Собственная Методическая разработка «Роль детской книги в речевом развитии детей»
методическая разработка по теме

ГБДОУ детский сад №28

Курортного района

Санкт-Петербурга

                     Методическая разработка

«Роль детской книги в речевом развитии детей»

Подготовила: Шолохова С.В.

Воспитатель ясельной группы

2018 г.

Непосредственная образовательная деятельность с детьми подготовительной группы на тему: «Роль детской книги в речевом развитии детей».

Роль детской книги в речевом развитии ребенка.

Детские книги играют большую роль в речевом развитии детей. Дошкольный возраст – это период активного усвоения ребёнком разговорного языка, становления развития всех сторон речи: фонетической, лексической, грамматической. В этом возрасте ребёнок овладевает, прежде всего, диалогической речью. Она имеет свои специфические особенности, проявляющиеся в использовании языковых средств, допустимых в разговорной речи. Только специальное речевое воспитание подводит ребёнка к овладению связной речи, строится с учетом возрастных особенностей детей. Из книги ребенок узнает много новых слов, образных выражений, его речь обогащается эмоциональной и поэтической лексикой. Литература помогает детям излагать свое отношение к прослушанному, используя сравнения, метафоры, эпитеты и другие средства образной выразительности. С развитием речи связано формирование как личности в целом, так и всех основных психических процессов: мышление, воображение, памяти, речевого общения, эмоций.

Поэтому определение направлений и условий развития речи у детей относится к числу важнейших педагогических задач, а именно, интенсивно обогащать речь ребёнка путем восприятия и рассказов взрослых, а также, чтения вслух.

По словам В. А. Сухомлинского, «чтение книг – тропинка, по которой умелый, умный, думающий воспитатель находит путь к сердцу ребенка».

Чтение вслух вызывает у детей бурные эмоции, оно уносит его прямо в сказку, у ребенка начинает работать воображение. Процесс формирования правильного звукопроизношения у детей начинается с младшего дошкольного возраста. Развитию точной артикуляции помогает воспитание у детей привычки смотреть во время речи на собеседника и таким образом следить за движением губ, языка. Ведущая роль принадлежит чтецу, нельзя монотонно произносить текст, его нужно обыгрывать, не торопиться, создавать голосом образы героев. Читать ярко и выразительно, соблюдать ритм, следить за реакцией ребенка. Речь педагога должна служить образцом для подражания, быть фонетически правильно оформленной, эмоционально окрашенной.

Детская литература разнообразна и включает в себя потешки, сказки, повести, рассказы, стихи, энциклопедии, учебно-развивающие пособия. Прежде всего, при выборе книги, надо не забывать, сколько вашим детям лет. Как бы вы не любили книгу «Незнайка на луне», не стоит ее читать трехлеткам. Они ещё не готовы воспринимать такие замысловатые рассказы. Подобные произведения хороши для детей постарше. Очень важно, чтобы книги, с которыми знакомят детей, были доступны не только по тематике, содержанию, но и по форме изложения.

Для малышей полезно, когда текст сопровождается движениями, его проще понять и легче запомнить. Это потешки, стишки, с использованием пальчиковых игр. Движения пальцев рук очень хорошо стимулирует головной мозг, особенно ту его часть, которая отвечает за речь.

В возрасте 2-3 лет нужны книжки с картинками и не загруженные текстом. Это могут быть стихи А. Барто, Маршака или Чуковского, сказки про «Колобка», «Курочку Рябу», «Репку», обязательно сопровожденные цветными картинками. Русские народные сказки являются прекрасным материалом  обучению пересказу.

К четырем годам словарный запас уже достаточно широк. В этом возрасте интересны фольклорные произведения, былины, различные сказочные истории. Ребёнок уже может вполне провести четкую границу между правдой и вымыслом. Сам может выдумать продолжение, что развивает его связную речь. В рассказах дети познают лаконизм и точность языка; в стихах – музыкальность, напевность, ритмичность русской речи, в сказках – меткость, выразительность.

Что касается пяти - шестилетних детей, подбирайте хорошие детские книги, пусть они будут как можно более разнообразны по жанру, стилю и сюжетам. В этом возрасте ребёнок уже в состоянии представить себе практически любую деталь, и ему не потребуются для этого картинки. Они хорошо фантазируют и составляют интересные рассказы. Хорошим примером для данного вида работы являются «Сказки» Сутеева.

