ПРАВОВОЕ СОЗНАНИЕ ПО-РОССИЙСКИ (полемические заметки)

ПРАВОВОЕ СОЗНАНИЕ ПО-РОССИЙСКИ

В последнее время из уст представителей политической элиты все чаще раздается критика всего того, что происходило в России в 90-х годах прошлого столетия. «Зоологическим периодом нашего развития» назвал их заместитель главы кремлевской администрации В.Сурков (1).

Политика реставрации капитализма, начатая горбачевской перестройкой, воспроизвела в России все формы общественных отношений, даже докапиталистические. Им соответствуют определенные нормы, как правовые, так и не правовые. Под лозунгом «разрешено все, что не запрещено законом» реставраторы капитализма открыли дорогу всему самому дикому, архаичному, казалось бы, изжитому в 20 веке. Социологи такое состояние общества называют «аномией» (букв. «безнормативное общество»).

 В правовой сфере рушится стройная и непротиворечивая система юридических норм. Одни правовые акты противоречат другим. Возникает ситуация «узаконенного беззакония». В таких условиях сила права уступает праву силы. Сначала 12 июня 1990 г. депутаты российского Верховного Совета приняли Декларацию о государственном суверенитете РСФСР. С этого момента, все, что происходило в России, противоречило Конституции СССР. Закончилось все, как известно, стрельбой из танков в октябре 1993 г.

Буржуазия исторически шла к власти, не останавливаясь ни перед чем, ломая все принципы, нормы, сословные перегородки и прочие ограничения, препятствовавшие реализации ее права на свободное предпринимательство. Это было верно для 17-18 веков, верно и поныне. Право само по себе не является абсолютом в классово разделенном обществе. Но «свое», буржуазное, право буржуазия всегда считала и считает венцом истории. Даже если это право утверждалось отнюдь не правовыми способами.

Как-то один журналист спросил председателя комитета по собственности Государственной Думы В.Плескачевского:

 - Тот факт, что многим крупные состояния достались в процессе приватизации, скажем так, без особых усилий и особых затрат, разве не должен побуждать вернуть обществу долг?

- Нет, конечно. Мало ли как мне досталось. Если я нашел самородок, почему я должен с ним поделиться?

- А если не нашел, а дал взятку чиновнику, который продал предприятие дешево?

- То же самое. Почему я виноват? Это чиновник мне отдал. Вы его и расстреляйте. Завтра тот же чиновник другому отдаст. Почему вы за мной гоняетесь? Мы не можем сказать: именем революции встать. Мы не можем сказать: вы обязаны иметь чувства. Чувство – это не предмет права (2).

 Закрыть раз и навсегда вопрос о происхождении российских капиталов – вот о чем печется господин Плескачевский. Что с возу упало ( в нашем случае, государственная собственность), то пропало (то есть стало нашим), – объясняет этот видный «единоросс». Говоря словами поэта К.Бальмонта, «явно грабить неразумно, но – стриги овец». Таково буржуазное представление о праве. Обществу навязывается мысль о «законности», «естественности» и даже «священности» права частной собственности, невзирая на способы его приобретения.

Весьма забавный и в то же время поучительный казус приключился в беседе журналиста «Комсомольской правды» с губернатором Приморского края Дарькиным и руководителем Счетной Палаты РФ Степашиным. Передаем его дословно.

Дарькин (вкрадчиво и загадочно): – Сергей Вадимович, есть предложение на обратном пути сесть здесь в одном месте и сходить на рыбалку.

Степашин: – Не сесть, а приземлиться! (Смеется.) Тысячу раз тебе говорил: не надо это слово «сесть»… Учись терминологии.

Дарькин поежился.

- Нормальная русская терминология. Сергей Вадимович, вы воздух-то сотрясаете, а где посадки?

Степашин: – Какие посадки? Хватит тебе с посадками, работать надо. Я вообще сторонник, чтобы лишали свободы тех, кто социально опасен: убийцы, грабители… А остальные пускай работают и возвращают деньги. Украл – вернул. А зачем сажать-то? Знаешь, сколько у нас сидит народу? Больше, чем в СССР на душу населения.

Дарькин облегченно вздыхает и довольно фыркает в микрофон (3).

Дарькин, сам бизнесмен со стажем,  прекрасно знает, как делался бизнес в «зоологические» 90-е. Знает и Степашин, не последний человек в ельцинской команде. Оба хотели бы закрыть ту страницу в своей биографии и в истории страны.

