Феномен скупости и его отражение в художественной литературе (статья)
статья на тему

ГУ «Средняя школа № 22 отдела образования акимата г.Костаная»

Хомутовская Н.Н.

Учитель русского языка и литературы

Феномен скупости и его отражение в художественной литературе

В мировой литературе Скупой, Дон-Жуан, Дон-Кихот, Гамлет, как и ряд других образов, были построены на «гипертрофии» определенной человеческой страсти, на вскрытии роковых последствий такой гипертрофии.

Вера в человека, в добро - прекрасное качество. Но это качество превращается в порок, когда эта вера совершенно заслоняет опыт и превращается в донкихотство.

Скупость, мстительность, ревность, зависть - каждая из этих страстей выступала как единственное чувство, присущее данному образу и делающее его глухим и слепым по отношению ко всем другим чувствам и переживаниям.

Надо при этом помнить, что подобное воплощение этих образов давали лучшие мастера классицизма, сентиментализма - Мольер, Ричардсон или такие романтики, как Гюго, Жорж Санд, которые неоднократно провозглашали борьбу против односторонности и рассудочной схематики.

Бережливость неотделима от культуры труда и созидания. Она поэтому противостоит расточительству, пороку тех, кто не знает труда и созидания. Но когда бережливость превращается в скупость, она переходит в свою противоположность и затрудняет созидание, и иногда становится даже источником разрушения.

В практике отдельных людей чрезмерное легковерие, преувеличенная рефлексия и нерешительность, скаредность являются лишь недостатками их характеров, их воспитания. Но когда разбухание этих качеств и страстей становится типичным явлением, оно отражает какие-то социальные аномалии, какие-то недостатки общественного организма.

Литература реагирует на эту аномалию созданием соответствующих образов.

Когда Пушкин писал первую из своих «маленьких трагедий» - «Скупого рыцаря», он имел перед собою примеры «Скупого» Мольера и «Венецианского купца» Шекспира. Бальзак, Гоголь, Диккенс к тому времени не создали еще своих образов скупых. Пушкин отвернулся от «Скупого» Мольера, потому что Гарпагон «скуп - и только», но принял Шейлока, как великого предшественника своего барона, потому что Шейлок не только скуп, но и «сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен».

У Шекспира, у Мольера скупые - купцы. В этом была известная социальная типичность. Одна из основных добродетелей буржуа эпохи накопления была его бережливость, отличавшая его от аристократа, для которого столь же типична была расточительность. Но бережливость накопляющего буржуа переходила в скупость: его мнимые добродетели обернулись подлинными пороками.

 Однако между скупыми эпохи Бальзака и скупыми эпохи Мольера и Шекспира имеется существенное различие, отразившееся на формировании этого образа.

Скупость в образах Бальзака - в известной степени выражение «старомодности» Горио, Гранде или Гобсека, их отчужденности от общества, их отрицания и боязни того нового, что идет им на смену и что грозит, как им кажется, свести на нет все усилия их жизни.

Скупой в дни Шекспира пли Мольера это - униженный, еще не признанный человек третьего сословия, для которого    деньги - орудие    защиты    против    произвола власть имущих, против надменности тех. кто его столь высокомерно третирует. Мотив денег играет поэтому такую большую роль у Мольера в показе процесса борьбы молодого буржуа за его новое, равноправное положение в обществе.

 Скупость для Мольера не является результатом практики накопления. Не одним этим оружием буржуа защищается против унижений и произвола аристократии. Скупость для Мольера прежде всего порок. Гарпагон «скуп - и только». Поэтому Гарпагон является одним из наиболее закопченных характеров, в котором страсть выступает как самодовлеющая разрушительная сила. Скупость наиболее порочна там, где она выступает как самоцель, а не как средство.

Здесь обнаруживается глубочайшее отличие «Венецианского купца» от «Скупого», Шейлока от Гарпагона.