Рекомендации при выборе детской книги

При приобретении детских книг стоит руководствоваться некоторыми обязательными правилами. Это качество, никакой пахнущей краски, расслаивающихся страниц. Проверяйте содержание книги до того, как ее приобретете. Пролистайте ее еще в магазине, убедитесь, что в книжке нет злых героев, драк, слез и прочих негативных моментов – как в тексте, так и на рисунках. Особенно в четырехлетнем возрасте закладывается основной костяк фобий и страхов, причиной которых являются как раз всякого вида пугалки и страшилки. Убедитесь, что текст написан грамотно в нормах литературного языка (пример: цензура «Красная шапочка»).

 Иллюстрации в книгах, как в художественных, так и в обучающих, должны быть цветными, понятными, поскольку черно-белое изображение не позволит знакомить детей с окраской предмета, а это обеднит речевые средства и знания. Поскольку дети воспринимают предмет в сопоставлении его с другими предметами по разным признакам, при подборе предметных картинок для одновременного показа необходимо обращать внимание на их соотношении по величине. При неправильном подборе картинок у детей формируется искаженное представление о величине предмета, что непременно отразится на формирование понятий и развития речевых средств.

 Таким образом, детскую книгу можно рассматривать как средство умственного, нравственного и эстетического воспитания детей.

Тема: Чтение рассказа Б. Житкова «Как я ловил человечков»

Виды детской деятельности: коммуникативная, познавательно-исследовательская, восприятие художественной литературы.

Цель: Помочь детям вспомнить известные им рассказы, познакомить с рассказом Б. Житкова «Как я ловил человечков».

Планируемые результаты: Умение воспринимать чтение рассказов на слух, пересказывать произведение, отвечать на вопросы сложными предложениями, различать жанры художественной литературы.

Ход занятия

Борис Степанович Житков

«Как я ловил человечков».

     Когда я был маленький, меня отвезли жить к бабушке. У бабушки над столом была полка. А на полке пароходик. Я такого никогда не видал. Он был совсем настоящий, только маленький. У него была труба: желтая и на ней два черных пояса. И две мачты. А от мачт шли к бортам веревочные лесенки. На корме стояла будочка, как домик. Полированная, с окошечками и дверкой. А уж совсем на корме -- медное рулевое колесо. Снизу под кормой -- руль. И блестел перед рулем винт, как медная розочка. На носу два якоря. Ах, какие замечательные! Если б хоть один у меня такой был!

   Я сразу запросил у бабушки, чтоб поиграть пароходиком. Бабушка мне все позволяла. А тут вдруг нахмурилась:

   -- Вот это уж не проси. Не то играть -- трогать не смей. Никогда! Это для меня дорогая память.

   Я видел, что, если и заплакать, -- не поможет.

   А пароходик важно стоял на полке на лакированных подставках. Я глаз от него не мог оторвать.

   А бабушка:

   -- Дай честное слово, что не прикоснешься. А то лучше спрячу-ка от греха.

   И пошла к полке.

   Я чуть не заплакал и крикнул всем голосом:

   -- Честное-расчестное, бабушка! -- И схватил бабушку за юбку.

   Бабушка не убрала пароходика.

   Я все смотрел на пароходик. Влезал на стул, чтобы лучше видеть. И все больше и больше он мне казался настоящим. И непременно должна дверца в будочке отворяться. И, наверно, в нем живут человечки. Маленькие, как раз по росту пароходика. Выходило, что они должны быть чуть ниже спички. Я стал ждать, не поглядит ли кто из них в окошечко. Наверно, поглядывают. А когда дома никого нет, выходят на палубу. Лазят, наверно, по лестничкам на мачты.

   А чуть шум -- как мыши: юрк в каюту. Вниз -- и притаятся. Я долго глядел, когда был в комнате один. Никто не выглянул. Я прятался за дверь и глядел в щелку. А они хитрые, человечки, знают, что я поглядываю. Ага! Они ночью работают, когда никто их спугнуть не может. Хитрые.

   Я стал быстро-быстро глотать чай. И запросился спать.

   Бабушка говорит:

   -- Что это? То тебя силком в кровать не загонишь, а тут этакую рань и спать просишься.

