"Дети войны- дети Смоленщины"

Администрация города Дзержинска Нижегородской области

Управление образования Администрации города Дзержинска

муниципальное бюджетное образовательное учреждение

«Средняя школа № 35»

(МБОУ «Средняя школа № 35»)

Адрес: 606015, г.Дзержинск, ул. Буденного, дом 10а

Тел./факс: (8313) 20-01-03

E-mail: sc35dzr@rambler.ru

Проект «Вахта Памяти»

«Дети войны- дети Смоленщины»

Выполнили:

учащиеся 10 А класса

МБОУ «Средняя школа № 35»

Гладких Александра Сергеевна,

Крохина Ксения Сергеевна,

Руководитель:

Учитель ИЗО,

руководитель школьного музея

Охапкина Надежда Николаевна

г. Дзержинск, 2015

Содержание

                                                                                                                 стр.

1. Цели и задачи исследовательской работы  …………………………….3
2. Введение………………………………………………………………......4
3. Город Велиж Смоленской области. Начало войны. 1941 год………….5
4. Операция «Дети»…………………………………………………………6
5. Город Дзержинск. « Заводстрой» («Капролактам»). 1942 год……….. 8
6. Воспоминания Шепелевой Зинаиды Эдуардовны

6.1.«Так я и не научилась играть на гитаре!»…………………………  10

      6.2.«…Это было счастье, что мы с Женей попали в хлорный цех...»…14

7. Заключение………………………………………………………………..9
8. Приложение……………………………………………………………….20
9. Литература………………………………………………………………..22

Цель поисково-исследовательской работы:

• Рассказать о Шепелевой Зинаиде Эдуардовне, пережившей вместе со страной трудные годы войны.

     Задачи:

• Нравственное и патриотическое воспитание молодого поколения на примере жизни Шепелевой З.Э.
• Воспитание уважительного отношения к старшему поколению.
• Сохранение преемственности поколений.
• Овладение практическими навыками поисковой и исследовательской работы.
• Формирование активной жизненной позиции.

Введение

             Мы решили участвовать в проекте «Вахта Памяти» потому, что три года являемся активными членами Совета школьного музея. Краеведами нашей школы собран большой материал об участниках Великой Отечественной войны и тружениках тыла, живущих в нашем районе, об истории Дзержинского аэроклуба имени Н.П. Каманина.

Объектом внимания и заботы у нас были и остаются ветераны Великой Отечественной войны и труженики тыла. Среди них – Шепелева Зинаида Эдуардовна и Мухина Евгения Николаевна – дети войны, которые были эвакуированы из Смоленской области и во время войны работали на «Заводстрое» («Капролактам»). Они – частые гости в нашей школе. Поэтому, когда была объявлена тема конкурса, то мы сразу приняли решение рассказать о судьбе этих ветеранов.

У детей войны разные судьбы, но всех их объединяет общая трагедия, невосполнимая потеря счастливого мира детства. В их судьбах переплелось все: история их семей и города Велиж Смоленской области, история завода «Капролактам» и история нашего города. В судьбе отдельного человека - судьба нашей Родины.

            Чуть меньше года остаётся до того времени, когда наша страна будет отмечать 71 годовщину Победы в Великой Отечественной войне. Одной из главных составляющих победы советского народа в этой войне была чётко организованная работа в тылу, где в трудных, порой нечеловеческих условиях ковалось оружие Победы, где производилось всё необходимое для солдат. Тыл в годы войны стал своеобразным фронтом, где тоже были свои победы и поражения. Но в конечном итоге именно они,  очень часто являвшиеся самой неквалифицированной рабочей силой (старики, женщины, дети) выиграли у Гитлера ещё одну битву - на трудовом фронте.

Мы не могли обойти вниманием и страницы первых дней войны, истории города Велиж Смоленской области, о страшных днях оккупации, о трагедиях взрослых и детей, о сталинских репрессиях. Фотохроника тех дней помогает понять, как невыносимо трудно пришлось жителям.

Поскольку тема завода являлась закрытой, доступных материалов о деятельности предприятия, конечно же, немного, тем более о конкретных людях, трудившихся на «Заводстрое» («Капролактам»). Приступая к исследованию темы, нам пришлось побывать в разных учреждениях: в заводском музее, в городском Совете ветеранов, в городском краеведческом музее, в библиотеке, перелистать газеты местной периодической печати, встретиться с бывшими работниками завода.

Анализируя имеющиеся сведения, мы попытались раскрыть заявленную тему. Наше исследование актуально, так как позволяет качественнее оценить вклад в развитие оборонной промышленности детей, подростков в годы войны и ещё раз обратить внимание общества на людей, которые в тяжёлое время смогли выстоять и победить.

Город Велиж Смоленской области. Начало войны. 1941 год.

        Официальной датой основания Велижа считается 1536 год, когда решено было построить крепость на городище. Люди на этом месте жили и задолго до 16 века. И точной даты никто, конечно, никогда не скажет. 
Пограничность расположения способствовало тому, что кто только не владел этими землями в разные эпохи: Литовское княжество, Московское, Реча Посполита. Последние две с половиной сотни лет - в России. Это краткий экскурс в историю…

Тихий, уютный городок. Западная Двина пронизывает его с севера на юг, деля город на две части.

До Великой Отечественной войны население города составляло 11400 человек. На берегах Западной Двины, красивейший архитектурный ансамбль составляли ратуша, 11 православных церквей, костел, 9 синагог, мост, административные и жилые здания.

             Велиж был захвачен немецкими войсками 13 июля 1941 года. Начались 800 чёрных дней оккупации города. Самым трагическим днём в истории Велижа и всей Второй мировой войны стал день 28 января 1941 года, когда гитлеровские изверги уничтожили в городе  более 1400 жителей еврейской национальности.

             С конца января 1941г. по 20 сентября 1943 года (день освобождения города соединениями 4-й ударной армии Калининского фронта) линия фронта проходила, непосредственно в городской черте в течение 600 дней.

