Предыстория Волынской земли

О предыстории Волынской земли

(VI – начало X в.) 

Природа Волыни.

В Галицкой и Волынской землях в домонгольское время сложились, как известно, одни из основных городов-государств Древней Руси. Однако, их возникновению предшествовал длительный период развития восточнославянских догосударственных и предгосударственных социально-политических объединений в указанных регионах. В Галичине этнополитическое развитие проходило относительно «спокойно»: с VI в. и вплоть до формирования Галицкой земли здесь проживалихорваты, создавшие мощное этнополитическое объединение – Великую Хорватию, как называет её Константин Багрянородный .

К северу от Великой Хорватии – в будущей Волынской земле тоже возникли мощные этнополитические объединения восточного славянства, но здесь их развитие проходило более дискретно, что породило путаницу в источниках и как следствие – крайне противоречивую историографию. Пересказывать её здесь мы не видим смысла, так как множество гипотетических концепций предыстории Волынской земли скорее запутали исследование этого вопроса, чем способствовали его решению. Поэтому, на наш взгляд, лучше подойти к проблеме непосредственно ad fontem, не обращая внимания на многочисленные противоречащие друг другу и зачастую ничем не подкреплённые историографические построения.

Повесть временных лет, говоря о предыстории этого региона, свидетельствует, что сначала здесь жили

бужане, зане седоша по Бугу, послеже велыняне;

дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне.

Если следовать её тексту буквально, то получается, что дулебы и бужане – это названия древних славянских этнополитических объединений, существовавших некогда там, где ныне – во времена летописца – находятся волыняне. Летопись помогает пролить свет и на причину исчезновения дулебов и смены их волынянами, говоря о том, что

Въ си же времяна (во времена византийского императора Ираклия (610-641) – М. Ж.), быша и обри (авары – М. Ж.) , иже ходиша на Ираклия царя и мало его не яша. Си же обри воеваху на словенех и примучиша дулебы, сущая словены и насилье творяху женам дулебськимъ: аще поехати будяше обърину, не дадяше въпрячи коня,  ни вола, но веляше въпрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли женъ в телегу и повести обърина и тако мучаху дулебы. Бысть бо объре теломъ велици и умом горди, и Богъ потреби я, и помроша вси, и не остася ни единъ объринъ. И есть притъча в Руси до сего дне: погибоша аки обре; ихъ же несть племени ни наследъка.

Здесь автор этого летописного фрагмента пересказал, по всей видимости, какое-то славянское эпическое сказание о войне между аварами и дулебами, в котором авары наделены чертами мифических великанов, предшествовавших заселению земли обычными людьми, что говорит о его очень глубокой древности.. В ходе этой войны славяне были разгромлены и завоеватели возложили на них иго – так в древней Руси обозначались угнетение и насилие, а первоначально – по всей видимости во времена авро-дулебской войны – ‘ярмо, воловья упряжь’, в которую завоеватели запрягали дулебских женщин. В. Я. Петрухин и Д. С. Раевский верно, на наш взгляд, отмечают по этому поводу, что «видимо, в летописи мы имеем дело с фрагментами «земледельческого» эпоса, где эпические враги используют женщин в качестве тягловых животных, налагая на них ярмо – «иго». Обычай брать дань с плуга – с «рала» (в Древней Руси и других ранних славянских государствах – М. Ж.) – подкреплял это значение».

Л. В. Войтович, довольно обоснованно, на наш взгляд, датируют эту авро-дулебскую войну 561-562 гг. После неё дулебский союз распался, и часть дулебов ушла на запад – в Чехию и Польшу, где хорошо известна по ряду источников. Последнее обстоятельство побудило некоторых исследователей относить летописную легенду об аваро-дулебской войне к западнославянским дулебам и видеть в ней отражение их эпоса, или же к дулебам паннонским. На наш взгляд, эти построения неосновательны. Славянские легенды об авро-дулебской войне – общие для всех ветвей дулебов – относятся к тому времени, которое предшествовало распаду их единства. И они сохранились и у восточно- и у западнославянских дулебов.

Судьба раннесредневековых дулебов была, в известной мере, сходной с судьбой соседних с ними хорватов: одно из древнейших славянских этнополитических объединений, оно было разгромлено в ходе аварского нашествия и распалось, а значительная часть дулебов ушла на запад, где впоследствии приняла участие в чешском и польском этногенезе. Но, в отличие от хорватов, дулебам после аварского разгрома не удалось сохранить доминирующего положения в исходном регионе своего проживания, и они уступают лидирующее место на Волыни волынянам, о чём говорят приведённые выше летописные свидетельства. В то же время, часть дулебов остаётся на месте, хоть и теряет своё былое политическое значение. В начале Х в. летопись упоминает о вхождении их в войско Олега при его походе на Константинополь. И нет достаточных оснований считать это летописное свидетельство книжным и недостоверным. Оно отражает представления летописца о существовании в то время – в начале Х в. – восточнославянских дулебов и о сохранении ими определённого этнополитического единства и значения. О том же свидетельствует и фиксация их эпоса на страницах Повести временных лет.

