Исследовательская работа ПУТЕШЕСТВИЯ ВЧЕРА, сегодня, завтра

Опубликовано Кальманова Екатерина Юрьевна вкл 28.02.2022 - 15:58

Автор:

Драничников Федор

Исследовательская работа

Скачать:

Вложение	Размер
issledova_telskaya_rabota_puteshestviya_vchera_segodnya_zavtra.docx	58 КБ

Предварительный просмотр:

В оргкомитет 10 Серафимовских областных детских и юношеских чтений

Направление: «Православное искусство. Литература»

ПУТЕШЕСТВИЯ ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА
(На примере книги «Хоженья за три моря» Афанасия Никитна и сборника повестей и рассказов «Дом с видом на Корфу» Елены Зелинской)

РАБОТУ ВЫПОЛНИЛ:

ученик 8 класса ЧОУРО «НЕРПЦ (МП»

«Саровская православная гимназия»

Драничников Федор

Руководитель: Кальманова Екатерина
Юрьевна,
учитель русского языка и литературы

2020 г. Саров

СОДЕРЖАНИЕ

ВСТУПЛЕНИЕ.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ.
1. Личность авторов.
2. География путешествия.
3. На что обращает внимание автор, когда описывает людей, дома, обычаи.
4. Какое место в текстах занимает православный элемент
5. Особенности речи автора.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

ВСУПЛЕНИЕ.
Я люблю путешествовать, узнавать много нового о разных городах и странах, удивительно видеть воочию, то, о чем читал или смотрел в книгах и соцсетях. Вначале наши поездки ограничивались родной страной, затем мы стали посещать европейские земли. В этом году нам посчастливилось побывать в Италии, и прикоснуться к местам, связанным с православием, например, увидеть римский Колизей, где принимали мученическую смерть первые христиане или собор Святого Петра, под полом которого находятся мощи Первоапостола. Но мне нравится не только самому ездить, но и читать о путешествиях. В своей работе мне хочется сравнить книги, написанные древним и современным авторами. Для этой цели я решил взять «Хоженье за три моря» Афанасия Никитина и «Дом на острове Корфу» Елены Зелинской.
Итак, цель моей работы: сравнить две книги о путешествиях, выделив в них как сходство, так и различие.
Задачи, которые поставлены мною для достижения этой цели:
1. Узнать о личностях авторов.
2. Проанализировать текст записок Афанасия Никитина и Елены Зелинской. 3. Узнать географию их путешествий, на что обращают внимание авторы, когда описывают людей, дома, обычаи.
4. Понять, какое место в текстах занимает православный элемент.
5. Выявить особенности речи авторов.
6. Определить сходство и различие книг о путешествиях в 15 веке и в 21-м.

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ.

Современникам Афанасий Никитин известен как мореплаватель и торговец, купец стал первым из жителей европейских стран, кто побывал в Индии. Путешественник открыл восточную страну за 25 лет до Васко да Гамы и других португальских путешественников. В путевых записках «Хождение за три моря» российский путешественник подробно описал быт и политическое устройство восточных стран. Рукописи Афанасия были первыми на Руси, которые описывали морское путешествие не с точки зрения паломничества, а с целью рассказа о торговле. Сам путешественник считал, что его записки – это грех. Позже, в 19 веке, рассказы Афанасия опубликованы известным историком и писателем Николаем Карамзиным и вошли в «Историю государства Российского». Историк открыл «Хожение за три моря» в Троицком списке (конца XV или самого начала XVI века) и опубликовал отрывки из него в 1818 году в примечаниях к VI тому «Истории государства Российского». Полностью сочинение опубликовал П. М. Строев в 1821 году в издании Софийской II летописи. Карамзин писал: «Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века … Оно (путешествие) доказывает, что Россия в XV веке имела своих Тавернье и Шарденей, менее просвещённых, но равно смелых и предприимчивых; что индийцы слышали об ней прежде нежели о Португалии, Голландии, Англии. В то время как Васко да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара…»

