Право на два слога

Право на два слога.

Лежать на больничной кровати было неудобно. Пружины, не скрываемые поношенным матрасом, словно пиявки впивались в бок, от подушки тошнотворно пахло лекарствами.  Любаша уже несколько часов сверлила взглядом ничем не примечательный потолок, изученный ею до самых маленьких трещинок и желтоватых пятен давнишней побелки. Зачем она здесь? Она им всем что, подопытный кролик? Сейчас придут в сотый раз брать кровь. Не врачи, а вампиры какие-то! Сколько им можно повторять, что чувствует она себя превосходно, на ногах стоит крепко и безумно хочет домой. Хотя слово «домой» было бы, конечно, насмешкой в данном случае… В детдом. Ну и что? Это же, в любом случае, лучше больницы.

Интересно, как там Коля? Волнуется за неё? Да нет, наверное… В последний раз они плохо поговорили. Точнее, они даже не поговорили. Коля буквально выдворил Любашу за дверь своей комнаты. А ведь ещё недавно, она помнила, дрожащая рука робко обхватывала её ладошки, тоже влажные от волнения. Это было их лето. Такое лето, когда жарко телу, жарко душе и плавится сердце, заходясь в сладком предчувствии любви. О как! Романы с красивыми обложками, тайком «позаимствованные» у наиромантичнейшей уборщицы Шурочки, сделали свое дело. Уж даже выражаться стала, как там! «- Ох, Джейкоб!» «- Ах, Аннабель!» И всякое разное «сладострастие». Любаша ещё толком не понимала, что это значит, но звучало слово красиво. Может, у них с Колей тоже было сладострастие? Ну, пусть не так красиво, как в книжках этих, зато по-настоящему.  Не обязательно же в жизни все должно быть так же.

Только вот потом Аннабель с Джейкобом поженились, а Люба с Колей поссорились. Куда-то делось сладострастие, а он так стал совсем другим – жестким, насмешливым, грубым. Любаша знала, что в этом виновата была новенькая Лиза.  Она пришла вся такая… Как будто и не в детдом совсем! Напомаженная, на каблуках… Вся такая фигуристая. Что ей детдомовские «девчонки-волчатки» - угловатые, неоформленные, дикие? Конечно, все мальчишки сразу стали её…  А она выбрала Колю. А тот тоже хорош! Телок глупый! Ну и фиг с ним! Поговаривают, Лизкины родители совсем не в автокатастрофе погибли… Мол, сама она их убила. «Ну и пусть вот теперь с маньячкой общается!», - обидчиво подумала Любаша, не придавая значения тому, какие глупости говорит.

 Но до последнего она не желала верить, что ею воспользовались… До последнего. И вот последнее не заставило себя долго ждать.

Сначала она стала больше есть. Мало того, съедала все свои порции, так ещё и доедала за девчонками… Абсолютно не считая это зазорным. Еда ей мерещилась везде. Мысли о еде преследовали даже больше, чем о Коле. Повариха теть Люба смеялась: «Ой, тезка, что-то голод на тебя напал! Да не в коня видно корм! Уже третий сырник ешь и хоть бы хны!». Девчушка была её любимицей, долгими теплыми летними ночами, бывало, они часто беседовали после отбоя. В один из таких дней Любаша попросила к домашнему малиновому варенью, принесенному теть Любой к чаю, рыбы. Ну а что? Селедка с малиной, оказывается, очень вкусно!

А потом она оказалась здесь. В этой больнице. Просто упала в обморок на уроке.

Ну, упала и упала. Голова просто закружилась. Зачем эти кучи анализов? Фу! С самого детства неприязнь к врачам. Трогают, смотрят так… Холодно. Дышите – не дышите!

- Суворова! На осмотр!  Вставай давай!

Вот и медсестра. Любаша неохотно спустила ноги с казенной кровати, поправила пижаму, пригладила  рыжие кудряшки и поплелась за ней.

Женщина-гинеколог смотрела недружелюбно, ощупывала, хмурилась, просила повернуться.

