Краеведение на уроках литературы и во внеурочной деятельности

                                                 Когда в штабной блиндаж враги ввели Смирнова,

                                                 Увидя смерть в глаза, пройдя сквозь боль и гнев,

                                                 Он не взглянул на них, не проронил ни слова.

                                                 Он даже не стонал, почти окаменев.

                                                 Мальчишкой он не раз видал закалку стали.

                                                 И этот твердый нрав он перенял у ней.

                                                 Чем злее палачи его терзали, тем становился он

                                                 Упрямей и сильней.

                                                 С сухим от жажды ртом, превозмогая муки,

                                                 Он видел свет в предсмертной темноте.

                                                 Тогда они ему вонзили гвозди в руки

                                                 И с хохотом, глумясь, распяли на кресте.

                                                 Но покарал врагов жестоко и сурово

                                                Наш праведный металл, огонь священный наш.

                                                И молодой боец, похожий на Смирнова,

                                                С гранатой ворвался в разрушенный блиндаж.

                                                Бойцы- фронтовики – друзья его и братья,

                                               Саперы, снайперы, связисты и стрелки.

                                               По одному прошли у страшного распятья,

                                               Не вытирая слез и сжавши кулаки.

                                                                    ( М.Матусовский «Бессмертие»)

Во все времена были герои и подвиги, но нет в истории подвигов, равных тем, которые совершил советский народ в годы Великой Отечественной войны. Это был массовый подвиг, подвиг всего народа.

Немало лет прошло с тех пор. Светлые города встали на месте руин. Молодые леса зеленеют на земле, опаленной пожаром войны. Но не меркнет в сердцах человеческих память о грозном времени борьбы с фашистскими захватчиками.

И в торжественную минуту молчания мы снова вспоминаем имена тех, кто на безымянной высоте закрывал телом амбразуру вражеского дзота и вызывал огонь на себя, кто, обвязавшись гранатами, шел навстречу вражеским танкам, кто умирал под пытками и поднимал знамя восстания в фашистских лагерях смерти.

«Эй вы, грядущие, мы погибаем за вас!» - эти слова, начертанные на опаленных огнем стенах Брестской крепости, отзываются в каждом сердце.

Героями не рождаются, но такова наша действительность, что в нужное для Родины время «у нас героем становится любой…»

Вот довоенная биография Юрия Смирнова, ничем не примечательная.

Родился в 1925 году в русском городе Макарьеве, на реке Унже, впадающей в Волгу. Рос необыкновенным сорванцом. Бросил школу, поступил на курсы электросварщиков. В 17 лет стал рабочим. Из родного города его проводили в армию. И только там он понял, как был неправ. Вот что он пишет в одном из писем матери: «Мама, ты в своем письме была права относительно учебы и дисциплины. Теперь сам понимаю, что зря бросил школу, а с дисциплиной мне и в армии трудно – приходится себя ломать. Но я думаю, все к лучшему. В армии я научился выдержке и вижу, что в Макарьеве делал многое неверно, часто зря грубил тебе и обижал зря. Больше этого не будет.»

Война застала Юрия в армии. Из письма матери он узнает о гибели отца, и с этой минуты он еще упорнее рвется на фронт мстить за отца. И вот он на фронте.

Зимой 1943 года в боях под Витебском Юрий был ранен в лицо. Вот что он пишет матери по этому поводу: «Ранение свое я считаю легким, однако строгая военная медицина… заставляет лежать и старательно лечат.»

После госпиталя Юрий попадает в десантные войска. «Много пришлось мне увидеть и пережить на фронте, - пишет Юрий в очередном письме к матери. – Говорил с жителями, которые были под немцами, видел разоренные селения. Жители здесь рассказывают страшное о немцах. У всех нас теперь одно желание – поскорее бы в бой, поскорее бы посчитаться с немчурой за все издевательства над русскими.»

Не трусить ни при каких обстоятельствах – вот что было главным для Юрия.