О детских годах русского путешественника известно мало, так как биографию Афанасия Никитина начали записывать во время экспедиций купца. Мореплаватель родился в середине 15 века в городе Тверь. Отец путешественника – крестьянин, звали его Никитой. Поэтому «Никитин» – это отчество, а не фамилия. Афанасий в молодом возрасте стал купцом и успел повидать многие страны, например, Византию и Литву, где путешественник продвигал торговлю. Товар Афанасия пользовался спросом, поэтому нельзя сказать, что юноша жил в бедности. Афанасий Никитин, как опытный купец, стремился расширить торговлю в нынешней Астрахани. Мореплаватель получил разрешение тверского князя Михаила Борисовича III, поэтому Никитина рассматривали как тайного дипломата, однако исторические данные не подтверждают эти догадки. Путешествие в невиданные края было красочным и ярким, но Афанасий остался недоволен, ведь торговой выгоды купец так и не увидел. По словам мореплавателя, солнечная страна торговала красками и дешевым перцем – нечего было увезти на родину, чтобы получить прибыль. Индийское пребывание Никитина было интересным, но бедным: продажа единственного коня обошлась купцу в убыток и наложением штрафа. Судя по рукописям торговца, Афанасий Никитин был целеустремленным и неунывающим человеком, который не боялся трудностей в незнакомой стране. За три года путешествий Афанасий Никитин освоил чужеземные языки, в его дневниках встречались арабские, персидские и тюркские слова. Нет фотографичных портретов Никитина, до современников дошли только примитивные рисунки. Известно, что купец обладал простой славянской внешностью и носил квадратную бороду. Причина гибели Афанасия Никитина остается загадкой, но ученые уверены, что продолжительное путешествие по разным странам с различными климатическими условиями резко ухудшило здоровье мореплавателя.
Записки Никитина были доставлены в Москву купцами, которые сопровождали странника. Дневник Никитина передали советнику князя Ивана III, и в 1480 году рукописи вошли в летопись.
Именем русского мореплавателя были названы улицы и переулки в России, а также набережная в городе Твери. В 1958 году «Мосфильмом» было отснято кино «Хождение за три моря», а в 1955 в Твери поставлен памятник Никитину. Также памятники русскому купцу есть в Кафе и в штате Махараштра.
Елена Константиновна Зелинская родилась в Ленинграде. Окончила факультет журналистики Ленинградского государственного университета. Печаталась в самиздате, в 1987—1990 годах издавала самиздатовский журнал “Меркурий”. В 1991 году создала информационно-рекламную группу компаний “Северо-Запад”. В содружестве с коллегами основала общественные организации “Лига журналистов Санкт-Петербурга” (1997) и “Северо-Западная ассоциация СМИ” (2000). С 2001 года является вице-президентом Общероссийской общественной организации работников СМИ “МедиаСоюз”.

Активно выступает как публицист. Ведет авторские колонки в ряде газет и журналов. Автор и ведущий телепрограмм на каналах “Санкт-Петербург” и “Спас”, ведет программу на радио “Голос России”, а также популярный блог на площадке Livejournal.

В 2012 году издательством “Художественная литература” был издан роман “На реках Вавилонских”. Живет в Москве. Член фонда Фонда Возвращение. Колонки автора выходят в журналах Фома, Русский репортёр, Итоги, в газетах Аргументы и факты, Московский комсомолец, на сайтах Взгляд, Православие и мир, повести публиковались в журналах Знамя и Звезда.