Город был практически полностью разрушен и в 1944 году в нём проживало немногим более 700 человек.        По Велижскому району из призванных на фронт 15686 погибло 11272 человека, 19391 мирный житель был расстрелян, повешен, сожжён, умер от голода, угнан в рабство.

В боях за велижскую землю погибли более 50 тысяч воинов 4-й ударной армии, покоящихся в 70 братских захоронениях. Около 30 тысяч немецких солдат погибли на этой земле.

Операция «Дети»

Операция «Дети» - это один из эпизодов в истории Великой Отечественной войны, в истории Смоленской области. Эта операция имела очень большое значение. Её результатом стало 3240 спасённых детских жизней. Для сравнения: за 2013 год в Смоленске  появилось на свет 4325детей.

Началось всё летом 1942 года. На оккупированной Смоленщине в то время фашисты устанавливают «новый порядок».

         На принудительные работы в Германию целыми составами отправляют подростков, которым исполнилось всего лишь 14-15 лет.

Подростков,            заподозренных в связи с партизанами, мучают и расстреливают. Сжигают деревни вместе со всем населением. Некоторые партизанские отряды предпринимают попытки по выводу небольших групп детей с захваченных территорий в тыл, но не всегда это удавалось. Была  необходима серьезная операция по спасению детей Смоленской области.
Во главе такой операции становится командир партизанского соединения Н.З. Коляда, многим известный просто как Батя. Партизаны планировали вывести тысячу, в самых смелых надеждах, – две тысячи детей. Подготовка к этой операции велась в строжайшей секретности.
Было решено назначить главным  лицом предстоящей операции Матрёну Исаевну Вольскую.

             Мотя, как многие называли эту 23-летнюю девушку, окончила Дорогобужский педагогический техникум и преподавала в начальной школе в деревне Басино Духовщинского района. Здесь она вышла замуж за Михаила Вольского, и их молодая семья уже ждала ребёнка.
Активная участница партизанского движения Мотя и представить себе не могла, что ей вскоре придется более 200 километров по лесам и болотам Смоленщины вести через линию фронта многотысячную колонну детей к станции Торопец Калининской (Тверской) области, чтобы оттуда эшелонами переправить их в Горький (Нижний Новгород).

            В том, что операция предстоит сложнейшая, Вольская убедилась уже 23 июля, в первый день похода. Перед ней стояла тысячная толпа детей с узелками, со слезами на глазах, крепко обнимающая своих родителей. Они прощались, не зная, куда их отправляют, и удастся ли им вновь увидеть свой дом.
            Путь до Торопца занял десять дней. Колонна детей растянулась на несколько километров. Моте приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы как-то её контролировать. В этом ей помогали учительница В.С. Полякова и медсестра Е.И. Громова, а также ребята постарше, назначенные ею в помощники. Ночью, когда дети отдыхали, она уходила на десятки километров вперёд, чтобы разведать дорогу.
В первый же день на след колонны напал вражеский самолёт-разведчик. Вскоре с неба посыпались листовки с угрозами, а на следующий день – бомбы. Запланированный маршрут пришлось в срочном порядке менять. Шли ночами по заросшим лесным дорогам.

С каждым днём количество подопечных у М.И. Вольской увеличивалось. К ним то и дело примыкали группы детей из разграбленных и сожжённых местных сёл и деревень.

Те скромные запасы еды, что дети взяли с собой в дорогу, скоро закончились. В ход пошли лесные ягоды, подорожник, заячья капуста, одуванчики. Сложнее обстояло дело с питьевой водой. Большинство водоёмов, попадавшихся на пути, были отравлены трупными ядами или заминированы. Дети слабели.

Мотю усталость просто валила с ног. Она практически не спала уже несколько дней. Ноги отекли и сильно болели. Стал беспокоить будущий ребенок. Но расслабляться было нельзя.

В Торопец они пришли 1 августа совершенно обессиленные. Там к ним присоединилось ещё около тысячи детей. Так что в ночь на 5 августа, когда за ними наконец-то пришёл состав, ребят насчитывалось 3240 человек.
Им пришлось ехать в разбитых, шумных, продуваемых теплушках, в каждой из которых на нарах размещалось по 50-60 человек. Железная дорога была забита эшелонами. В Горький дети добрались лишь 14 августа. Там их распределили по школам ФЗО, и вскоре на заводах города Дзержинска, Мурома они уже вносили свою лепту в общее дело Победы. Операция «Дети» была успешно завершена.

М.И. Вольская за проявленный героизм была награждена орденом Красного Знамени. Она уже не вернулась на Смоленщину, а устроилась учителем начальных классов в школу села Смольки Горьковской области и отработала там всю жизнь.

Дзержинск. «Заводстрой» в годы войны.

Неоценимый вклад в победу внесли Дзержинские химики. На заводах нашего города выпускалась разнообразная оборонная продукция.

Еще в предвоенные годы город Дзержинск превратился в крупный центр химической отрасли страны. Здесь в1940 году насчитывалось более 10 крупных промышленных предприятий. Среди них было предприятие  «Заводстрой».

         В разные годы предприятие называлось «Заводстрой», «Завод № 96», «Почтовый ящик № 16», «Капролактам».

Завод был награжден Орденом Ленина, двумя Памятными знаками СССР, двумя Красными знаменами Государственного комитета обороны, переходящими Красными знаменами ЦК КПСС, Совета министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ.

В настоящее время, завод «Капролактам» закрыт, идет ликвидация корпусов, в которых в годы войны производилось химическое оружие.

         На здании заводоуправления сменили вывеску «Капролактам» на «СИБУР-Нефтехим», закрыли на реконструкцию заводской музей.

История завода «Капролактам» началась 14 декабря 1939 года с пуска хлорного цеха и получения первого этилена.

К 1941 году завод выпускал более 27 видов продукции.

