было у старика Таганая богатства видимо-невидимо. Камешки дорогие, денежки золотые, медные да серебряные – сундуки полнехонькие в потаенном месте запрятаны. Но больше всего дорожил Таганай саблей своей. Не простая была сабля -из метала волшебного, булата. Взмахнет Таганай саблей – ковыль голову седую к земле клонит, у недоброго человека душа от страха захолонет. И еще говорили: будто кто булат имеет – секретом долгой жизни владеет.

Вот и позавидовал этому леший Шурале. Жил он возле поганого болотца, добрых людей в трясину заводил, слушал комариное пение, до которого охотником великим был, да все придумывал: старший сын Таганая жадноват, спит и видит добро отцовское за собой. Вот и подговорил его Шурале:   - Старый стал ваш отец. Зачем ему такие сокровища? Поделите с братьями поровну. Я вам место покажу, где сундуки Таганаевы схоронены, а вы мне сабельку его отдадите. Ишимбай согласился. Украл он у отца саблю булатную, отдал Шурале. Пошли за богатством. А Сарбай за ними следит. Открыл Ишимбай сундук отцовский -глаза разбежались. Ишимбай горстями гребет, камешки дорогие да монеты в узел насыпает. Тут и Сарбай подскочил. -  Мне половину! – кричит. Тоже узлы вяжет. Железки разные и те прихватил.

Шурале радуется: сыновей с отцом поссорил.

Да радость недолгой была. Таганай как раз с охоты возвращался, сердцем чует – неладно. Огрел коня нагайкой, налетел степным беркутом на Шурале.

Леший от страха в болотце свое – бултых! Таганай погнался за сыновьями, наказать решил. А Ишимбаю с узлами бежать трудно, пот градом льет, камешки дорогие нет- нет да и выпадают. Где изумруд падет – лес зеленый поднимается, где бирюза – озеро голубое засверкает. Слышит Ишимбай горячий топот коня отцовского. Куда деваться? Побросал узлы – на том месте горы выросли. А Ишимбай от стыда сквозь землю провалился.

Рассказывают люди – по сей день, находят в земле черную Ишимбаеву кровь. Нефтью зовут. А Сарбай тоже жадности непомерной был. Бежит задыхается, а добро из рук не выпускает. Так в степях зауральских и дух испустил. Взмахнул Таганай булатом, голубым огнем вспыхнула сабля и пропала. От обиды за неблагодарных сыновей окаменел Таганай, в гору превратился. Да такую высокую, что по ночам луна у него на каменном плече отдыхает. Так и говорят все: Таганай – подставка луны.

А младший, Селямбай? Остался Селямбай один – одинешенек. Пошел он куда глаза глядят. День шел, ночь шел. Остановился на берегу глубокой реки Миасс. Жилье себе построил, стал зверя бить, хлеб растить. Место это бойким оказалось. Хозяин, селямбай, приветлив. Потянулись к нему люди. Старики говорят: оттого, мол, это место Селябой прозвали, Челябой. А кто и по - другому говорит, сказки всяк по – своему сказывает…»

                                          Легенда об озере ЗЮРАТКУЛЬ

Давным-давно жило на берегах маленького горного озера племя охотников и рыболовов. Один случай пошатнул вековые устои племени.

Родилась в этом племени девочка. Повзрослела и вдруг превратилась в девушку невиданной красоты. Многие охотники хотели взять Амину себе в жены. Даже сам вождь племени, Великий Повелитель гор, могучий богатырь Таганай, который держал на своих плечах ночное солнце – Луну, и тот добивался любви Амины. Но сердце девушки тянулось только к молодому, отважному охотнику Акбулату. Он тоже любил ее и считался первым женихом.

Однажды охотники ушли в горы. Тоскуя по Акбулату, Амимна пришла на берег озера и спустилась к воде. Она наклонилась к воде и застыла в удивлении, увидев прелестную девушку. Сердце девушки возликовало, она стала реже вспоминать Акбулата. Вскоре Амина забыла Юношу и стала с нетерпением ждать возвращение богатыря Таганная, чтобы взобраться на его плечи и осветить ночной мир своей красотой и лучезарным блеском.

