Статья в сборнике "Край мой Смоленский, край мой родимый" - "Война глазами маленьких детей "

Носова Анастасия, 10 класс

Руководитель: Зуева Елена Николаевна

МБОУ Агибаловская СОШ, Холм-Жирковский район

                             ВОЙНА ГЛАЗАМИ МАЛЕНЬКИХ ДЕТЕЙ

                                                    (детские воспоминания о войне Жителей Холм-Жирковского района)

                                              Тема детей и войны является одной из самых малоизученных в

                                              истории, И это не случайно: сражения, битвы и ратные подвиги

                                              испокон веку считались уделом взрослых мужчин. Детям предназначалось иное: учиться, играть, а ещё помогать по дому.

Я поставила цель выявить влияние событий Великой Отечественной войны на жизнь детей Холм-Жирковского района Смоленской области.

При выборе методов исследования я использовала встречи и беседы с современными жителями, бывшими в то время детьми, изучала художественную и научную литературу, архивы районного краеведческого музея в п.г.т. Холм-Жирковский, подшивку районной газеты «Вперёд».

Известно, что война унесла 13 миллионов детских жизней. Это чуть меньше, чем население Финляндии. Дании, Норвегии вместе взятых, А подсчитывал ли кто-нибудь, сколько детей осиротело за это время? А сколько их могло появиться на свет, если бы стали отцами молодые мужчины, погибшие на полях сражений? Дети военной поры были лишены детства. Тысячи ребят были оторваны от школы, стали рабочими на военных заводах, где изготавливали мины и снаряды. Другие их сверстники стали пахарями - ведь армию надо было кормить. Многим ребятам заменили семью военные части и партизанские отряды.

Их судьбы такие разные и такие схожие. Война стала их обшей биографией.

Семьдесят лет прошло с тех пор, как наш район был в оккупации.

22 июня 1941 года в воскресенье население района занималось своими повседневными делами, как вдруг около двенадцати часов по - полудни в воздухе появились чёрные точки, летящие с запада на восток, которые постепенно превратились в самолёты с чёрными крестами. Так для жителей района началась Великая Отечественная война. Война нарушила налаженную жизнь тружеников Холм-Жирковского района. В октябре 1941 года немецко - фашистские захватчики оккупировали район и хозяйничали в нём 14 месяцев. За это время гитлеровцы расстреляли и повесили 580 мирных жителей, 3879 человек угнали в рабство. Нанесли большой материальный ущерб: сожгли 3456 домов, разграбили, стерли с лица земли 80 населенных пунктов,

Сразу же после захвата Холм-Жирковского района немцами был введен «новый порядок» в отношении административного устройства и управления. В посёлке была создана военно-полевая комендатура. Управление хозяйством и населением осуществляла комендатура во главе с назначенным комендантом. При комендатуре имелась военная охрана и полицейское управление. Во всех деревнях назначались старосты. Государственное и колхозное имущество оккупированного района на объявлялось военным трофеем и переходило полностью в собственность Германии. Повсеместно был введён строгий учёт местного населения с обязательной регистрацией вновь появившихся граждан в полиции, Для всех граждан в возрасте от 12 до 45 лет вводилась обязательная трудовая повинность. На завоёванных территориях гитлеровцам нужны были послушные рабы. Свой план будущих беспрекословных работников немцы начали с детей, хорошее образование они считали «ядом, наиболее опасным и разлагающим». Гитлер прямо заявил: «Если русские, украинцы, киргизы и прочие научатся читать и писать, нам это только повредит...» Вот почему на завоёванных советских территориях они допускали открытие лишь начальных и примитивных семилетних «народных» школ. Лети должны научиться простому счёту (самое большее до 500), уметь расписаться. Даже умение читать не считалось обязательным. Главное в гитлеровской школьной политике состояло в том, чтобы «из всех пор детской души вытравить большевистский дух». Не обучение и усвоение учащимися знаний было важно для немецких властей, а воспитание строгой дисциплины и послушания. В школах было введено раздельное обучение мальчиков и девочек и телесные наказания,

С первых дней оккупации фашисты творили злодеяния над мирными жителями, не щадили даже детей. На территории края были созданы комендатура, пересыльные лагеря, гестапо.

В деревне Владимирское Владимирского с/совета Холм-Жирковского района немцами был организован застенок гестапо, куда направлялись арестованные ими мирные граждане. Там производились пытки и расстрелы,- В районе было забрано немцами более 300 цыган. Все они были согнаны в деревню Владимирское и там, после пыток были расстреляны. Расстреливали всех, попавших в ЭТОТ застенок. Там были расстреляны после пыток жена бывшего секретаря РК ВКП(б) Крюковская, бывший директор Игоревского лесозавода Хомутов Никифор Петрович и многие другие.