«Заводстрой» с момента своего создания ориентировался на выпуск боевых отравляющих веществ на основе хлора: в цехе № 3 было налажено производство иприта, а в цехе № 14, № 15 и № 18 – люизита. Кроме того, в цехе № 13 (корпус 316 ) было организовано вспомогательное производство треххлористого мышьяка. Снаряжательное производство по розливу химических веществ в боеприпасы первоначально состояло из цехов N 16, № 21 (авиахимбомбы ХАБ-100, ХАБ-200 и ХАБ-500) и N 19 (артхимснаряды АХС-76). Также, на территории завода был организован склад стойких отравляющих веществ в бочках, емкостях и боеприпасах, который просуществовал до 60-х годов. 

За годы войны было выпущено 15899 тонн люизита, в том числе - 1941 год - 1021 тонн, 1942 год - 4729 тонн, 1943 год - 6874 тонн, 1944 год - 2782 тонн, 1945 год - 492 тонн.

Технологии получения отравляющих веществ и снаряжения ими боеприпасов в тот период были далеки от совершенства, часто происходили проливы и утечки отравляющих веществ, что приводило к многочисленным случаям отравления и даже гибели людей. Так, в октябре 1941 года произошел взрыв в цехе № 3, где выпускался иприт, был частично разрушен производственный корпус, и погибло около тридцати рабочих. 

Работоспособных мужчин в городе Дзержинске было недостаточно. Поэтому  21 августа 1941 года вышел приказ по ПГУ НКХП о мерах по расширению использования женского труда на заводах химоружия Дзержинска. Можно предположить, что эти меры были приняты еще шире: во вредных цехах работали и подростки, так как рабочей силы не хватало.  

В годы Великой Отечественной войны входило в суточную норму спецпитания для рабочих “в тылу”, имевших дело с ипритом-люизитом: 200 г белого хлеба, 50 г сливочного масла, 180 г мяса и рыбы, 50 г крупы, 400 г овощей и картофеля, 50 г сахара, 50 г сухих фруктов, 50 г белой муки. Этот уровень питания в целом был не хуже, чем у бойцов в действующей армии. Разумеется, выносить еду с заводов химоружия и подкармливать ею голодавших членов семьи не дозволялось, о чем в октябре 1942 года был издан специальный приказ. Не будет лишним упомянуть, что некоторые продукты питания рабочим вредных цехов зачастую не выдавались из-за их отсутствия, что, однако, не освобождало от необходимости выполнять боевые задания - производственные планы.

Применяемые на предприятии технические средства защиты не спасали людей от кожных поражений и отравлений дыхательных путей. Атмосфера цеха была насыщена ипритными парами, частые проливы убирались древесными опилками, а затем пол дегазировали хлорной известью. Ни противогаз, ни резиновые комбинезоны, ни сапоги и перчатки не спасали от кожных поражений, острых отравлений глаз и дыхательных путей. По окончанию каждой рабочей смены рабочие отправлялись на медосмотр, а их спецодежду увозили на дегазацию. Чтобы хоть как-то облегчить их труд, на заводе был введен двойной состав каждой смены: пока одна группа работала, другая находилась на лечении в больнице или профилактории. 
Согласно данным, опубликованным в отчете Горьковского НИИ гигиены труда и профзаболеваний, во втором полугодии 1941 года на заводе № 96 были официально зафиксированы поражения отравляющими веществами 765 человек, в 1942 году - 2 397 человек, в 1943 - 494 человек, а в первом полугодии 1944 года - 134 человек. Статистика по видам поражений была такова: примерно 60 % всех пострадавших имели поражения кожи (в основном страдали руки и ноги, но иногда даже половые органы), а 40 % - поражения глаз и дыхательных путей. Сотни тех, кто работал в те годы, получили серьезные поражения здоровья вплоть до инвалидности, многие не дожили до Победы. И только единицы из них живы в наши дни.

Краеведы МКОУ СОШ № 35 у мемориала погибшим и умершим работникам

завода в Великую Отечественную войну. 2015 год.

Воспоминания Шепелевой Зинаиды Эдуардовны

«Так я и не научилась играть на гитаре!»

Шепелева З.Э. с краеведами школы № 35. 2015 год.

             Родилась я 12 июля 1926 года. Родители мои были латыши, мое настоящее имя Зента Эдвардовна Вендт. Кроме меня в семье были еще брат Мартин и младшая сестра Айна. Жили мы в городе Велиж Смоленской области.

В 1941 году я окончила 6 классов. Мечтала играть на гитаре, научиться петь. Мама давно обещала купить гитару. И вот по окончании школы я получила заветный подарок. Мне гитару привез из Ленинграда дядя Ваня, мамин брат. Дядя Ваня с мамой меня уговаривали велосипед купить, но мне только гитару хотелось. У моей подруги Зины Орловой уже была гитара, Зина была нашей соседкой, дома наши стояли рядышком. Она хорошо уже играла и обещала меня научить. Помню, в июле мы сидели с Зиной на улице у нашего дома, примостившись у калитки, я бренчала на гитаре и пела. Зина меня учила играть «Коробочку». Вдруг видим, едут немецкие танки, очень много танков! Один из танков остановился, из него показалась фигура немецкого танкиста. Потом еще один постарше вылез. Тот, что постарше остался у калитки.  Мы встали как вкопанные и смотрели на них. Немец стал показывать на мою гитару и что-то кричать. Я сообразила, что он хочет забрать мою гитару и бросилась в дом. Схватила простынь с кровати, завернула в нее гитару и спрятала под кровать. Немец зашел в комнату и стал кругом рыскать. Гитару он быстро нашел, забрал ее, сел на танк и уехал. Я сидела и горько плакала. Так я и не научилась играть на гитаре!

            Надо сказать, что мы и не думали, что немцы так быстро войдут в город. Мы их и не ждали. Когда война началась, мы все ходили рыть окопы, нам говорили, что немцев остановят, до нас они не дойдут.

Началась жизнь при немцах. Немцы занимали дома для жилья, а жители уходили в погреба. В домах немцы снимали с петель двери, даже входные. Это они делали для своей безопасности. У нас все двери поснимали и у соседки Харитонихи тоже. Помню, что было очень много немецких танков. За водой мы ходи на колодец, который находился через дорогу от нашего дома, так на другую сторону улицы невозможно было перейти, потому что танки шли и шли. Помню, пришел немец к нам во двор. В руках у него был мешок и заставил меня ловить кур. А я, думаю, черта с два я тебе наших кур отдам! Бегаю за ними и специально шугаю. Так он мне так по лицу двинул, что пол лица синее было, щека потом долго болела.

