Краснодарский края, МО Тимашевский район, станица Медвёдовская

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №13 имени Героя Советского Союза Г.К.Кулика муниципального образования Тимашевский район

ПОВСЕДНЕВНОСТЬ ТРУДА В СЕЛАХ И СТАНИЦАХ КУБАНИ 20-Х ГГ XX ВЕКА.

История

Автор: студентка 3 курса ФИСМО

И.С. Роговец

г.Краснодар

2021

Аннотация: В статье рассмотрены особенности т рудовой деятельности крестьянства Кубани в 20-х годах ХХ века, проведен анализ гендерных отличий в повседневной рутине. Освещены попытки советской власти приучить подрастающее поколение к аграрному труду.

Повседневность труда в сёлах и станицах  Кубани в 1920-годы.

Повседневная рутина обычно не воспринимается как актуальный объект исследования. Учёные предпочитают концентрировать внимание не на житейских мелочах, а на выдающихся личностях и ярких события. Актуальность данной статьи заключается в рассмотрении особенностей труда кубанского крестьянства в 20-х годах ХХ века. Неотъемлемой частью повседневности сельского населения в любой исторический период является физические работы. Сложно представить быт крестьянской семьи без какой-либо работы. Такой образ жизни сопровождал  деревенское население с раннего возраста вплоть до самой смерти. Десятилетний ребёнок считался «самодеятельными» и включались в общий семейный труд. «Верхний возрастной рубеж "самодеятельности" вообще не устанавливался: крестьянин, если он не был тяжело болен, трудился до последнего своего часа».^[1]

История повседневности и как следствие труда в настоящее время является одним из популярных направлений гуманитарного знания, поскольку это не только сравнительно новая область изучения прошлого, но и методика научного поиска.

Крестьянский труд по праву считается одним из самых тяжелых, а поэтому требовал от людей безграничной выносливости и огромных физических затрат. Крестьяне были вынуждены с утра до позднего вечера трудиться руками для обеспечения себя и домочадцев необходимым для жизни пропитанием.

Борьба за урожай была характерна для всех стран мира в любой исторический период, вплоть до наступления индустриальной и постиндустриальной эпох. В этот период научный и технический прорыв привели к механизации во многих отраслях, что немного облегчало жизнь простых аграриев, однако своеобразие крестьянского труда по-прежнему требовало больших затрат человеческой энергии.

Сезон полевых работ на Кубани достаточно велик, по сравнению с иными субъектами Советской России. Природа на полевые работы щедро выделяла 7 месяцев с середины апреля до ноября, однако сумма накопительных температур оставляла желать лучшего. Не стоит забывать и о суровом естественном отборе населения. Высокая физическая нагрузка, отсутствие необходимой медицинской помощи, недоедание, недосыпание, болезни и прочие напасти косили слабых хлеборобов один за другим.

Новое поколение приходилась с раннего возраста закалять трудом, приучать к тяжёлым условиям жизнедеятельности и обучать земельческим премудростям. Джеймс Скот справедливо заметил, что крестьянская экономика ориентировалась не на получение прибыли, на получение пропитания.^[2] Такая позиция крестьян объяснялось бесполезностью материальных ценностей в восстановлении физического здоровья, предпочтение скорее отдавалось регулярным выходным дням. Напряжённый труд в течение рабочего дня в значительной степени компенсировался праздниками и воскресеньями»,^[3] которые «перебивали монотонность будней, задавали жизни определённый ритм» и, «как спицы в колесе, вращали привычное течение жизни, круг забот».^[4] 

В начале XX в., по утверждению современников, «число рабочих дней в России колеблется от 275 до 288 в год», а количество дней нерабочих, по данным Министерства земледелия, составляло 120–140, а то и более, «причём порядка 74 выходных приходилось на время сельскохозяйственных работ – с апреля по сентябрь».^[5] Эти данные свидетельствуют о чрезмерном напряжении физических сил крестьян во время сельхозработ, после которых требовалось немало времени для восстановления. Не стоит забывать, что многочисленные выходные не освобождали сельчан от обязанностей по хозяйству, таких, как уход за скотиной, заботы по дому, починка сельхозинвентаря и т.п.

