Статья Т.Э.Тютюнниковой
статья по теме

СНОВА О НАБОЛЕВШЕМ…

или полет мысли в другое измерение.

Дошкольник всегда живет «здесь и сейчас». Любую его деятельность направляет и оценивает чувство удовольствия и любопытства по принципу «надо-не надо». В организме дошкольника все время щелкает безошибочный тестер: есть удовольствие — нравится, нет удовольствия — мне это не надо НИ ДЛЯ ЧЕГО! Если ребенку «не надо», а педагог при этом эксплуатирует его терпение («повторим еще раз, а то плохо!»), то возникающее в этом случае чувство неудовольствия незаметно, но методично формирует стойкую нелюбовь к музыке. Сколько ребенко-часов каждый малыш проводит на стульчике в скуке, пока 101-й раз другие дети репетируют танец или частушку к утреннику? Сколько раз за четыре года он с той же скукой и тоской наблюдает за надоевшей во время репетиций сценкой? Пусть теперь каждый педагог задумается, как часто на его занятиях дети испытывают подобные чувства? Теперь, может быть, понятно, почему музыкально-педагогический поезд часто приезжает в тупик?

Обычно эта тихая нелюбовь к музыке у детей бессознательна и глубоко спрятана, но она обязательно проявится позже в том, что, став школьником, ребенок «почему-то и вдруг» терпеть не может музыку и танцы! И это для многих педагогов становится ошеломляющим открытием, корни которого они готовы видеть в чем угодно, только не в собственных просчетах.

Достигаем ли мы той благородной цели (любовь к музыке), в битве за которую мало интересуемся, что думают и чувствуют по поводу нашего преподавания музыки сами дети? Я бы рискнула сказать, что существенную долю в нашей детской музыкальной педагогике составляет явный педагогический брак как результат вполне добросовестной работы — дети не любят музыку и не хотят с ней общаться. А мы с вами все трудимся и трудимся во имя музыки! Кажется, что дорога, по которой мы идем, ведет совсем в другую сторону. Или она слишком трудна для ребенка, чтобы он хотел и мог добровольно по ней идти вместе с нами? Замученные репетициями перед праздниками дети часто мечтают об одном: чтобы их оставили в покое и просто дали поиграть!

Однажды по этому поводу мне возразила очень уверенная в себе методист детского сада: «Ребенок должен радоваться, что родителям и нам с заведующей приятно на это смотреть!»

Все смешалось и перепуталось в головах взрослых: крошечные дети их должны развлекать и потешать, они должны уметь терпеть, улыбаться, когда скучно, веселиться, когда грустно! Не много ли дети нам, взрослым, должны? И вообще должны ли они нам что-нибудь? Мне кажется, это мы детям все должны, а не они нам. Так и хочется воскликнуть: оставьте детей в покое, купите билет, сходите на концерт и развлекитесь! А на детский праздник придите не как зритель, а как участник с собственной затеей и повеселите малышей, раз уж вы педагог, да к тому же еще и методист!

В центре музыкальных программ и деятельности музыкального руководителя должен быть РЕБЕНОК, а его интересы, желания и возможности должны стать целью этих программ и методик. Сейчас пока так или иначе их целью является обслуживание интересов взрослых — тех, кто пишет программы, тех, кто работает с детьми, тех, кто руководит и тех, кто смотрит потом концерты. Именно поэтому радость и удовольствие детей как цель музыкального обучения кажется этим взрослым вздором, не достойным внимания.

В одном из богатых газо-нефтеносных городов я узнала, что способные дошкольники всех ведомственных детских садов по десятку раз в год выступают во дворце культуры перед передовиками производства по поводу общечеловеческих, общероссийских, национальных, профессиональных и религиозных праздников! Просто легендарный филармонический ансамбль, и каждый раз с новой программой соответственно теме праздника.

Оценка труда музыкального руководителя в этом «замечательном» хозяйстве-государстве зависит от числа выступлений детей и занятых ими мест в конкурсах. По этому поводу там развернуто соревнование, которое разрушает все, что только можно разрушить. Даже добрые отношения между коллегами, в одночасье делая их соперниками, а не доброжелательными соратниками. Но руководство очень гордится созданной ситуацией и считает ее полезной! Мои недоумения вызвали встречные недоумения: «А чем им еще заниматься, пусть показывают свою работу!» Возмутительным мне показалось также и отношение к музыкальным педагогам как к сфере услуг. Некоторые музыкальные руководители после концертов слышали в микрофон со сцены такую фразу: «Всем спасибо, а вы выполняли свою работу» (!)

Тогда я подумала, что увидела редкостную в своей уродливости «опухоль», не подлежащую лечению. Однако столкнулась с подобным еще в одном городе, потом в другом, потом еще и еще. Разница была только в размахе и стоимости мероприятий. Оставшиеся на своих местах профессионалы часто вынуждены не учить детей, а развлекать взрослых: круговороту утренников, фестивалей и конкурсов, в которых выступают малыши 3-6 лет, нет конца — «День земли, города, светофора, матери, хлеба, прилета птиц» и т.д.! Настоящая вакханалия мероприятий для удовлетворения интересов скучающих взрослых.

В одних городах засилье концертов, в других — фестивалей и конкурсов, цель которых — опять же соревнование и оценка труда педагогов! Так и хочется спросить: «Неужели нет других форм, более точно отражающих мастерство работы педагога со всеми детьми, а не только с талантами!» Ведь по этому показателю нельзя оценивать работу музыкального руководителя. Кроме того, совершенно понятно, что талантливому ребенку педагог в детском саду со своим инновационным методическим мастерством нужен в минимальной степени, а вот тому, кому природа дала немного, он очень нужен. Но как раз у последних он и отрывает свою энергию и время, отдавая ее избранным ребятам, все годы в детском саду выступающим на сцене! К тому же, когда педагоги заняты соперничеством друг с другом, им некогда думать о детях. Педагог должен быть в классе, а не на сцене, ведь он музыкальный воспитатель, а не массовик-затейник, постановщик шоу-номеров. Чем чаще он покидает класс или музыкальный зал, тем хуже работает. Вот и все соревнование.

А детские сады, к слову сказать, эксплуатируя прелесть детских талантов, к появлению которых они не имеют ровным счетом никакого отношения, не имеют морального права таким образом зарабатывать себе премии за участие в конкурсах. Ни для кого не секрет, что администрация детских садов заставляет музыкальных руководителей участвовать в конкурсах ради премий и подарков, которые они могут выиграть. Чтобы искоренить эту безобразную практику, районному руководству лучше бы установить простую очередность в распределении материальных благ, раз нет возможности купить необходимое сразу всем.

Хотелось, чтобы кто-нибудь из «архитекторов» подобных конкурсных мероприятий хоть раз увидел глаза детей, которые остаются в группе и которых НИКОГДА НЕ БЕРУТ ВЫСТУПАТЬ. Это глаза. полные мольбы, надежды и смирения со своей полной «никчемностью»! Я уверена, что если бы это были глаза их собственных детей, то подобные мероприятия они давно и на веки веков запретили. К сожалению, каждый раз видеть эти глаза — горькая судьба воспитателей и музыкального руководителя. Было бы хорошо, чтобы кто-нибудь спросил и у талантливых детей, что они предпочтут — идти на очередную репетицию концерта или просто поиграть в игрушки? Ответ будет не в пользу взрослых.

Почему молчат штатные психологи и методисты? Или очень простая мысль о формировании чувства неполноценности у многих детей благодаря концертно-конкурсной вакханалии в детских садах им даже не приходит в голову? Или они тоже не ходят в группы и не видят детских глаз, потому что у них есть гораздо боле важные дела? Почему молчат родители детей, если только им небезразлична их судьба и психическое благополучие? Вопросы, вопросы…

Мне кажется, назрела острая необходимость проводить семинары о современных направлениях и задачах музыкальной деятельности в детском саду для заведующих и методистов. На них надо рассказывать, что сама ситуация жизни ребенка от утренника к утреннику с бесконечной гонкой и репетициями МОРАЛЬНО УСТАРЕЛА настолько, что выглядит как поросший мхом пень. Методики, не принимающие во внимание природу и интересы ребенка, умерли во всем мире в прошлом веке. Осталась неистребимая, как сорняк, «показуха» в наших детских садах. А это даже не вчерашний день педагогики, а позавчерашний!

Заведующим надо рассказывать, что, согласно открытиям ученых, занятия музыкой вовлекают в комплексную работу все отделы мозга, обеспечивая развитие сенсорных, познавательных, мотивационных систем, ответственных за движение, мышление, память. Музыкальные занятия повышают успехи в обучении чтению, развивают фонематический слух, улучшают пространственно-временные представления, координацию движений. Кратковременное прослушивание фрагментов музыки перед решением различного рода задач активизирует аналитические отделы мозга.