Страшное время было. Как-то согнали всех жителей смотреть на  казнь коммуниста и его семьи. Повесили всех и жену и троих их детей.

         В городе жило много евреев. Начались на них гонения. Они ходили с желтыми повязками на рукаве. Кто не носил такую повязку, того расстреливали. Русским нельзя было сними общаться. У нас в соседях была еврейская семья по фамилии Венцен, я дружила с Асей Венцен. Я ей сказала, чтобы она к нам не приходила больше, потому что мы очень боялись, что и нас заберут и расстреляют. Евреям было запрещено с русскими даже разговаривать. Не знаю, осталась ли живой Ася или погибла. В 1941 году евреев всех собрали и поместили жить в свинарнике.  На полу в свинарнике настелили солому и люди жили в невыносимых условиях. Зимой было холодно, они умирали. А в 42 году их всех заживо сожгли.

Все соблюдали комендантский час, без пропусков задерживали. Мама работала на льнозаводе. Завод при немцах так и работал. Была уже зима, как-то мама заболела, осталась дома, а я вместо нее в тот день вышла работать на льнозавод. Возвращалась после работы домой, уже поздно было. Я везла санки с кострикой, мы ее для растопки печки брали. Я уже к дому подошла.  И тут вижу двух немцев с собакой. Это был немецкий патруль. Один из них как дал мне по заду прикладом, спрашивает по-немецки, кто я, где мой пропуск. У меня никакого документа не было. Я по-немецки говорю, что дома забыла. Меня задержали. Немцы с собакой через Западную Двину повели меня в комендатуру. Комендатура была расположена в нашей школе. Заходим в школу. Помню, что в подвальном помещении был огромный во всю комнату стол, на нем стояло три самовара. Была черная железная печка. Стояли трехъярусные кровати. Здесь немцы спали, ели и уходили на дежурство. Мне приказали сесть. Я около печки перевернула табуреточку и присела. Два немца расположились за столом, стали пить чай. Один из них встал,  подошел ко мне, ногой по табуретке пнул и говорит по-немецки (я понимала их речь), чтобы шла за стол кушать. Я очень есть хотела, думаю, хоть перед смертью поем. Боялась, но есть очень хотелось. У них на столе стояли круглые банки с медом, сыр в упаковке и хлеб с маслом тоже в упаковке. Хлеб был мягкий, завернутый в слюду, как будто только что испеченный, такой вкусный! Колбаса лежала в высоких небольших коробках. Шоколад кучками лежал. Я взяла сразу два куска хлеба с колбасой, намазала маслом и еще сыр сверху положила. Немец еще шоколад дал. Я вот так наелась! После уж долго так не ела вкусно. Потом немец говорит, чтоб ложилась спать. Я отказалась, боялась, так и просидела до рассвета около печки, не сомкнув глаз.

         Потом  пришел переводчик, его все звали Сашка, по-моему, он был из поволжских немцев, хорошо говорил и на  русском, и на немецком. Он часто приходил на льнозавод, переводил то, что говорили немцы. Сашка спросил, как я здесь оказалась. Я все ему объяснила. И тут уж меня вызвали к начальнику немецкому. Сашка не остался равнодушным, пошел со мной, подтвердил, что знает меня. Решили меня отпустить. Немцы дали мне три плитки шоколада в дорогу и я вернулась. Когда пришла домой, мамка выбежала, глаза у нее были опухшие от слез. Она всю ночь не находила себе места, не знала, вернусь ли я живой. А искать меня не могла, потому что был комендантский час. Сколько слез мы пролили. Это запомнилось на всю жизнь.

Трудное было время. Среди наших были тоже разные люди, и предатели, и те, кто в полицаи пошли. Многие жители дома побросали, ушли. А полицаи рыскали по домам и забирали себе дорогие вещи, мебель (зеркала, горки) у своих же, у русских. У некоторых полицаев мебель дома не умещалась, так они на улице ее расставляли.

Бои страшные шли. Однажды, это было в декабре, к нам в дом постучали, зашла худенькая женщина, платком укутанная. Села у печки. Мама говорит: «Ходи есть с нами». Она отказалась. Посидела, а потом сняла платок, а это оказывается и не тетенька, а переодетый советский солдат. Он был разведчиком. Стал расспрашивать, где у немцев расположены укрепления. Брат тогда еще был дома, не на фронте. Мы рассказали, что на церкви укрепления и в других местах. Солдат предупредил нас, что в шесть часов начнется наступление, лучше нам из дома уйти, потому что дом наш располагался на самом видном месте, на перекрестке. Немцы готовились к атаке, делали укрепления.

         Решили мы с мамой уйти к соседке, переждать бои в ее погребе. Корову тоже как бросишь, надо брать с собой. Я вывела корову, а тут немецкий патруль идет. Приказал корову завести назад и оставаться дома, а то говорит, скоро стрелять будут, лучше в погребе переждите.

Мы корову оставили и ушли в конец улицы к соседке. В подполе настелили половики и легли спать. Мамка все за корову переживала.  Ночью маме все-таки удалось корову отвести на окраину города в укромное место и спрятать. Она понимала, что без коровы мы погибнем. В течение трех дней мама ходила кормить корову. Когда началась бомбежка, мы решили перебраться в деревню Макушино, где жили наши родственники, брат мамин. Мама захотела взять с собой корову. Ушла с соседкой и моей младшей сестрой Айной, а меня оставили с двумя соседскими детьми, с нами еще были две женщины в погребе.  В очередной раз началась бомбежка. Женщины сказали, что надо уходить под село Красное, которое было неподалеку. Я с детьми и с соседской коровой отправилась в дорогу. Идем, страшно. Как только начинали стрелять, так корова ноги подгибала, полежит, словно человек, все понимала. А потом я ее дергала и опять гнала. Так и перебирались. Не помню, как долго мы шли, увидели хату, у которой стояли сани с сеном и к ним две коровы были привязаны, мы свою тоже привязали к телеге. Зашли в хату. А там народу! В основном дети малые и старики. Всего было сорок три человека. Всем нам хотелось есть. У меня ничего не было, ждала, когда кто-нибудь подаст. Подкармливали, люди поддерживали друг дружку, хоть и у самих мало было еды. Голодной я не была. Спали все по очереди. В хате было очень душно. Печь надо было топить, чтобы еду приготовить. Выходили на крыльцо дышать свежим воздухом. Посидишь на порожке пока не замерзнешь и опять в хату. Двенадцать дней прожила там. Немецкий самолет постоянно кружил рядом.