Рядом с волынянами помещает дулебов в качестве их современников в середине Х в. и ал-Мас‘уди:

Вслед за этим родом (за «родом» в.линана – волынянами – М. Ж.) из родов ас-сакалиба (славян – М. Ж.) Истбрана, и в наше время их царь называется Б.Сакляих (Б.Саклабдж). И род, называемый Д.лавна (дулебы – М. Ж.). Называют их царя Вандж Аляф (Ваих Слаф) (выделено мной – М. Ж.).

Здесь правда, очень сложно сказать, идёт ли в этом фрагменте речь о восточнославянских дулебах, или о западнославянских. Как нельзя с уверенностью сказать и о том, что сведения ал-Мас‘уди о в.линана и д.лавна восходят к единому источнику и являются синхронными. Сведения этого арабского автора о волынских и – шире – о славянских этносах и политических объединениях в целом нуждаются ещё в дальнейшем глубоком и всестороннем исследовании.

Но, как бы то ни было, согласно летописи на первый план в регионе после разгрома аварами дулебов выходят волыняне. Однако это не сопровождается какой-либо сменой материальной культуры региона, позволившей бы говорить о приходе какого-то нового населения. Напротив, в VI-IX вв. мы видим на Волыни последовательное развитие материальной культуры от пражско-корчаковской к луки-райковецкой, причём вторая эволюционно вырастает из первой. Никаких признаков смены населения, или просто прихода в регион каких-то новых этнических групп не обнаруживается. Поэтому, на наш взгляд, наиболее убедительным объяснением этнополитических изменений в регионе является мысль Л. В. Войтовича согласно которой «эта территория (Волынь – М. Ж.) была заселена, по меньшей мере, четырьмя-пятью родственными племенами, которые периодически составляли политические объединения, носившие названия по имени племени-гегемона». Проще говоря, на Волыни на первый план выдвигалась то одна славиния, то другая. И, если первыми гегемонами на Волыни были дулебы, то после их разгрома аварами, первенство в регионе переходит к волынянам.

К счастью о них у нас есть не только записанные в Повести временных лет полулегендарные сведения, как это имело место с дулебами, но и данные восточных источников, записанные довольно рано и независимые от восточнославянской традиции. Разумеется, их интерпретация пока ещё не может быть признана до конца удовлетворительной, тем более что они обросли огромной историографией, которая зачастую скорее запутывала дело, чем проясняла его. Ал-Мас‘уди (ум. ок. 956/957 г.) в своих «Золотых копях и россыпях самоцветов» (ок. 947 г.) сообщает:

И эти <язычники> разделяются на разные роды: из них род, у которого с глубокой древности была государственность. Был у них царь, которого называли Маджк (Маджл). И этот род называется в.линана. В древности за этим родом следовали остальные роды ас-сакалиба (славян – М. Ж.) <по смыслу: этот род наиболее знатен из ас-сакалиба, т.к. у них впервые появилась государственность>, так как именно у них <в.линана> был царь, и другие их цари подчинялись ему (выделено мной – М. Ж.). 

И далее:

«И ас-сакалиба много родов и разновидностей. Эта наша книга не подходит для описания всех их разновидностей и различных их разветвлений. Ранее мы упомянули известие о царе, которому подчинялись все их цари в древности, и это Маджк <царь> в.линана. И этот род один корень из корней <т.е. одна из главных династий> ас-сакалиба, почитаемый в их родах. И это идет у них с древности. Затем появились разногласия между их родами, и исчез их порядок <иерархия>. И их роды стали враждебны друг другу. Царь каждого их рода является царем, как мы упомянули, из их царей, по причине, о которой долго рассказывать (выделено мной – М. Ж.).

Аналогичный рассказ есть и у  Ибрахима Ибн Йа‘куба ал-Исраили ат-Туртуши (до 912/913 – после 966) – еврейского купца из Тортосы, посетившего в 965 г. славянские земли в Центральной Европе, а точнее – по всей видимости – Чехию и земли ободритов. Непосредственно сочинение Ибрахима Ибн Йа‘куба до нас не дошло, но  сохранились выписки из него, содержащиеся в сочинениях более поздних авторов: ал-Бекри (XI в.), ал-Нимарига (XI в.), ал-Казвини (XIII в.), ибн Саида (XIII в.). Правда, название волынян у Ибрахима Ибн Йа‘куба звучит несколько иначе, чем у ал-Мас‘уди – wlinb’b, а имя его правителя – Maha. В остальном они практически совпадают.

