подготовка к ОГЭ по литературе

Замысел, смысл названия и проблематика романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»

«Герой нашего времени» - первый в русской прозе «личный» или «аналитический» роман: его сюжетным центром служит не внешняя биография (жизнь и приключения), а именно личность человека – его душевная и умственная жизнь, рассмотренная изнутри как процесс. Этот художественный «психологизм», характерный для русской и французской литературы 30-х гг., был результатом глубоких общественно-исторических потрясений.

В 1829 г., когда Лермонтову было 15 лет, а Пушкину – 30, надежды на конституцию, республику, освобождение народа рухнули. Николай1 запомнил уроки 1825 г. и не только отправил декабристов на виселицу, но и принял меры к тому, чтобы их дело не возродилось. Деятельность для людей этой эпохи сводилась к повиновению. Атмосфера мысли, споров, надежд сменились атмосферой страха, безнадежности.

Этот дух скептицизма нашел свое отражение и в образе главного героя романа «Герой нашего времени».

В предисловии к роману Лермонтова очень важны слова о том, что публика «не понимает басни, если в конце ее не находит нравоучения» и что его роман испытал на себе «доверчивость некоторых читателей и даже журналов к буквальному значению слов». Это явный намек на то, что в романе есть какой-то второй, не высказанный прямо или недоговоренный смысл. Надо полагать, что этот второй смысл, ощущаемый на всем протяжении романа, начиная с его заглавия, заключается в его общественно-исторической теме – в трагедии русской дворянской интеллигенции последекабристского периода. Лермонтов мог только намекать на это; вполне понять эти намеки могли только немногие современники, говорить же о них вслух никто не мог. Характерно, однако, что реакционная критика напала на «Героя нашего времени» именно как на общественно-политический роман, будто бы содержащий клевету на русского человека. К сожалению, слишком многое Лермонтову пришлось обойти молчанием, приглушить или так зашифровать, что критики другого лагеря не все заметили, услышали или отгадали. На оценках и истолковании романа сказалась  острота позиции, которую занимал Лермонтов, и тем более – острота поднятых проблем. Роман был прочитан с пристрастием – не столько как художественное произведение, сколько как своего рода памфлет.

Смысл названия и особенности композиции романа «Герой нашего времени»

Первоначально Лермонтов озаглавил свой роман «Один из героев начала века». Здесь можно было усмотреть и полемику с романом французского писателя Мюссе «Исповедь сына века». Предметом изучения Лермонтова становится личность, наделенная героическими чертами и вступающая в конфликт со своим веком. Эта борьба носит трагический характер.

В окончательной формулировке есть иронический оттенок, падающий не на слово герой, а на слово нашего, то есть не на личность, а на эпоху.

В предисловии к роману звучит скрытая полемика с романом Мюссе. Мюссе заявляет, что «многие... страдают тем же недугом», каким страдает и он сам. Далее писатель говорит, что он изучает не только болезнь, но и надеется помочь ее излечению. Лермонтов отрицает то, что нарисовал в Печорине свой портрет, заявляет, что не собирается быть исправителем людских пороков. Герой романа погружается в воспоминания о своей любви, Печорин же мечется в поисках настоящей жизни, настоящей цели – и то и дело оказывается на краю гибели.

Герой в непрерывном движении, в каждом новом месте его ждет смертельная опасность. В «Тамани он чуть не погиб от руки «ундины». Проходит месяц – и Печорин оказывается под дулом Грушницкого. Судьба его оберегает, но письмо Веры заставляет его вскочить на коня и гнать во весь дух в Пятигорск.Действие «Бэлы» происходит во время службы в крепости, куда Печорин сослан за дуэль с Грушницким, а во время службы Печорин на две недели приезжает в казачью станицу – и чуть не гибнет от руки пьяного казака.  

 Потом – Петербург, а потом «Персия и дальше», потом – смерть по дороге из Персии. Такова хронология событий, но последовательность расположения глав иная. «Обратная» композиция помогает постепенному раскрытию характера главного героя. А наличие двух рассказчиков позволяет приближать героя к читателю, раскрывать его загадку, пока он сам не раскроется в дневнике.

Итак, объектом художественного осмысления в романе стал характер, который стремится философски самоопределиться в действительности.