          Помню, как меня с Лешей Савицкий, он был одноклассником моей сестры, послали за водой. Мы сами напросились, уж надоело в хате сидеть, хотелось погулять. На нас надели маскхалаты, дали санки и две бочки, одну побольше, а другую поменьше. Мы уже возвращались обратно, когда над нами появился немецкий самолет и стал кружить над нами и обстреливать. Бочку с водой пробил. Мы лежали в воде, сырые, напуганные, уткнувшись носом в снег, руками от страха вокруг себя снег рыли, окапывались. Нам повезло, мы остались живы. Воды в бочках осталось совсем мало, но главное живы остались. Вот страху мы тогда натерпелись!

В один из вечеров сидим в хате с Лешкой у окна в карты играем. В стекло кто-то постучал. Старик говорит: «Женщина какая-то». В хате коптилка горела, тускло светила. Вдруг дверь отворилась и в хату в клубах белого пара вошла женщина. Ой! Мамка! Миленькая, родненькая нашла меня! Я ее узнала сразу. Плакали-плакали с ней, обнимались, целовались. Рады, что живые. Мама меня все-таки разыскала, ведь двенадцать дней выспрашивала, везде все дома обходила.  В кармане, помню, у нее снегу было полно, она ползком пробиралась. Решили идти с ней в Макушино, хоть нас и уговаривали остаться. А на следующий день рассказывали, что утром самолеты стали кружить над домом, который мы с мамой покинули, и бомбить его.  Погибли все, кто там находился. Там было столько детей! Всех убило и стариков и детей! Страшно вспоминать об этом! А мне повезло, я счастливый человек, мама меня спасла! Я всю жизнь любила, берегла и благодарила маму за жизнь, отданную мне. Без слез на глазах невозможно вспоминать все тяготы войны, которые пришлось испытать и детям и старикам.

Стали мы жить в Макушино у дяди. Рядом с деревней стояла уже наша часть. Они стояли в лесу, на болоте. Жители деревни пекли хлеб для солдат. Себе ничего нельзя было брать. Не роптали, хотя бывало и плакали от недоедания и работы, знали, что надо для солдат, для фронта, для победы. Тяжело было не только нашей семье, так жили все в деревне.  Мы три раза печь топили. Солдат всегда при выпечке хлеба рядом стоял, держал хлебную лопату. Себе мы ничего не могли брать, но я все равно иногда ухитрялась малюсюсенький кусочек теста скатать и  на лопатку положить. Как хлеб испечем, а всегда было шесть буханочек, старшина каждую разрезал на четыре части, в вещмешок укладывал и вез на огневую. Я иногда с ним увязывалась. Мне все было интересно: я и из винтовки, из автомата, из ракетницы стреляла. Один раз из нагана змею подстрелила. Я отчаянная была!

         Брат Мартин с марта 1942 года уже был на фронте связистом. А в начале апреля пришел с фронта раненый сосед, он вместе с братом воевал, сказал, что их часть стоит недалеко, в деревне Патики. Мы с мамой по соседям побежали, чтобы собрать ему еды. Кто что дал: кто картошку, кто сухарь. Мама осталась, а  я с двумя женщинами (они тоже к сыновьям пошли) поспешили в Патики. Идем по деревне, нашли нужный нам дом. Зашли, глядим, солдат в чугунке мнет картошку деревянной мялкой, а у окна стоит мой брат. Как мы с ним обнимались, целовались и плакали. Поговорили немножко, я ему рассказала про наше житье-бытье, и тут команда прозвучала им на построение. Они пошли, мы с ними рядышком, с полкилометра пошли. Командир приказал нам прощаться. Помню, что был снег, видела я своего брата последний разок. В мае 1942 года пришла похоронка. Прошлый год мой внук Сережа ездил на машине в Велиж, нашел улицу Ленина, на которой мы жили, постоял у обелиска павшим воинам. На обелиске выбито имя и фамилия моего брата Вендт Мартин. Внук и земли оттуда мне привез. Жалко, что мама пока жива была, об этом ничего не знала. Она в 1981 году умерла.

              В Макушино у меня была подруга Мухина Женя. У нее был брат. В 1942 году летом я его упросила научить меня косить. Пошли с ним косить в лес, а тут кричат, чтобы мы шли в деревню Селезни на комиссию. Пошли и там нам сказали, чтобы собирались в дорогу. Немцы хотели всех подростков угнать на работу в Германию, и партизаны решили нас отправить в тыл. В списки и я попала и моя сестра Айна. Велено было приготовить продуктов  на две недели и отправляться. Куда отправляемся, никто не знал, нам ничего не сказали. Мамка побежала по деревне побираться. Мы жили, как и все впроголодь, у нас даже картофелины не было. На телегу погрузили наши пожитки и все дети строем пошли к Старой Торопе. У каждой матери сердце разрывалось, что дети уходят. Наша мамка смогла во время пути украдкой сестру забрать и спрятать. Ей потом деревенские женщины выговаривали за это. Им, конечно, было обидно, что их детей всех забрали, а она свою оставила.

            Дорога выдалась трудная. Мы шли всю дорогу пешком до Торопца. В Торопце нас посадили в товарные вагоны, «телячьи», в которых перевозили скот, и отправили в Горький. Я не разлучалась со своей подругой Женей, мы постоянно держались вместе.  