Вопрос о том, с каким славянским этнополитическим объединением связывать эти известия арабских источников вызвал большие споры. Их пытались связать с поморским городом Волином. Однако, эта гипотеза совершенно неубедительна: в Поморье не было никакого славянского «племени» с подобным названием, а сам Волин становится значительным экономическим и политическим центром только со второй половины и, особенно, с конца Х в., хотя возник, судя по последним данным, ещё в первой половине IX в.. Таким образом, расцвет этого города начался во времена после того, как было написано сочинение ал-Мас‘уди. И у нас нет достаточных оснований для того, чтобы удревнять его историю как значительного экономического и политического центра и относить её к временам, предшествующим написанию рассматриваемых восточных источников. Ещё более нелепо отождествление славянского этнополитического объединения этих арабских известий с Великой Моравией, также предлагавшееся исследователями, так как оно является совершенно произвольным, тем более что у ал-Мас‘уди Великая Моравия названа под собственным именем. А. Я. Гаркави столь же безосновательно, на наш взгляд, отождествил в одной из своих работ в.линана ал-Мас‘уди с Валахией. Предлагалось отождествление названного у ал-Мас‘уди и Ибрахима Ибн Йа‘куба славянского народа с велетами-лютичами, возможное, по мнению некоторых учёных с позиций арабской графики. Однако и оно не представляется основательным. Нет никаких оснований говорить о том, что лютичи некогда главенствовали над неким значительным славянским этнополитическим объединением, впоследствии распавшимся. А для восточноевропейских волынян это подтверждается археологическими материалами, о чём ниже будет ещё сказано. Да и о сильной княжеской власти у лютичей и о существовании у них когда-либо такого великого правителя, как тот, о котором говорят наши авторы также ничего неизвестно из других источников, а между тем, «племя» это описано в них весьма подробно. И, даже, более того: источники, как восточные, так и западноевропейские, согласно говорят об отсутствии у лютичей сильной княжеской власти. Что же касается конъектуры, позволяющей интерпретировать названный у наших авторов славянский народ как велетов, то она является искусственной и не имеющей достаточных оснований. Д. Е. Мишин недавно попытался отождествить в.линана ал-Мас‘уди и wlinb’b Ибрагима Ибн Якуба с венетами, которые у Иордана (VI в.) выступают в качестве предков всех славянских народов. Однако это предположение также едва ли основательно: ни в каких иных источниках, кроме очень раннего сочинения Иордана венеты в качестве предков всех славянских этносов (или какой-то значительной их части) не фигурируют. В более поздних относительно сочинения Иордана западных источниках венетами (вендами) всегда называется лишь определённая группа славян и нет даже намёка на то, что когда-то они (венеты) властвовали над другими славянами, или имели в древности своё значительное политическое объединение.

Решающее значение в вопросе о том, где же располагалась в.линана ал-Мас‘уди: на Волыни или на Балтийском Поморье (в Волине или в земле лютичей) имеет, на наш взгляд, рассмотрение контекста этого известия – то есть «славянского рассказа» ал-Мас‘уди в целом и определение того, о каком регионе Восточной Европы он рассказывает. Именно в этом регионе и следует, на наш взгляд, искать в.линана. Указанные выше попытки её локализации были, в сущности, произвольными, так как не опирались на целостный анализ географической системы «славянского рассказа» ал-Мас‘уди.

В контексте сообщения о в.линана ал-Мас‘уди перечисляет ряд славянских «родов», которые довольно уверенно – при наличии отдельных дискуссионных моментов – локализуются в Центрально-Восточной и отчасти Южной Европе. Эта локализация подтверждается и ремаркой арабского автора, предшествующей рассказу о в.линана, согласно которой

У них (славян – М. Ж.) цари, и некоторые из них исповедуют христианство якобитского толка (несторианского).

Это вполне реально для славян Центрально-Восточной Европы, но совершенно нереально для балтийских славян.

Далее ал-Мас‘уди упоминает некоего славянского правителя:

 И первый из царей ас-сакалиба царь ад-дайр <духовного центра, места нахождения храма ас-сакалиба>. И у него большие города и многочисленные населенные пункты. И торговцы-мусульмане приезжают в столицу его владения с различными товарами (выделено мной – М. Ж.).

Имя этого славянского «царя» – ад-дайр многие учёные читали, как ал-Дир и сопоставляли, соответственно, с летописным Диром. Предлагались, время от времени, и другие варианты его прочтения и отождествления. Д. Е. Мишин, справедливо отвергнув ранее предложенные варианты – включая и отождествление с летописным Диром – как совершенно необоснованные, предложил недавно считать это имя искажённым именем правителя Волжской Болгарии Алмуша, которого ибн-Фадлан называет в своём сочинении маликом ас-сакалиба – «государем славян». Однако, такое отождествление ничуть не убедительнее выдвигавшихся ранее и справедливо отвергнутых Д. Е. Мишиным.

Как показала недавно Е. С. Галкина, это «имя» славянского правителя следует читать и интерпретировать как «<правитель> духовного центра, места нахождения храма ас-сакалиба», что отводит все ранее предлагавшиеся его отождествления. Это навело исследователя на мысль о том, что  ад-дайр – это один из правителей балтийских славян, хорошо известных своими храмами. Но, это едва ли верно: ал-Мас‘уди говорит о том, что в столицу этого славянского правителя прибывают «торговцы-мусульмане с различными товарами», что совершенно нереально для правителя балтийских славян. Ещё более красноречивы слова ал-Мас‘уди, сказанные им о соседнем с  ад-дайр славянском правителе:

Вслед за этим царем (за «царём» ад-дайр – М. Ж.) из царей ас-сакалиба царь аль-Авандж <авандж – народ> (царь аль-Ифрандж). И у него города и обширные поселения, и несколько войск, многочисленные. И он воюет с Румом (Византией – М. Ж.) и аль-Ифрандж (франками – М. Ж.) и ан-нукбард, и другими народами. И война между ними идет с переменным успехом (выделено мной – М. Ж.).