В ночь на 25 июня 1944 года командование направило в тыл к гитлеровцам десант, который должен был перерезать шоссейную дорогу и не дать врагу отойти за реку Березину под Оршей. Наши танки с десантниками, среди которых был и Юрий, начали наступление. Сразу взять высоту, где находился штаб фашистской дивизии, было невозможно: она была хорошо укреплена. Наш десант отступил и занял оборону. Юрий остался раненым на высоте. «Язык» немцам был как нельзя кстати. Теперь уж они наверняка узнают, много ли советских танков прорвались к ним в тыл, какова их задача, куда они направляются.

Юрия Смирнова допрашивали опытные офицеры –разведчики. Юрий молчал. Верный солдатской присяге, Юрий не сказал ни слова. Тогда взбешенные фашисты решили подвергнуть отважного воина средневековой пытке – распятию на кресте.

Раненый солдат до конца остался солдатом. Безоружный…

Для него еще осталось оружие –молчание, и он до конца сражался этим оружием с врагом. Ни одно слово не сорвалось с его окровавленных уст. Как ни бесились фашистские псы, они ничего не смогли добиться от своей жертвы.

Весть о подвиге Юрия Смирнова быстро разнеслась по фронту. Советские бойцы клялись жестоко отомстить врагу. Подвиг героя не только вдохновил воинов армии, в рядах которой сражался Юрий. Он звал на новые подвиги всех комсомольцев, всю молодежь. Каждый комсомолец был полон ненависти к гитлеровцам. «Просим послать нас на фронт, - писали они в заявлениях, - готовы выполнить любое поручение, отдать все силы, знания, жизнь за великое дело».

Посмертно, 6 октября 1944 года, Юрию Смирнову было присвоено высокое звание –Герой Советского Союза.

Имя Юрия Смирнова навечно занесено в списки роты, в которой он воевал. Здесь есть комната боевой славы. Каждый раз, когда старшина подразделения начинает вечернюю поверку, первым он называет фамилию Юрия Смирнова. Услышав имя мужественного воина, правофланговый отечает: «Герой Советского Союза гвардии рядовой Юрий Васильевич Смирнов пал смертью храбрых в бою за свободу и независимость нашей Родины!»

В дивизии, в которой воевал Юрий, служат из поколения в поколение костромичи, в том числе и земляки героя.

Имя Юрия Смирнова, бесстрашного воина, отдавшего жизнь за Родину, близко и дорого  и белорусскому народу. В совхозе имени Юрия Смирнова, на территории которого совершил свой подвиг герой, много сделано и делается для того, чтобы увековечить память сына земли костромской.

На месте расправы фашистов над патриотом в деревне Шалашино установлен обелиск, в Будской средней школе оформлен уголок Юрия Смирнова, а в деревне Буда установлена скульптура Юрия Смирнова.

Юрию Смирнову

                                                                        В. Бочарников.

Давно умолкли фронтовые грозы,

А он – в бою, а он ведет свой бой…

И сколько раз

             в граните,

                           в слове,

                                         в бронзе

Мы повторили, воин, облик твой.

Служить народу – вот первооснова

Всех подвигов.

Ты свой свершил сполна.

И на поверках воинов погибших,

Как прежде, вызывает старшина.

Вперед идем, и боремся, и строим,

И поднимаем в космос корабли,

И славим по достоинству героев

Свободной и прославленной земли.

Ухтубужье

Ещё в недалёком прошлом небольшое село, расположенное на левом берегу древней реки Унжи, в 50 верстах на юг от уездного города Кологрива, носило необычное для нашего края название —Ухтубуж, а территорию прихода, центром которого стало это село, называли Ухтубужьем. Топоним сохранился до наших дней. В столь непривычном для нашего слуха названии слышится отголосок древних неславянских наречий. Это предположение подтверждается многочисленными находками на Ухтубужском кургане предметов материальной культуры первожителей наших мест — финно-угорских племён меря и черемис. Первая половина слова «ухту» (охто) на языке народов финно-угорской группы означает «медведь», а вот вторая может быть истолкована двояко — «исток» или «гора». На мой взгляд, наиболее вероятен второй вариант (деревни «Ухтубужа», стояли на возвышенности), и тогда «Ухтубуж» можно перевести как «Медвежья гора».

