Мои творческие работы

 Памяти Беллы Ахмадулиной

О, сколь манерна и жеманна поэтесса!

Сколь нежен голос – тембр его дрожит.

Её души парчовая  завеса

Вовеки этот голос сохранит.

Там лес был слов – лес сказочно-дремучий,

И бедный рыцарь затерялся в нём.

Но – оказался всадником везучим:

Чем дальше вглубь – тем радостней подъём.

Ты всадника вела на эту гору.

«Не хватит воздуха! – он думал, – Вот, сейчас!»

Но открывалось чудо кругозора,

Он дух переводил в который раз.

И грудь полнилась творчеством и сказкой,

Тобой рассказанной, сплетённой из небес.

В твой стих вступают медленно, с опаской,

Как в воду вязкую, сиропчик из словес.

Но как приятно это бултыханье!...

Умеешь душу умиротворить

Ты, поэтесса чувств и воздыханий, –

Твоя душа не перестанет быть!

Небытие – бездарно, пустотело,

А для таланта нет небытия.

В жизнь бесконечную уходит Белла –

Поклон прощания ей отдаёт земля.

30 ноября 2010 года

  Преподобный Никита Столпник

Вот жизнь была весёлая, богатая, удалая,

Довольство было в доме том и шумный пир друзей…

Пророчество библейское, как зёрнышко, упало там

На душу пересохшую, зерно благих корней.

Жил мытарь, сборщик податей, грехом одетый денежным,

Слуга любимый княжеский, корыстолюбец был.

Но случаем в Храм Божий он к вечерне и ко всенощной

Зашёл, забрёл, прислушался, – и свет его пронзил.

Исайи глас молитвенный и совесть пробуждающий

Вдруг сдвинул что-то тяжкое в недвижимой душе, –

Но ползающей, видимо, пока что – не летающей…

Наутро кровь варилася в обыденной лапше.

То сердце кровоточило Никиты бессердечного,

Заколотило, вздрогнуло, – есть сердце у него!

Преображенье встретило судьбинушку беспечную,

И для души заржавленной настало Рождество.

Спас принял переславского Никиту преподобного

В объятья Свои чуткие, ладонями покрыл.

Телесными темницами, для плоти неудобными,

Никита Бога истины и состраданья чтил.

И так угоден Богу стал целитель, столпник истовый,

Что мученика золото Бог в тяжкий вплёл венец

Чудесной жизни мытаря, раскаяньем омытого,

Святою кровью смывшего грехи с иных сердец.

Обитель переславская хранит свои сокровища –

Не мишура блестящая, не жемчуг-изумруд…

Монаха и подвижника, кто победил чудовище,

Здесь мощи Землю Русскую и веру берегут.

2009

     Преподобный Никита Столпник жил, согласно преданию, в XII веке в Переславле (Ростово-Суздальская земля). Был сборщиком податей (мытарь). Раскаялся в своей корыстной и распутной жизни, услышав в церкви слова пророка Исайи (Ис., 1, 16:17), а на следующий день обнаружив в обеденном котле кровь. Постригся в Переславском Никитском монастыре, где носил железные вериги и каменную шапку и жил на столпе. Прославился исцелениями. Злодейски убит. Мощи прп. Никиты Столпника находятся в Переславском Никитском монастыре.

Шуточное стихотворение про ФГОСы нового поколения

Сын-школяр к отцу пришёл и спросил со вздохом:

«ФГОСы — это хорошо или это плохо?

Что такое этот ФГОС — овощ экзотичный?

Объясни ты, папа, мне просто и практично.»

Папа малость помолчал — и прервал молчанье:

«ФГОСы — это, мальчик мой, план образованья,

А плохим не может быть мудростей собранье.

Знаешь, сколько мудрецов ФГОСы сочиняли

Для того чтоб ты, сынок, в школе без печали

Развивался, рос, взрослел, набирался знаний -

Чтобы жизненный свой путь выбрал ты заранье.»

«Папа, ты мне объясни без напрягов, просто,

Не крути и не юли -

Что такое ФГОСы?

В чём их смысл, их цель, их суть,

Для меня приманка?

Станет легче ли мой путь

Или — всё обманка?»

«Вот, сынок, толстенный том, -

Папа отвечает, -

Аккуратно и рядком

Он всё расставляет.

Актуальность, УУДэ,

Компетенций ворох,

Далее — т. п.,т.д.

В общем — знаний порох.

Зажигай — и вверх лети,

К звёздам достижений.

Не теряй лишь по пути

Знаний и умений.

Будь во всём универсал -

В межпредметных связях

Сопрягай ты интеграл

С древнерусской вязью.

Кругозор свой расширяй,

Компетенций сумму,

Инновации внедряй,

Думай свою думу.

Личность пусть в тебе растёт,

Формируй свой разум,

Праздности  и скуки лёд

Разбивай ты сразу.»

«Всё слова, слова, слова, -

Паренёк вздыхает, -

А вот сколько дважды — два -

ФГОСы объясняют?

Весь талмуд красивых фраз

Многомудрых мнений...

Может просто, без прикрас,

Без заумных прений

Истину сказать одну,

Ясно и понятно,

Терминов не мять траву,

Не судить превратно:

Будет только человек

Тот, кто образован,

Кто на жизненный свой бег

Словно конь подкован

Крепкой стяжкою ума -

Гвоздь образованья

Вбит пусть будет навсегда

В наше осознанье.»

«Да, пожалуй, ты и прав, -

Папа отвечает, -

Если честно, без забав,

Все же понимают,

Что невежество есть тьма,

Свет — образованье.

Упаковку новизны

Можно взять любую -

Лишь бы только для страны

Не пропал впустую

Самый важный в жизни труд -

Личного усилья,

Лабиринты роют тут

Мозговых извилин.

Труд создания мозгов,

Лепки человека,

Обученья школяров -

Как велось от века.

Пусть меняется стандарт -

Не изменишь сути:

Из-за наших школьных парт

В мир выходят люди -

Граждане страны родной,

Связка поколений.

Так пойдём за это в  бой

Без страха и сомнений!»

Заключение

ФГОСы будем мы внедрять -

Только дай-то Боже

Нам самим бы их понять,

А внедрить — мы сможем!

                        Проклятие потребительства

      Проблема экологии, сохранения природы, окружающей среды, проблема уменьшения биоразнообразия – это самая волнующая, самая животрепещущая проблема сегодня. Решение её – это, своего рода, решение пресловутой задачи квадратуры круга, то есть, фактически – недостижимо. Я считаю, что решение этой проблемы возможно только при соблюдении условия, на которое вряд ли пойдет подавляющее большинство людей во всех странах – и богатых и бедных.

       Это решение может лежать только в плоскости сокращения – причём сокращения радикального, принципиального – потребления. Жизнь людей превратилась в бездумную, бессмысленную, тупиковую, абсурдную погоню за материальными благами – как в развитых странах, так и в странах развивающихся, завистливо и изо всех сил тянущихся подражать богатым соседям – соседям по планете Земля.

      Воистину, нынешний человек стал не только и не столько человеком разумным, homo sapiens, сколько человеком экономическим, homo economicus, человеком потребляющим. Экономика поработила человека, самыми развитыми, самыми благополучными странами априори считаются страны самые богатые, страны с наибольшим ВВП на душу населения, страны с наивысшим уровнем потребления. Этот уровень потребления считается предметом гордости для самих этих стран (стран Запада), и предметом зависти и унижения для стран, которые беднее пресловутого «золотого миллиарда». ВВП на душу населения легко подсчитать, в отличие от неуловимых нравственных, духовных, семейных критериев. Вот и считают проценты богатства и материального преуспеяния – и одновременно уменьшаются «проценты» чистого воздуха, забираемого «счастливыми» автомобилистами и живущими ночью, как днём, горожанами (благодаря искусственному освещению), «уменьшаются» проценты живых существ, изводимых ради живущих в страшных мегаполисах потребителей.

      Очень лицемерно выглядит забота так называемой либеральной общественности западных стран о природе – особенно в странах бедных. Всякие «Гринписы» орут и вопят о сведении лесов в тропиках, но не говорят о сути проблемы – вопить надо о потребительском эгоизме и ненасытности западного общества, целиком погрязшего в своём консьюмеристском болоте и затягивающем туда остальное человечество. «Дольче вита», сладкая жизнь диванного разжиревшего жующего западного потребителя не даёт покоя бедному индусу и шустрому китайцу, голодному африканцу и  даже нашему сумасбродному русскому человеку, по природе своей не могущему быть банальным, обыденным, педантичным приобретателем.  И в чём смысл такой жизни, протянутой – в среднем на Западе – уже до 80 лет?

     Может быть, у природы есть какая-то своя цель в этом «подталкивании» человечества к ненасытному засовыванию в себя всего и вся? Может быть, разжиревшее и вконец обленившееся человечество будет даже лениться «покорять» природу и оставит её в покое? А может быть, у природы срабатывает её неистребимый инстинкт самосохранения, и мать-природа решает – хотя и медленно и постепенно, но, как известно, «Божья мельница мелет медленно, но верно» - избавиться от своего «высшего» порождения, своего «венца творения»? Лень человеческая, возможно, и была двигателем прогресса (обезьяне лень было забираться на дерево, и она взяла палку), но, уж точно, она не будет фактором в борьбе за выживание (если таковая  и имеет место).

      Человек так «достал» природу, что она ему действительно, может начать мстить. «Вторая природа» (общество и культура) так поработила первую, истинную, неотменимую, и в конце концов – непобедимую, что эта природа, единственная настоящая природа, рано или поздно должна взять реванш, должна – в радикальном случае – освободиться от своего тюремщика и мучителя – человека.

      Чересчур пессимистично и мрачно? Да, но ведь человечество само себя загнало в эту абсурдную и безвыходную ловушку потребления. Чем больше есть – тем больше хочется. Скажи западному человеку, что он должен отказаться от автомобиля – «да вы что, это же каменный век», и к тому же, скажет западный человек, я живу в свободном обществе, и мне никто не вправе приказывать. Вот этот либеральный консьюмеризм – это и есть самое глупое, самое вредоносное порождение хвалёного западного пути развития. «Я и мои права» - и ни слова об ответственности, о самоограничении, о самоконтроле. «Ешь, пей и веселись!» - вот лозунг (или говоря по-модному, слоган), современного общества.

      Приоритет прав над обязанностями – фундамент современной либеральной идеологии, своей плесенью покрывшей весь мир – и головы людей, и их души и их тела. Скажи современному «продвинутому» человеку, что есть обязанности, которые выше прав – перед обществом, семьёй, природой, страной, что вне общества нет человека, что абсолютная свобода есть абсолютное рабство – в плену прихотей, произвола, хаоса, и нынешняя либеральная свора – так называемых журналистов, правозащитников (защищающих почему-то права террористов, а не их жертв), всяких медийных персонажей (самых громогласных и постоянно, до одури, мелькающих на телевидении) спустит на вас всех своих тявкающих либеральные лозунги шавок, припечатает вас реакционером, коммунистом, фашистом, сталинистом. Скажи этим «властителям» душ современной эпохи, что социальная ценность справедливости выше социальной ценности свободы – и всё: вы – враг свободы, вы – за цензуру, вы стоите за казарменный коллективизм. А ведь это так – и всякие новодворские и альбацы по глупости своей этого не понимают. Вот пример. Человек заключён в тюрьму по ложному обвинению. Он – несвободен. Он заключён в тюрьму несправедливо. То есть свобода проистекает от справедливости, таким образом, справедливость есть базовая социальная категория, а не свобода, которая, конечно же, очень важна и значима.

      Это экскурс в сторону наболевшей – для меня – темы современной господствующей идеологии понадобился для того, чтобы показать, что при современном состоянии умом, при нынешнем (ещё одно модное словечко) менталитете землян, построенном на либеральном консьюмеризме (или, консьюмеристском либерализме, если угодно), вряд ли возможно разрешение самой главной проблемы нашего существования – проблемы деградации самой нашей среды обитания, разрушения нашего дома – Земли. Как верна затёртая, но верная метафора – мы рубим сук, на котором сидим. Что делать? «Что делать, что делать? Сухари сушить», как говорил герой А. Папанова в фильме «Берегись автомобиля». Примерно это и можно посоветовать – переходить на сухари вместо пирожных. Но совет это так риторичен и утопичен, как и вразумление завзятых либералов. Воистину: кого Бог хочет погубить, того он лишает разума. Не так ли и с человечеством?  

      Это эссе получилось слишком алармистским, но, возможно, такой тон и ход рассуждения и способен на кого-то повлиять, кого-то заставить задуматься, а, может быть, и в чём-то – «самоограничиться». Ничто не предопределено, и мы сами выбираем свою судьбу.

       Климент Аркадьевич Тимирязев –

 учёный и человек

     1. Биография. Климент Аркадьевич Тимирязев (1843 – 1920) родился в старинной дворянской семье, дома получил начальное образование, учился в гимназии.

       Затем Климент поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. Студенты-естественники всегда отличались демократизмом настроений, вольнодумством, и этот факультет считался традиционным началом пути русских разночинцев. На втором курсе Тимирязев отказался подписать обязательство о том, что он не будет заниматься антиправительственной деятельностью. За это он был исключён из университета. Однако, учитывая выдающиеся способности юноши, ему было разрешено продолжать своё образование вольнослушателем.