«Разве я не прекраснее Луны? Только я одна достойна быть женой Великого Победителя Гор!... – внушала она себе, и при этом Амина весело хохотала, воображая, как оттолкнет от себя безусого Акбулата.

Но сердце девушки, возмущенное изменой, вдруг сильно забилось, больно затрепетало, выскользнуло из груди и растворилось в озере. Амина застыла в немом изваянии, а потом превратилась в каменного истукана.

С горя молодой Акбулат ушел от товарищей и поднялся на высокую гору. Тоскуя по любимой девушке, он поседел и умер от печали. Юношу похоронили, соорудили на его могиле огромный каменный курган. С того времени эту гору стали называть Уван, то есть «гора с курганом», или просто «курганная гора». Сильно был омрачен гибелью девушки и богатырь Таганай. Он навсегда покинул племя, ушел далеко в горы и остался там навечно, застыв в виде массивной каменной вершины. Но по-прежнему он держит на своих плечах ночное светило – Луну, ведь Таганай и значит – «подставка для Луны».

Проплыли тысячелетия. Камень, в который превратилась Амина, рассыпался, и теперь его осколки в виде отдельных острых ребер торчат из земли на Каменном мысу возле старых одиноких лиственниц, в наши дни их именуют Каменной или Безымянной сопкой. Неизменным осталось лишь озеро. Только вода в нем с тех пор стала всегда холодной и кристально чистой. Как вечный укор лучезарной Амине за то, что она охладела к юному Акбулату. И стали это озеро называть Юрак-куль. То есть озеро потерянного сердца или просто сердце-озеро, на дне которого, согласно древней легенде, покоится мятежное сердце красавицы Амины. А уж Зюраткулем оно стало позднее.

О ЗМЕЕ-ПОЛОЗЕ

В скорости как наша земля отвердела, как суша от морей отделилась, зверями всякими, птицами населилась, из глубин земли, из степей прикаспийских золотой Змей-полоз выполз. С хрустальной чешуей, с самоцветным отливом, огненным нутром, рудяным костяком, медным прожильем… Задумал собою землю опоясать. Задумал и пополз от каспийских полуденных степей до полуночных холодных морей. Больше тысячи верст полз как по струне, а потом вилять начал.

Осенью, видно, дело-то было. Круглая ночь застала его. Ни зги! Как в погребе. Заря даже не занимается. Завилял полоз. От Усы-реки к Оби свернул и на Ямал было двинулся. Холодно! Он ведь как-никак из жарких, преисподних мест вышел.

Влево пошел. И прошел сколько-то сотен верст, да увидел варяжские кряжи. Не приглянулись они, видно, полозу. И удумал он через льды холодных морей напрямки махнуть. Махнуть-то махнул, только каким ни будь толстым лед, а разве такую махину выдержит? Не выдержал. Треснул. Осел. Тогда Змей дном моря пошел. Ему что при неохватной-то толщине! Брюхом по морскому дну ползет, а хребет поверх моря высится. Такой не утонет. Только холодно.

Как ни горяча огневая кровь у Змея-полоза, как ни кипит все вокруг, а море все-таки не лохань с водой. Не нагреешь. Остывать начал полоз. С головы. Ну а коли голову застудил — и тулову конец. Коченеть стал, а вскорости и вовсе окаменел.

Огневая кровь в нем нефтью стала. Мясо — рудами. Ребра — камнем. Позвонки, хребты стали скалами. Чешуя — самоцветами. А все прочее — всем, что только есть в земной глубине. От солей до алмазов. От серого гранита до узорчатых яшм и мраморов.

Годы прошли, века минули. Порос окаменевший великан буйным ельником, сосновым раздольем, кедровым весельем, лиственничной красой. И никому не придет теперь в голову, что горы когда-то живым Змеем-полозом были.