В д. Ивашково Ленинского с/совета существовал пересыльный лагерь, куда направляли задержанных для допроса, а затем отправляли или в деревню Владимирское, или угоняли в рабство.

При массовом угоне граждан из соседних районов в немецкое рабство пересыльным пунктом, кроме деревни Ивашково, являлся пункт в деревне Агибалово Кателковского с/совета, где сосредоточивалось большое количество угоняемых, которые переносили большие мучения и зверства со стороны сопровождающих немецких конвоиров. В результате такого режима много людей умирало от болезней и побоев.

В районном центре села Холм была комендатура, где также много граждан находилось под арестом, откуда людей выводили за поселок и расстреливали.

Осенью 1941 года в деревне Большое Шабунино Ленинского с/совета Холм-Жирковского района оккупанты загнали около 30 местных евреев в сарай на колхозном дворе и сожгли. Ничто не прошло не замеченным, все злодеяния оккупантов фиксировались в виде актов партизанами, солдатами, мирными жителями.

Оказывается, что и свой «Бабий Яр» в нашей местности существовал, но о нём нигде не упоминается, Зато очевидцы помнят. В годы войны одно слово «овраг» наводило жуткий трепет на население. Находился он за железной дорогой в поселке Лесничество. О том, что там творится, местные люди догадывались. Забрать трупы родственников не разрешали, Днем там все время стрекотал пулемет. Слыша эту стрекотню, люди уже знали, что привезли на расстрел новую партию людей.

А еще рассказывают очевидцы, что немцы специально свозили сюда на расстрел из ближайших деревень

Буково, Медведки, Ивашково пареньков 14-16 лет. Вот некоторые фамилии расстрелянных пацанов, клеймо которым немцы дали «партизан». Захар Байдаков из деревни Федотцово, из деревни Медведки - 16-летний Кольцов, имя, к сожалению, рассказчица не помнит.

Варвара Федоровна Куропаткина и Наталья Ивановна рассказали, что во владимирском овраге были расстреляны многие известные им односельчане, Среди них были и дети. Например, Алексея Евлампиевича Крылова расстреляли вместе с его несовершеннолетним сыном. И председателя колхоза Алексея Абрамовича Кримянского вместе с его сестрой Матреной. Расстреливали и тех, безвинных, у кого близкие были или и партизанах, или коммунистами, Жену местного коммунист Е. В, Евсигнеева убили вместе с ее 12-летним сыном.

Еще много фамилий и имен расстрелянных здесь, во владимирском овраге, назвали старожилы.

Вспоминает Агриппина Богданова из деревни Фелотиево:

- Когда пришли наши, мы все ринулись туда, во Владимирское, искали тела родственников, кто нашел, привозили к себе в деревню, хоронили. Достоверно известно, что трупы неопознанных расстрелянных во владимирском овраге перезахоронены в братской могиле, которая есть в этой деревни Предположительно, здесь, в овраге, было расстреляно около 3-х тысяч человек. Вот местные жители за глаза и зовут этот страшный владимирский овраг «Бабьим Яром»…

Детская память цепкая. Если уж зацепится что-то в памяти, так навсегда. Порой бывают такие воспоминания словно заноза. И вновь возвращаются и возвращаются события, лица мгновения давних лет.

Оказывается, что и в нашей местности свои подростки - герои были, только о них никто никогда не говорил. Может был. не нашлось человека, который написал бы об этом.

Вспоминает Вера Савельевна Смирнова:

- Война не обошла и мою семью. В деревне Караваи во жил мой племянник Григорий Цветков, В ту пору ему было 15 лет. Но он был уже связан с партизанами. Кто его тогда предал, никто не знает, Гришу долго пытали. На допросах били, мучили. У него были сломаны руки. Весь он был в кровоподтёках, Требовали, чтобы выказал своих. Он молчал.

Привезли его в деревню Владимирское и расстреляли в овраге.

Аналогичную историю о молодой девушке Тане Гутиной рассказала Ефросинья Васильевна Пискунова, которая тоже была связной у партизан. В то время много наших солдат попало в окружение. Таня помогала им переправиться к нашим партизанам. Но предатель все-таки нашелся и на ее голову. Ее пытали, били, допрашивали в комендатуре в деревне Владимирское. Не добившись ничего, расстреляли в овраге.

