Читаем в младшей группе осенью
материал по художественной литературе (младшая группа)

Соломенный бычок: Сказка

Жили себе дед да баба. Дед служил на смолокурне, а баба дома сидела, пряжу пряла. И такие они бедные, ничего у них нет: что заработают, то и проедят. Вот и пристала баба к деду — сделай да сделай, дед, соломенного бычка и смолой его осмоли.

— И что ты, глупая, говоришь? На что тебе такой бычок?

— Сделай, я уж знаю на что.

Деду нечего делать, взял сделал соломенного бычка и осмолил его.

Ночь проспали. А наутро набрала баба пряжи и погнала соломенного бычка пастись, села сама у кургана, прядёт пряжу, приговаривает:
— Пасись, пасись, бычок, на травушке, пока я пряжу спряду! Пасись, пасись, бычок, на травушке, пока я пряжу спряду!

Пряла, пряла, да и задремала. А тут из темного лесу, из дремучего бора медведь бежит. Наскочил на бычка.

— Кто ты таков? — спрашивает. — Скажи!

А бычок говорит:
— Я бычок-третьячок, из соломы сделан, смолой осмолен.

Медведь говорит:
— Коли ты соломенный, смолою осмоленный, дай мне смолы, ободранный бок залатать.

Бычок ничего, молчит. Тогда медведь цап его за бок и — давай смолу обдирать. Обдирал, обдирал и зубами увяз, никак не выдерет. Дёргал, дёргал и затащил бычка бог весть куда!

Вот просыпается баба — нету бычка: «Ох, горюшко мне! Да куда это мой бычок делся? Пожалуй, домой уж пошёл».

И вмиг прялку на плечи и — домой. Глядь — медведь по двору бычка таскает, она к деду:
— Дед, дед! А бычок-то нам медведя привёл.

Выскочил дед, оттащил медведя, взял и кинул его в погреб.

Вот на другой день, ни свет ни заря, набрала баба пряжи и погнала бычка на пастбище. Сама села у кургана, пряжу прядёт и приговаривает:

— Пасись, пасись, бычок, на травушке, пока я пряжу спряду!

Пряла, пряла, да и задремала. А тут из темного лесу, из дремучего бора серый волк выбегает и — к бычку.

— Кто ты таков? Сказывай!

— Я бычок-третьячок, из соломы сделан, смолою осмолен!

— Коли ты смолой осмолен, — говорит волк, — дай мне смолы бок засмолить, а то вот проклятые собаки ободрали.

— Бери!

Волк мигом к бычку, хотел смолу отодрать. Драл, драл, да зубами и увяз, никак не вытащит: как ни тянет назад, ничего не поделает. Вот и возится с этим бычком.

Просыпается баба, а бычка уже не видать.Подумала:
«Пожалуй, мой бычок домой побрёл», — да и пошла.

Глядь, а бычка волк тащит. Побежала она, деду сказала. Дед и волчишку в погреб бросил.

Погнала баба и на третий день бычка пастись; села у кургана, да и заснула. Бежит лисичка.

— Кто ты таков? — спрашивает бычка.

— Я бычок-третьячок, из соломы сделан, смолой осмолен.

— Дай мне, голубчик, смолы, к боку приложить: проклятые борзые чуть с меня шкуру не сняли!

— Бери!

Завязла и лисица зубами в шкуре бычка, никак вырваться не может. Баба деду сказала, бросил дед в погреб и лисичку.

А потом и зайчика-побегайчика поймали.    Вот как пособралось их, уселся дед над лазом в погреб и давай нож точить. А медведь его и спрашивает:
— Дед, а зачем ты нож точишь?

— Шкуру с тебя хочу снять да из той шкуры себе и бабе полушубки сшить.

— Ох, не губи меня, дедушка, лучше отпусти на волю: я тебе много мёду принесу.

— Ну, смотри!

Взял и выпустил медведушку. Сел над лазом, опять нож точит.

А волк его и спрашивает:
— Дед, зачем ты нож точишь?

— Хочу с тебя шкуру снять да на зиму тёплую шапку сшить.

— Ой, не губи меня, дедушка! Я тебе за это отару овец пригоню.

— Ну, смотри!

Отпустил дед и волка. Сидит, опять нож точит. Высунула лисичка мордочку, спрашивает:
— Скажи мне, дедушка, будь милостив, ты зачем нож точишь?

— У лисички, — говорит дед, — хороша шкурка на воротник.

— Ой, дедушка, не губи меня! Я тебе гусей и кур принесу!

— Ну, смотри!

Отпустил и лисичку. Остался один зайчик. Дед и на него нож точит. Зайчик спрашивает его зачем, а он говорит:
— У зайчика шкурка мягонькая, тепленькая — выйдут мне на зиму рукавички.

— Ох, не губи меня, дедушка! Я тебе и серёжек, и тесёмок, и красивое монисто принесу, отпусти меня только на волю!

Отпустил и его.

Вот ночь проспали, а наутро, ещё ни свет ни заря, вдруг — тук-тук! — кто-то к деду в двери. Проснулась баба:
— Дед, а дед! А к нам кто-то в двери скребётся, выйди погляди!

Дед вышел, смотрит — а это медведь целый улей меду приволок.

Взял дед мед и только прилёг, а в дверь снова: тук-тук!

Вышел, а волк полон двор овец пригнал. А тут скоро и лисичка кур, гусей и всякой птицы принесла.

Зайчик натащил и тесёмок, и серёжек, и монисто красивое.

И дед рад, и баба рада.

Собака, кошка и мышь: Сказка

В былые-то времена собака, кошка и мышь жили очень дружно, никогда не ссорились. Но вот однажды хозяин пожаловал собаке звание дворового пса, наградил её за усердие золотой грамотой. Увидела кошка такое дело и даже почернела от зависти.

— Не найти мне покоя, — говорит она мышке, — пока собака владеет золотой грамотой. Ведь она будет пуще прежнего стеречь хозяйское добро, нам от него и крошки не перепадёт. Ступай укради у собаки золотую грамоту!

Стащила мышь золотую грамоту, спрятали они её с кошкой и отправились к собаке.

— Ты, говорят, теперь первый друг человеку? Это по какому же праву? — спросила кошка.

— Мне на то дана золотая грамота, — ответила собака.

— А ну, покажи грамоту! — рассердилась кошка.

Принялась собака её искать. Искала, искала, да не нашла.

— Это ты стащила! — набросилась она на мышку.

Та растерялась:

— Меня кошка заставила!

Не сдержалась кошка, бросилась на мышь:

— Я вот тебе!

Забилась мышь в норку, едва ноги унесла.