В тот период нарождавшийся российский капитал в борьбе против социализма готов был пренебречь любыми конституционными принципами, смыкаться со всеми его врагами, даже с самыми «отмороженными», вроде Дудаева и Масхадова. «Куда делся закон и что было поставлено во главу угла, на чем основывалось это общество?» – наивно восклицал В.Сурков по этому поводу перед активистами «Единой России» (4).  Хотя все знают, что вся путинская элита родом из «зоологических» 90-х.

Но сегодня господствующий класс в лице своих передовых представителей и идеологов готов вновь востребовать идеи права в противовес совершенно внеправовым проявлениям постсоветского российского капитализма, о которых не любят вспоминать подобные Дарькину или Суркову люди. Сущность этого права емко выразил С.Степашин в формуле: «Пускай работают и возвращают деньги. Украл – вернул. А зачем сажать-то?». Степашин (кстати, юрист по профессии),  видимо, путает публичное право с частным.

Вот вам правосознание крупного госчиновника: вор не должен сидеть в тюрьме, он должен иметь право откупиться. Только теперь по закону. Как заявил однажды российский президент, «в ходе приватизации, когда делили национальное достояние на энное количество частей, те, кто это делал, между собой договорились жить по определенным правилам – по понятиям… Им нужно жить по закону» (5).

 Речь идет, таким образом, не о том, чтобы освободить правовую систему от влияния денег. Наоборот, ее задача максимально благоприятствовать развитию бизнеса, даже воровскому по своему происхождению. В этом русле шли все инициативы бывшего президента, юриста по образованию: либерализация уголовного законодательства, отмена целых составов преступлений, прежде всего в экономике, широкая практика применения денежных залогов до суда, сокращение оснований для содержания под стражей, чтобы ничего не отвлекало oт занятия бизнесом и т.д.

Откуда такое внимание к праву у нынешних лидеров государства? Во-первых, государство возвращает себе многие утраченные в 1990-е годы функции. Тогда «государственная власть везде отступала, это было бессистемное бегство от ответственности, – говорит сегодня В.Сурков. – Даже провозглашалось, что государство есть зло. Сейчас мы просто это забываем, но на полном серьезе декларировалось, что чем меньше государства, тем лучше. А сведи его к нулю, так вообще станет все хорошо. Естественно, этот вакуум заполнялся, естественно, что именно такие самодеятельные и амбициозные коммерческие руководители подменили собой в ряде случаев власть. Ни для кого не секрет, что целые министерства, регионы, партии находились под контролем отдельных финансовых групп, причем под самым прямым и буквальным контролем» (6). Государство, таким образом,  из частной лавочки должно вновь стать тем, чем и должно являться в любом классовом обществе: институтом политической власти.

Во-вторых, государство само превращается в крупного экономического игрока не только на внутреннем, но и на внешних рынках. В России не прекращается передел собственности, в котором государство в отличие от 90-х годов, уже играет самостоятельную роль, а самое главное, начинает определять правила игры на рынке. В российской экономике установилась государственно-капиталистическая монополия.

В-третьих, за последние годы значительно возросло представительство крупного бизнеса в политических партиях, представительных органах власти. Госаппарат, неимоверно разросшийся именно в последние годы, тоже качественно меняется в сторону социальной однородности состава чиновников, все чаще переходящих на госслужбу из сферы бизнеса. Да и сам бизнес меняется. Об упрочении его позиций свидетельствуют, в частности, многочисленные публикации в прессе о легальных доходах самых богатых людей России.

В-четвертых, в России не прекращается череда крупных катастроф, террористических актов, причиной которых является стремление бизнеса к обогащению любым путем и всеохватывающая коррумпированность госаппарата. Что же это за бизнес у нас такой? – выражал обеспокоенность В.Путин сразу после пожара в пермском ночном клубе «Хромая лошадь» в декабре 2009 г.: «Здесь мы вообще находимся в каком-то замкнутом кругу. Предоставляешь больше прав контролирующим организациям – растет коррупция. Как только начинается снижение нагрузки на бизнес – это сразу связано с расхлябанностью, разгильдяйством и так называемой оптимизацией расходов, прежде всего, на безопасности, что, в конечном счете, сказывается на здоровье, а то и на жизни людей» (7).

