Северный юбилейный: вперёд, с Островским!
статья

Северный юбилейный: вперёд, с Островским!

Пятый Северный фестиваль (организовавшийся в 2013 с задуманной периодичностью раз в 2 года) с 27 сентября по 9 октября 2023 года прошёл в Сыктывкаре, объединив в своей программе 14 спектаклей от 11 театров. В этом году он был посвящен 200-летию Александра Островского, хотя кроме произведений «заглавного» драматурга, в афише значились постановки по Н. Гоголю («Женитьба»), Ф. Достоевскому («Кроткая»),) А. Чехову («Каштанка» и «Дама с собачкой»), а также по А. Куприну («Яма»). Получилось, что современники Александра Николаевича Н. Гоголь и Ф. Достоевский будто открывали важнейшую театральную эпоху имени Островского, а Чехов и Куприн её завершали, приняв многое из заветов знаменитого сочинителя пьес, причём, по-своему их интерпретировав.

Жюри фестиваля состояло из театральных критиков и режиссёров: Вера Морозова (Сыктывкар), Елена Оленина (Москва), Александр Воронов (Иваново), Дмитрий Кириченко (Севастополь).

Открыл фестиваль самый юный из заявленных театров – Молодёжный театр Республики Коми - спектаклем «Каштанка». 

Ознакомившись с программкой к спектаклю, удивилась: возраст зрителей ограничен знаком «12+». Но ведь рекомендуют к чтению этот рассказ с 9 лет! Почему такое ограничение?.. Что имели ввиду постановщики: «Рассыхаев, Вильсон & Команда»?

Оказалось, что инсценированный рассказ в немалой степени отличался от текста Антона Павловича! Хотя диалоги были знакомыми. И сюжет остался прежним: потерявшаяся собачка скитается по городу, переживает страх, голод и холод, потом находит нового хозяина, но в финале встречает старого, и возвращается к нему, презрев гораздо лучшие условия для жизни! Тогда чем же он отличался?

Во-первых, он был населён гораздо бόльшим количеством персонажей, чем в рассказе. К примеру, спектакль презентовал зрителю специально введённый герой – Клоун, обещавший зрителям знакомство с Его Величество Цирком, с его тайнами и работой «до пота». Населяли Цирк прекрасно костюмированные весёлые Арлекины и грустные Пьеро, по-своему комментировавшие происходившее на арене сцены. «Закладкой» между эпизодами служил бродячий шарманщик (Евгений Чисталёв) с бесконечно длящейся заунывно-механистичной мелодией.

Во-вторых, само учреждение цирка символизировала настоящая карусель! Только без лошадок. Как система, регулярно двигавшаяся, она призвана была представлять и городскую суету, и пространство, приютившее Каштанку (Александра Рочева) с жившим прямо в цирке дрессировщиком Джорджем (Константин Карманов) и его питомцами: Гусем (Илья Кустышев), Котом (Владимир Рочев) и Свиньёй (Анна Боян).

В-третьих, видимо, воображение испуганной Каштанки из-за быстро надвинувшейся темноты стало выводить на сцену очень странных героев – сначала это были просто Городские тени, а потом увеличенные в 2-3 человеческих роста (!) фантастические существа в тёмно-серых балахонах, программкой названных Дементрами. Автор книг про Гарри Поттера называла таких героев, питавшихся светлыми воспоминаниями, немного иначе: Дементорами (в программку вкралась, видимо ошибка: греческая мифология Дементру считала Богиней плодородия). Они с мрачной решимостью маршировали за попавшей в беду Каштанкой, у которой, конечно же, имелись счастливые моменты в жизни со старым хозяином Лукой и его семьёй!.. Но Дементрам из спектакля не удалось справиться с Каштанкой: она не только осталась жива, но ещё и встретилась с новой, удивительной жизнью, полной удобств, еды и интересных занятий!

…Проживание в Цирке омрачилось болезнью и уходом из жизни Гуся, на которого наступила своей подковой цирковая лошадка… И вот – на сцене новые персонажи: сама Смерть пришла к Гусю, а его, безвинно погибающего, взялся охранять Ангел. Сцена ухода Гуся была таким образом несколько «расширена». Она идёт практически без слов, созвучная музыке и скорби героев, прощающихся с товарищем…

«Так в жизни и бывает!» - как будто говорит юному зрителю театр…Так, в формате инсценировки очень просто, - и очень осторожно -  постановщики осторожно поднимают проблему первой встречи Детства с настоящим уходом из жизни кого-то близкого…

Спектакль «Каштанка» -  безусловно о милосердии. Проявил милосердие Джордж, спасший «потеряшку», проявили милосердное отношение к уходившему артисту цирковые, Каштанка проявила свою благодарность (и некоторым образом, извинение) Джорджу за неожиданное своё бегство от него (эта сцена – тоже «от театра» - у Чехова её нет). Это настоящий спектакль для семейного просмотра.

Котласский драматический театр привёз в Сыктывкар «Снегурочку» А. Н. Островского (режиссёр Наталья Шибалова). Здание театра коллектив не занимает уже несколько лет: нескончаемый ремонт… Труппа получила во временное пользование от городского ДК спортзал – его и превратили в помещение как для репетиций, так и для показов спектаклей - а настоящей сцены артисты почти не видят. Такие обстоятельства, конечно же, сказались на художественном продукте театра – и в первую очередь, на декорациях к спектаклю. Оформление для весенней сказки представляло собой одиноко стоящие голые ели, покрытые будто ледяной коркой (из фольги) с оставшимися кое - где на них снежными хлопьями из ваты. Естественно было предположить, что они не будут меняться по ходу спектакля. Так и случилось – хотя Весна вступила в свои права, и Снегурочка растаяла…

Многонаселённый состав спектакля трудился в полную силу: народ исполнял старинные традиционные фольклорные действа с песнопениями: селяне и берендеи пели, играли и танцевали, рассказывая о приключениях снежной девушки. Костюмы соответствовали фантастической истории. При этом со сцены лились вдохновенные строки Островского, написанные сложным для произнесения белым стихом. Строки трогали красотой слога, волновали, в некоторых монологах просто восхищали исполнением, как, например, высказывание Ольги Белых – Весны - в сцене прощания с дочерью.