Основная работа крестьян в виде пахоты, сева и жатвы приходилась на весенне-летние периоды и являлись самым тяжелым временем за весь год. Стоит отметить, что кубанский плодородный чернозём не требовал частых удобрений, что позволяло крестьянам экономить время и заметно облегчало их нелёгкий труд. Погода также позволяла сократить количество произведённых операций во время уборки урожая. Не опасаясь проливных дождей, как в центральной России, снопы, после уборки сразу молотили на току.

Весьма трудоёмкой сельскохозяйственной операцией считался и обмолот хлебов. Причём, такая, сопровождавшая обмолот, техническая процедура, как просеивание полученного зерна, хоть и не являлась столь же тяжёлой, как предшествовавшая молотьба, но она тоже требовала от хлеборобов немалой выносливости.

Сравнивая женский и мужской труд крестьян нужно отметить, что первый из них приходился более тяжелым. На женщин возлагались: основной массив работ по саду и огороду, уход за свиньями и птицей, доение коров, топление печи, приготовление пищи, слежение за чистотой жилища и пр. В поле женщины выполняли менее трудоёмкие операции: погоняли живое тягло, пропалывали посевы, собирали скошенные колосья и вязали снопы. В это время, мужчины занимались пахотой, боронованием, кошением хлебов и назывались лучшими «плугатырями» и умельцами «водить перед» (т.е. косарями). Они выполняли основные обязанности по уходу за лошадьми, овцами, крупным рогатым скотом (хотя в последнем случае немалую роль играли и женщины). В число мужских задач входили: заготовка топлива, починка инвентаря и пр.

Из вышесказанного видно, что мужское население выполняло наиболее тяжёлые работы, но круг женских обязанностей получался гораздо шире, а относительная лёгкость их выполнения с лихвой компенсировалась непрерывностью, требующей огромной выносливости.

Рост технического оснащения аграрного производства немного облегчал работу кубанских деревень, однако Гражданская война и последовавший за ней голод 1921 – 1922 гг. поставили материально-технической уровень крестьянства в довольно плохое положение.  

В деревнях Юга России произошло значительное сокращение поголовья скота, так с 1920 г. по 1922 г. поголовье лошадей сократилось с 1,45 млн. до 964,3 тыс. Одновременно, сократился парк сельхозмашин и орудий, уничтоженных или растащенных на части не только в ходе боевых действий и грабежей, но и всё тех же реквизиций. Уцелевший инвентарь в значительной мере обвешал, требовал ремонта, а его производительность оставляла желать лучшего. 

Что же касается трудовой деятельности крестьянства как выполнения определённой последовательности производственных операций, то в 1920-х гг. выдвигался ряд соответствующих предложений по её улучшению и повышению результативности. В 1920-х гг. получила повсеместное распространение теория и практика трудового обучения сельских детей и молодёжи, когда общеобразовательные дисциплины в учебных программах тесно соседствовали и, более того, переплетались с профессиональной подготовкой будущих хлеборобов. Единая советская трудовая школа^[6] (так официально именовался общий тип учебного заведения, особенно, школа крестьянской молодёжи (ШКМ) в 1923–1930 гг. с трёхлетним сроком обучения, созданная на базе четырёхлетней школы 1-й ступени и действовавшая в качестве основной общеобразовательной школы) нацеливалась на решение задачи модернизации крестьянской экономики на основе новейших достижений науки и техники. Трудовая школа должна была воспитать нового, «культурного» сельского хозяина, способного оценить и применять на своих полях современные методы растениеводства, разводить и улучшать породистый скот и т.п. В целях подготовки «культурного хлебороба» процесс обучения в трудовой школе строился на основе аграрной практики, когда даже при изучении общеобразовательных дисциплин школьники отталкивались от реалий деревенской жизни. Например, математические задачи в учебных пособиях формулировались из расчёта подготовки обучающихся к будущей роли домохозяина. Школьников учили рассчитывать необходимое количество семян для сева, определять численность работников для выполнения той или иной производственной операции, подсчитывать затраты на проведение различных сельскохозяйственных работ и пр.