Во время пути никто из взрослых нас не проверял, не контролировал. Добирались мы долго. Спали на соломе, сидели на полу, никаких одеял и подушек. Я была в одном платье, босая. Нас вши дорогой заели. В одном месте нас бомбили, все выбежали из вагонов, потом собрались и состав тронулся дальше.

«…Это было счастье, что мы с Женей попали в хлорный цех…»

Наши вагоны остановили на станции «Игумновская».

Мы вышли босые, вшивые, грязные. Помню, что загазовка была страшная, дышать было нечем. Мы все носы рукой зажимали. У одной девочки был в баночке вазилин. Мы этим вазелином намазали под носом, чтобы запах от него был, чтобы не нюхать газ. А на улице ветер песок и сажу поднимает, все это к нам на лицо прилипло. Мы стоим чумазые, как чучела грязные. Повели нас в столовую, накормили. И повезли в Юрьевец в бараки, мы там жили год, не помню точно. Я со своей подругой Мухиной Евгенией Николаевной попала на Заводстрой.

Сразу как приехали, нас распределили по цехам, и мы вышли на работу. Мы и химии толком не знали. Не понимали, как это  опасно для здоровья человека. Работали мы в цехе №4, это был хлорный цех. А моих подруг в 17,16,19. Работали по 8-12 часов в противогазе. Условия были трудными. И хлором травилась. Я разок часа три лежала, отойти не могла, четыре кислородных подушки выдышала. Рвало зеленью. Не доведи никому такое испытать!

         Спецзащиты никакой не было. Только противогаз. Спецовка была плохая, так мы искали мешковину, делали прорези для головы и рук, вот и вся защита. За две смены хлором и соляной кислотой вся ткань расползалась. В корпусе жара 60 градусов. Из ванны, когда она водородила, все на пол брызгало. От  щелочи, которая попадала на тело, ноги и руки были толстые, распухали, были нарывы, нажмешь и гнои вытекает. Все тело сжигали до крови. В поликлинику придем, в ванне с марганцовкой полежим, вот и все лечение. Голенищи у сапог разрезали, чтобы ноги, распухшие как бревна, протиснуть и вперед в цех.  

Но нам еще повезло, это было счастье, что мы с Женей в хлорный цех попали, а не в цех иприта и люизита. Запах хлора сразу почувствуешь, и противогаз наденешь, а в тех цехах только еле уловимый запах, какбудто чесночком попахивает. Мы же совсем бестолковые были, никто нас толком и не учил, поэтому в этих цехах девочки многие сразу заболевали, у них легкие болели и они умирали в первый же год работы. Сейчас с «Капролактама» только мы с Женей живы и остались.

Со временем мы знаний поднабрались, я свою работу знала. Если даже слесаря не было, то я и сама могла заменить деталь. Лопнет фарфор на катушке, я сама и заменяла катушку. От работы не отлынивала, мы на совесть работали. Тяжело было нам, но молодость помогала выстоять, выжить.

Сначала нас поселили в бараке на поселке Юрьевец, потом мы жили на Ворошиловском поселке. В комнате стояло 4 кровати, а нас было шестеро. Мы жили все вместе в одной комнате, все мы были из одной деревни Макушино. С Женей Мухиной на одной кровати спали.

Шепелева З.Э. и Мухина Е.Н.

Жили дружно. Каждый месяц складывали деньги в общий котел и кому-то из девчонок покупали обновку. Всегда менялись одеждой друг с другом. Были молодыми, хотелось быть красивыми. В комнате тоже старались уют создать. Кровати были заправлены подзорами. Однажды приходим в барак, дверь наша взломана, все подзоры на кроватях подняты. Мы под кровать глядь – а наших чемоданов нет. Два раза нас обкрадывали. О подружках своих, с которыми пережила те времена, часто вспоминаю как о родных, самых близких.

На заводе я познакомилась со своим будущим мужем, который родом был из Уреня и имел бронь, работал он слесарем. Сыграли свадьбу, на мне было чужое платье из шотландки, меня подруга выручила. Воспитатель приготовила две простыни из широкой марли, две ватных подушки и одеяло. Все это она положила на пол, завязала узлом и торжественно  вручила мне в качестве приданого. Родни у меня стало сразу очень много, ведь мой жених был из многодетной семьи, 12 ребенок по счету! Разносолов на свадьбе не было, 1 буханка хлеба тогда стоила 250 рублей, но это не помешало веселью! Деверь встречал нас с гармошкой, все веселились от души, пели песни, частушки, плясали. Парни все сами организовали для свадебного стола. Я уехала в отпуск в Смоленск к маме. А когда приехала, то моему удивлению не было предела: друзья переоборудовали в бараке пустующую кухню под наше жилище и даже где-то раздобыли железную кровать! Так мы и зажили с Сергеем. Родили двух дочерей. В 1981 году я перевезла в Дзержинск маму. А еще 11 лет жил в нашей семье племянник мужа Виктор. Отец Виктора погиб на фронте. А мать его в годы войны попала в тюрьму. Это было в Мордовии, в селе Стародевичье, ее обвинили в недоимке трех мешков зерна, кто-то подломал склад, а ее обвинили. Звали ее Шепелева Елена Андреевна. 11 лет провела в тюрьме, а потом была реабилитирована, восстановлена в Партии. Работала на стройке в нашем городе и за свой труд была награждена Орденом Ленина.

         Сейчас у меня 2 дочери, 3 внука и 2 правнука. Жизнь продолжается! Со своей подругой Евгенией Николаевной мы до сих пор неразлучны с 1942 года. Все радости и горести делим пополам.

            Уже заканчивая нашу работу, мы решили разыскать хоть какую-то информацию в интернете касающуюся отца Зинаиды Эдуардовны. В своем интервью она лишь упомянула, заплакав, что ее отец умер в 1938 году. И, как нам показалось, не хотела рассказывать об отце. Мы предположили, что он был репрессирован.