Первые поселения на ухтубужской земле возникли задолго до прихода сюда славян. Об этом свидетельствуют раскопки на Ухтубужском кургане, проведённые различными археологическими экспедициями. Внимание первых исследователей, руководимых Ф. Д. Нефёдовым, привлекла красивая местная легенда о якобы зарытых здесь кладах во времена набегов казанских татар. К великому огорчению учёных и местного населения, раскопки 1885 года не оправдали ожиданий. Была обнаружена керамика и отдельные предметы финно-угорского происхождения. Загадку Ухтубужского кургана позднее пытались разгадать Н.М. Бекаревич (1903 г.), О.Н. Бадер (1925 г.), Т.А. Архипов (1976 г.), Е.А. Рябинин и А.Е. Леонтьев (1980–84 гг.). Археологи не были едины в датировке жизни на кургане (крайние даты VII–XII века), и даже по результатам исследований одни приписывали стоянку черемисам, другие — мерянам. Во всяком случае, городище на кургане существовало во время появления на унженских землях первых славян, отдельные предметы которых были обнаружены при раскопках.

Сейчас уже трудно определить судьбу аборигенов Ухтубужья. Возможно, они, подобно мерянам, слились с более высокой культурой славян или же, подобно черемисам, ушли на восток, в ветлужские земли. К сожалению, летописи и другие письменные источники времён татарского ига и времён противостояния Москвы и Казани не упоминают населённых пунктов на ухтубужской земле. Не сохранился и первый письменный документ с описью приунженских земель — писцовая книга 1606 - 1606 гг. Михаила Тюхина и Ивана Биркина, известная исследователям прошлого века.

Поэтому историю сёл и деревень Ухтубужья я начинаю с 1617 года, когда по указу царя Михаила Фёдоровича подъячим Михаилом Мартемьяновым и писцом Юрием Ловчиковым был произведён новый дозор чёрных земель в Унженской осаде Галицкого уезда. На самом севере Верховской волости этой осады, на высоком берегу реки Унжи, невдалеке от места пересечения реки старинной мерянской дорогой, находился «погост Ухтомский, а на погосте храм во имя Рождества Предчесты, деревянной, клетцкой, да другой тёплой во имя Иоанна Предтечи...».

В приходе этой церкви было всего 8 деревень и 7 починков, в которых проживало 53 крестьянских семьи. Несколько выделялась из них деревня Кривцово, будучи одним из самых больших населённых пунктов Верховской волости, имевшая 7 крестьянских дворов.

В1620 году ухтубужские деревни: Кривцово, Поповская, Вахнево, Митяево, Гаврилково, Яровино, Некрасово, Елизарово — и починки: Дубшино, Кормолиха, Осипово, Осиев, Нелидова, Горин и Хопалов — в составе Верховской волости были отказаны в вотчину знатному боярину, дяде царя — Ивану Никитичу Романову, прозванному в народе Кашей. Сам боярин, ведавший внешними делами Московского государства, проживал с семьёй в Москве и вряд ли часто посещал свои многочисленные вотчины, хотя для этих целей у него имелся дом в г. Унже. Управлением боярской унженской вотчиной занимались «прикащики», проживавшие в селе Градылеве, что в 30 верстах от Ухтубужа. Собранный ими денежный оброк (натуральный брался с более ближних к Москве вотчин) доставлялся боярину в Москву.

Особое положение занимала церковь, не зависящая от боярина и платившая «данные» деньги в Патриарший приказ, о чём в книгах этого приказа за 1628 год написано: «... церковь Пречисты Богородицы в Ухтубужье, дани — двадцать пять ялтын, десятильничьих — гривна. Октября в первый день на нынешний 136 год деньги взяты». Здесь впервые даётся имя «Ухтубуж», хотя наиболее вероятно, что в 1617 году в написании названия погоста дозорщики допустили неточность.