Нейропсихологи считают, что музыкальную активность следует признать самой широкой и всеохватной тренировкой для клеток мозга и развития связей между ними, потому что  вся кора головного мозга активна во время исполнения музыки, а, значит, активен весь человек. Именно поэтому творческое обучение посредством музыкикажется нам сегодня такой же актуальной задачей, как и обучение музыке как таковой.

Сегодня человечество начинает понимать, а точнее сказать — «вспоминать», что музыка является не только духовным наследием человечества, но и биологическим наследством каждого человека. Она дана ему не для украшательских целей, а как составляющая часть для полноценной и счастливой жизни.

Важнейший, уже сейчас имеющийся результат нейропсихологических исследований заключается в том, что человеческий мозг имеет специальные разделы, ответственные за музыкальное восприятие. И именно поэтому нет необходимости дальше эксплуатировать идею об украшательских функциях музыкальности. «Начать использовать, пока ребенок не успел забыть то, что ему даровано природой, поскольку неиспользуемое, невостребованное извне атрофируется» — эта мысль лежит в основе всех известных в мире методик музыкальных занятий.

Возможно, такое музыкальное занятие, на которое ребенок будет идти за каким-то странным, с нашей нынешней точки зрения, знанием, выглядит экстравагантным чудачеством. Это знание о том, кто он есть сам, что сегодня он чувствует и почему так, с кем предпочитает дружить и  чего хочет, кого любит и зачем ему музыка.Очевидно, что главной целью такого урока должно стать стремление педагога раскрепостить глубинные слои внутреннего «Я», создать условия для высвобождения первичной креативности, спонтанных импровизационных проявлений посредством музыки и движения.

Первичная креативность, способность и готовность к творчеству важна не только для музицирования или занятий живописью, она необходима человеку для полноценной одухотворенной жизни. И именно ее развитию, пристальному культивированию могут и, наверное, должны быть посвящены музыкальные занятия в детском саду. Обучение через творчество непосредственным образом способствует проявлению универсальной креативности, которая есть в каждом ребенке и развитие которой становится все более очевидной задачей образования.

Подобное обучение — это не элитарный изыск, а ставшая сейчас общемировой образовательная необходимость. В нем заложены возможности, о которых мы можем пока  только догадываться. Оно может способствовать не только обучению музыке, но и формированию здоровой психики ребенка, его эмоциональному развитию, социализации, способности к сопереживанию. Обучение творчеству, или, вернее, обучение через творчество может быть чрезвычайно полезно не столько для подготовки людей к творческим профессиям или производству продуктов искусства, сколько для создания хорошего человека..

Один известный психолог-гуманист высказался по этому поводу также очень определенно: «Мне кажется, что в каждом методическом пособии для учителей должна быть глава «Забота о выращивании крохотных творческих мыслей у детей». Есть большая разница между теми, кто просто умный, и теми, кто умен и умеет творить» (К. Роджерс). Прикоснувшись к творчеству, человек оказывается способен воспринимать мир еще на одном языке, не с помощью слов и интеллекта, а на основе интуитивного познания. Ценность способности к творчеству в современном мире оказалась настолько велика, что даже перспективность предприятий определяют не по количеству конечного продукта, а по уровню креативности его сотрудников.

Сегодня мы все хотим научить детей быть творческими личностями, способными к восприятию новизны, умеющими импровизировать, быть отважными, чтобы смело входить в современный мир, уметь решать проблемы творчески, без предварительной подготовки, если это будет нужно. Во времена быстрых перемен, подобных нашему, дети нуждаются в гибкости и независимости мышления, вере в свои силы и идеи, мужестве пробовать и ошибаться, приспосабливаться и меняться, пока нужное решение не будет найдено. И для достижения этой цели нет лучше средства, чем уроки музыки, уроки музыкальной импровизации, активного творческого музицирования, которые станут для детей уроками жизни.

Но, может быть, нам не нужны такие дети, раз мы даже и не задумываемся о преимуществах музыкально-творческого обучения? И так бездарно тратим драгоценное время музыкальных занятий на всякую мишуру?!

Кроме того, понимание сущности и смысла музыкального обучения в современном мире под влиянием различных наук о человеке постепенно сдвигается в сторону осознания его не как дополнительного и малообязательного, а как необходимого. Сегодня мы можем говорить о том, что музыкально-творческое воспитание человека, развитие его природной музыкальности — это не только путь к эстетическому образованию или способ приобщения к ценностям культуры, а очень эффективный способ развития самых разных способностей людей, путь к их одухотворенной счастливой жизни и самореализации как личности. Музыкальное воспитание должно рассматриваться сейчас как важная часть общего воспитания, которая не просто дает сумму навыков и знаний о музыке, но готовит жить и действовать в этом мире. Общество постепенно начинает осознавать высокую значимость музыкального воспитания и его незаменимость в принципе.

Наверно, такое просвещение руководства детских садов и районных методистов, которые чаще всего и являются инициаторами всяких празднеств на сценах, принесет со временем неоценимую пользу, но всем нам надо работать сейчас...

ГДЕ ЖЕ ВЫХОД? Выход, мне кажется, есть, и очень простой: каждый музыкальный руководитель, созревший до понимания того, о чем написано выше, должен принять свое собственное ответственное решение и

        отказаться выступать с дошкольниками на концертах и в конкурсах, обосновывая это вредом процессу обучения и воспитания, а также физическому и психическому здоровью детей.

За такое незначительное неподчинение не могут уволить, объявить выговор, т.к. внешняя концертная практика с детьми не является должностными обязанностями педагога-музыканта в детском саду и школе. Надо просто взять и перестать делать то, что не идет на пользу музыкальному воспитанию детей! В детском саду музыкальный руководитель— единственный специалист, имеющий специальное образование, единолично отвечающий за музыкальное воспитание детей. Поэтому административные работники всех уровней , в том числе и детского сада, не вправе применять какой-либо профессиональный диктат к педагогу-музыканту, поскольку не являются специалистами в данной области. Я знаю десятки опытных коллег в разных городах, которые нашли в себе силы и стойкость, чтобы сказать это трудное «нет» — и небо на землю в их жизни не опустилось, жизнь продолжается! Просто они не занимаются ничем, кроме музыкального воспитания детей в детском саду, и делают это очень хорошо!

Мы с вами как музыкальные педагоги существуем не для того, чтобы дрессировать детей для выступления на фестивалях или концертах перед взрослыми! У нас другая цель: ДОСТАВЛЯТЬ МУЗЫКАЛЬНЫМИ ЗАНЯТИЯМИ УДОВОЛЬСТВИЕ ДЕТЯМ и, занимаясь с ними музыкой, делать их жизнь лучше и счастливее! Это и есть наша главная цель, а, может быть, даже МИССИЯ.

Если меня как детского педагога и одновременно родителя спросят: «Зачем нужна музыка вашему ребенку?», — я отвечу просто: хочу обогатить его жизнь музыкой. В современной школе и детском саду нет другого такого урока, на котором можно было бы улетать в другие миры, учиться чувствовать себя и других, общаться без слов, находить радость в коллективном творчестве. Дети преображаются на музыкальных занятиях: распахивают свои сердца, превращаясь в эльфов, понимающих язык ветра и цветов, умеющих видеть музыку и танцевать стихи — это и есть ответ на вопрос, зачем детям нужна музыка.

Т.Э. Тютюнникова, учитель музыки Центра образования № 1679, канд. искусствоведения, лауреат премии «Грант Москвы».

Праздник — это чудо общения

Опубликованная год назад моя статья «Труппа или группа» вызвала много дискуссий у музыкальных руководителей и методистов. И если музыканты со вздохом облегчения и надежды прочли ее, то у администрации и методистов статья вызвала ряд закономерных вопросов. Конечно, всем хочется, чтобы праздник в детском саду как можно меньше был похож на отчет детей перед взрослыми и становился праздником их совместного общения. Но как десятилетиями сложившуюся систему начать понемногу разворачивать в другую сторону?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно поразмышлять на тему: зачем ребенку музыка? Наверно, не для того, чтобы обслуживать амбиции взрослых: «Какой талантливый и музыкальный!» и уж, конечно не для того, чтобы другие взрослые гордились своими достижениями: «Смотрите, как мы тут всех здорово обучили!» Вообще любые амбиции здесь ни при чем. И чем дальше наше педагогические цели от желания продемонстрировать себя, тем точнее мы настраиваемся на то, что нужно ребенку.

Ребенку музыка нужна для его личностного развития и роста и нужна как вода и воздух. У каждого явления на Земле есть своя неповторимая и уникальная миссия. Есть она и у музыки. Миссия музыки состоит в том, чтобы помогать человеку гармонизовывать внутренний мир, приводить его в состояние равновесия, радости и полета. А еще служить средством общения, только не в неком абстрактном смысле, например, «послушаем великого Баха и побеседуем с ним», а в прямом — для общения человека cсамим собой и людей с друг с другом. Исходя из этой философии можно думать о том, каким сделать праздник, и как в нем будет представлена музыка.