     Поскольку в России научная карьера для Тимирязева оказалась закрытой из-за его неблагонадёжности, сразу после окончания университета он уезжает за границу. Молодой учёный работает в лабораториях крупнейших биологов Франции – П. Бертло и Ж. Буссенго, а также проходит стажировку в Германии у физика Р. Кирхгофа и физиолога Г. Гельмгольца. В одном из немецких университетов ему присуждают степень доктора.

     Вернувшись в Россию, Тимирязев начинает работать в Петровской земледельческой и лесной академии. В 1871 году после защиты диссертации «Спектральный анализ хлорофилла» он был избран экстраординарным профессором Петровской сельскохозяйственной академии. Сегодня эта академия носит имя Тимирязева. В 1875 году после защиты докторской диссертации «Об усвоении света растением» Тимирязев стал ординарным профессором.

     С 1878 по 1911 год К.А. Тимирязев был профессором Московского университета, из которого он ушёл в знак протеста против реакционной политики министра просвещения Л.А. Кассо. В 1890 году К.А. Тимирязев был избран членом-корреспондентом Петербургской академии наук (c 1917 года – член-корреспондент Российской академии наук).

     2. Наука. Первая книга Тимирязева была посвящена популяризации идей Чарльза Дарвина. Он практически первый открыл их для русской науки и впервые ввёл дарвинизм в качестве учебного курса для студентов.

      Большую часть жизни Тимирязев посвятил исследованиям хлорофилла. Его блестящая книга «Жизнь растений» (1878) выдержала десятки изданий на русском и иностранных языках. В ней он на ярких примерах показал, как питается, растёт, развивается и размножается зелёное растение. Тимирязев обладал редким даром учёного-популяризатора, который умел очень просто объяснить научные явления даже неискушённому читателю.

      Для того, чтобы опровергнуть вывод американского биолога Дрэпера  о том, что наиболее интенсивно фотосинтез проходит в жёлтых лучах и доказать, что максимум фотосинтеза приходится на красные лучи спектра, Тимирязев приводит целую серию тщательно продуманных экспериментов.

      Он сам создаёт точнейшие приборы для практического доказательства правильности своих теоретических выводов. Тимирязев показал, что ошибочные выводы Дрэпера явились результатом неверно поставленных опытов. Непременным условием успешности этих опытов является чистота спектра. Чтобы спектр был чистым, то есть чтобы каждый его участок был чётко отграничен от других, щель, через которую проходит луч света, должна быть не шире 1 – 1,5 миллиметра. Используя известные в то время методы газового анализа, Дрэпер вынужден был использовать щель размером до 20 миллиметров в диаметре. В результате спектр получился крайне нечистым. Наибольшее смещение лучей при этом имело место в средней, жёлто-зелёной части, которая становилась от этого почти белой, слегка окрашенной в жёлтый цвет. Именно здесь Дрэпер и нашёл максимальный эффект фотосинтеза.

      Тимирязев в своих опытах добился устранения ошибки, допущенной Дрэпером. В своём исследовании относительного значения различных лучей спектра в процессе фотосинтеза, произведённом летом 1868 года, он достигает этого путём применения так называемых светофильтров. В данном случае исследование интенсивности фотосинтеза в различных лучах солнечного света проводится не в спектре, а в отдельных лучах, изолированных от остальных лучей с помощью цветных жидкостей.

    Тимирязеву удалось установить, что хлорофилл наиболее полно поглощает красные лучи. Именно в этих лучах была обнаружена им также и наибольшая интенсивность фотосинтеза, что указывало на решающую роль хлорофилла в изучаемом явлении.

    Вскрыв ошибочность опытов Дрэпера, Тимирязев прекрасно понимал в то же время, что точных результатов, подтверждающих его гипотезу о зависимости фотосинтеза от степени поглощения данных лучей зелёным листом и от количества их энергии, можно добиться лишь при помощи опытов, произведённых непосредственно в спектре. Задумав целый комплекс исследований в этом плане, Тимирязев прежде всего обращает внимание на изучение свойств хлорофилла.

     Исследования Тимирязева наглядно показали, как он сам говорил, «космическую роль растений». Он называл растение посредником между солнцем и жизнью на нашей планете. «Зелёный лист, или, вернее, микроскопическое зелёное зерно хлорофилла является фокусом, точкой в мировом пространстве, в которую с одного конца притекает энергия солнца, а с другого берут начало все проявления жизни на Земле. Растение – посредник между небом и землёю. Оно – истинный Прометей, похитивший огонь с неба. Похищенный им луч солнца горит и в мерцающей лучине, и в ослепительной искре электричества. Луч солнца приводит в движение и чудовищный маховик гигантской паровой машины, и кисть художника, и перо поэта». (Какой восторг перед мощью и красотой знания! Нынче такого уже не встретишь).

     Благодаря исследованиям Тимирязева  в науке прочно утвердился взгляд на растение как на замечательный аккумулятор солнечной энергии.

   3. Общественно-политическая позиция. Климент Аркадьевич Тимирязев всегда придерживался лево-демократических убеждений и принял Октябрьскую революцию 1917 года. Зафиксированы его одобрительные и  восхищённые отзывы о В.И. Ленине, которому он послал в дар книгу своих публицистических статей «Наука и демократия» с тёплой дарственной надписью. К.А. Тимирязев был избран (конечно, с одобрения советского руководства) депутатом Моссовета в революционной Москве.

      Дух народничества, народолюбия, столь свойственный русской интеллигенции, очень ярко проявился в общественно-политической позиции Тимирязева. Будучи настроенным глубоко оппозиционно по отношению к царскому правительству, Тимирязев считал, что новая революционная, большевистская власть способна решить проблемы России, обеспечить прогрессивное развитие страны. А прогресс, торжество науки – это были боги русской интеллигенции XIX – начала XX века, интеллигенции, сколь позитивистской в своём сциентизме, в своём преклонении перед наукой, столь и утопичной по своим социальным установкам.

     Большевизм импонировал значительной части русской интеллигенции именно своим радикализмом, своим разрывом с невежественным, патриархальным прошлым, своей, с одной стороны, вроде бы научной основой (марксизм, экономическая теория), а с другой стороны, своей стихийностью, народностью,  простотой предполагавшихся решений сложнейших проблем.  Почти столетняя безусловная оппозиционность русской интеллигенции к началу XX века царскому «реакционному» режиму заставила её (во всяком случае, значительную её часть) встать на сторону самых непримиримых противников царизма – радикальных революционеров, выражавших, по мнению интеллигенции, самые заветные чаяния русского народа, угнетаемого жестоким царским режимом.

    Конечно, скоро многие из интеллигентов, сначала восторженно или одобрительно принявших Октябрьскую революцию, разочаровались в большевиках, устрашённые их жестокими методами управления страной, потрясённые братоубийственной Гражданской войной, возмущённые подавлением прав и свобод граждан, вопиющим попранием человеческого достоинства в страшную, бесчеловечную революционную эпоху.  Послереволюционная мировоззренческая эволюция Александра Блока говорит об этом повороте в настроениях интеллигенции.

    Трудно сказать, как складывались бы отношения К.А. Тимирязева и советского руководства, проживи Климент Аркадьевич ещё какое-то время. Всё-таки свобода научного творчества – не последняя вещь для учёного, а при большевистской власти она была сильно ограничена. Во всяком случае, личная честность и искренность Тимирязева несомненны и бесспорны.

    Наиболее привлекательная черта выдающегося учёного – это безудержное и бескорыстное стремление к истине, к знанию, к распространению знаний. Вообще, К.А. Тимирязев скорее напоминает деятелей эпохи Просвещения XVIII века с их преклонением перед знанием и убеждением в том, что процесс познания может решить все социальные и этические проблемы человечества. Тимирязев – это подлинный рыцарь чистого знания, просветитель в полном смысле слова. Недаром столько сил он тратил на работу по популяризации науки. Конечно, гений в одной сфере человеческой деятельности, может слабо разбираться в других областях, быть наивным в каких-то сложных социальных вопросах или искренне заблуждаться. Но если первоначальный импульс и нравственный посыл человека, учёного, гражданина – гуманен и благороден, то мы можем только отдать дань глубокого уважения и признательности этому человеку, гордости российской науки, выдающемуся русскому учёному, физиологу растений Клименту Аркадьевичу Тимирязеву.

      Тезисы к исследовательскому реферату «Иван Петрович Павлов – первый физиолог мира»

1. И.П. Павлов как учёный

      И.П. Павлов является, по сути, основоположником современной физиологии пищеварения. В исследованиях на животных (главным образом, на собаках) Павлов показал, что каждый отдел пищеварительной системы – слюнные и дуоденальные железы, желудок, поджелудочная железа и печень – добавляет к пище определённые вещества в их различной комбинации, расщепляющие её на всасываемые единицы белков, жиров и углеводов. После выделения нескольких пищеварительных ферментов Павлов начал изучение их регуляции и взаимодействия.

      В своих систематических и тщательных экспериментах Павлов установил, что рефлекторная секреция слюны в сильной степени варьирует по количеству и даже по качеству в зависимости от природы, силы, количества и продолжительности действия натуральных раздражителей а виде пищевых или отвергаемых веществ на рецепторы ротовой полости. К примеру, было показано, что сухая пища вызывает большее слюноотделение, чем влажная или жидкая, кислота вызывает слюну с большим содержанием белка, чем пищевые продукты и т.д.

   Вариабельность в количестве и качестве выделяемой слюны зависит также от её функционального назначения – пищеварительного, защитного или санитарно-гигиенического. Например, на съедобные вещества выделяется, как правило, густая слюна, а на отвергаемые – жидкая. При этом соответственно меняется доля участия отдельных слюнных желез, производящих преимущественно жидкую или преимущественно густую слюну. И.П. Павлов установил факт принципиальной важности: такая тонкая и яркая изменчивость рефлекторной деятельности слюнных желез обусловлена специфической возбудимостью разных рецепторов ротовой полости к каждому из этих раздражающих их агентов, и сами эти изменения носят приспособительный характер.

    В 1904 году И.П. Павлов был удостоен Нобелевской премии в области медицины и физиологии за пионерские исследования по физиологии пищеварения.

     Исследования в области физиологии пищеварения привели И.П. Павлова к изучению физиологии высшей нервной деятельности, науки, основоположником которой он, по сути, и явился. Павлов выдвинул концепцию условных рефлексов, в которой было показано, что в коре больших полушарий головного мозга животных и человека образуются временные связи. Они формируются в результате индивидуального жизненного опыта и прочно удерживаются благодаря их постоянному подкреплению какой-либо жизненно важной функцией организма. Явления психического слюноотделения послужили Павлову основанием для вывода о сигнальной функции психического. Существо принципа сигнализации состоит в том, что он определяет такие формы приспособления организма, когда последний в своих ответных действиях предвосхищает течение будущих событий. Существенное философское значение имеет концепция Павлова о второй сигнальной системе как физиологическом базисе абстрактного мышления: «Если наши ощущения и представления, относящиеся к окружающему миру, есть для нас первые сигналы действительности, конкретные сигналы, то речь, специально прежде всего кинэстезические раздражения, идущие в кору от речевых органов, есть вторые сигналы, сигналы сигналов». В концепции о двух сигнальных системах Павлов с позиций материалистической физиологии решал проблему соотношения природного и социального в деятельности человеческого мозга.

    Научная деятельность И.П. Павлова заложила фундамент современной физиологической науки. В 1935 году на всемирном конгрессе физиологов в Ленинграде И.П. Павлов был чествован своими коллегами как «первый физиолог мира».

2. И.П. Павлов как личность и гражданин

      И.П. Павлов славился своим независимым характером. В его натуре очень сильно было развито чувство, которое принято называть «дух противоречия». Так, живя в царской России, Павлов очень резко критиковал действия властей, выступал с позиций религиозного свободомыслия. Но после революции 1917 года, приведшей к власти непримиримых противников царизма – большевиков, Павлов стал в резкую оппозицию и к новой власти. Он не стеснялся в публичных и частных высказываниях в резких выражениях по поводу диктаторской и репрессивной политики Советского правительства. Большевистское руководство не трогало учёного, понимая значение его личности для отечественной  науки и авторитета России в мире, более того, по личному распоряжению В.И. Ленина И.П. Павлову были предоставлены все условия для плодотворной работы в самую тяжёлую пору – в начале 1920-ых годов. Но Павлов не прекратил критиковать большевистское руководство. В условиях гонений на религию в Советской России, Павлов стал выказывать демонстративную религиозность.

До конца своей долгой жизни великий учёный сохранял работоспособность, ясный ум, независимость суждений. Его мировоззрение выражено им самим в гневном письме в Совнарком в декабре 1934 года после развёртывания волны массовых репрессий сталинским режимом, использовавшим убийство С.М. Кирова как предлог для расширения кампании террора: «Мы жили и живём под неослабевающим режимом террора и насилия. Тем, кто злобно приговаривает к смерти массы себе подобных и с удовольствием приводит это в исполнение, как и тем, насильственно приучаемым участвовать в этом, едва ли возможно остаться существами чувствующими и думающими человечно. И, с другой стороны, тем, которые превращены в забитых животных, едва ли возможно сделаться существами с чувством человеческого достоинства. Когда я встречаюсь с новыми случаями из отрицательной полосы нашей жизни (а их легион), я терзаюсь ядовитым укором, что оставался и остаюсь среди неё. Не один я так чувствую и думаю. Пощадите же родину и нас».