В поисковике нам сразу удалось найти следующую запись:

Списки жертв Мемориал

Вендт Эдуард Андреевич. Родился в 1881 г., Витебская обл., дер. Поддубье; латыш; б/п; трест "Леспродтяж", г. Велиж, сторож гаража. 
Арестован 10 марта 1938 г. Велижским РО УНКВД 
Приговорен: Тройка УНКВД Смоленской обл. 26 сентября 1938 г., обв.: 58 - 2, 6, 7, 8, 9, 11. Приговор: расстрел.  Расстрелян 2 октября 1938 г. Реабилитирован 24 мая 1956 г. Военный трибунал Московского ВО. Источник: Книга памяти Смоленской обл.

          Мы позвонили Зинаиде Эдуардовне, уточнили дату рождения ее отца, место его работы. Сомнений не было, это был ее отец. Тогда мы зачитали текст из интернета, Зинаида Эдуардовна заплакала и рассказала следующее.

«В семье держали корову, которую нужно было кормить, а для этого надо было заготавливать сено. Сено косить было запрещено, и отец косил в лесу на опушках. Заготовил небольшой стожок. При перевозке сена его задержал заместитель начальника милиции. А потом нам сказали, что его увезли в Смоленск и он умер». Я никому никогда не рассказывала об этом. Боялась.

          Оказывается, все эти годы Зинаида Эдуардовна даже не знала, что отец был расстрелян и реабилитирован. Он стал жертвой сталинских репрессий. Прошло 76 лет!

Мы продолжали искать дополнительную информацию в интернете, и нашли запись о Вендт Мартыне Андреевиче, который числился среди жертв террора и был жителем города Велиж Смоленской области. Мы предположили, что это родной брат Вендт Эдуарда. Зинаида Эдуардовна в телефонном разговоре подтвердила, что это действительно родной брат ее отца, что в 1938 году его тоже задерживало НКВД, но он вернулся домой и именно он сказал, что отец умер.

         Нам повезло, что в 2013 году была выпущена в свет книга Илькевич Н.Н. «Фальсификация следствия органами госбезопасности в 1937-1938 гг.» Из нее мы и узнали, что в 1938 году против начальника РО Велижского района было возбуждено уголовное дело. «Проверкой было установлено, что сотрудниками Велижской опергруппы к обвиняемым применялись меры различного воздействия: физического, морального и психического, в силу чего честные советские граждане вынуждены были оговаривать себя и давать вымышленные показания о якобы контрреволюционной деятельности ни в чем не повинных людей. По этим ложным показаниям проводились дальнейшие аресты и арестованные «приводились к признанию» указанным выше способом. Одновременно было установлено, что свидетельские показания в ряде случаев фальсифицировались. Ниже приводятся два списка с перечислением лиц, которые были освобождены из-под стражи по прекращенным делам». В этих списках мы нашли фамилию Вендт Мартына (Мартина) Андреевича.

         Если бы эта проверка была проведена на несколько месяцев раньше, то избежал бы своей трагической участи и отец Зинаиды Эдуардовны.

Зинаида Эдуардовна поблагодарила нас, и теперь ее семья будет поминать отца и деда 2 октября. Мы были просто счастливы, что разыскали эту информацию, ведь она так важна была для Зинаиды Эдуардовны.

Вечная память всем погибшим!

Зинаида Эдуардовна, рассказывая о своей жизни, не сказала о том, что за доблестный труд на заводе была награждена Орденом Ленина! Она очень скромный, добрый человек. Мы желаем ей крепкого здоровья и жизнелюбия.

О том, что мы работаем над проектом, знали ученики и учителя нашей школы. Учительница немецкого языка Лукина Наталья Николаевна даже написала стихотворение, посвященное Зинаиде Эдуардовне. Вот оно.

Заключение

              Многие из наших ровесников  не знали, что в войну на заводах города Дзержинска трудились дети, которым было всего лишь четырнадцать-шестнадцать лет. Они работали наравне с взрослыми, приближая день Победы. Им приходилось очень тяжело! У каждого из них непростая судьба. Но они выстояли. Не озлобились, не смотря на все лишения и несправедливость. Всю свою жизнь Зинаида Эдуардовна жила  со своей болью об отце. Это было страшное время: расстреляли отца семейства, кормильца троих детей только за то, что он был «неправильной» национальности. В своих беседах с нами от Зинаиды Эдуардовны не прозвучало упреков в адрес бывших правителей Советского Союза. Понятно, что возраст дает о себе знать:  желания критиковать те страшные времена у нее нет сил. Сейчас главное для нее знать, что отец не виновен, реабилитирован, и можно рассказать о нем своим дочерям и внукам. Они будут знать и помнить. И мы будем знать и помнить. У каждого человека бывают ошибки, у нашей Родины они тоже были. Важно их знать, чтобы не повторять!

Все-таки мы не зря взялись за эту исследовательскую работу. Она нас соединила, сроднила. Хорошо, что есть такие конкурсы!

Спасибо Вам, Зинаида Эдуардовна, за помощь в работе над проектом!

Приложение

Списки жертв Мемориал

Вендт Эдуард Андреевич

Родился в 1881г., Витебская обл., дер. Поддубье; латыш; б/п; трест "Леспродтяж", г. Велиж, сторож гаража. 

Арестован 10 марта 1938 г. Велижским РО УНКВД  Приговорен: Тройка УНКВД Смоленской обл. 26 сентября 1938 г., обв.: 58 - 2, 6, 7, 8, 9, 11. 

Приговор: расстрел Расстрелян 2 октября 1938 г. Реабилитирован 24 мая 1956 г. Военный трибунал Московского ВО.

Источник: Книга памяти Смоленской обл.

Илькевич Н.Н. Фальсификация следствия органами госбезопасности в 1937-1938 гг.: Методы и приёмы. Документы. Палачи и их жертвы / Илькевич Николай Николаевич. – Смоленск: Край Смоленский, 2013. – 256 с.: ил. – (Библиотека журнала «Край Смоленский»).

Обзорная справка по архивно-следственному делу № 12377 по обвинению Калинина Ивана Калиновича и Александровича Ивана Антоновича. 3 февраля 1958 г.