   И вот, когда улеглись, бабушка погасила свет. И не видно пароходика. Я ворочался нарочно, так что кровать скрипела.

   Бабушка:

   -- Чего ты все ворочаешься?

   -- А я без света спать боюсь. Дома всегда ночник зажигают.

   Это я наврал: дома ночью темно.

   Бабушка ругалась, однако встала. Долго ковырялась и устроила ночник. Он плохо горел. Но все же было видно, как блестел пароходик на полке.

   Я закрылся одеялом с головой, сделал себе домик и маленькую дырочку. И из дырочки глядел не шевелясь. Скоро я так присмотрелся, что на пароходике мне все стало отлично видно. Я долго глядел. В комнате было совсем тихо. Только часы тикали. Вдруг что-то тихонько зашуршало. Я насторожился -- шорох этот на пароходике. И вот будто дверка приоткрылась. У меня дыхание сперло. Я чуть двинулся вперед. Проклятая кровать скрипнула. Я спугнул человечка!

   Теперь уж нечего было ждать, и я заснул. Я с горя заснул. На другой день я вот что придумал. Человечки, наверно же, едят что-нибудь. Если дать им конфету, так это для них целый воз. Надо отломить от леденца кусок и положить на пароходик, около будочки. Около самых дверей. Но такой кусок, чтоб сразу в ихние дверцы не пролез. Вот они ночью двери откроют, выглянут в щелочку. Ух ты! Конфетища! Для них это -- как ящик целый. Сейчас выскочат, скорей конфетину к себе тащить. Они ее в двери, а она не лезет! Сейчас сбегают, принесут топорики -- маленькие-маленькие, но совсем всамделишные -- и начнут этими топориками тюкать: тюк-тюк! тюк-тюк! тюк-тюк! И скорей пропирать конфетину в дверь. Они хитрые, им лишь бы все вертко. Чтоб не поймали. Вот они завозятся с конфетиной. Тут, если я и скрипну, все равно им не поспеть: конфетина в дверях застрянет -- ни туда ни сюда. Пусть убегут, а все равно видно будет, как они конфетину тащили. А может быть, кто-нибудь с перепугу топорик упустит. Где уж им будет подбирать! И я найду на пароходе на палубе малюсенький настоящий топорик, остренький-преостренький.

   И вот я тайком от бабушки отрубил от леденца кусок, как раз какой хотел. Выждал минуту, когда бабушка в кухне возилась, раз-два -- на стол ногами, и положил леденец у самой дверки на пароходике. Ихних полшага от двери до леденца. Слез со стола, рукавом затер, что ногами наследил. Бабушка ничего не заметила.

   Днем я тайком взглядывал на пароходик. Повела бабушка меня гулять. Я боялся, что за это время человечки утянут леденец и я их не поймаю. Я дорогой нюнил нарочно, что мне холодно, и вернулись мы скоро. Я глянул первым делом на пароходик. Леденец, как был, -- на месте. Ну да! Дураки они днем браться за такое дело!

   Ночью, когда бабушка заснула, я устроился в домике из одеяла и стал глядеть. На этот раз ночник горел замечательно, и леденец блестел, как льдинка на солнце, острым огоньком. Я глядел, глядел на этот огонек и заснул, как назло! Человечки меня перехитрили. Я утром глянул -- леденца не было, а встал я раньше всех, в одной рубашке бегал глядеть. Потом со стула глядел -- топорика, конечно, не было. Да чего же им было бросать: работали не спеша, без помехи, и даже крошечки ни одной нигде не валялось -- все подобрали.

   Другой раз я положил хлеб. Я ночью даже слышал какую- то возню. Проклятый ночник еле коптел, я ничего не мог рассмотреть. Но наутро хлеба не было. Чуть только крошек осталось. Ну, понятно, им хлеба-то не особенно жалко, не конфеты: там каждая крошка для них леденец.

   Я решил, что у них на пароходике с обеих сторон идут лавки. Во всю длину. И они днем там сидят рядком и тихонечко шепчутся. Про свои дела. А ночью, когда все-все заснут, тут у них работа.

   Я все время думал о человечках. Я хотел взять тряпочку, вроде маленького коврика, и положить около дверей. Намочить тряпочку чернилами. Они выбегут, не заметят сразу, ножки запачкают и наследят по всему пароходику. Я хоть увижу, какие у них ножки. Может быть, некоторые босиком, чтобы тише ступать. Да нет, они страшно хитрые и только смеяться будут над всеми моими штуками.