Получив поддержку первых государственных лиц, Афанасий Никитин отправился в дальний путь из Твери. Мореплаватель поплыл через реку Волгу. Первоначально путешественник остановился в городе Клязин и отправился в монастырь. Там он получил благословение у игумена, а также помолился Святой Троице, чтобы путешествие сложилось благополучно. Далее Афанасий Никитин отправился в Углич, оттуда в Кострому, а затем в Плес. По словам путешественника, маршрут проходил без препятствий, однако в Нижнем Новгороде экспедиция мореплавателя затянулась на две недели, так как там купец должен был встретиться с послом Ширванского государства Хасан-беком. Первоначально Никитин хотел присоединиться к русскому посольству Василия Папина, но тот уже уплыл на юг. Беда случилась, когда команда Афанасия проплывала мимо Астрахани: мореплавателей настигли татарские разбойники и разграбили корабль, а одно судно и вовсе утонуло. Дальше потерявшие товар купцы отправились на двух кораблях в город-крепость Дербент. Путешественники не могли вернуться на родину, так как их ждали долговые обязательства за то, что те не сохранили товар, который был закуплен на государственные деньги в кредит. Некоторые из моряков, у которых хоть что-то осталось дома, возвратились на Русь, остальные люди Никитина разошлись в разные стороны, кто-то остался в Шемахе, некоторые отправились на работу в Баку. Афанасий Никитин надеялся улучшить материальное положение, поэтому решил отправиться в плавание в сторону юга: из Дербента неунывающий мореплаватель отправился в Персию, а из Персии добрался до оживленного порта Ормуза, который представлял собой пересечение торговых путей: Малой Азии, Индии, Китая и Египта. В рукописях Афанасий Никитин называл этот порт «пристанищем Гурмызьским», знакомый на Руси поставками жемчуга. Прозорливый торговец в Ормузе узнал, что оттуда поставляют редких жеребцов, которых не разводят в индийской стране, и там они дорого ценятся. Купец приобрел коня и с надеждой сбыть товар по заоблачной цене отправился на евразийский материк в Индию, территория которой хоть и была тогда на картах, но оставалась неизведанной европейцами. В город Чаул Афанасий Никитин приплыл в 1471 году и прожил в незнакомом государстве три года, однако не возвратился на родину. Русский путешественник детально описал быт и устройство солнечной страны в своих рукописях. В Чауле Афанасий не продал жеребца по выгодной цене, поэтому в начале весны мореплаватель отправился в самую глубинку Индии. Купец добрался до северо-западной крепости Джуннар, где встретился с Асад-Ханом, ее хозяином. Наместнику понравился товар Афанасия, однако он возжелал заиметь коня бесплатно и отнял его силой. В ходе разговора Асад узнал, что русский путешественник исповедует иную религию и обещал вернуть животное с золотом в придачу, если купец примет ислам. Наместник дал Никитину 4 дня на раздумья, в случае отрицательного ответа Асад-Хан пригрозил русскому купцу смертью. По книге «Хождения за три моря» Афанасия Никитина спас случай: наместнику крепости встретился знакомый старик Мухаммед, перед которым правитель показал милость и отпустил чужеземца, вернув коня. Скитаясь по солнечным странам, Афанасий Никитин жил мечтою вернуться на родину. Мореплаватель собрался в обратный путь и отправился в торговый порт Ормуз, откуда и началось путешествие в Индию. Из Ормуза купец отправился на север через Иран и оказался в Трабзоне, турецком городе. Местные турецкие жители приняли русского мореплавателя за шпиона, поэтому взяли Никитина в плен, отобрав все, что было на судне. Единственное, что осталось у мореплавателя при себе – рукописи. Афанасия отпустили из ареста, и торговец отправился в Феодосию: там он должен был встретиться с русскими купцами, чтобы занять денег и расквитаться с долгами. Ближе к осени 1474 года купец приехал в феодосийский город Кафу, где провел зиму. Весной Никитин намеревался отправиться по Днепру в Тверь, но умер в городе Смоленске.
Автор сборника «Дом с видом на Корфу» любит совершать паломнические поездки, и не важно будет это древняя деревянная церквушка под Новгородом или почти недосягаемые монастыри Пелопонесса. Елена Зелинская в своей книге описывает много мест, в которых она с семьей смогла побывать, и все они обязательно связаны с православием, пусть даже не напрямую, как например, в повести «Там, где водятся ангелы». Путешественники остановились в деревне на краю Ситонии, которую отделяет от Афона (второго придела Богородицы) только узкая полоска пролива. Действие первой повести, которая дала название сборнику «Дом на острове Корфу» происходит на острове Корфу, где расположены несколько православных монастырей и в том числе храм в городе Керкира, где находятся мощи одного из самых почитаемых в мире святых – Спиридона Тримифунтского. Третья повесть в книге «Флёр-д-оранж от святого Нектария» посвящена посещению Эгинского острова и собора святого Нектария. Часть сборника рассказывает о путешествиях в Грецию и на остров Крит. По признанию автора, эти места она старается посещать вместе с воцерковленными людьми, поскольку греческая культура до сих пор пронизана духом язычества (рассказ «Кулон»). Посчастливилось ей побывать на день памяти Николая Угодника в итальянском городе Бари, где уже более 900 лет находятся мощи этого великого святого (повесть «Узельцы три злата»). В Италии же происходит действие повести «Лето от Рождества Христова», где писательница красочно описывает посещение вместе с воспитанницами приюта «Отрада» Черноостровского женского монастыря города Малоярославца нескольких храмов: святой Параскевы, Георгия Победоносца и собора святого Ангела. Рассказ «Есть город золотой» переносит нас в Иерусалим. Часть книги посвящена поездки в Англию и в Нью-Йорк.

3. «Хожение за три моря» («Хождение за три моря») — памятник литературы в форме путевых записей (жанр хожения) Сочинение Никитина было первым русским произведением, точно описывающим торговое путешествие. Автор посетил Кавказ, Персию, Индию и Крым. Однако большая часть записок была посвящена Индии: её политической структуре, торговле, сельскому хозяйству, обычаям и традициям. Произведение полно лирическими отступлениями и автобиографическими эпизодами. Афанасий удивлялся тому, как индийские жители ходят по улице: женщины и дети гуляли нагими, а у князя были покрыты покрывалом бедра и голова. Но зато чуть ли не у каждого человека были золотые украшения в виде браслетов, что удивляло русского купца. Никитин не понимал, почему индийцы не могут продать драгоценные украшения и купить одежду, чтобы прикрыть наготу. Также его впечатлило, что население Индии было большое, и почти каждая вторая жительница страны ожидала ребенка. «Индеяне же не едят никоторого же мяса, ни яловичины, ни боранины, ни курятины, ни рыбы, ни свинины, а свиней же у них велми много. Ядят же в день двожды, а ночи не ядят, а вина не пиют, ни сыты. А з бесермены ни пиютъ, ни ядят. А ества же ихъ плоха. А один с одным ни пьет, ни есть, ни з женою. А едят брынец, да кичири с маслом, да травы розные ядят, а варят с маслом да с молоком, а едят все рукою правою, а левою не приимется ни за что. А ножа не дрьжат, а лжицы не знают. А на дорозе кто же варит себе кашу, а у всякого по горньцу. А от бесермен крыются, чтоб не посмотрил ни в горнець, ни въ еству. А толко посмотрит, ино тое ествы не едят. А едят, покрываются платомъ, чтобы никто не виделъ его». Также Никитин удивлялся обычаям Индии и экзотическим животным, в чужеземной стране он впервые увидел змей и обезьян. У Афанасия ко всему, что касается торговли, живой интерес. Он изучает состояние рынка и досадует, что солгали ему: «говорили, что много нашего товара, а для нашей земли нет ничего: все товар белый для бесерменской земли, перец, да краска». Изучив индийскую действительность изнутри, Афанасий Никитин пришел к выводу о бесперспективности дальнейших «исследований рынка», потому как с его купеческой точки зрения взаимный коммерческий интерес Руси и Индии был крайне скуден.
Все доступно любознательности русского путешественника: и сельское хозяйство, и состояние армии, и способ ведения войны: «Бой ведут все больше на слонах, сами в доспехах и кони. Слонам к голове и бивням привязывают большие кованые мечи... да облачают слонов в доспехи булатные, да на слонах сделаны башенки, и в тех башенках по двенадцать человек в доспехах, да все с пушками, да со стрелами». Он записывает то, что видел своими глазами, а также сведения о разных портах и торгах от Египта до Дальнего Востока, полученные от знающих людей. Отмечает, где «родится шёлк», где «родятся алмазы», предупреждает будущих путешественников, где и какие их поджидают трудности, описывает войны между соседними народами: «В Шабате же родится шелк, да инчи -- жемчуг скатный, да сандал; слонам цену по росту дают. На Цейлоне родятся аммоны, да рубины, да фатисы, да хрусталь, да агаты. В Кожикоде родится перец, да мускатный орех, да гвоздика, да плод фуфал, да цветы муската. В Гуджарате родится краска да лак, а в Камбее -- сердолик. В Райчуре же родятся алмазы».