В 1640 году, после смерти И.Н. Романова, большую часть унженской вотчины, в т.ч. и ухтубужсие земли, наследовал его единственный (оставшийся в живых) сын Никита. По оценкам 1648 года, это был самый богатый после царя боярин в Московском государстве. Яркая и необычная личность, он часто упоминается на страницах истории России. В воспоминаниях современников он остался как страстный поклонник западноевропейской культуры. В декабре 1654 года, «идучи с государевой службы», Никита Иванович помер. Наследников боярин не оставил, и его унженская вотчина была передана в казну.

Недолго Верховская волость числилась дворцовой. В 1659 году по указу царя Алексея Михайловича приехали в Унжу межевщики П. Коптеев и П. Кушников и расписали «в поместье стольникам, стряпчим двора и жильцам по десять дворов крестьянских» каждому. К этому времени Ухтубужье значительно возросло. В Ухтубужском (Богородицком) приходе появились новые деревни и починки, а в некоторых старых имелось более10 крестьянских хозяйств. Ухтубужские крестьяне с «пашнями, с осенними покосами и прочими угодьями» достались стряпчим двора: П.А. Кулебякину и

И.М. Щербинину, а также жильцам: М.Б. Биркину, А.И. Анкудимову, С.Д.Данилову, М.С. Подваеву, М.И. Ковелину, К.П. Чаплыгину, И.И. Ласухину,

И.С. Шахову и П.С. Бобрищеву-Пушкину. Согласно закону, поместья, в отличие от вотчин, не передавались по наследству. Однако родственники владельца старались сохранить за собой имение и писали челобитные о передаче поместья после смерти хозяина брату или сыну; просьбы обычно удовлетворялись.

В 1663 году, после смерти Ивана Семёновича Шахова, его поместье было отказано его брату Мине. Запись в отказной книге позволяет представить подобные поместья в Ухтубужье. Кроме 10 крестьянских дворов в деревнях Елизарово, Бровино и починке Осипово, за жильцом И.С. Шаховым числилось «половина мельницы на реке Меже, да и тем же дачам за рекой Унжей боброшное место, а пашни всего 25 десятин, сенных покосов и всяких угодьев против того же...».

Одной из «достопримечательностей» Ухтубужья в XVII веке была проходившая через этот край древняя мерянская дорога. Крестьяне Верховской и Понизовской волостей Унженской осады везли по ней свои товары на рынки северных городов — Тотьмы и Великого Устюга. Правда, предпочтение отдавалось водным путям «с волоками» — так поставляли вино на «Колмогорские кабаки». Однако встречались в таможенных книгах вышеуказанных городов записи, подобные следующей: «Унежские осады, крестьяне Аврам Ермолин, Емельян Ларионов, Антип Иванов, Семён Константинов приехали в Великий Устюг на 13 лошадях. Товару явили 30 мер ржи, 2 конца холсту, полмеры семени конопляного...» Список товаров с Унжи включал в себя не только продукцию крестьянского хозяйства, но и десятки товаров кустарных промыслов, пушнину и даже товары неместного производства (медь, золото, азиатские ткани).

Докатывались до ухтубужского края и отголоски крестьянских восстаний. В 1670–1671 гг. на юге Верховской волости и в Приветлужье действовали отряды разиновских атаманов Пономарёва и Мумарина. После подхода правительственных войск во главе с воеводой Нарбековым Илья Пономарёв, уклонившись от сраженья, бежал по мерянской дороге в Тотьму, где и был схвачен местным воеводой.

С 1708 по 1778 год земли Галицкого уезда входили в состав Архангелогородской губернии. К сожалению, история Ухтубужья за этот период остаётся пока неизвестной. Я думаю, за это время сменилось немало владельцев у ухтубужских крестьян и произошло немало событий местного значения на этой древней земле.

С возникновением в 1778 году Костромского наместничества, а с 1797 года — Костромской губернии, в составе вновь образованного Кологривского уезда была сформирована новая территориально-административная единица — Ухтубужская волость, вобравшая в себя всю территорию Богородицкого прихода. В это время значительная часть земель волости и крестьяне деревень Бровино, Елизарово, Осиево и Котляш принадлежали генерал-аншефу, участнику семилетней и русско-турецкой войн (1767–1774 гг.), Фёдору Ивановичу Глебову (1734–1799 гг.). После смерти прославленного генерала ухтубужское имение перешло к его жене Елизавете Петровне, урождённой Стрешневой. С 1803 года она и её дети по указу Александра I стали носить фамилию Глебовых-Стрешневых, дабы не оставить без потомков угасающий по мужской линии прославленный род. Гербы обоих дворянских родов были объединены в один.