   Я не мог больше терпеть.

   И вот -- я решил непременно взять пароходик и посмотреть и поймать человечков. Хоть одного. Надо только устроить так, чтобы остаться одному дома. Бабушка всюду меня с собой в гости таскала. Все к каким-то старухам. Сиди -- и ничего нельзя трогать. Можно только кошку гладить. И шушукает бабушка с ними полдня.

   Вот я вижу -- бабушка собирается: стала собирать печенье в коробочку для этих старух -- чай там пить. Я побежал в сени, достал мои варежки вязаные и натер себе и лоб и щеки -- все лицо, одним словом. Не жалея. И тихонько прилег на кровать. Бабушка вдруг хватилась:

   -- Боря, Борюшка, где ж ты?

   Я молчу и глаза закрыл. Бабушка ко мне:

   -- Что это ты лег?

   -- Голова болит.

   Она тронула лоб.

   -- Погляди-ка на меня! Сиди дома. Назад пойду, малины возьму в аптеке. Скоро вернусь. Долго сидеть не буду. А ты раздевайся-ка и ложись. Ложись, ложись без разговору!

   Стала помогать мне, уложила, увернула одеялом и все приговаривала: "Я сейчас вернусь, живым духом".

   Бабушка заперла меня на ключ. Я выждал пять минут: а вдруг вернется? Вдруг забыла там что-нибудь?

   А потом я вскочил с постели как был, в рубахе. Я вскочил на стол, взял с полки пароходик. Сразу, руками понял, что он железный, совсем настоящий. Я прижал его к уху и стал слушать: не шевелятся ли? Но они, конечно, примолкли. Поняли, что я схватил их пароход. Ага! Сидите там на лавочке и примолкли, как мыши. Я слез со стола и стал трясти пароходик. Они стряхнутся, не усидят на лавках, и я услышу, как они там болтаются. Но внутри было тихо.

   Я понял: они сидят на лавках, ноги поджали и руками что есть сил уцепились в сиденья. Сидят как приклеенные.

   Ага! Так погодите же. Я подковырну и приподниму палубу. И вас всех там накрою. Я стал доставать из буфета столовый нож, но глаз не спускал с пароходика, чтобы не выскочили человечки. Я стал подковыривать палубу. Ух, как плотно все заделано!

   Наконец удалось немножко подсунуть нож. Но мачты поднимались вместе с палубой. А мачтам не давали подниматься эти веревочные лесенки, что шли от мачт к бортам. Их надо было отрезать -- иначе никак. Я на миг остановился. Всего только на миг. Но сейчас же торопливой рукой стал резать эти лесенки. Пилил их тупым ножом. Готово, все они повисли, мачты свободны. Я стал ножом приподнимать палубу. Я боялся сразу делать большую щель. Они бросятся все сразу и разбегутся. Я оставил щелку, чтобы пролезть одному. Он полезет, а я его -- хлоп! -- и захлопну, как жука в ладони.

   Я ждал и держал руку наготове -- схватить.

   Не лезет ни один! Я тогда решил сразу отвернуть палубу и туда в середку рукой -- прихлопнуть. Хоть один, да попадется. Только надо сразу: они уж там небось приготовились -- откроешь, а человечки прыск все в стороны.

   Я быстро откинул палубу и прихлопнул внутри рукой. Ничего. Совсем, совсем ничего! Даже скамеек этих не было. Голые борта. Как в кастрюльке. Я поднял руку. Под рукой, конечно, ничего.

   У меня руки дрожали, когда я прилаживал назад палубу. Все криво становилось. И лесенки никак не приделать. Они болтались как попало. Я кой-как приткнул палубу на место и поставил пароходик на полку. Теперь- все пропало!

   Я скорей бросился в кровать, завернулся с головой. Слышу ключ в дверях.

   -- Бабушка! -- под одеялом шептал я. -- Бабушка, миленькая, родненькая, чего я наделал-то!

   А бабушка стояла уж надо мной и по голове гладила:

   -- Да чего ты ревешь, да плачешь-то чего? Родной ты мой, Борюшка! Видишь, как я скоро?

   Она еще не видала пароходика.

   1934