Во всех странах и городах, где довелось побывать писательнице Елене Зелинской, ее интересовали не только достопримечательности, исторические памятники, особенности природы, но, в первую очередь люди, жители данной местности. Она описывает их с теплым чувством уважения и с тонким юмором, подмечая национальные особенности: «Ацтек из обувного магазина поднял жалюзи и открыл миру смуглые кожаные сандалии; проснулся короткохвостый пес, дремавший
в мраморной нише вместе со своим бездомным хозяином; просеменили сестрицы в белых крылатых платках; проплыла красавица негритянка из рюкзака, свисавшего с могучей шеи, похожий на Пушкина младенец косил блестящим глазом; ацтек безмолвно замер у входа» («Лето от Рождества Христова»). «Опустив на колени большие руки, у порога, как в сказке, сидели старик со старухой, и тень виноградных ветвей, отягощенных кистями, которые светились изнутри, пестрела на их просторных одеждах» («Дом с видом на Корфу»). В книге много описания монастырей, храмов, священников – важная для автора тема, поэтому она обращает на них пристальный взгляд: «Темница, где
уже осужденный, уже подвергшийся бичеванию Господь ждал исполнения свой судьбы. Крутая лестница спускается вниз, в узилище. Каменный мешок со скамьей. Сырой, гнилостный запах. Ступени ведут еще ниже: камера, где сидел Варавва и тот, другой, благоразумный разбойник. Владыка Георгий служит молебен, и гулко звучат его слова.
— Сейчас вы пойдете по крестному пути Господа
нашего, Иисуса Христа, — говорит он, обернувшись
к нам грустным лицом. — Пусть этот путь откроется перед вами, как вся ваша жизнь» («Есть город золотой»). Кстати, владыка Георгий, о котором говорится в отрывке – это наш Нижегородский и Арзамасский митрополит, оказывается в одно из путешествий автор ездила вместе с паломниками из Нижегородской области.
В книге, конечно же, присутствует описание растительного мира и бытового стран. В которых писательнице удалось уже побывать: «Дорога бежит вдоль моря, вдоль белых домов с плоскими крышами и блестящими баками солнечных батарей, прорезает оливковую рощу и обматывает серпантином каменистые холмы с редкими суховатыми кустарниками. Внизу, словно на ожившей карте, видна короткая голубая полоска Коринфского канала, соединяющего два залива — Саронический и Коринфский. Городок жмется к берегу, тычутся носами в гавань Коринфа катера и яхты» («Флёр-Д’Оранж
от святого Нектария»).