С 1837 года имение генерал-аншефши перешло к её внуку штабс-капитану Фёдору Петровичу Глебову-Стрешневу. Соседом Глебовых-Стрешнеых был коллежский асессор и кавалер Андрей Степанович Налетов, имевший 100 ревизских душ в деревнях Попово, Кривцово, Митяево, Гаврилково и в починке Кузнецово. Правда, в отличие от богатого соседа, проживавшего, как правило, в столице, Налетов жил в имении жены в усадьбе Карьково (45 вёрст от Ухтубужа). Кроме крупных помещиков, имевших значительные земельные наделы, по ухтубужской земле были разбросаны крохотные имения подпоручицы Е.Е. Жадовской в деревне Некрасово, поручицы В.Д. Герасимовой — в деревнях Дубшино и Стрелица, коллежского секретаря П.И. Коровина — 47 ревизских душ в деревне Митяево.

Украшением Ухтубужской волости служил белокаменный двухэтажный храм с колокольнею, построенный в 1806 году и имевший 4 престола: в честь Рождества Богородицы, святого Иоанна Предтечи, во славу Богоявления Господня на Иордане и в честь преподобного Макария — Унженского чудотворца. Это был один из первых каменных храмов на территории Кологривского уезда, построенный на месте деревянного. В приходе было две деревянных часовни. Богородицкий (Ухтубужский) приход был одним из самых малонаселённых в Костромской епархии: в 1863 году число прихожан составляло всего 955 человек из 13 селений.

Дальнейшее развитие торговли, освоение Сибири, необходимость сокращения сроков мобилизации призывников в случае военных действий способствовали развитию и улучшению состояния сети грунтовых дорог Российской империи. Огромное значение имели, прежде всего, почтовые тракты. В начале XIX века через Ухтубужье проходили Старо-Вятский почтовый тракт, имевший перевоз через реку Унжу около деревни Попово (участок Попово — Поцепкино — Барановица) и полностью совпадавший с ним на этом участке Ново-Вятский тракт. Именно по нему путешествовал император Александр Павлович в октябре 1824 года и был весьма доволен устройством дорог и селений. Остановок в пределах Ухтубужской волости царский экипаж не делал, а проследовал дальше на Кологрив (маршрут путешествия монарха пролегал из Вятки в Вологду). В 1827 году по Старо-Вятскому тракту в закрытых санях провозили ссыльных декабристов — Пущина, Басаргина, Фонвизина. Последнему дорога по Кологривскому уезду была, наверное, вдвойне тяжела, ибо здесь он имел огромные имения в Кужбальской и Турлиевской волостях. На станции Малые Угоры он имел встречу со своим тестем Д.Я. Апухтиным.

Через десять лет по этому же тракту проезжал будущий император Александр Николаевич. 16 мая 1837 года наследник прибыл на переправу через реку Унжу около деревни Попово. По воспоминаниям современников, государь наследник «изволили переехать на левый берег, на приготовленном к приезду Его Высочества катере капитаном I ранга П.М. Барановым, который сам правил рулём. С раннего утра народ стал собираться на правом берегу Унжи. Окрестные дворяне с целыми семействами прибыли на встречу драгоценному гостю. Дамы своими шалями драпировали катер. Его Высочество никого не оставил без милостивого своего внимания. Бедную из дворян девицу Салькову наградили 100 рублями, гребцов 125 рублями, многих отставных воинов осчастливил ласковым приветствием и деньгами». До приготовленной квартиры (где именно — неизвестно) наследник дошёл пешком в сопровождении генерал-адьютанта Кавелина. Здесь он встретился с предводителем Кологривского дворянства Т.И. Сальковым и подарил ему золотую табакерку. После традиционного чая экипаж цесаревича покинул гостеприимных ухтубужцев и выехал на станцию Дюково (через Барановицу).

