Рецензия на твлрчество И.Бродского

Рецензия на творчество Иосифа Бродского.

Я не знаю в чью пользу сальдо.

Моё существование парадоксально.

Я делаю из эпохи сальто.

И.А.Бродский.

  Как-то Анна Ахматова заметила, что век бывает настоящим и календарным. Может быть, «XX век настоящий» русской литературы завершился уходом русского поэта с еврейскими корнями, ленинградца из Нью-Йорка и «антифауста», мечтающего «жить в тихой провинции у моря» и меняющего «одну империю на другую».

  В обеих империях он известен; в одной, которую он пережил на пять лет, как один из последних классиков, в другой - как выдающийся эссеист.    

  В обеих империях о нём ещё напишут километры биографий и рецензий. Где-то отметят огромный вклад в русскую поэзию, где-то расскажут о мистических предсказаниях собственной смерти («век скоро кончится, но раньше кончусь я»), где-то с обидой вспомнят отказ вернуться на родину.

  Но, может быть, доминантой творчества Бродского является «защита от Зла в бескомпромиссном обособлении личности, в оригинальности мышления, его парадоксальности и, если угодно - эксцентричности».    Выведенный из Евангельской «оборванной цитаты» метод пассивного непротивления злу разбивается о выведенный им из полной Евангельской цитаты метод доведения зла до абсурда. Это «соответствующее решение не кончается на  "Кто ударит тебя в правую щеку, обрати  к нему и другую", а продолжается через точку с запятой: "И кто захочет судиться  с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю  одежду; И кто принудил тебя  идти с ним одно поприще, иди  с ним два"».

  В своём обращении выпускникам Уильямс – колледжа Иосиф Бродский рассказал историю о безумном соцсоревновании по рубке дров, устроенном тюремщиками. К ужасу последних, молодой заключённый (им являлся сам поэт) проработал без перерыва двенадцать часов. Больше подобное соревнование проводить не рискнули.

«Такой образ действий ставит жертву в активнейшую позицию - позицию духовного наступления. Победа, если она достигнута, не только моральная, но и вполне реальная».

  Подобная борьба со злом разворачивается в сердце каждого, советовать что-либо, по меньшей мере, неэтично,  однако «Напоминаю вам, что речь не идет о честной схватке. Мы обсуждаем ситуацию, когда изначально силы противников не равны, когда нет возможности ответить ударом на удар и обстоятельства все против тебя».

   Параллельно с прозаическими произведениями (сборник эссе «Меньше, чем единица» признан лучшей литературно-критической книгой США в 1986 году), Бродский пишет стихи.

…После смерти Анны Ахматовой его называли «ахматовской сиротой», потому что Бродский ленинградец не только по рождению. Он впитал в себя петербургскую культуру, пропитанную яркими стихами Пушкина, элегантными строфами Ахматовой, пронзительно русскими строками Рубцова.

 Проследить за другими источниками его оригинальной поэтики не представляет особого труда. Уже на страницах стихотворений большой формы видны английские поэты мелькнувших эпох: «Большая элегия Джону Донну», посвящения Элиоту («Аполлон, сними венок, положи его у ног Элиота»).

Следы влияния античной литературы «В письмах римскому другу», которые из «из Марциала», «Дидона и Эней» и других.

  Особенностью поэтического мышления Бродского является ассоциативное многословие, которое неизбежно, если жизнь есть «нетвёрдая честная фраза на пути к запятой», а «любой распад начинается с воли».

  События конца 1950-х годов, что в русской историографии традиционно именуются «оттепелью», связаны со становлением этого мастера слова. Но тут примешивается некоторый цинизм и горькая ирония одинокого поэта. Поэта, совсем не стремившегося, ни к толпам на стадионах, как гремящие «эстрадники», ни к узкому «кругу избранных», как «тихие лирики».  

  Темы творчества Бродского весьма интересны. Это и особое внимание к христианской тематике («Исаак и Авраам», «Сретенье», «Рождественский романс»), и к вечным философским вопросам. Таково многостраничное стихотворение «Два часа в резервуаре» (1965 год).

    Написано  в качестве ответа на весьма популярную идею, поднятую ещё Гёте - на возможность совершения сделки между человеком и дьяволом. По мнению Бродского, такая сделка невозможна («я есть антифашист и антифауст»), что доказывает столь близкий Одену «характер юмора». Макароническая речь лишь подчёркивает это впечатление.

    Скорее всего, автор стремится синтезировать прозу и поэзию. Подчёркнутая филологичность,  литературность языка, удивительное чувство слова, сложные, подчас составные рифмы, принижающие традиционно доминантные концовки строк, делают его язык более прозаическим, простым и понятным. У него нет извинений перед публикой за прозаичность высказываний, несвойственной русской поэзии XIX века.  

    В любом случае, «Бронзовый век» русской литературы во многом обязан языку Иосифа Бродского, удивительного мастера слова, тонкого эссеиста и талантливейшего поэта, для которого вся жизнь подобна фразе:

Волна пришла и вновь уходит вспять,

как долгий разговор смолкает сразу,

от берега отняв песчинку, пядь -

остатком мысли - нет, остатком фразы.