Не вдаваясь в проблему атрибуции этого славянского правителя, отметим, что воевать с Румом, то есть Византией, правитель балтийских славян никак не мог. Это заставляет искать его владения где-то в пределах досягаемости Византии – то есть в Центрально-Восточной или, скорее, – Южной Европе.

Далее ал-Мас‘уди говорит о том, что

Вслед за этим царем (за «царём» аль-Авандж – М. Ж.) из царей ас-сакалиба царь тюрков то есть венгров, которых наш автор ошибочно относит к славянам:

И этот род (тюрков-венгров – М. Ж.) самый красивый внешним видом из ас-сакалиба и самый многочисленный и самый боеспособный <стойкий>.

Это наводит на мысль, что двух предыдущих славянских правителей надо искать где-то по соседству с венграми, что полностью согласуется с данными ал-Мас‘уди о том, что в столице одного из них торгуют мусульманские купцы, а второй воюет с Византией.

Таким образом, подытоживая сказанное, мы видим, что весь контекст рассказа ал-Мас‘уди о в.линанасвязан с Центрально-Восточной Европой, граничащей с Венгрией, владениями франков и Византией. Именно здесь, а вовсе не на Балтийском Поморье и надо искать в.линана.

Отождествление в.линана ал-Мас‘уди и wlinb’b Ибрахима Ибн Йа‘куба именно с восточноевропейскими волынянами, представляется на сегодняшний день наиболее убедительным. Это отождествление подтверждается и уникальным сообщением «Баварского географа» – анонимного памятника, созданного, как показал А. В. Назаренко, в швабском монастыре Райхенау в 70-е гг. IX в. – в период нахождения там Мефодия со своими учениками, от которых и была получена, по всей видимости, его автором столь подробная информация о множестве славянских (в основном) этнополитических объединений в Центральной и Восточной Европе. В этом источнике говорится:

Сериваны – это королевство столь [велико], что из него произошли все славянские народы и ведут, по их словам, [своё] начало.

Наиболее убедительным является объяснение этого названия – сериваны (Zerivani) – от слав. *Čьrvjane – червяне, что говорит о том, что «королевство» (regnum) это следует помещать в районе летописных Червенских градов – то есть на Волыни. Смысловая параллель обоих рассказов – ал-Мас‘уди и Ибрахима Ибн Йа‘куба с одной стороны и «Баварского географа» – с другой – является полной: и там и там говорится о существовании у славян в прошлом некоего значительного этнополитического объединения, от которого происходят многие славянские народы. А расположение этих двух «народов-прародителей», хоть и названных немного по-разному в одном регионе, делает тождество полным.

Идея о существовании на Волыни значительного этнополитического объединения волынян представляется вполне убедительной. Только нет оснований сопоставлять его, как это зачастую делается, с рассказом Повести временных лет об аваро-дулебской войне и считать, что именно авары сокрушили в.линана. Речь в источниках идёт о разных этнополитических объединениях восточного славянства, существовавших на Волыни в разное время. Если дулебский союз был сокрушён в середине VI в. аварами и распался, утратив своё значение, то союз волынян возник позже и пришёл как бы на смену дулебскому союзу. Именно так логичнее всего понимать слова Повести временных лет.

Датировать время существования этнополитического союза  волынян, о котором говорят ал-Мас‘уди, Ибрахим Ибн Йа‘куб и «Баварский географ» исходя только из их данных очень сложно. Ал-Мас‘уди говорит о нём, как о существовавшем «в глубокой древности». Не содержит датирующих признаков известие «Баварского географа» (за исключением верхней даты – даты составления самого источника – 70-е гг. IX в.

Тут на помощь приходит археология, материалы которой полностью подтверждают сообщения наших письменных источников (а заодно и доказывают правильность именно волынской атрибуции названного в них древнего славянского этнополитического объединения): в VIII-IX вв. из ареала луки-райковецкой культуры выделяется ряд локальных культур, из которых вырастают культуры летописных волынян, древлян, дреговичей, полян. Эта археологическая картина, по всей видимости, отразила процесс распада этнополитического союза, возглавляемого волынянами, описанный нашими источниками.