- У тебя давно были критические?

- Не помню,- неопределенно повела плечами Любаша.

- Девочка, поздравления в данном случае неуместны… Просто как факт скажу. Ты беременна. Процентов на 99. Сейчас выпишу направление на УЗИ, но я редко когда ошибаюсь. Сколько тебе?

- Шест…надцать,- сглотнула Любаша.- Эт-то правда?

- И где этот герой?- поджала губы врачиха.- Живут в своих детдомах, как собачонки… Ни ума, ни воспитания. О средствах безопасности не слышали, умники?

- Почему вы так разговариваете?- вскинулась Люба, внезапно набравшись смелости.- Мы не собачонки! И если мы любим друг друга?! Вы жестокая и злая! И вообще, это не ваше дело, знаем мы об этих.. средствах… концентр.. коцептр.. контра.. в общем, вы поняли!

- Выговорилась? А теперь послушай меня. На моем веку таких «сильно взрослых», знаешь, сколько было? И все, слышишь, все отказались от малышей! Ну, конечно, сначала эти «кукушки» бодрились, умоляли, отказывались от аборта. А что потом?! Где эти малолетние героини?! Их нет! А дети есть! А они живут! Как ты! В детдомах. Там же очень хо-ро-шо? Да?!

- Вы… Думаете, если мне шестнадцать…- захлебнулась Люба слезами.- Думаете, что можете так? Я сбегу. Вы только вр..враач… А я сбегу. И рожу. И Коля будет любить меня.. И маленького…

- Ах, Коля!- женщина остановилась у окна, скрестив руки на груди. - Уж поверь мне, милочка, Коля о тебе и не вспомнит. А как узнает, что ты беременна..,- она скривила губы в усмешке.

- Я. Вам. Не милочка! Я здорова и в Ваших услугах не нуждаюсь, - будто ошпаренная, вылетела Любаша из кабинета.

- Ох уж эти малолетние…- покачала головой гинеколог.- Пусть вон с ней в её детдоме разбираются… Тоже мне, мамаша.

Любаша бежала по белому больничному коридору, глотая слезы. Как же так? Как можно так говорить?! Она – не все. Она не бросит своего ребеночка. Конечно, это все неожиданно, но раз она забеременела, значит того захотел Бог. Дети  - дар Божий.  

Люба уже не понимала, почему она плачет. От обиды, от оскорбленности, от счастья, радости или ощущения одиночества? Только сейчас Люба осознала, что на этом свете она одна. Без мамы, без папы. Даже без Коли. Права была та врачиха, ну и пусть!

Стоп. Как же это она одна? Не-ет, теперь их двое. Теперь Люба уже не должна думать о себе, теперь у неё есть о ком заботиться, кому передать свою любовь. А Коля - не Коля... Теперь уже не имеет значения. Любаша быстренько вытерла слезы и почти бегом пошла по коридору. Скорее отсюда, скорее…  

Сейчас Любаша поняла: что бы ни было дальше – все непременно будет хорошо. Ведь она станет мамой…

***

- Погоди, Лысый. Что-то плохо мне… - худая девушка в оборванном пальто, явно ей не по размеру, тяжело дыша, опустилась на землю.

- Ручка, да ты че?! Сейчас же нас загребут с потрохами! А ну вставай! – маленький толстый мужчина с голой, как колено, головой и недельной щетиной беспорядочно замахал руками.

- Не, Лысый, не могу…- девушка вся покрылась испариной, обхватила руками большой живот и скривилась.

- Эй, ты смотри мне тут! Не роди!- шмыгнул носом Лысый.- Сонь… Ну, короче… Тогда я это… А то волки в погонах набегут…

- Ох… Лысый… Иди уже. Я выбываю из игры. Позови кого-нибудь сюда… Пл-лохо мне…

- Не, блин, а вдруг меня запомнят? Не могу, Ручка.

