Безумный побег

Безумный побег

Очередной лист отрывного календаря беззвучно упал на пол, открывая моему взгляду дату нового дня. Я не знал, что он мне принесёт, не знал, стоит ли мне жать от него чего-то нового, да и стоит ли вообще ждать. Возможно, это был последний день моей жизни…

Швейцарские больницы – одно из лучших мест, где можно умереть. Сюда покупают билеты в один конец. Одетые в гладко выглаженные костюмы бизнесмены, перегрызающие друг другу глотки за каждую копейку, создадут такие условия для умирающих, что им будет казаться, что неизлечимая болезнь – это лучшее, что могло произойти в их жизни.. Порой по ночам мне становилось трудно дышать от гнева, который переполнял меня. Мне хотелось убежать без оглядки, поселиться где-нибудь на берегу тихого, безмятежного озера в итальянской деревушке, где ни единая душа не будет знать моего лица, и уж тем более не будет знать о моей болезни. Возможно, там на меня хоть раз посмотрят без сожаления или отвращения, и возможно там я, наконец-то, смогу стать чем-то большим, чем просто Диком с положительным анализом на СПИД.

Однако это были лишь мои мечты. Сегодня я не мог оказаться в незнакомом месте, где меня бы окружали незнакомые люди и говорили на незнакомом мне языке – я должен был идти на нудное мероприятие, где собиралась толпа обывателей, желающих нас подбодрить. К сожалению, я редко встречал там искренних людей, которые говорили бы от чистого сердца, а не читали свою речь по бумажке, поэтому и сегодня не слишком рассчитывал встретиться с такими.

«Если доживу до вечера, конечно», – невольно возникло в моей голове. И правда, вчера улыбчивая медсестра сказала мне, что мои анализы стали хуже. Та радость, с которой она мне это сообщила, заставила меня испугаться не за свою жизнь, а за её психику, ибо я никогда ещё не встречал такой неподдельной уверенности в том, что если мне изменят лекарства, то я, несомненно, доживу до ста лет. Что ж, кажется, она была новенькой, а они поначалу все немного наивны.  

        Распахнув дверцу своего шкафа, я вытащил оттуда длинный чёрный чехол. Эта штука пришла мне от моего дорогого братца, который не только оплачивал мне шикарную палату, но и присылал разнообразные вещи, считая, что в моём возрасте я могу скорее умереть от чувства неполноценности, чем от своей болезни. Джинсы, рубашки, футболки и костюмы – всё это, по его мнению, мне было необходимо для того, чтобы красоваться перед девушками и считать себя королём хосписа. Я знал, что он боится за меня, поэтому не отказывался от его подачек, понимая, что он будет чувствовать себя лучше, если будет знать, что делает для меня хоть что-то. Если не мы пощадим чувства близких, то кто же ещё?

На этот раз костюм оказался как никогда кстати – сегодня вечером нужно было выглядеть строго официально. Раскрыв чехол, я немного критично оглядел чёрный плотный костюм, который, надо признаться, выглядел на мне замечательно, как бы ни была мне противна мысль о том, чтобы его надеть. Мне не нужны были признание и завистливые взгляды, я не гнался за любовью, хотя многие в этом месте отдали бы всё, чтобы в последний раз влюбиться без оглядки. Я же хотел душевного покоя.

- Дик! – тонкий голосочек Мэри Коннер, молодой англичанки из соседней палаты, заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Она, как всегда, вошла без стука.

- Да? – Я тут же закрыл чехол на молнию и повесил его обратно в шкаф, поворачиваясь к девушке. Признаться честно, она была хороша собой: длинные рыжие волосы, серые глаза, слегка тонкие, но выразительные губы. Лишь огромные мешки под глазами и излишняя худощавость портили её красоту, но это были последствия болезни, с которыми она ничего не могла поделать.

- Я знаю, что это прозвучит немного странно, – она на секунду замялась, будто боясь говорить дальше, – мне нужно получать результаты анализов, медсестра сказала, что утром их передали моему врачу.