И это действительно порочный круг для общества, экономика которого построена на стремлении к максимизации предпринимательской прибыли или чиновничьей ренты, разорвать который можно только выйдя своим мышлением за пределы капиталистической системы.  Поскольку ожидать этого от Путина не приходится, все будет происходить, как сейчас говорят, «в правовом поле». Как это происходит в России на практике, мы видим сегодня на примере с затонувшей «Булгарией». Как видели после Беслана в 2004 г. или «Хромой лошади» – в 2009-ом.

Наконец, нужно учитывать внешний фактор. Национальный капитал все больше осознает, что коррупция только снижает его конкурентоспособность в растущем глобальном соперничестве. Если буржуазная Россия собирается успешно конкурировать в условиях глобализирующегося капиталистического мира, существование в ней пережитков самых архаичных форм отношений, коррупции и элементарной анархии отнюдь не повышает конкурентоспособность и реноме российского капитала среди самых передовых капиталистических стран мира. Когда российский гражданин В.Калоев убивает швейцарского авиадиспетчера по древнему обычаю кровной мести, а в России находятся люди, защищающие его от правосудия, в сознании предельно рационалистического в правовом смысле Запада предстает весьма неприглядный образ современной России.

Если государственные институты оказываются недееспособными, общество самоорганизуется и само становится источником норм. Россия сегодня – это общество, в котором преобладают неформальные практики и отношения. За годы реформ, с начала 90-х годов через СИЗО, ИВС и колонии прошло более 20 миллионов человек (8). Коррупция проникла в самые нижние ячейки общества. Со страниц газет и журналов, с экранов телевидения на обывателя обрушивается информация о вселенских масштабах российского мздоимства, и даже о совсем уж феодальных взаимоотношениях внутри социума.

Общество неоднородно, а потому слабое государство становится объектом интереса для наиболее влиятельных, организованных групп общества. Стоит ли удивляться, что в России 90-х такими группами стали криминальные, единственные, которые закалены борьбой с некогда мощной, а теперь махнувшей на все государственной машиной.

Если государство не способно провести в жизнь свои законы, их заменяют «понятия». Если государство не может собрать по закону налоги, место государственного инспектора займет рэкетир. Если государство отказывается применять смертную казнь по закону, ей на смену придет кровная месть и криминальная разборка. Место штатного палача займет киллер! Место гражданского общества занимает преступная среда.

            Однако ситуация сегодня меняется. Криминальный мир мимикрирует. Преступное прошлое его уже тяготит. Он хочет общественного признания, а для этого ему нужно стать носителем… правового сознания. Когда корреспондент «Русского newsweek» пришел за интервью к одному очень конкретному депутату, тот его с порога предупредил: если назовешь криминальным авторитетом, засужу (9). И ведь засудит! Уже не «по понятиям», а в соответствии с Гражданским кодексом РФ!

На первое место выходит задача поддержания и воспроизводства сложившихся общественных отношений. «Можно сколько угодно говорить о том, что собственность незыблема и так далее, – говорит В.Сурков. – Но пока это не уляжется в головах у людей, пока не поверят, что здесь можно работать долго, всю жизнь и оставить все детям, и дети будут здесь тоже жить хорошо, и никто не придет к ним и ничего не отнимет, и не скажет: «Вот ты негодяй, какой! Мы тебя наконец нашли!».  Здесь нужно сотрудничество бизнеса и остальной и большей части общества» (10). Утверждение правовых принципов должно способствовать достижению этой задачи. Право частной собственности, по мысли Суркова, должно утверждаться не в криминальной разборке, а на основе закона.

Так что российский капитализм не изобретает особый путь. Ведь и на Запад капитализм принесли пираты, конкистадоры и самые отъявленные отморозки. И только спустя столетия их потомки придали капитализму современный лоск и буржуазную правовую культуру. А пока пребывающему в заключении М.Ходорковскому ничего не остается, как сокрушаться от того, «что мы просто не можем быть честными, умеренными и аккуратными по -  буржуазному, по-швейцарски» (11). Просто время еще не пришло. Придет ли?

(1) www.edinros.ru

(2) Финанс. 2006. 13-19 февраля.№6. С.82.

(3) «Комсомольская правда» от 24.09.2010

(4) www.edinros.ru

(5) Цит.по ИТАР-ТАСС. 04.11.2003.

(6) www.edinros.ru

(7) http://premier.gov.ru/visits/ru/8465/events/8463/

(8) Огонек. 2007.№8. С.23

(9) Русский newsweek. 2006. №9. С.20.

(10) www.edinros.ru

(11) М.Ходорковский. Левый поворот. //Ведомости.№139[1420] за 01.08.2005