4. Особенно интересуют Афанасия вопросы веры. Не планировав заранее путешествие за три моря, Афанасий Никитин оказался первым европейцем, который дал ценное описание средневековой Индии, обрисовав ее просто и правдиво. Его записи лишены расового подхода и отличаются редкой для того времени веротерпимостью. По сути, выдающееся значение его рассказа, в отличие от огромного количества средневековой русской литературы, касающейся мусульман, в полном отсутствии предвзятости, а также почтения в отношении к христианскому взгляду на отношения с «погаными».
Он сговаривается с индусами пойти в Пар-ват — «то их Иерусалим, то же, что для бесермен Мекка». Он дивится, что в Индии семьдесят четыре веры, «а разных вер люди друг с другом не пьют, не едят, не женятся...», «А что жиды говорят, что жители Шабата их веры, то неправда: они не жиды, не бесермены, не христиане, иная у них вера, индийская, ни с иудеями, ни с бесерменами не пьют, не едят и мяса никакого не едят». Афанасий горюет, что сбился с русского церковного календаря, священные книги пропали при разграблении корабля. «Праздников христианских — ни Пасхи, ни Рождества Христова — не соблюдаю, по средам и пятницам не пощусь. И живя среди иноверных, я молю Бога, пусть он сохранит меня...» Он читает звёздное небо, чтобы определить день Пасхи. На «пятую Пасху» Афанасий решает возвращаться на Русь. На протяжении всей книги, звучит молитва автора, он постоянно мысленно обращается к образам рсским монастырей. «За молитву святых отцов наших, господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй меня, раба своего грешного Афанасия Никитина сына», «Пошел я от Спаса святого златоверхого с его милостью, от государя своего великого князя Михаила Борисовича Тверского, от владыки Геннадия Тверского и от Бориса Захарьича. Поплыл я вниз Волгою. И пришел в монастырь калязинский к святой Троице живоначальной и святым мученикам Борису и Глебу. И у игумена Макария и святой братии получил благословение», «И я, грешный, привез жеребца в Индийскую землю, и дошел с ним до Джуннара, с божьей помощью, здоровым», « А молятся они на восток, как русские», « А когда придет кто или уходит, кланяется по-монашески, обеими руками земли касается, и все молча», «Божией милостью дошел я до третьего моря -- Черного, что по-персидски дарья Стамбульская. С попутным ветром шли морем десять дней и дошли до Боны, и тут встретил нас сильный ветер северный и погнал корабль назад к Трабзону. Из-за ветра сильного, встречного стояли мы пятнадцать дней в Платане. Из Платаны выходили в море дважды, но ветер дул нам навстречу злой, не давал по морю идти. (Боже истинный, боже покровитель!) Кроме него -- иного бога не знаю.
Море перешли, да занесло нас к Балаклаве, и оттуда пошли в Гурзуф, и стояли мы там пять дней. Божиею милостью пришел я в Кафу за девять дней до Филиппова поста. (Бог творец!)
Милостию божией прошел я три моря. (Остальное бог знает, бог покровитель ведает.) Аминь! (Во имя господа милостивого, милосердного. Господь велик, боже благой, господи благой. Иисус дух божий, мир тебе. Бог велик. Нет бога, кроме господа. Господь промыслитель. Хвала господу, благодарение богу всепобеждающему. Во имя бога милостивого, милосердного. Он бог, кроме которого нет бога, знающий все тайное и явное. Он милостивый, милосердный. Он не имеет себе подобных. Нет бога, кроме господа. Он царь, святость, мир, хранитель, оценивающий добро и зло, всемогущий, исцеляющий, возвеличивающий, творец, создатель, изобразитель, он разрешитель грехов, каратель, разрешающий все затруднения, питающий, победоносный, всеведущий, карающий, исправляющий, сохраняющий, возвышающий, прощающий, низвергающий, всеслышащий, всевидящий, правый, справедливый, благий.) Пытливо присматриваясь к нравам и обычаям чужой страны. Афанасий свято хранит в своем сердце образ родины — Русской земли. Чувство родины обостряется на чужбине, и хотя на Руси много непорядков, ему дорога его отчизна, и он восклицает: «Русская земля, да будет богом хранима!.. На этом свете нет страны, подобной ей, хотя вельможи Русской земли несправедливы. Да станет Русская земля благоустроенной и да будет в ней справедливость!» Православная вера для Афанасия является символом родины, и отсутствие возможности строго соблюдать религиозный обряд вызывает у него чувство горечи. Его невозможно склонить к другой вере, никакими угрозами невозможно заставить Афанасия «креститься в Махмет дени», т. е. принять мусульманство – переменить веру для него равносильно измене родине.

Хотя Елена Зелинская не отправлялась в сугубо паломнические поездки, в каждом произведении ее сборника «Дом с видом на Корфу» обязательно рассказывается о посещении обителей, храмов, чудесных случаях помощи Свыше в разных сложных или драматических ситуациях. Буквально в первой же повести, давшей название всему сборнику, описано, как семья автора во время крестного хода с мощами Спиридона Тримифунтского, смогла попасть на это удивительное событие, не зная ни языка, никуда идти. По признанию писательницы она в душе горячо попросила этого святого помочь: « - Мы опоздаем! Нам будет не угнаться за Ходом! Мы пропустим самое главное!

Еще поворот. Старинный венецианский колодец, резные цветы чередуются с львиными мордами, лепестки розовым сугробом прибились к камню. Из трещины выскочила ящерка и исчезла, вильнув хвостом.

— Святой Спиридон! — прыгая по ступенькам, бормочу я, — помоги! Так хочется успеть на твой праздник!

И тогда зазвучал колокол.

— Ты слышишь, — Толя радостно замахал руками, как мельница, — это на колокольне у святого Спиридона звонят! Бежим на звук! Ты слышишь?

