5.Проекты и исследования
Предварительный просмотр:
Подписи к слайдам:
Воспоминание Гари Бадмаевича От райвоенкомата города Лагани и до Астраханских Харабалей прошел вместе со сверстниками пешком – здесь располагался учебный батальон 139-ой стрелковой дивизии. Проучились на минометчиков всего полтора месяца и были отправлены на фронт. По боевой тревоге курсантов подняли, построили. Форсированным маршем за пять дней были на левом берегу Волги напротив Сталинграда. Город был в огне и в дыму «Не знали мы тогда, но слышали, как большие начальники, после узнали - это были Родимцев и Чуйков, - вспоминает Хохолов, - спорили, ругались: Чуйков требовал немедленно, 20 сентября, начать переправлять всех курсантов. Родимцев говорил, что 14 сентября переправил в Сталинград 3-ий батальон 42-го полка и ничего о нем не знает. Не могу, кричал он, по кускам разрывать дивизию. Сталинградцы, оставшиеся в живых, помнят, что самая тяжелая обстановка в городе была в сентябре 1942 года, особенно 13,14,15, сентября, когда врагу удалось прорваться к Волге и создать огромную опасность для наших войск На помощь сталинградцам с противоположного берега Волги была переброшена 13-я гвардейская дивизия, которым командовал генерал-майор А.И. Родимцев. Батальоны полки с ходу вступали в бой – враг был рядом.
«Г-образный дом» 7-я рота 3-го батальона 42-го стрелкового полка дивизии Родимцева под командованием старшего лейтенанта Б. Наумова (в Волгограде его имя носит одна из улиц), в которой служил наш земляк Хохолов: была доставлена в город ночью. В бой вступили с ходу: ничего не знающие, не осмотревшиеся, не узнавшие друг друга. На счастье в роте их было человек 20 фронтовиков, с них брали пример, делали как они. А Сталинград горел. Ночью было так светло – брось иголку на землю – сразу заметишь. Недалеко от них горели нефтяные баки, нефть текла огненной дорогой в Волгу и Волга тоже горела. В первые минуты боя батальон смог отбить у фашистов легендарную мельницу. Правда, ее еще не раз удавалось фашистам захватывать, и снова немцев выбивали. Русских воинов пикировали «Мессеры», поливая огнем крупно-калиберных пулеметов, били прямой наводкой танки, а у солдат не было даже противотанковых гранат. Как в аду, пули летят, ракеты горят, стоны, крики. Взяли дом, держались весь день. К вечеру немцы повели яростную атаку. Получили приказ «стоять насмерть». Теперь эти знаменитые объекты именуются «Мельница», «Дом Павлова», а тогда солдаты называли «Молочный дом» или «Г-образный дом». Примерно 27 сен6ября троих, в том числе и Хохолова отправили на разведку, в «Г-образный дом».На втором этаже дома были немцы, вступили в бой, но их было больше, к утру пришлось уйти. Во вторую ночь снова
Снайпер Гаря. штурмовали этот дом. В одном доме и русские, и немцы. Нами командовал сержант, - говорит Гаря Бадмаевич, - как узнали после – это был легендарный ПавловК дому, чтобы нас подкрепить, накормить, можно было подойти лишь глубокой ночью. Тяжело Кто-то подает мысль – соединить дом с мельницей туннелем. И начался адский труд. Рыли, как кроты, землю ящиками из-под патронов Вынести это могли только здоровые, сильные, уверенные в победе люди. И мы посменно рыли день и ночь. Туннель сыграл огромную роль – можно было добираться туда и обратно в любое время» У Гари Бадмаевича. сохранилась красноармейская книжка с подписью командира роты Наумова. В ней записан номер его снайперской винтовки – 55268. Судьбу Хохолова определил сержант Павлов: «У степняков, Гаря, должен быть острый глаз, давай берись за дело – место твое на наблюдательном пункте, рядом со мной». Освоил это ремесло и в книжку записали «Отличный снайпер» Когда положение немного стабилизировалось командир направил на «свою» работу. Выдали каждому листовку с обращением генерала-полковника к снайперам: «Каждый боец должен считать своей честью и гордостью, как можно больше истребить фашистов огнем из винтовки, автомата и пулемета. Убил 10 – хорошо, 15 убил – отлично, 20 – герой, а снайперу удвоить норму.»