Скупость Шейлока Шекспира - не абстрактный порок. Это - порок, выросший из необходимости защищаться против чужой, враждебной Шейлоку, его не признающей, его унижающей среды.

Пушкин для показа скупого выбрал не купца. Скупой купец, как воплощение ряда пороков, связанных с его практикой, стяжательством, аморальностью в средствах приобретения, явление, типическое для эпохи накопления. Этот социально-типический образ аморального купца Пушкин сделал второстепенным персонажем. Он ввел    в    трагедию    Соломона - традиционную    фигуру «жида», бессовестного заимодавца, торгующего всем, в том числе и ядом. Социально-психологическое противоречие раскрывает у Пушкина рыцарь. Если Шейлок и Гарпагон скупы прежде всего потому, что они купцы, то Барон - скуп, несмотря на то что он барон.

Барон глубочайшим образом отличается от всех этих скупых и действительных накопителей или накопителей Дон-Кихотов тем, что основная движущая сила его скупости - это жажда независимости.

 Дело не в том, что «Скупой рыцарь» является изумительным изобличением фетишизма золота, изображением того, как человек, мнящий властвовать при помощи золота, становится  рабом золота. Здесь поставлена  более общая задача - задача изобличения порочности борьбы за независимость эгоистическими методами, чуждыми самой природе независимости, ибо нельзя получить независимость только для себя - независимость может быть всеобщая или ее вообще не существует. Такая борьба ведет не к торжеству человека, жаждущего свободы, а к гибели человека и человечества. И в этом глубоко гуманистический смысл «Скупого рыцаря».

Образы скупого у Бальзака и у Диккенса, образы молодых людей во власти денег, Растиньяка, Подростка или даже Германна («Пиковая дама») — были подсказаны тем, что банкир и золото стали единственным «легитимным», хотя и не коронованным королем капиталистического мира.

И неважно, что золото - не цель, а средство. Оно - средство защиты от раболепия, от зависимости, от унижения. Золото - путь к удовлетворению всех желаний и капризов, к осуществлению любой мечты. Поскольку золото с самого начала для Барона было не целью, а лишь средством для осуществления благородного человеческого стремления к независимости, Барон сохранил все человеческие страсти. Накопление связано с жестокостью. Скупость - с черствостью. Но жестокость для Барона - страшная необходимость Его терзает память о человеческих слезах, пролитых  по его  вине.  Он  скорбит  о  днях,   прожитых  без радости, о неосуществленных желаниях. Ими он пожертвовал во имя основной цели - независимости, которую накопление принесло ему.

Кто   знает, сколько  горьких  воздержаний,

Обузданных страстей, тяжелых дум,

Лисиных забот, ночей бессонных мне

Все это стоило? Иль скажет сын.

Что сердце у меня обросло мохом,

Что я не знал желаний, что меня

И   совесть  никогда  не грызла,  совесть,

Когтистый зверь, скребущий сердце, совесть,

Незваный гость, докучный собеседник,

Заимодавец грубый, эта ведьма,

 От коей меркнет месяц и могилы

Смущаются  и  мертвых  высылают?..

Нет, выстрадай сперва себе богатство,

А там посмотрим, станет ли несчастный

То расточать,  что кровью  приобрел.

Барон осознает угрызения совести. Он знает глубину того горя, которое он своим накоплением причинил другим. Но Барон также понял, что источник всего причиненного им горя не в его жестокости, а в самом золоте - этом властелине мира. Золото - вот сила, лежащая вне его воли, породившая его страсть и определяющая его поведение.

Таким образом, разоблачая пороки современного общества, например, такие как скупость, великие мастера художественного слова проявляли социальную активность, стараясь, тем самым противостоять регрессу.  

Литература

1. Ланштейн П. Жизнь и творчество Мольера.- М., 1986
2. Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10т., т.7- М., 1995
3. Мольер. Избранные произведения.- М.,2004
4. Федотов Г.П. Борьба за искусство // Вопросы литературы, 1990, февраль