Устранение страхов у детей
статья (младшая, средняя группа)

Страх — эмоция, возникающая в ситуациях угрозы биологическому или социальному существованию индивида и направленная на источник действительной или воображаемой опасности. Аффективное психическое состояние ожидания опасности, при котором реальная опасность угрожает от внешнего объекта, а невротическая — от требования влечения. В отличие от боли и др. видов страдания, вызываемых реальным действием опасных факторов, возникает при их предвосхищении.

В зависимости от характера угрозы интенсивность и специфика переживания страха варьирует в достаточно широком диапазоне оттенков: опасение, боязнь, испуг, ужас. Если источник опасности неопределенен или неосознан, возникающее состояние называется тревогой.

Функционально страх служит предупреждением о предстоящей опасности, позволяет сосредоточить внимание на ее источнике, побуждает искать пути ее избегания. В случае, когда он достигает силы аффекта (страх панический, ужас), он способен навязать стереотипы поведения — бегство, оцепенение, защитную агрессию.

В социальном развитии человека страх выступает как одно из средств воспитания: так, сформированный страх осуждения используется как фактор регуляции поведения. Поскольку в условиях общества индивид пользуется защитой правовых и других социальных институтов, повышенная склонность к страху лишается приспособительного значения и традиционно оценивается негативно.

Сформированные реакции страха сравнительно стойки и способны сохраняться даже при понимании их бессмысленности. Поэтому воспитание устойчивости к страху обычно направлено не на избавление от него, а на выработку умений владеть собой при его наличии. Неадекватные реакции страха наблюдаются при различных психических заболеваниях.

1. Условия устранения страхов у детей

Существуют две взаимоисключающие точки зрения в отношении уже возникших страхов. По одной из них, страхи — это сигнал к тому, чтобы еще больше оберегать нервную   систему   ребенка,   предохранять   его   от   всех опасностей и трудностей жизни. Подобной точки зрения могут   придерживаться   некоторые   врачи   и   педагоги, советующие   обеспечить  лечебно-охранительный   режим, полностью исключить чтение сказок, просмотр мультфильмов и остальных телепередач, посещение новых мест.       Такие советы родители воспринимают как необходимость ограничения самостоятельности, усиления опеки и начинают беспокоиться еще больше, чем раньше. И получается, что ребенок еще больше изолируется от окружающего мира, контактов со сверстниками и оказывается в замкнутой семейной среде, продолжая общаться только с тревожно- мнительными взрослыми, будучи все больше подверженным страхам, опасениям и сомнениям.

Противоположный взгляд состоит в игнорировании страхов как проявлений слабости, безволия или непослушания. «Страхи не замечают, ребенку не сочувствуют, над ним иронизируют, смеются, а то и наказывают за проявления трусости и малодушия. Последнее как раз и будет следствием бездушной или репрессивной   тактики  родителей,  ибо  дети  все  более боятся признаться не только в своих опасениях и страхах, но  и  в  переживаниях  вообще».  Так  со   страхами,  как интимными переживаниями, выплескиваются и доверие, искренность, открытость в отношениях с детьми. Жестокость же и бесчувствие, культивируемые в таких семьях, деформируют характер детей, также де страдающих в подростковом, юношеском и взрослом возрасте от человеческих чувств и переживаний.

Страх, следовательно, можно в ряде случаев устранить и такими крайними мерами. Но какой ценой! К тому же система тотальных предохранений, искусственная изоляция ребенка рухнет как карточный домик при столкновении с жизнью в более старшем возрасте, а закрытость чувств, двойственность в характере далеко не всем окружающим придутся по душе в дальнейшем.