Видит собака, кошка во всём виновата, да как кинется за ней! Кошка прыг на дерево! Только тем и спаслась!

С тех пор собака, кошка и мышь перестали дружбу водить.

Владимир Сутеев — Петух и Краски: Сказка

Нарисовал Вова Петуха, а раскрасить-то его и забыл. Пошел петух гулять:

— Что ты ходишь такой нераскрашенный? — удивилась Собака.

Посмотрел Петух в воду. И верно — Собака правду говорит.

— Не печалься, — сказала Собака, — иди к Краскам: они тебе помогут.

Пришел Петух к Красками просит:

— Краски, Краски, помогите мне!

— Хорошо, — сказала Красная Краска и раскрасила ему гребешок и бородку.

И Синяя Краска — перышки на хвосте.

Зеленая — крылышки.

А Желтая — грудку.

— Вот теперь ты настоящий Петух! — сказала Собака.

Владимир Сутеев — Цыпленок и утенок: Сказка

Вылупился из яйца Утёнок.

— Я вылупился! — сказал он.

— Я тоже, — сказал Цыплёнок.

— Я хочу с тобой дружить, — сказал Утёнок,

— Я тоже, — сказал Цыплёнок.

Я иду гулять, — сказал Утёнок.

Я тоже, — сказал Цыплёнок.

— Я рою ямку, — сказал Утёнок.

— Я тоже, — сказал Цыплёнок.

— Я нашёл червяка, — сказал Утёнок.

— Я тоже, — сказал Цыплёнок.

— Я поймал бабочку, — сказал Утёнок.

— Я тоже, — сказал Цыплёнок

— Я не боюсь лягушку, — сказал Утёнок.

— Я то… тоже… — прошептал Цыплёнок.

— Я хочу купаться, — сказал Утёнок.

— Я тоже, — сказал Цыплёнок.

— Я плаваю, — сказал Утенок.

— Я тоже! — крикнул Цыплёнок.

— Спасите!..

— Держись! — крикнул Утёнок.

— Буль-буль-буль… — сказал Цыплёнок.

Вытащил Утёнок Цыплёнка.

— Я иду ещё купаться, — сказал Утёнок.

— А я — нет, — сказал Цыплёнок.

Владимир Сутеев — Мышонок и Карандаш: Сказка

Жил-был на столе у Вовы Карандаш.

Однажды, когда Вова спал, на стол забрался Мышонок. Увидел Карандаш, схватил и потащил к себе в норку.

— Отпусти меня, пожалуйста! — взмолился Карандаш. — Ну зачем я тебе нужен? Я деревянный, и меня нельзя есть.

— Я тебя буду грызть! — сказал Мышонок. — У меня чешутся зубы, и я всё время должен что-нибудь грызть. Вот так! — И Мышонок больно укусил Карандаш.

— Ой, — сказал Карандаш. — Тогда дай мне в последний раз что-нибудь нарисовать, а потом делай что хочешь.

— Так и быть, — согласился Мышонок, — рисуй! Но потом я тебя всё равно изгрызу на мелкие кусочки.

Вздохнул тяжело Карандаш и нарисовал кружок.

— Это сыр? — спросил Мышонок.

— Может быть, и сыр, — сказал Карандаш и нарисовал ещё три маленьких кружочка.

— Ну, конечно, сыр, а это дырочки в нём, — догадался Мышонок.

— Может быть, и дырочки, — согласился Карандаш и нарисовал ещё один большой кружок.

— Это яблоко! — закричал Мышонок.

— Может быть, и яблоко, — сказал Карандаш и нарисовал несколько вот таких длинных кружочков.

— Я знаю, это сардельки! — закричал, облизываясь, Мышонок, — Ну, кончай скорее, у меня ужасно чешутся зубы.

— Подожди минуточку, — сказал Карандаш.

И когда он начал рисовать вот эти уголки, Мышонок закричал:

— Это похоже на ко… Не рисуй больше!

А Карандаш уже нарисовал большие усы…

— Да это настоящая кошка! — пискнул испуганный Мышонок. — Спасите! — и бросился к себе в норку.

С той поры Мышонок оттуда носу не показывал. А Карандаш у Вовы до сих пор живёт, только он стал вот какой маленький.

И ты своим карандашом попробуй нарисовать такую кошку, на страх мышатам.

В небесах высоких тает 
Одинокий тонкий луч, 
Улетают птичьи стаи, 
Прилетают стаи туч.

И. Никитин

Самуил Маршак — Кто колечко найдёт: Сказка

Покатилось, покатилось
Олино колечко,
Покатилось, покатилось
С нашего крылечка.

Кто с крылечка
Сойдёт?
Кто колечко
Найдёт?
– Я! — сказала кошка. –
Подожди немножко.
Вот я с печки
Прыг,
На крылечко
Шмыг,
Вниз по лесенке
Клубком,
По ступенькам
Кувырком.
Да уйти я не могу —
Мышку в норке стерегу.

Кто с крылечка
Сойдёт?
Кто колечко
Найдёт?

– Го-го-го! — гогочет гусь.
Погоди, пока вернусь.
Я во всякую погоду
Тороплюсь забраться в воду.
Я поплаваю в пруду,
А потом кольцо найду.

Покатилось, покатилось
Олино колечко,
Покатилось, покатилось
С нашего крылечка.
Кто с крылечка
Сойдёт?
Кто колечко
Найдёт?

– Я, — сказала курица. —
Стоит мне прищуриться,
Я вам зёрнышко найду
На дворе или в саду.
И кольцо найти я рада,
Да цыплят кормить мне надо,
А цыплята — вот беда! —
Разбежались кто куда.

Кто с крылечка
Сойдёт?
Кто колечко
Найдёт?

– Я найду! — сказал индюк. —
Только стал я близорук,
А для нас, для индюков,
Не придумано очков.
Покажите мне местечко,
Где запряталось колечко, —
Постараюсь я найти
И хозяйке принести.

Покатилось, покатилось
Олино колечко,
Покатилось, покатилось
С нашего крылечка.
Кто с крылечка
Сойдёт?
Кто колечко
Найдёт?

– Я, — ответила сорока, —
Я, — сказала белобока. —
Нахожу я ложки,
Брошки
И серёжки.
Только всё, что отыщу,
Я домой к себе тащу!

– Не ищи кольца, сорока,
Не старайся, белобока!
Наша Оленька мала,
сама искать пошла.
Воротилась, воротилась
Оля на крылечко,
А на пальчике светилось
У неё колечко.

Самуил Маршак. Где обедал воробей?

Где обедал, воробей?

В зоопарке у зверей.

Пообедал я сперва

За решеткою у льва.

Подкрепился у лисицы.

У моржа попил водицы.