Деревню нашу освободили от немцев только в сорок третьем году. Три года оккупации мы боялись кашлянуть, ходили по одной досточке, чтобы в кухне не скрипели половицы. Этого не любили геры офицеры.

Чаше всего я и две мои сестры прятались под кровать: немцев мы боялись, как боялись их и все жители нашей деревни. Чувство страха не покидало нас ни на минуту. Немец, который жил у нас в доме, был в очках. До этого я представлял, что в очках могут ходить только учителя, а оказалось - и враги тоже.

Из воспоминаний Александры Дмитриевны Жихаревой:

Александра Дмитриевна Жихарева - коренная жительница деревни Ляпино. Здесь прошло ее солнечное детство, здесь она стала свидетельницей того, как не стало ее деревеньки. И соседней деревни Палкино не стало тоже.

Шуре было тогда 14. Столько же и ее оставшимся друзьям: Лиде Долматовой, Тане Зыковой, Коле Рыжикову, Васе Дроздову, когда всех повели в Дюкарево, Шура вместе со своим двоюродным братом Васей Дроздовым побежала в сторону леса. Мысль была одна: «К партизанам!» На краю деревни в доме Варвары Новиковой они остановились, потому что следом уже шли фашисты и, кажется, заметили их, Да, заметили! И взяли. Постоянный страх, который гнал прятаться от фашистов, уступил вдруг другому чувству. Не безразличию, нет! Величайшему презрению! Была ужасной ночь, проведенная в Дюкареве. После допроса ее оставили ночевать у одной старушки, предварительно вручив огромную кипу прохудившихся носков. Приказали: до утра заштопать. Она глотала слезы, пряталась за спину старухи от ухаживаний пьяных офицеров. Она спасла себя, четырнадцатилетняя девочка. Спасла до утра, когда пришло избавление. Пришел утром ляпинский староста. Пришел на свой стpax и риск со сфабрикованным приказом о том, что Шура Жихарева давно участвует в очистке дорог. Знай они, что староста связан с партизанами, не миновать виселицы.

В следующую ночь их пятерка ушла искать партизан. Молодые неопытные, они долго плутали по лесу, пока не попали в деревню Палкино и не стали свидетелями ее гибели.

Вместе с Таней Зыковой они видели, как загорелась деревенька Палкино, слышали выстрелы. Уже потом Шура узнала, что немцы расстреляли в ту ночь около двух с половиной десятков человек, Среди них были дети.

А потом обезумевшая от горя девочка наблюдала трагедию своей родной деревни.

На месте деревни Палкино кто-то поставил грубо сколоченный крест. Сюда приходят те, кто остался жить. И те, кто слышал о трагедии.

Воспоминания Анны Герасимовны Синягиной;

Когда началась война, мне пять лет исполнилось. Когда немцы начали наступать, бои шли около нашей деревни, то все жители стали разбегаться кто куда. Думали от войны спрятаться Мы побежали в деревню Иванково, похватали, что могли. Дети плачут, а на руках всех не унесешь. В Иванкове окоп уже был выкопан, там мы и сидели.

Прибежал военный, дал тушенки. Ему говорят, как же так, вам ведь пригодится, а он в ответ: «Нам уже не надо».

Вдруг крик: «Наша деревня горит!» Бабы плачут: «Мой дом ой, мой дом горит». От войны не спасешься, домой многим к головешкам пришлось возвращаться. В землянках жить.

Помню, немцы на мотоциклах приехали. А мы тогда только знали сани да телеги. А тут большие такие мотоциклы! Немцы кур ловили, и у нас тоже. Немец за курицей бегает, мать за немцем «Пан, не трогай!», а я за ними с криком.

Немцы к Москве рвались. Кошкинский луг, а был он недалеко от нашего дома, весь был усеян погибшими. Говорили что здесь целый полк погиб. Были и раненые, С девочками постарше мы смотрели, которые раненые. А наши матери их перевязывали.

Страшно было. Никогда об этом не нужно забывать.

Когда я была молодая, почему-то о прожитом не вспоминала. А теперь, когда уже далеко за семьдесят, былое все чаше всплывает в сознании. Наверное, потому, что детская память, я самом деле, цепкая. Да и разве может забыться то, что произошло с нашей Родиной в те далекие страшные годы.

А в Аладьине старожилов и не осталось,..

Из воспоминаний Пелагеи Андреевны Капышовой:

Осенью 1941 года немецкие танки подошли к Холм-Жирковскому и по дороге сожгли Шаблыкино. Первым сгорел дом моего деда. Через две недели он умер от разрыва сердца. А бабушка умерла намного раньше.