«Единственно приемлемым вариантом будет отношение к страхам без лишнего беспокойства и фиксации, чтения морали, осуждения и наказания. Если страх не выражен, проявляется временами, то лучше всего отвлечь ребенка, загрузить интересной деятельностью, поиграть с ним в подвижные, эмоционально насыщенные игры, выйти на прогулку, покататься с горки, на санках, лыжах, велосипеде. Тогда многие страхи рассеиваются как дым, если к тому же ребенок чувствует поддержку, любовь и признание взрослых, их стабильное и уверенное поведение». Из этого следует, что чем больше проявляется интерес к чему-либо, тем меньше страхов, и, наоборот, чем больше ограничен круг интересов и контактов, тем больше фиксация на своих ощущениях, представлениях, страхах. В большинстве случаев страхи уходят сами, так и не заявив о себе в полный голос. Звучащая в них тема перестает волновать ребенка, и он забывает свой страх, поглощенный новыми впечатлениями. С возрастом происходит интеллектуальная переработка страхов, они все более теряют эмоциональное звучание и наивно-детский характер. Если упоминание о Бармалее способно вызвать дрожь у 3-4-летних детей, то подросток откровенно рассмеется.

Однако тот же подросток может бояться смерти родителей и войны, что аналогично страху смерти, скрывающемуся у малышей в образе Бармалея. Природа не терпит пустоты, и страхи, как форма познания и отражения действительности, наполняют каждый раз, жизненное пространство ребенка, заставляя его по-новому осмысливать жизненные ценности и отношения окружающих его людей. Таким образом, страхи детей требуют каждый раз пристального внимания и серьезного изучения со стороны взрослых. Тогда можно будет своевременно предпринять ряд соответствующих мер и не допустить чрезмерного разрастания страхов, перехода в подростковом возрасте в более или менее устойчивые черты личности, подрывающие активность и уверенность в себе и препятствующие полноценному общению с окружающими людьми.

Иногда страхи трудно устранимы только потому, что мы пытаемся воздействовать на их внешнюю сторону, не учитывая характер страха, его смысл и значение. Более эффективным будет воздействие на причину страха порождающие его условия и обстоятельства. Так, вместо того чтобы бороться с воображаемым страхом волка или Кощея, нужно проанализировать возможные причины этих страхов, нередко находящиеся в сфере семейных отношений, в частности в конфликтном поведении отца, раздраженного и угрожающего наказанием. Также и устойчивый страх Бабы Яги может говорить о том, что матери необходимо пересмотреть свои отношения с ребенком, сделать их более теплыми, непосредственными и откровенными.                                                                        

Решиться помочь детям полностью избавиться от страха — это, значит, принять активное участие в их жизни. Но активность не означает, что можно беспардонно вмешиваться в личную жизнь детей, грубо пытаться тренировать их волю, заставляя без всякой подготовки пробегать многокилометровую дистанцию с препятствиями в виде страхов. Подобное преодоление страхов обрекает на еще более острое ощущение своей беспомощности и неспособности оправдать ожидания взрослых. Поэтому не столько к страхам, сколько к самому ребенку нужен особый психологический подход, основанный на понимании его чувств и желаний, укреплении «я» и перестройке при необходимости характера и отношений с людьми.

Чтобы оказывать воздействие на страхи, нужно, прежде всего, установить контакт с самим ребенком, подразумевающий доверительное отношение к нему, как условие развития его творческих возможностей и веры в себя.

«Отправная точка любого психотерапевтического воздействия—это принятие чувств и желаний детей и их самих такими, какие они есть, что позволяет индивидуализировать воздействие на ребенка и сделать его более результативным».

Если же пытаться вместо устранения страхов «выяснять отношения с ребенком» или считать его безнадежно упрямым и неспособным к переменам, то вряд ли он сможет проявить активность и преодолеть страх. Мы не случайно придаем такое большое значение взаимоотношениям родителей и детей, ведь они сказываются самым существенным образом при устранении страхов.