Печорин – личность, воплотившая характерные черты общественного сознания людей 30-х гг. 19 века.

Перед нами философский роман, в центре которого стоят проблемы: человека и мира, смысла человеческого существования, воли и рока, незаурядного дарования и обыкновенной судьбы, бездействия человека, чести достоинства, любви.

История создания поэмы «Мцыри»

Послепушкинское поколение  - люди совсем другой эпохи, жаждавшие деятельности и борьбы, тосковавшие по героическому и не находившие этого в современной им жизни.

Поколение Лермонтова оказалось в эпохе безвременья, эпохе длительной реакции после подъема Отечественной войны 1812 года, времен тайных обществ и демократических устремлений. Размышления о судьбе своих современников, о разочаровании, о бесцельности жизни, о безверии – во многих стихотворениях Лермонтова. В стихотворении «Бородино» люди прошлого поколения противопоставляются «нынешним». Старый солдат вспоминает: «Да, были люди в наше время, \Не то, что нынешнее племя: \ Богатыри - не вы!»

Отсюда тяга к романтизации прошлого, к изображению сильных, гордых, мужественных людей, героев.

В 1837 году Лермонтов задумал написать «записки молодого монаха 17-ти лет. С детства он в монастыре; кроме священных, книг не читал. Страстная душа томится… идеала..» От этой записи до появления «Мцыри» прошло восемь лет. За это время Лермонтов несколько раз возвращался к задуманному сюжету. Сперва он пишет поэму «Исповедь», действие которой происходит в Испании в средние века. Герой «Исповеди» - монах, нарушивший обет, полюбивший монахиню и осужденный на смерть. В 1835-1836 появляется поэма «Боярин Орша», герой которой, Арсений, бесправный раб могущественного боярина, воспитанный в монастыре, влюбляется в барышню и также предан суду монахов, но ему удалось сбежать. Как видим,  и в этих произведениях Лермонтов обращается к истории. В обеих поэмах, где большое место занимают монологи –исповеди, есть строки, которые позже вошли в поэму «Мцыри», написанную в 1839 году. Именно в ней замысел Лермонтова нашел наиболее совершенное воплощение.

На рукописи выставлено число: «1839 года. 5 августа». А на обложке написано заглавие: «Бэри». К тому слову Лермонтов сделал примечание: «Бэри по-грузински: монах». Но герой поэмы не монах: его только готовят в монахи. А для таких в грузинском языке имеется другое название – «Мцыри».  И Лермонтов переменил заглавие.

Знакомый Лермонтова, А.Н. Муравьев, писал, что ему посчастливилось стать первым читателем этой поэмы, когда он навестил Лермонтова в Царском Селе.

«В летний вечер я к нему зашел, - вспомнил Муравьев, - и застал его письменным столом с пылающим лицом и с огненными глазами, которые были у него особенно выразительны».

Муравьев, конечно, не подозревал, что поэма, которую он слышал в тот вечер в чтении самого Лермонтова, вынашивалась и обдумывалась в продолжение девяти лет.

Действие поэмы проходит в Грузии, которую Лермонтов хорошо знал. Возникновение замысла биограф Лермонтова П.А.  Висковатов связывает с путешествием поэта по старой Военно-Грузинской дороге. Тогда Лермонтов посетил древнюю столицу Грузии, город Мцехта, расположенную в месте слияния рек Арагвы и Куры. В монастыре Лермонтов встретил одинокого монаха, который рассказал ему свою историю. Она похожа на историю Мцыри, но только смирился со своей долей и провел жизнь в стенах древней обители.

Тема любви в лирике М.Ю. Лермонтова

Анализ стихотворения «И скучно,  и грустно…»

1. В чем жанровая особенность данного стихотворения?
2. Какой литературный прием лежит в основе стихотворения?
3. В чем же уставший от скепсиса и разочарований лирический герой М.Ю.Лермонтова ищет точку опоры во враждебном ему мире? К чему стремится его душа?

Анализ стих. «Я не унижусь пред тобою…»

1. В  чем обвиняет лирический герой свою возлюбленную?
2. В чем он упрекает ее и себя?
3. О какой мести себе и ей мечтает лирический герой? В чем наивность таких угроз?