     Личность И.П. Павлова – это личность великого человека, учёного, патриота и гражданина, гордости России и русской науки.

              Бенедикт XVI

Вселился в Ватикан любитель странных тварей,

Приверженец кошачьих виражей.

И белым дымом, а не сажей чёрной гари

Почтил его избранье сонм мужей.

Да ведь и вправду – увенчалось ожиданье

Десятков лет тиарою Петра.

На кардинальские Сикстинские собранья

Кошачья не приходит детвора.

Баварский книголюбец думает недолго,

Какое имя хочет он принять –

На пепелище войн, под грудою обломков

Благое слово отыскать.

Но вот загвоздка: музыка, рояль и кошки!

Апартаменты папства – не для них.

Рояль громоздок, кот сервизные бьёт плошки

И аллергии вызывает чих.

А богословскою печатью лапа кошки

По тропкам Ватикана – шлёп и шлёп.

И стародавний кот охотничьей сторожки

Апостолов вино всё пьёт взахлёб.

Немецкий педантизм и вкрадчивость кошачья.

Над ними же – Сикстинский потолок.

Ключи от двух миров – в довесок и в придачу,

Но без нужды – всегда открыт замок.

Рояль и кошки, переплёты, литургия.

И антитезой Лютеру – здесь Рим.

Раздоров и конфликтов узелки тугие

Слабеют среди тёплых римских зим.

Ведут не к отрицанью римские дороги –

Власть папы есть свобода и покой.

Сикстинский потолок – не чересчур высокий.

Его достанем мы – но папскою рукой.

2010

1. Избрание римского папы отмечается белым дымом из трубы Сикстинской капеллы;
2. Имя «Бенедикт» переводится как «благословенный», «благое слово».  Бенедикт XV был папой во время Первой мировой войны;
3. На гербе Ватикана изображены ключи.

Большой бурый кожан

Как этажерка самолётная,

Кожан,

Свирепый пан

И живодёр

Для насекомых –

Их полчища бессчётные

Сожрёт, не поперхнувшись.

Мышь-жонглёр,

Слух у неё – не промах;

Вниз головой перевернувшись,

В своих хоромах

Сарайных и амбарных

Дремлет род семейства странных

Животных, сумеречных сил.

На перепончатых экранных

Лапах или крыльях творенья

Дух изобразил

Природы чудо, мощь и изумленье.

Летит, парит кожан,

Американских завсегдатай стран…

Он чует, обоняет, знает –

Наш ум его не постигает.

2009

       Большой бурый кожан – Eptesicus fuscus, летучая мышь. Обитает в Северной Америке. Длина – до 7,6 см, вес – до 45 г.

             Братислава

Проходил из столицы в столицу трамвай –

Рельс связал с Братиславою Вену;

И обоих обвязывал вальсом Дунай,

Воздвигал неприступную стену.

Здесь, об этот редут, раздробились полки

Сабленосцев и воинств Османских;

Попадался здесь Габсбург в славянства силки

И венчался короной мадьярской.

Свои башни возносит над городом Град –

Он считает века Братиславы.

А под замком готических сводов наряд

Извивался в барочные травы.

Классицизм и модерн огранили алмаз

Из чистейшей дунайской водицы.

Драматический тысячелетний рассказ

Братиславы без отдыха длится.

В узких улочках ищет история путь,

Чтобы влиться в дунайское русло.

Братислава, ты славу свою не забудь

И славянское братское чувство.

2010-05-02

       Братислава в XVI – XVIII веках была столицей Венгрии.

                 Брюгге

Брюгге, прекрасный, игрушечный Брюгге…

Купчик каналом вплывал в буржуа;

Перевозились здесь баржами тюки,

Банки плели из себя кружева.

Пухли торговцы процентом, прибытком,

В ряску бог лени канал одевал.

Но золотым взбаламучен был слитком

Водный проспект – град фламандский вставал.

Колокол Брюгге звонил неумолчно –

Труд, процветанье, удача в руках!

Мост возведён над каналами прочный –

Были опоры его из сукна.

Ивы поклон над суконной постелью,

Где капитал был зачат и рождён.

И ускорялись витки карусели:

Гребень прогресса вычёсывал лён

И ворошил исторический казус, –

Только царапал и жал до крови,

Переворотов и бунтов заразу

В нежную Фландрии плоть заносил.

Брюгге, истории вечный любимец,

Словно собачка у Божеских ног,

Встал, потянулся, – ах, гостеприимец! –

В лоно, зевая, истории лёг…

2009

              Ван Гог

Жёлтым цветом привлечённый

Сдуру шмель, в обман введённый,

Вкруг подсолнуха жужжит.

Подлетает,

Улетает,

Машет крыльями…Не знает –

Расцветает,

Отцветает

Солнца цвет? Или дрожит

Кисть художника от счастья?

Нету для него ненастья,

Радость двери сторожит.

В Арле он ходил угрюмый

И с одной лишь только думой –

Мир незримый увидать.

Как блаженство передать

От полей, дождём вспоённых,

От бездельников влюблённых,

От крестьянок утомлённых,

От каморки, где кровать,

Стул и столик в уголке

И картинки на стене?

Нет, не спать, Винсент, не спать!

Мозг просверлен завитками,

Мир наполнен чудесами,

Кипарисными лесами,

Кои к смерти жизнь ведут.

Там свеченье и крученье,

Неземное приключенье,

Синьки с охрой столкновенье,

Там небес стоит редут.

Там Луна, как Солнце, жарит.

Апельсина цвет горит –

Манит и подстерегает,

Всем тревогою грозит.

Шпили острые церквушек

В это небо вознеслись.

Словно кубики игрушек –

Домики, что не сдались

Завихреньям и сплетеньям,

И мятущимся прозреньям:

Те с голландцем родились.

Тот холерик, страстью движим,

Переменчивый и злой,

Жёлтым был, точнее – рыжим,

С огненною бородой.

Он, легендами обросший,

Мифа сам отец и сын,

И чем дальше, тем всё больше

Над безумьем властелин.

2009

В стихотворении упоминаются картины В. Ван Гога «Натюрморт с посолнухами» и «Звёздная ночь».

       Васко да Гама

Долгой дорогою плыл капитан,

Тяжкие мили пути.

Пряностей флёр экзотических стран

Жаждал да Гама найти.

Спесь португальская вспенилась в нём,

Дух Реконкисты вскипел.

Он каравелл своенравным рулём

Морем Индийским владел.

Доброй надежды Кейптаун желал

Вслед рулевому: «Прощай!»

Выступ Игольный за ним повторял:

«Африку не забывай!»

Тёплые воды качали корабль,

Как кашалота во сне.

«Остров лемуров в покое оставь!» -

Волны шептали корме.

Праздник Нептуна отмечен уже –

Солнце в зените висит.

Дон непреклонный настороже –

Жар нетерпенья горит.

Сказочный чует беду Каликут:

Ужас кровавый грядёт,

Алчные тигры по следу идут,

Страхом охвачен весь порт.

Лоцман-араб своё дело любил –

Нужный форватер нашёл…

Сколько цингою отобрано сил,

Скольких – акулам на стол!

Выполнен был Мануэля указ:

Кучи сапфиров – в руках.

Счастье Европы… Печальный рассказ

Индии длился в веках.

2009

1. Реконкиста – освобождение Испании и Португалии от господства арабов в VIII – XV веках;
2. «Остров лемуров» - Мадагаскар;
3. «Праздник Нептуна» - пересечение экватора;
4. Каликут – индийский порт, к которому причалил Васко да Гама в 1498 году;
5. Мануэль I – португальский король во время плавания да Гамы;
6. Дон – обращение к португальскому дворянину.

   Волшебная сила искусства

Искусство есть приём, замеченный давно –

Обыденное в рамки заключаем.

Канвы привычной  обновлённое вино

Мы с наслажденьем – терпкое – вдыхаем.

Весёлый балагур, пропойца и пошляк,

Который в жизни неприязнь внушает –

Актёрским перевоплощением мастак

Игры его подобье шармом дарит.

Мудрейший янсенист, алмазы слов творя,

Отринул блеск профанного искусства.

Мы, анфиладами музейными бродя,

Сполна Паскаля проницаем чувства.

Шарденовский разъятый в лавке скат висит,

Вкруг ощерившийся котяра ходит.

Стекает мутью кровь, истошно зверь вопит,

Гниенье, грязь…Но – чудо происходит.

Растаял враз и скат, и кровь, и визг, и кот…

Вновь появившись, взор в себя влюбили.

Волшебной кистию Шардена натюрморт

Неотразимый сотворён…из гнили.

Как получилось так? Касательная где

Ту точку миновала невозврата?

Соблазны гения влекут к сладчайшей тьме –

Паскаль недаром прозревал утрату.

2009

1) В стихотворении упоминаются:

 кинофильм «Осенний марафон» (персонаж Е. Леонова)

и картина П. Шардена «Скат»;

2) «Мудрейший янсенист» - Б. Паскаль;

3) «Паскаля чувства» - имеются в виду слова Паскаля о живописи: «Суетная вещь эта живопись, восхищающая нас сходством с предметами, которые сами по себе отнюдь не достойны восхищения».

              Высоцкий

Писать о Высоцком – писать о России.

Высоцкого музы – лошадки лихие.

Коняшки, лошадки, но не пристяжные,

А конь коренной,

Коренник своенравный,

Пыхтящий, шальной,

Шелопутный, забавный.

Какая дорога – колдобины трассы.

Но конь не успеет ещё испугаться,

Заржёт и замрёт

И потянет ноздрями –

Пропала подкова в зачуханной яме.

Коняга, коняга,

Затравлена волком,

Его пожалела опущенной холкой –

А он тебе в шею и в сердце вцепился,

И к брюху прибился

И кровью залился.

Коняга задохлась,

Себя измотала –

Ведь всю ты Россию с собой истаскала

И хрипом своим с неё кожу сдирала.

Но всех пощадить – не хватило запала.

Пропала лошадка, лошадка упала.

И там, где с разорванной грудью ты встанешь,

Лошадка, вовек ты уже не устанешь.

2010  

Где же вы, поэты?

Где же вы, поэты,

Собиратели толпы,

Вдохновители, пророки,

Не сбривающие бороды?

Где же вы, поэты,

С золотою буквой вы,

Складывающие из этих букв

Золотом воздушные шары?

Где же вы, поэты,

Надуватели шаров,

Вы, дарители даров,

Сказок вы сказители и снов?

Где же вы, поэты,

Где ваш трубный глас,

Вашей магией слеплённый дикобраз,

Чьи стихи-иголки тычут в нас?

Где по сердцу режущий алмаз,

Где прорытый вами в душу лаз?

Кончилось поэтов время, может быть, –

Никогда им больше душ не бередить,

Мыслей не зажечь и не воспламенить

«Дум высокое стремленье» - нет, не быть!

Где же вы, поэты?

Бредни, немота…

И словесное мученье, маета…

Лучше рыб молчанье, слепота крота,

Чем все ваши выкрутасы, господа.

Где же вы, поэты,

Где ваш пыл и жар,

Поршень чувств вперёд

Толкающий где пар?

Дрожь, восторг, стенание и страсть,

Опьяненья сладостная власть…

2009

              География

Меридиана ниточка протянута,

С рекою пересёкся горный кряж.

Наука о земле здесь будет упомянута.

Вперёд, в воображаемый вояж!

Границы стран – препятствие нетрудное,

И пёстрый мир на карту нанесён.

Блуждать по ней – занятье беспробудное

И упоительное, словно сон.

Распластан материк с названиями дивными

Озёр, заливов, городов и рек.

Там столько государств с их флагами и гимнами,

Всех перечесть не сможет человек.

Европа, Азия, Гренландия, Гвинея…

Столицы древние, безлюдные места,

В иных – тепло, а в этих – холоднее.

Лоскутный атлас создан неспроста.

Век кругосветок начал эти штудии.

Вместился шар в брошюру и – затих.

Сперва, как и всегда, палили из орудий,

Вторым был циркуль, а последним – стих.

Из Лиссабона каравеллы плавали -

Принц Португальский пряностей взалкал.

В далёком Гоа швартовались к гавани,

Белен в Отчизне моряков встречал.

Так с маленькой скалы на крайнем западе

Начало всех начал для мира началось.

Записано навечно в морском рапорте,

Что этим капитанам сделать удалось.

Матросами та карта разлинована,

Не потерялся ни клочок земли.

И целая наука образована,

О коей редко пишутся стихи.

Восполним мы досадную лакуну –

Поэта слово в географию пришло.

Хотя и грубо сбитую, трибуну

Себе здесь землеописание нашло.

2009

1. Белен – башня в Лиссабоне;
2. Принц Португальский – принц Энрике Мореплаватель,

                                    живший в  XV  веке;

                        3) Гоа – порт в Индии.

          Дар мысли

Голова, головушка пустая,

Мыслей нет в тебе, головка дорогая.

Голова и сахарный болванчик –

Ты для мысли хоть открой карманчик.

Что же ты закрыта для сознанья,

Головёшка, столп образованья?

Не ленись, головушка-головка,

Разума пройдись тончайшей бровкой.

Голова, колодец разноречий,

Тугоплавких силлогизмов печи.

