«Ах, как я зол!.. Как я зла, Как я зла!», или Превратности любви (По шутке в одном действии А.П.Чехова «Медведь»)

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА

(эссе)

ПО ТВОРЧЕСТВУ А.П.ЧЕХОВА

«Ах, как я зол!.. Как я зла, Как я зла!»,

 или Превратности любви

(По шутке в одном действии А.П.Чехова «Медведь»)

Учащаяся 7А класса

Медушенко Алёна

Научный руководитель

Гордиенко Л.В.

Не нужно гоняться за обилием действующих лиц.

 Центром тяжести должны быть двое: он и она.

Из письма А.П.Чехова – Ал.П.Чехову, 10 мая 1886 г.

 Любовь… Он и Она... Кто только не обращался к «вечной» теме взаимоотношений мужчины и женщины! Но сказать об этом так, что «в театре сплошной хохот… публика  – на седьмом небе»?! Как это удалось молодому автору? Попробуем разобраться.

 Маленькая комедия-шутка, которую А.П.Чехов называл «сценической безделкой», была написана «от нечего делать» в 1888 году в жанре водевиля. С первых постановок и публикаций «пьеска»  имела огромный успех у  зрителей и читателей. Её жизненность и оригинальность забавляла. Победное шествие «пустенького водевильчика» (по словам Чехова) удивило автора. Но живая и весёлая шутка, к которой так иронически относился  писатель, была очень популярна.

По законам  водевиля предполагалось «столкновение носителей разных взглядов и типов жизненного поведения», при этом  форма такого столкновения – «скандал и общий кавардак». В чеховской пьесе поводом для конфликта послужил приезд «нестарого помещика» Григория Степановича Смирнова к Елене Ивановне Поповой, «вдовушке с ямочками на щеках».    Приехавшему «предстоит платёж процентов в земельный банк», а «покойный супруг» Поповой «должен по двум векселям тысячу двести  рублей». В основе сюжета водевиля – случай, нарушающий обычное течение обывательской жизни, случай чаще всего исключительный, даже анекдотический, но правдоподобный. Так и в чеховской «пьеске»: появление в доме «отставного поручика артиллерии, землевладельца» Смирнова нарушило покой вдовы,  которая ведёт уединённый образ жизни. А поэтому приезд «не гостя, а кредитора» она воспринимает как посягательство на её добровольное затворничество.

Основа комического – закон несоответствия. По данному закону построена и пьеса Чехова. Автор использует несоответствие мнимого – истинному,  иллюзии – реальности, того, что декларируется, тому, что делается,  наконец, несоответствие пропорций в отношении к той или иной ситуации, неоправданно заниженного или нелепо преувеличенного.

В самом представлении героев – противоречие. Она – «поэтическое создание», «молодая, красивая, кровь с молоком». Он – «весь в пыли, сапоги грязные, неумыт, нечёсан, на жилетке солома»,  «леший какой-то… ругается и прямо в комнаты прёт». Не напрасно Он думает: «Барынька, чего доброго, меня за разбойника приняла». Попова заживо похоронила себя в поместье: она никуда не выезжает, никого не принимает, ни с кем не хочет встречаться. «Жизнь моя уже кончена, – считает Она. – Я навеки погребла себя в четырёх стенах и до самой могилы не сниму этого траура… Любовь моя угаснет вместе со мною, когда перестанет биться мое бедное сердце… Я, паинька, верная женка, заперла себя на замок… придётся уйти в монастырь…». Лука, лакея Поповой упрекает её: «Не весь же век плакать и траур носить».