В литературе не раз пытались идентифицировать личность славянского князя Маджка (Маджла) – правителя в.линана. Его пытались отождествить с Мезамиром или Мусокием – славянскими правителями VI в., известными по византийским источникам, с польским королём Мешко I (960-992), с библейским Мешехом, с легендарным древнесербским правителем, Само, или даже с Карлом Великим, в подчинении державы которого находился ряд славянских этносов. Однако, такие отождествления безосновательны: часть из них – с Само, Мешко I, Карлом Великим и т. д. – в силу того, что речь в источнике, по-видимому, всё же идёт о будущей Волынской земле, а часть – с Мезамиром, Мусокием и т. д. – ещё и в силу относительно позднего существования союза волынян, показанного выше. Да и к тому же, все эти отождествления страдают произвольностью: их авторы фактически игнорируют тот факт, что Маджк (Маджл) назван в источнике правителем славянского «рода» в.линана и контекст рассказ о нём, содержащийся в источниках. Но, само по себе, сходство имени этого легендарного правителя древних волынян, сильно искажённого в арабской передаче с именами славянских правителей раннего средневековья, зафиксированными в аутентичных византийских и иных источниках (Мусокий, Мезамир, Мешко и т. д.) очень любопытно. Тем не менее, отождествить его с каким-либо конкретным лицом, известным по другим источникам пока не представляется возможным. Любопытно, в данном случае то, что зафиксированные в источниках параллели к имени Маджка (Маджла) относятся преимущественно к соседним с Волынью регионам славянского мира и подтверждают, таким образом, правильность именно волынской локализации в.линана ал-Мас‘уди.

Не смотря на свой распад и выделение ряда новых этнополитических объединений, волынский этнополитический союз просуществовал до конца Х в. и сохранил за собой гегемонию на Волыни. Последний период его истории и его вхождение в состав Киевской Руси выходят уже за рамки настоящего исследования.

Кроме дулебов и волынян в регионе жили ещё и бужане, известные как из русской летописи, так и из «Баварского географа» (buzani), причём они названы там рядом с волынянами (welunzani) как их соседи и современники. По всей видимости, бужане были одной из локальных славянских этнополитических групп на Волыни. Сказать о них что-то более определённое сложно.

В «Баварском географе» названы и некоторые другие славянские этнополитические группировки, жившие в регионе: thafnezi (таняне), lendizi (лендзяне), prissani (присане), lucolane (лучане) и т. д. Из других источников мы знаем также о существовании теребовлян и других небольших этнополитических группировок славянства на Волыни и в соседних с нею регионах, но сказать что-либо об их истории практически невозможно, к тому же их принадлежность к волынскому массиву спорная, хотя они могли входить в политическое объединение под главенством волынян.

Как видим, этнополитическая карта волынского региона в предгосударственный период его истории была очень пёстрой и здесь наряду с большим этнополитическим объединением – волынским союзом – существовало и множество маленьких славиний (скорее всего, входивших в его состав). Очень любопытен и нуждается ещё в глубоком исследовании вопрос о соотношении этнополитической карты региона в предгосударственный период с возникшими здесь впоследствии городами-государствами.

Успенский собор - древнейший сохранившийся памятник региона 
(построен в 1160-м году), был свидетелем более поздних событий.

Примечания

Настоящая статья публиковалась в издании: Международный исторический журнал "Русин" [Кишинёв]. 2008.   3-4 (13-14). С. 35-57.

1. Выражаю огромную искреннюю благодарность всем тем, кто своими советами, замечаниями и материалами оказал мне помощь в работе над этой статьёй: А. В. Майорову (Санкт-Петербург, Россия), Е. С. Галкиной (Москва, Россия), П. В. Лукину (Москва, Россия), Л. В. Войтовичу (Львов, Украина), М. Парчевскому (Краков, Польша).

2. Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988. С. 103-156; Майоров А. В. Галицко-Волынская Русь: Очерки социально-политических отношений в домонгольский период. Князь, бояре и городская община. СПб., 2001.

3. Во второй половине Х в., спасаясь от натиска печенегов, в Верхнее Поднестровье,  принадлежавшее хорватам, переселяется часть уличей и тиверцев (Седов В. В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М., 1982. С. 128). Именно хорваты – вместе с этими переселенцами – и станут основой населения будущей Галицкой земли.

4. О Великой Хорватии, этногенезе и ранней истории хорватов см. в фундаментальной работе А. В. Майорова: Майоров А. В. Великая Хорватия: Этногенез и ранняя история славян Прикарпатского региона. СПб., 2006.

5. Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. I. М., 2000. Стб. 11; Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. II. М., 2001. Стб. 8.

6. Лаврентьевская летопись. Стб. 12-13; Ипатьевская летопись. Стб. 9.

7.  Л. Нидерле верно, на наш взгляд, отмечает, что «взаимная связь между этими наименованиями племён неясна, однако все они, видимо, ведут своё начало от одного большого, самого западного русского племени, которое обитало между Западным и Южным Бугом – в исторической Волыни» (Нидерле Л. Славянские древности. М., 2000. С. 169).

8.  Ср. с рассказом о притеснении аварами славян в «хронике Фредегара»: Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-IX вв.) / Сост.: С. А. Иванов, Г. Г. Литаврин, В. К. Ронин; Отв. ред. Г. Г. Литаврин. М., 1995. С. 367.