Все это было Наши снайперы вели дуэль с фашистами, геройски научились убирать притаившихся снайперов, которые наносили огромный ущерб нашим бойцам – чуть замешкался, его снял снайпер. Вспоминает Гаря Бадмаевич: «Помню, однажды целый день наблюдал за подозрительным кустом и кучей битого камня, будто бы накануне этого не было. Прошло несколько часов – никаких признаков. Тогда мой напарник сделал из шинеля чучело и стал им шевелить … и фашист клюнул – я заметил блеск стекла. И из своей снайперской №52 уложил его». Дважды меня подбивали 10 и 25 ноября, и оба раза в правую ногу. Второе ранение было в кость, которое сделало меня инвалидом навсегда». 24 ноября полностью окружили немцев. Утром 25-го пошли в атаку, жуткая картина – до вечера не знали ни минуты передышки. Вечером Хохолова тяжело ранило. Потери большие. Узнал потом Гаря Бадмаевич, что командир роты Наумов убит, раненых вынесли к берегу Волги, но 5 дней не могли переправить – все вокруг горело. Это сейчас говорить просто – бинты пропитались кровью, живое тело гниет, мученья великие, а помощи нет. Поверили, что будут жить, когда доставили их в полевой госпиталь №3638 в саратовский город Ершов.
60 лет спустя Каким был Сталинград до войны, Хохолов Гаря Бадмаевич не видел, говорят, очень красивым. Но видел он его в руинах, видел как погибали его товарищи, друзья, поливая обильно сталинградскую землю кровью, но каждый знал, что здесь решается судьба Родины и бились с врагом не на жизнь, а на смерть. Признание пришло в наши дни… Шестьдесят лет воспоминаний, рассказов, писем – простых и официальных. Менталитет калмыков такой: воевал я везде одинаково – что на Курской дуге, что в Сталинграде, одной медали не дали
Воспоминание - ничего, зато выросли дети, подрастают внуки, все живы и здоровы. Гаря Бадмаевич вышел живым из военлагеря по строительству Широковской ГЭС на Косьве-реке, из сибирской сылки. Сейчас Гаре Бадмаевичу более 80 лет. За плечами честный труд, заслуженная пенсия. А дом в Волгограде стоит, глядя из темных проемов окон на нестройные поредевшие ряды старых солдат. Сейчас Гаря Бадмаевич уважаемый на селе человек. Мудрый, спокойный. Воспитал пятерых детей. И видно судьба его связала с городом Сталинградом навсегда. В мыслях и поступках он верный защитник этого города. Самые близкие друзья похоронены там. А война до сих пор стреляет в него… Глаза бывшего снайпера больны. И лечится он ни где-нибудь, а в Волгограде. Настольными книгами у него сейчас является антология художественных произведений о Сталинградской битве в трех томах, которые подарены ему. Читает их и в памяти всплывают все подробности до мельчайших подробностей. Пишут ведь те, кто прошел это сам, не по наслышке, говорить неправду, присочинять не позволяет совесть. Глядя смерти в глаза, человек врать не будет.
Песня памяти И до сих пор поет Гаря Бадмаевич песню защитников Сталинграда: «Есть на Волге утес, Он бронею оброс, Что из нашей отваги куется, В мире нет никого, Кто не знал бы его – Тот утес Сталинградом зовется… Там снаряды летят, Там пожары горят, Волга – матушка вся почернела, Но стоит Сталинград И герои стоят за великое правое дело Мы покончим с врагом, Мы к победе придем, Солнце празднично нам улыбнется Мы на празднике том Об утесе споем, Что стальным Сталинградом зовется.»
Защитнику Дома Павлова посвящается Это он. Я – старый дом… Дом Павлова… Мне снится. Один лишь сон. Он соткан из огней Моих солдат я помню злые лица, Когда стояли те полсотни дней. Одно лицо, скуластое, парнишки Я помню точно. Метко он разил Одной винтовкой снайперской из ниши Хотя осколок ногу перебил. Прошли года. Их шестьдесят, тяжелых Я знал – ты жив, последний мой герой, Искал тебя на праздниках суровых… Но в мыслях ты всегда стоял со мной. А ты солдат, как узник Широклага, Плотину стоил – насмерть, на века А за тобою – Дом из Сталинграда, А за тобою – Курская Дуга. Тринадцать лет… Ту, сталинскую ссылку Провел в снегах безвинный твой народ Ты видел все в те годы, сын калмыцкий Вернулся в степи. Не прервался род… Средь павших, умерших, живущих братьев В последний срок и день календаря Живым нашелся маленький солдатик – Гвардеец, снайпер Хохолов Гаря. Иван Убушаев .
Почетный гражданин Лаганского района
Архив