Затрудняют устранение страхов и непримиримость к ним взрослых, категоричность принимаемых по поводу страхов решений, а также недоверие к способности детей избавиться от страха, как и возведение в абсолют любых ошибок на этом пути, т. е. установки или проявления характера взрослых членов семьи, и сами по себе осложняющие отношения с детьми.

Необходимо также терпение при работе с детьми по устранению страхов, так как она не всегда дает незамедлительные результаты. В немалой степени это зависит и от способностей детей перестраивать отношения и наполнять свою жизнь новым содержанием. Нередко ожидаемый эффект снижается из-за быстрой утомляемости ребенка, нервности.

2. Когнитивно-поведенческий подход в устранении страхов в детском возрасте

Центральной задачей данного подхода является обеспечение адекватного ролевого развития детей. Согласно Я. Морено «адекватное ролевое развитие обеспечивает психическое здоровье человека». При этом под адекватным ролевым развитием понимается умение принимать роли, адекватные новым ситуациям, и умение изменять своим привычным ролям в старых ситуациях, т.е. обладание ролевой гибкостью и ролевой креативностью.

Нарушениями в ролевом развитии являются неумение входить в роли разные по статусу и содержанию или же отождествление себя с какой-либо из своих ролей, часто патологической. Нарушения в ролевом развитии могут негативно сказаться на формировании личности ребенка, разрушить ведущую деятельность дошкольника — ролевую игру, затруднить общение со сверстниками и внутрисемейное общение, привести к возникновению психосоматической патологии.

Народная культура обеспечивала достаточно тесное взаимодействие человека и роли, прежде всего через ряженье.

Явление ряженья, было в основном разрушено к середине 30-х годов и нам необходимо понять, что из этого, явления должно, и может быть возвращено к жизни.

Существует много общих теорий ряженья, мы будем основываться на понимании его как «игрового обрядового действия, игровой версии мифологических представлений». Исходя из этого проигрывание роли в ряженье требует не проигрывание внешнего подобия, а проигрывание ее мифологического содержания. Так, например, ряженый медведем облачается отнюдь не в медвежью, но — подобно козе, лошади, журавлю и др. — в ритуальную овечью шкуру. В овечьей шкуре ходит также и волк. А известно, что медведь и волк достаточно близки с точки зрения их мифологических характеристик. Кроме того, следует обратить внимание на такой важнейший принцип ряженья, как перевернутость. Этот принцип подчеркивался и маской, и одеждой (наизнанку, рваной, старой, противоположной полу и статусу) и хореографией ряженья (вихляние с участием корпуса, верчение, кувыркание, контрастное сочетание «угловатых движений» и др.) и голосом (молчание или изменение голоса). С помощью данных средств достигалось особое состояние. «Не — я, а кто-то другой», т.е. уход от нормативного «я» — в антиформу. Что же давало человеку ряженье помимо безусловного развития ролевой гибкости и креативности?

Поскольку традиционно антиповедение связывалось с представлением о потустороннем мире, можно сделать вывод о том, что через ряженье осуществлялось установление контактов с умершими предками и демоническими существами, т.е. с потусторонним миром (а в ряженье — антимиром), следовательно, и снятие страхов перед этим миром. Более того, «осуществлялось включение в человека антимира, через что достигалась определенная внутренняя целостность человека, т.к. темное также принадлежит моей целостности».

Таким образом, на основе анализа опыта взаимодействия человека с ролью в народной культуре мы полагаем, что основой обеспечения снятия страхов в роли должно быть проигрывание мифологического содержания определенных персонажей. Этими персонажами должны стать основные герои русских народных сказок по следующим причинам:

—  В сказке в символической форме присутствуют ситуации, которые переживает ребенок, и понимание смысла этих ситуаций на сознательном или бессознательном уровне дает возможность ребенку разобраться в своих чувствах.

— Ребенок, обладая магическим мышлением, легко идентифицирует себя с героями сказки.

—Поскольку сказки являются архетипами коллективного бессознательного, через сказки ребенок получает доступ к культурным ценностям прошлых поколений.