Анализ стих. «Расстались мы, но твой портрет…»

1. Каков  центральный мотив этого стихотворения?
2. Какие лирические темы образуют в стихотворении контрастные  пары-противопоставления?
3. Какая метафора развивает главную лирическую тему стихотворения? Как вы ее понимаете?
4. Как вы думаете, почему не конкретной женщине, а к портрету адресует М.Ю. Лермонтов на этот раз любовное послание?

Анализ стих. «Молитва»

«Молитва» строится как монолог лирического героя – мольба о счастье любимой женщины, о ее душе. В ходе монолога вырисовываются три образа: Божьей Матери, лирического героя и той, о которой он молится. Внутренняя драма героя, одинокого странника с «пустынной душой», отступает перед образом героини с ее нравственной чистотой и беззащитностью перед враждебными силами «мира холодного». Мольба за нее освещает с новой стороны образ самого героя: трагедия духовного одиночества не разрушила его глубокого участия и заинтересованности в судьбе другого человека.

«Молитва» проникнута интонацией просветленной грусти, связанной с особым преломлением в этом стихотворении религиозных мотивов: существование «незлобного сердца», родной души заставляет вспомнить о другом, светлом «мире упованья», в котором «теплая заступница» охраняет весь жизненный путь «достойной души» и ангелы осеняют ее на пороге смерти.

Вместе с тем герой отвергает традиционные формы обращения к Богу с молитвой о себе.

Не о спасении, не перед битвою.

Но с благодарностью иль покаянием.

Не за свою молю душу пустынную… -

Как бы заранее зная, что благодать его души не коснется.

В «Молитве» герой провожает благословляющим взглядом «деву невинную» вплоть до смертного ложа потому именно, что ему с его отрицательно определившейся судьбой наверняка не предстоит участия в ее жизни.

1. В чем вы видите трагедию лирического героя?
2. Какими причинами можно объяснить ноты скепсиса и неверия, звучащие в стихотворениях о любви?

Екатерина Сушкова

Сложная и глубокая натура Лермонтова особенно раскрылась в стихотворениях, обращенных к женщинам. Волнения любви поэт начал чувствовать очень рано. Одним из первых адресатов его любовной лирики стала Екатерина Александровна Сушкова. Ей было посвящено стихотворение «Нищий» и еще целый ряд стихотворений, составивших «сушковский цикл».

Сушкова (в замужестве Хвостова) Екатерина Александровна (1812-1868), красивая, умная и ироничная, стала предметом юношеского увлечения М.Ю. Лермонтова летом 1830 года.

Сама Сушкова вспоминала о той поре: «...Мы обращались с Лермонтовым как с мальчиком, хотя и отдавали полную справедливость его уму. Такое обращение бесило его до крайности, он домогался попасть  в юноши в наших глазах, декламировал нам Пушкина, Ламартина и был неразлучен с Байроном».

Е.А. Сушковой Лермонтов посвятил около двадцати стихотворений. «Черноокий», «К Сушковой», «Благодарю», которые составили «сушковский цикл».

«Сушковский цикл» - лирический дневник юноши Лермонтова; несмотря на традиционную романтическую стилистику, стихи цикла (особенно первые два) отличаются психологической точностью и конкретностью: зарождение чувства, которое еще не решается назвать любовью и дальнейшее его развитие, вылившееся в горечь неразделенной любви. Биографическая конкретность проникает и в эту саму поэтическую стилистику – «притворное вниманье», «острота речей», насмешка и «презренье» - все это, вплоть до романтического клише, - «чудный взор», «блеск черных глаз» (Сушкову называли черноокой красавицей), отражает реальную ситуацию отношения Лермонтова к Сушковой.

Хотя в стихах «сушковского цикла» уже вырисовываются черты образа лирического героя (каким он сложится в дальнейшем в поэзии Лермонтова) с его разочарованностью, обманутыми надеждами, бессменными «тревогами души», в целом он не выходит за рамки любовной темы; однако сам образ любви-страдания как абсолютного и исключительного по силе чувства («Такой любви нельзя не верить») пройдет через всю лирику Лермонтова. Отвергнутая любовь несет герою разочарование во всех ценностях – и земных, и небесных: «Чем успокоишь жизнь мою, // А может быть и в небесах?..» («Стансы»). Но и к неразделенной любви Лермонтов предъявляет абсолютные критерии, предпочитая светской благосклонности определенность, «чистоту» безответности («Благодарю!»).