Где-то мёрзнет мысль, а где-то – жарит.

Крылья у лентяя отрастают.

Хлопай же ушами, толстобрюхий.

Имя «Пушкин» на отвислом ухе

Резонирует блаженством и покоем:

«Сущее прими – не бейся боем!»

Ты послушай, неуклюжий лодырь, –

Начинаются бессмертья роды.

Прорастает изумруд на дне колодца –

Божий дар халявщику-уродцу.

2010

        Два математика

Считал чертей на кончике иглы

Монах, пыхтящий от усердья шумно.

Искал спасения от адской мглы

Он в этом послушаньи тугодумном.

А через триста лет другой монах –

Не в постриге, но в сути сокровенной –

У речки Кэм с листочками в руках

Бродил, раздумывая о Вселенной.

Задачки старой он нащупал связь

С теориями сил и ускоренья.

И, втайне Богу Ария молясь,

Принялся за проблему исчисленья.

Ганноверский курфюрст на Лайне жил –

Кто ж знал, что он со львом сдружится.

Придворный книгочей при нём служил –

Учил он диких московитов не страшиться.

Философ, друг монады, рассчитал,

Что с той задачкой справится отменно.

Он колебаться скоро перестал,

К ней стал подкрадываться постепенно.

Кто первым был – пусть их рассудит Бог.

Валили трескотня и ругань валом -  

Делили Ньютон с Лейбницем пирог

Научной славы знаком интеграла.

2009

1) Ньютон был арианином, отрицая равенство лиц Троицы;

2) Лейбниц написал философский труд «Монадология»; был   советником Петра Великого.

3) Ганновер стоит на реке Лайне; В 1714 году ганноверский

  курфюрст стал королём Великобритании (британский «лев»).

         Дух противоречия

Проживается двойственной жилкой поэт –

Мозг расколот на две половинки:

Презирает он глупый и суетный свет,

Поклонения ждёт по старинке.

Одним взглядом снисходит до тварных существ,

До бездумных, бездарных букашек.

А другим – жаждет блеска сияющих мест

От никчёмных, молчащих тех пташек.

Вот такой парадокс. Он в натуре его –

Человека, артиста, таланта.

Таково всех людей и зверей естество:

Дух протеста внесён в фолианты.

Человек, как та яма, что роют всегда, –

Убывая, он всё прибавляет.

Продолжается, длится природы страда.

Мера крайности все примиряет.

И случайность исполнит желанье творца:

Самолюбьем почтённый безмерным,

Для себя не уронит он чести лица.

Будет признан другими – наверно.

2009

    «Яма, что роют всегда» - отсылка к загадке Леонардо да Винчи «О яме»: «Многие будут заняты тем, чтобы отнимать от той вещи, которая тем больше будет расти, чем больше от неё будут отнимать».

            Иосиф Бродский

Нью-Йорку – тело, Ленинграду – сердце,

Венеции каналы – кровь из вен.

Постмодернизм сыграл на нервах скерцо,

Английским слогом русский слог взят в плен.

В Гудзон пролита невская водичка,

Стих Боратынского жаргоном вспух.

И кабаре-шантанная певичка

В упряжке с Паваротти режет слух.

Эх, мальчик питерский, слов изыскатель

И отражатель солнечных лучей,

Ингредиентов всяческих мешатель

И пахарь стилистических полей.

Наверняка-нежданно тунеядство

Шар золотой забросило в Стокгольм.

Неотличим кабак стал от аббатства:

Вино эмоций – ведь не алкоголь.

Цедил портвейн, и водочку и бражку,

И русской кровью Запад согревал.

Ты зёрна ржи крошил в чужую чашку.

Хвост петушиный ноздри щекотал.

Библейский тёзка сплачивал народы.

А ты, Иосиф, вслед пошёл ему.

Но, может быть, грядущие исходы

Сметут стиха стихию за корму.

2010

          Итальянский язык

Рокочущий язык, из воска сотворённый,

И звук расплавленный, как сахарок во рту,

Язык извечный всех поэтов и влюблённых,

Язык сверкающий, как апельсин в цвету.

Язык тосканских гор и генуэзских улиц,

Латинских чистых струй родимое дитя,

Сената римского и Цезаря питомец,

Огонь и воду примиряющий шутя.

Язык, столетьями шлифованный вручную,

Алмаз Бокаччио и дантовский брильянт;

Он в распрях княжеских всегда страну родную

Хранил и защищал, как преданный солдат.

Язык, из гласных букв построивший поместье, –

Тысячебашенный волшебный Квиринал,

В котором графы и бароны ждут известий,

Что Микельанджело сонеты написал.

Язык, живущий и жиреющий на пашне,

Где Умбрии зерно в сардинский виноград

Превращено трудом весёлым и бесстрашным.

Язык – из пламени отлившийся заряд.

Язык Венеции, Миланского собора.

Великий Верди свой «Набукко» создавал

Той музыкою слов, что иудеев хором

Тоскою сладкою с печалью изливал.

Язык невинных душ, монахов и блаженных,

Забредший случаем в шальную беготню

Из времени и мест пожалований ленных

И кондотьеров тех, закованных в броню.

Язык простых вещей, – мудрёный, прихотливый, -

Морских чудовищ и красавиц неземных,

Ассизских птичек не из сонмища пугливых,

Язык торговок, Леонардо и святых.

2009

1. Квиринал – дворец в Риме;
2. Умбрия, Сардиния, Тоскана – области Италии;
3. «Набукко» - опера Дж. Верди;
4. «Ленные пожалования» - имеется в виду феодальная эпоха,

эпоха Средневековья;

5. Кондотьеры – вооружённые наёмники в средневековой Италии;
6. «Ассизские птички» - имеются в виду легендарные

      проповеди св. Франциска

           Ассизского, обращённые к зверям и птицам.

              К весне

Под валенками снег поскрипывает.

Синичка холода зовёт,

Как будто сердится и всхлипывает,

Не верит в солнца поворот.

И крошки воробьишка склёвывал,

Хлеб чёрствый, лакомство зимой.

Доверчивостью очаровывал,

Малюсенький и занятой.

Скворец гнездовье предугадывал

Ещё над Лимпопо паря.

В подщёчный кошелёчек складывал

Избыточный корм января.

Удод с щурком кадриль выплясывал,

Готовясь «русскую» плясать.

И аист чресла подпоясывал,

Копя младенцев, чтоб раздать.

День прибавляет, небо ясное.

Синица громче верещит –

Ведь скоро свиристель прекрасная

Простушку переголосит.

2009

          Караваджо

Это не беличья кисть, не барсучья, –

Луч светоносный забрёл,

В щёлку скользнул кракелюрой паучьей,

Искр ожерелие сплёл.

Бегал когда-то по городу Риму

Нищий холерик босой

И рисовал за бесценок картину

Он золотою росой.

Уличных сцен повседневностью мелкой

Заворожён краскотёр.

Огненно-рыжая рьяная белка

Дров добавляет в костёр.

Жизни волчок продолжает крутиться,

Света и тьмы колесо.

Святость и доблесть, урод и тупица,

Бог и вселенское зло.

Благости луч в мрачный храм проникает,

В свете плескались леса.

Лошади круп седока заслоняет –

Павлом прозревший стал Савл.

От удивления охнул апостол –

Рук поражает размах;

Как с перспективою справился просто

Тот, кто на тьму нагнал страх!

Выхватил свет клочковатой манерой

В плоти Предвестье Христа.

Тайным сцепленьем искусства и веры

Дышит пространство холста.

Бешеной страстью измученный гений –

Где прекратится твой бег?

Ты, отделивший свеченье от тени,

Тоже, как все, человек.

Авантюриста прожилка проснулась,

Мастера душу сожгла.

Тень победила и свечка задулась –

В красках сияет душа.

2009

1. Микельанджело Караваджо (ок. 1573 – 1610) считается одним из основоположников техники светотени в живописи. Прожил очень бурную жизнь. В стихотворении есть отсылки к картинам Караваджо: «Обращение Савла» («круп лошади»), «Трапеза в Эммаусе» («рук поражает размах»), Иоанн Креститель» («Предвестье Христа»), «Бичевание Христа» («Бог и вселенское зло»);
2. Кракелюры – «трещинки» на постаревшем живописном полотне.

Картина В.Д. Поленова «Московский дворик»

Здесь марево в небе струится,

И тишь предвещает грозу.

К земле прижимаются птицы,

Как это бывает в жару.

Ребёночек плачет без няньки,

И баба с тяжёлым ведром

Привычною долей крестьянки

На хлеб зашибает горбом.

И рыжей копною мальчонка

С тропинкою пыльною слит.

Играющих два ребятёнка.

Лошадка стоящая спит.

И плюшкинский садик там, сбоку,

Старушки покой бережёт.

С заботливой внучкой дорогой,

Едва уже видной, бредёт.

Но только зачем же блаженство,

Довольство и мир разлиты

В картине, что вечным наследством

Нам дарит кусочек Москвы?

Церквушка, шатёр колокольни,

Чьим звоном жар воздуха чист,

Тропинка во дворике – воля,

Свобода и счастье сплелись.

2009

           Картина Ж. де Латура «Иосиф-плотник»

Звенел Люнвиль колоколами,

А мастер краски разводил.

Кюре шёл с Божьими дарами

И Богородицу хвалил.

«Словами делу не поможешь» -

Художник думал про себя.

«А если не слова, то что же?» -

Прелат ответствовал, любя.

Художник натянул холстину,

Взял кисть, скребок и стал писать.

Ту самую писать картину,

Что невозможно описать.

Откуда дивный свет исходит,

Что краской красною разлит?

Что этой ночью происходит?

И с Кем Иосиф говорит?

Чья свечкою душа горела?

И Чья ладонь там не горит?

О Ком мысль Божия скорбела?

Кто всех помянет и простит?

Ликует сердце, плачет разум:

Иосиф Сына поучал.

Всё схвачено надмирным глазом –

Малец Спасителем  предстал.

Магистра тайна не обманет –

Латур забвением храним.

Святая Церковь не устанет

Делиться благодатью с ним.

2009

Люнвиль (Люневиль) – город, в котором жил Латур.

Картина Яна ван Эйка «Портрет четы Арнольфини»

Процветает чета Арнольфини.

В зеркалах отражённый уют,

Виртуозы готических линий

Лейтмотив домоводства поют.

Изумлён живописец хвалою,

Он в бургундскую тайну проник –

Светлым, мягким, певучим настроем

Явлен вечный семейственный лик.

Символический ряд бесконечен –

Церковь Божия знает его.

Чистотою душевной отмечен

Взгляд жены на её естество.

Оплывающей свечкой не гаснет

Снисхождение Божье над ней.

А собачка у ног, словно в басне,

Обручает супругов сильней.

Половицы скрипучие звуки,

Красный полог кровати широк.

Едва слышные счастия звуки –

Домовой в руки взял молоток.

За окошком – несказанный Брюгге,

Сочетанье каналов и крыш.

А внутри – благой воли досуги,

Полутьмы и смирения тишь.

2009

 Картина Яна Вермеера «Вид Дельфта»

Город. Дельфт. Паруса.

Вермеер растирает краски.

Город. Шпиль. Небеса.

Вермеер рассказывает сказки.

Дельфт. Небо. Вода.

Дыхание водит кистью.

Торговля. Бюргеры. Облака.

Камни. Картины. Выси.

Будет ещё пожар.

Пока – вода и богатство.

Вермеер глядит в окуляр

Капли, вобравшей пространство.

Гульдены. Золото. Гюйс.

Шпиль, погружённый в небо.

Вермеер: «С вами делюсь,

Голландцы, тем, что изведал».

Голландия. Море. Соль.

Монеты. Мещане. Кальвин.

«Принц Оранский, позволь

Нам отдохнуть – мы устали».

Дом. Уют. Пейзаж

На стенке в узорной раме.

«Вермеер, ты ведь дашь

Отдых и кавалеру и даме?»

Око. Пространство. Дар.

Вермеер кисть вытирает.

Будет ещё пожар.

Вермеер это знает.

2009

Гюйс – флаг на носу корабля.

          Куинджи

Уроженец степей южнорусских,

Грек по крови, сапожника сын.

На заляпанной красками блузке

Отпечатался отсвет картин.

Да и где эта кисть светоносно

Не оставила памятный след?

Лунной ночью и сказкой морозной

Нам представил реальность поэт.

Полотном свет колеблется, дышит,

Обволакивает темнотой,

Тишину непрозрачную слышит

И на речке рисует луной.

Мелкой дрожью трепещет сиянье

На поблескивающей воде.

Превосходит ума пониманье

Луч, скользнувший в сплошной черноте.

А зеваки фонарик искали

За обратной подкладкой холста,

И речным серебром восхищались,

И зеркальным отливом листа.

Чародейством воздушным и жутким

Свет художник к холсту пригвоздил;

Артистическим зрением чутким

Атмосферу он в красках пленил.

Не берёзовой рощей реальность

Он представил на суд знатокам.

Сновидений надмирную дальность

Он волшебной метафорой дал.

Все мы в мифах живём и тоскуем

По хрустальным деревьям в снегах,

По закатной красе красноструйной,

Порождающей сладостный страх.

Ведь недаром нездешнее солнце

Гладит ствол иллюзорных берёз.

Ты, художник, начальник эмоций

И родитель восторгов и слёз.