ОБЗОРНАЯ СПРАВКА по архивно-следственному делу № 12377 по обвинению

1. Бывшего начальника Велижского РО НКВД Смоленской области КАЛИНИНА Ивана Калиновича,

2. Бывшего начальника Велижской опергруппы УНКВД Смоленской области АЛЕКСАНДРОВИЧА Ивана Антоновича.

Дело хранится в учетно-архивном отделе УКГБ по Смоленской области в городе Смоленске. Осматривается в связи с пересмотром ряда архивно-следственных дел, по которым КАЛИНИН и АЛЕКСАНДРОВИЧ участвовали в проведении предварительного расследования.

В октябре и ноябре 1938 года по указанию руководства УНКВД Смоленской области была проведена проверка следственных дел Велижской межрайонной опергруппы.

Проверкой было установлено, что сотрудниками Велижской опергруппы к обвиняемым применялись меры различного воздействия: физического, морального и психического, в силу чего честные советские граждане вынуждены были оговаривать себя и давать вымышленные показания о якобы контрреволюционной деятельности ни в чем не повинных людей. По этим ложным показаниям проводились дальнейшие аресты и арестованные «приводились к признанию» указанным выше способом. Одновременно было установлено, что свидетельские показания в ряде случаев фальсифицировались, а также имелись «штатные» свидетели СУМИН, ПЕСТУН, ЯКИМОВ, АХРИМОВИЧ, ПАНЦЫРНЫЙ.

На основании этих данных, в декабре 1938 года против КАЛИНИНА и АЛЕКСАНДРОВИЧА было возбуждено уголовное дело. К этому времени был прекращен ряд следственных дел Велижской опергруппы. Ниже приводятся два списка с перечислением лиц, которые были освобождены из-под стражи по прекращенным делам.

С П И С О К лиц, арестованных, а затем освобожденных (Велижская опергруппа)

№№ пп Фамилия, имя и отчество когда арестован когда освобожден район

 1 НИКОЛАЕВ Ерофей Николаевич 8.III.38 25.XII.38 Велиж

 2 Л А П П О Даниил Матвеевич 23.II.38 25.XII.38 “

 3 ВЕНДТ Мартын Андреевич 21.VII.38 27.XII.38 “ Демидов

 4 ФЕЛЬДШЕРОВ Егор Киреевич 27.VII.38 2.I.38 Демидов

 5 ЖИГАЛКО Леонид Фомич 14.VI.38 21.XI.38 Велиж

 6 ХЛЕБНИКОВ Сергей Яковлевич 14.VI.38 21.XI.38 “

 7 ПЛЮСКО Владимир Иванович 14.VI.38 21.XI.38 “

 8 ГОРОБУРДО Иван Евдокимович 13.VI.38 17.XI.38 “

 9 АРТЕМЬЕВ Хрисанф Григорьевич 9.VI.38 20.XI.38 “

10 ЕГОРОВ Тарас Васильевич 5 11.VI.38 21.XI.38 Усвяты

11 ЛЕОНОВ Максим Леонович 6 11.VI.38 21.XI.38 “

12 ИВАНОВА Анастасия Яковлевна 7 11.VI.38 21.XI.38 “

13 НИКИФОРОВ Иван Семенович 8 16.VI.38 21.XI.38 “

14 ЛЮДОЕДОВ Михаил Савельевич 9 11.VI.38 21.XI.38 “

15 ХОДЧЕНКО Степан Федорович 10 11.VI.38 21.XI.38 “

16 ДОЛГОВ Мартын Андреевич 28.3.38 29.XI.38 Велиж

17 ЗАХАРОВ Филипп Захарович 4.IV.38 29.XI.38 “

18 ЛУКЬЯНЕНКО Григорий Сергеевич 1.IV.38 29.XI.38 “

19 МИХАЙЛОВ Трофим Михайлович 4.IV.38 29.XI.38 “

20 ИВБУЛЬ Виктор Адамович 21.VI.38 21.XI.38 “

21 АЛИК Адам Калович 21.VI.38 21.XI.38 “

22 ИВБУЛЬ Владимир Адамович 21.VI.38 21.XI.38 “

23 ПЛЯВИН Карл Борисович 21.VI.38 21.XI.38 “

24 ДАБОЛ Иван Михайлович 21.VI.38 21.XI.38 “

25 КУРМЕЛЬ Илья Зиновьевич 8.VI.38 17.XI.38 “

26 МУЗЕЙНИК Ал-др Эдуардович 1.VII.38 20.XI.38 “

27 МАНТОВ Ал-др Захарович 24.VII.38 17.XI.38 “

28 ТИМОЩЕНКО Максим Алексеевич 9.VII.38 17.XI.38 “

29 ЛЯХОВСКИЙ Иван Николаевич 1.VII.38 17.XI.38 “ЯХОВСКИЙ Иван Николаевич 1.VII.38 17.XI.38 “

Литература

1. Илькевич Н.Н. Фальсификация следствия органами госбезопасности в 1937-1938 гг.: Методы и приёмы. Документы. Палачи и их жертвы / Илькевич Николай Николаевич. – Смоленск: Край Смоленский, 2013.
2. Книга памяти Смоленской области.
3. Газета «Дзержинское время» 2009 – 12 - 10 
4. Дзержинск. Город. История. Люди. Книга – альбом о городе Дзержинске Нижегородской области, М.: ООО «РИК «АСС», 2008 г.
5. И.Фельдштейн. Прогулки по родному городу. - Нижний Новгород, типография Ultima, 2009 г.
6. Почетные граждане города Дзержинска. Библиографический указатель, очерки. Дзержинск, 2005.
7. Р.Н.Горнева. Город Дзержинск: Экскурсионный очерк. Горький. Волго-Вятское книжное издательство, 1985.
8. Н.Е.Горбунов. Они защищали Родину. Дзержинцы в Великой отечественной войне. Дзержинск, 2010
9. Шальнов С.М. Дзержинск – наш дом. – Н.Новгород: Издательство «ЛИТЕРА», 1999. – 160с., ил.