Через многие стихи «сушковского  цикла» проходит мотив неистребимости первого чувства, не вытесняемого и новыми увлечениями: «Любя других, я лишь страдал любовью прежних дней». Именно в «сушковском цикле» поэт дает знаменательное для его творчества определение памяти как «демона-властелина».

Новая встреча с Сушковой произошла 4 декабря 1834 года в Петербурге. В течение месяца поэт постоянно бывал в доме Сушковой, уделял ей внимание на балах и, наконец, добился от нее признания в любви. Тем самым, по представлениям света, девушка была скомпрометирована. 5 января 1835 года Лермонтов написал ей анонимное письмо, которое привело к разрыву. (Сушкова до конца жизни не подозревала, что автором письма был Лермонтов). Неблаговидность поступка Лермонтова имела и обратную сторону: за прошедшие годы поэт разочаровался в женской любви и привязанности, а потому увидел в Сушковой только кокетку, стремящуюся найти жениха.

Варвара Александровна Лопухина

Лопухина (в замужестве Бахметева) Варвара Александровна (1815-1851)- одна из глубоких сердечных привязанностей Лермонтова. Пережив бурное увлечение Н.Ф. Ивановой, поэт в 1831 г. встретился с близкой ему семьей Лопухиных, с младшей сестрой своего друга Алексея – Варенькой. «Будучи студентом, - пишет А.П. Шан-Грей, - он был страстно влюблен.... в молоденькую, милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную В.А. Лопухину; это была натура пылкая, восторженная, поэтическая  и в высшей степени симпатичная... Чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти своей». Переезд Лермонтова в 1832 г. в Петербург и зачисление в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров помешали обоюдному увлечению развиться, а военная служба и светские развлечения на время заслонили образ любимой девушки. Однако Лермонтов не переставал интересоваться судьбой Вареньки. В письме к ее сестре Марии он писал: «Я очень бы хотел задать вам один вопрос, но перо отказывается его написать». Вопрос был разгадан, и Мария Александровна ответила, что Варенька проводит однообразные дни, охраняющие ее «от всяких искушений». Лермонтов  успокоился, но не перестал вспоминать Вареньку. Ее профиль мелькает на страницах его юнкерских тетрадей.

Между тем молчание Лермонтова заставило Варвару Александровну, вероятно под давлением родителей, в 1835 г. выйти замуж за Н.Ф. Бахметева, человека немолодого. Лермонтов тяжело пережил эту, по его мнению, измену любимой девушки.

В романе «Герой нашего времени» характер Варвары Александровны раздвоен и представлен в двух типах – в образах Мери и Веры.

О Хлестакове

 О жизни и занятиях Хлестакова в Петербурге мы знаем лишь в общих чертах: служил чиновником, ничего не выслужил, что было – прокутил, и теперь отец его требует домой, в Саратовскую губернию. В «Предуведомлении…» Гоголь подробнее говорит о своем герое, объясняя его актерам. Но без этого вспомогательного материала читатель может представить себе Хлестакова в его бытность в столице очень объемно.

Ю.М. Лотман предлагает великолепный ход: реконструирует жизнь, мысли и чувства Хлестакова – «по его вранью».  Лотман размышляет, зачем человек  вообще лжет, зачем рассказывает о себе небылицы? И справедливо  замечает, что такого «фантазера» не устраивает окружающая жизнь, его судьба, его роль в событиях. Он сочиняет себе иную – блистательную – судьбу, где может явиться в немыслимом великолепии, показать силы и способности, которые в себе полагает или которые мечтает иметь. Таким образом, характер,  мысли и вся жизнь Хлестакова как бы «доказывает от противного». «Основа его вранья – бесконечное презрение к себе самому, - пишет Ю.М. Лотман. – Вранье потому и опьяняет Хлестакова, что в вымышленном мире он может перестать быть самим собой, отделяться от себя, стать другим, потому что само-то глубоко убежден в том, что подлинно интересен может быть только «он», а не «я». Это придает хвастовству Хлестакова болезненный характер самоутверждения. Он превозносит себя  потому, что в тайне полон к себе презрения.  Врун 1820 годов стремился избавиться от условий жизни, Хлестаков – от самого себя. В этом отношении интересно, как Гоголь демонстративно сталкивает бедность воображения Хлестакова во всех случаях, когда он пытается измыслить фантастическую перемену внешних условий жизни.