2009

       В стихотворении упоминаются картины А.И. Куинджи (1841 – 1910): «Лунная ночь на Днепре», «Берёзовая роща», «Эффект заката».

            «Лунная соната» Бетховена

Взгляд. Касанье.

Клавиши. Струны. Бетховен.

Просветление или страданье –

Боже, кто же над нами волен?

Кто же знает, когда падает звезда,

О чём говорить и как молчать?

Лунного блеска слюда

Холодком по коже быстра пробежать.

Луноходец и духовидец,

Рейнский уроженец, винограда настой,

Немец, голландец и очевидец.

Стой, Бетховен, постой!

Немец, слух отвори!

О, если б ты не был глухой,

Ты б услышал, как лунные корабли,

Скрипя и визжа, фарватер прокладывают свой.

Ты б услышал эхо струн,

Не железных, но – внутри захолодевшей крови.

Ты слезою, выжатою из губки лун,

Рваным нервом убежище для отчаянья строил.

Где же ухо чувствительное твоё?

Ты поднёс слуховую трубу

К непролазному шёпоту рока.

Ты скрипичным ключом отворяешь судьбу –

Ты не плачь, что судьба так жестока!

Рейнский немец! Ты где подобрал

Всё мерцание зыбких намёков?

Кто же щёлку тебе в тьму ночей открывал,

Кто же знал наступление сроков?

Римский город гадал по движениям птиц,

Но тебя предсказать поленился.

Почитал Рим-язычник летучих ночниц.

Может, немец, ты в них воплотился?

2009

                                      Бетховен родился в Бонне, основанном римлянами

      Львёнок

Львёночек на горочке

Тихо прикорнул.

Чуткий сон коробочкой

Львёнка обернул.

Спит гривастой сладостью

Африканский кот,

Предвкушая радости

Будущих охот.

Шелохнётся чуточку,

Дрогнет коготком,

Влажный нос, как булочку,

Обмахнёт хвостом.

Солнышком обласканный,

Пузом вверх лежит,

И ушком натасканным

Воздух сторожит.

Львёнок, милый львёночек,

Царское дитя.

Спи, взрослей спросоночек,

Лапой поводя.

2009

       Миланский собор

Готический собор в ломбардском ожерелье,

Сундук из сталактитов-леденцов.

Колосса мраморного оперенье

И завихренья кружевов.

Торговый город торговал на славу –

Ростовщики сплетали свою сеть.

Как прокормить тщеславия ораву?

В оправу каменную сердце запереть.

Как обвивает душу паутину!

И млеет дух от красоты камней!

И погружён в блаженную трясину

Вседневный скарб тревоги и страстей.

Бесплодна злоба немца Барбароссы,

И борозда не быльем поросла;

Но здесь крестовосводчатые тросы

Буржуазия в бахрому сплела.

Многоступенчатый, многоходовый ларчик,

Резной сосульчатый комод –

Оборки-выпушки балетных пачек

Сложились в извивающийся свод.

А желобки и башенки к спасенью

Ведут иль нет – не знает ростовщик.

Но делать капитальные вложенья

В грядущий рай миланский люд привык.

Усердствовали ведь не зря банкиры,

Мать капитала выстроила дом –

И в нём священнодействует стихира,

И жгут грехи просфорой и вином.

2011

1. Император Священной Римской империи Фридрих Барбаросса в XII веке разрушил Милан и провёл по центру города борозду в знак того, что городу здесь более не стоять;
2. Стихира – принадлежность облачения священника.

        Молоко поэзии

Стихотворчества мученик новый

Проскользнул в тихий садик бочком.

Может быть, одарён невесомым

Он талантом и с музой знаком.

Лепетать он пытается что-то,

Себя в ряд знатоков зачислять,

И, томясь у поэзии грота,

Ждёт Пегаса он, чтоб ощипать.

Иногда получается это –

Многоцветным пером завладеть.

Такова только радость поэта:

Русский сделает это медведь.

Он заманит конягу в ловушку

И в коровку её превратит,

Будет нежить и холить Пеструшку, –

Ведь она ему творог творит.

Молочко, и сгущёнка, и сливки, –

Жизни дар, порожденье, закат…

На Пегасовом мягком загривке

Стихотворец проехаться рад.

2009

       Музыка Рахманинова

Ты писал для России, мудрец-ясновидец,

В твоих пальцах – сверкание молний и солнц.

Золотыми фалангами сотканный ситец,

Нить Отечества крепче всех бронзовых бонз.

Не Китай и не западное зазеркалье

Этой проволкой золота грудь оплело,

И не сладкоголосые песни Италии

Там кружились, где снега кругом намело.

Это здесь, в русских дебрях, угрюмых берлогах,

Добывается музыка с днища реки.

И в полях и в лесах, на войне и в острогах

Звуки музыки невыносимо легки.

Почему же тебя отмечает Отчизна,

Новгородский барчук и трилистник тверской?

Разве ты не Отечеству милому тризну

В своём триптихе справил – пчёл радужный рой?

Но пропасть не дано русопятам навскидку,

Раз такой русопят народился на свет.

Мне ломать и чесать беспрестанно микитку –

С композитором разве сравнится поэт?

2010

Триптих – 3 концерта С.В. Рахманинова для фортепьяно с оркестром.

         Мусоргский

Москва гудела. Каялся Борис.

Встречала Смуту русская столица.

Отыгрывал князь оперы свой «бис» -

Триумф недолго для него продлится.

Недуг исподтишка губил его талант,

Хворь русская, проклятый наш обычай.

Его непревзойдён остался ранг,

Гул похвалы приятен и привычен.

И лёг пластом на сердце его гнёт,

По венам кровь текла уже пугливо…

Но Мусоргского музыка живёт –

Парабола российского мотива.

Он знает, где дыханье задержать,

И где Отечества напев прольётся.

Алмазы разноречий в хор собрать

Великому Модесту удаётся.

Судьба и драма русского сверчка,

Былинность с неустроенностью вместе,

Дремотность добродушного бычка,

Который вечно топчется на месте,

Всегдашний зов в молочную страну,

Дух ярости и отзвук примиренья, –

Всё это поместилось в жизнь одну,

В её горенья, взлёты, песнопенья.

Нам музыкант оставил свой портрет –

Но не в замасленной больничной робе.

«Картинок с выставки» не гаснет свет.

Стрельцов не смолкнут барабанов дроби.

2009

1. Упоминаются произведения М.П. Мусоргского: оперы «Борис Годунов» и «Хованщина» («стрельцы»), «Картинки с выставки»;
2. «Хворь русская» - Мусоргский страдал алкоголизмом;
3. «Портрет…в робе» - портрет Мусоргского работы И.Е. Репина.

                   Нил

О, ты, Нил, ты – вода,

Ты – король всей воды.

Ты течёшь и петляешь, плутаешь в песках.

Бескорыстный защитник от знойной беды,

На достаток штампующий кварцевый прах.

Ты – река-первогодок в лицее культур,

Зачинатель таблиц, планировок и схем.

Ты одел род людской в алфавитный пурпур,

Ты царей и рабов не отдал в мрак и тлен.

Нил – строитель полей и кормилец писцов,

Что в твоих камышах обрастали жирком;

Рай папирусный не был чрезмерно суров

К бюрократам-трудягам с пером-тростником.

Нил – початок, доплывший до эллинских гор,

Опоясал Олимп ты лазурной струёй;

Просочилась античность сквозь трещинки нор

Водной глади твоей, ил смешавшей с землёй.

Нил блаженный – разлился ты в стёклышках рас,

Пять десятков веков человечества друг;

Созерцатель, подвижник в любой день и час,

Ты – наследства народов скрепляющий круг.

2009

 Памяти Анни Жерардо

Сомнительное это ремесло,

И скептику, аскету – не по нраву.

Но волшебство актрисы Жирардо

Ей принесло заслуженную славу.

Оксюморон в названии картин

Её прославил – «нежный полицейский»

За шарм французский получил свой чин,

Храня порядок в дебрях елисейских.

Париж – достойный подиум для тех,

Кто шлифовал дары Аристофана,

Кто путь свой отмечал обильем вех,

Из колдовского вынутых кармана.

Мгновенно воплощение игры,

Проникновенье в сущность персонажа.

Пустое дело…Почему же мы

Так верим этой пустяковой «лаже»?

Кто б объяснил загадочность искусств,

Таинственность актёрских недомолвок…

«Пустое дело?» Так и быть. Но пуст

Наш мир без призрачных уловок.

28 февраля 2011 года

 Памяти Беллы Ахмадулиной

О, сколь манерна и жеманна поэтесса!

Сколь нежен голос – тембр его дрожит.

Её души парчовая  завеса

Вовеки этот голос сохранит.

Там лес был слов – лес сказочно-дремучий,

И бедный рыцарь затерялся в нём.

Но – оказался всадником везучим:

Чем дальше вглубь – тем радостней подъём.

Ты всадника вела на эту гору.

«Не хватит воздуха! – он думал, – Вот, сейчас!»

Но открывалось чудо кругозора,

Он дух переводил в который раз.

И грудь полнилась творчеством и сказкой,

Тобой рассказанной, сплетённой из небес.

В твой стих вступают медленно, с опаской,

Как в воду вязкую, сиропчик из словес.

Но как приятно это бултыханье!...

Умеешь душу умиротворить

Ты, поэтесса чувств и воздыханий, –

Твоя душа не перестанет быть!

Небытие – бездарно, пустотело,

А для таланта нет небытия.

В жизнь бесконечную уходит Белла –

Поклон прощания ей отдаёт земля.

30 ноября 2010 года

        Пастернак

Он схватил росу, и в пальцах

У него кристалл блеснул.

Не из племени страдальцев

Тот, кто тучу с неба сдул;

Тот, кто дождь поймал за каплю,

И сосновою иглой

Уколол легонько цаплю;

Кто травою луговой

Запах сена и корицы

Вплёл в наречие славян.

Русский стих покамест длится –

Будет он блаженством пьян,

Одурманен и напоен

Слякотью апрельских луж,

Ливневым июльским зноем,

Инеем январских стуж.

Этот вечный горожанин,

Обитатель дачных мест,

Господин чащоб и барин

Явленных стихий чудес.

Этот марбургский философ

В среднерусскую зарю

Окунул библейский посох

И сказал: «Благодарю!».

Он – счастливец-небожитель.

Снизошла к нему судьба.

Дара Божьего проситель –

Внятная была мольба.

Музыкой играют краски,

Стих звучит, шуршит, поёт.

Заклинанье детской сказки

В рифмах гения живёт.                                        2009

     Б.Л. Пастернак в молодости учился философии в Марбургском университете в Германии.

           Первый концерт Грига

Разлетаются цветами

Нотные значки.

Пламя сердца языками

Жгучими звучит.

Ты сорвал со смерти маску –

Пуст, бездарен лик!

Ты сложил иную сказку,

Маг, волшебник, Григ.

Ты засеял поле жизни,

Землю ты вспоил,

Миру и своей отчизне

Счастье подарил.

Пианист дворцов и хижин,

Полюсов и скал.

Стон души размякшей тише –

Сердцем услыхал.

Ты вошёл не как проситель,

Опекун-талант,

Красок Солнца уловитель,

Полнозвучья гранд.

Расторопный, вдохновенный,

Молоточком муз

Ты касался сокровенных

Замыслов и чувств.

Львиной гривою ты царской –

Государь блаженств.

Чудо почвы скандинавской,

Музыки ты честь.

2009

       Повозка детства

Улыбка, недомолвка, умолчанье,

И мелом разрисованный асфальт…

До комаров, до мошкары гулянье,

Когда заката спустится вуаль.

И коготком приятным цапнет детство

По временем запуганной душе.

И никуда от памяти не деться:

В ней пряток счёт стирает все клише.

И казаки-разбойники и салки,

И классики и детский дурачок, –

Какой набор неистребимо-жалкий! –

Воткнула Мнемозина в ум крючок.

Тянулось детство улитой неспешной –

Невыносима долгота пути

Душе, пока ещё не затвердевшей,

Не ведавшей ещё, куда расти.

Хотелось побыстрей да поскорее,

Туда, в свободу взрослых сверхлюдей!

Душа не знала, видно, что пустеет

В движении – и катится быстрей.

Мечтая о свободе, всё свободней

Она от детских вымыслов и слёз

Становится – но суше и бесплодней.

Запасов жизненных под гору мчится воз.

2009

         Поэт для собачек

Я простился с тоскою, и сказано мне:

«Отступи! Не замай! Не упорствуй!»

Я сгораю и плавлюсь в словесном огне

Поэтического командорства.

Я свободен и тих, равнодушен и пуст –

Пустотою всеядности милой.

Стихотворный кисель слишком сладок и густ,

Заражённый орфейской бациллой.

Я прощаю реальность, прощаюся с ней,

Остаюсь в ней и ей поклоняюсь,

Принимаю причуды и мелочь затей,

Быть понятным и внятным пытаюсь.

Строчки – радость поэта, зарплата души,

Воздух лёгкого существованья.

Ты, поэт, для собачек отчёты пиши.

На роду у собачек – молчанье.

2009

1. Орфей – певец в древнегреческой мифологии;
2.   Последние строчки отсылают к словам известного

российского актёра и режиссёра М.М. Казакова:

«Мы – как собаки: всё понимаем, а сказать не можем.