В нашем Учебно-воспитательном комплексе в прошлом году перед праздником Восьмого марта уволилась музыкальный руководитель. Первое время весь коллектив был в некотором шоке, но потом мы договорились, что никакого специального сценария писать не будем: стихи подберут воспитатели, я на занятии по элементарному музицированию подготовлю две песни и веселый танец, который можно будет танцевать с родителями, а также что-нибудь с инструментами — оркестр или игру. Воспитатели вместе с родителями подумают также, как сделать праздник необычным именно для своей группы.

Учитывая сложность ситуации все энергично принялись за дело. В одной из средних групп без общих репетиций с детьми (кроме нескольких фраз текста) был проведен праздник на основе сказки «Волк и семеро козлят», где волка и козу играли родители. В старшей группе одна из воспитательниц разучила хороводы с детьми и весенние припевки, поскольку сама прекрасно поет и любит народное пение. Соответственно, праздник был фольклорный. В некоторых группах провели традиционные концерты для мам, но ни одного похоже не было, каждый отличался «лица не общим выраженьем».

Необходимо сказать о реакции воспитателей на произошедшее. Часть сразу же почувствовала в подобных праздниках возможности для своего творчества и самореализации, поэтому радость этих ощущений перекрыла все дополнительные заботы, которые у воспитателей, безусловно появились. Несколько воспитателей осторожно выразили сомнение в целесообразности такого подхода к организации праздников, сказав, что у них и так работы хватает.

Однако администрация нашего комплекса: заведующая Иншакова И.В. и методист Зенина Л.А. мгновенно поняли, какие возможности таит в себе идея праздника как общения детей и взрослых, а не праздника, как концерта детей. Поэтому на том же методическом объединении было решено продолжить эксперимент следующим образом: осенью, с 15 октября по 15 ноября провести во всех группах праздники, тематику которого определяют воспитатели группы, возможно вместе с детьми и родителями.

Так, к счастью, случилось, что еще до осенних праздников мы проводили в саду спортивные соревнования «Спортивная семья». К удивлению коллектива в один из вечеров сад заполнился до отказа: во всех залах и коридорах проводились эстафеты и конкурсы, в том числе и музыкальные. Радость и энтузиазм детей был предсказуем и понятен. Но нас поразила реакция родителей: их глаза были полны благодарности за проведенный вечер, за то, что о них тоже подумали и в этих глазах без всякого перевода читалось счастье общения.

Анализируя этот первый опыт, мы пришли к выводу, что родителям в общем-то тоже не хватает качественного общения: друг с другом, с нашим замечательным коллективом, с детьми, и что мы уже реально сделали несколько шагов к тому, чтобы быть сообществом детей и взрослых.

Проведенные осенние праздники позволили прибрести коллективу и каждому воспитателю еще один опыт творчества, фантазии и сотрудничества. Сценарии опять мы не писали, в каждой группе был некий примерный план развертывания праздника: что за чем. Наполнялся же он в каждой группе по-разному, в зависимости от того, что могут и хотят дети, что они подготовили и не только на музыкальных занятиях, а например, на занятиях, по развитию речи, ритмике. В некоторых группах были семейные номера-сюрпризы: стихи, маленькие театрализации сказок, гимнастические номера и частушки.

Необходимо сказать о том, что и по жанру все праздники были разные. В одном органично удалось сочетать викторину-путешествие по Москве, в которой было две соревнующихся команды, составленной из детей и их родителей. Они также зарабатывали очки своей команде умением прочесть скороговорку, придумать историю или организовать смешной танец.

Замечательным вечером отдыха для детей и родителей стал праздник под условным названием «Осеннее кафе», вдохновенно и артистично проведенный Т.И. Петровой. В конце вечера все получили маленькие призы, но они предназначались не только детям, а семье, пришедшей на праздник. Например, маме, ее сыну и маленькой сестренке, еще не посещающей сад.

Поскольку наше учреждение — это Учебно-воспитательный комплекс, и первый класс учится в детском саду, то одним из самых интересных праздников был утренник младшей группы вместе с первым классом. Примечательно, что первоклассники были выпускниками воспитателей, которые осенью и приняли младшую группу. Удивительным и очень органичным было общение этих детей между собой. Завороженно-восхищенными одинаково были и те, и другие. Мы их посадили, чередуя: каждый первоклассник привел и посадил рядом с собой на специальный маленький стульчик малыша, а затем трогательно о нам заботился.

Сюжет был осенний, а роли Осени, Ветра, Дождика выполняли первоклассники. Несколько очень простых песен, игра с музыкальными инструментами, которые были исполнены совместно наполнили праздник небывалым смыслом. Его можно очень просто выразить четырьмя словами: нам было хорошо вместе! И мы посчитали, что этот праздник, как и «Осеннее кафе», праздник-викторина были  значительными успехами нашего коллектива.

Слова песен, которые дети разучили на занятиях, мы заранее размножили и разложили на стульях для родителей, чтобы в зале все могли петь вместе. Мы поняли, что принцип расстановки стульев, на которые садятся дети и родители, тоже очень важен, поэтому отказались совсем от разделения зала на сцену и зрителей. Чаще всего стулья мы теперь ставим двумя полукругами: сзади большие для родителя, а впереди маленький — для его ребенка. Впереди образуется общее пространство. Так они и сидят рядышком, имея возможность обменяться взглядом, словом — и в этом мы тоже увидели такую необходимую нам непринужденность, раскованность, без которой не может быть ощущения праздника.

Мы старались одновременно и для детей, и для родителей, и наши старания отразились в искренних словах благодарности за доставленную радость, возможность приятно провести вечер со своим маленьким ребенком. И казалось, что обычно рутинная и долгая череда осенних праздников превратилась в очень светлые и даже в чем-то интимные групповые мероприятия. У праздника появилась камерность, и наконец ушла показная помпезность. Я иногда чувствовала, что «сторонний» человек, зашедший просто полюбопытствовать, посмотреть праздник уже как-то неестественен, поскольку зрителей как таковых в нем нет, есть участники.

Не могу не рассказать об уникальном в своем роде опыте московского детского сада № 1808. Здесь весной в спектакле «Волк и семеро козлят» не только принимали участие родители и дети разных возрастов, но также выпускники детского сада прошлых лет. Многие из них, обучаясь в музыкальных школах, составили небольшой любительский оркестр, сопровождавший музыкой спектакль. Причем, взрослые дети играли вместе с малышами, которые исполняли свои партии на ксилофонах, металлофонах и шумовых. Идея проведения такого праздника общения принадлежала музыкальному руководителю Н.С. Луневой, уже несколько лет занимающейся с детьми в саду элементарным музицированием.

Сама идея родилась также не случайно. В этом детском саду встречи его выпускников проходят весной уже несколько лет, доставляя обоюдную радость детям педагогам и родителям, которые находят что-то важное в них. Для родителей, возможно, это приятные воспоминания, для педагогов — удовольствие увидеть вновь ставших такими родными детей. Кто-то стремился почувствовать в разговорах с родителями проблемы, с которыми их дети сталкиваются за стенами детского сада, а затем учесть их в своей работе. Дети же радовались встрече с друзьями.

Причин, соединяющих людей невидимыми нитями общения и привязанности очень много, их иногда невозможно уловить, тем более «заключить» в слова. Замечателен сам факт появления на нашем «педагогическом небосклоне» учреждений, где живут подобные ростки культуры общения. И это свидетельство происходящих глубоких изменениях в сознании людей, прежде всего, взрослых, которые своим поведением передают детям уже иные ценности. В частности, представления о ценностях неформального доброжелательного общения, естественного, спонтанного поведения, важности диалога друг с другом.

Зачем и какая музыка в таком празднике? Наверно, она должна быть вдохновляющая и объединяющая. Это не значит, что надо наполнить зал шлягерами и превратить праздник в примитивную дискотеку. Просто на празднике должно быть не исполнение песен, танцев и других каких-то номеров, а музицирование, желательно совместное — детей со взрослыми. Наверно, не все время, а там, где это уместно. Ребенок чувствует себя комфортно, когда рядом с ним танцует или играет взрослый, помогая ему психологически не растеряться, быть уверенным и спокойным.

Мне кажется странным, что до сих пор существует нелепая практика, когда даже самые маленькие дети должны сдавать какие-то диагностические тесты по музыке и движению и обязательно без всякой подсказки и помощи педагога. Смысл музыкального воспитания не в приобретении и фиксировании тех или иных навыков, хотя они, конечно, нужны. Смысл музыкального воспитания, как и самой музыки — в получении радости от общения с ней. Любой навык в оправе из скуки и страха — это что-то бесконечно далекое от музыки. Ребенок интуитивно умеет радоваться звукам. Эта способность человеку дается от рождения. Хорошо бы не лишить ребенка ее еще в детском саду. В этом нам помогут как новые методики музыкального воспитания, исходящие из возможностей и потребностей ребенка, так и новые формы праздников, основанных на идее совместного общения.