Обращение к героям русских народных сказок в настоящее время приобретает особенную значимость, т.к. перенасыщение экранов телевизоров западными мультфильмами и кинофильмами приводит к «вымыванию» из сознания детей фольклорных образов, таким образом, неосвоенными остаются традиционные символы, и дети теряют доступ к духовному наследию своего народа. «Отвержение же от духовного наследства народа приводит к духовной нищете и растущему чувству страха». Таким образом, обращение к бессознательным явлениям становится для нас жизненно важным вопросом. И работа внутри данного подхода, следовательно, должна строиться через проигрывание детьми образов русских народных сказок. Мы полагаем, что в первую очередь необходимо обратиться к проигрыванию образов Змея Горыныча, Бабы-Яги, Волка и Медведя, поскольку именно они из-за своей глубинной архетипической сущности могут символизировать многие детские страхи, и особым образом организованное проигрывание данных образов может, кроме ролевого развития детей, способствовать некоторому снижению страхов.

Обратимся к основной структуре занятий — образов. При ее определении мы исходили из следующего наблюдения:

—  Современный человек, как правило, воспринимает Змея Горыныча и Бабу-Ягу как носителей только темного начала, в меньшей степени это касается волка и почти не касается медведя.        

— В древности же эти персонажи воспринимались дуально, т.е., помимо темного смертоносного начала, они также, воплощали и светлое животворящее. Можно предположить, что именно утеря дуальности восприятия этих персонажей влечет появление страхов перед ними.                         

Организация подвижной игры либо проведение телесно-ориентированного упражнения, вызывающего у детей радость.

Хочется обратить особое внимание на необходимость включения в разминку работы с руками. Рука имеет огромное значение для развития личности ребенка. Через руки матери у младенца к 7 месяцу жизни складывается тот или иной тип привязанности к матери, затем к году — тип отношения к окружающему миру (доверие или недоверие). Через руки матери более старший ребенок ощущает поддержку и безопасность. Но эти, же руки достаточно часто являются для ребенка и источником агрессии, поэтому именно с руками связываются многие детские страхи. И действительно, анализ современного детского фольклора (страшные сказки, которые дети любят рассказывать друг другу) показывает, что во многих сказках источником опасности является именно рука (черная рука, рука-невидимка, черная перчатка и др.).

Заключение

Успешность устранения страхов во многом зависит от знания не только их причин, но и особенностей психического развития. Так,   страхи,   возникающие   в   процессе   общения   с родителями   и   сверстниками,   отличаются   от   страхов,   рожденных   воображением   ребенка   или   в   результате испуга.   Соответственно   в   первом   случае   речь   идет   о внушенных, во втором — о личностно обусловленных и в  третьем — о ситуационно возникших страхах. Нередко все   эти механизмы развития страхов сочетаются между собой образуя их сложно мотивированную структуру.

Страхи, возникающие в результате психологического заражения или внушения, устраняются не только воздействием на ребенка, но и в результате изменения неадекватно сформировавшихся отношений родителей. Личностно обусловленные страхи могут быть устранены и оказанием помощи непосредственно детям, в то время как ситуационные страхи требуют комбинированного подхода. Во всех случаях целесообразно смотреть на страхи не столько глазами взрослых, сколько глазами детей.

Понимание чувств и желаний детей, их внутреннего мира, а также положительный пример родителей, самокритичное признание своих недостатков и их преодоление, перестройка неправильных, неадекватных отношений с ребенком, гибкость и непосредственность в воспитании, уменьшение тревожности, излишней опеки и чрезмерного контроля создают необходимые предпосылки успешного устранения страхов. Нельзя винить, тем более ругать и наказывать ребенка за то, что он боится, такой беззащитный и несчастный, поскольку он во всем зависит от родителей, несущих персональную ответственность за его самочувствие и способность противостоять внутренним угрозам.