Еще бы не слышала!»
Святые всегда помогают в разных бедах, исцеляют. Вот как ярко описывает автор случай такой «врачебной» помощи в повести «Лето от Рождества Христова»: «Тяжело поднимаюсь, отстаю. Болит голова после перелета, после душной ночи. Второй год болит после неудачной зубной операции. Сажусь на стул у входа, на слабеньком сквознячке.
- Радуйся, ликующая со священными девами на небеси. Радуйся, Екатерино, невесто Христова премудрая, — гулко доносится из храма, а у меня круги перед глазами и давит затылок. нетерпеливая ладошка теребит за рукав.
— матушка сказала всем прикладываться! У них сегодня мощи святой Елены!
Матушкино слово — закон.
— ну тогда помогай!
Две крепкие ручки подхватывают меня под локоть...
Темный ковчежец спрятался в нише, воспаленный лоб чуть касается холодного края: «О святая Елена, не оставь...» Прохлада обтекает лицо, как летний дождь, я поднимаю голову, я легко поднимаю голову, озираюсь, как ребенок:
— матушка, ушло, исчезло, как не было! Что же это такое?!»
А вот случай чудесного спасения, описанный в повести «Там, где водятся ангелы» вызвал во мне печально-радостные воспоминания шестилетней давности. Как и героиня произведения, мы с мамой тонули, только автор – в заливе Святой Горы, а мы – в Черном море. Причем, в обоих случаях до берега было довольно близко и ничего не предвещало беды. Мне на помощь бросилась мама и мы оба чуть не утонули, я начал громко молиться и нам помогли купающиеся мужчины, а в ситуации, рассказанной в повести, спасение к автору пришло от пловца, приближающегося с Афона, причем совершенно неожиданно. Как только героиня оказалась на берегу и хотела поблагодарить спасителя – он исчез! «Он плыл со стороны Афона. Поверьте мне, море было абсолютно пустым, и откуда появился мой спаситель — не ведаю. Знаю только, что он плыл со стороны Афона.
— не волнуйся, — сказал он, и я услышала, хотя был он еще далеко и волны закатывали меня уже по самую макушку. — Я здесь.
Я увидела его только один раз, когда, вынырнув на поверхность, обернулась на этот спокойный голос и белые руки, которые уверенным брасом несли ко мне человека с узким лицом. Больше я его не видела. В какой-то момент я почувствовала, как уверенная ладонь легла на мою руку, крепко ухватила ее, и я поплыла сама, не цепляясь и не боясь, отталкиваясь ногами от противной воды. Плыть-то всего надо было пару метров. Все та же рука уверенно вывела меня на песок, и я закашлялась. А дальше, когда я выпрямилась и огляделась, его уже не было».
А уж сколько за время этих путешествий было такой «мелкой» помощи, как неожиданно взявшийся в городе нужный офицер, водитель автобуса, добрые хозяева, и не сосчитать: « Отец Владимир, настоятель православного собора в Бари, единственный, кто располагал официальным статусом русского, бросился на помощь. Он просил продлить визу на недостающие дни, обещал взять «нарушителя» на поруки, клялся, что ни на шаг не отпустит от группы...
Остальные получили багаж и двинулись автобусу. Я добежала до нашей группы, которая тревожно топталась у чемоданов.
— мать Серафима, у нас проблема. Анатолий михайлович забыл...
— молимся за Анатолия михайловича, — быстро
скомандовала мать Серафима, повернувшись к детям. — Что забыл?
— Забыл, что виза заканчивается, — выдохнула я.
… Батюшка наклонился, прошептал на ухо: «Вам повезло, — и приветственно закивал импозантному моложавому господину с улыбкой Мастроянни, который неторопливо двигался к нашему кагалу. — Это полков-
ник финансовой гвардии. Он пришел встречать приятеля, прилетевшего вашим рейсом». В повести «Узельцы три злата», описывающие зимнюю паломническую поездку в Бари, все кончилось благополучно – визу продлили!
Для автора участие в подобных поездках, в богослужениях становятся поводом задуматься о себе, о своей принадлежности к истинно православному народу – русскому: «Радуйся николае, великий Чудотворче...
Отец Августин, улыбаясь с той стороны решетки, командует: «Поем!» мы запеваем дружно, по-солдатски, пропускаем вперед детей, перемещаемся к подносам с низенькими стаканчиками... В чужой стране, в чужом храме, покрытая сводом величавой славянской речи, объятая чувством неизъяснимой общности со словом литургии, с дыханием не знакомых мне людей, поющих радостно рядом со мною, здесь, на границе времен, стоя перед золотистым в лампадном свете мрамором, не отделяющим нас от торжества чуда творения, я во всей полноте ощутила, что это значит — быть русской» (Там же).