Как писала тогда Н.К. Крупская, советская школа стремится «научить ребят работать, не только делать тот или иной вид труда…, а научить правильно подходить ко всякому труду, целесообразно выполнять каждую работу».^[7] 

Вопросы научной организации труда в Советской России эпохи нэпа вообще пользовались широкой популярностью и занимались их решением отнюдь не только в общеобразовательных и трудовых школах, но и на более высоком уровне. По заключению специалистов, именно в 1920-е гг. «ведутся многочисленные разработки по научной организации труда, создаются специальные учреждения, выпускаются тысячи трудов».^[8] В 1920-х гг. складывается советская теория труда, детальное изложение которой выходит за рамки нашего исследования. Однако, нужно заметить, что эти сталинские формулировки верно отражали настроения, доминировавшие среди советских теоретиков труда, ведь они резко критиковали традиционный стиль деятельности в России и обвиняли всё население страны (в первую очередь, крестьянство) в лени и неумении работать с полной отдачей, правильно и непрерывно, а не трудиться рывками.

Большое значение в трудовой деятельности крестьянства оказывали природно-климатические особенности Кубани, под влиянием которых деятельность земледельцев оставалась в 1920-х гг. (как и ныне) сезонной. : в год, в среднем, всего 130 трудовых дня. В том числе, 45 дней работник затрачивал на полеводство, 33 дня – на животноводство, а 25 дней – на выполнение остальных обязанностей по хозяйству. Эти подсчёты ещё раз доказывают взаимосвязь самого тяжёлого труда земледельца с весенне-летним периодом. Заботы по хозяйству создавали в деревне постоянную занятость.  

В заключении необходимо заметить, заметить, что социально-экономические отношения в советской доколхозной деревне не подверглись радикальным преобразованиям (что позже отличало эпоху «великого перелома») и поскольку ведущим типом сельхозпроизводителя в 1920-х г. оставалось индивидуальное крестьянское хозяйство, то кардинально не изменилась и трудовая повседневность аграриев. Сохранявшееся по причине реанимации и укрепления общинных порядков дальноземелье заставляло земледельцев Юга России (по устоявшейся практике досоветского периода) выезжать с большим скарбом на поля, оставаться там в течение всего периода напряжённых сельскохозяйственных работ и проживать на специально обустроенных полевых станах. Даже многократно возросший в 1920-х гг., по сравнению с досоветской эпохой, уровень снабжения деревни тракторами не привёл к модернизационному прорыву в аграрной сфере.

Подавляющее большинство крестьян-единоличников не имело тогда средств для обеспечения своего хозяйства современными орудиями труда и, тем более, сложными сельхозмашинами; поэтому, крестьяне вынужденно полагались лишь на свою физическую силу и выносливость, а их труд оставался не менее тяжёлым, нежели у многих предшествующих поколений. Причём, несмотря на гендерное разделение труда в деревне, когда представители сильного пола выполняли выматывающие трудозатратные операции, женщинам крестьянкам приходилось намного тяжелее мужчин, ведь, помимо сельхозпроизводства, на них возлагались и многочисленные домашние заботы.

Список литературы

1. Бердинских В.А. Крестьянская цивилизация в России. М., 2001. С. 78, 80.
2. История советского крестьянства. В 5-ти т. Т. 1. Крестьянство в первое десятилетие Советской власти. С. 321.
3. Каменев С.А. Советская трудовая школа. Ростов н/Д.: Севкавкнига, 1925. 372 с.
4. Крупская Н.К. Трудовая школа и научная организация труда // История советской психологии труда. Тексты (20 – 30-е гг. XX в.) / Под ред. В.П. Зинченко, В.М. Мунипова, О.Г. Носковой. М., 1983. С. 43.
5. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. С. 554. 2 Милов Л.В. Природно-климатический фактор и особенности российского исторического процесса // Вопросы истории. 1992. № 4–5. С. 39.
6. Платонов О.А. Русский труд. М., 1991. С. 121.