А годы шли да шли. Люди осели на склонах гор. Каменным Поясом назвали полоза. Опоясал все-таки он как-никак нашу землю, хоть и не всю. А потому ему форменное имя дали, звонкое — Урал. Откуда это слово взялось, сказать не могу. Только так его теперь все называют. Хоть и короткое слово, а много в себя вобрало, как Русь…

СУЛЕЯ

В Саткинском районе есть хребет Сулея, отдельная гора Сулея, железнодорожная станция с таким же именем. Как и о многих примечательных горах, о Сулее сложены легенды. Они записаны со слов сулеинского татарина по прозвищу Валет.

Пас в горах табуны лошадей старый пастух-башкир. Помогала ему в работе его единственная красавица-дочь. Полюбила она стройного, пригожего, как молодой серебряный месяц, юного джигита-табунщика, такого же бедняка, как она сама. Собиралась девушка выйти за него замуж, но отец и слушать не хотел об этом. А свататься приехал знатный пожилой бай — сытый, чванливый, круглый, как чугунный казан (котел). Богатый привез калым. Обрадовался старый пастух — привалило, наконец, ему счастье, удостоился великой чести быть в родстве с баями. На радостях велел он дочери принести большой глиняный кувшин с кумысом и угостить новоявленного родственника. Узнала девушка про свою беду и уронила от страха кувшин. Разбился хрупкий сосуд, расплескался кумыс по земле.

Там, где он окропил землю своей пеной, появились непросыхаемые болота и мочажины. Горько и долго плакала девушка. В тех местах, где градом пролились ее невинные слезы, сквозь твердые камни пробились бесчисленные горные ключи и тонкими живыми нитями устремились в речные долины. Но отец был непреклонен, и девушка тихо, беззвучно умерла, растворилась в прозрачных ключевых водах. Осознав несчастье, старик долго переживал свою утрату и навсегда покинул эти проклятые аллахом горы, леса и долины.

И установились на прежнем стойбище необыкновенный покой, тишина и безмолвие. Люди долго обходили стороной те глухие болота, не хотели там селиться и назвали ту местность Силией, то есть «тихой долиной». А уж позднее название перешло в Сулею — «мокрое место». В Сулее и вправду множество ключей, ручьев, а окрестности сырые, болотистые. Значит, щедрым был кувшин несчастной красавицы, горьки, чисты и обильны были ее слезы.

Этот же пастух по прозвищу Валет пересказал легенду в другом варианте. Жил в горах и пас табуны лошадей старый пастух-башкир. Помогала ему в работе его единственная красавица-дочь по имени Нурия. Полюбила она стройного, пригожего, как молодой серебряный месяц, юного табунщика Салима из соседнего стойбища, такого же бедняка, как она сама. Собиралась Нурия выйти замуж за Салима, но отец и слушать не захотел об этом.

Задумал он найти богатого жениха. И такой вскоре явился. Прослышав о необыкновенной красоте юной Нурии, приехал свататься знатный пожилой бай — черный и корявый, как навозный жук, толстый и круглый, как лесной паук. Богатый привез калым. Обрадовался старый пастух — привалило, наконец, ему счастье, удостоился великой чести быть в родстве с баями. На радостях велел он дочери подать большой глиняный кувшин с кумысом и угостить почтенного бая.

От свалившегося на нее горя Нурия чуть не упала в обморок. Выплеснула она на землю кумыс, а кувшин запрятала глубоко в камни, сказав, что он упал и разбился.

Сильно возмутился отец и прогнал свою непослушную дочь на все четыре стороны. Залилась Нурия горючими слезами и ушла невесть куда в леса и горы, где умерла в одиночестве и печали.

Там, где пролила она свои невинные девичьи слезы, сквозь твердые камни пробились бесчисленные прозрачные горные ключи и тонкими живыми нитями устремились в речные долины. А там, где кумыс промочил землю, появились непросыхаемые болота и мочажины.