5. Стилистика «Хождения за три моря» связана с традиционными основами, заложенными паломническими "хождениями". Основу ее составляет разговорный древнерусский язык эпохи, почти лишенный церковнославянских вкраплений, свойственных сочинениям паломников. В то же время значительно более ярко выраженная событийная основа произведения. Афанасий Никитин привносит в текст произведения большое количество глаголов, придающих динамичность повествованию. Обычными для языка «Хождения за три моря» становятся ряды однородных членов-существительных, необходимых для описания различных явлений иноземной действительности: «В те же дни у них орют де сеют пшеницу, да тутурган, да ногут, да все съестное». Из изобразительно-выразительных средств, как и в паломнических «хождениях», используются сравнения, чаще всего с целью охарактеризовать незнакомое явление через знакомое.
Описание у автора строго фактично. Лишь пару раз он приводит в произведении местные легенды например, о птице «гу-гук» — летает по ночам, на чьём доме сядет, тот умрёт). Его хождению чужда книжная украшенная речь. Простая разговорная речь переплетается у него с иноземными словами, усвоенными в путешествии. Отличительной особенностью стиля произведения является его лаконизм – умение четко и точно подмечать и описывать главное. В тексте многократно встречаются тюркские, персидские и арабские слова в кириллической записи. Это не ново для паломнических «хождений», в которых иноязычные слова использовались для наименований предметов, неизвестных русским людям. Но Афанасий использует эти слова гораздо шире, зачастую даже в тех случаях, когда есть русский эквивалент (например, перечисляя злаки и овощи, выращиваемые в Индии, вместо слова «горох» употребляет «ногут»). Применяются иноязычные слова и в тех случаях, когда путешественник хочет скрыть от непосвященных какие-то свои наблюдения, как в рассуждении о безнравственном поведении служанок на постоялых дворах. Иногда, очевидно, иностранные слова появляются непроизвольно, когда путешественник, живущий в иноязычной среде, привыкает выражать свои мысли не по-русски. На смеси языков написана последняя часть «Хожения» — заключительная молитва Афанасия Никитина. Так, он пишет (среди тюркского текста использованы персидские слова: «четыре», «хороший»).
Другой пример отражает его уступки обычаям чужой страны в вопросах соблюдения христианских обрядов (также на тюркском): «кетъмышьтыр имень, уручь тутътым», в переводе — «с думой: погибла вера моя, постился я бесерменским постом». Есть даже вставки, совпадающие с молитвами из Корана: «Хуво могу лези, ля лясаильля гуя алимуль гяиби ва шагадити. Хуя рахману рагиму, хубо могу лязи» — «Он Бог, кроме которого нет Бога, знающий всё тайное и явное. Он милостивый, милосердный. Он не имеет себе подобных», что примерно соответствует 22 аяту 59 суры: «Он — Аллах, нет божества, кроме Него, знающий скрытое и созерцаемое. Он — милостивый, милосердный!» (перевод И. Ю. Крачковского).
Несмотря ни на что, автор продолжает болеть душой за свою далёкую родину: «А Русь еръ тангрыд сакласын; олло сакла, худо сакла! Бу даниада муну кибить ерь ектуръ: нечикь Урус ери бегляри акой тугиль; Урусь ерь абоданъ болсынъ; растъ кам даретъ. Олло, худо, богъ, данъиры», что означает «А Русь Бог да сохранит! Боже, сохрани её! Господи, храни её! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость! Боже, Боже, Боже, Боже! (обращение к Богу на арабском, персидском, русском, тюркском')!»
В целом язык «Хождения за три моря» — язык живого рассказа, написанного человеком, умеющим ярко и убедительно передать свои впечатления, использующим для этого наиболее простые средства, понятные любому читателю. В стиле Афанасия Никитина, несмотря на то, что его «хождение» оказалось новаторским в рамках всего жанра, живет важнейший завет игумена Даниила — писать «не хитро, но просто».

Я никогда еще не был в Греции и в Израиле, но, читая эту книгу, мне казалось, что вдыхаю аромат южного ветра, смешанный с привкусом морской соли; казалось, что кружится голова от высот; казалось, меня спасает тень дерева от головокружительного солнца; да мне даже казалось, что это я сам понимаю, что вот-вот меня навсегда захлестнёт волной...Хотя вот это как раз с моим опытом «потопления» на Черном море, легко было представить. Книга душевная и хотя в ней всего 250 страниц, она глубокая. Вот так смотришь иногда на маленькую машину, например, а садишься внутрь, а там есть куда голову и ноги положить. Достопримечательности, люди, обычаи и события, особенности - всё присутствует, а вместе с этим присутствуете там и вы. Этот эффект достигается за счет живого, эмоционально окрашенного языка, ярко передающего и местный колорит и особенности речи героев, и драматизм ситуаций. У автора прекрасное чувство юмора, что так же способствует хорошему восприятию книги: «Финансовая гвардия в Италии — это организация,
по значимости превышающая Счетную палату, минфин и Cosa Nostra вместе взятые», причем писательница умело иронизирует над собой и разными обстоятельствами, в которых оказывается она или члены ее семьи: «— Ребенок останется голодным! — с леденящим родительское сердце ужасом произнесла я. Муж помрачнел и тревожно взглянул на ребенка, словно тот уже изнывал от голода на наших глазах.