Я кивнул. Дальше говорить не имело смысла, я и так понял, что Мэри хотела мне сказать. Такие как она, молодые, красивые и успешные, всегда боялись умирать ничуть не меньше, чем узнавать свои анализы. Я должен был пойти с ней и поддержать её, в случае, если её результаты будут хуже.

- Хорошо. Если ты хочешь, что бы я пошёл с тобой, то я с радостью это сделаю.

- Спасибо. – Она улыбнулась, заламывая за спиной руки. Я невольно ухмыльнулся, видя, как она смущается и боится одновременно. – Ты единственный человек, который просто согласился, не начиная меня подбадривать и успокаивать.

- А какой в этом смысл? Легче тебе от моих слов всё равно не станет.

***

Этот вечер у Мэри Коннер определённо был самым худшим в её жизни. Дело было в том, что её болезнь заметно прогрессировала, от лекарств делалось только хуже, поэтому от них требовалось немедленно отказаться. Я был там, когда врач сообщил ей об этом, видел, как страх в её глазах сменяется полнейшим равнодушием, а слегка трясущиеся руки безвольно повисают вдоль тела. В такие моменты я злился больше всего на свете. Ни собственное заточение, ни болезнь, ни людская глупость не злили меня так, как больные, опускающие руки. Узнав, что они стали на шаг ближе к смерти, они запирались в своих палатах и не желали жить дальше, готовые умереть сию же секунду.

Вечер сгущался над больницей, зажигая над небом первые звёзды. Я уже несколько минут неотрывно наблюдал за Мэри, которая сидела на лавочке на заднем дворе, куда больные иногда выходили подышать свежим воздухом.  

- Сегодня прохладно. – Громко отметил я так, чтобы она услышала. Вздрогнув от неожиданности, девушка повернулась и поёжилась, будто только сейчас заметив противный ветерок, который насквозь продувал её тонкую блузку.

- Да, есть немного. – Она отвела взгляд в сторону, обхватывая себя руками, пытаясь согреться.

Я бесшумно приблизился к девушке и, расстегнув молнию своей летней куртки, накинул её на плечи Мэри. Она с благодарностью посмотрела на меня.

- Что ж, думаю, ты слышал, что старик Кевин из семнадцатой палаты победил пятнадцатилетнего умника Дэна в шашках? – Неожиданно сказала она, грустно улыбаясь.

- Правда? Я всегда знал, что Кевин покажет всем подросткам в этом санатории, знал!

Я засмеялся. Мы давно ставили ставки на то, как скоро старик обыграет Дэна, который был просто мастером, и практически никогда никому не проигрывал.

Девушка кивнула:

- У него тоже в последнее время начал падать уровень лимфоцитов. Выходит, Кевин исполнил свою маленькую мечту, прежде чем совсем опустить руки.

- Он не опустит руки. Кевин будет держаться до последнего, я уверен.

Мэри еле слышно ухмыльнулась, получше закутываясь в мою куртку.

- Я впервые завидую старику. Я вспоминаю дни, когда мне казалось, что я никогда не поддамся этой болезни. Рядом со мной были люди, которые поддерживали меня, придавали силы и заставляли жить дальше. Всё это казалось мне сплошным безумием, но именно безумие помогало мне держаться.

- Я понимаю… - Я сам не заметил, как мои ладони легли ей на плечи и мягко притянули к себе. - Полагаю, оказавшись здесь, ты лишилась этого безумия?

- Я лишилась всего, переступив порог этой больницы. Единственное, чего мне хотелось все это время, что я живу здесь, так это оказаться на свободе. – Глаза девушки устремились в тёмную гладь ночного звёздного неба. – Мой отец считает, что это место идеально для проживания, что тут у меня есть шанс прожить дольше. Только вряд ли он может понять, что взаперти жизнь плавно перетекает в существование, а я с радостью рассталась бы с десятком лет свой жизни, чтобы прожить оставшиеся месяцы так, как мне бы этого хотелось.