За нас говорят поэты».

         Преподобный Александр Свирский

Из веси и чуди родился младенец,

Приятель добру, а греху – чужеземец,

Чудной ребятёнок без смеха и детства, –

Куда же такому нелепому деться?

Подальше от мира, от распрей пристрастных,

Грехов языкастых, лобастых, грудастых,

От дома родного туда, через юность,

Туда, где обыденность с чудом столкнулась,

На Ладожский остров, к сосне и покою, –

Не быть Валааму похожим на Трою;

И Амос пришёл и увидел, и понял:

Монашеский куколь подобен короне.

Истерзана плоть, а душа восторгалась:

Как радости много монаху досталось!

Комар пусть кусает, но кровь не иссякнет,

И дух животворный вовек не зачахнет.

Троичное чудо явилось монаху –

Ослепнуть, оглохнуть любой мог со страху.

Но воля благая и благоговенье

Слились в Александре в души изумленье.

Обитель построил в лесах он таёжных

Для ради спасения судеб неложных…

Младенец родился, родителей вывел

На святости путь он мольбами своими.

2009

1. Преподобный Александр Свирский (мирское имя Амос) (1448 – 1533) родился в семье вепсов (весь) Стефана и Вассы. Уже в детстве проявлял склонность к серьёзности и уединению. Подвизался в Валаамском монастыре, изнурял свою плоть. В 1507 году ему явилась Пресвятая Троица, и он основал Свято-Троицкий Александро-Свирский монастырь (ныне в Ленинградской области). Его родители тоже постриглись в монашество и прославлены в чине преподобных Сергия и Варвары;
2. Куколь – головной убор монаха;
3. «Грехов языкастых, лобастых, грудастых» - см. Первое послание Иоанна, 2:16 («Похоть плоти, похоть очей и гордость житейская»).

          Привилегия поэта

Есть привилегия таланта, несомненно –

Дарить приятное всем людям; из себя

Паучьей нитью ткать нетленной

Шёлк лести, ласки,  - как безвредная змея.

Ведь каждому из нас подходит рифма, право,

И всякий рад себя узнать в лихих стихах;

И деньги раздавать оравой

Поэту нет нужды, как пауку в силках.

Он дарит излиянья мозговых извилин,

Своих рассудочных и чувственных ходов.

Он прост, быть может, и бесстилен,

Но он – распорядитель и хозяин слов.

Он мещанин и обыватель, как другие,

И трудно всем признать, что им не ровня он.

Раскаты грома он глухие

Подчас услышит вдруг и, как хамелеон,

Меняет цвет и вид и – нет уж филистёра,

А что-то странное пред миром предстаёт:

Игрой небесного актёра

Поэта голос, проповедуя, поёт.

2009

                    Филистёр – обыватель.

               Рембрандт

Заказчику художник поклоняется,

Рембрандт готов всем вкусам угодить.

В картине тень со светом  обнимаются,

Ночной дозор так хочется продлить!

Вот только непонятно, что за вольности –

Петух и барабан наперевес…

Какие свои тайные наклонности

Голландец обозначил здесь?

И раздражён вояка привередливый:

«Бойцовской чести не уловлен дух!»

Встречал когда-то маляра приветливо…

Но всё испортил девичий петух!

Художник слыл персоной неугодною,

Ушёл во мрак – творение своё,

Стрелковых клубов не поспел за модою.

А кончик кисти  – словно остриё

Копья того, что Божью плоть пронизывал.

Благую весть лазурью написал

Палитры раб – смиренный и капризный,

Невесте робкой руку дал.

Дрожит рука, но верен глаз художника.

Чутьём искусство преображено.

Агностику и явному безбожнику

Душ потрясенье испытать дано.

2009

          Русская зима

Морозная зима. Скрипучие шаги.

Страна беззвучных междометий.

Страна пространств, растянутых в столетья.

Как жалки все её враги!

Снега. Всё утопает в них.

Зима московская, ты – зодчий хронологий.

Неспешно строятся остроги.

Бредёт бродяга лих.

Пустынная земля. Равнина. «Всё равно.

Семь бед – один ответ», - российское присловье.

Барокко завивалось кровью.

Декабрьской ночью в Петербурге страшно и темно.

Где стык опричнины и пушкинского света?

Толпа и бестолочь, и немочь.

Культуры слиток золотой, окурка мелочь.

Урок Царьграда, преподавший скифам бету.

Какая нация живёт на Севере, над миром?

Хранители Земли, губители себя.

За ус зловредного кота судьбы всё время теребя,

На шкуре собственной сечём письмо истории – навечно, не пунктиром.

«Да, ничего!», - железный канцлер ведал русское словечко.

Уж тысячу годов мы ездим всё на нём.

«Войну и мир» взрастил Отчизны чернозём.

Холодная зима. Но душу греет печка.

2009

           Свиридов

Душу тревожит, щемит и стреножит

Сладкое музы вино;

Воли и рабства мгновения множит,

Губит и лечит оно.

Воспоминанье о чём-то небывшем

Когтем царапает ум.

Капелька крови на ране застывшей –

Сгусток несказанных дум.

Что-то пропало, упало, скользнуло

Там, в уголочке души.

Где-то дыхание лаской подуло –

Это позёмка бежит.

Тройка несётся по русской метели,

Звонко звенят бубенцы.

Кони скакали, лошадки успели, –

Жаром горят изразцы.

Так обнималась разлука с печалью,

Вальсом кружили шальным.

И завихрился восторг танцевальный –

Коробы счастья полны.

Длится секунду исполненный смысла

Странный и смутный порыв.

Сфер гармонических звучные числа,

Бархатный сладостный миф.

Крыльями время накрыло и тешит

Деток пленённых своих.

Редкой минутой баюкает, нежит, –

Час добрый блага настиг.

Музыка – миг, упоенье, свобода,

В пропасть оглядка назад.

И оправданье несчастного рода –

Скерцо с адажио ряд.

Музыка – нашей гордыне прощенье,

Проблеск средь дрёмы греха.

Милость, могущество, преображенье –

Стала вдруг тяжесть легка.

Марша ступеньки – всё круче и выше.

Муками плачет романс.

Осень последним прощанием дышит.

В отзвук рассеется вальс.

2009

1. В стихотворении упоминается произведение Г.В. Свиридова «Музыкальные иллюстрации к повести А.С. Пушкина “Метель”» (части: «Тройка», «Вальс», «Весна и осень», «Романс», «Военный марш», «»Отзвуки вальса»);
2. Скерцо, адажио – музыкальные термины.

    Симфоническкое скерцо П. Дюка «Ученик чародея» по одноимённой балладе И.-В. Гёте

Силы, силы,

Стынут жилы,

Хлещут воды чрез плотины.

Прекратить их нету силы.

Что же ты наделал, малый?

Та метла не подметала,

Ведьма ведь на ней летала,

Ей всё мало, ей всё мало.

Колдовством всё повязала,

Воду из реки таскала;

Края нет – воды всё мало.

Опрометчиво похвастал

Ты, что чудо заграбастал.

А метла таскает воду –

Мору быть и недороду.

Льётся, льётся…Нету слова –

Ты забыл его так скоро.

Ты берёшь топор и рубишь,

Но колдунью не погубишь –

Две колдуньи за работой,

Две метлы таскают воду.

Ты в отчаяньи, хвастливый,

Мага ученик пугливый,

Ты бормочешь и горланишь –

Мёртвым водяным ты станешь!

Льются силы, бьёт стихия –

Не болтай слова плохие!

«Маг, волшебник, избавитель,

Ты спаси меня, учитель!

Маг, я больше так не буду,

Не отдамся больше чуду!»

Льются воды, ведьмы скачут…

Всхлип спасительного плача.

2010

                Суздаль

Родился в этом городе и ветер

И безалаберность российская родилась.

Посажены легендою мы в клети,

В которых святость с варварством вместилась.

Могучий город, городок заштатный!

Боярство выродилось здесь в охвостье

Князей боголюбивых, самовластных.

Покров простёрт над роковым бесплодьем.

Другой венец – и вампирёныш дикий

Обожествил в себе самодержавство.

Тиран вонзал зубцов кровавых пики

В плоть богоизбранного царства.

Но в городе истока и преданий

Плоть эта трепетала, не сдаваясь.

И в этот город, после всех скитаний,

Душа героя Смуты возвращалась.

Боярин, львёнка своего не мучай –

Ведь он хранитель были баснословной.

Ты, Суздаль, на все случаи везучий –

Последний дар тебе был кованый.

Болтливый и седой царь лилипутов.

В ополье брошенное зёрнышко разбухло

И доросло до самых алеутов…

О Суздаль, ненасытно твоё брюхо!

2010

1. «Алеуты» - имеется в виду территориальная экспансия России от Владимиро-Суздальского княжества в  XII веке до Аляски в XVIII веке.
2. «Вампирёныш» - Иван Грозный, сын второй жены Василия III. С первой женой, Соломонией Сабуровой, Василий развёлся из-за её бесплодия, она была пострижена в монахини в суздальском Покровском монастыре.
3. «Львёнок» - морда льва выкована на «золотых воротах» Рождественского собора Суздальского кремля. Ворота, выкованные около 1230 года, являются одним из выдающихся памятников русского домонгольского прикладного искусства.
4. «Герой Смуты» - Князь Д.М. Пожарский был похоронен в суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре.

             Тимирязев

Жил мудрый обожатель хлорофилла

И дарвиновской армии боец.

Он солнца жизнерадостную силу

Схватил за луч, спектральных искр ловец.

С листом зелёным был запанибрата,

Но всё же «Вы» растенью говорил:

Живительными соками богато

Сколь волоконце этих косных сил!

Но не природа в праздности коснела –

Забарахлил познания мотор.

Душа ботаника бурлила и кипела,

Был любопытства ненасытен взор.

О, фотосинтез, солнечный кузнечик!

Учёный ум тебя поймать хотел.

Из мозга вынь занозу, человечек,

И ею знанья  обозначь предел.

Пришпиль же разъяснение к явленью

И надпиши трёхсотый ярлычок;

На «ты» теперь поговори с растеньем –

И лопнет интуиции стручок.

2010

 Уникальность сознания

Всегда вопрос: «Что думает собака?

Довольна ли она своей судьбой?»,
                   Всплывал передо мной из бездны мрака,

Когда дворами шлялся с ребятнёй.

Наивно я приписывал сознанье

Твореньям малым, меховым друзьям,

Которые инстинктом пропитанья

Из мусорных не вылезают ям.

Особенность и уникальность нашу

Я щедро раздавал котам и псам,

Фантазией расцвечивая краше

Собачий бессознательный бедлам.

В Барбоса шкуру вжиться было б чудно,

Но вылезти едва ли б удалось,–

И так, к самосознанью беспробудный,

Я б с удивленьем детским прожил врозь.

Сознанье наше выскочить не может

Из самого себя, чтобы сравнить –

В четырёхмерном окруженьи лёжа –

С иными способ свой суть мира зрить.

Звериный образ мыслей, коли есть он,

По умолчанию закрыт для нас.

Агностицизм здесь именно уместен,

Он – иглы в мозг сующий дикобраз.

2009

    Агностицизм – философское учение, отрицающее возможность познания объективного мира и достижимость истины.

         Филипп Второй

Ворота Солнца теплоту арабов

Впустили в мрачную столицу короля,

Кто в жизни раз лишь улыбнулся слабо,

За бойню фанатизма дух благодаря.

Король немилосердный и жестокий,

Король Филипп Второй, властитель двух миров,

Из Нидерландов кровью выжал соки,

Чтоб замесить раствор соборов и дворцов.

Ты подданный или монарх надменный?

Рабовладелец душ и этикета раб.

И сам себе – тюремщик ты и пленный,

Кастилец чопорный и набожный араб.

Но где-то тлел фитиль неугасимый…

Грек экстатичный ключик к сердцу подобрал, –

Всё раньше было невпопад и мимо! –

Пусть чувство спалено – стоит Эскориал!

Золой своей души посыпал Габсбург

Непобедимую Армаду, царства мощь.

В какой степи окажется твой табор,

Запрыгнет в чей карман твой платиновый грош?

Король Филипп, бесплодия родитель,

Творец барочной пустотелой красоты.

В любой душе – ты потаённый житель.

Любой души – огонь и пепел ты.

2009

1. Король Испании Филипп II Габсбург  (1527 – 1598, 1556 – 1598) был, согласно свидетельствам, мрачным и нелюдимым человеком, ревностным католиком. По легенде, улыбнулся только один раз в жизни, при известии о Варфоломеевской ночи. Жесточайшим образом подавлял Нидерландское восстание. Построил дворец Эскориал;
2. «Экстатичный грек» - Эль Греко;
3. «Ворота Солнца» - Пуэрта дель Соль, площадь в Мадриде;
4. Непобедимая Армада – испанский флот, погибший у берегов Англии в 1588 году. Его гибель ознаменовала начало заката мировой Испанской империи;
5. «Платиновый грош» - богатства Нового Света.

        Флоренция

Этот город был создан врачами –

Кровь пускали по речке Арно.

Брунеллески соцветье лучами

Леонардо зажгло полотно.

Град таинственный магов-этрусков,

Воссоздавший античный декор,

Ты прельстился на бред кровопусков,

Ростовщический лекарский вздор.

Ты с семейкой своею любимой –

Словно муж с нелюбимой женой.