Гору же, в которой среди камней лежит спрятанный Нурией кувшин, с тех пор стали называть Сулеей. Ведь «сулея» — всего лишь глиняный кувшин, очень распространенный сосуд с узким горлышком, в котором правоверные мусульмане всегда хранили воду, молоко, кумыс, вино. Вот и выходит, что Сулея — всего лишь «кувшин».

СОЛНЕЧНАЯ ПИАЛА

В далекие времена это было… Раскалило Солнце землю, дождевые тучи к себе забрало. Выгорела степь, пересохли реки и озера. Собрались старики-аксакалы на совет. — Без воды гибнет степь, без степи гибнут отары овец и табуны коней. А Солнце высоко, на облачке сидит, наших слов не слышит, нашего горя не видит. Вышел вперед егет-молодец: — Простите за смелость, почтенные, но позвольте и мне, молодому, слово ска-зать. Много раз я в степи арканом ловил необъезженных кобылиц. Пусть сплетут мне из хвостов жеребят длинный аркан, поймаю я ту тучку, на которой Солнце сидит, все наши обиды выскажу. Заарканил молодой егет тучку, что есть сил к себе тянет. Низко уже спустилась тучка, и видно: словно на пуховой перине спит-храпит на облачке Солнце. Видно, хороший сон видит — улыбается. Большой золотой самовар рядом стоит, остыл совсем. На подносе расписном золотая чашка-пиала стоит, полным-полнехонька. Кричал, кричал егет — не слышит Солнце, похрапывает во сне. Дернул егет аркан — закачалось облачко, упала с подноса золотая чаша. Дернул егет еще раз — упал на бок самовар, полилась вода на землю. Зазеленела степь. Ковыль седые волосы распустил, трава типчак в рост пошла. Даже перекати-поле ожило. В третий раз дернул арканом молодой егет — утянул тучку со спящим Солнцем за вершину большой Зуртау-горы, привязал веревкой крепко-накрепко. С тех пор, говорят, Солнце всегда за вершину Зуртау-горы на ночь прячется, на пуховом облачке до утра отдыхает. С тех пор, говорят, солнечную чашу-пиалу, что на землю упала, озером Касарги называют, круглое-де, как чаша.

                                       ЗАКЛЯТЬЕ КАМЕННОЙ ГОРЫ

Жил в одном селе батыр силы великой. Невеста его жила в соседнем селе. Настал черед свадьбы, и поехал батыр за невестой через Таш-Тау — Каменную гору. Увидел он по дороге змею, греющуюся на камнях, на солнце. Не утерпел, остановил коней и убил ее. А змея, умирая, показала ему свои ноги, в два ряда, шесть пар.

И уже когда шла свадьба, батыру стало худо, не смог он провести даже первую ночь с женой. К утру покрылся гнойничками, сыпью. Куда только его ни возили родственники, как только ни лечили. Ничего не помогало. Повезли тогда к курэзэ — знахарке. Курэзэ ему сказала: «Тебя никто, никогда не сможет вылечить. Ты убил любимую жену Жылан падшася — Царя змей. Перед смертью она тебе показала ноги, этим наложила на тебя заклятье. Со временем твои раны станут еще страшнее, будут смердить. Быть тебе в таком обличий тридцать три года. Родственники узнают тебя только после твоей смерти. Я тут бессильна, прости».

Понимая, что он становится с каждым днем безобразнее, что родственники его уже стыдятся, батыр ушел из дома. Прошел он много сел, городов, стран. Побывал в Индии, Китае, в Тибете у мудрецов. Питался подаянием, носил лохмотья, излечился от гордыни, от жестокости. Научился любви к ближнему, состраданию. Понял сердцем, что каждая травинка, каждая тварь — от Всевышнего. Так он научился любви к Богу. В унижении своем обрел утешение.