Наверное, немало известных людей проезжало через ухтубужские земли по этому оживлённому в прошлые времена тракту, но немногие из них оставили свои воспоминания об Ухтубуже. Одним из приятных исключений стал русский писатель В.Г. Короленко. Он опубликовал путевые заметки из своего дорожного альбома периода ссылки в Вятскую губернию 1879 года. Более того, сохранился рисунок в дорожном альбоме Владимира Галактионовича с изображением перевоза через реку Унжу (рисунок был опубликован в одном из номеров «Авангарда» за 1970 г.).

Накануне отмены крепостного права, в 1858 году, была проведена последняя ревизия крепостных крестьян. В ухтубужском крае, согласно ревизских сказок, самое большое имение было у действительного статского советника Бориса Ефимовича Прутченко, служившего председателем Нижегородской казённой палаты. Б.Е. Прутченко подвергался жестокой критике со стороны своих сослуживцев за использование служебного положения в личных целях и за покупку земель на имя родственников по линии жены. Однако в Кологривском уезде он оставил о себе добрую память, построив в 1861 году церковь в селе  Карькове. Ухтубужское имение было куплено им в 1850 году на своё имя у А.С. Налетова. Оно состояло из 16044 десятин земли, 71 крестьянского хозяйства и 621 души обоего пола в деревнях Гаврилково, Кривцово, Попово, Митяево и Поцепкино.

Вторым по величине было имение полковника и кавалера Ф.П. Глебова-Стрешнева — 14819 десятин земли, 85 крестьянских хозяйств и 480 душ обоего пола. Значительно уступали им имения менее знаменитых хозяев. Подпоручица В.Д. Герасимова имела 286 десятин земли, 49 дворов и 328 крестьян, коллежский секретарь П.И. Коровин — 322 десятины земли, 15 дворов и 78 крестьян, титулярная советница А.Ф. Бирюнова — 130 десятин земли, 9 дворов и 37 крестьян, А.Д. Толбузина — 67 десятин земли, 12 дворов и 95 крестьян.

После отмены крепостного права особое внимание общества было направлено на решение задачи народного просвещения в сельской местности. Надо отдать должное деятельности на этом поприще Кологривского уездного земства. Однако у крестьян Ухтубужской волости предложения земской управы по открытию школ не находили поддержки «ввиду плохих заработок и урожаев хлеба, а равно значительного накопления оброчной недоимки». В 1868 году прекратило своё существование единственное в волости приходское училище — Богородское. Оно располагалось в доме священника Николая Птицына, и в последний год его посещали 8 учащихся. Только в 1891 году, благодаря усилиям местного священника Павла Шелутинского, была открыта Ухтубужская школа грамоты. Она размещалась в доме священника, и в первый же год её порог переступили 35 мальчиков и 5 девочек из близлежащих деревень.

Спустя три года на средства Кологривского земства и Ухтубужского сельского общества было открыто начальное народное училище. Кологривским училищным советом были направлены учителями А.А. Лебедева и О.И. Уханова. Под их руководством азы грамоты постигали десятки крестьянских мальчиков и девочек практически из всех деревень Ухтубужского прихода.

Число желающих учиться росло, и в 1901 году было открыто второе учебное заведение — Кривцовская школа грамоты. На должность учителя был переведён из деревни Симоново пензенский мещанин, отставной старший писарь Алексей Павлович Кондратенко. Остаётся загадкой, какими судьбами попал в Кологривский уезд этот учитель. С 1904 года, кроме преподавательской деятельности, он ещё заведовал местной библиотекой и один воспитывал двух дочерей — Катерину и Марию. В 1907 году он неожиданно умер, а девочки-сироты были устроены в расположенный в 6 верстах от Кривцова Шевяковский сельский дом-приют. Большие средства на их содержание выделял их дядя — художник Гавриил Кондратенко. По словам старожилов, он многократно приезжал в наши края, останавливался у спасского врача Фаренбруха и написал немало картин на местные темы (пока известна судьба только пяти из них).