Хочется закрыть глаза и помечтать о том, что в каком-нибудь ничем особо не примечательном детском саду или школе, а может быть только в одном ее классе, несколько раз в год случается удивительная вещь: дети и взрослые находят неподдельную радость в общении друг с другом на праздничных вечерах и встречах. Они ее не просто находят, а ищут и к ней стремятся, делают все, чтобы эта радость состоялась для любого участника праздника, даже случайно на него попавшего. В чем она конкретно будет заключаться — это тайна, и ее каждый унесет с собой как собственное особое ощущение полета, легкости и любви.

Такую чистую радость могут дарить друг другу только люди, никакие материальные «сокровища» на это не способны. Чувствуя, что глаза находящихся рядом полны бескорыстного внимания и доверия , люди сбрасывают свои обычные маски и роли как надоевшую «лягушачью кожу» — и тогда они все вместе способны творить чудо праздника, в воздухе которого будут вспыхивать звезды, а искры душ будут сверкать, озаряя общение теплотой искренностью.

Всем, кто разделяет идею подобных праздников, мы предлагаем провести акцию «Давайте встанем в большой хоровод!» Каждый, у кого есть идея или уже воплощенная на празднике затея, могущая увлечь собой детей и взрослых в совместном действии — пишите! Можете просто написать «Я — за, но пока не знаю, как!» Это поможет узнать, сколько у нас единомышленников. Все ваши предложения будут объединены в «Мозаику праздника» и опубликованы в журнале.

Т.Э. Тютюнникова, учитель музыки УВК № 1679 г. Москвы, канд.. искусствоведения.

Программа, опередившая ребенка (о пользе педагогического разномыслия)

Статья опубликована в журнале «Начальная школа», 2000 г., № 5.

Совсем недавно было то время, когда успехи отечественной педагогики в сфере общего музыкального обучения казались столь несомненными, что сама необходимость каких-либо поисков в соседних "галактиках" представлялась надуманной и даже кощунственной. Однако, постепенно обретая способность наблюдать и сомневаться, задумываться над фактами, а не трактовать их, мы сегодня уже можем обозначить некоторые подробности нашего пейзажа.

Музыка тихо и смиренно покидает школу: все реже слышны из классов хоть какие-нибудь музыкальные звуки, уходят и не возвращаются учителя, некогда священное место в расписании уроков замещают теперь чем-нибудь "современным и актуальным", например, информатикой. Один из директоров известной московской школы, прагматично определил существо проблемы: "Чем такой урок музыки — лучше никакого!"

На самом деле он не одинок, таких директоров много. Не слышно и голосов общественности: никто не бьет в педагогический набат, редко волнуются родители, не интересуясь совсем, кто в их классе будет вести музыку (и будет ли она вообще). Сегодня мы стоим перед почти свершившимся фактом: музыки в школе нет, даже если она там формально есть.

Проблема долгое время была скрыта за мнимым благополучием стройных программ, величием имен изучаемых композиторов, мирным течением научно-педагогического процесса. Но однажды обозначившись, она показала чудовищную глубину пропасти. Казалось бы, пойманная в частые сети дидактики и методики, музыка ускользнула столь легко и незаметно, что возникло закономерное сомнение: а подходила ли сама сеть (т.е. программа вместе с методикой) для подобных целей? Прекрасная музыка, как непостижимая и неподвластная красота, сияет где-то в небесной вышине, мы же — участники педагогического процесса, растерянно взираем на пустую золоченую клетку, называемую "программой по музыке".

Общеизвестно, что основой действующей в нашей стране программы по музыке для общеобразовательной школы является "активно-творческое, аналитическое слушание" как способ введения детей в мир высокой музыки. Слушание (восприятие) стало и главной формой работы на уроке. Методологически программа базируется на аналитически-классификационном жанровом подходе к музыке, который известен у нас как "три кита музыки" (песня, танец и марш).

Очевидно, что аналитическое слушание, провозглашенное как основной метод приобщения к музыке, каким бы оно ни было активным и творческим, есть слушание, основанное на анализе. Анализ же, согласно словарю иностранных слов, — это "метод научного исследования, состоящий в мысленном или фактическом разложении целого на составные части". Не важно, что именно будет выделять и классифицировать восприятие (жанры, интонации, закономерности формы, содержания или что-нибудь еще), но сам его тип, кажется, механистически перенесен в детскую музыкальную педагогику прямо из аудиторий музыковедческого факультета консерваторий. Возникает простой житейский вопрос: зачем нам столько музыковедов школьного возраста? Cамое интимное и таинственное из искусств, связанное с тончайшими движениями души, превратилось в общеобразовательной школе в спецкурс напряженного и прямолинейного "думания".

Нам кажется, что выполнив свою безусловно положительную роль в привлечении внимания педагогической общественности к самому существованию музыки в общеобразовательной школе, программа по музыке «три кита» сыграла и весьма негативную роль — живая музыка, пусть даже в виде совсем незатейливого пения, очень надолго ушла из школы. И только сейчас, благодаря мудрым учителям-энтузиастам, которые поют с детьми под гитару, играют с ними на балалайках, сопелках, ксилофонах или блок-флейтах, стараясь «заразить» их музыкальным удовольствием, музыка вновь начинает порхать в классах, доверчиво опускаясь на протянутые детские ладошки.

Выдвигаемая нами идея музицирования в качестве педагогической стратегии для обучения детей музыке в школе основывается на положениях современной психологии и педагогики, на опыте автора и общемировой практике. Ни в одной из развитых западных стран слушание музыки высокой традиции не является основой для музыкального обучения детей в школе, тем более в начальной. Ее составляют различные формы музицирования как активной музыкальной деятельности.

Существо рассматриваемой проблемы видится нам не как поиск истины в черно-белом варианте «слушание или музицирование?», а в определении необходимого баланса между ними.

Многие поколения педагогов, ищущих для детей дорогу в музыку, почему-то забывают о тропинке, проложенной в эту чудесную страну самими детьми. Получается «музыка для детей», но, исходя из представлений об этом взрослых. У нас принято считать что нужно больше классики и как можно раньше: чтоб умел слушать, анализировать стиль, форму и при этом еще наслаждаться музыкой. Но почему так часто скучны глаза маленьких детей, обязанных взрослыми слушать высокую музыку, отчего напряжено и сковано их тело?

Может быть, есть возможность подойти к этой проблеме с другой стороны — «исходя из ребенка», а не «для него»? Конечно, есть! Но тогда придется расстаться с множеством священных предрассудков. Прежде всего, с убеждением, что для музыкального воспитания детей младшего возраста более всего подходит классическая и романтическая музыка европейской традиции XVIII-XIX веков.

Существующая в нашем сознании абсолютная презумпция педагогической ценности высокой музыки ничем не обоснована. Мы не имеем подтвержденных данных о том, что из детей, слушавших классическую музыку, вырастают идеальные или лучшие с точки зрения общества люди. В музыке не заложена нравственность — она может быть или не быть в человеке; человек не становится нравственнее после прослушивания музыки: в той или иной степени он обретает только душевную гармонию и эмоциональное равновесие.

И с этой точки зрения совершенно не важно, какая музыка принесет отдохновение уставшей душе, поможет обрести убежище ранимой психике. Важно, чтобы это событие произошло в жизни человека хотя бы один раз. Его заражающая сила фантастична, она подобна любви, когда не надо слов, чтобы хотеть вновь и вновь слышать чудесные звуки и чувствовать, как они заставляют трепетать сердце. Победные реляции о десятках прослушанных симфоний и занесенных в рубрики композиторах выглядят пустым мыльным пузырем рядом с неожиданно опрокинувшимся внутрь себя взором, даже если причиной тому была игра на простой деревянке.

Проблема здесь не в сомнении в высоких достоинствах самой музыки, а в ограниченных возможностях детей (и многих взрослых тоже!) ее воспринять, а также в нашей полной неспособности хоть как-то проконтролировать результат своих педагогических усилий.

Одна из статей, посвященная детской музыкальной педагогике, названа «Симфония в первом классе — необходимость и реальность» (Теория и методика 1998, с.159-171). В ней рассказывается, как целый год (!) дети под руководством педагогов трудились над изучением Пятой симфонии Л. Бетховена. Чтобы ее постичь, они слушали еще Траурный марш из его же «Героической симфонии», Шестую симфонию П. Чайковского и даже марш С. Прокофьева из оперы «»Любовь к трем апельсинам». «Специальное внимание было уделено логико-композиционным функциям изложения музыкальной мысли» (там же, с.163), для чего педагоги-экспериментаторы проштудировали фундаментальный труд профессора Е.В. Назайкинского «Логика музыкальной композиции», адресованный профессиональным музыковедам.