Итак, Хлестаков – мелкий чиновник, человек ничтожный, всеми попрекаемый, его презирает даже собственный слуга Осип, его может оттаскать за вихры отец. Он беден и не способен работать так, чтобы обеспечить себе хотя бы сносное существование. Он глубоко недоволен своей жизнью, даже подсознательно презирает себя. Но пустота и глупость не позволяют ему осмыслить собственные беды и попытаться изменить жизнь. Ему кажется, что представься лишь случай – и все изменится, он перенесется «из грязи в князи». Это и позволяет Хлестакову так легко и непринужденно чувствовать себя лицом значительным, воплощаться в главнокомандующего и директора департамента, как только представится случай. Мир, в котором он живет, непонятен Хлестакову, он не в силах постичь связь вещей, представить себя лицом значительным, воплощаться в главнокомандующего и директора департамента, как только представится случай. Мир, в котором он живет, непонятен Хлестакову, он не в силах постичь связь вещей, представить себе, чем в действительности заняты министры, как ведет себя и что пишет Пушкин…  Для него Пушкин – тот же Хлестаков, но счастливей, удачливей. А ведь что интересно: городничий и его приближенные, которых нельзя ни признать людьми сметливыми, знающими жизнь, по-своему неглупыми, ничуть не смущены враньем Хлестакова. Им тоже кажется, что все дело случая: повезло – и ты директор департамента. Никаких личных заслуг, труда, ума и души не требуется, надо помочь случаю, кого-то подсидеть. Разница между ними и Хлестаковым лишь в том, что наш герой уже совершенно глуп и лишен даже практической сметки. Будь он чуть-чуть поумней.

Но дело в том, что будь он поумней, пойми сразу свое заблуждение городской верхушки – он начал бы сознательно подыгрывать. И несомненно бы провалился – хитрость, продуманная ложь не обманули бы внимательного городничего, он бы нашел слабое место в заранее созданной выдумке, недаром гордится Антон Антонович: «Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!» Городничий не мог предположить в Хлестакове одного – чистосердечия, неспособности к сознательной и продуманной лжи.

Образ Петербурга в комедии

Образ Петербурга возникает уже в  начале комедии с известия, что приезжает ревизор «из Петербурга». Этот город возникает лишь в  разговорах, мечтах, письмах. На самом деле его словно не существует, как не существует самого ревизора.

С любовной интригой этот мираж – образ Петербурга, вожделенный, манящий – как бы материализуется, вплотную приближается к чиновникам. Он становится благодаря мнимому сватовству почти реальностью: семья Сквозника-Дмухановского чуть ли  не переезжает в Петербург, Анна Андреевна мечтает об особом «амбре» в своей комнате,  городничий примеряет через плечо орденскую ленту. Материализованный мираж Петербурга конкретизируется в наивных размышлениях героев.

Образ Петербурга вводится в комедию разными способами. О своем положении в городе рассказывает, завираясь, Хлестаков, образ столицы возникает в его письме к «душе Тряпичкину», о нем мечтают чиновники, своими воспоминаниями о городе делится Осип. Но странное дело, образы вымышленного Петербурга Хлестакова и реального,  возникающего в его обмолвках и в письме, почти не отличаются. И в этом и в другом случае это город, основанный на страхе, «страхоточивый» город, который только в одном случае Хлестакова боится государственный  совет, департамент, где при его  появлении – «просто землетрясенье, все дрожит и трясется, как лист», а в другом случае он сам страшится кондитера, который может оттаскать его за воротник. Точно так же мыслит себе Петербург и городничий.