Да и бывший муж, которого так боготворит Попова, далёк от  совершенства. Несоответствие иллюзии – реальности (как один из приёмов комического) использовано Чеховым для достижения смешного эффекта. Этот «лучший из мужчин»  «самым бессовестным образом обманывал… на каждом шагу! … он часто бывал несправедлив, жесток … и даже неверен… Изменял, делал сцены, по целым неделям оставлял одну…». Попова жалуется: «После его смерти я нашла в его столе полный ящик любовных писем, а при жизни – ужасно вспомнить – он оставлял меня одну по целым неделям, на моих глазах ухаживал за другими женщинами и изменял мне, сорил моими деньгами, шутил над моим чувством…». Чехов добивается того, что нарушение «идеала» покойного мужа Поповой, который идеалом вовсе не является, вызывает недоумение (за что такого любить и быть ему верной?) и смех над надуманными чувствами вдовы. Клятва в вечной верности тому, кто этого не заслуживает, кажется Поповой, благородным поступком. Она упивается своей «потерей». Но всё это наигранно. Чехов рисует жизнь помещицы, слегка утрируя ее страдания от «невосполнимой утраты». Ведь Она, пожалуй, должна его ненавидеть, а не разыгрывать роль скорбящей вдовы. Несоответствие мнимого – истинному в пьесе также является одним из приёмов комического, использованных Чеховым.                

 «Женскую, турнюрную логику» «траурного шлейфа с настроением» (так называет Смирнов Попову)  «невоспитанный, грубый человек», «невежа» не понимает и не принимает. А потому на слова вдовушки – «такое настроение, что я совершенно не расположена заниматься денежными делами» – дерзко противоречит: «… такое настроение, что если я завтра не заплачу процентов, то должен буду вылететь в трубу вверх ногами. У меня опишут имение!»

Это человек, который про самого себя говорит: «Меня не тронешь трауром да ямочками на щеках… Знаем мы эти ямочки!.. Очи чёрные, очи страстные, алые губки, ямочки на щеках, луна, шёпот, робкое дыхание – за всё это, сударыня, я теперь и медного гроша не дам!»

А когда его «разозлил… этот шлейф», он, как женоненавистник, произносит целую речь: «… все женщины… ломаки, кривляки, сплетницы, ненавистницы, лгунишки до мозга костей, суетливы, мелочны, безжалостны, логика возмутительная, а что касается вот этой штуки (хлопает себя по лбу), то извините за откровенность, воробей любому философу в юбке может дать десять очков вперёд! Посмотришь на иное поэтическое создание: кисея, эфир, полубогиня, миллион восторгов, а заглянешь в душу – обыкновеннейший крокодил!» Многочисленные женщины в жизни Смирнова, как Он считает, выработали у него стойкость к дамским прелестям: «… на своём веку я видел женщин гораздо больше, чем воробьёв! Три раза я стрелялся на дуэли из-за женщин, двенадцать женщин я бросил, девять бросили меня! Да-с! Было время, когда я ломал дурака, миндальничал, медоточил, рассыпался бисером, шаркал ногами… Любил, страдал, вздыхал на луну, раскисал, таял, холодел… Любил страстно, бешено, на всякие манеры, чёрт меня возьми, трещал как сорока об эмансипации, прожил на нежном чувстве половину состояния…»,  «… я нюня, тряпка, баба!.. слишком их избаловал… слишком я с ними деликатен!» Ему не отдают долг («Ни одна каналья не платит!.. Нужны мне до зарезу деньги … »), поэтому Поповой, позволившей отказать ему в оплате, Он «немножко невежливо»  угрожает: «Я не позволю шутить с собой, чёрт возьми!.. я своё возьму, матушка!»

В доме неутешной вдовы взрывной, легкомысленный, несдержанный Смирнов ведёт себя шумно, громко. Он насмехается над Поповой: «Траур… чёрное домино…     Это так таинственно, поэтично!.. Знаем мы эти фокусы!» Даже пытается её уличить: «Вы погребли себя заживо,  однако вот не позабыли напудриться!» Смирнов «привык высказывать своё мнение прямо!.. называть вещи своими именами». И эта дерзость приводит к конфликту с вдовушкой. Оба доведены до бешенства:   Она забывает  о своих  страданиях, Он о своём неприятии женщин.