Я по-прежнему смотрел на Мэри, но теперь с некоторым удивлением. Подумать только, мы так часто сталкивались в коридорах, болтали о пустяках и даже пару раз обедали за одним столом, а я за это время так и не понял, чего же она хотела на самом деле.

- О чём ты мечтаешь? – Почти прошептал я. От долго нахождения на улице в одной футболке я сильно замёрз, наверное, поэтому голос мой был охрипшим.

- Раньше я мечтала о том, чтобы сбежать отсюда подальше, теперь же мечтаю лишь о безболезненной смерти. – Эти слова дались ей слишком легко, без грамма сожаления, что меня вновь сильно разозлило.

- Сколько тебе дали?

- Год, при условии, если отказ от лекарств повысит уровень лимфоцитов и позволит понять, как сильно изменился вирус в моём организме.

- Год? – Я рассмеялся, закрывая глаза, чтобы не видеть её лицо. Целый год! Да разве он мог идти в сравнение с моими двумя месяцами? Я, стоящий одной ногой в могиле, мечтал больше, чем та, чьи шансы были весьма внушительные.

- Считаешь смешным тот факт, что я боюсь смерти? – Она одним движением скинула мои руки со своих плеч. – Мне самой тяжело так спокойно относится к тому факту, что я обречена. – Её голос стал суровым и слегка осуждающим.

- Все обречены. – Я силой заставил принять своё лицо серьёзное выражение. – Единственное, что нас может отличать от остальных, это то, что каждый наш день мог бы быть особенным, не будь мы взаперти. Эти работяги уверены, что доживут до ста лет и тихо умрут в своей постели. Их дни скучны и однообразны, потому что они знают, что в следующем году их отпуск выпадает на лето, а значит, они смогут наверстать упущенное на берегу какого-нибудь моря. У нас же каждый день особенный. Мы не строим планы и не откладываем ничего на потом, потому что можем умереть в любой момент. Это даёт стимул, ты не находишь?

Мэри покачала головой, ещё сильнее закутываясь в куртку, превращаясь в кокон.  

- Проблема кроется в том, что мы заперты. Какой смысл мечтать понапрасну, когда можно признаться себе, что болезнь всё равно рано или поздно победит тебя и принять это?

- Насколько рано?

- Насколько позволит время. – Она закусила губу и, прикрыв глаза, запрокинула голову назад, явно боясь встречаться со мной взглядом. Я был уверен, что она изо всех сил пытается сдержать слёзы.

- Знаешь, Кевин, каждый день, садясь за игровую доску напротив Дэна, знал, что тот, в конце концов, всё равно победит его, – я осторожно смахнул слезинку с её щеки, которую Мэри так и не сумела сдержать, – однако он не бросал своих попыток, потому что верил в себя и был предан своей цели. Я замолчал, зная, что она поймёт меня. Серые, блестящие от слёз глаза уставились на меня в упор, будто видели впервые.

- Считаешь, я ещё могу бороться? – Выдержав пазу, она, наконец, осмелилась заговорить.

- Я буду вруном, если скажу «да», - я снова обнял её, но на этот раз лишь для того, чтобы самому немного согреться, – ты абсолютно права, мы обречены, но мы ещё можем мечтать и осуществлять желаемое, и это тоже правда.

- Мечтать здесь? – Она окинула уютный дворик брезгливым взглядом.

- В Италии.

- Что? – Она широко распахнула свои серые глаза и засмеялась. – Не глупи! Я ждала, что ты предложишь сбежать в ближайшие окрестности, но не знала, что ты окажешься настолько безумным.

- Тебе, кажется, не хватало безумия? – Я с наслаждением наблюдал за разгорающимся огоньком в её глазах. Да, я ликовал, видя, как человек обретает надежду, и пусть я сам был безнадёжен, это придавало мне сил.

На этот благотворительный вечер мы пошли вместе, а позже, собрав с собой небольшие рюкзаки с вещами и едой, покинули лечебницу через чёрный ход, отправляясь в наше финальное безумное путешествие.

Юлия Кононенко, ученица 10 «А» класса школы № 34,

пресс-центр «Поколение Next» ЦДТ Центрального района