Пух из вспоротой в ссоре перины

Стал палаццо ажурной пыльцой.

О, Флоренция, город раздоров,

Галерей и скульптурных убийц!

Страшноват и заманчив твой норов:

Вереница личин, а не лиц.

Основатель науки коварной,

Политической страстности льстец, –

Он тобою был, неблагодарной,
                   Через крепости скинут зубец.

Ты двуличьем прославилась рьяным,

Как и весь Ренессанс, между тем.

Маска форте надета на пьяно –

Перекрёсток моральных дилемм.

Апеннинская полустолица.

Полу-жизнь, полу-смерть – твой фасон.

Дантов рай гладкой речью струится

В Боттичелли испуганный сон.

2009

1. В стихотворении имеются многочисленные отсылки к семье Медичи (сначала – врачи, потом – банкиры и правители Флоренции) и к бурной и часто кровавой истории этого города, по преданию, основанного этрусками;
2. «Основатель науки коварной» - Н. Макиавелли, изгнанный из Флоренции;
3. Ф. Брунеллески – архитектор (XV век), создавший купол Собора Санта-Мария дель Фьоре.

        Французский язык

Ларошфуко научит нас изяществу.

Латынь испорчена , но торжествует стиль.

И только разуменью работящему

Классический понятен водевиль.

Французов гордость – русским упражнение.

Бальзак отведан, впереди – Дюма.

Всегда конечно в слове ударение,

Поэтому всегда точны слова.

С твореньем физики Паскаль язык оттачивал

И знанье красотою поверял.

Так гением за хвост случайно  схвачен был

Наречий кот, что сам  собой гулял.

Расин для короля старался и усердствовал,

Прологом к «Федре» остроту создал.

Да и Мольер в те времена не бедствовал -

Людовик-Солнце в Лувре правил бал.

Мадам де Савиньи писала письма дочери –

Интриги, пресловутый адюльтер.

Рабле копилка пополнялась строчками,

Багаж вокабул разбухал, толстел.

Век Просвещенья занял своё поприще.

Дидро с Вольтером сторожил язык.

Под сводами пещеры – не чудовище,

Чей коготь страшен и ужасен рык.

Зверёк пречудный, избалован ласками,

Мурлычит и усами шевелит,

Всё изумрудными сияет глазками,

Пушистой шёрсткою блестит.

Тысячелетний корень обновляется –

Ле-Клезио Вийону вторит путь.

Грань поэтическая с прозою встречается.

Речь галльская не прячет свою суть.

И счастлив парижанин ненавязчиво -

Корнеля дар взлелеял и вскормил.

Пугает лёгкость, трудности – заманчивы.

Язык – мудрец, всех понял и простил.

2009

1) Ле-Клезио – французский писатель, лауреат Нобелевской

премии по литературе за 2008 год;

2) Слова Расина о его пьесе «Федра»:  «Пьеса готова,

 осталось её только написать»;

3) Мадам де Савиньи – французская писательница XVII века.  

                  Химия

Когда-то алхимики веру имели

В металл благородный свинец превратить.

Да только в калошу с мечтою той сели -

Не можем  мы ясли науки забыть.

Германию Лютер тогда баламутил,

А где-то в углу колдовал Парацельс –

Хотел он добраться до подлинной сути,

Понять, как течёт сокровенный процесс.

Там кровь проливалась, и ведьмы горели,

Там жгли почём зря и душили людей…

Гусиные перья там бойко скрипели –

Алхимиков выплеск сумбурных идей.

Но вот тишина для Европы настала,

Безумству отставкою ум пригрозил.

История много ещё повидала,

Но, кажется, Бойль Теофраста побил.

Берцелиус важный, не зная покоя,

Чудные прозванья металлам давал.

Покамест не ведали школьники горя,

Но шведский мудрец им работу задал.

Священник суровый в Британии милой

Шутя и играя открыл кислород.

А Франция гордость свою не простила:

«Долой откупа!» - бесновался народ.

Туринский профессор отсчитывал моли,

Закон идеального газа искал.

Была Авогадро незавидна доля –

Посмертно его мир науки признал.

А вот и Отечество наше родное -

Тропинкой химической тоже пошло.

Тобольскою снежною лютой зимою

В семье многодетной светило росло.

Листочек разбит на ячейки-квадраты.

Здесь – атомный вес, там – латинский значок.

Учёные люди системе той рады,

А градусам рад и простой мужичок.

Такая судьба у науки, пожалуй.

Что верх и что низ – всё едино в одном.

Наука хранилищем мудрости стала,

Вполне современным и модным божком.

Но идолов нам создавать не пристало –

Давно ещё кто-то об этом сказал.

Открыта познания светлая зала,

В ней ум чудака танцевать не устал.

2009

1. «Гордость Франции» -А. Лавуазье, казнённый во время Французской революции в 1794 году;
2. «Тобольское светило» - Д.И. Менделеев;
3. Теофраст – Парацельс.

        Церковь Успения на Покровке в Москве

По тихой улице владыка полумира

Проехать вздумал – в чаде и в дыму;

Везунчик-коротышка и творец ампира,

Терзающий заснеженных берлог страну.

И вот он скачет – дым, пожар и копоть…

«О, дикая страна! О, лапотная Русь!

И стоило на край земли за счастьем топать –

Идут к чертям собачьим эти скифы пусть!»

Но – стоп…Какая красота мелькнула,

Какое чудо – белый завиток

Вкруг красной свечки обернула

Чья воля, чей искусный мастерок?

На этой улочке, не тронутой пожаром,

Взялось откуда наслаждение для глаз?

Как удалось сим неучам-татарам

Такой огромный огранить алмаз?

«Не пропадёт – его обережём мы!» -

Цивилизации посланцы-гордецы.

Пусть пламени вокруг бушуют громы –

За часовым уж посланы гонцы.

Нет, не для скифов этакое чудо!

Но ничего – закончится война,

Перенесём бриллиантовую груду

В столицу мира с варварского дна.

«Храни, солдат, шкатулку от пожарищ!»

И он хранил. Но – через сотню лет

Пришёл коммунистический товарищ

И отпечатал свой, дикарский, след.

Бульварного кольца алмаз Наполеону

Так и не сдался – но был стёрт с земли

Новейшим дикарём, в прогресс влюблённым,

Одну команду знавшим: «Пли!».

2011

     Церковь Успения на Покровке в Москве (конец XVII века, архитектор предположительно- Потапов) была построена в стиле московского (нарышкинского) барокко. Один из красивейших храмов Москвы. По преданию, церковь так понравилась Наполеону, что он поставил около неё часового для охраны от пожара и разграбления и хотел разобрать её и перевезти в Париж (такая же легенда сложена о костёле св. Анны в Вильнюсе).

          Церковь

Висит мир на ниточке тоненькой.

Но ниточкой той шелкопряд

Из сердца вселенского ровненько

Столетий нанизывал ряд.

Тончайшая, но – неразрывная,

От бездны спасает людей:

Плетёт ткачик нить неизбывную,

Жар блага сплетая круглей.

Та нитка прозрачна, невидима –

Но мир растворяет в себе.

Её зренье плоти не видело.

Её не обрящешь вовне.

Без этой одной шелковиночки

Поклонится идолу мир.

И жизни не будет кровиночки

На месте, где сядет кумир.

Нас держит, пронзает и радует

Нить Божья и храмовый свод.

И камень покамест не падает.

И смерть не вкусил людской род.

За крылья Её и хватаемся,

За мягкий загривок Её.

Сбежать от несчастья пытаемся.

Нам Церковь хранит бытиё.

2009

      Шартрский собор

Две башни, как журавлиные крылья.

Схоластики дети,

Ввысь вознеслись.

Расправились Шартра ажурные клети,

Взмахнули легчайшим пером, понеслись.

Погодки, неравные в росте и стати,

Изящный один, крепко сбитый – другой.

От века теперь – неразлучные братья,

Гармонией спаянный готики строй.

Стрельчатые арки, карнизы, трансепты,

Прядильная нить аркбутанов, нервюр.

Заумная братия Шартра концепты

Свои воплощала в скульптурный велюр.

Витражный ковчег создавался для мрака

И ради невежества черни простой,

Не ведавшей более Божьего страха

Заместо того, что писался охрой.

Белилами, синькой, свинцовою краской

Расцвечивал мир виртуоз-богомаз.

Стеклянной готической каменной сказкой

Стал этот коронный французский алмаз.

Расплавился ум и душа разомлела,

А Шартрское чудо шептало своё:

Лучом аметиста свобода горела –

Рассеется сумрак во Имя Твоё!

2009

           Шишкин

Суверен над русскою равниной,

Господин берёз и тополей,

Нор и троп чащобных и звериных

Следопыт до кончиков ногтей.

Дождь идёт, туманное дрожанье,

Капельки повисли на ветвях.

Зыбкое листочков колыханье,

Почвы пар вздымается в полях.

Бег лисицы по бревну гнилому

В глухомани хвойной у запруд,

Где сосновому густому бору

Мастер русский посвятил свой труд.

Тот лисёнок огненным запалом

Как пожар по лесу пролетел.

Там валежник громоздился валом,

И бобёр сберечься не успел.

Эта чаща оком живописца

Явлена пред взором простеца.

Зрения духовного темница

Приоткрылась, но не до конца.

На минутку, на чуток, на щёлку, –

Как слепой заглядывает в сон,

Как дают калейдоскоп ребёнку,

Чтобы мог узреть волшебный дом.

Сформулировал так англичанин

Философскую проблему чувств:

То ли видим мы, что ожидаем?

Как мир выглядит, когда он пуст?

Пуст от знанья человечьей крови,

Слеп без человеческих зрачков.

Так же радуг семицветье внове

В безрассудном мире без цветов?

Этот цвет – он в палочках и колбах,

Что сетчатки составляют суть?

Или он в бессмысленных тех толпах,

Кои в чёрную сдавились муть?

Вот ответ философа другого,

Гения мольберта и холста:

Мир творится красками по новой,

Разумом, – и с чистого листа.

2009

1. Упоминаются две картины И. Шишкина: «Дождь в дубовом лесу» и

«Лесная глушь»;

2. «Англичанин» - английский философ Дж. Локк (1632 – 1704). В стихотворении идёт речь о его теории первичных и вторичных качеств, в частности, о положении, что восприятие цвета и формы зависит от психо-физиологических особенностей органов чувств;
3. «Чёрная муть» - нефть.

          Шопен

Когда шопеновский этюд

Играет в зале пианист,

В душе архангелы поют,

Сияет в сердце аметист.

Приносит музыка свой лад

В избыток прошлых бед и драм.

Поникший духом будет рад

Прогулке по былым местам.

И вспомнит что-то – из глубин

Воспрянет образ, призрак, тень,

Проходит ряд зеркал, картин,

Ночь, вечер, сумрак, утро, день.

Шопену ночь – его конёк,

Он в ней владеет и царит.

Чуть-чуть на клавиши налёг

Ноктюрнов бог и эрудит.

А польский гонор закипал

В романтике крутых мансард,

Где юный гений целовал

Красу парижскую Жорж Санд.

И музыкой отозвалось –

Биеньем клавиш, дрожью струн –

То, что сбылось и не сбылось

В жару и зной медовых лун.

Шопен любовь до нас донёс,

На свет извлёк исток души

Там, где улыбок нет без слёз,

Где жизнь стать смертью не спешит.

Вот так играет пианист.

Ему внимает и молчит

Тот, Кто сознаньем благ и чист –

Он всё услышит и простит.                                   2009

Lune de miеl – медовый месяц (франц.), дословно – «медовая луна».

       «Когда б вы знали, из какого сора…»

Всегда в движенье мысль поэта –

Бурлят мозги, бушует кровь,

Его захватит то и это.

Ты прихоти его не прекословь.

Скребёт скребок по донышку таланта,

Чего-нибудь к закату наскребёт.

Повадкой легкомысленного франта

Стишок с начала к завершению идёт.

Не знает часто голова, где копчик,

Не видит хвост затылка и виска,

А ступни брюхо мнут и топчут, –

Строфа последняя близка.

Стих утомлён – ему логичность претит,

Причудлива эклектика его.

Свободы дух царит на свете,

Дух обаянья и приятия всего.

2009

Памяти Габриэля Гарсиа Маркеса

Ты мог не знать, что движет временами,

И в чём история права и не права,

Но ты сжигал сердца людей кострами -

И вгрызлась в плоть алмазная руда.

Плоть слов твоих — быть может, не алмазов,

А изумрудов колумбийских чащ,

Проросших в заколдованные фразы

и зацепивших свет на абордаж.

Душа сомлела от недоуменья:

Нас удивить невиданностью льда?!

Наверно, перепутаны значенья,

И все неправильно расставлены слова?

Что намудрил ты, колумбиец чудный,

Зачем сознанье долбишь молотком?

Зачем, как погремушкой, безрассудно

Со страстью ты играешь, как с огнём?

Ты не уразумел, Гомер карибский,

Что взял сердца в пленительный обхват?

Душа пьянеет, словно выпив виски -

В блаженном сне блуждает взгляд.

Создал ты на экваторе мир сказки,

И никогда он не исчезнет там.

Ты землю выкрасил своею краской -

И русский выпьет за помин твоей души

Сто грамм.