Этим новации педагогов не ограничились и отразились в последовательности изучении частей симфонии: «1 четверть — экспозиция финала, 2 четверть — третья часть целиком, 3 четверть — первая часть целиком, 4 четверть — вторая часть целиком» (с. 162). Они,  очевидно, считают, что Бетховен плохо был знаком с логикой музыкальной композиции и неправильно расположил части своей симфонии, поэтому в заключение автор раскрывает тайный замысел проведенного педагогического эксперимента. Оказывается, что эта беспрецедентная инициатива родилась и воплотилась с единственной целью, чтобы «создать у каждого первоклассника счастливую иллюзию активного участия в создании Пятой симфонии Бетховена» (там же, с. 164. Выделено нами. — Т.Т.). По поводу создания иллюзий комментарии, кажется, излишни. Остается только посоветовать расширить эксперимент в начальной школе и на уроках чтения «создать счастливую иллюзию создания» философии Г. Гегеля.

Можно ли с первоклассниками слушать Пятую симфонию Л. Бетховена? Оказывается, можно. Вопрос только зачем? У Й. Гайдна есть «Детская симфония», полная юмора и шутки, которая длится не более 10 минут, но вполне «симфоническая». Ее целесообразно соисполнять на детских музыкальных инструментах, доставив детям море удовольствия, если видеть в первоклассниках шустрых предприимчивых малышей, а не борцов за идеалы свободы.

Величественное здание мировой музыкальной культуры — это целый ансамбль, в котором европейская классика занимает хоть и парадный, но только один его подъезд. Здесь в прихожих и гостиных звучат шотландские волынки и японские флейты, американские банджо и африканские маримбы, бурятский варган и испанская гитара; индийская одноголосная рага соседствует с грузинским многоголосием, русская распевность — с немецкой танцевальностью, а трехзвучная детская потешка не утеряла своего предназначения рядом с величественной симфонией.

В современном мире существует великое множество разнообразной музыки и у каждой есть свое место и предназначение, есть свои слушатели и исполнители, свои учителя и своя педагогика. Есть высокая музыка, художественная, ценность которой общемировая — ее произведения величественно возвышаются как горные вершины над миром людей, есть примитивная, однодневно-конъюктурная — она исчезает раньше, чем ее успеваешь заметить. Есть музыка высоко духовная и одновременно очень простая. Это древнейшая, первичная музыкальная стихия, элементарная по своей природе. Она понятна детям как игра в кубики, и к ней ребенок должен прикоснуться на ранней стадии развития, так как она — залог его будущего музыкального развития. Ребенок, не испытавший радости и удовольствия от простых музыкальных переживаний, полученных в активном общении с музыкой, вряд ли подойдет в своем развитии к потребности слушать классическую музыку.

"Будем играть на инструментах, танцевать и аккомпанировать себе, придумывать музыкальную сказку или озвучивать стихи" — все эти формы вызывают азарт и восторг, дают эмоциональный всплеск, без которого нет музыки вовсе. Дети от них не устают, потому что являются деятелями, и, а не сторонними наблюдателями или слушателями. Они внутри музыки, а не снаружи ее. Лишь несколько минут урока дети в состоянии спокойно слушать, но и при этом их неутомимый внутренний моторчик все время работает и зовет действовать — реагировать на музыку. Аналогичные модели организации уроков в начальной школе мы нашли у многих известных зарубежных педагогов, имеющих изданные работы. Слушанию музыки — несколько минут.

У этой проблемы есть еще один очень важный аспект. Вопрос о роли и месте высокой музыки, европейских классико-романтических шедевров в музыкальном воспитании детей младшего возраста неоднозначен вовсе не из-за сомнений нужна она или нет. Как уже отмечалось выше, у нее, конечно, должно быть свое место в школе, но достойное ее красоты и величия. “Прекрасное, когда оно не к месту, перестает быть прекрасным”, — сказал Вольтер.

Давайте задумаемся: где в человеческой жизни может находиться тот возраст, которому по силам, осознав совершенство мысли и чувств высокой музыки, хотеть и мочь оттуда черпать? Ведь способность ее понимать есть совокупность качеств личности, свидетельство большой духовной работы и восхождения к музыке.

Нам представляется, что это не только не начальная школа, но даже и не средняя, а как минимум, старшая. В соответствии с психологическими особенностями данного возраста, пробуждающимся интересом юношества к нравственным ориентирам, поиску смысла жизни, идеалов, своей индивидуальности высокая музыке в содружестве с другими искусствами (литературой и изобразительными искусствами) способна стать духовным ориентиром личности и формировать его потребность в общении с искусством. На предшествующих юности этапах развития и взросления детей эту роль должны выполнять другие "музыки" из большого музыкального семейства, а также отличные от "чистого" слушания формы ее постижения.

Нам этот путь представляется как движение от элементарных форм музицирования, в которых дети открывают заново для себя архетипы музыкального мышления: двух-трех-четырехзвучные попевки как первоначальные типы звукорядов, их сцепление как естественное расширение, приводящее к образованию ладов. Ритмические формулы постигаются как рожденные телом человека и многочисленными жизненными прототипами импульсы. Познают возможности своего голоса как средства невербальной коммуникации, ощущают необходимость освоить простейшие инструменты человечества как дополнительную возможности выражать себя в звуках. Но главное, что дети открывают себя как сущность, у которой есть глубокая биологическая и психическая потребность соотносить себя с миром звуков.

На первоначальном этапе дети должны почувствовать и понять, что музыка находится не снаружи, а внутри человека. Личная духовная активность каждого есть главное условие "добыть" ее для себя. Это и есть та естественная активность, которую мы все ищем. Петь, танцевать, играть, придумывать, экспериментировать, не задумываясь при этом о том, как все выглядит со стороны — значит обеспечить главное условие музыкально-педагогической успешности, которое именуется удовольствием.

Дальнейшее движение нам видится в продолжении изучения отдельных элементов музыки как средств для выражения первых самостоятельных идей учащихся, изучении понятий музыкальной грамоты как результата практического опыта экспериментирования с музыкальными элементами.

В слушании отдельных образцов мировой музыки дети начинают соотносить свои первые шаги к музыке с ее огромным миром и ощущать свою к нему сопричастность. Т.о., все музыкальное обучение тесно увязывается с психофизиологическими возможностями и потребностями детей, с их практическим, функциональным, а не искусственно-теоретическим интересом к звукам, который надуман для детей взрослыми за письменными столами.

Еще один вопрос, который мы считаем необходимым задать себе заключается в следующем: в какой степени художественный мир высокой музыки познаваем детьми младшего возраста, а сама эта музыка необходима им? Уж если отечественная педагогика в своем мучительном развитии дошла до осознания простой истины, что "нет ни возможности, ни нужды всех без исключения учащихся приводить к одинаковым результатам" (Е.А. Ямбург. Школа для всех. — М.: Новая школа, 1996.с. 25), то, имея в виду классическую музыку, закономерно спросить: "А нужно ли это всем детям?" Если это нужно всем, то в каких количествах и формах? Какая музыка служила воспитанию детей 300 лет назад, когда классико-романтические шедевры еще не были написаны? Наивно полагать, что дети тогда были музыкально менее развиты. Ведь именно из них выросли гении и таланты, создававшие музыку на протяжении последних трех веков. А слушание музыки в записи и вовсе есть изобретение 20 века! Все великие, средние и маленькие музыканты начинали, продолжали и заканчивали свой путь, музицируя. И нет другого способа, кроме практики, по настоящему приобщиться к ней!

Опыт музицирования, пусть даже небольшой и элементарный, часто становится решающим фактором в «пленении» человека музыкой. По мнению современного немецкого педагога и замечательного музыканта В. Вюнша, духовный опыт человечества, запечатленный в музыке становится достоянием учащихся только в том случае, если они сами приступают к творческой воспроизводящей деятельности (в области музыки). Судя по имеющемуся опыту, голого понимания здесь недостаточно.

Однажды вступив на путь музицирования, педагог уже не сможет с него свернуть. Этого не дадут сделать дети. Не только опыт автора, но и работа многих других педагогов (Рокитянской Т.А., Стародубцева М.А. — учителей музыки средней школы № 1060 г. Москвы. Т.А. Рокитянская — автор программы "Каждый ребенок — музыкант"), подтверждает эту мысль. Дети оказались мудрее, чем мы о них думали: они поняли, что запись — это архивный документ культуры, которым следует воспользоваться, если нет возможности услышать живую музыку, ту, которая рождается под пальцами как потоки чудесных энергий и наполняет трепетом душу. Поэтому они на уроке хотели музицировать сами, пусть даже самое простое. Вот он, момент педагогической истины! Чуткость педагогов, которые отбросили догмы в своем стремлении доставлять детям радость музыкой и ненасильственно приобщать их к прекрасному, достоин подражания и распространения.