Ел морковку у слона.

С журавлем поел пшена.

Погостил у носорога,

Отрубей поел немного.

Побывал я на пиру

У хвостатых кенгуру.

Был на праздничном обеде

У мохнатого медведя.

А зубастый крокодил

Чуть меня не проглотил.

Виктор Драгунский — Гусиное горло: Сказка

Когда мы сели обедать, я сказал:

– А я сегодня в гости пойду. К Мишке. На день рождения.

– Ну да? – сказал папа. – Сколько же ему стукнуло?

– Девять, – ответил я. – Ему девять лет, папа, стукнуло. Теперь десятый год пошел.

– Как бежит время, – вздохнула мама. – Давно ли он лежал на подоконнике в ящике от комода, а вот пожалуйте, уже девять лет!

– Ну что ж, – разрешил папа, – сходи, поздравь юбиляра. Ну-ка, расскажи, а что ты подаришь своему дружку в этот памятный день?

– Есть подарочек, – сказал я, – Мишка будь здоров обрадуется…

– Что же именно? – спросила мама.

– Гусиное горло! – сказал я. – Сегодня Вера Сергеевна гуся потрошила, и я у нее выпросил гусиное горло, чтобы Мишке подарить.

– Покажи, – сказал папа.

Я вытащил из кармана гусиное горло. Оно было уже вымытое, очищенное, прямо загляденье, но оно было еще сыроватое, недосушенное, и мама вскочила и закричала:

– Убери сейчас же эту мерзость! Ужас!

А папа сказал: – А зачем оно нужно? И почему оно скользкое?

– Оно еще сырое. А я его высушу как следует и сверну в колечко. Видишь? Вот так.

Я показал папе. Он смотрел внимательно.

– Видишь? – говорил я. – Узкую горловину я всуну в широкую, брошу туда горошинок штук пять, оно когда высохнет, знаешь как будет греметь! Первый сорт!

Папа улыбнулся: – Ничего подарочек… Ну-ну!

А я сказал: – Не беспокойся. Мишке понравится. Я его знаю.

Но папа встал и подошел к вешалке. Он там порылся и карманах.

– На-ка, – он протянул мне монетки, – вот тебе немного деньжат. Купи Мишке конфет. А это от меня добавка. – И папа отвинтил от своего пиджака чудесный голубой значок «Спутник».

Я сказал: – Ура! Мишка будет на седьмом небе. У него теперь от меня целых три подарка. Значок, конфеты и гусиное горло. Это всякий бы обрадовался!

Я взял гусиное горло и положил его на батарею досушиваться. Мама сказала: – Вымой руки и ешь!

И мы стали дальше обедать, и я ел рассольник и потихоньку стонал от удовольствия. И вдруг мама положила ложку и сказала ни с того ни с сего:

– Прямо не знаю, пускать его в гости или нет?

Вот тебе раз! Гром среди ясного неба! Я сказал: – А почему?

И папа тоже: – В чем дело-то?

– Он нас там опозорит. Он совершенно не умеет есть. Стонет, хлебает, везет… Кошмар!

– Ничего, – сказал я. – Мишка тоже стонет, еще лучше меня.

– Это не оправдание, – нахмурился папа. – Нужно есть прилично. Мало тебя учили?

– Значит, мало, – сказала мама.

– Ничему не учили, – сказал я. – Я ем как бог на душу положит. И ничего. Довольно здорово получается. А чему тут учить-то?

– Нужно знать правила, – сказал папа строго. – Ты знаешь? Нет. А вот они: когда ешь, не чавкай, не причмокивай, не дуй на еду, не стони от удовольствия и вообще не издавай никаких звуков при еде.

– А я не издаю! Что, издаю, что ли?

– И никогда не ешь перед обедом хлеб с горчицей! – воскликнула мама.

Папа ужасно покраснел. Еще бы! Он недавно съел перед обедом, наверное, целое кило хлеба с горчицей. Когда мама принесла суп, оказалось, что у нее уже нет хлеба, папа весь съел, и мне пришлось бежать в булочную за новым. Вот он теперь и покраснел, но промолчал. А мама продолжала на него смотреть и все говорила беспощадным голосом. Она говорила как будто бы мне, но папе от этого было не по себе. И мне тоже. Мама столько наговорила, что я просто ужаснулся. Как же теперь жить? Того нельзя, этого нельзя!

– Не роняй вилку на пол, – говорила мама. – А если уронил, сиди спокойно, не становись на четвереньки, не ныряй под стол и не ползай там полчаса. Не барабань пальцами по столу, не свисти, не пой! Не хохочи за столом! Не ешь рыбу ножом, тем более если ты в гостях.

– А это вовсе не рыба была, – сказал папа, и лицо у него стало какое-то виноватое, – это были обыкновенные голубцы.

– Тем более. – Мама была неумолима. – Еще чего придумали, голубцы – ножом! Ни голубцы, ни яичницу не едят ножом! Это закон!

Я ужасно удивился: – А как же голубцы есть без ножа?

Мама сказала: – А так же, как и котлеты. Вилочкой, и все.

– Так ведь останется же на тарелке! Как быть?

Мама сказала: – Ну и пусть останется!

– Так ведь жалко же! – взмолился я. – Я, может быть, еще не наелся, а тут осталось… Нужно доесть!

Папа сказал: – Ну доедай, чего там!

Я сказал: – Вот спасибо.

Потом я вспомнил еще одну важную вещь: – А подливу?

Мама обернулась ко мне. – Что подливу? – спросила она.

– Вылизать… – сказал я.

У мамы брови подскочили до самой прически. Она стукнула пальцем по столу: – Не сметь вылизывать!

Я понял, что надо спасаться.

– Что ты, мама? Я знаю, что вылизывать языком нельзя! Что я, собачонка, что ли! Я, мама, вылизывать никогда не буду, особенно при ком-нибудь. Я тебя спрашиваю: а вымазать? Хлебом?

– Нельзя! – сказала мама.

– Так я же не пальцем! Я хлебом! Мякишем!

– Отвяжись, – крикнула мама, – тебе говорят!

И у нее сделались зеленые глаза. Как крыжовник. И я подумал: ну ее, эту подливку, не буду я ее ни вылизывать, ни вымазывать, если мама из-за этого так расстраивается. Я сказал:

– Ну ладно, мама. Я не буду. Пусть пропадает.

– А вот, кстати, – сказал папа, я серьезно хочу тебя спросить…

– Спрашивай, – сказала мама, – ты ведь еще хуже маленького.

– Нет, верно, – продолжал папа, – у нас, знаешь, иногда банкеты бывают, всякие там торжества… Так вот: ничего, если я иногда захвачу что-нибудь с собой? Ну, яблочко там или апельсин…

– Не сходи с ума! – сказала мама.