9. Лаврентьевская летопись. Стб. 11-12; Ипатьевская летопись. Стб. 9. Последние слова этого рассказа, причём, именно применительно к аварам были сказаны ещё в 923/924 г. Константинопольским патриархом Николаем Мистиком в послании болгарскому царю Симеону (См.: Гедеонов С. А. Варяги и Русь. В 2-х частях / Автор предисловия, комментариев, биографического очерка – В. В. Фомин 2-е изд. М., 2004. С. 319), что видимо, объясняется тем, что они имели характер «библейской притчи» (Там же. С. 318). Однако, её применение в двух случаях применительно именно к аварам любопытно. Оно может свидетельствовать о том, что летописец в рассказе об аварах мог использовать и греческие (либо южнославянские) источники. О том же свидетельствует и его рассказ о войне аваров с императором Ираклием (имеется в виду, судя по всему, осада Константинополя 626 г.). Однако возводить к книжным источникам рассказ об аварах и дулебах целиком нет оснований (ср.: Войтович Л. В. Восточное Прикарпатье… С. 8). По-видимому, он являет собой фиксацию народного предания (о том, что в основе этого рассказа лежит именно народное предание, говорят сохранившиеся у западных славян предания об аварах, во многом, сходные с летописным рассказом), «обработанную» в духе средневековой – ориентированной на Библию – книжности.          

10. Ключевский В. О. Курс русской истории. Часть I // Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. Т. I. М., 1987. С. 123.

11. Любопытно, что и «в старопольской традиции авары-обры наделялись обликом допотопных – доисторических – исполинов» (Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. М., 2004. С. 178), что говорит о глубокой древности этого образа и о восхождении его к временам существования единого этнополитического объединения дулебов, часть которых в результате аварского нашествия переселилась на запад – в Чехию и Польшу, о чём ниже будет ещё сказано.  

12. Журавлёв А. Ф. Материальная культура древних славян по данным праславянской лексики // Очерки истории культуры славян. М., 1996. С. 143.

13. Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки истории… С. 179. 

14. Войтович Л. В. 1) Етнотериторіальна підоснова формування удільних князівств Волинської землі // Волино-Подільські археологічні студії. Т.1. Пам’яті І. К. Свєшнікова. Львів, 1998. С. 286-294; 2) Восточное Прикарпатье во второй половине І тыс. н. э. Начальные этапы формирования государственности // Rossica antiqua:  Исследования и материалы. 2006 / Отв. ред. А. Ю. Дворниченко, А. В. Майоров. СПб., 2006. С. 10-11. Нет никаких оснований датировать эти события более поздним временем – VIII-IX вв., как это делал, например, А. А. Шахматов, который доказывал, что поход на дулебов авары совершили не в период своего продвижения на запад в Паннонию, а, напротив – впоследствии с запада на восток – из Паннонии под нажимом франков (Шахматов А. А. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919. С. 20). Данная гипотеза противоречит обстоятельствам дулебской миграции, шедшей с востока на запад, а также историко-географическим реалиям, в которых находились авары и славяне, жившие на Волыни в VIII-IX вв.: Войтович Л. В. Восточное Прикарпатье… С. 10-11.     

15. Niederle L. Slovanske starozitnosti. T. II. Praha, 1906. S. 369-370.

16. Вестберг Ф. К анализу восточных источников о Восточной Европе // Журнал министерства народного просвещения. 1908. февраль. С. 394-397; Пресняков А. Е. Княжое право Древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993. С. 264.

17. Kuczyński S. M. Stosunki polsko-ruskiedo schyłku wieku XII // Slavia Orientalis. 1958. № 2. S. 226-227; Королюк В. Д. Авары (обры) и дулебы русской летописи // Археографический ежегодник за 1962 год. М., 1963. 

18. Ср.: Фроянов И. Я. К истории зарождения Русского государства // Фроянов И. Я. Начала русской истории. Избранное. СПб., 2001. С. 725. Примеч. 44.

19. Совершенно невероятно, на наш взгляд, чтобы этот рассказ, имеющий очевидные черты народной легенды попал в древнерусскую летопись, если бы он принадлежал какому-то западнославянскому «племени» дулебов. Речь там явно идёт о восточноевропейских дулебах, живших «по Бугу, где ныне велыняне». Нет достаточных оснований и для возведения этого известия к некоему литературному источнику: Войтович Л. В. Восточное Прикарпатье… С. 8. 

20. Носящее также как и хорваты не славянское, а, иноязычное – по всей видимости, германское – название (Фасмер М. Этимологическйи словарь русского языка. Т. I. М., 1964. С. 551; Трубачёв О. Н. Ранние славянские этнонимы – свидетели миграции славян // Вопросы языкознания. 1974. № 6. С. 52-53), что также указывает на глубокую – праславянскую – древность его сложения.

21. О топонимических следах их миграции см.: Łowmiański H. Poszątki Polski. Warszawa, 1962. Т. I. S. 258-259.

22.  Лаврентьевская летопись. Стб. 29; Ипатьевская летопись. Стб. 21.  

23. Войтович Л. В. 1) Етнотерриторiальная пiдоснова… С. 286-294; 2) Восточное Прикарпатье… С. 7. 

24. Я пользуюсь его неопубликованным ещё переводом, выполненным д. и. н., доцентом кафедры истории факультета социологии, экономики и права Московского Педагогического Государственного Университета Еленой Сергеевной Галкиной, которая любезно мне его предоставила ещё до публикации. Пользуясь случаем, выражаю ей за это свою глубочайшую благодарность.