И последнее, о чем нельзя не сказать. Сами традиции музицирования универсальны и существуют в любой стране мира. Немузицирующих народов на Земле нет. Как впрочем, уже и не осталось развитых цивилизованных стран, в которых бы еще велись дискуссии на тему о методической или дидактической целесообразности музицирования. Они там закончились лет 50 назад, потому что всем стало очевидно, что между незатейливой игрой школьников на мандолине или блок-флейте и заполненными до отказа концертными залами есть прямая связь. Эта дорога оказалась гораздо более короткой и надежной к той цели, которую тридцать лет назад определила для себя наша программа по музыке: «ввести детей в мир высокой музыки и большого искусства». Простые люди, которые не ходят в концертный зал в этих благополучных странах, умеют петь и танцевать на праздниках целую ночь напролет, не каменеют от ужаса, если им предлагают взять в руки бубен, и способны в Рождество спеть по нотам вместе с остальными прихожанами одну из партий в католической мессе.

Вот нам и повод, чтобы задуматься, отбросив амбиции, магический гипноз имен и авторитетов, обратившись просто к здравому смыслу, который, к счастью, не имеет национальной или корпоративной принадлежности. Как и зерна общечеловеческой педагогической мудрости, умещающиеся в горсти одной руки. В нашей стране, поставившей самый грандиозный в мире музыкально-педагогический эксперимент, все дети и дети детей уже крикнули хором: «А король-то голый!» Но мы их не слышим… Мы продолжаем ткать чудесную невидимую ткань и восхищаться ее красотой.

Т. Э. Тютюнникова, преподаватель музыки УВК № 1679 г. Москвы

Cольфеджио радости

Можно радостно учить детей труднейшим вещам, считая при этом количество «выработанной» в процессе обучения радости главным педагогическим продуктом. Радость жизни есть суть детского восприятия мира. На одном грамме этого волшебного «топлива» можно слетать с детьми к звездам и обратно. Детство и радость в моем понимании неразрывны. Разрушить эту связь значит разрушить само детство. Радость — единственная жизненная энергия, которая всегда и везде работает эффективно, поэтому прежде всего нужна в педагогике.

Сегодня наше начальное сольфеджио для малышей похоже на одинокий неприступный остров в океане блистательных методик, созданных в последние десятилетие по другим дисциплинам. Поэтому оно кажется походящем полем, на котором давно пора посеять нечто «съедобное» и вкусное для детей, но одновременно и очень для них полезное.

Другая причина, побудившая меня написать эту статью, заключается в стремлении рассеять массовое заблуждение музыкально-педагогической практики о том, что сольфеджио не нужно ни в детском саду, ни уж тем более в общеобразовательной школе. Сегодня оно нам остро необходимо, чтобы выбраться из того кризиса, в котором находится наша детская музыкальная педагогика.

Однако сольфеджио для маленьких детей должно стать совсем другим. Другим настолько, что может быть мы и не узнаем в нем предмет, вызывающий у детей неприязнь.

Оно должно приобрести свою современную философию и соответственно этому другую методику, которая раз и навсегда откажется от устаревших подходов к обучению малышей. Его главной заботой станет ребенок как «солнце, вокруг которого вращаются средства образования».

Мне хотелось отметить появившееся в среде педагогов и иное понимание самой сути начального сольфеджио, у которого принципиально отсутствует голая технологическая цель —тренировка музыкального слуха, потому что есть гуманистическая — сам ребенок и музыка как его собственный опыт переживания радости.

***

Прочтя заголовок, многие, в том числе и профессиональные педагоги-музыканты, зададут вполне логичный вопрос «А зачем оно нам, это сольфеджио? И вправду бы бог с ним, если бы не его всеобщая нужность. Дело все в том, что как только любой педагог начинает учить детей музыке, первое, к чему он вынужден обратиться, будет сольфеджио.

«В музыке есть высокие и низкие звуки», — рассказывают в детском саду, постукивая при этом по крайним клавишам фортепиано и показывая картинку с изображением птички и медведя.

«Музыка тесно связана с нашей обычной жизнью, о ней она рассказывает своим особым языком. Вот послушайте, здесь щебечут птицы, какие они?», — это уже из практики слушания музыки в садах и общеобразовательных школах. Но сколько педагог ни будет заклинать учеников магической фразой: «прислушайтесь — и вы услышите журчание ручейка» (пение птиц, жалобную просьбу) — дети ничего не услышат, если их слух способен воспринимать комбинации звуков только как общий невнятный шум, более или менее громкий. Может быть дети, повинуясь требованию педагога, даже притихнут, но услышат ли? Это большой вопрос. Есть меткая народная поговорка: сколько ни говори «сахар», во рту слаще не станет.

Всем понятно, что глухой не слышит музыки совсем. Человек с неразвитым слухом слышит в ней простейшие элементы выразительности: динамику, темп, родные интонации бытовой музыки, кочующие из мелодии в мелодию. Человек с развитым слухом слышит тонко и изыскано. Россыпи звуков он умеет удивительным образом превращать внутри себя в захватывающую полифонию чувств.

Невозможность надежно проверить результаты наших педагогических воздействий, отсутствие хоть сколько-нибудь внушающей доверие диагностики музыкального развития ребенка порождает множество расхожих спекуляций. Самая популярная их них: можно просто слушать с детьми музыку, а все что нужно для ее восприятия, у них появится чудесным образом. Однако фокусы, как известно, бывают только в цирке. В педагогике отдача всегда прямо пропорциональна вложениям и профессионализму: как посеешь, то и пожнешь, да и то не сразу.

Педагогам необходимо совершенно отчетливо осознавать и не таить никаких иллюзий, что литературные соревнования по подбору эпитетов к услышанной музыке могут хоть как-то помочь УСЛЫШАТЬ музыку. Чтобы это произошло, надо иметь развитое слуховое восприятие, а не способность хорошо и красиво говорить. Как образно написал профессор В. Медушевский нужно сформировать у детей музыкальный слух «как орган поиска небывалой красоты...».

Дисциплина, которая способна постепенно развить музыкальность человека до высот, позволяющих наслаждаться музыкой — от фольклора до творений великих классиков, называется СОЛЬФЕДЖИО. Оно способно помочь ребенку постепенно превратить в своем сознании музыкальный шум в звуковое наслаждение. Поэтому сольфеджио должно быть основой любого сколько-нибудь серьезного обучения музыке. Говоря «серьезного», мы здесь не имеем в виду профессиональное обучение, а любое обучение музыке, от которого предполагается, что будет толк. Если элементы сольфеджио в систематической форме отсутствуют, то такое «обучение» в есть просто его иллюзия. А если говорить об общеобразовательной школе, то и пустая трата государственных денег.

В школе, на наш взгляд, уже не осталось ни одного предмета польза которого была бы столь ничтожна, как нынешнего урока музыки. Причиной, по которой его вообще еще не отменили, являются мистические разговоры о духовном опыте, звучащем духовном опыте, который якобы передают учителя на уроках музыки почти глухим к музыкальным звукам детям. Очевидна истина, что тот, кому пытаются дать, должен быть способен это взять. Особенно, если дело касается такого тонкого предмета как эмоциональный духовный опыт, заключенный в музыке. К тому же он очень разный: есть элементарный, но высоко духовный (детский фольклор, например) — для детей, а есть высокий, но недостижимо прекрасный для тех, кто за ним пожелает идти за тридевять земель.

«Никакого сольфеджио в общеобразовательной школе, это урок музыки!», — раздаются гневные голоса педагогической науки, предающей его анафеме со всех высоких трибун.

«Никакого сольфеджио, у нас маленькие дети, зачем оно нам!», — так думают музыкальные руководители детских садов.

Но разве это не задача сольфеджио — воспитать слух, чуткий к восприятию любой музыки — от фольклора до классики и авангарда, к разнообразию музыки всех времен и народов? Ведь дорога в искусство только начинается от родного порога, затем человек должен выйти в свободное пространство мировой культуры и научиться жить в нем.

Наши представления о том, что есть музыка, какая она и зачем она человеку, совершенно очевидно, не могут ограничиваться рамками музыкальных шедевров европейской традиции. Особенно, если эти представления педагогические. Кто возьмет сегодня на себя смелость сказать, что услышать на уроках небывалое разнообразие интонаций мировой музыкальной культуры — ненужная роскошь для маленьких детей? Только педагог, который сам ни разу не испытал шок от того, что его слух, воспитанный на европейской классике, заточенный в ней как в башне из слоновой кости, оказывается, почти не чувствует, как переливаются десятками сверкающих граней интонации музыки народов мира. Он замкнут, глух и нелюбопытен к тому, что существует рядом, но является другим. В жизни человеку бывают необходимы разные типы музыки. И это прямая задача сольфеджио сделать слух чутким и восприимчивым к разнообразию для того, чтобы он мог выбирать ту музыку, которая ему ближе.