– Да почему же? – спросил папа.

– А потому, что сегодня ты унес яблоко с собою, а завтра начнешь винегрет в боковой карман запихивать!

– Да, – сказал папа и поглядел в потолок, – да, некоторые очень хорошо знают правила хорошего тона! Прямо профессора! Куда там!.. А как ты думаешь, Дениска, – папа взял меня за плечо и повернул к себе, – как ты думаешь, – он даже повысил голос, – если у тебя собрались гости и вдруг один надумал уходить… Как ты думаешь, должна хозяйка дома провожать его до дверей и стоять с ним в коридоре чуть не двадцать минут?

Я не знал, что ответить папе. Его это, видимо, очень интересовало, потому что он крепко сжал мое плечо, даже больно стало. Но я не знал, что ему ответить. А мама, наверно, знала, потому что она сказала:

– Если я его проводила, значит, так было нужно. Чем больше внимания гостям, тем, безусловно, лучше.

Тут папа вдруг рассмеялся. Как из песни про блоху:

– Ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха! А я думаю, что он не умрет, если она не проводит его! Ха-ха-ха-ха-ха!

Папа вдруг взъерошил волосы и стал ходить туда-сюда по комнате, как лев по клетке. И глаза у него все время вращались. Теперь он смеялся с каким-то рывком: «Ха-ха! Ррр! Ха-ха! Рр!» Глядя на него, я тоже расхохотался:

– Конечно, не умрет! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Тут случилось чудо. Мама встала, взяла со стола чашку, вышла на середку комнаты и аккуратно бросила эту чашку об пол. Чашка разлетелась на тысячу кусочков. Я сказал:

– Ты что, мама? Ты это зачем?

А папа сказал:

– Ничего, ничего. Это к счастью! Ну, давай, Дениска, собирайся. Иди к Мишке, а то опоздаешь! Иди и не ешь рыбу ножом, не позорь фамилию!

Я собрал свои подарки и пошел к Мишке. И мы там веселились вовсю. Мы подскакивали на диване чуть не до потолка. Мишка даже стал лиловый от этого подскакивания. А фамилию нашу я не опозорил, потому что угощенье было не обед или ужин, а лимонад и конфеты. Мы поели все конфеты, какие были, и даже ту коробочку съели, что я Мишке принес в подарок. А вообще подарков Мишке понанесли видимо-невидимо: и поезд, и книжки, и краски. И Мишкина мама сказала:

– Ох сколько подарков у тебя, Мишук! А тебе какой больше всех нравится?

– Какой может быть разговор? Конечно, гусиное горло!

И покраснел от удовольствия.

А я так и знал.

Алексей Толстой — Зимовье зверей: Сказка

У старика со старухой были бык, баран, гусь да петух и свинья. Вот старик и говорит старухе:

– А что, старуха, с петухом-то нам нечего делать, зарежем его к празднику! – Так что ж, зарежем.

Услышал это петух и ночью в лес убежал. На другой день старик искал, искал – не мог найти петуха. Вечером опять говорит старухе: – Не нашел я петуха, придется нам свинью заколоть! – Ну, заколи свинью. Услышала это свинья и ночью в лес убежала. Старик искал, искал свинью – не нашел: – Придется барана зарезать! – Ну что ж, зарежь. Баран услышал это и говорит гусю: – Убежим в лес, а то зарежут и тебя и меня!

И убежали баран с гусем в лес. Вышел старик на двор – нет ни барана, ни гуся. Искал, искал – не нашел:

– Что за чудо! Вся скотина извелась, один бык остался. Придется, видно, быка зарезать! – Ну что ж, зарежь. Услышал это бык и убежал в лес. Летом в лесу привольно. Живут беглецы – горя не знают. Но прошло лето, пришла и зима. Вот бык пошел к барану:

– Как же, братцы-товарищи? Время приходит студеное – надо избу рубить. Баран ему отвечает: – У меня шуба теплая, я и так прозимую. Пошел бык к свинье: – Пойдем, свинья, избу рубить!

– А по мне хоть какие морозы – я не боюсь: зароюсь в землю и без избы прозимую. Пошел бык к гусю: – Гусь, пойдем избу рубить!

– Нет, не пойду. Я одно крыло постелю, другим накроюсь – меня никакой мороз не проймет. Пошел бык к петуху: – Давай избу рубить! – Нет, не пойду. Я зиму и так под елью просижу. Бык видит: дело плохо. Надо одному хлопотать. – Ну, – говорит, – вы как хотите, а я стану избу ставить. И срубил себе избушку один. Затопил печку и полеживает, греется.

А зима завернула холодная – стали пробирать морозы. Баран бегал, бегал, согреться не может – и пошел к быку: – Бэ-э!.. Бэ-э! Пусти меня в избу!

– Нет, баран. Я тебя звал избу рубить, так ты сказал, что у тебя шуба теплая, ты и так прозимуешь.

– А коли не пустишь, я разбегусь, вышибу дверь с крючьев, тебе же будет холоднее. Бык думал, думал: «Дай пущу, а то застудит он меня». – Ну, заходи.

Баран вошел в избу и перед печкой на лавочку лег. Немного погодя прибежала свинья: – Хрю! Хрю! Пусти меня, бык, погреться!

– Нет, свинья. Я тебя звал избу рубить, так ты сказала, что тебе хоть какие морозы – ты в землю зароешься. – А не пустишь, я рылом все углы подрою, твою избу уроню! Бык подумал-подумал: «Подроет она углы, уронит избу». – Ну, заходи. Забежала свинья в избу и забралась в подполье. За свиньей гусь летит: – Гагак! Гагак! Бык, пусти меня погреться!

– Нет, гусь, не пущу! У тебя два крыла, одно подстелишь, другим оденешься – и так прозимуешь. – А не пустишь, так я весь мох из стен вытереблю! Бык подумал-подумал и пустил гуся. Зашел гусь в избу и сел на шесток. Немного погодя прибегает петух: – Ку-ка-ре-ку! Бык, пусти меня в избу. – Нет, не пущу, зимуй в лесу, под елью.

– А не пустишь, так я взлечу на чердак, всю землю с потолка сгребу, в избу холода напущу. Бык пустил и петуха. Взлетел петух в избу, сел на брус и сидит.

Вот они живут себе – впятером – поживают. Узнали про это волк и медведь. – Пойдем, – говорят, – в избушку, всех поедим, сами станем там жить. Собрались и пришли. Волк говорит медведю: – Иди ты вперед, ты здоровый. – Нет, я ленив, ты шустрей меня, иди ты вперед.