25. Ср.: Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. С. 86. Последний вариант, некоторым учёным кажется более предпочтительным, так как имя их правителя Вандж Аляф (Ваих Слаф) можно сопоставить с именем чешского короля Вацлава (или Венцеслва, 921-929 гг.): Мишин Д. Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье. М., 2002. С. 63. В то же время, имеющаяся в «Баварском географе» параллель к рассказу ал-Мас‘уди о в.линана, о которой ниже будет ещё сказано, и которая датируется 70-ми годами IX в., свидетельствует не в пользу такого сопоставления, если считать информацию нашего автора о в.линана и д.лавна синхронной. Или же эти два пассажа в тексте ал-Мас‘уди восходят к разновременным источникам. Вопрос о том, о каких дулебах – восточно- или западнославянских идёт речь в этом источнике остаётся открытым. 

26. Баран В. Д. Археологiчнi пам’ятки VI-VII вв. на территорiï Захiдной Волинi – зажливо джерело до вивчення лiтописних дулебiв // Украïнський iсторичний Журнал. 1969. № 4; Русанова И. П. Славянские древности VI-IX вв. между Днепром и Западным Бугом. М., 1973; Седов В. В. 1) Восточные славяне… С. 90-101; 2) Древнерусская народность: Историко-археологическое исследование // Седов В. В. Избранные труды. М., 2005. С. 41-50; Кучінко М. М. 1) Материальная культура населения междуречья Западного Буга и Вепра в IX-XIII  вв. // Исследования по истории славянских и балканских народов: Киевская Русь и её славянские соседи. М., 1972; 2) Історично-культурний розвиток Західного Побужжя в ІX-XIV століттях. Луцьк, 1993; 3) Нариси стародавньої і середньовічної історії Волині. Луцьк, 1994; 4) Давньоруське городище Вал в Надстир’ї. Луцьк, 1996; 5) Волинська земля Х – середини ХІV ст. Луцьк, 2002; Кучінко М. М., Охріменко Г. В. Археологічні пам’ятки Волині. Луцьк, 1995; Głosik J. Archeologiczne badania powierchniowe w r. 1956 nad Bugem w okolicy Hrubieszowa // Wiadomości Archeologiczne. 1959-1960. T.26. Z. 3-4. S. 320-321; Cynkałowski A. Materiały do pradziejów Wołynia I Polesia Wołyńskiego. Warszawa, 1961; Kuczyński S. Wschodnia granica państwa polskiego w X wieku przed rokiem 980 // Początki państwa Polskiego. T.1. Poznań, 1962. S. 233-251; Skrzypek J. Studia nad pierwotnym pograniczem polsko-ruskim w rejonie Wołynia i Grodów Czerwieńskich. Warszawa, 1962; Nowakowski A. Górne Pobuże w wiekach VIII-XI. Zagadnienia kultury. Łódź, 1972; Parczewski M. 1) Początki kształtowania się polsko-ruskiej rubieży etnicznej w Karpatach. U źródeł rozpadu Słowiańszczyzny na odłam wschodni i zachodni, Kraków, 1991; 2) Poczatki sąsiedztwa polsko-rusko-słowackiego w świetle danych archeologicznych // Początki sąsiedztwa. Pogranicze etniczne polsko-rusko-słowackie w średniowieczu, pod red. M. Parczewskiego i S. Czopka, Rzeszów, 1996, Szymański W. Posąg ze Zbrucza i jego otoczenie. Lata badań, lata wątpliwości // Przegląd Archeologiczny. T. 44. Warszawa, 1996. В этих же работах см. характеристику археологической культуры этого региона в указанный период.

27. Л. В. Войтович указывает, что «если бы в VII-X вв. в Волынской земле трижды произошла смена населения, то такое изменение неминуемо нашло бы отражение в археологическом материале. Но ничего подобного найти не удалось» (Войтович Л. В. Восточное Прикарпатье… С. 7).

28. Войтович Л. В. Восточное Прикарпатье… С. 7, 11-12. См. также: Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. С. 85-86; Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982. С. 236-237. 

29. Так называли этнополитические объединения славян византийские авторы. См.: Литаврин Г. Г. Славинии VII-IX вв. – социально-политические организации славян // Литаврин Г. Г. Византия и славяне. СПб., 2001. О правомерности применения этого наименования к восточнославянским этнополитическим объединениям типа древлян, вятичей, радимичей и т. д. см.: Горский А. А Русь: от славянского Расселения до Московского царства. М., 2004. С. 9-19.  

30. Гипотеза, согласно которой, волыняне – это лишь новое название дулебов (Баран В. Д. Склавiни та анти у свiтлi нових археологiчних джерел // Проблеми походження та iсторичного розвитку слов’ян. Збiрник наук. стат. присв. 100-рiччю з дня нарождення В. П. Петрова. Киïв; Львiв, 1997. С. 131-132) представляется безосновательной. Летописец ясно разделяет дулебов и волынян как более ранних и более поздних насельников Волынской земли (Лаврентьевская летопись. Стб. 11-13; Ипатьевская летопись. Стб. 8-9). Более справедливым, на наш взгляд, выглядит предположение Л. В. Войтовича, указанное выше.    