«Никакого сольфеджио тут нет, одна ерунда какая-то вместо серьезного обучения», — примерно так реагируют преподаватели сольфеджио, познакомившись впервые с идеями донотного игрового сольфеджио.

«Никакого сольфеджио в его безнадежно непонятном, устрашающе-репрессивном виде для малышей (и для более взрослых тоже), потому что это даже не вчерашний, а позавчерашний день педагогики!», — это уже мои собственные слова, сказанные в сердцах. Дисциплина, призванная по своей внутренней природе и логике открывать дверь в музыку, почему-то на деле ее захлопывает при попытке первого же рукопожатия.

Если бы ЛЮБОЙ из применяемых в широкой практике учебник сольфеджио для начинающих и доисторическая методика к нему был представлен на современную экспертизу психологам и педагогам, они бы не поверили своим глазам, что такое обучение сегодня еще существует. Методики, не принимающие во внимание природу ребенка умерли во всем мире в прошлом веке. Наше детское сольфеджио, давно нуждается в глубокой внутренней трансформации своего изначального смысла, ведь то, в чем мы видим свою цель, определяет все наши действия.

Если рассматривать сольфеджио как дисциплину, воспитывающую восприятие музыки в самом широком смысле этого слова, то тогда сольфеджио вовсе не является чисто технологической дисциплиной для тренировки музыкального слуха будущим профессионалам. Это обще гуманитарный предмет с широким кругом задач по развитию у ребенка его природной музыкальности, которая дана каждому. Музыкальности как целого комплекса способностей, делающего человека чутким к музыке, умеющим с ней общаться не только как завсегдатаю концертных залов, но и участнику любительских ансамблей, музыкальных капустников и домашних вечеров. Музыкальности, которая позволяет человеку доверчиво открыть ворота души и впустить музыку в свои тайники, чтобы она навела там порядок, успокоила смятение и дала надежду.

Если цель начального обучение музыке состоит в всестороннем развитии природной музыкальности детей, то очевидно, что это сфера компетенции сольфеджио, а никак не слушания музыки даже в лучших его традициях. Поэтому становится очевидным, что цели начального обучения и начального сольфеджио в его современном понимании полностью совпадают.

Я много раз задумывалась над вопросом, почему подавляющее большинство даже взрослых музыкантов вспоминают о сольфеджио с внутренним протестом, а часто и неприязнью. Я анализировала свои ощущения и пришла к выводу, что они родом из детства.

Медленно иду по дорожкам памяти в далекое прошлое. Вот я вхожу храм музыки под названием «детская музыкальная школа», где начну учиться играть на пианино. Но это случится только следующем году, в этом же пока буду ходить на сольфеджио. Дальше в памяти сплошной кошмар непонимания, закончившийся лишь годам к двенадцати неожиданным прояснением музыкальных формул. Мне кажется, с тех пор в его преподавании мало что изменилось, и сегодня в дошкольных группах не дети понимают, не успевают и всего боятся.

«Взяли карандаши, будем учиться писать скрипичный ключ. Он еще называется ключ «соль», потому что на второй линейке пишется нота соль первой октавы. А нота «до» пишется на первой добавочной. Сейчас мы еще добавим ноту «ми» на первой линейки и у нас получится трезвучие гаммы до мажор. Его мы споем с ручными знаками, гамму до мажор по столбице… Уу-у, как фальшиво! Петя, Маша, Вова сейчас помолчат, потому что гудят, а мы споем еще раз в унисон» — это первый урок сольфеджио в первом классе.

Пришедшие вместе с детьми мамы и бабушки стенографируют каждое слово учителя, срисовывают с доски кружочки и цифры в надежде дома в них разобраться. А что же малыши? Думаю, что то состояние ужаса, которое они при этом испытывают, просто не поддается описанию. Кто такой этот «унисон», который надо спеть, копируя руками странные движения учителя, похожие на азбуку глухонемых? Надо еще успеть посмотреть на непонятные цифры на доске, называть, не перепутав ноты то по порядку, то прыгая через одну. «Повезло Петьке, ему разрешили молчать! Может мне тоже загудеть погромче?» Выглядит, конечно очень карикатурно, но в жизни встречается, к сожалению, на каждом шагу.

Какие бы чудеса дрессировки музыкального слуха при подобном обучении педагог ни демонстрировал, все они не только совершенно ничего не стоят в системе координат гуманистической педагогики, они реально опасны. Ничем нельзя оправдать страх и дискомфорт детей, поскольку страх парализующая и разрушающая эмоция. Его воздействие на растущую личность непременно скажется, причем системно, в болезненных «не могу», «не получится», «хочу, но боюсь». Древняя китайская пословица гласит: «Люди могут забыть слова, которые вы им говорили, но они никогда не забудут чувств, которые вы у них вызвали».

Зачем нам запланированное и оплаченное обществом «производство» потенциальных невротиков? Или ему не нужны самодостаточные, уверенные в себе люди, умеющие смело смотреть в завтрашний день и брать на себя ответственность? Весьма не риторические вопросы, особенно в свете того факта, что очень дорогостоящее обучение в музыкальных школах сегодня почти на все сто процентов дотируется государством. Тут есть о чем задуматься «государевым людям».

Написав эти строки, я, конечно, отдаю себе отчет в том, что существуют исключительно чуткие педагоги, настоящие маэстро, умеющие учить малышей блистательно, интуитивно понимающие, что это задача особого рода. Их талантом и умениями я восхищалась и продолжаю восхищаться, их искрометный опыт подтолкнул меня в свое время к поиску своего пути. Все они исповедовали как религию одну заповедь: «Надо любить то, что делаешь и того, кого учишь». Эту заповедь они называли своим главным методическим принципом. В их представлении педагог должен любить ребенка так, чтобы отбросить любые догмы, когда скука поселяется в его глазах, а внимание почти насильно уделяется тому, что лишено интереса. Им было всегда неловко, когда дети не понимали их объяснений или боялись, что не смогут..

Написав эту полемическую статью, я искренне надеюсь, что не только музыкальные руководители поймут важность целенаправленного и систематического развития музыкальности вверенных им малышей, но и преподаватели сольфеджио, работающие с детьми4-8 лет, осознают, что «так больше жить нельзя!»

Но я еще более надеюсь, что брошенные мною зерна не останутся одиноки: чтобы качественно засеять такое огромное поле нужны усилия многих и многих педагогов. 

ВНИМАНИЕ: КОНКУРС!

Все, у кого есть интересный, занимательный материал для того, чтобы развивать у детей способность к более совершенному музыкально-слуховому восприятию, — присылайте свои модели на конкурс «Сольфеджио радости», который объявляют совместно журнал «Музыкальная палитра» и Педагогическое общество России. Лучшие работы будут опубликованы, а их авторы — награждены.

Примечания: в присланных на конкурс моделях обязательно должны быть указаны цели и задачи, а также возраст детей, которым они адресуется. Модель должна сопровождаться методическими комментариями. На конкурс принимаются творческие работы в различных педагогических жанрах: ритмические и речевые игры, игры с инструментами, ритмодекламации, танцевально-коммуникативные игры, игровые песни, донотные графические игры, игры с нотами и др.

Давайте вместе превратим начальное сольфеджио из дисциплины для умных и настойчивых взрослых в предмет для неусидчивых, любящих игру детей!

Т.Э. Тютюнникова, музыкальный руководитель и учитель музыки Центра образования № 1679 г. Москвы, канд. искусствоведения.

И швец, и жнец, и на дуде игрец…

Несколько слов в защиту вымирающей профессии

Сколько раз я слышала на семинарах в разных городах России слова благодарности за статью «Труппа или группа», опубликованную в журнале «Дошкольное воспитание», столько же раз звучал вопрос: «Мы с вами согласны, но что нам делать — нам не разрешают, не позволяют, запрещают, заставляют». В статье речь шла об изменении самой формы праздников в детском саду, о той роли, которую по сути своей должен исполнять музыкальный руководитель, не превращаясь поочередно и одновременно в массовика-затейника, режиссера-сценариста, педагога-репетитора для Дедов Морозов и Водяных, работника сцены со стремянкой в руках, дизайнера по костюмам и изготовителя их из подсобных материалов, а также художника-монументалиста, гримера, суфлера и т.п. и т.п. По совместительству со всем этим ему полагается быть чутким и вдумчивым педагогом, высококвалифицированным музыкантом, творческим до предела своих возможностей, но при этом кротким и терпеливым к любым выражениям неудовольствия со стороны сотрудников и администрации.

Где еще есть специалисты, безропотно выполняющие такое количество разнопрофильных обязанностей, не предусмотренных их основной профессией? Нигде! Нам кажется, настало время взглянуть на эту проблему вполне серьезно. В Москве уже давно ощущается реальная нехватка музыкальных руководителей, многие сады не имеют их вообще. Да и средний возраст работающих неуклонно приближается к пенсионному. Выпускники училищ и музыкально-педагогических факультетов вузов даже не помышляют идти работать по основной специальности, рассматривая такой поворот событий как страшную несправедливость судьбы-злодейки. В чем причина?