Волк и пошел в избушку. Только вошел – бык рогами его к стене и припер. Баран разбежался – да бац, бац, начал осаживать волка по бокам. А свинья в подполье кричит: – Хрю-хрю-хрю! Ножи точу, топоры точу, живого съесть волка хочу! Гусь его за бока щиплет, а петух бегает по брусу да кричит:

– А вот как, да кудак, да подайте его сюда! И ножишко здесь и гужишко (*) здесь… Здесь его и зарежу, здесь его и подвешу!

Медведь услышал крик – да бежать. А волк рвался, рвался, насилу вырвался, догнал медведя и рассказывает:

– Ну, что мне было! До смерти чуть не забили… Как вскочил мужичище, в черном армячище, да меня ухватом-то к стене и припер. А поменьше мужичишка, в сереньком армячишке, меня обухом по бокам, да все обухом по бокам. А еще поменьше того, в беленьком кафтанишке, меня щипцами за бока хватал. А самый маленький мужичишка, в красненьком халатишке, бегает по брусу да кричит: «А вот как, да кудак, да подайте его сюда! И ножишко здесь и гужишко здесь… Здесь его и зарежу, здесь его и подвешу!» А из подполья еще кто-то как закричит: «Ножи точу, топоры, точу, живого съесть его хочу!» Волк и медведь с той поры к избушке близко не подходили.

А бык, баран, гусь да петух и свинья живут там, поживают и горя не знают.

Владимир Сутеев — Это что за птица: Сказка

Жил-был Гусь.

Был он очень глупый и завистливый.

И всем Гусь завидовал, со всеми ссорился, на всех шипел…

Все качали головой и говорили:
— Ну и Гусь!..
Как-то раз увидел Гусь на пруду Лебедя.

Понравилось Гусю длинная лебединая шея.

«Вот, — подумал Гусь, — мне бы такую шею!»

И просит Лебедя:
— Давай меняться. Тебе — моя шея, мне — твоя.

Подумал Лебедь и согласился.

Поменялись.

Пошёл Гусь с длинной лебединой шеей, не знает, что с ней делать. То так повернёт, то этак вытянет, то колесом свернёт — всё неудобно.

Увидел его Пеликан и стал смеяться.

— Ты, — говорит, — ни Гусь, ни Лебедь! Ха-ха-ха!

Обиделся Гусь, хотел зашипеть и вдруг увидел у Пеликана клюв с большим мешком.
«Вот бы мне такой клюв с мешком!» — подумал Гусь.

И говорит Пеликану:
— Давай меняться: тебе — мой красный нос, а мне — твой клюв с мешком.

Посмеялась Пеликан, но согласился.

Поменялись.

Понравилось Гусю меняться.

С Журавлём Гусь ногами поменялся: за свои лапчатые получил тонкие, журавлиные.

У Вороны свой большие белые крылья на её маленькие чёрные выменял.

Долго Гусь уговаривал Павлина переменить его яркий хвост на свою закорочку…

Уговорил.

А добрый Петух подарил Гусю свой гребешок, бородку, а заодно и «кукареку»…

Стал Гусь ни на кого не похож.

Идёт Гусь на журавлиных ногах, вороньими крыльями без толку машет, лебединой шеей во все стороны крутит.

Навстречу ему стадо гусей.

— Га-га-га! Это что за птица? — удивились гуси.

— Я Гусь! — крикнул Гусь, захлопал вороньими крыльями, вытянул лебединую шею и гаркнул во всё пеликанье горло: —Ку-ка-ре-ку! Я лучше всех!

— Ну, если ты Гусь, идём с нами, — сказали гуси.

Пошли гуси на лужок, и Гусь с ними.
Все гуси траву щиплют, а Гусь только клюв с большим мешком хлопает — не может траву щипать.
Пошли гуси на пруд купаться, и Гусь с ними.
Все гуси в пруду плавают, а Гусь по берегу бегает — журавлиные ноги плавать не позволяют.

Смеются гуси:
— Га-га-га!

А он им:
— Ку-ка-ре-ку!
Вышли гуси на берег, а тут, откуда ни возьмись, Лиса!

Загоготали гуси и полетели.

Один Гусь остался — вороньи крылья его поднять не могут, побежал он на журавлиных ногах — да в камышах павлиньим хвостом запутался…

Тут ухватила его Лиса за длинную лебединую шею и понесла…

Увидел это гуси, налетели на Лису и давай её щипать со всех сторон.

Бросила Лиса Гуся и убежала.

— Спасибо, гуси, спасли вы меня! — сказал Гусь. — Теперь я знаю,что мне сделать.

Пошёл Гусю к Лебедю и отдал ему длинную шею, Пеликану вернул клюв с большим мешком, Журавлю — тонкие ноги, Вороне — чёрные крылья, Павлину — яркий хвост веером, а доброму Петуху — гребешок, бородку, а заодно и «кукареку».

И стал Гусь как гусь.
Только умный и независтливый.
Вот вам сказка про Гуся.
Вот она и вся!

Константин Ушинский — Гусь и журавль: Сказка

Плавает гусь по пруду и громко разговаривает сам с собою:

— Какая я, право, удивительная птица! И хожу-то я по земле, и плаваю-то по воде, и летаю по воздуху: нет другой такой птицы на свете! Я всем птицам царь!

Подслушал гуся журавль и говорит ему:

— Глупая ты птица, гусь! Ну, можешь ли ты плавать, как щука, бегать, как олень, или летать, как орёл? Лучше знать что-нибудь одно, да хорошо, чем все, да плохо.

Михаил Пришвин — Журка: Сказка

Раз было у нас — поймали мы молодого журавля и дали ему лягушку. Он ее проглотил. Дали другую — проглотил. Третью, четвертую, пятую, а больше тогда лягушек у нас под рукой не было.
— Умница! — сказала моя жена и спросила меня: — А сколько он может съесть их? Десять может?
— Десять, — говорю, — может.
— А ежели двадцать?
— Двадцать, — говорю, — едва ли…
Подрезали мы этому журавлю крылья, и стал он за женой всюду ходить. Она корову доить — и Журка с ней, она в огород — и Журке там надо, и тоже на полевые, колхозные работы ходит с ней, и за водой. Привыкла к нему жена, как к своему собственному ребенку, и без него ей уж скучно, без него никуда. Но только ежели случится — нет его, крикнет только одно: «Фру-фру!» — и он к ней бежит. Такой умница!
Так живет у нас журавль, а подрезанные крылья его все растут и растут.
Раз пошла жена за водой вниз, к болоту, и Журка за ней. Лягушонок небольшой сидел у колодца и прыг от Журки в болото. Журка за ним, а вода глубокая, и с берега до лягушонка не дотянешься. Мах-мах крыльями Журка и вдруг полетел. Жена ахнула — и за ним. Мах-мах руками, а подняться не может. И в слезы, и к нам: «Ах, ах, горе какое! Ах, ах!» Мы все прибежали к колодцу. Видим — Журка далеко, на середине нашего болота сидит.
— Фру-фру! — кричу я.
И все ребята за мной тоже кричат:
— Фру-фру!
И такой умница! Как только услыхал он это наше «фру-фру», сейчас мах-мах крыльями и прилетел. Тут уж жена себя не помнит от радости, велит ребятам бежать скорее за лягушками. В этот год лягушек было множество, ребята скоро набрали два картуза. Принесли ребята лягушек, стали давать и считать. Дали пять — проглотил, дали десять — проглотил, двадцать и тридцать, да так вот и проглотил за один раз сорок три лягушки.