Когда почувствовал батыр, что ему осталось мало жить, что подходит его время уходить в Чын тотмыш — Настоящую жизнь, решил он вернуться домой, чтобы быть оплаканным родными и похороненным на родине. Дома его никто не узнал, кроме старой-старой собаки. Стал он жить со скотиной в хлеву, делил с собакой скудную пищу. Было у него время, чтобы исповедаться.

Ожидал батыр назначенного небесами срока с терпением, с молитвой, со страхом и надеждой. Через некоторое время он умер. На звуки собачьего воя вышли во двор отец с матерью и его уже немолодая жена. Лежал он перед ними такой же молодой и красивый, как в день своей свадьбы. Сошло с него заклятье Каменной горы.

Легенда о происхождении эха

Таганай – это полукруглая ложбина между двумя гребнями гор. Лог и оба гребня совсем лишены растительности, если не считать кустов стелющегося можжевельника и лужаек из брусники. Дно лога усыпано мелким сланцевым щебнем и крупным серым гранитным песком, в котором блестят незначительные кристаллики венесы, аметиста, горного хрусталя и тому подобных минералов, в изобилии попадающихся на Урале.

В месте кратчайшего расстояния между гребнями лог обладает любопытными акустическими особенностями, за которые и получил он название «перекликного».

Если встать между отвесными громадами и крикнуть какое-нибудь слово, даже целую фразу, то эхо голоса будет повторяться чуть не десятки раз. Причем диапазон эха постепенно повышается, и последние звуки его произносятся с большим эффектом. Ягодники, посещающие Таганай ради сбора черники, малины и брусники, которыми покрыты окраины россыпей, а также любители-путешественники часто забавляются этими фокусами Перекликного лога; но люди суеверные, настроенные на мистический лад, никогда не балуются горным эхом, считая его произведением нечистой силы, свившей гнездо в подоблачных каменных высях…

О происхождении эха в Перекликном логе существует такая сказка. Много лет назад будто бы жил в пещере Таганайского гребня лютый зверь. Хватал он без разбору пеших и конных и пожирал их. Раз шел святой пустынник, может быть, тот же Зосима, увидал зверя, вылезающего из пещеры, и обратился с молитвой к Богу об уничтожении чудовища.

Господь внял молитве и убил зверя каменной глыбой, а на память людям оставил в горах его голос.

Пещера, в которой жило чудовище, до сих пор виднеется в утесах большого гребня. Добраться до него очень трудно, но не безынтересно, потому что выше, кажется, не залезет и горный козел.

Мать родниковых вод

В давние времена в бескрайних степях, на берегу реки, несущей свои воды в далекие страны, жил старый Уразбай-хан. Сыновей у него не было, а была только дочь – Агидель. Набегали из диких степей на владения Уразбай-хана воины в звериных шкурах, уводили людей в рабство, отбирали коней и баранов. Приходилось браться за оружие. Стоял во главе войска хана храбрый егет. Прозвали его Урал-батыром. Давно уже объявил его Уразбай-хан своим наследником и женихом единственной дочери.

Но сосед – владелец гор Кансыз-хан – все время посылал своих гонцов и требовал отдать Агидель ему в жены. И каждый раз получал отказ.

Затаил Кансыз-хан обиду. Послал своих воинов с приказом запрудить горные реки: пусть превратится в пустыню земля Уразбай-хана, пусть от жажды погибнет весь скот, пусть погибнут все люди.

Удобное время выбрал Кансыз-хан: отряды Урал-батыра отбивали нападение войска грозного Кара-кула.

Хитрые приближенные стали уговаривать Уразбай-хана:

– Отдай, великий хан, свою дочь. Войско Кансыз-хана велико, стрелы их бьют без промаха. Видом они страшны и свирепы. Одежды из волчьих шкур пугают коней. Согласись, мудрейший, – только так ты спасешь свой народ, и себя, и нас, твоих вернейших слуг.

– Дочь моя Агидель – невеста Урал-батыра. Я все сказал!

Хитрые приближенные обманули Уразбай-хана, посадили его в темницу, отдали Агидель гонцам Кансыз-хана и сказали:

– Передайте своему повелителю: мы покорны его воле. Да будет так!

