Всероссийский конкурс сочинений "Без срока давности". Название "Кем он мог стать?"

Кем он мог стать?

Молодой офицер шёл по остаткам сожжённой дотла нацистами деревне. Ничего не осталось. Все избы сгорели. Все жители мертвы. Командир приказал разбить небольшой лагерь на пепелище деревни, чтобы переночевать. Андрея отправили найти колодец, чтоб пополнить запасы воды.

Идти приходилось осторожно, чтобы ненароком не провалиться в чей-то бывший погреб или ещё куда. Андрею пока везло, и повезло ещё больше, когда он увидел колодец. Душа внутри него ликовала, хорошо, что нацистская нечисть не решилась уничтожить и это сооружение, видать самими нужно было.

Навевал тоску и одиночество этот простенький каменный колодец посреди пепелища. Впрочем, к этому не так сложно привыкнуть, многое Андрею пришлось повидать за два года войны. Для себя он решил, что лучше уж спалённая дотла деревня и братская могила, чем разбитые частями дома и трупы гражданских: женщин, детей и стариков то тут, то там. Малодушно, но первое, что потребовал командир усвоить – всех не спасёшь, а нервы свои беречь надо, война не дело нескольких минут. Все по началу противились, потом приходило горькое осознание, что командир был прав, сосредоточиться стоило на деле, на победе.

Офицер подошёл к колодцу и начал медленно поднимать цепь, на которую обычно вешали ведро. Однако ему казалась, что цепь поднималась подозрительно тяжело. Даже если бы к цепи было привязано ведро воды, то ни одно ведро не могло быть таким тяжёлым. Андрей заглянул в колодец и моментально отскочил в испуге. В воду с тяжёлым всплеском упал труп.

Вокруг холодной шеи молодого парня была обмотана громоздкая ржавая цепь. Ноги уже медленно разлагались в холодной колодезной воде. Этот парень сильно, видать, насолил нацистам, раз те решили его не скидывать в братскую могилу к остальным жителям. Казнь эта была жестокой. Возможно, самой жестокой из всех, что Андрей видел до сих пор. Было не ясно, как именно умер этот паренёк. Умер ли он до повешенья от голода или от рук фашистов, умер ли он от удушья этой цепью, или его безжалостно скинули вниз, а из-за натяжение цепи у него сломались шейные позвонки. Как бы он не умер, смерть его была отвратительной, мучительной.

Андрей обомлел, испуг сковал его тело и потребовалось пару минут, чтобы сбросить оцепенение и встать. Он подошёл к колодцу обратно и приложив всю свою силу воли, начал медленно поднимать труп. Вытаскивал он его осторожно, словно боясь поранить ещё сильнее. Вонь стояла просто отвратительная, это было невозможно ни с чем сравнить, Андрей, будучи простым военным, никогда бы не смог найти нужных слов для описания. Как можно осторожнее сняв с шеи парня цепь, Андрей медленно осмотрел труп. Он не знал зачем, просто вдруг почувствовал что-то в груди.

Пареньку на вид было лет двадцать, не больше, на лице было много глубоких порезов, синяков, живого места на лице совсем не осталось. Пронзительные карие глаза были открыты, взгляд был пустым, диким, испуганным, словно он познал ужас сути самой смерти за секунду до того, как его сердце перестало биться. Из одежды на его тощем теле была лишь какая-то бесформенная грязная тряпка, напоминающая мешок из-под картошки.

Андрей невольно задумался о судьбе этого парня. Он был так молод, у него вся жизнь была впереди. Он мог бы стать отличным военным, он мог бы лично пристрелить в Берлине того, кто виноват в этой страшной войне, он мог бы стать музыкантом и играть самые праздничные песни на день победы, он мог бы стать политиком и прекратить вообще все войны в мире, он мог бы стать врачом и помогать больным людям. Он мог бы стать кем угодно, но стал жертвой нацистов, которые не знали цены человеческой жизни, судьбы, жертвой тех, кто не мог понять ничего в этом мире, жертвой слепых псов, которые тупо следовали приказам, которые рано или поздно приведут их в небытие.

Андрей так и сидел не в силах стряхнуть с себя липкий ужас, да такой, что предпочтительнее ад. Время шло без счёта, на улице уже смеркалось, когда он наконец нашёл в себе силы встать и медленно идти обратно к товарищам. В ушах стучала кровь, когда Андрей неподвижно сидел рядом с одним из сослуживцев.

- Кем бы ты был, если бы не война?

Сослуживец смотрит на Андрея, удивлённый его вопросом. Обычно все разговоры были о войне и победе, никаких «а если бы…»

- Ну… не знаю. Я плотником был, пока на фронт не отправили.

Андрей неопределённо качнул головой. Может это он слишком сильно углубился в весь этот ужас философии, наивно полагая, что каждого в этой жизни ждёт что-то великое или особенное. Реальность была жестокой. Вряд ли бы тот паренёк стал кем-то важным. Он бы умер на подходе к Берлину от внезапного выстрела немецкого снайпера, его песни никто и никогда бы не услышал, он бы не вырвался из своей глубинки в люди, что бы кем-то стать. Так и кем бы он мог быть, кем он мог стать, если бы человеческую жизнь умели ценить те, кто лишён судьбы?