Антон Антонович собирается переехать в Петербург, бросить городничество и, благодаря связям, «влезть в генералы».  Эти намерения разделяет и Анна Андреевна, которая хочет, чтобы их «дом был первым в столице и чтоб в ее комнате «такое было амбре», чтоб нельзя было войти…»

Единственный из героев, кто не испытывает страха при упоминании о Петербурге,  это Осип: он стоит вне чиновничье-бюрократической иерархии, основанной на страхе, и ему нечего бояться. Он считает, что «житье в Питере лучше всего», при условии, что есть деньги. Жизнь в столице ему видится «тонкой и политичной». Это утверждение иронически переворачивается, теряет свой смысл. «Тонкость и политичность» для невежественного Осипа вот в чем: «театры, собаки тебе танцуют, и все что хочешь». Представления о столичной жизни Осипа, как и представления его хозяина, крайне убоги, они ограничиваются рынками, лавочками, трактирами. О других приметах и явлениях Петербурга и слуга, и хозяин знают лишь понаслышке.

Двойственность образа Петербурга – в сочетании его привлекательности почти для всех героев комедии и страха перед ним, как воплощением власти.

Николай Семенович Лесков

Из автобиографических заметок

По происхождению я принадлежу к потомственному дворянству Орловской губернии. Род наш собственно происходит из духовенства, и тут за ним есть своего рода почетная линия. Мой дед, священник Димитрий Лесков, и его отец, дед и прадед, все были священниками в селе Лесках, которое находится в Карачевском или Трубчевском уезде Орловской губернии. От этого села "Лески"  и вышла наша родовая фамилия – Лесковы.

   Отец мой, Семен Дмитриевич Лесков, "не пошел в попы", а пресек свою духовную карьеру тотчас же по окончании курса наук в Севской семинарии. Это, говорили, будто очень огорчило деда и едва ли не свело его в могилу. Огорчение имело тем большее место, что места сдать было некому, потому что другой брат моего отца, а мой дядя, был убит в каком-то семинарском побоище и из-за какого-то ничтожного повода. Но отец мой был непреклонен в своих намерениях и ни за что не хотел надеть рясы, к которой всегда чувствовал неодолимое отвращение, хотя был человек очень хорошо богословски образованный и истинно религиозный. Место было передано "зятю", то есть мужу матушки Пелагеи Дмитриевны, который вскоре умер, и левитский  род Лесковых в селе Лесках пресекся, но зато появился Лесков в орловском приказничестве.

   Выгнанный дедом из дома за отказ идти в духовное звание, отец мой бежал в Орел с сорока копейками меди, которые подала ему его покойная мать "через задние ворота".

   Гнев деда был так велик, что он выгнал отца буквально безо всего, даже без куска хлеба за пазухой халата.

   С сорока копейками отец пришел в Орел и "из-за хлеба" был взят в дом местного помещика Хлопова, у которого учил детей, и, должно быть, успешно, потому что от Хлопова его "переманул" к себе помещик Михаил Андреевич Страхов, служивший тогда орловским уездным предводителем дворянства. Тут отец опять учил детей в семье бежавших из Москвы от французов Алферьевых и получал уже какую-то плату -- вероятно, очень ничтожную. Но замечательно, что в числе его маленьких учениц была одна, которая потом стала его женою, а моею матерью.

   На месте учителя в доме Страховых отец обратил на себя внимание своим прекрасным умом и честностью, которая составляла отменную черту всей его многострадальной жизни. Из учителей его упросили поступить на службу делопроизводителем дворянской опеки, -- чем он и был, -- не могу сказать, долго или коротко. Честность и ум отца обратили на него внимание кого-то из образованных орловских дворян, если не ошибаюсь, Сомова или Болотова, которые уговорили его ехать на службу в Петербург и дали ему для этого средства.  

   Я родился 4 февраля 1831 года Орловского уезда в селе Горохове, где жила моя бабушка, у которой на ту пору гостила моя мать. Это было прекрасное, тогда весьма благоустроенное и богатое имение, где жили по-барски. Оно принадлежало Михаилу Андреевичу Страхову и ныне еще находится в его роде. Семья была большая, и жилось на широкую ногу, даже с роскошью.