— Да я вовсе не хочу есть, — возмутился ребенок.

— Это пока, — многозначительно поправила я. Папа помрачнел еще больше.

Собственно, называть ребенком этого симпатичного молодого человека можем только мы с папой. Он присоединился к нам на несколько дней, оторвавшись от своих взрослых дел, и любезно изображает из себя — нам в утешение — мальчика лет десяти».
В сборнике много отсылок к другим авторам, как известным, так и не пользующимся популярностью у широкого круга читателей. Повесть «Дом на острове Корфу» начинается с воспоминаний о книгах “Моя семья и другие звери” Джеральда Даррелла и “Дом Просперо” Лоуренса Даррелла. Об этих повестях автор говорит с необыкновенным теплом и не проходящим интересом. «Моя семья и другие звери”, написанная младшим Дарреллом, была моей любимой детской книгой. Остров посередине Средиземного моря, где можно держать дома пеликанов, а лотосы цветут прямо на поверхности соленого озера, казался мне таким же сказочным, как Солнечный город с Незнайкой и его друзьями, а мальчик Джерри со своим терьером искал приключений в одном ряду с Томом Сойером и Геком Финном.

Читаю старшего Даррелла и, словно заново, взрослая, возвращаюсь в знакомые с детства места. На остров с букашками, про который рассказал мне Джерри, входит интеллектуальная жизнь литератора, и его горизонты наполняются изяществом ассоциаций и изысканными, почти придуманными лунными ландшафтами».
В произведении «Узельцы три злата» автор делает отсыл к книге «Странствия по святым местам Востока» Григорович-Барского В.Г., что дает нам возможность посмотреть на это святое место глазами паломника 18 века.
Повести и рассказы Елены Зелинской так же наполнены интересными сведениями из истории тех мест, поездки в которые она описывает в своей книге: «Три места на Корфу борются за звание последней стоянки Одиссея перед возвращением домой. Сам факт, что прекрасный город феаков, гавань и берег, где царевна Навсикая полоскала белье, находился именно на Корфу, сомнений ни у кого не вызывает. Слепой певец, чья точность в показаниях подтверждена раскопками, указал и расстояние до Итаки, и число гребцов, необходимое, чтобы довести корабль от царства Алкиноя до берегов отчизны дальней, и описал скалистую линию, которая приняла измученного скитаниями героя. Современные ученые говорят, что у древних греков не было представления о расстоянии и времени, так что доверять словам “восемнадцать дней” — наивно. Быть может. Но в людях Гомер разбирался, что важнее. Характер корфиотов, представленный в “Одиссее” во всем великолепии гекзаметра, словно наперед предсказал судьбу острова, приграничного камня Европы».
Язык повестей очень образный, что дает нам возможность ярко представить все, о чем рассказывает писательница: «Монастырь лежал на вершине горы, как корона. Игумен охотно провел нашему семейству небольшую экскурсию. Темные неясные лики на знаменитых фресках с источенными краями глядели так живо, что казалось, это не мы, а они рассматривают нас» («Дом с видом на Корфу»), «Бегут по сырому рву львы, разбрасывая пену... Ползает по полу, плача и собирая губкой кровь в свой скорбный кувшинчик, дева Праскева... Присел под хрустальной лестницей незнакомец в родительском доме, Алексей, человек Божий... «Камо грядеши?» — вопрошает Петр, и на пыльной Аппиевой дороге навеки впечатываются следы... Бьет источник
в зловонной марментонской темнице, узники припали к ногам Павла...» («Лето от Рождества Хрстова»). Я был в этих местах и, читая повесть, я словно вновь переживал события недавней поездки и перед моими глазами вставали и Аппиева дорога, и Колизей, и собор святого Петра.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Книги о путешествиях всегда, на мой взгляд, были и будут интересны читателям, поскольку не все имеют возможность побывать в описываемых странах. Как любая литература древности, книга Афанасия Никитина имеет черты, присущие книгам этого периода – использование церковно-славянизмов, слов, заимствованных из других языков, в данном случае из тюркского, но при этом, его речь проста, лаконична и живо передает эмоции и чувства автора. Эта живость и яркость присуща так же и Елене Зелинской, автору сборника повестей и рассказов «Дом с видом на Корфу». Кроме того, писателей объединяет то, что они не профессиональные, если так можно выразиться, паломники. Афанасий Никитин – купец, поехавший по торговым делам, Елена Зелинская – журналистка, в поездках старающаяся прикоснуться к святым местам. В этих книгах большое место занимает православный элемент, авторы постоянно творят молитву, обращаются к помощи небесных заступников, Елена так же постоянно пытается побывать в монастырях, церквушках, на крестных ходах, чего был лишен автор «Хожений» в силу нахождения в землях иноверческих. Конечно, современному читателя воспринимать современного автора легче, но, тем не менее, читать про путешествия купца Никитина мне тоже было очень интересно. Надеюсь, когда-нибудь, я тоже смогу написать книгу о своих поездках, и она станет полезной людям.