31. Так недавно перевёл название его труда Д. В. Микульский: Абу-л-Хасан ‘Али ибн ал-Хусайн ибн ‘Али ал-Мас‘уди Золотые копи и россыпи самоцветов [История Аббасидской династии: 749-947 гг.] / Составление, перевод с арабского, примечания, комментарии и указатели Д. В. Микульского. М., 2002.  

32. Перевод Е. С. Галкиной (см. примеч. 24). См. также: Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., 1870. С. 135-138; Lewicki T. Swiat słowiański w oczach pisarzy arabskich // Slavia Antiqua. Poznań, 1940/1950. Т. 2. S. 355-360.  

33. Эта датировка является наиболее убедительной: Вестберг Ф. Комментарий на записку Ибрагима Ибн-Якуба о славянах. СПб., 1903. С. 77-78; Kowalski T. Relasją Ibrahima ibn Jakuba z podroży do во krajów słowiańskich w przekazie Al-Bekrego. Kraków, 1946. S. 40-41; Widajewicz J. Studia nad relacja o Słowianach Ibrahima ibn Jakuba. Kraków, 1946. S. 10-14; Ковалевский А. П. Славяне и их соседи в первой половине Х в. по данным аль-Масуди // Вопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М., 1973. С. 63; Мишин Д. Е. Сакалиба… С. 36-37, С. 47. Примеч. 23.

34. Куник А. А., Розен В. Р. Известия ал-Бекри и других авторов о руси и славянах. СПб., 1878; Lewicki T. Swiat słowiański… S. 356-367.

35. Войтович Л. В. Восточное Прикарпатье… С. 9.

36. Этот аргумент может быть парирован замечанием, что у ал-Мас‘уди славянский «род» В.линана – это жители города Волина, которые тоже должны были называться «волынянами» (благодарю Е. С. Галкину, указавшую мне на такую возможность). Но, это замечание, на наш взгляд, нельзя признать убедительным. У ал-Мас‘уди речь всё же идёт о «роде», а не о городе. О городе у него нет ни слова. Мог ли он назвать жителей Волина по имени их города, при этом ни словом не сказав о городе? Нам это кажется очень сомнительным. Сомнительным потому, что других подобных примеров, когда бы ал-Мас‘уди называл то или иное славянское «племя» по имени его города нет. Как нет и других примеров того, чтобы арабские авторы называли славянские «племена» по именам их городов. При этом, ещё и ни слова не говоря о самих городах.

37. Время возникновения Волина и его развитие на ранних этапах вызывают весьма противоречивые суждения в литературе. О возникновении и ранней истории этого города см.: Bollnow H. Burg und Stadt in Pommern bis zum Beginn der Kolonisationszeit // Baltische Studien. T.38. Stettin, 1936. P. 48-96; Wojciechowski Z. Polska nad Wisłą i Odrą w Х wieku. Katowice, 1939; Kowalenko W. 1) Staroslowianskie grody portowe na Bałtyku // Przegląd Zachodni. R. 6. 1950. Z. 5-6. S. 378-419; 2) Dalsze badania nad staroslowianskimi portami na Bałtyku w IX-XIV wieku. Poznań, 1953; Szczecin i Wolin we wczesnym średniowieczu. Wrocław, 1954; Kiersnowski R. 1) Główne momenty rozwoju środków wymiany na Pomorzu wczesnofeudalnym // Wiadomości Archeologiczne. T.23. 1956. S. 229-251; 2) Wczesnośredniowieczne skarby srebne z Pomorza.  Warszawa, 1959; Leciejewicz L. Początki nadmorskich miast na Pomorzu Zachodnim. Wrocław, 1962; Rozenkranz E. Początki i ustrój miast Pomorza Gdańskiego do schyłku XIV stulecia. Gdańsk, 1962; Kostrzewski J. Pradzieje Pomorza. Wrocław, 1966; Olczak J., Siuchninski K. Źródła archeologiczne do studiów nad wczesnosredniowiecznym osadnictwem grodowym na terenie województwa koszalińskiego. T. 1-2. Poznań, 1966-1968; Filiopwiak W. 1) Wollin (Wolin) und Kammin (Kamień Pomorski) im frühen Mittelalter // Lübecker Kolloquium zur Stadtarchäologie im Hanseraum. Bd. I: Stand, Aufgaben und Perspektiven / hrsg. von M. Gläser. Lübeck, 1997; 2) Some aspects of the development of Wolin in the 8th-11th centuries in the light of the results of new research // Polish Lands at the Turn of the First and the Second Millennia / red. P. Urbańczyk. Warsaw, 2004; Dulinicz M. Uwagi o początkach osrodkow handlowych na południowym brzegu Bałtyku (VIII-IX w.) // Centrum i Zaplecze We Wczesnośredniowiecznej Europie Środkowej / red. S. Moździoch. Wrocław, 1999; Duczko W. Obecność skandynawska na Pomorzu i słowiańska w Skandynawii we wczesnym średniowieczu // Salsa Cholbergensis: Kołobrzeg w średniowieczu / red. L. Leciejewicz, M. Rębkowski. Kolobrzeg, 2000.