В Орле отца избрали заседателем от дворянства в орловскую уголовную палату , где он скоро стал заметен умом и твердостью убеждений, из-за чего наживал себе очень много врагов. Я даже помню дела каких-то Юшковых, Игиных и Желудковых, которые, говорили, "пахли сотнями тысяч" и решались сенатом "по разногласию" в духе особых мнений моего отца, несогласных с мнениями всей палаты. Притом отец был превосходный следователь и, по тогдашним обычаям, был часто командируем для важных следствий в разные города, и особенно долго жил в Ельце, где им раскрыто весьма запутанное уголовное дело, производившееся по высочайшему повелению.

Жили мы в крошечном домике, который состоял из одного большого крестьянского сруба, оштукатуренного внутри и покрытого соломой.

   Отец сам ходил сеять на поле, сам смотрел за садом и за мельницей и при этом постоянно читал, но хозяйство у него шло плохо, потому что это совсем было не его дело. Он был человек умный, и ему нужна была живая, умственная жизнь, а не маленькое однодворческое хозяйство, в котором не к чему было приложить рук. Меня в это время отвезли в Орел и определили в первый класс Орловской гимназии.

   Религиозность во мне была с детства, и притом довольно счастливая, то есть такая, какая рано начала во мне мирить веру с рассудком. Я думаю, что и тут многим обязан отцу. Матушка была тоже религиозна, но чисто церковным образом. Отец ей не мешал верить, как она хочет, но сам ездил в церковь редко и не исполнял никаких обрядов, кроме исповеди и святого причастия, о котором я, однако, знал, что он думал.

За М. А. Страховым была замужем родная сестра моей матери Наталия Петровна, большая красавица, которую старик муж ревновал самым чудовищным и самым недостойным образом к кому попало. Это был человек невоспитанный, деспотический и, кажется, немножко помешанный. Плодом супружества Страхова и моей тетки было шесть человек детей -- три дочери и три сына, из которых двое были немного меня старше, а третий ровесник. И так как для их воспитания в доме были русский и немецкий учители и француженка, а мои родители ничего такого держать для меня не могли, то я жил у Страховых почти до восьми лет, и это послужило мне в пользу; я был хорошо выдержан, то есть умел себя вести в обществе прилично, не дичился людей и имел пристойные манеры -- вежливо отвечал, пристойно кланялся и рано болтал по-французски.

   Но зато рядом с этими благоприятностями для моего воспитания в душу мою вкрались и некоторые неблагоприятности: я рано почувствовал уколы самолюбия и гордости, в которых у меня выразилось большое сходство с отцом. Я был одарен, несомненно, большими способностями, чем мои двоюродные братья, и что тем доставалось в науках с трудностями, то мне шло нипочем. Немецкий учитель Кольберг имел неосторожность поставить это однажды на вид тетке, и я стал замечать, что мои успехи были ей неприятны.

   Это во мне зародило подозрение, что я тут не на своем месте, и вскоре пустое обстоятельство это решило так, что меня должны были отсюда взять.

Меня за успехи хотели поощрять. Для этого в гостиную собрали всех детей. Это был какой-то праздник, и в этом доме случилось много гостей почти равного возраста…

  Вместо похвального листа мне дали объявление об оподельдоке, что я заметил уже только тогда, когда развернул лист и уронил его при общем хохоте.

   Эта шутка возмутила мою детскую душу, и я не спал всю ночь, поминутно вскакивая и спрашивая, "за что, за что меня обидели?".

   С тех пор я ни за что не хотел оставаться у Страховых и просил бабушку написать отцу, чтобы меня взяли.

Так и было сделано, и я стал жить в нашей бедной хибарке, считая себя необыкновенно счастливым, что вырвался из большого дома, где был обижен без всякой с моей стороны вины.

   Но зато, однако, мне негде было более учиться, и я снова теперь возвращаюсь к тому, что меня отвезли в Орловскую гимназию.

Я скучал ужасно, но учился хорошо, хотя гимназия, подпавшая в то время управлению директора Ал. Як. Кронеберга, велась из рук вон дурно.

 Ездил я домой в год три раза: на летние каникулы, на святки и на страстной неделе с пасхою. При этой последней побывке мы с отцом всегда вместе говели, -- что мне доставляло особенное удовольствие, так как в это время бывает распутица и мы ездили в церковь верхом