- Ах ты псина! Пошел в-вон… Я тебя…- и девушка, не в силах пошевельнуться, плюнула в сторону Лысого.- Своих не сдаешь? Умирать оставишь?...

Но  Лысого уже и след простыл. Вообще, объединяться с этой крысой было плохой идеей. Знала же Сонька, что когда-нибудь да предаст её, спасая свою шкуру. Ей связываться с ним было никак нельзя, а она вот… Сонька была воровкой, почти профессиональной. За что и получила свою кличку – Золотая Ручка. О тёзке на память. Вообще, в их банде было несколько человек: Сонька, Таран – тупой парень, но зато отличный вышибала (запугивания самое оно), Цинга – маленький худенький форточник, Рада – цыганка (отлично играла свою роль, отвлекающий маневр в их команде), Малыш – мальчонка лет семи, сын Рады, и Куцый – лидер. Потом к ним присоединился Лысый. Непонятно , как, почему и откуда он взялся, сам он говорил, что разорился, задолжал денег и теперь скрывается. Вообще, все они откуда-то да и пришли. Но в банде было негласное правило – о прошлой жизни ни слова.

К слову, когда появился Лысый, у Соньки и Куцего начался роман, если можно так сказать относительно их воровской жизни.  Сонька была влюблена, старалась сделать все, о чем попросит её Куцый. При взгляде на него сердце Ручки бешено заходилось, она готова была за него и даже смерть принять, и под суд пойти, и куда угодно. Хоть на край света…

А потом Сонька забеременела.Ему она ничего не сказала.Только вот её маневренность и ловкость куда-то подевались, и она проваливала дело за делом. Куцый был недоволен, но виду не показывал. Пока их чуть не загребли. Тогда они еле ноги унесли. Сбережения скоро закончились, пришлось перебираться в подвал, продукты покупать было не на что. Ручку мучила совесть, все чаще она ревела ночью. Беззвучно, размазывая грязь по лицу и слезы, но так, чтобы Куцый ничего не заметил. Она поняла, что скоро не сможет ходить на дело, скоро не сможет скрывать своё положение, ей было очень страшно. И вот, наконец, она решилась: «пан или пропал».

- Куцый, я сказать тебе хотела…

- Чего?- нахмурился мужчина.- На дело больше не пойдешь. Бесполезная ты.

- Куцый, у нас ребеночек будет,- как-то виновато промямлила Сонька. За «бесполезную» было очень обидно.

- Чего?! Никого у меня не будет,- жестко отбрил Куцый.- А ты… Завтра же чтобы я тебя не видел. У нас любви нету  и быть не может. У нас дело превыше всего. Видимо,  ты, Ручка, забыла. Кормить нам нахлебника не на что.

- Но ты же говорил… Пашенька, миленький, ты же о любви..- всхлипнула Сонька.- Хорошо. Завтра меня не будет.

- И Лысого с собой забери. Эта зараза на нас облаву в тот раз пустила. Видимо, деньжат ему легких захотелось, в полицию пошел, крыса.

- Это тебе кто сказал? Цинга? Да он брешет все! Не мог Лысый нас так подставить!

- Мне…Все… Равно… Чтоб я вас здесь не видел.

Вот так Сонька осталась совсем на улице. Без денег, одежды, еды, беременная… Что делать дальше, она не представляла. Помог Лысый. Он придумал несколько ходов, как можно было воровать продукты из палаток. Так они и перекантовались первое время. Потом Соньке удалось обложить богатого дядечку, и они жили ещё несколько месяцев. А потом случилось то, что было описано выше. Срок был уже очень большим, но Сонька все равно пошла на дело. И не смогла…

Сонька лежала на холодной земле, пытаясь восстановить дыхание. Никого рядом. Никого нет. Живот так сильно свело, что отдает в позвоночник. Не пошевелить ни рукой, ни ногой, везде затапливающая разум боль.