Рукавичка

Шел дед лесом, а за ним бежала собачка. Шел дед, шел, да и обронил рукавичку. Вот бежит мышка, влезла в эту рукавичку и говорит:
- Тут я буду жить.
А в это время лягушка - прыг-прыг! - спрашивает:
- Кто, кто в рукавичке живет?
- Мышка - поскребушка. А ты кто?
- А я лягушка - попрыгушка. Пусти и меня!
- Иди.
Вот их уже двое. Бежит зайчик. Подбежал к рукавичке, спрашивает:
- Кто, кто в рукавичке живет?
- Мышка - поскребушка, лягушка - попрыгушка. А ты кто?
- А я зайчик - побегайчик. Пустите и меня!
- Иди
Вот их уже трое. Бежит лисичка:
- Кто, кто в рукавичке живет
- Мышка - поскребушка, лягушка - попрыгушка да зайчик - побегайчик. А ты кто?
-А я лисичка-сестричка. Пустите и меня! 
Вот их уже четверо сидит. Глядь, бежит волчок - и тоже к рукавичке, да и спрашивает:
- Кто, кто в рукавичке живет?
- Мышка - поскребушка, лягушка - попрыгушка, зайчик - побегайчик да лисичка-сестричка. А ты кто?
- А я волчок - серый бочок. Пустите и меня!
- Ну иди!
Влез и этот. Уже стало их пятеро. Откуда ни возьмись, бредет кабан:
- Хро-хро-хро, кто в рукавичке живет?
- Мышка - поскребушка, лягушка - попрыгушка, зайчик - побегайчик, лисичка-сестричка да волчок - серый бочок. А ты кто?
- А я кабан - клыкан. Пустите и меня!
Вот беда, всем в рукавичку охота.
- Тебе и не влезть!
- Как-нибудь влезу, пустите!
- Ну, что ж с тобой поделаешь, лезь!
Влез и этот. Уже их шестеро. И так им тесно, что не повернуться! А тут затрещали сучья: вылезает медведь и тоже к рукавичке подходит, ревет:

- Кто, кто в рукавичке живет?
- Мышка - поскребушка, лягушка - попрыгушка, зайчик - побегайчик, лисичка-сестричка, волчок - серый бочок да кабан - клыкан. А ты кто?
- Гу-гу-гу, вас тут многовато! А я медведюшка - батюшка. Пустите и меня!
- Как же мы тебя пустим? Ведь и так тесно.
- Да как-нибудь!
- Ну уж иди, только с краешку!
Влез и этот. Семеро стало, да так тесно, что рукавичка того и гляди, разорвется.
А тем временем дед хватился - нету рукавички. Он тогда вернулся искать ее. А собачка вперед побежала. Бежала, бежала, смотрит - лежит рукавичка и пошевеливается. Собачка тогда:
- Гав-гав-гав!
Звери испугались, из рукавички вырвались - да врассыпную по лесу. А дед пришел и забрал рукавичку.

Лисичка-сестричка и волк-дружище

Жила-была лисичка и выстроила себе хатку. Наступили холода. Лисичка замерзла и побежала на село огня раздобыть, чтобы протопить.

Прибегает к одной старухе и говорит:

- Здравствуйте, бабуся! С праздничком! Дайте мне огоньку, я вам отслужу.

- Ладно, лисичка-сестричка. Садись погрейся маленько, пока я пирожки из печи выну.

А бабка маковые пирожки пекла. Вынула их, положила на стол, чтобы простыли.

А лисичка подглядела, да за пирожок, и вон из хаты.

Выела из середины мак, напихала в него мусору, залепила - и ну бежать.

Бежит, бежит, а хлопцы скотину на водопой гонят.

- Здорово, хлопцы!

- Здорово, лисичка-сестричка!

- Променяйте мне бычка-третьячка на маковый пирожок!

- Ладно! - говорят.

- Только смотрите не сразу ешьте, а когда я выбегу из села.

Поменялись.

Лисичка с бычком в лес. А хлопцы за пирожок, а там мусор.

Прибежала лисичка к своей хате, срубила дерево, смастерила санки, запрягла бычка и едет. А тут волк бежит.

- Здорово, лисичка-сестричка!

- Здорово, волчишка-братишка!

- Где ты взяла бычка-третьячка и санки?

- Сделала.

- Так подвези меня, лисичка-сестричка!

- Да как же я тебя возьму? Ты мне санки поломаешь.

- Нет, я только одну ножку поставлю.

- Ну, ставь.

Отъехали немного, а волк и говорит:

- Поставлю-ка я, лиснчка-сестричка, и другую ножку.

- Э, волчишка-братишка, ты же мне санки поломаешь.

- Нет, не поломаю.

- Ну, ставь!

Волк и поставил.

Ехали, ехали, вдруг: тресь!

- Ой, волчишка-братишка, ты мне санки ломаешь.

- Нет, лисичка-сестричка, это я орешек раскусил.

- Ну, смотри! Едут.

- Поставлю я, лисичка-сестричка, и третью ножку, - говорит волк.

- Да куда же ты ее поставишь? Ты мне санки поломаешь, на чем же я дровец привезу?

- Нет, - говорит, - не поломаю.

- Ну, ставь!

Волк поставил и третью ногу. Вдруг что-то: тресь!

- Ох, беда! - говорит лисичка. - Ступай себе прочь, волчишка. Ты мне совсем санки поломал!

- Нет, это я орешек раскусил.

- Дай же и мне.

- Нету, последний был.

Едут себе, едут. А волчишка и говорит:

- Сяду я совсем, лисичка.

- Да куда ж ты сядешь, волчишка-братишка? И санки разломаешь.

- Я легонечко.

- Ну, смотри!

Только волк сел, санки и развалились... Лисичка давай волка ругать. Ругала, ругала, да и говорит:

- Ступай, такой-сякой, в лес, дров наруби, на санки сруби дерево и притащи.