18 апреля 2014 года

    Непонимание России

Агрессивность, деспотизм и дикость –

Три характеристики Руси.

Их нам западная лихость-милость

Вешает как клейма – на, носи!

Можно и нести. Кому же хуже

От незнанья – роковой беды?

Не тому ль, кто самохвален дюже,

Чем предмету этой слепоты?

Грустно и смешно, печально, странно,

Ни понять, ни объяснить нельзя, –

Пелена невежества туманом

Нависает, дом Христа деля.

Самоослепление гордыни

Подвело наш старый континент –

Он величье доживает ныне,

Взятый вседозволенностью в плен.

Леность, снисходительность и трусость,

Потребительство и конформизм –

Европейцу среднему как бусы

Дикарю, бесовский магнетизм.

Жертвой пасть довольства и обжорства –

Мира – Рима! – грустная судьба.

Холода страна и «неудобства»

Потому Европе так чужда.

Вроде бы «своё» - но непонятно!

Та же внешность, христиане суть.

Только почему всё так занятно,

И откуда – самобытный путь?

Так близка, но так страшна, огромна

Русская равнина без краёв.

Будь она поменьше, тихой, скромной, –

Заслужила бы «друзей» любовь.

Но судьба такая у России –

Подле европейских стен стоять

Непонятной, непреложной силой,

Сердцем мира, что умом не взять.

2009

                     «Дом Христа» - Европа, христианская церковь.

      Таинственность России

О, как прекрасно русским человеком быть,

На русском языке чудесном говорить,

Историей невиданной владеть,

Медведя символом страны иметь.

Тяжка, трудна тысячелетняя страда,

В иконостасе изб отражена слюда.

И преподобный Сергий строил дом,

В котором мы с Отечеством живём.

Разнообразьем бесподобным мощных сил

Природу и народ России одарил

Создатель Бог, искоренитель зла…

Нам прилежания судьба недодала.

Свет музыки и слова, красок, цвет полей –

Нет света, цвета, звука, радости ясней,

Чем у России в бархатной душе,

С заботою о старце, малыше.

Да, Тютчев прав, – Россию не поймёт никто.

Лишь тот, в чьём сердце приоткроется окно

Причастности, сочувствия, мечты,

Проникнет в тайну русской красоты.

А кто же знает, в чём таинственность и блеск?

Мурлычет соболиный русской речи плеск.

История России вяжет вязь…

Рассудка с чувством не распутать связь.

2009

Кинофильм «Каникулы Кроша»

В баснословные годы застоя

В тихом дворике старой Москвы

Жили юных приятеля двое –

Симпатичны, умны, веселы.

Первый был работяга обычный,

Белой кепкою он щеголял.

А другой, тоже парень столичный,

Обаянием фору всем дал.

Летним месяцем жарким июнем

Он знакомство с компанией свёл.

Не осталась энергия втуне,

Жажды дел разгорелся костёр.

Был моторчиком словно накручен -

По Москве не бежал, а летел.

Новым жанрам искусства обучен –

Брелок нэцкэ в руках он вертел.

Осьминоги и дети за ширмой,

И пришпоренный всадником конь, –

Это вехи взросленья, пунктиром

Жизни план нанесён на ладонь.

Мальчик Крош – обнажённое сердце –

Мир вдыхает, вбирает в себя,

Не желает никак отсидеться

За кустом – идеал пескаря.

Принимая обман как измену,

Вероломство – как чёрную мглу,

Махинаций нечистых гиене

Объявил он святую войну.

Он рисует на белой бумаге

Угольком раскалённой души

Чистой совести ясные знаки,

Презирать лицемерье спешит.

Он рисует…А почерком детским

На вощёной доске рисовал –

Драгоценной фигуркою нэцкэ –

Сын земли, где круг солнца вставал.

2009

   «Сознание» животных

Ощущеньем только непосредственным

Кошка век кошачий свой живёт.

И сознанием причины-следствия,

Кажется, не обладает кот.

Вот сравненье с человеком грубое:

Палец прищеми, а боль потом

В разум нервными доходит трубами –

Знанье боли входит в мозга дом.

У собаки, у кота другое же –

Есть болезнь, сознанья боли нет.

Лапу прищемил, котяра, воешь ты,

Но не знаешь, где источник бед.

Бессознательно у нас мгновение,

У животного – его вся жизнь.

В царстве смутного неразумения,

В дрёме сна – лишь там мы все сплелись.

2009

          Памятник счастью

В сибирском городе смешная есть скульптура:

С набитым брюхом волк взошёл на пьедестал,

Его довольством переполнена натура,

Живот его литой от счастья заблистал.

Мультфильма персонаж предстал героем притчи,

Он – справедливости искатель-доброхот.

Его дружочек-пёс хранил святой обычай –

Добром за благо воздавать из рода в род.

Но где же счастье здесь, блаженство и сиянье?

Оно – в обыденных минутах и путях,

Дорогах, где свиданье с расставаньем

Печалью с радостью намешаны в друзьях.

2009

1. «Памятник счастью» в Томске отсылает к мультфильму «Жил-был пёс»;
2. Стихотворение отсылает к словам Ф.Р. де Шатобриана: «Счастье можно найти лишь на проторённых дорогах».

    Антропный принцип

Коль задаётся вопросом учёный

Иль неучёный простой человек:

«Мир как возник такой лихо скрученный,

Где наблюдатель разумен один?»,

То раскрывается просто шкатулка,

И остроумный ответ из неё

Выпрыгнуть хочет проворно и гулко,

В чаше вселенской понять житиё.

Очень возможно, издёвкой предстанет

Тавтологичный ответ наобум,

Но на другое ума не достанет –

Сходит он с рельсов под бременем дум.

Ум отвечает: «Вселенная наша

Очень точна и в устройстве тонка.

Чуть изменить – не останется даже

Жёрдочки хрупкой – ума черенка,

Чтобы Вселенную эту отметить,

Строгих параметров вычислить ряд».

Мир мог такого свидетеля встретить,

Кто своим мозгом гордиться был рад?

Всё в этом мире устроено так ведь,

Чтобы такое творенье взялось,

Кое спросило б: «Как скроена заводь,

Где любопытство ума создалось?»

Было б иначе – всё было бы глухо;

Нет вопрошанья – и отклика нет.

Нету звучанья без уха и слуха.

Принцип антропный – разумный ответ.

2009

    Антропный принцип – одна из формулировок: «Наша Вселенная приспособлена для появления разумных существ, задающихся вопросами об её устройстве». См., например: Сергеев А. Вселенная для человека?/Вокруг света. 2009. №1. С. 36 – 44.

              Всюду жизнь

Всюду жизнь прорастает заблудшим зерном –

Непреложно, случайно, незримо.

Из скалистых щелей созидает свой дом

Шишка хвойная неумолимо.

Прорывается сквозь техногенный заслон

Из асфальтовой трещинки узкой

Одуванчик несмелым и бледным пучком –

Завсегдатай природы он русской.

Закатали в асфальт и в бетон и металл

Мы поля, перелески и реки.

Но дух жизни себя порождать не устал –

Да пребудет он с нами навеки!

Капля точит гранит, и крупицы семян

Посрамят похвальбу недотёпы,

От угарного чада бензина что пьян,

И чьи топчут травиночку стопы.

Миллионы годов без сознанья прошли,

В бессловесном природы стремленье

Силу цепкую жизни старушки-земли

Проявлять всю в любое мгновенье.

Быть в согласии с мудростью жизни – наш путь,

Свой очаг сохранить и лелеять.

Жизнь везде и повсюду возникла – и будь,

Пусть твой дом никогда не пустеет!

2009

     В названии стихотворения даётся отсылка к картине Н.А. Ярошенко ( 1846 – 1898) «Всюду жизнь».

Вред курения

Завезена зараза

В Европу от ацтеков.

Отбрось её ты сразу –

Погибель человеков.

Не буйствуй, не безумствуй,

Сходи с ума, но – плавно.

Ведь жизнь – поди, почувствуй! –

Комедия, не драма.

Вдыхай лишь запах дыма

Отечества любезный.

Не стоит и алтына

Канцерогенов бездна.

Курение – забава,

Придуманная чёртом,

Невежества отрава,

Смерть медленным расчётом.

             ***

«Затягивайтесь, люди!» -

Бикфордов тлеет шнур.

Табак вирджинский любит

И дураков и дур.

Чека с гранаты снята,

Фитиль уж подожжён:

«Вперёд, в обрыв, ребята!

Мы лёгкие убьём,

Сердечко мы загоним,

Печёнку продымим,

Все вены закупорим

И разум затемним.

Тромбофлебит, инфаркты,

Инсульты и склероз, -

Словам красивым с парты

Научим, не вопрос!

Курите нас, любите,

Сигара – это кайф.

Ну а потом – умрите,

Идите в ад иль в рай.

А мы рабов по новой,

Пожалуй, наберём.

Рекламою медовой

Их в сети завлечём».

Так шепчут нам Pall-Mall”ы,

Winston в унисон

С LM-ом и Camel”ом,

И Marlboro им в тон.

Да только ты не слушай,

Подумай, оглядись.

Раскрой познанью уши.

От зла поберегись.

2009

   Закон сохранения

Глаза закрытые у гнева,

Распахнуты у радости вовсю.

Глубинное житейской драмы чрево

Вещает равно белке и лосю.

Слова бурлят, стекают сталактиты –

Пещерные секретные значки.

Унынье с ликованьем – квиты.

Мир отражают жадные зрачки.

Закон возмездья, сохранения в природе –

Он непреложный, абсолютный бог

Всех перемен, зачатий, плодородий,

Всех траекторий, тропок и дорог.

Всё откликается когда-нибудь и где-то

Воспоминанием, оглядкою, кивком…

Торопится зиме на смену лето,

И солнце задувает холодком.

Дела людские – тоже все в зачёте,

Добро и зло, гордыня и поклон.

Вы сами боль души когда-нибудь поймёте,

Другому если нанесли урон.

Всё возвращается – безмолвно и нежданно.

Крадётся тьма повадкою мышей.

Всё кажется несправедливо странным:

Мы точим меч карающий острей.

Мы точим меч своей виной бездумной,

Которая потом наотмашь хлещет нас.

И в ярмарочном балагане шумном

Молчит и хнычет состраданья глас.

Но обретёт звучанье этот голос –

И совести грызун царапаться начнёт.

Так не падёт без воли Божьей волос

И не растает бессердечья лёд.

2009

Сознание и материя

Где, в какой частичке тела

Сознающий обитает дух?

Где на дух хомут надело

Божество – материя-кожух?

Депозит души в гипофиз

Самый гениальный из умов

Помещал, как печку в офис:

Книжку с мыслями заместо дров.

Гоготала над ним пошлость:

«Дух в тюрьму телесную загнал!»

Это не была оплошность –

Суть вещей Картезий проницал.

Вечная стоит проблема –

Где с материей сознанья связь?

Скороспелая лишь пена

Разум наш – по мёду только вязь?

Или дух витает сущий

Надо всем, всё проникает он?

Дух, к свободе нас зовущий

В мире, где исход определён?

Знал Декарт, куда занозу

Он воткнул, втемяшил, провернул;

Виноградную сплёл лозу,

С ягодою косточку сглотнул.

Умники пусть поперхнутся,

А невежд спокойна слобода.

Дух и тело не сольются –

И не разминутся никогда?..

2009

Декарт считал, что «вместилищем» души является гипофиз.

                                 Платон

Как сознанье сцепляется с телом,

Как понятье взирает окрест,

Из кусков составляя мир целый,

Интеллекта исследуя вес, –

Философии вечные темы

Развивал в «Диалогах» Платон,

Создавал идеальные схемы,

Выводил рассуждений закон.

Полагал он, что подлинным миром

Можно только мир знаний назвать:

На страницах божественных «Пира»

Стал «идею вещей» восхвалять.

Там влюблённый Сократ, объясняя,

К красоте как возносится ум,

В паутинный капкан завлекает, –

Вязь рассудка из шёлковых струн.

Представляя процесс осознанья,

Понимания смыслов, причин,

Словно прошлого воспоминанье,

Восхожденье к добру – из низин,

Основатель науки мышленья

Тщетность всех интуиций прозрел

В мире бренном, страстей где томленья

Размышлениям ставят предел.

Невод жизни имеет ячейки –

Растяжимы они, широки;

В них живое застрянет навеки,

Трепыхаясь в сплетеньях сети.

2009

1. По мысли Платона, знание есть воспоминание, припоминание – см. диалог «Менон» (особенно 85В-86);
2. Окончание стихотворения отсылает к китайской пословице: «Сети естества имеют широкие ячейки, но в них застревает всё живое».

      Справедливость

Справедливость – важнее всего,

И превыше других категорий.

Справедливость – рассудка вино

И закваска идей и историй.

Ремесло своё ведал мудрец,

Греки знали, где псина зарыта.

Справедливость – всем благам венец:

Им макушка Вселенной покрыта.

Честь, свобода и равенство в ней,

В справедливости корни находят.

Ни блаженнее нет, ни сильней

Этих благ, что она производит.

Воздаянье заслугу хранит,

За грехом поспешает возмездье.

А за счастьем несчастье бежит.

Всё – в черёд и на правильном месте.

Не надейся, чрезмерно, простак,

На судьбу, на удачу, на милость.

Всё равно покрывает всех мрак –

Такова у богов справедливость.

2010