Но произошла некоторая нестыковка с жанром, обозначенным в программке и сложившимся непосредственно в постановке. Определённая театром лирическая драма обернулась, скорее лирической (или романтической) поэмой. То есть, художественное чтение преобладало над сценической действенностью. Наблюдались моменты, когда персонажи «из народа» не знали, как реагировать на происходящее и просто ожидали своей очереди для подачи реплик – как в пресловутом поэтическом «монтаже».

Надо признать, что всё-таки сцены с Бобылём (Андрей Шебуняев) и Бобылихой (Татьяна Елсакова) вносили некоторое оживление в предлагаемую историю - оптимизмом бесшабашной старости, а сцены с молодыми влюблёнными оживляли физкультурной мажорностью. Но в сценах прекраснодушного царя Берендея с исключительно практично мыслящим помощником Бермятой опытные актёры (Эдуард Абанин и Денис Осинин соответственно) уже предъявили зрителям не просто «сказочное», но подлинное общение, не просто предложенный к произнесению текст, но по-человечески ясно растолкованный его «подклад». Комические сцены с Еленой Прекрасной, супругой Бермяты также увязывались с этими эпизодами. Светлана Истомина наделила свою героиню в красном сарафане ленивой негой, опасной телесной избыточностью, то и дело влекущих её к любовным приключениям… и с неизбежностью Рока пресекаемых циничной деловитостью её мужа.

Сказка о растаявшей Снегурочке (Анна Прошутинская) завершилась оптимистично: с благословения бога Ярило (Евгений Казаков) жизнь продолжается обновлением всего уходящего в срок.

Артист Денис Осинин (Бермята) отмечен жюри Дипломом в номинации «Лучшая эпизодическая роль».

Три спектакля из фестивальных четырнадцати поставил режиссёр из Пермского театра «У моста» Сергей Федотов. Один -  в Академическом театре драмы им. В. Савина («Гроза»), а два других в своём театре - «Бальзаминов» и «Лес». Во всех постановках он следует принципу: «Классику и ставить надо классично», то есть следовать традициям русского психологического театра. И то сказать: в пору постмодернизма началась гонка за всем новым – всему привычному – «Нет!». Авторский текст – на последнем плане! Новым формам – «Да!» Приветствуется стиль «вербатим» с его документальным наполнением. Приветствуются сценография, которая сначала «сражает наповал», а потом заставляет прикидывать: к чему, что и как следует «пристегнуть» к ней из кое-как пробивающегося смысла.

В этих условиях линия, которой придерживается С. Федотов (и которой идеально соответствуют тексты А. Н. Островского) – предельно ясна: верность эпохе и жизни, неоднозначно толкуемые характеры, интересные для всех слоёв зрителей заражённые конфликтами сюжеты. Широко известные истории в постановках Федотова воспринимались полными залами в Сыктывкаре как свежесочинённые. В «Грозе» – узнаваемый серостью и скученностью домов (художник – Анна Репина) провинциальный город, в котором молодые люди томятся и страдают от неусыпного надзора и невозможности нормального общения; и в этой же обстановке рождается сначала взаимный интерес, потом вызревает любовь, а потом следует трагическая развязка: семейные узы не терпят живых чувств вне брака. Артисты играют увлечённо и убедительно, оправдывая даже стремящиеся к гротеску ситуации: Дикой (Вадим Козлов) до исступления доказывает перед интеллигентным Кулигиным (Виктор Градов) свою неправедную правоту, Кабаниха (Н. Пешкина) не гнушается физического насилия над сыном, весь из себя приличный человек с тросточкой, Борис - узнав о предстоящем свидании с любимой – перелетает через садовую скамью!

Хотя в том же спектакле Елена Янкова (Сумасшедшая – обозначено в программке), которая должна была напугать грешную героиню своей жуткой внешностью из-за несуразного -  в метр! - роста, да ещё и в чёрном одеянии, - не оправдала надежд режиссёра: природная миловидность взяла своё. Понятно, что Катерину старуха «напугала», но вот зритель не старуху видел, а любимую актрису, которая вынуждена была передвигаться на коленях.

Марии Шучалиной в главной роли зритель сочувствовал как натуре страдательной, несмотря на то, что образ сформировался несколько книжным. Её Катерина будто больше лелеяла чувство любви в себе, чем пылала любовью к Борису. Если Варвара (Анна Боян), в любви давно знала толк: они с лихим Кудряшом (Владимир Рочев) – два сапога пара, то Катерина любви страшилась – и счастья ощутить не успела... Когда жизненная ситуация подошла к критической черте, - она не стала спасать обретённое: посчитала, что жизнь с разбитым сердцем невозможна. И, решившись уйти, – птицей взлетела над обрывом…

Любопытно было познакомиться с версией постановки С. Федотовым «Леса» А. Островского. Интересно, что и здесь случился «книжный» персонаж: в конце концов театр – производное от литературы. Несчастливцев (Владимир Ильин) чисто «по-книжному» себя и ощущает: так, как он себя ведёт – так обязан вести себя всякий успешный (или неуспешный!) трагик: он громогласно вещает даже в бытовых ситуациях, стыдит жалкого комика, который постоянно и всем нутром влипает в быт, и в целом, всегда возвышает банальную житейскую ситуацию до драматического или романтического уровня. Появление его и Аркадия в усадьбе богатой родственницы (Гурмыжская – А. Перова) приводит к, казалось бы, несбыточному происшествию: соединению двух горячих сердец – Петра (Дмитрий Мурзаев) и Аксюши (Анастасия Леднёва). Два бедняка, два одиноких актёра против тётушки - богатой, эгоистичной, намертво вцепившейся в предмет своего любовного приключения! Они вступают в игру – и выигрывают! – потерявши при этом всё по-честному приобретённое. В этой постановке склонность к «книжному» поведению активно меняет суть обстановки.

Исполнители в спектакле толкуют роли убедительно живо. Аркадий то пребывает в любовном угаре от жадных чар Улиты (Екатерина Пономарёва), то почуявши какой-то «мутный» доход, - в момент готов предать своего компаньона. Буланов (Алексей Улановский) чрезвычайно ловко и быстро со статуса любовника перескакивает в статус хозяина бывшей хозяйки: возможно, природное тупоумие им хорошо было отрепетировано… А вот лакей Карп (Дмитрий Иванов) оказывается благороднее господ.

Полную занятных перипетий усадьбу артисты всё же покидают: «Тут все в порядке... как в лесу быть следует. Старухи выходят замуж за гимназистов, молодые девушки топятся от горького житья у своих родных: лес, братец». Персонажам с сильными характерами, искренними и сочувствующими людям - не место здесь, «в лесу» … К слову, и в наши дни    психологи не советуют общаться с людьми, нам неприятными.

К сожалению, постановка «Бальзаминов» в общем впечатлении проиграла «Лесу», несмотря на то, что в ней некоторые роли играли те же артисты: и Екатерина Пономарёва (сваха), и Илья Бабошин (Бальзаминов), и Владимир Ильин (Чебаков), но она оставила впечатление клочковатости (с отдельными «пазлами»), неубедительности трактовок, недостаточной сыгранности. Довершили и закрепили это впечатление эпизоды с тремя братьями Пеженовыми, которых сыграл за всех один исполнитель – Александр Шаманов. Каждый из полусонных (прилично подгулявших) братьев должен был по очереди, стоя у забора на виду у сестёр (заодно у зрительного зала) в исподнем белье… справить малую нужду. «Пазлы» эти были довольно занимательными, хоть артист и стоял спиной к публике. Народ в зале робко подхихикивал… Но и эти эпизоды не спасли картины в целом.

Всё-таки «Бальзаминов» - история маленького человека, выигравшего судьбоносно-счастливый «билет» с удачной женитьбой…

Ещё один спектакль – «Василиса Мелентьева» на языке коми (перевод О. Баженовой) - Национальным музыкально - драматическим театром был сыгран «так, как написано Островским», в традициях русского театра.

Недавняя вдова Василиса Мелентьева (Елена Чувьюрова) разрывается между любовью к молодому Колычёву (Валериан Канев) и желанием угодить царю Ивану Грозному (Андрей Епанешников), воспылавшему к ней страстью. Достаточное время ей удаётся совмещать две ипостаси, даже попутно удаётся попытка «расчистить» себе место у трона через отравление царицы Анны руками молодого любовника. Но её натура, её естество всё-таки обнаруживаются, с головой выдают во время сна – и планы рушатся в один миг. Да, такая – «на два фронта» любовь – не нова и возможна в любую эпоху…

Режиссёр Светлана Горчакова, сценограф Юрий Самодуров, художники по костюмам Роман Ватолкин и Надежда Колпак воссоздали эпоху через прекрасно выполненные богатые костюмы, внятно выделенные зоны действия различных социальных групп при дворе. Особо выделена зона, принадлежащая лично царю – подобие клетки - с троном, с условно закреплённой высоко над головой Грозного впечатляюще громадной шапкой Мономаха – она точно тяжела! Ночами то и дело по невидимым вертикально подвешенным полотнам бродят неясные, но жуткие тени: видимо, их рождает больная совесть Грозного, государя, упрямого царя-мужика, - и не избавляют от теней никакие молитвы. При нём беспринципный и глумливый Шут (Тимур Смирнов), безоглядно жестокий Малюта Скуратов (Андрей Засухин), и где-то в глубине царских палат – нежная голубица – царица Анна (Альбина Карманова), которая знает, что жить ей осталось недолго: её защитница Мамка (Галина Подорова) уже покинула этот свет, а ещё ранее – оболганным погиб и её приёмный отец - князь Воротынский (Александр Ветошкин) …

Артисты играли с большой отдачей, самозабвенно, пылко, эффектно обыгрывая конфликтные ситуации. Лишь одна деталь портила впечатление: неплотно сидевший парик на голове Колычёва. Он то и дело норовил соскользнуть. Этих моментов было немало, - они уводили зрителя от сути истории к житейским нуждам театра, фальшивой нотой «звучали» по всей, достаточно ладно скроенной исполнительской «оркестровке» спектакля.

Мордовский национальный театр из Саранска привёз «Бесприданницу» в постановке режиссёра Дмитрия Крюкова и художника Екатерины Крюковой (Нижний Новгород). Ими была задумана в целях придания спектаклю внебытового плана метафора «Тёмных мыслей»: строгие мужчины шеренгой в похоронно официальных костюмах то и дело шествовали по сцене… Каюсь: не сумела себе объяснить суть их появления.

Зато понятно и с размахом были поставлены пляски (цыгане всегда «под рукой» на бульваре). Хореографы из Минска Николай и Юлия Михайловы заполнили ими всю площадку, сочинили несколько отдельных сцен-картин для спектакля – с зажигательной энергетикой, разнообразно вздымающимися юбками, развевающимися волосами, гортанными голосами. Естественно, - публика осталась очень довольна этим обстоятельством, тем более, что самим артистам нравилось петь и танцевать под популярную музыку. Только роль Ларисы (Евгения Акимова) поневоле оказывалась где-то на краю задуманного сюжета, при этом ею приятным голосом и очень искренне был исполнен известный романс героини. Мелькнула коварная мыслишка: не в филармонию ли мы попали?.. Причём, главная героиня на сцену взошла очень скромно: прямо из зала прошла меж столиками и ушла к самому берегу у задника. И чаще всего она так и оставалась на периферии зрительского внимания, поскольку «филармония» выигрывала и пространство, и звучность.

А вот более всего запомнились серьёзные сцены с Кнуровым (Тимофей Чудаев) и Вожеватовым (Евгений Благов), которые абсолютно откровенно разыграли между собой будущее Ларисы Дмитриевны. Но только после её замужества!  Постановщики их совершенно верно вывели на авансцену: именно там их место!  Благодаря этим исполнителям – с их узнаваемо-циничными, и в то же время – органично решёнными образами (они не злодеи, не подлецы, нет! Они друзья Ларисы!), становилось предельно ясно, что есть внешнее направление движения жизни, а есть подводный её курс – и он важнее, потому что именно он формирует людские судьбы!

Стремление поставить «не бытовой» спектакль, но без внятной, всё и всех скрепляющей постановочной мысли, привело к дроблению цельной и трогательной истории о бесприданнице, – обманутой и опозоренной -  на номера – «огонь!» и игровые эпизоды. И гадать не надо: понятно, что именно запомнится школьникам (12+), для которых и поставлен спектакль.

Лучшей режиссерской работой стала «Женитьба» по пьесе Н. В. Гоголя Вологодского театра юного зрителя в постановке Ирины Зубжицкой. Эта история неудавшейся женитьбы и смешит, и трогает. Спектакль композиционно выстроен, не заскучаешь: эффектные эмоциональные подъёмы, горестные спады, минуты счастья и внезапные утери… Он выверен по всем действенным линиям, жанрово определён, населён интереснейшими исполнителями. Музыкальное оформление в нём – не просто фон – оно проникло в самое «русло» постановки, в смысл. Сценография его почти «говорящая». Но самое главное: соответствуя тексту 19 века – спектакль совершенно «сегодняшний»! Установка театра на позитив: «Чтό бы ни случилось – надо жить!» - очень важна сегодня.

…Гоголевские персонажи – потенциальные женихи, ищущие себе «вторую половинку», вовсе не похожи на тех, кого нужно жалеть: вполне достойные, прилично одетые люди – каждый со своим положительным (и, возможно, отрицательным) потенциалом. У каждого из них – свои причины, по которым они остались в довольно зрелом возрасте холостяками. Но каждый страстно мечтает о собственном доме и хозяйке в нём.

 А почему всё ещё в девушках ходит Агафья Тихоновна (Екатерина Чаукина) – нам кажется более понятным -  привередлива: долго мечтала «срубить дерево не по себе», а не получалось. Вот и дожила до одиночества. Чем и воспользовалась сваха Фёкла Ивановна (Валентина Бурбо), подыскавшая для невесты аж четверых женихов, которые по закону жанра оказались в доме невесты разом – в одно время! Это солидный, респектабельный Яичница (Александр Лобанцев), очень общительный и улыбчивый Жевакин (Игорь Рудинский) и самый из них молодой, худенький, понимающий толк в этикете и демонстративно выдерживающий на весу чистенький беленький платочек Анучкин (Василий Лимонов). А четвёртый – самый нерешительный! – это Подколесин. Кроме собранных свахой – есть ещё один претендент на звание жениха – гостинодворец Стариков – как раз самый уверенный в себе, - и не без оснований: он импонирует тётке невесты! Но неугомонный дружок «главного претендента» Кочкарёв (Андрей Камендов) перехватывает «Дело о женитьбе Подколесина», и конечно же, разваливает его – опять же по закону жанра. Кочкарёв – игрок по натуре, ему важно выиграть! Любыми средствами! Всех женихов отпугнуть! Сваху с дороги смести! Подколесина (Виктор Харжавин) сблизить с невестой раньше других! А сговориться со священником и за несколько часов организовать свадебный стол – вообще плёвое дело! И в этой гонке - до чувств ли ему?  Кочкарёв уже потирает руки, предвкушая победу (или стол, полный яств)! Не тут-то было!

Это всем известный сюжет Гоголя. Но как интерпретирован сюжет авторами спектакля? Первое, что мы видим на сцене – домá!.. Их не так уж и много, но они заполонили кру՛гом площадку. Дома похожи на своих владельцев (художник Алексей Уланов): вот дом, обшитый деревом как военный мундир, вот дом победнее, тот – с колоннами по парадной двери – побогаче. Меж домами бродит наш герой Подколесин, мечтающий о приличном доме для своей будущей семьи… Пока-то его жилище похоже на шалаш или сарайчик. В него входить и из него выходить можно как с крылечка, так и с крыши. Но и такой пока его устраивает. И его, и его слугу Степана (Александр Андрюшин), и Степанову подружку Дуняшку (Алёна Данченко), она, в принципе, прислуживает не Подколесину, а невесте – но и там, и там старается услужить.

Особый персонаж – сваха. Она в возрасте, но выглядит как деловая леди – в шляпке и с неизменным чемоданчиком в руках. И чемоданчик – тоже дом! Даже с окошечками!  Верный ход: её чемоданчик с «Делами» - это инкубатор новых семей, которым надобны будут свои дома. Она энергична, напористо убедительна – и побеждает своим доказательством важности дворянства тётушку невесты (Алла Петрик), которая желает выдать племянницу за купца. «Соревнование» из-за возможных соискателей руки и сердца происходит в формате дробушек двух пританцовывающих женщин. Впрочем, как только оказывается, что женихи пошли в дом «чохом» - они тут же перестают спорить и начинают собирать невесту для смотрин. И выходит бывшая растрёпа в белом парике с двумя длинными (в два метра!) косами! Вот уж есть на что посмотреть! И в таком виде она сразу же очаровывает всех женихов: они видят не простую скромную девицу, а барышню с выдумкой. Она как раз из тех, «кто словечка в простоте не скажет, всё с ужимкой»…

Кочкарёв же не дремлет! В промежутке между смотринами и вечерним чаем он уговорит своего друга сделать признание невесте и при этом зорко проследит за важнейшим процессом, ловко направляя действия неопытного жениха. И ведь добивается впечатляющего результата! Наивный Подколесин, одурманенный близостью ручек и глазок девушки – в какой-то момент не может от неё оторваться…Но игроку надо идти дальше! Он отбирает невесту у жениха: просит её уединиться и надеть подобающий наряд. Причем, как бы между прочим сообщает о том, что священник уже в ожидании венчания!

Тут-то наш жених внезапно прозревает… Его оставляют одного в комнате за запертыми дверями и просят подождать…

И что же сталось с невестой?.. В момент, когда она с трепетной робкой улыбкой вышла в наряде с фатой, когда все собрались идти на венчание, а Дуняшка оповещает, что жених выпрыгнул в окошко, – внезапно фата и наряд, распавшиеся на куски, - взлетают в воздух и пропадают из глаз! Она осталась в одной сорочке, почти нагая – на виду у всех: вот такой он -  зримый образ несмываемого позора… Шок…

Особо хочется отметить музыкальное оформление (Лариса Васильева) спектакля.  Лейтмотивом выбран шансон французской группы Sages comme des sauvages (Garçon). С его началом в формате робкого саундтрека и появляются претенденты на руку и сердце. По тексту этой незатейливой песенки как раз речь идёт о выборе партнёра. Другое дело, что партнёр негодный, но как говорится, это дела не меняет. Когда страсти накаляются – то и музыка крепнет и проявляется текст, приперченный чёрным юмором. Его из зрителей не все понимают, но в том и прикол: невесту с её выдуманным ритуалом смотрин вообще никто не понимает! Не понимают – а внимают, не понимают -  а следуют ему: «Если что - мы в тренде!» …

Ещё и то интересно, что в финале, когда невеста остаётся без жениха, Степан с подружкой её попытаются утешить русской народной песней «Эх, матушка, скучно мне, боярыня, грустно мне» под балалайку – тут, в самом сердечном месте, придумщица Дуняшка присоединяется к пению своим голосочком отдельно – и именно строчкой из шансона, -  а он «к лицу» и балалайке, и песне. И ситуации! И таким образом, на всей истории Дуняша просто ставит точку: «Неуклюж ты, парень»! Значит, не наш!.. И все принимают её точку зрения и продолжают дружным хором с залихватским «ля-ля-ля!» вместе с невестой - без всякого французского!

 И жизнь начинается наново!

И всё же интересно – ну почему Подколесин из тех, кто «сходит с дистанции»? Почему?

А он-то как раз не игрок! Он – из тех, кто считает, что женитьба – дело не спешное, а жизненно важное, основательное. Это никак не бег по стадиону на короткие дистанции!

«Тувсовъя мойд» (дословно – «Весенняя сказка» на языке коми) – на самом деле это версия «Снегурочки» Академического театра драмы им. В. Савина в переводе Нины Обрезковой. Режиссёр Денис Рассыхаев назвал и жанр постановки: спектакль-обряд, относящийся ко времени широких масленичных гуляний – народных по духу, игровых по форме. Недавно показанный в Сыктывкаре Котласским театром спектакль по этому же произведению Островского, невольно давал повод для сравнения постановок. Итог: совершенно разные постановочные и исполнительские решения!

…На круглую сценическую площадку с древним божком по центру приходят молодые люди в праздничных белых одеждах, потом, как бы повинуясь единому порыву, - надевают берестяные маски и начинают разыгрывать историю «снежной девы», перемежая её коми народными играми, песнями и хороводами под живую музыку народных инструментов.

Текст пьесы сокращён до одноактного спектакля, но основные перипетии ясны. Снегурочка (Мария Шучалина) по желанию матери Весны приходит в мир людей, попадает в семью, знакомится со всеми слобожанами, погружается в житейскую и игровую стихию, проходит через неприязнь и обожание, в конце концов познаёт волшебство любви, и через неё погибает.

Весна же (Светлана Малькова) передаёт ей (по её страстной охоте!) свой дар любви, и после приёма Снегурочкой чудесного венка, - стареет на глазах: потихоньку клонится к земле, исчезая из жизни дочери. Так, очарование вечной женственности побеждается в ней Божьим даром материнства.

Царя Берендея (К. Карманов) молодёжь представляет в образе медведя. И вправду, медведь считается хозяином тайги. Он символизирует и защиту, и наказание, и выносливость, и неуязвимость. Исполнитель использует своеобразную пластику, на нём шкура грозного зверя – его и боятся, но к нему же и идут за советами.

Очень своеобразно решён образ Купавы (Людмила Попова). Познавши счастье быть любимой и внезапное предательство (прямой и упрямый как дерево, - Мизгирь - прилюдно от неё отказывается), - бедная девушка от страдания и сердечной боли сходит с ума: в её поведении будто проявляется кто-то другой: из горла вырывается посторонний визгливый голос, в пластике проявляются судорожные изгибы… Лель спасёт её разум, растопивши горячей любовью следствие чужой жестокости – тоже на глазах у всех!

В финале, когда Снегурочка истаивает в горячечном свете (на мгновение лампы ослепляют зрителя!), Мизгирь, не в силах вынести потерю той, кого долго искал и обрёл – бросается в озеро, и никто не в силах его остановить. Видя всеобщее смущение, Берендей мудростью много испытавшего человека успокаивает людей: это решение Ярило-божества, который принял в жертву «снежную деву», а взамен даровал людям свет и тепло для продолжения жизни.

После этого исполнители разом снимают маски и оказываются теми же молодыми людьми - из начала спектакля. И всё-таки другими: многое пережившими, многое познавшими, повзрослевшими…

Диплом «Лучший актерский ансамбль» - коллективу, а также Диплом «Лучшее музыкальное решение» -  авторам этого решения - Владимиру Рочеву, Александру Кузнецову и Ивану Николайченко.

Совершенно ошеломительное впечатление на сыктывкарского зрителя произвёл спектакль Башкирского драматического театра из города Салават – «Глумов» по пьесе «На всякого мудреца довольно простоты» (на башкирском языке с синхронным переводом). Это был поистине заново интерпретированный Островский: недаром заглавный герой начал спектакль с того, что стряхнул перед зрителями пыль со своего костюма и с глубочайшей иронией в голосе пообещал показать свою постановку известного текста.

…Началась история восхождения Глумова по жизненной лестнице со сцены в совершенно реалистическом духе (диалог с матерью о его далеко идущих планах), а чуть позже история превратилась в балаган-паноптикум, в котором Глумов контролирует поведение именитых горожан и фиксирует его в своём дневнике в таком виде, в каком они ему представляются. Зритель видит героев пьесы глазами Глумова: механическую куклу Машу с застывшей улыбкой (Лиана Нигматуллина), Турусину (Айсылу Лукманова) – со всклокоченной рыжей головой и вечно сосущей мундштук с сигареткой, Егора Курчаева  (Амир Утябаев) – гусара с носом клоуна, Мамаева (Рустам Фазылов)  - с теряющим  чувство реальности важным стариком в лохматом парике и пальцами, унизанными перстнями, которые он держит напоказ на уровне груди – где обычно прикрепляются медали и ордена,   Городулина (Мирас Юмагузин), с загримированными по-разному половинками лица, Манефу-вещунью, едва держащуюся на ногах под парами алкоголя,  Крутицкого – с путаной речью живого колобка на тоненьких ножках, с шаловливыми ручонками и вечно возбуждённым язычком, который то и дело ищет возможность лизнуть что-нибудь сладенькое… Самое удивительное, что две последними названные роли играет одна и та же актриса – бесподобно-убедительная в превращениях – Рамзия Максютова!

Другую группу горожан представляют собой несколько человек. Одного из них так и назвали: Человек (Юнир Мансуров). Это персонаж со многими функциями: что-то уносит-приносит, создаёт атмосферу интима с помощью снежного конфетти, однажды даже падает в обморок – привлечь внимание, но никто этого не замечает…Сюда же примыкает шантажист Голутвин (Айнур Синагулов), которого Глумов без жалости оставляет раздетым (без денег) …Особо в этой группе выделяется Клеопатра Мамаева – образ самый «очеловеченный». Науфиля Якупова играет жестоко обманувшуюся в своих ожиданиях женщину, покинутую возлюбленным. Красотка, вся в чёрном, с влажными от набегающих слёз глазами, она напоминает к финалу ни меньше, ни больше… Чио-Чио сан.

Рафаэль Гайнуллин представил Глумова страстным и волевым человеком, крепко нацеленным на выполнение задуманного плана. Унижение перед вышестоящими, лесть и любовные признания - презираемым, издёвку - над дураками – всё это он замышляет и переносит стоически, а расслабляется только оставшись наедине с матерью (Гульфира Сафиуллина), которая во всём поддерживает своего сына: они единой крови, единой веры. Амплитуда настроений и чувств Глумова впечатляет: сарказм, гнев, ярость, откровенное глумление – и в домашних сценах проникновенные сердечные ноты… В финале он приходит к горстке «правящих городом» не милости просить. Он идёт ва-банк! Он требует, почти приказывает: «Чему вы обиделись в моем дневнике? Что вы нашли в нём нового для себя? Вы сами то же самое постоянно говорите друг про друга, только не в глаза!». Он выходит «на суд» не сломленным, а умным и смелым до дерзости, знающим себе истинную цену. Этим и побеждает всех.

И музыкальное оформление из репертуара шарманщиков, и сценографию с мелкими бильярдными шарами и с большими камнями-шарами, с вертящимся столом и золотым тельцом на нём, и с высокими стульями «для высшего общества», и с романтично подсвеченным деревом, и регулярно оповещающей о себе вороньей стаей, и весь строй остросатирического спектакля спроектирован и осуществлён режиссёром Антоном Фёдоровым (Москва).

Языковой барьер не помешал оценить по достоинству эту грандиозную работу: Гран-при V Северного театрального фестиваля.  

 Рафаэль Гайнуллин получил Диплом в номинации «Лучшая мужская роль».

Алтайский театр драмы им. В. Шукшина привёз из Барнаула инсценированную драму по повести Ф. М. Достоевского «Кроткая» в постановке молодого режиссёра из Санкт-Петербурга Рачи Махатаева..

Достаточно известное произведение – одно из самых последних творений великого писателя: муж женщины, которая свела счеты с жизнью, ещё находясь в состоянии шока от совершенно немотивированного поступка жены, пытается анализировать их отношения, - сначала обвиняя её, потом обвиняя себя.

С открытия занавеса, сразу спектакль поразил публику «картинкой»: сцена поделена на три части. Центральная (объёмная) часть состоит из параллелепипедов синего, красного и чёрного   цветов, которые похожи на продуктовые ящики в супермаркетах. Они прекрасно составляются и легко по желанию распадаются (в некоторых из них – вода, которая тоже играет свою роль). По действию, ящиками обозначаются и табуретки, и тумбочки, и стол, и кровать…Пространство по двум сторонам – гладкие стены чёрного цвета, на которых можно рисовать мелом. У каждой из них -  свой «хранитель», может быть ангел - один в толстовке белого цвета, другой - красного. Оба в джинсах. Позже тот, что в красном (Анастасия Южакова) начинает изображать узнаваемый абрис Петербурга. Другой – определит место для божницы с несколькими иконами. Один из них – со стороны Зла, другой (Дмитрий Плеханов) – Добра. В течение спектакля изобразительные моменты на стенах ширятся. Продолжая и заменяя иногда текст инсценировки.

 В центре объёмной стены - открытое местечко. Маленькое оконце, из которого виднеются босые ноги с номерком на большом пальце. Это морг - угадывает зал. «Хранитель» в белом с молитвословом в руках приближается к оконцу и начинает негромко читать заупокойную молитву…

Неожиданно в морг заходит, что-то про себя бормоча, расхристанного вида мужчина в возрасте. На нём небрежно накинутый кожаный плащ, под которым майка и камуфляжные штаны: муж (Константин Кольцов). Он абсолютно замкнут на себе, никого не замечает, разговаривает сам с собой. Ему подставляют стул к оконцу, он проверяет и забирает номерок, садится, начиная вспоминать их жизнь с момента знакомства, искать мотивы её самоубийства, и вдруг в отчаянии восклицает: «Она сама виновата!». С силой ударяет кулаком по стене – стена рассыпается, а за ней оказывается, сидящая лицом к нему и публике его жена (Лена Кегелева) в белой сорочке. Она – живая! Он «оживил» её своими воспоминаниями.

И начинаются «живые» эпизоды их общей жизни, из которых мы понимаем, что оба они жили трудно, он – в своём презренном занятии ростовщичеством, она – жившая у бедных же родственников, сводившая концы с концами, отдавая под заклад мелкие реликвии, оставшиеся от родителей…

Несмотря на откровенную бедность, в каком-то отношении она ощущала себя выше ростовщика, хотя после некоторых бесед осознала его ум и жизненный опыт. И вышла замуж, доверилась ему, и могла бы его полюбить. Однако этого не произошло. Муж с самого начала решил её по-своему «воспитывать», сразу стал её учить (она не умеет рассчитывать бюджет), настаивать на безусловном подчинении и без лишних разговоров. То есть, и он тоже считал, что во многих отношениях он выше её. Пока вдруг не понял, что она живёт в его квартире, но будто отдельно от него. Понял, но слишком поздно. Понял, что уже не может жить без неё, что она нужна ему, он её полюбил, как не любил никого. А сказать не успел… Гордыня не позволила.

Сценография из ящиков выразительно менялась соответственно атмосфере этапов их жизни: вот до замужества она бежит от него (во время страшной грозы!) по рассыпанным ящикам, попадает в лужи, упирается в тупик… Вот она жена: ящики аккуратно сложены, она делает мелкую постирушку, она довольна порядком, но одобрения не видит: он не замечает её усилий. Разговоры между ними лаконичны, без сантиментов. Общение в таком духе привычно для Него. Для Неё – гибельно: она задыхается он невозможности изложения своих ощущений, для излияния чувств… Он «давит» на неё рассказами о своих несчастьях, не вслушивается в её просьбы, и у неё опускаются руки. Дело доходит до того, что она готова его застрелить из найденного случайно пистолета. Но не делает этого. Зато опрокидывает в себя стакан водки (?) и падает без памяти. Так проходит несколько недель, он ухаживает за ней, готовится сказать ей, что она любима… Но как-то в его отсутствие она неожиданно приходит в себя и, торопясь, прижав к груди икону (с Богородицей легче в пути), шагнёт за стену, в открытое пространство туманного неба. Ангел в белой толстовке при этом сотрёт со стены нарисованную им же свечу…

Явственно представив её уход, муж садится на пол спиной к залу и к распавшейся стене – перед её окном. В руках у него пистолет…

Сложнейшее произведение, исполненное убедительно и ясно - минимальными средствами, но с глубочайшим проникновением в смысл, в психологию отношений между Мужчиной и Женщиной.

Ильшат Вильданов назван автором лучшей сценографии Пятого Северного фестиваля.

Школа драматического искусства – московский театр, основанный режиссёром с мировой известностью Анатолием Васильевым в 1987 году, показал сыктывкарскому зрителю спектакль по пьесе А. Н. Островского «Трудовой хлеб», которая – как считает театр – относится к «незаигранным» произведениям. Это «сцены из жизни маленьких людей в большом городе» - так обозначен жанр спектакля режиссёром Егором Равинским.

Большой город – это Москва, а маленькие люди – учителя, лавочники, бывшие студенты, две молодые бесприданные девушки на выданье, горничные и т. п. и все близко знакомы друг с другом.

…Подмостки пусты, просторны, - реквизит появляется из-за кулис постепенно. А сначала звучит песня совершенно в духе Островского, и по сцене павой проплывёт симпатичная толстушка – чисто кукла! Это кухарка Маланья (из всех самая работящая!) – Ирина Хмиль. Потом появляются в свою очередь другие герои, и мы замечаем, что все они одеты очень похоже (художник по костюмам Екатерина Груздева): их верхняя одежда изготовлена из белой плотной материи с разной набивкой приметных зданий старой, но сохранившейся Москвы. Причём, у каждого героя набивка «своя»! Начинаем вникать: вот и костюмы будто из старины, но одновременно кажутся современными, стильными! Получается, постановщики решили нам показать не привычные приметы эпохи 19 века с неказистостью будней «маленьких людей», грубостью нравов, жалобами, ссорами…  Они дали нам возможность вспомнить людей того времени «добрым словом», - такими, какими нам помнятся наши родные из временнόго далека: добрыми, снисходительными к чужим слабостям, терпеливыми, интеллигентными.

Идею таких воспоминаний (сценограф Юлиана Лайкова) поддерживают появляющиеся постепенно предметы старинного быта и изображения родственников, выполненные в формате плоских декораций: рояль – несколько пластин, а составишь их – на нём можно «играть», мама в красивом платье в полный рост и тоже – фотографией, которая устойчива как манекен, из фанеры романтическая лодочка и даже лошадка с телегой… Эти изображения не занимают собой много места, но пространство ими заполняется – и как будто родственниками и друзьями полнится семья, находящаяся в центре сценического действия.

Исполнители представляют своих героев без бытовой «грузности», которая возможна и объяснима была бы в пьесе из означенной эпохи: играют легко и просто - как наших современников, как соседей по дому, как родню или своих знакомых. Между тем, жизнь их трудна, хлеб свой они зарабатывают тяжело (один из героев даже стреляется), и замужество молодых героинь представляется делом непростым, тем более, что воспитаны они на расхожих романах для девушек… Влюблённая Наталья (Анна Кузминская), отдала предмету любви Копрову (Андрей Миронов-Удалов) причитающиеся ей сбережения, а он и разорился. Таким образом он покончил и с собой, и с её деньгами.

Тогда понятно, с какой радостью герои спектакля в финале воспринимают поступок Грунцова (Николай Гонтар) - разорвать этот круг бедности с вечным поиском заработка после университета, и уехать из Москвы в глубокую провинцию -  с большой надеждой крепко стать, наконец, на ноги! Больше всех радуется Евгения (Александра Гладкова), которая уже не в силах удержать в себе чувства влюблённости в этого разумнейшего, как оказалось, человека. Тут же всё условное пространство меняется на реальное — со столами, стульями, посудой, реальной едой и шампанским. И если вначале звучит народная песня, то в финале – «Гаудеамус» - «Так будем же веселиться!».

«Незаигранная», мало играемая пьеса обрела новую жизнь в Школе драматического искусства. А Екатерина Груздева названа Лучшим художником по костюмам пятого Северного фестиваля.

Два спектакля показал в Сыктывкаре Молодёжный театр «Ангажемент» им. В. С. Загоруйко из Тюмени.

«Скверный водевиль с глубокой драмой» - так назван жанр спектакля по скандальной повести А. Куприна «Яма». Спектакль о судьбах тех, кто стал секс-рабынями в публичном доме «средней руки» (за два рубля сеанс) в пригороде большого города. Ничего похожего на порнографию в спектакле нет. «Дамы» одеты или в приличное платье или в черную униформу, похожую на форму гимнасток. Их «рабочие места» - они же - места уединения от всех (и индивидуальные «ямки») – подвешенные к колосникам ближе к заднику семь современных гамаков для йоги: оттуда они и спускаются на сцену, в общий зал «ямы». Хотя есть и ещё более глубокая яма – под сценой, где скрывается сама «Мадам» - Анна Марковна, чьи глаза уже давно зияют сквозь купюры. Женщина, у которой тоже свой «скелет в шкафу», но живущая только для пополнения денежного мешка. Про чувства она давно забыла.

Сама постановка родилась из музыкального песенного материала начала 20 века: на сцене – скрипка, вокалистка, механическое пианино, на котором можно играть и тапёру. Такие концерты на сцене, в «Яме», предваряющие «оргии» (они подразумеваются) – каждый вечер. За парадным концертом – изнуряющая работа – индивидуальная гимнастика в гамаках, абсолютно условного формата. Зрители только по отдельным репликам понимают, откуда, от кого приходят сюда девушки. А в целом, они только веселят приходящую публику.

Во второй части спектакля у девушек как бы «открываются шлюзы» - то вместе, то поврозь, почти захлёбываясь от горечи и гнева, от застревающих в горле слёз они начинают открывать – как они сюда попали: одну продал сюда муж, другую – мать от безысходности, третью – жених, четвёртую – влюбленный офицер и т. д. кто-то припоминает своего учителя, который сказал, что она должна его во всём слушаться или он выгонит её из школы за дурное поведение… У каждой девушки своя судьба, своя жизненная драма, которую некому и открыть. Не клиентам же – доходы у «Мадам» уменьшатся!

Бордель, где проститутки клиентам отдаются за деньги, - социальное зло. Но театр не берется их осуждать. Он настаивает на том, что осуждения достойны подталкивающие девушек к такому шагу.

Сам Куприн в 1915 году написал множеству критиковавших его за это произведение:

«Я твёрдо верю, что свое дело сделал. … Я только пытался правильно осветить жизнь проституток и показать людям, что нельзя к ним относиться так, как относились до сих пор. И они люди».

Вот эта последняя фраза и есть сверхзадача постановщиков.

Екатерину Зорину и Романа Зорина из тюменского «Ангажемента» поощрили Дипломом «За режиссерский дебют».

«Даму с собачкой» режиссёр Ренат Кияков назвал драмой в подзаголовке для обозначения жанра. Хотя начинался спектакль по инсценировке из рассказов А. П. Чехова (кроме основного - фрагменты из произведений «Московский Гамлет», «Стража под стражей» и пр.) непринуждённо-легко: в обстановке, располагающей к возможному курортному роману. На сцене – с узорчатым небольшим задником оказывается нечто вроде подмостков, к которым приставлены ступеньки: если надо – они «отъезжают» и превращаются в некую трибуну для объявления «принципов» (художник - Анастасия Копылова) или вовсе убираются за кулисы. Пляж узнаётся по высокому зонту. Тросточки, когда нужно, превращаются в бильярдный кий, в клюшку для гольфа, обозначить ресторан можно одним ведёрком для шампанского, которое послужит ещё и лункой, и колпаком…

Три друга-товарища, «одетых с иголочки» для прогулок по набережной Ялты, объединённые ощущением свободы от семьи и надоевших служебных обязанностей, оказываются вместе в южном городе. Они хорошо друг друга понимают, легки на подъём, ироничны, дружны без зависти, зачастую сходятся во мнениях, во всяком случае, без споров называют женщин «низшей расой». У них даже выработался некий ритуал, когда они «метят» или «столбят» своё место (пластика – Софья Лаврусенко) – симметрично-ритмичными поворотами как в мюзик-холле. Потом сами над собой смеются: пацаны да и только!.. Друзья из инсценировки, которые то и дело друг другу рассказывают «случаи из жизни» - великолепная находка инсценировщика: они не только своим присутствием защищают друга, но расширяют его жизненное пространство, «населяют» его другими людьми, которые образуют конфликтную среду по отношению к Гурову и Анне Сергеевне. Без этих двух приятелей любовная линия была бы слишком прямолинейно-сентиментальной.

Приметив хорошенькую, очень молодую, одинокую даму в белом, с собачкой на поводке (по сцене – симпатичная заводная игрушка), они «хором» бросаются за ней ухаживать, посчитав, что она кого-то из них обязательно выберет. Так и случается: приветливая Анна Сергеевна (Юлия Шек) останавливает взгляд на менее суетящемся Гурове (Денис Юдин), и тот – незаметным движением даже не руки, а пальцев руки – попросит друзей их оставить: он предчувствует лёгкость победы: ведь к чему заводить шпица, если жизнь во всём устраивает…

Сюжет всем знаком. Но интересно следить за поведением друзей (Вуров – Андрей Захаренко и Буров  - Роман Зорин): они сначала с возрастающим  удивлением, а потом и с пониманием помогают Гурову реализовать его «роман»: то привезут на смешном велосипеде почтовый ящик для передачи Анне Сергеевне письма от мужа, то просто наблюдают за ними издалека (как будто и вправду влюблённые!), позже, посыпая сцену   «снегом», создают эффект зимы и холода… А в ответственейший момент, когда героям приходит время уйти из гостиничного номера – оба друга выходят вперёд и закрывают их от нескромных взглядов исполнением ироничной песенки под гитару, назвав этот выход как в концерте – «Вставной номер!».

И вот уже сложенная кровать с помощью товарищей превращается в пролётку – сначала для прогулки в Ореанду, потом для проводов впервые изменившей мужу и уже раскаивающейся Анны Сергеевны к поезду…Забавно: походка провожающих пролётку становится «ходом» лошади! Так они шутят, будто сбрасывают с плеч груз забот.

Позже друзья с «освобождённым» Гуровым возвращаются в Москву и постепенно забывают приключившееся. И Гуров тоже посчитает, что всё («как всегда!») забудется…

Но не случается забыть.

Уже пришла зима, а Анна Сергеевна не ушла из памяти, даже стала являться ему– видениями из ялтинского лета, когда он оставался один…Друзья заметили его депрессивное состояние, как всегда попытались всякими побасенками разогнать его. Но однажды Гуров не выдержал: организовал себе «командировку» в провинциальный город С., в котором самыми примечательными местами оказались заборы немыслимой высоты и длины… За одним из них жила она. Гуров не мог её вызвать, ждал на улице. Не дождался. Увидевши афишу спектакля с премьерой, решил, что может быть, увидит её там. Так и вышло.

Эпизод их объяснения в театре Чеховым описан в рассказе очень подробно, волнительно. Идя вслед за реальностью, театр отвёл этой сцене только несколько, но крайне напряжённых минут. Они сидят к зрителям лицом: им невозможно смотреть друг другу в глаза – уже в этом предчувствие катастрофы. Но она обещала приехать в Москву…

Так курортный роман стал для Гурова единственно важным в судьбе. И дальше действие покатилось стремительно: они встретились. Видно: встреча происходит тайком – будто за забором: бессвязные разговоры, утешения. Только бы подольше держать друг друга – хотя бы за руки – руки обоих нервные, чуткие… Но наступает неизбежное: «Пора!».

…Их развели заборы. «Заборы» видимые и невидимые. И вот она – драма!

Не ценим мы минуты счастья вовремя. Считаем, что всё у нас впереди. Будет ещё лучше! Увы…

Юлия Шек и Денис Юдин получили Диплом в номинации «Лучший актерский дуэт».

В этом году фестиваль дополнился образовательной программой: каждый день режиссеры, критики, технические специалисты театра, – беседовали с посетителями-зрителями по интересующим их вопросам. Попасть на эти встречи мог любой желающий.

За высокую просветительскую миссию - специальным призом - жюри отметило организационный комитет V Северного театрального фестиваля и лично директора Театра драмы им. В. Савина Михаила Матвеева.

Вера Морозова,

8912 142 72 02.

Фото Юлии Леготиной.