- Как же я срублю, если не знаю, какое дерево?

- А, такой-сякой! Как санки ломать знал, а дров нарубить не знаешь, - ругала, ругала, да и говорит: - Как войдешь в лес, скажи: “Рубись, дерево, кривое да прямое!”

Волк приходит в лес, да и говорит:

- Рубись, дерево, кривое да кривое, рубись, дерево, кривое да кривое!

Нарубил много. Кривые да суковатые, и на палицу не выберешь, не то что на полозья. Принес лисичке. Она посмотрела и давай его опять бранить:

- Ты, такой-сякой, видно, не так приговаривал, как я тебе велела.

- Нет, лисичка-сестричка, я стоял да все говорил:

“Рубись, дерево, кривое да кривое!”

- Ах, бесов сын, недотепа! Ну, сиди тут, я сама пойду нарублю.

Пошла. А волк сидит один, и есть ему очень хочется. Обыскал он всю лисичкину хату - нет ничего. Думал, думал и надумал: “Съем-ка я бычка и убегу”.

Проел у бычка дырку, выел, что было в середке, и напустил туда воробьев, а дырку соломой заткнул, а сам давай тягу.

Приходит лисичка, сколотила санки, села:

- Эй, бычок-третьячок!

А бычок не везет. Она его палкой. Как ударила - клок соломы и выпал, а воробьи - фыр-р-р-р.

- Ах ты, такой-сякой, волчище! Постой же! Будешь меня помнить!

И побежала. Легла на дороге и лежит. Идет обоз чумаков с рыбой; она притворилась мертвой. Чумаки смотрят - лисица.

- Возьмем-ка, братцы, да продадим, будет на что хоть погреться.

Бросили ее на последний воз и поехали. Едут и едут.

А лисичка-сестричка видит, что чумаки на нее не оглядываются, да все бросает по рыбке на дорогу, все бросает. Набросала много и сама украдкой спрыгнула.

Чумаки едут себе дальше, а она собрала рыбу, уселась, ест. Бежит волк.

- Здорово, лисичка-сестричка!

- Здравствуй, волчишка-братишка!

- Что делаешь, лисичка-сестричка?.

- Рыбу ем.

- Дай и мне!

- Ступай себе налови.

- Да как же я наловлю, если не умею?

- Ну как знаешь, а я не дам и косточки!

- Так хоть научи меня, как наловить? “Постой же! - думает лисичка. - Ты моего бычка съел, уж я тебя за это отблагодарю”.

- А так: ступай к проруби, опусти хвост в воду, потихонечку води и приказывай: “Ловись, рыбка большая и малая, ловись, рыбка большая и малая!” Вот она и наловится.

- Спасибо за науку, - молвил волк. Прибегает к проруби, опустил хвост в воду:

- Ловись, рыбка большая и малая, ловись, рыбка большая да малая! А лисичка с берега:

- Мерзни, мерзни, волчий хвост! А мороз на дворе трещит!.. Волк все хвостом водит да:

- Ловись, рыбка большая и малая! А лисичка:

- Мерзни, мерзни, волчий хвост! До тех пор ловил волк рыбу, пока хвост у него к проруби не примерз.

Тогда лисичка на село:

- Идите, люди, волка бить!

Как выскочили все с ухватами, с кочергами, с топорами, - убили волка. Тут ему, бедному, и конец. А лисичка и поныне живет в своей хатке.

Три медведя

Одна девочка ушла из дома в лес. В лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а пришла в лесу к домику.

Дверь была отворена: она посмотрела в дверь, видит, в домике никого нет, и вошла.

В домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михаил Иванович. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали ее Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по лесу.

В домике было две комнаты: одна — столовая, другая — спальня.

Сказка Три медведя - Три медведя сказка - Девочка вошла в столовую

Девочка вошла в столовую и увидела на столе три чашки с похлебкой. Первая чашка, очень большая, была Михаиле Ивановича. Вторая чашка, поменьше, была Настасьи Петровнина. Третья, синенькая чашечка, была Мишуткина. Подле каждой чашки лежала ложка: большая, средняя и маленькая.

Девочка взяла самую большую ложку и похлебала из самой большой чашки; потом взяла среднюю ложку и похлебала из средней чашки; потом взяла маленькую ложечку и похлебала из синенькой чашечки, и Мишуткина похлебка ей показалась лучше всех.

Девочка захотела сесть и видит у стола три стула: один большой — для Михаиле Иваныча, другой поменьше — Настасьи Петровнин, и третий, маленький, с синенькой подушечкой — Мишуткин.

Сказка Три медведя - Три медведя сказка - Девочка полезла на большой стул

Она полезла на большой стул и упала; потом села на средний стул, на на нем было неловко; потом села на маленький стульчик и засмеялась — так было хорошо. Она взяла синенькую чашечку на колена и стала есть. Поела всю похлебку и стала качаться на стуле.

Стульчик проломился, и она упала на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая — Михаилы Иванычева, другая средняя — Настасьи Петровнина, и третья маленькая — Мишенькина.

Сказка Три медведя - Три медведя сказка - Девочка легла в большую кровать

Девочка легла в большую — ей было слишком просторно; легла в среднюю — было слишком высоко; легла в маленькую — кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.

Сказка Три медведя - Три медведя сказка - Три медведя пришли домой

А медведи пришли домой голодные и захотели обедать.

Большой медведь взял свою чашку, взглянул и заревел страшным голосом:

- КТО ХЛЕБАЛ В МОЕЙ ЧАШКЕ!

Настасья Петровна посмотрела на свою чашку и зарычала не так громко:

— КТО ХЛЕБАЛ В МОЕЙ ЧАШКЕ!

А Мишутка увидел свою пустую чашечку и запищал тонким голосом:

— Кто хлебал в моей чашке и все выхлебал!

Сказка Три медведя - Три медведя сказка - Большой медведь взял свою чашку

Михаиле Иваныч взглянул на свой стул и зарычал страшным голосом:

- КТО СИДЕЛ НА МОЕМ СТУЛЕ И СДВИНУЛ ЕГО С МЕСТА!

Настасья Петровна взглянула на свой стул и зарычала не так громко:

- КТО СИДЕЛ НА МОЕМ СТУЛЕ И СДВИНУЛ ЕГО С МЕСТА!

Мишутка взглянул на свой поломанный стульчик и пропищал:

— Кто сидел на моем стуле и сломал его!

- КТО ЛОЖИЛСЯ В МОЮ ПОСТЕЛЬ И СМЯЛ ЕЕ! - заревел Михайло Иваныч страшным голосом.

