День как день

День как день.

Мама подходит к кровати и стаскивает с меня одеяло:

– Вставай, в школу опоздаешь!

Я сердито отмахиваюсь и переворачиваюсь на другой бок. Я ей не верю, потому что каждое утро она будит меня ровно в семь и уверяет, что я опоздаю. А я поднимаюсь ровно в половине восьмого и никогда не опаздываю. Нет, вру, иногда опаздываю, но ведь это только иногда.

Изо всех сил зажмуриваю глаза и пытаясь уснуть. Очень хочется досмотреть приятный сон. Правда, я не помню, что мне снилось, но знаю, что что-то хорошее. Долго лежу, а сон всё не возвращается. Пора вставать, а то и вправду опоздаю.

На часах без пяти восемь. По-солдатски одеваюсь, собираю учебники. Ах, чёрт! Куда же задевалась история? В столе нет, под столом нет. Может, под кроватью. Нет. А, ладно, без неё обойдусь. Запихиваю кое-как книги и тетрадки в сумку. Готово!

Наскоро позавтракав, хватаю куртку, сумку и выскакиваю на улицу. На улице уже никого. Вернее, люди есть, но явно не школьники.

Влетаю в кирпичное трёхэтажное здание с вывеской «Каменская школа». В вестибюле пустынно и безмолвно. Всё, пропала – звонок уже был! Стараюсь идти тише, но каблуки предательски стучат. На цыпочках подхожу к двери.

– А что такое гидросфера?  – это голос Юлии Вячеславовны. Значит, сейчас география.

Стучу. Открываю дверь. Меня встречают удивлённые и недовольные глаза учителя.

– Нехорошо опаздывать, – изрекает она прописную истину.

– Начальство не опаздывает, оно задерживается, – говорит с первой парты Павлов Влад, намекая на то, что я являюсь командиром класса.

Сижу на своём месте и слежу за тщетными попытками Кристины, соседки по парте, подсказать Маше Волковой. Маша стоит у доски с видом великомученицы, таращит глаза и, пожимая плечами, показывает, что ничего не понимает из Кристиных энергичных жестов. Учитель замечает её ухищрения, делает замечание. Та скромно опускает глаза вниз. Между учителем и ученицей начинается бой не на равных. Вопросы и ответы схлёстываются, словно обнажённые шпаги фехтовальщиков. Как опытный «мушкетёр», Юлия Вячеславовна берет верх. Её удары один за другим сыплются на голову бедной Маши. Но последней иногда удаётся парировать их. Маша надеется на то, что её знания заслуживают высокой оценки – тройки. Однако, под последним ударом «шпаги» Юлии Вячеславовны эта надежда рушится, как карточный домик.

К доске выходит Лавров Тимофей, но уже не с видом великомученика. Тимофей – один из лучших учеников, и поэтому никто не беспокоится, а некоторые облегченно вздохнули. Он толково рассказал о трёх состояниях воды и преспокойно садится, показав классу ладонь с растопыренными пальцами – пятерка.

Учитель начинает новую тему. Класс расслабляется, как по команде «вольно». Я смотрю на средний ряд, на парту, где сидят Лиза Фёдорова и Степа Красавкин. Все знают, что у них любовь. Но почему-то никто никогда об этом и слова не говорит. Их берегут и никому не дают в обиду. Даже Елене Николаевне, нашему классному руководителю. Она почему-то не одобряет этой дружбы и, более того, старается всеми путями ее разбить: на контрольных и проверочных сажает их отдельно, увидев на улице или не перемене вместе, многозначительно улыбается. Она не верит в любовь школьников. А почему? Ведь мы уже не маленькие – как-никак шестой класс! А нас всё еще пытаются водить за ручку и поучать: «Вот это можно, а вот это нельзя». Мы прожили на свете двенадцать лет! Конечно, это не очень много, но и не очень мало. Мы имеем право быть самостоятельными. Мы имеем право любить.

А нам даже это запрещают. Дома мама: «Я в твоём возрасте и не помышляла о любви». В школе учитель: «Вам нужно об учёбе думать, а не засорять голову всякой ерундой». Это любовь-то – ерунда?! Послушаешь их и дивишься: как могут они воспевать на уроках высокие чувства Ромео и Джульетты, а после уроков называть это всякой ерундой. Действительно, ерунда получается!

Звонок поворачивает течение моих мыслей в другое русло. Вместе с мальчишками и девчонками «вытекаю» из класса. Как бурный горный поток, мы «водопадом» срываемся с лестницы и, бурля и клокоча, вливаемся в столовую. Это место в школе я люблю больше всего: здесь отдыхаешь душой и … желудком.

Но вот и звонок. «Ни сна, ни отдыха измученной душе». Давясь, проглатываю компот, вспоминая, что сейчас урок истории и надо будет прятаться за широкую спину Иванина Матвея, чтобы меня, не дай бог, не заметили. Бегу в класс.

Елены Александровны еще нет. А ребята заняты кто чем.

– Ну и все, – под бурный аккорд смеха заканчивает очередной анекдот всеми признанный, но нигде не узаконенный массовик-затейник Влад.

Входит Елена Александровна. Все не сразу, но замолкают. Она открывает журнал, бросает взгляд на класс, снова в журнал. Я отвожу глаза в сторону, но это не помогает.

– Вика Коробова.

Встаю, подхожу к столу. На нём раскрытый учебник. Вот удача! Не теряясь, пододвигаюсь к нему поближе. Начинаю читать первый абзац. Дома я читала домашний параграф и теперь вспоминаю, о чём речь. Кое-как вымучилась. Через плечо учителя заглядываю в журнал, и рука сама тянется к глазам – протереть: в журнале напротив моей фамилии стоит четверка, свеженькая, красивая. Вот что значит не растеряться и проявить максимум находчивости.

Потом снова перемена и снова урок. Математика. Решали уравнения. На уроках математики у нас всегда идеальная тишина. Конечно, не потому, что все понимают, насколько важен и труден этот предмет, который нам в будущем предстоит сдавать на экзаменах. Ведь есть и другие предметы, не менее важные, однако на них не такая тишина. По-моему, все это зависит от учителя, от того, как он относится к своему предмету и, что самое главное, к ученикам. Лия Александровна, учитель математики, уважает в каждом из нас человека. Прежде всего, она видит в ученике личность со своим внутренним миром, со своим взглядом на жизнь. И только потом смотрит на то, какие у этой личности способности к математике. И мы её за это уважаем и любим.

Уроки кончились. Выхожу на улицу. Только что выпал первый снег. Снежинки, медленно кружась, опускаются на крыши, на ступеньки и на мою шапку. Я подставляю руку. Крупные белые мухи доверчиво садятся на мою ладонь, тают и мелкими прозрачными каплями удивлённо подрагивают, словно не понимая, что же случилось.

Я иду домой нарочно самым длинным путём. Приятно после трудового дня походить по улицам, подышать свежим, слегка подмороженным воздухом. Чуть взволнованный легкий ветерок сдувает усталость и возбуждение после бурного урока физкультуры. Остывают раскрасневшиеся щёки, руки сами просятся в варежки. Скоро зима.

Вот и прошёл ещё один школьный день, похожий и непохожий на все остальные. День как день. День моего счастливого детства.