Эмоционально-психологические перегрузки, которые испытывает на протяжении всей своей работы добросовестный музыкальный руководитель, отвечающий единолично за праздники и все, что с ними связано, ЧУДОВИЩНЫ! Об этом должны знать руководители всех уровней, особенно заведующие и методисты детских садов.

Его психические затраты огромны даже в случае помощи музыкальному руководителю со стороны воспитателей, потому что это именно он создает эмоциональное поле для 6-8 детских праздников, можно сказать живет пару десятилетий «душой наизнанку». Это добровольно-принудительная эксплуатацией эмоциональной сферы человека, а у музыканта эмоция — его главный профессиональный инструмент!

Где же выход? Он, как нам кажется, есть только один и очень простой: перераспределение ответственности.

Чтобы не быть голословной, я расскажу об опыте своего учреждения, Центра образования № 1679 г. Москвы. У нас за утренник каждой конкретной группы в детском саду отвечают воспитатели этой группы совместно с музыкальным руководителем. Это значит, что воспитатели волнуются о том, какой будет общий сюжет праздника, сказочные персонажи, сюрпризы, они подбирают тематические стихи и учат их с детьми, придумывают аттракционы и готовят все необходимое для них, считают количество стульчиков в музыкальном зале перед утренником, волнуются о том, кто зажжет елку и откуда будет заходить Дед Мороз.

Конечно, все вопросы обсуждается с музыкальным руководителем — по необходимости. Я иногда узнаю, какие конкретно будут развлекательные аттракционы за 15 минут до утренника, когда мы в последний раз сверяем с воспитателями план. Это и есть конкретная ответственность воспитателей: сами выбрали игру, посоветовались, приготовили, провели. Если нужно музыкальное сопровождение, то работаем и договариваемся вместе, не нужно — я полностью доверяю этот пункт праздника воспитателям и о нем даже не думаю.

Те наши воспитатели, которые еще три года назад понятия не имели где и что можно найти, что подойдет для их детей, как имеющееся можно переделать, чтобы оно подходило, сегодня замечательно со всем этим справляются. У нас для них доступны все сборники готовых сценариев, журналы, книги, с которыми обычно работает музыкальный руководитель. Методисты и заведующие детских садов могут напомнить своим особо несогласным с таким подходом сотрудникам, что предмет «основы музыкального воспитания» обязательно читают всем будущим воспитателям. Так что у них для успешной работы на ниве подготовки праздников есть по крайней мере теоретическая база. А главное, что читают этот предмет для того, чтобы его знание применялось на пользу общего дела!

На наш взгляд, все что не требует прямого участия музыканта, может и должно быть перепоручено воспитателям группы, родителям и сотрудникам детского сада. Во многих садах есть прекрасно рисующие методисты, настоящие модельеры повара и дизайнеры среди нянь. В нашем учреждении сложилась традиция, что музыкальный зал к праздникам украшают родители каждой группы по очереди. Организацией этого увлекательного дела занимаются воспитатели группы. Кроме того, мы давно отошли от рисования чего-нибудь тематического на ватмане, отнимающего уйму времени при изготовлении. Украшение в зале часто бывает лишь связками шаров, несколькими гирляндами, бумажными поделками детей, свисающими с потолка на ниточках. Наш девиз: нарядно и просто.

Если такой взгляд на проблемы музыкального руководителя кому-то покажется несправедливым, то полезно вспомнить, что у воспитателей на двоих один праздник в данный период времени, а у музыкального руководителя их не меньше четырех, а то и восемь. Поэтому в нашем саду в получасовом перерыве между двумя праздниками музыкальный руководитель обычно отдыхает, сидя в методическом кабинете, в то время как воспитатели и родители следующей группы заносят в зал нужное и выносят из него все ненужное. «Мы готовы», — говорят они, и это означает, что дети уже стоят перед дверью музыкального зала.

Конечно, так было тоже не всегда, но так стало всего за три года! И это теперь норма, которая всеми принимается. Более того, воспитатели стали сами хотеть быть творцами всего, что делается в их группе, в том числе и праздников. Им не подходят сценарии, даже очень хорошие, созданные кем-то другим. Такой сценарий, говорят они, как платье с чужого плеча. Ответственность ведь это не только обязанности, но также и возможность проявить свое творчество, это путь к самовыражению, очень плодотворному сотрудничеству.

Несколько слов о сценариях. В традиционном варианте мы их не пишем или вернее сказать, почти отошли от этого. У нас есть ПЛАН праздника по пунктам, который за 2-3 недели сообща составляется из материала, который есть у музыкального руководителя и воспитателей. Кроме того, ведущий на празднике не говорит стихами, он все слова говорит просто и естественно, как в жизни прозой. Это очень облегчает участь ведущего — не надо учить столько стихов и весь праздник бояться их забыть. Зачем сложно, когда можно просто! Вместо проговаривания стихов, которые обычно никто не слушает, он может почувствовать себя вдохновенным, раскрепощенным и попробовать создать атмосферу общения, обращаясь обычными словаминепосредственно к детям и родителям.

Ведущий — душа праздника, он обязательно должен иметь пространство для импровизации, непосредственного реагирования на ситуации, свободного общения с детьми. Иначе вместо атмосферы душевного тепла, раскрепощенности получим отчет «передовиков производства» и «победителей соцсоревнования». А это уже никаким боком отношения к детскому празднику не имеет.

За неделю до утренника в каждой группе между воспитателями и другими сотрудниками четко распределяются организационные обязанности.Музыкальный руководитель на самом празднике отвечает только за музыку в прямом смысле этого слова. Шапочки, платочки, стихи, вход и выход, последовательность, атрибуты — все неизбежные, а часто и забавные приключения по этой части находятся в сфере личной заботы воспитателей или родителя. Кроме того, что бы ни произошло на празднике, у нас никогда не бывают в этом виноваты дети. Во первых потому, что за детский праздник отвечают взрослые, а во-вторых потому, что это жизнь со всей прелестью ее неожиданностей. Она всегда богаче любых инструкций.

Всенародного «разбора полетов» после праздников у нас тоже не бывает. Мы все уважаем друг друга в коллективе настолько, что оставляем право сделать выводы о каких-то ошибках тем, чьи это были непреднамеренные ошибки. Мы при любых неожиданностях исходим из мысли, каждый старался сделать лучшее, на что способен. Кроме того, ошибка — условие нашего дальнейшего развития, мы из нее делаем выводы и идем дальше.

Как и все в нашей жизни, праздники бывают когда-то похуже, когда-то лучше, иногда очень хорошие, но они лишь небольшая часть нашей совместной работы в саду, поэтому отношение к ним хоть и трепетное в смысле эмоций, но спокойное. Праздники текут своим чередом, не превращаясь в образцово-показательное стихийное бедствие. Стремление к совершенству — вещь необходимая, но фанатизм тут ни к чему, особенно если принять во внимание, что объектом его приложения в саду, как правило, становятся дети.

И уж совсем несправедливо и неконструктивно требовать совершенства во всем только от музыкального руководителя. Его нервная система истощается именно от жестких требований каждые два месяца выдать для зрителя идеальный продукт. Так не работает ни один профессиональный театр, к слову сказать. Пусть воспитатели или методисты хоть на минутку представят, что им каждые два месяца нужно будет показать открытое развлекательно-увлекательное занятие для родителей минут на 45-60. Думаю, что большинству такая работа покажется фильмом ужасов. Вот поэтому и нужно беречь музыкальных руководителей! Они в саду абсолютно уникальные специалисты.

С давних времен известно, что трудней всего изменить сознание. Мы живем и действуем так, как думаем. Если уверены, что от нас ничего не зависит, то так и происходит. Дорогие мои коллеги, вы должны это понять настолько, чтобы возмутиться своим несправедливым положением в детском саду, если таковое ощущается. И тогда все постепенно изменится в соответствии с вашими убеждениями.

Я не призывая ни к каким революциям и потрясениям, тем более открытым конфликтам. Всегда можно найти 1-2 единомышленников, с которыми попробовать сделать первый шаг к совместному творчеству и совершенно иной жизни в коллективе. Дорога любой длины начинается с этого первого шага. Не надо пытаться словами переубедить непримиримых, они к вам сами придут через какое-то время и скажут: «А мы хотим сделать вот так и уже придумали сюжет. Подскажите, где взять музыку». Это будет вашей совместной победой над старым, давно изжившим себя мышлением, которое не дает каждому расти в уникальном сотрудничестве друг с другом.

Т.Э. Тютюнникова, музыкальный руководитель и учитель музыки Центра образования № 1679 г. Москвы, канд. искусствоведения.