Война очень быстро подкатилась к Холму, Помню, как в сентябре мы копали картошку на каком-то поле, И всё более отчетливо стала раздаваться орудийная канонада, которая о каждым днем гремела все ближе. Вечером, когда мы возвратились с поля, многие ложились на землю, чтобы лучше слышать, где звучат взрывы. Пальба стала доноситься уже из соседнего села Батурино. В газетах писали, какие зверства творят немцы на захваченной территории, и народ стал уходи it. на восток ближе к Москве. Дороги были забиты беженцами.  Но еще оставалась надежда, что немцев остановят, и они до нас не дойдут,

1 октября 1941 года я пошла в школу во второй класс. В подарок мне купили первый в жизни портфель. До этого я носила тетради и учебники в сумке, сшитой из белого холста. Школа была двухэтажная - чистая, красивая. В конце сентября по городу распространили листовки, в которых говорилось, что родители не должны пускать детей в школу. Но мы с Нюркой, как и многие другие ребята, все же пошли. Помню, я села в первом ряду у окна, поставив рядом, чтобы все видели, мой новенький портфель. В класс вошла молоденькая учительница. Она положила на стол стопку тетрадей и сказала: «Ребята, я наша учительница. Давайте знакомиться».

Но знакомство не состоялось. Сверху прозвучал пронзительный свист, а потом раздался ужасный грохот. Вылетели оконные рамы. Весь пол был усеян осколками стекла. Мы бросились на улицу. Держа в руках драгоценный портфель, я бежала по центральной улице Карла Маркса. Повсюду зияли воронки, валялись столбы с перепутанными проводами, Многие дома были разбиты или горели. Частично разрушен был особняк Уварова, и в него попала одна из первых бомб. Рядом стояла лошадь с телегой. На ней лежал мертвый солдат. Живот его был разорван, и рядом валялись внутренности. Под телегой краснела и дымилась еще лужа крови, Глаза у солдата были открыты, а к щеке прилепился небольшой желтоватый лист. Я на секунду остановилась. Ветер тронул листок, и мне вдруг показалось, что солдат шевельнулся, Это был первый убитый из множества тех, которых мне привелось увидеть в те годы.,.

Из рассказа жительницы деревни Ново-Ивановское Дмитриевой Анастасии Никитичны:

Август 1942 года.. Смоленщина оккупирована врагами, Холм-Жирковский район в том числе. Две деревеньки Бизюково и Ново-Ивановская разделены между собой речкой Солей. В каждой избе живут немецкие солдаты. Я жила в деревне Ново - Ивановская. В тот год мне исполнилось восемь лет, и все события тех дней я запомнила очень хорошо. Одной из августовских ночей партизаны сделали налёт на немцев в деревне Бизюково, они расстреляли двух солдат и офицера. Утром всех жителей двух деревень собрали на допрос. «Кто это сделал?» - не спрашивали, а кричали немцы. Но все молчали. Тогда старший  офицер приказал сжечь все дома в деревне Бизюково. Две деревни находились рядом, поэтому начали жечь дома и в соседней деревне Ново-Ивановской.

Как сгорели две деревни полностью, народ погнали в посёлок Холм-Жирковский для разбирательства. Убитых солдат и офицера положили на одеяла и заставили нести двенадцать километров на руках. Людей гнали бегом, а сами ехали на технике, дети плакали от усталости и испуга. К вечеру всех стали разделять на две группы: матерей с маленькими детьми в одну сторону, а стариков и старших рябят - и другую. Матерей с детьми на ночь разместили по домам. Они из окон домов наблюдали, как те, кто остался, носили в пустой сарай солому. Началась паника, все думали, что сейчас будут жечь оставшихся людей. Но их загнали на ночлег в сарай до выяснения обстоятельств. Примерно через два часа стали слышны выстрелы, а затем началась бомбёжка. Немцам было уже не до выяснения. Люди воспользовались суматохой и побежали прятаться в лес. На следующий день все пришли в свои деревни и на месте сгоревших домов стали рыть для себя землянки.

Выполняя исследовательскую работу, я сделала следующие выводы:

Война - это не только человеческие жертвы, потери в бою это, прежде всего, искалеченное детство. Во все времена, во всех войнах были убитые и пленные, но ни в одной войне так не страдали дети, как в этой.

В годы войны каждый ребенок совершил свой подвиг - не смотря на голод, холод и страх, дети продолжали учиться, работали в полях, помогали матерям, тяжким трудом приближая победу. Их жизнь может служить примером для современного молодого поколения.