В 1904 году вместо школы грамоты было открыто Елизаровское народное начальное училище, а в 1906 году братьями Калиниными «построено и поставлено образцово» новое школьное здание из четырёх комнат на 200 учащихся с квартирой для учительницы. В 1911 году училище посещало 55 учащихся из 97 детей школьного возраста деревень Елизарово, Бровино, Осиево, Некрасово, Кривцово (остальные деревни волости были отнесены к Ухтубужскому училищу). Попечителем его был потомственный почётный гражданин, богатый лесопромышленник Сергей Александрович Калинин.

С 1913 года училище получило статус 2-х классного и перешло в ведомство Министерства народного просвещения. Заведовал им священник П. Шелутинский, старшим учителем был Г.И. Бездорожев, учителем —

В.И. Дережков. Преподавтелями Ухтубужского училища в это время были Н.Х.Зорина и О.П. Шелутинская.

В 1911 году земством было принято решение об открытии третьей школы в приходе — Кузнецовского начального народного училища, но судьба этого решения остаётся неизвестной.

Особо следует остановиться на развитии торговли в Ухтубужской волости. Толчком для этого послужило открытие в конце XIX века парового судоходства по реке Унже. Ухтубужская пристань, построенная на церковной земле, стала перевалочным пунктом грузов, доставляемых в Ухтубужскую, Спасскую и Медведицкую волости. Дважды в год в Ухтубуже проводились большие ярмарки — 24 июня и 8 сентября. Список товаров, привозимых для продажи, даёт представление о торговых связях Ухтубужья. Здесь были «тарантасы с Вятки и Котельнича, плуги из Н. Новгорода, огурцы и лук с Унжи, поросята, шкуры телячьи, ивовая кора, мука с соседних волостей».

До 1906 года, т.е. до открытия движения по Вологдо-Вятской железной дороге, Ухтубуж был одним из крупнейших торговых центров уезда. По воде доставлялись сюда хлеб, бакалея и мануфактурные товары, а вывозились масло коровье, шерсть, грибы, пушнина, овчины, корьё, опоёк (выделанная телячья кожа для сапог) и многие другие товары. В 1912 году по числу торговых заведений (лавок, магазинов, чайных и т.п.) волость уже значительно уступала и Спасской, и Николо-Мокровской волостям. По отчетам этого года, здесь было всего 11 торговых точек (2 чайных и 8 бакалейных магазинов), в число которых не входила казённая винная лавка в деревне Попово, которую содержал Прохор Ефимович Чесноков. К 1915 году число торговых заведений достигло 20. Казённая лавка была закрыта, в связи с постановлением Государственного Совета, на период военных действий. Среди мелких торговцев своей предприимчивостью отличались

Я.С.Тихомиров, Н.А. Зорин, Румянцев и Кокушкин.

Все доходы местных торговцев были несравнимы с доходами лесоторговцев и лесопромышленников. Этим видом деятельности не гнушались ни дворяне (братья Сергей и Николай Михайловичи Прутченко), ни купцы (отец и сын Дубровины из Кологрива), ни даже председатель местной уездной управы Н.И.Лебединский. Они имели значительных размеров лесные дачи (от 10 до 17 тыс. десятин) и продавали лес как на корню, так и сплавляли его в Юрьевец и Нижний Новгород. Наибольшие доходы, однако, имели лесопромышленники «со стажем» — братья Сергей и Михаил Александровичи Калинины. До появления около станции Мантурово лесопильных заводов князя П.Д. Долгорукого, бельгийской компании Дандрэ и Корбо, графа Красинского и купца Клеева братья успешно конкурировали на местном рынке с известным торговым домом «Брандт и К°».

Но более всего прославились братья своей благотворительностью. Кроме здания Елизаровской школы (сохранившегося до наших дней), на средства, завещанные отцом Александром Петровичем, Сергей Александрович построил здание Богородицкого храма. Причём, им были оплачены и проектные работы архитектору Философову, построен специально для этих целей небольшой кирпичный завод и куплены печи для обжига кирпича. Выстроенный в 1914 году храм так и не был освящён.