- Малыш, ну что же ты… Не хулигань,- шепотом произнесла Сонька, поглаживая живот.- Такой же, как папка – воин. Сынок, пожалуйста… Одни мы с тобой, но зато вместе. Знаешь, а ведь твоя мамка-то не такая и плохая. Да, много грешила я в своей жизни, много. Воровка. Но я ж люблю тебя. Ведь как обычная мать люблю. Только ты родись, хороший мой. Ты жить должен… Ох…

- Девушка, вам плохо?

Сонька сощурилась, загораживаясь рукой от солнца, и вгляделась в фигуру, склонившуюся над ней. Темная ряса, крест на цепочке… Батюшка или дьячок. Сонька совсем не разбиралась в этих божественных санах.

- Вам плохо? – повторил свой вопрос мужчина.

- Помогите мне, пожалуйста,- непослушными губами прошептала Соня.

Пройдет ещё немного времени и в одном из монастырей появится послушница София.

А пока девушка была уверена, что все будет хорошо. Ведь она станет мамой…

***

- Доктор, скажите, это расстройство можно вылечить? –  красивая, но уже немолодая женщина нервно теребила ручки сумки, сидя на краешке стула.

- Я думаю да. Но для этого потребуется время,- мужчина в белом халате откинулся на спинку кожаного кресла.- И ещё… Вы ведь понимаете, на что вы обрекаете будущего ребенка? Это может сильно повлиять на него… И что самое  главное, мы не сможем точно отследить, если появятся отклонения. Во-первых, потому что ваша дочь слишком тяжело идет на контакт, а во- вторых, потому что такие случаи не отслеживаются врачами в принципе.

- Но… что вы предлагаете?

- Аборт. На этом сроке он не опасен, а у вас девочка здоровая, ещё родит.

- Н-нет,- женщина смешалась.- Я н-не могу так. Убивать своего внука… Как это?... Нет, простите,- женщина порывисто поднялась на ноги.

- Я вам описал всю ситуацию. Вы же видели, в каком состоянии Вера. В худшем случае это может грозить выкидышем. А вот тут уже мы не сможем помочь, если у вашей дочери после этого не будет шанса иметь детей. Хорошо. Давайте позовем Веру и спросим у неё сами. Вот увидите, сейчас она думает только о той трагедии, ей абсолютно все равно на ребенка,- мужчина горько усмехнулся.

- Да, я думаю, будет лучше, если Верочка сейчас придет.

- Настя, приведите Кореневу из третьей,- нажал врач кнопку селектора.

Через несколько минут дверь распахнулась и в кабинет буквально влетела высокая девушка. Даже сейчас, одетая в больничную ночнушку, с растрепанными волосами и темными кругами под глазами, Вера не утратила своей природной красоты. Красивые скулы, пухлые губы, аккуратный нос, но вот глаза… Они были безумные. Взгляд лихорадочно блуждал, будто бы она хотела найти что-то, но все не видела. Резкие хаотичные движения, взмахи худых запястий и плохая координация – только это выдавало в ней психически нездорового человека.

- Верочка, привет. Я вот к тебе пришла,- протянула мать руку к девушке.

- Ко мнее, ко мнее, - девушка заскакала по кабинету.- А я тебя не жду. Ха-ха, ха-ха,- дьявольски засмеялась она.- Не жду, слышала?! А мне веселооо, а бабочкиии…

- Коренева! – хлопнул по столу врач. – Что вы устроили тут?!

- М-ма-маа,- внезапно жалобно заскулила девушка, прижавшись к матери.- Он-н.. обижа-ает меня… Он кричи-ит. Мне стра-ашно, - и забралась с ногами на диван для посетителей, обхватив руками худые коленки.

- Что же это?... Сергей Александрович, что?...

- Вы хотели видеть свою дочь,- пожал плечами врач.- А скажи-ка мне теперь, Верочка, согласна ли ты на аборт?

- Согласна!- опять ухмыльнулась Вера и издевательски протянула руку с выпяченным безымянным пальцем. – А что это аборт?

- Ничего особенного, просто одна небольшая операция.