Действие протекает стремительно.  А во время «поединка», предложенного Смирновым, чувства накалены  до предела. Мастер диалога, Чехов через реплики героев сумел передать не только характеры главных действующих лиц, но и показать их непостоянство и изменчивость. Забыв о благородной роли   безутешной вдовы, Попова превращается в «живую» женщину, которой вовсе не надо разыгрывать какую-то роль. Речь персонажей – подтверждение. От вежливых слов в начале разговора: «Милостивый государь (3 раза)… не выношу  крика… не нарушайте моего покоя… … я не привыкла к этим странным выражениям, к такому тону» – она, разгорячившись, бросает далеко не светские «комплименты» Смирнову: «Порядочные люди не говорят так с женщинами!.. Я не желаю разговаривать с нахалами… Вы мужик! Грубый медведь! Бурбон! Монстр!» Смирнов «чертовски взбешён», поэтому тоже не спускает оскорблений от «поэтического создания»: «К барьеру!.. Чёрт вас возьми!.. Я подстрелю её, как цыплёнка! Я не мальчишка, не сантиментальный щенок, для меня не существует слабых созданий!.. Подстрелю из принципа!» И как подтверждение его состояния рефреном звучат слова: «Как я зол сегодня, как я зол!.. Ах, как я зол! Так зол, что, кажется, весь свет стёр бы в порошок… от злости в икрах начинается судороги…» Чехов показывает, как поражённый поведением Поповой («С каким наслаждением я влеплю пулю в ваш медный лоб!»), Смирнов меняет своё отношение к хозяйке дома: «Какова женщина!.. Вызов приняла!.. Это – женщина!.. Настоящая женщина! Не кислятина, не размазня, а огонь, порох, ракета! Даже убивать жалко!.. Она мне положительно нравится! Положительно! Хоть и ямочки на щеках, а нравится!.. Удивительная женщина!.. Глаза, глаза! Зажигательная женщина!» И как вывод – решение: «выстрелю в воздух». Да и сама Попова в пылу «сражения» не может разобраться в себе: «Я вас ненавижу! Или нет… Не уходите!.. как я зла, как я зла!.. Убирайтесь!.. Прощайте!.. Ах, как я зла!.. Не подходите, не подходите!.. Я вас ненавижу!..»

Комизм пьесы построен на несоответствии того, что декларируется, тому, что делается. Поведение Смирнова в изображении Чехова вызывает улыбку, так как сам герой противоречит себе. То Он сообщает, что ненавидит всех женщин и бросает вдове: «Я вам не приказчик! Не извольте кричать!.. Не имею удовольствия быть ни вашим супругом, ни вашим женихом!.. не делайте мне сцен!». То, восхищённым её бесстрашием стреляться с ним на пистолетах, утверждает: «Сошёл с ума, влюбился, как мальчишка, как дурак!.. Никогда этого не прощу себе… Стыд, срам!.. втюрился, как оглобля в чужой кузов!.. влюбился, как гимназист, стоял на коленях…» И признаётся вдовушке: «Я дворянин, порядочный человек, имею десять тысяч годового дохода… попадаю пулей в подброшенную копейку… имею отличных лошадей… Хотите быть моею женой?.. Люблю, как никогда не любил! Двенадцать женщин я бросил, девять бросили меня, но ни одну из них я не любил так, как  вас…Разлимонился, рассиропился, раскис… стою на коленях, как дурак, предлагаю руку и сердце…» 

 Свойства характеров героев автор пьесы подчёркивает выразительными деталями, помогающими вызвать смех у читателей и зрителей.  Так верность Поповой покойному супругу Чехов  характеризует дважды повторенной репликой вдовы, звучащей как приказ Луке, чтобы  любимому коню покойного мужа – Тоби – дали   «лишнюю осьмушку овса». А для пущего комического эффекта драматург использует заключительную фразу уже влюблённой помещицы: «… скажешь там, на конюшне, чтобы сегодня Тоби вовсе не давали овса».

 Ремарку Чехова – «продолжительный поцелуй» – можно расценивать как счастливый финал и «объяснить» словами Смирнова, покорённого восхитительной женщиной: «… и злость прошла…».  А за смешным и забавным прозвучало главное: Любовь торжествует на свете!

Как не согласиться с отцом А.П.Чехова, который посмотрел полную жизнерадостности и подлинного веселья пьесу-шутку «Медведь» и воскликнул:   «Какую чудесную вещь ты написал, Антон!»?!