Немалые средства выделяли братья для Шевяковского дома-приюта, Спасского и Елизаровского училищ. В 1915 году они предложили земству свой дом в усадьбе Шубино-Поле для использования его под дом инвалидов, правда, предложение не было поддержано членами земской управы. К сожалению, остались неизвестны судьбы этих лесопромышленников и место их новой усадьбы в Ухтубужской волости, существовавшей до 1917 года.

До революции Ухтубужская волость оставалась одной из самых малонаселённых в Кологривском уезде: в 14 населёных пунктах проживало всего 1308 человек. За 300 лет на ухтубужской земле появилось всего два новых названия: Галибино и Стрелица. За время многочисленных территориально-административных преобразований советского периода неоднократно менялись границы, появлялись и исчезали десятки населённых пунктов. Сейчас Гаврилковский сельсовет включает в себя ту же территорию, что и бывшая Ухтубужская волость, правда, деревень стало значительно меньше: Попово, Гаврилково, Дубшино, Елизарово, Кривцово, Поцепкино.

Свидетельствуют документы

Дело об устройстве в Ухтубужье нового храма

(начато 4 марта 1907 г.)

...ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ староста Богородицкой церкви, потомственный почётный гражданин Сергей Александрович Калинин согласен принять устройство нового храма на свой счёт, так как настоящий храм грозит разрушиться — отклонение колокольни на запад, трещины на стенах храма, сползание горы вниз к реке... При решении в пользу постройки храма готов пожертвовать капитал — 28500 рублей, при котором средства прихожан останутся неприкосновенными…

(Из рапорта протоиерея Вяч. Успенского).

ИИИ

...В случае разрешения постройки нового храма в селе Ухтубуж согласен внести 16 тыс. рублей 5-процентными государственными бумагами, кои сейчас хранятся в... банке на моё имя. Затем приготовить различный материал, затратив 12 тыс. руб. Сделать кирпичный завод и обжиговые печи... смету, за что уплачу архитектору лично 500 рублей...

(Из заявления С.А. Калинина).

ИИИ

...Старый храм построен в 1806 году на косогоре, на берегу реки Унжи, которая делает крутой поворот на запад. Храм последние 15 лет дважды подвергался воздействиям молнии… Вместимость храма мала. В приходе имении купца Александра Петровича Калинина, по смерти его, в 1904 году его имение в лесных дачах перешло его сыновьям Сергею и Михаилу. Дела повели сами и стали приезжать сюда из постоянного места жительства города Москвы в ухтубужское имение и подолгу проживать здесь. Они неоднократно делали пожертвования разными священными предметами. В декабре старшего избрали церковным старостой. Перед смертью богатый родитель их завещал детям построить где-либо новый каменный храм. Они ... построили новый храм на другом, более ровном месте, поодаль от старого...»

(Священник Павел Шелутинский,

псаломщик Сергей Троицкий).

ИИИ

«МЫ, НИЖЕПОДПИСАВШИЕСЯ крестьяне Кологривского уезда Ухтубужской волости разных селений, под председательством нашего сельского старосты Василия Евдокимовича Зеленова, имели суждение о постройке храма.

...Храм пришёл в ветхость, старую церковь разобрать и… употребить на колокольню и ограду ввиду бедности прихода...»

(Из приговора сельского схода 3 марта 1909 года, к которому приложена справка, что устройство храма принял на себя местный землевладелец и церковный староста С.А. Калинин).

ИИИ

«План на сооружение нового храма составлен архитектором Философовым, разрешён с весны 1912 года. Средств имеется 80 тыс., что, согласно сметы архитектора, хватит на весь храм...»

(Священник П. Шелутинский, псаломщик С.Троицкий, церковный староста С. Калинин.— Из прошения к преосвященному Тихону епископу Костромскому и Галичскому).

ИИИ

Проект с копией утверждён Костромским губернским правлением... от 22 марта 1912 г. № 50: не возводить строительство ближе 20 саженей от храма. Причт желает, чтобы святыни старого храма в новом остались неизменными:

— название нового храма — Рождество Пречистой Богородицы, южный придел — в честь Иоанна Предтечи и северный — в память преподобного Макария Унженскаго Чудотворца.

(Дело окончено 25 июня 1912 года).