- Дочка, ты знаешь, что у тебя будет ребенок? Но вот доктор говорит, что лучше будет от него избавиться, пока он не родился, ведь у него могут болезни разные появиться… и вообще…

- Так, ха-ха, так вы хотите убить ребенка внутри меня? Ха-ха, да нет проблем! Режьте меня!- и Вера демонстративно выставила грудь.

- Дочка…- женщина, уже не скрываясь, заплакала.- Что же с тобой сделали эти изверги, а? Доченька… Милая моя…

«Извергами» она называла модельное агентство, в котором и числилась Вера. Ещё недавно она была известнейшей в своих кругах моделью, представляла коллекции многих русских дизайнеров. И вот однажды ей поступило предложение поучаствовать в конкурсе красоты, в котором она взяла гран-при – поездку в Париж для дальнейшего обучения в крупнейшей школе моделей. На одном из приемов, где чествовали победительниц конкурса, она и увидела его. Элегантный и подтянутый, в смокинге  и при бабочке. Довершал картину красивый бокал шампанского в аристократических пальцах. Настоящий принц. Да он и на самом деле был «принцем» - наследник гостиничного бизнеса совсем не был обделен деньгами. Но вот искренности ему не хватало, а тут как раз Вера подвернулась. Сказка о Золушке воплотилась в быль.

Маме Веры Макс совсем не нравился. И как девушка её не пыталась настроить, подружить, никак не получалось.

- Дочка, какая-то в нем червоточинка есть. Искушенный он слишком. А ты что?

- Мама, но все совсем не так!- качала головой Вера.- А вот про богатство, мамуль, не волнуйся. Скоро я столько денег показами заработаю!

- Ох, доченька. Смотри. Но уж если любишь, то чего уж поделать. Главное, что ты счастлива.

И Вера была счастлива. А накануне её отъезда в Париж случилось непредвиденное. Макс пропал. Он не отвечал на звонки и смс, а звонки на домашний скидывала горничная. Вера не находила себе места, но нужно было ехать. Как назло модельное агентство купило билеты не на тот рейс. Было слишком много пересадок. Но Вера уже опаздывала, скоро должны были начаться занятия в модельной школе, поэтому ей ничего не оставалось делать, как сесть на предложенный самолет.

Вера была уже в воздухе, когда её мама Валентина Михайловна, проходя мимо киоска, заметила фотографию в газете. Первая полоса гласила: «Московский принц нашел принцессу. Эксклюзивная фотосессия с бракосочетания». И фото Макса с какой-то блондинкой в свадебном платье.

- Ох, щенок. Вот как чуяло мое сердце, гнилой человек, - вздохнула Валентина Михайловна, но все же решила помедлить и ничего не говорить  Вере, пока она не приедет из Парижа.

А потом, дома, женщина включила новости… И обомлела. Произошла авария самолета, на котором летела Вера. Многое пришлось пережить этой сильной женщине, чуть не слегшей с сердечным приступом. Она стала искать, звонить и наконец нашла, узнала! Её Верочка, кровиночка жива! Жива!

Вскоре её ждал ещё один удар. У её дочери произошел психический срыв, помутнение… Она стала практически невменяемой. Требовалась срочная госпитализация. А ту ещё новость, что она беременна от этого барского сынка. И все это на хрупкие плечи Валентины Михайловны.

Каждую ночь она молилась о том, чтобы все стало хорошо, чтобы в их семье наладился мир и спокойствие… И чтобы эти «изверги», которые купили не  тот билет, больше вообще не приближались к её доченьке! А сейчас врач говорит, чтобы она согласилась убить своего внука. Нет, непостижимо! Валентина Михайловна верила, что её дочь скоро поправится, сможет избавиться от того стресса и вернуться к нормальной жизни.

«Дочка…Дочка…» Вера даже не услышала, а почувствовала, как это слово впитывается ей в кожу.

- Нет. Я не согласна на аборт,- внезапно абсолютно четко ответила девушка и опять впала в забытье.- Мне та-ак хорошо-о… И легко-о…

- Что? Что ты сказала? – Валентина Михайловна с надеждой глянула в стеклянные Верины глаза.- Вы слышали?! Слышали?! Она сказала! Ей не все равно!

- Не уверен,- Сергей Александрович скрестил руки на груди.- Но это ваш выбор, я лишь сказал вам, что опасность очень большая.

- Хорошо. Давайте завтра. Иначе я не смогу, – всхлипнула женщина.- Или завтра, или никогда. Поверить не могу, что решаю жизнь внука… Какая же я …

- Порой жестокость полезнее сострадания,- ответил врач.

Наступил следующий день. Две фигуры в белых халатах приближались к третьей палате. Сегодня им предстоял очень важный день. Мать и врач-психиатр приблизились к двери, как вдруг услышали тихий звук.

Это нечто напоминало… пение?...Приоткрыв дверь, двое увидели замечательную картину. Вера стояла у окна, поглаживая ещё не проявившийся живот и пела. Тихонько, но очень красиво:

Спи, моя малышка:

Ночь со всех сторон.

Ночь листает книжку

Под названьем «Сон».

Шелестят страницы,

Листья шелестят,

Пусть тебе приснится

Заповедный сад.

- Сергей Александрович, я эту песню ей в детстве пела…- смахнула слезу Валентина Михайловна.- Теперь-то вы понимаете?...

И кто бы не понимал… Душа есть у каждого человека. Она не умирает, она остается, какие бы испытания не пришлось пройти телу человека. А если есть душа, то все непременно будет хорошо. Ведь скоро Вера станет мамой…

***

- Проходи, Оль. Мы тут вот с Митькой задачи решаем. А ещё я блины затеяла, ты как раз к чаю.

- Ой, надоел, наверное, тебе мой оторвыш? – блондинка с густо подведенными глазами в спешке разувалась в прихожей.

- Да нет, что ты. Он замечательный. Очень смышленый. И помогает мне. Какой он оторвыш? – хозяйка дома ласково улыбнулась, вытирая руки о фартук.

- Ну и хорошо. А то уже который раз его на тебя оставляю…- как-то совсем без сожаления вздохнула Оля. – Надь, у тебя когда следующий выходной?

- Не знаю, на этой неделе ещё совет директоров, потом тендер на сертификат. Если тендер выиграем, придется ехать в Германию, уладить там дела.

- Ты все ещё работаешь? – усмехнулась Ольга.- И не надоело тебе? Сколько тебя помню, в школе учишься, в универе учишься, в компании работаешь… Человек и отдыхать должен.

- Мне нравится моя жизнь, - пожала плечами Надя.- Самое главное, что я ни от кого не завишу.

- И не хочется тебе?- шумно отхлебнула чай Ольга.

- Чего не хочется?

- Зависеть,- подмигнула подруга.- Ну, то бишь закрутить там... Романчик какой-нибудь, замуж выйти…

- Да я как-то об этом не думала,- смешалась Надежда.

- … Детей бы завела,- продолжила Оля. Надя отвернулась, чтобы та не заметила, как по её лицу пробежала тень.

- Мне кажется, вам пора уже. Митьке завтра в школу, да и ты, я смотрю, устала, - жестко ответила Надежда.

- Ну да, конечно. Спасибо за чай, подруга. Димасик, собирайся! Мама пришла!

Надежда закрыла дверь за подругой и привалилась к косяку. Почему все так? Так несправедливо, глупо и даже смешно? Ольга опять проехалась по самому больному. Хорошо, хоть она всего не знает, а то бы начала жалеть, «сочувствовать». А самой-то и надо… Говорит, работу искать пошла. А сама по ресторанам… Бедный Митька. Он ведь такой хороший мальчонка. Надя с ним нянькалась с рождения, порой даже забывая про работу. А что, если Ольке он и не так нужен был? Надя аж вся передернулась от этих мыслей. Нет, конечно же, нужен. Просто Оля ветреная, безалаберная, а так она очень хорошая мать…  

Надя была бесплодна. Редкая аномалия, когда не поможет ни ЭКО, ни операции, ничего… От неё ушел муж, сказав, что хотел бы видеть женой женщину. По его мнению, Надя таковой не являлась. Ну и черт с ним. До сих пор она помнит, как выкидывала на лестницу его вещи, по одной, как повисали они на перилах, а благоверный бегал по всем этажам, собирая их. Вот она, месть. Только легче от этого не стало.

Все свои силы Надежда бросила на работу и в короткий срок добилась такого повышения, о котором все коллеги могли только мечтать, она стала замдиректора компании. А потом директор Евгений Викторович предложил ей свое кресло, сказав, что перекупает половину акций и становится вторым владельцем фирмы.

Вот так для Нади началась долгая и беспросветная жизнь бизнес-вумен. Переговоры, контракты, стройки, покупки, продажи, аренды… За этим не видно было настоящей Нади. Теперь это была Надежда Владимировна, несгибаемый руководитель компании. А ей хотелось… А ей хотелось просто жарить блины для мужа и сыночка, плести дочери косички. А ей хотелось обычного женского счастья.

Серебристый рено остановился прямо у голубого двухэтажного здания с табличкой «Детский дом № 25». Из машины вышла Надежда, поправляя шубу и небрежно кидая поднадоевшие кожаные перчатки на переднее сидение.

- Мы вас давно ждем, - разулыбалась заведующая детдома.

- Вот как? Ну, хорошо. Скажите, вы можете мне помочь? Мне очень нужен ребенок… Знаете, только сейчас я поняла, что всю жизнь жила по каким-то глупым шаблонам, стремилась к тому, что мне не нужно, а сейчас…

- Да-да,- перебила её заведующая,- ещё как вас понимаю! Вот недавно к нам приходила одна дамочка…

- Отдай, отдай! Не трогай его! Он мой!- в коридор выбежал мальчишка лет шести, а за ним девочка, чуть младше него и вся в слезах.- Отда-ай!

- Я разорву его! – мальчишка поднял высоко над головой пушистого игрушечного зайца.

- Ты дурак!- девчушка внезапно смело подлетела к мальчику и изо всей силы ударила его.- Я все маме расскажу!- шмыгала она веснушчатым носиком.

- У тебя нет мамы!- топнул ногой мальчишка.-  Если бы она была, то ты бы здесь не сидела!

- У кого это нет мамы? – внезапно вмешалась Надежда.- Ты зря так говоришь. Я её мама. Да, малышка?

- Ты? Ты моя мама?- большие голубые глазенки распахнулись.- Я ждала тебя…

- Эй, ты правда её мама? – мальчишка недоверчиво покосился на Надю.- И не обманываешь?

- Самая что ни на есть чистая правда! Клянусь своей машиной!- улыбнулась  женщина.

- Ух, ты-ы, у тебя машина есть? Вот круто! – восхитился малыш.

- Сашенька, Машенька, невежливо говорить взрослым «ты»,- покачала головой заведующая.

А Надя стояла в коридоре и счастливо улыбалась. Скоро в её жизни все переменится, у неё появятся два озорных сорванца, но в душе принцесса и джентльмен. Скоро жизнь заиграет другими цветами, ведь Надя станет мамой…

***

Какой бы ни была женщина, в каких обстоятельствах она бы ни находилась у неё всегда есть право, которое может растаять, как дым, если им не воспользоваться. Это право на два слога, право называться мамой. Это право может быть дано тому, кому оно совершенно не нужно и отнято у самого нуждающегося в этом человека. Но это только на первый взгляд. На самом деле права стать матерью достойна  каждая женщина, это шанс стать нужной и важной, и он часто возвращает к жизни. Дети и есть сама жизнь. А мамы? Мамы – всего лишь герои, которые каждый день рядом и дарят свою любовь детям без остатка. Ведь «мама» – «главное слово в каждой судьбе», не правда ли?