- КТО ЛОЖИЛСЯ В МОЮ ПОСТЕЛЬ И СМЯЛ ЕЕ!- — зарычала Настасья Петровна не так громко.

Сказка Три медведя - Три медведя сказка - Кто ложился в мою постель и смял ее

А Мишенька подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тоненьким голосом:

— Кто ложился в мою постель!

И вдруг он увидел девочку и завизжал так, как будто его режут:

— Вот она! Держи, держи! Вот она! Вот она! Ай-яяй! Держи! Он хотел ее укусить. Девочка открыла глаза, увидела медведей и бросилась к окну. Окно было открыто, она выскочила в окно и убежала. И медведи не догнали ее.

По щучьему веленью

Жил-был старик. У его было три сына: двое умных, третий - дурачок Емеля.

Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет.

Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:

- Сходи, Емеля, за водой.

А он им с печки:

- Неохота...

- Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.

- Ну, ладно.

Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку.

Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку:

- Вот уха будет сладка!

Вдруг щука говорит ему человечьим голосом:

- Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь.

А Емеля смеется:

- На что ты мне пригодишься?.. Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.

Щука взмолилась опять:

- Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь.

- Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.

Щука его спрашивает:

- Емеля, Емеля, скажи - чего ты сейчас хочешь?

- Хочу, чтобы ведра сами пошли домой и вода бы не расплескалась...

Щука ему говорит:

- Запомни мои слова: когда что тебе захочется - скажи только:

"По щучьему веленью, по моему хотенью".

Емеля и говорит:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, ведра, сами домой...

Только сказал - ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами.

Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается... Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь.

Прошло много ли, мало ли времени - невестки говорят ему:

- Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.

- Неохота...

- Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.

Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - поди, топор, наколи дров, а дрова - сами в избу ступайте и в печь кладитесь...

Топор выскочил из-под лавки - и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут.

Много ли, мало ли времени прошло - невестки опять говорят:

- Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби.

А он им с печки:

- Да вы-то на что?

- Как - мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?

- Мне неохота...

- Ну, не будет тебе подарков.

Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и топор, вышел во двор и сел в сани:

- Бабы, отворяйте ворота!

Невестки ему говорят:

- Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?

- Не надо мне лошади.

Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, сани, в лес...

Сани сами и поехали в ворота, да так быстро - на лошади не догнать.

А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит: "Держи его! Лови его!" А он, знай, сани погоняет. Приехал в лес:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь...

Топор начал рубить, колоть сухие дрова, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку - такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - поезжайте, сани, домой...

Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.

Видит он, что плохо дело, и потихоньку:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - ну-ка, дубинка, обломай им бока...

Дубинка выскочила - и давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь.

Долго ли, коротко ли - услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера - его найти и привезти во дворец.

Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живет, и спрашивает:

- Ты - дурак Емеля?

А он с печки:

- А тебе на что?

- Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.

- А мне неохота...

Рассердился офицер и ударил его по щеке. А Емеля говорит потихоньку:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - дубинка, обломай ему бока...

Дубинка выскочила - и давай колотить офицера, насилу он ноги унес.

Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает своего самого набольшего вельможу:

- Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму.

Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.

- Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, - тогда он все сделает, что ни попросишь.

Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит:

- Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю.

- Мне и тут тепло...

- Емеля, Емеля, у царя тебя будут хорошо кормить-поить, - пожалуйста, поедем.

- А мне неохота...

- Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги.

Емеля подумал-подумал:

- Ну, ладно, ступай ты вперед, а я за тобой вслед буду.

Уехал вельможа, а Емеля полежал еще и говорит:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - ну-ка, печь, поезжай к царю...

Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю.

Царь глядит в окно, дивится:

- Это что за чудо?

Набольший вельможа ему отвечает:

- А это Емеля на печи к тебе едет.

Вышел царь на крыльцо:

- Что-то, Емеля, на тебя много жалоб! Ты много народу подавил.

- А зачем они под сани лезли?

В это время в окно на него глядела царская дочь - Марья-царевна. Емеля увидал ее в окошке и говорит потихоньку:

- По щучьему веленью. по моему хотенью - пускай царская дочь меня полюбит...

И сказал еще:

- Ступай, печь, домой...

Печь повернулась и пошла домой, зашла в избу и стала на прежнее место. Емеля опять лежит-полеживает.

А у царя во дворце крик да слезы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него, просит отца, чтобы выдал он ее за Емелю замуж. Тут царь забедовал, затужил и говорит опять набольшему вельможе:

- Ступай, приведи ко мне Емелю живого или мертвого, а то голову с плеч сниму.

Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок, поехал в ту деревню, вошел в ту избу и начал Емелю потчевать.

Емеля напился, наелся, захмелел и лег спать. А вельможа положил его в повозку и повез к царю.

Царь тотчас велел прикатить большую бочку с железными обручами. В нее посадили Емелю и Марьюцаревну, засмолили и бочку в море бросили.

Долго ли, коротко ли - проснулся Емеля, видит - темно, тесно:

- Где же это я?

А ему отвечают:

- Скучно и тошно, Емелюшка! Нас в бочку засмолили, бросили в синее море.

- А ты кто?

- Я - Марья-царевна.

Емеля говорит:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - ветры буйные, выкатите бочку на сухой берег, на желтый песок...

Ветры буйные подули. Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на желтый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из нее.

- Емелюшка, где же мы будем жить? Построй какую ни на есть избушку.

- А мне неохота...

Тут она стала его еще пуще просить, он и говорит:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - выстройся, каменный дворец с золотой крышей...

Только он сказал - появился каменный дворец с золотой крышей. Кругом - зеленый сад: цветы цветут и птицы поют. Марья-царевна с Емелей вошли во дворец, сели у окошечка.

- Емелюшка, а нельзя тебе красавчиком стать?

Тут Емеля недолго думал:

- По щучьему веленью, по моему хотенью - стать мне добрым молодцем, писаным красавцем...

И стал Емеля таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

А в ту пору царь ехал на охоту и видит - стоит дворец, где раньше ничего не было.

- Это что за невежа без моего дозволения на моей земле дворец поставил?

И послал узнать-спросить: "Кто такие?" Послы побежали, стали под окошком, спрашивают.

Емеля им отвечает:

- Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу.

Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведет во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьет и не надивится:

- Кто же ты такой, добрый молодец?

- А помнишь дурачка Емелю - как приезжал к тебе на печи, а ты велел его со своей дочерью в бочку засмолить, в море бросить? Я - тот самый Емеля. Захочу - все твое царство пожгу и разорю.

Царь сильно испугался, стал прощенья просить:

- Женись на моей дочери, Емелюшка, бери мое царство, только не губи меня!

Тут устроили пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править царством.

Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец.