Стокгольмский синдром как способ выживания в условиях захвата в качестве заложника
статья на тему

Направление:  Социально-экономические и общественные науки

19.00.00 Психологические науки.

Стокгольмский синдром как способ выживания в условиях захвата в качестве заложника

Чебоксары – 2017

Оглавление

 1.  Введение............................................................................................................3

2. Квалификация защитных механизмов            .................................................3

 3. Возникновение термина…………………………………………………… .6

4. Стокгольмский синдром: события в России…………………………………8

5.  Заключение.................................................................................................      10

6. Библиографический списоок……………..…………………………………  11

Введение

      Реалии современного мира таковы, что возросла угроза террористического акта. Тому имеются многочисленные примеры: Париж, Брюссель, неоднократные взрывы самолетов. Хотя все эти теракты взрывного типа, нельзя исключать такой вид теракта как захват заложников и, как следствие, способ выживания в этом виде теракта – стокгольмский синдром. В данной работе не рассмотрены элементарные действия тех, кто оказался заложником. Они известны всем: не смотреть в глаза, не провоцировать, не вступать в переговоры. Здесь речь идет о  стокгольмском синдроме, как одном из видов защитных механизмов.

Классификация защитных механизмов

. Защитный механизм (психологическая защита) — психологический термин, обозначающий неосознаваемый психический процесс, направленный на минимизацию отрицательных переживаний. Термин был впервые введён Фрейдом в 1894 году в работе «Защитные нейропсихозы» . и был использован в ряде его последующих работ для описания борьбы Я  против болезненных или невыносимых мыслей и аффектов. Механизм психологической защиты, лежащий в основе стокгольмского синдрома, был впервые описан  в 1936 году Анной Фрейд, его младшей дочерью когда и получил название «идентификация  с агрессором».

Защитные механизмы лежат в основе процессов сопротивления. связано с тем, что минимизация отрицательных переживаний есть вообще естественная потребность любого живого организма (в частности человека). Здесь приведем классификацию, описанную в книге Нэнси Мак-Вильямс, в которой выделяется 2 уровня защитных механизмов по степени их «примитивности», в зависимости от того, насколько сильно их применение мешает индивиду адекватно воспринимать реальность

Первичные защитные механизмы

• Всемогущий контроль — восприятие себя как причины всего, что происходит в мире.
• Диссоциация — отделение себя от своих неприятных переживаний.
• Интроекция, в частности идентификация с агрессором — бессознательное включение в свой внутренний мир воспринимаемых извне взглядов, мотивов, установок и пр. других людей.
• Отрицание — полный отказ от осознания неприятной информации.
• Примитивная идеализация — восприятие другого человека как идеального и всемогущего.
• Примитивная изоляция, в частности защитное фантазирование — уход от реальности в другое психическое состояние.
• Проективная идентификация — когда человек навязывает кому-либо роль, основанную на своей проекции.
• Проекция — ошибочное восприятие своих внутренних процессов как происходящих извне.
• Расщепление Эго — представление о ком-либо как о только хорошем или только плохом, с восприятием присущих ему качеств, не вписывающихся в такую оценку, как чего-то совершенно отдельного.
• Конверсия — тенденция переживать соматический дистресс в ответ на психологическийстресс и искать в связи с такими соматическими проблемами медицинской помощи.

Вторичные защитные механизмы

Аннулирование или Возмещение — бессознательная попытка «отменить» эффект негативного события путём создания некого позитивного события.

• Вытеснение, Подавление или Репрессия — активное, мотивированное устранение чего-либо из сознания.
• Вымещение, Замещение или Смещение — бессознательная переориентация импульса или чувства с первоначального объекта на другой.
• Игнорирование или Избегание — контроль и ограничение информации об источнике пугающего психологического воздействия либо искажённое восприятие подобного воздействия, его наличия или характера.
• Идентификация — отождествление себя с другим человеком или группой людей.
• Изоляция аффекта — удаление эмоциональной составляющей происходящего из сознания.
• Интеллектуализация — неосознанное стремление контролировать эмоции и импульсы на основе рациональной интерпретации ситуации.
• Морализация — поиск способа убедить себя в моральной необходимости происходящего.
• Поворот против себя или Аутоагрессия — перенаправление негативного аффекта по отношению к внешнему объекту на самого себя.
• Раздельное мышление — совмещение взаимоисключающих установок за счёт того, что противоречие между ними не осознаётся.
• Сексуализация— превращение чего-то негативного в позитивное за счёт приписывания ему сексуальной составляющей.
• Сублимация — перенаправление импульсов в социально приемлемую деятельность.

Возникновение термина

Стокгольмский синдром,  другие названия - «синдром идентификации заложника», «синдром здравого смысла» — психологический термин, который описывает защитно-бессознательную травматическую связь, вынужденную симпатии (взаимную или одностороннюю), возникающую между агрессором и жертвой в процессе, похищения и/или применения захвата. В той или иной степени этот синдром присутствует и в других ситуациях полной физической зависимости от агрессивно настроенной личности, например, военных карательных операциях, при взятии военнопленных, лишении свободы в тюрьмах, развитии авторитарных межличностных отношений внутри групп и сект, похищении людей с целью обращения в рабство, шантажа или получения выкупа, вспышках внутрисемейного, бытового и сексуального насилия. Проще говоря, это эмоциональная привязанность жертвы к своему палачу. В быту также не редко возникают ситуации, когда женщины, перенесшие насилие и остававшиеся некоторое время под прессингом своего насильника, потом влюбляются в него. Это проявление тёплых чувств к агрессору — одна из модификаций пресловутого синдрома. Оказавшиеся в заложниках под воздействием шока начинают оправдывать действия захватчиков, проявлять сочувствие своим захватчикам, волей-неволей перенимать их идеи считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. Под воздействием сильного шока и долгого пребывания в плену заложник, пытаясь справиться с чувством ужаса и гнева, которые он не имеет возможности выразить, начинает толковать любые действия агрессора в свою пользу. Жертва ближе узнает преступника и в условиях полной физической зависимости от него начинает испытывать привязанность, сочувствовать и симпатизировать террористу. Этот комплекс переживаний создает у жертвы иллюзию безопасности ситуации и человека, от которого зависит его жизнь. Автором термина «стокгольмский синдром» считается криминалист Нильс Бейерот, который ввёл его во время анализа ситуации, возникшей во время захвата заложников в августе 1973 года в Стокгольме. Утром 23 августа 1973 года в банк в центре Стокгольма вошел 32-летний Ян Эрик Улссон. Улссон до этого отбывал наказание в тюрьме г.Кальмар, где познакомился и подружился с известным в уголовном мире преступником Кларком Улафссоном. После своего освобождения, Улссон предпринял неудачную попытку 7 августа 1973 г. организовать побег Улафссона из тюрьмы. Войдя в банк, Улссон достал автоматический пистолет, выстрелил в воздух и прокричал: «Вечеринка начинается!».Немедленно прибыла полиция. Двое сотрудников попытались обезвредить преступника, но Улссон открыл огонь и ранил одного из полицейских в руку. Другому он приказал сесть на стул и что-нибудь спеть. Тот запел песню «Одинокий ковбой». Но один из оказавшихся в зале клиентов, пожилой человек, мужественно заявил бандиту, что не позволит устраивать спектакль из всего этого, и велел отпустить полицейского. Неожиданно требование было выполнено - старик смог покинуть зал вместе с исполнителем "Одинокого ковбоя". Улссон захватил четырех сотрудников банка – трех женщин и мужчину (Кристину Энмарк, Бриджитт Ландблэд,  Элизабет Олдгрен и Свена Сафстрома) и забаррикадировался с ними в помещении хранилища размером 3 на 14 метров.
Последующие события, стали самыми известными в шведской криминальной истории и озадачившая криминалистов и психологов необычным поведением заложников, получившим в дальнейшем название «стокгольмский синдром» Т.к. не все требования Улссона были удовлетворены (не было денег, оружия и автомобиля), он стал угрожать заложникам и обещал в случае штурма всех их повесить. В подтверждение того, что это были не пустые угрозы, он стал душить одну из заложниц - несчастная захрипела прямо в трубку. Отсчет времени пошел. Однако дня через два отношения между грабителями и заложниками несколько изменились. А точнее, улучшились. Заложники и преступники мило общались, играли в "крестики-нолики". Захваченные пленники вдруг начали критиковать полицию и требовать прекратить усилия для их освобождения. Одна из заложниц, Кристин Энмарк, после напряженных переговоров Улссона с правительством, сама позвонила премьер-министру Пальме и заявила, что заложники ничуть не боятся преступников, а наоборот им симпатизируют, требуют немедленно выполнить их требования и всех отпустить. Стокгольмский синдром формируется после 3—4 дней лишения свободы и усиливается в случае изоляции пленников. При долгом нахождении в плену заложник общается с захватчиком, узнаёт его как человека, понимает причины захвата, чего захватчик хочет добиться и каким способом; особенно это проявляется при терактах, имеющих политическую подоплёку — заложник узнаёт претензии захватчика к власти, проникается ими и может убедить себя, что позиция захватчика — единственно правильная. Зная, что террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы, заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. В результате заложники психологически привязываются к террористам и начинают толковать их действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертвы и захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста. История захвата заложников знала потом еще не один пример «стокгольмского синдрома». Самым одиозным его проявлением принято считать поведение американки Патрисии Херст, которая после освобождения вступила в террористическую организацию, члены которой её захватили, и принимала участие в вооруженных ограблениях.

Стокгольмский синдром: события в России

В качестве наиболее характерного примера хотелось бы рассмотреть поведение заложников во время теракта на Дубровке 2002 год город Москва («Норд-Ост») со слов одного из пострадавших Максима Гуткина, который дирижировал спектаклем в тот вечер 23 октября 2002 года, и в конечном счете «ощущение себя ответственным перед музыкантами», как он сам выразился в интервью,  помогло ему выдержать все. Сразу после захвата, как выразился Максим Гуткин, начинается, так называемое женское и мужское поведение. Мужчины заперли дверь, выключили свет и притаились; если кто-то повышал голос, ему сразу — тш-ш-ш! Девушки. не выключали свет, ничего не запирали, а просто поставили чайник и стали пить. Максим Гуткин воочию увидел, что такое «стокгольмский синдром». Ему было очень неприятно видеть, как повели себя некоторые мужчины. «Это от женщины можно ожидать попытки любой ценой выжить. А тут мужики начинают запанибрата: «Ну, ребята, ну мы же свои, давайте сейчас все на Красную площадь!». Как видно, жертва начинает с пониманием относиться к действиям преступника и даже может прийти к мысли, что его позиция – единственно верная. В конечном итоге заложник в подобной ситуации начинает оправдывать поведение преступника и может простить ему даже то, что он подвергал ее жизнь опасности. (Игнорирование или Избегание — контроль и ограничение информации об источнике пугающего психологического воздействия либо искажённое восприятие подобного воздействия, его наличия или характера. Морализация — поиск способа убедить себя в моральной необходимости происходящего.).

 По словам Максима Гуткина его лично спасло два обстоятельства: во-первых, у него никого в зале не было из родных, а во-вторых, «я как дирижер обязан был — в этом самом своем кино — нести за всех ответственность, оставаться таким же, каким был всегда..». (Диссоциация — отделение себя от своих неприятных переживаний. Сублимация — перенаправление импульсов в социально приемлемую деятельность Интеллектуализация — неосознанное стремление контролировать эмоции и импульсы на основе рациональной интерпретации ситуации.) Это также одно из  проявлений стокгольмского синдрома. В случаях особо жестокого обращения заложники психологически дистанцируются от ситуации; убеждают себя, что это происходит не с ними, что с ними такое произойти не могло, и вытесняют из головы травмирующее событие, пытаются отвлечься, занимаясь конкретной деятельностью. Максим Гуткин осуждает людей за слабость, но сам пытается уйти от жестокой реальности переключая свое внимание на заботу о своих подчиненных и коллегах. Он также не понимает «как некоторые его коллеги смогли убежать, как Иващенко мог уйти, а Васильев остался (речь идет об авторах мюзикла). Это личное дело каждого из них. Когда ты всю жизнь вместе с кем-то, а в результате, когда нужно быть вместе, вдруг разъединяешься. «Наверное, когда Иващенко прыгал из окна, он думал, что Васильеву тоже удастся спастись»..

Способ психологической защиты жертвы основан на надежде , что агрессор проявит снисхождение при условии безоговорочного выполнения всех его требований. Поэтому пленник старается продемонстрировать послушание, логически оправдать действия захватчика, вызвать его одобрение и покровительство. Речь идет, разумеется, не обо всех жертвах. Поведение может быть и агрессивным. Но модель такого поведения не является рекомендательной. В качестве другого, более показательного примера стокгольмского синдрома хотелось бы вспомнить прорыв радуевцев 19 января 1996 года из села Первомайское, где в качестве заложников были в том числе и милиционеры Новосибирского ОМОНа. Во время прорыва заложники были вынуждены оказывать вооруженное сопротивление федеральным силам, огневое воздействие которых было столь интенсивным, что заложникам пришлось буквально бороться за свою жизнь с оружием в руках. Этот факт был озвучен сразу после тех событий, однако найти документальных подтверждений этого, скажем прямо, не представилось возможным.

Заключение

Гуманизация отношений между захватчиком и жертвой является ключевой при формировании стокгольмского синдрома и обуславливается следующими факторами:

• Попыткой социального контакта. Чтобы затруднить развитие эмоциональных отношений, пленникам могут завязывать глаза, затыкать рот кляпом. С этой же целью охранники могут часто меняться местами
• Необходимостью рационального объяснения проявленной жестокости. Необъяснимая, нерациональная жестокость убивает развитие симпатии между сторонами. В обратном случае, если, например, один из заложников погибает в результате сопротивления террористам, то выжившие стараются оправдать вспышку жестокости провокативным (опасным для остальных) поведением самого погибшего
• Лингвистическим барьером. Запрет переговариваться и/или незнание языка сильно затрудняет формирование симпатии между заложниками и террористами
• Психологической грамотностью, знанием приемов выживания. Психологически грамотный заложник и/или террорист имеют больше шансов повлиять друг на друга.
• Личностными качествами обеих сторон, их способностью к дипломатическому общению. Заложник, обладающий дипломатическими качествами, способен переубедить противника, сместить его точку зрения. Данный фактор, по нашему убеждению является ключевым.
• Системой культурных стереотипов. Расовые, этнические, религиозные и идеологические разногласия оказывают жёсткое негативное влияние на развитие симпатии между захватчиком и его жертвой. Они с трудом поддаются изменению за такой короткий промежуток времени. и могут спровоцировать неприязнь, вспышку жестокости и даже гибель заложников.
• Длительностью пребывания в условиях вынужденной изоляции 

Исходя из исследования сделаем вывод, что стокгольмский синдром является не психологическим парадоксом, не расстройством (или синдромом), а скорее нормальной реакцией человека на сильно травмирующее психику событие.

Библиографический список

1. Фрейд, Анна. Психология Я и защитные механизмы = Das Ich und die Abwehrmechanismen. — Москва: Педагогика-Пресс, 1993. — 68 с. — ISBN 3-596-42001-6.

2. Мак-Вильямс, Нэнси. Защитные механизмы // Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе = Psychoanalytic diagnosis: Understanding personality structure in the clinical process. — Москва: Класс, 1998. — 480 с. — ISBN 5-86375-098-7.

3.Одинцова М. А. Механизмы психологической защиты подростков с установкой «жертва» // Вестник практической психологии образования. — 2008 — № 3. — с. 67 — 70.

4. Одинцова М. А., Поваренков Ю. П. Психологическое сопровождение подростков с установкой жертвы (на примере подростков Чернобыльской зоны). — Минск, Изд-во «Веды», 2009—340 с.

     5. Московский комсомолец № 27052 от 12 марта 2016 года Чем фагот от автомата              отличается. Ян Смирницкий