Вернулся из похода Урал-батыр. Освободил из темницы Уразбай-хана, наказал неверных прислужников и с маленьким отрядом бросился в погоню. В горном тесном ущелье напали на отряд воины в волчьих шкурах. Перебили всех храбрых джигитов, а раненого Урал-батыра посчитали мертвым.

Лежит Урал-батыр день. Лежит другой, лежит третий. Пожалел его добрый Иргаил-карлик, послал струю живительного воздуха. Открыл глаза Урал-батыр, поднялся на ноги и пошел в горы. Видит – пещера перед ним. Камни самоцветные горят, горный хрусталь переливается огнями, золотые жилки по потолку бегут, пол узорами малахита украшен. На горке бархатных аметистов золотой лук лежит. Рядом – колчан, стрелы в нем с огненными наконечниками. Слышит Урал-батыр голос:

– Помоги, храбрый егет. Я – Мать Родниковых Вод. Заточил меня в подземелье Кансыз-хан, заковал ледяным зеркалом. Возьми колчан с огненными стрелами, возьми лук золотой. Поднимись на Зуртау, выпусти стрелу в ледяное зеркало.

Поднялся Урал-батыр на вершину горы Зуртау, выпустил огненную стрелу. Разбилось с грохотом ледяное зеркало, гром прокатился по горам, высоко взметнулись водяные столбы.

Затопила вода горные долины, побежали воины в волчьих шкурах в разные стороны, Кансыз-хана водоворотом закружило. Уже по пояс вода Урал-батыру, а он все стоит и пускает огненные стрелы.

Так погибли Урал-батыр, красавица Агидель и злой Кансыз-хан.

Побежали из горного озера реки в разные стороны: на юг – Урал, на запад – Агидель, третья река побежала на север – в океан.

Называют ее Миасс, Мияс-су. Мать Родниковых Вод.

Легенда об Уральских горах

В далекие времена обитал в этих местах каменный народ. Все у них было каменным руки и ноги, голова и тело. И никто не мог сравниться с каменными людьми силой, и не знали они неудач на охоте и поражений в бою. Но и сердце у этих людей было каменным, а потому не знало оно любви.

Правили этим народом семь братьев великанов, которые жили в хрустальном замке. Однажды, приехал в эту страну чужеземец с непривычным для уха каменных людей именем Мань-Пупы-Ньер. Остановился он в замке братьев великанов и вечером, за трапезой, устроенной в его честь, вышла к гостям сестра братьев красавица Аэлита. Влюбился чужеземец в красавицу, и столь сильна была его любовь, что растопил он каменное сердце девушки, и она первой из людей племени узнала, что такое любовь.

Ночью Аэлита вывела гостя из замка братьев, и усевшись на самых быстрых коней, что были в замке, они бежали из страны каменных людей.

Утром братья бросились в погоню, но, не зная, куда скачут беглецы, не смогли догнать их. И тогда повелели они людям племени подняться на вершины всех гор и указывать им путь, по которому следуют беглецы. Долго длилась эта погоня. Братья, меняли лошадей и, наконец, нагнали беглецов на вершине одной из гор, далеко на севере.

Видит Мань-Пупы-Ньер, что спастись бегством уже не удастся, и вступил он в бой с братьями, но что мог сделать он, простой человек, против каменных великанов. И вот сраженный одним из братьев падает возлюбленный Аэлиты, и проклинает она братьев и весь каменный народ, и молит богов отомстить за любимого.

И отнимают боги у бездушных каменных людей жизнь.

С тех пор на вершинах Урала стоят скалы-останцы - тела каменных людей. На горе, которая так и называется Мань-Пупы-Ньер, застыли семь великанов братьев. В замок ударила молния, и горный хрусталь разлетелся по всему Уралу. А по миру скачет неутешная в своем горе Аэлита и там где она проскачет к людям приходит любовь.