Творческая работа – репортаж на тему: «Полифония человеческих голосов в романе-исповеди С. А. Алексиевич «Время секонд-хенд»

МБОУ «Затонская средняя общеобразовательная школа»

Камско-Устьинского муниципального района РТ

Творческая работа – репортаж

на тему:

«Полифония человеческих голосов в романе-исповеди

С. А. Алексиевич «Время секонд-хенд»

V Республиканский конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся «Аксаковские чтения»

Номинация

«Книги-лауреаты литературных премий XXI века»

выполнила

Увина Наталья Сергеевна,

ученица 10 класса

Руководитель

Кулагина Марина Владиславовна,

учитель русского языка и литературы

 МБОУ «Затонская СОШ»

2015 г.

Корреспондент. Сегодня мы ведем репортаж из самого известного в Москве литературного салона, где собралась читающая молодежная публика, чтобы встретиться со Светланой Александровной Алексиевич, одной из самых известных в мире русскоязычных авторов, ставшей в этом году лауреатом Нобелевской премии по литературе. В красиво украшенном, торжественном зале нет свободных мест. Здесь присутствуют известные журналисты, литературные критики, преподаватели, студенты, учащиеся старших классов, победители олимпиады по литературе - все те, кому небезразлична русская литература и её мастера. На сцене появляется героиня нашего вечера. Зал приветствует С. А. Алексиевич аплодисментами.

Ведущий.  Добрый вечер, уважаемая Светлана Александровна. Мы искренне поздравляем Вас с заслуженной наградой, самой престижной международной премией – лауреат Нобелевской премии в области литературы. (Звучат громкие аплодисменты). Вы так долго и упорно шли к тому, чтобы стать в нашей русской литературе шестым Нобелевским лауреатом. Первооткрывателем явился И. А. Бунин, получивший премию в 1933 году «за строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы». Б. Л. Пастернак отмечен этой наградой в 1958 году «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа». М. А. Шолохов заслужил эту премию в 1965 году «за художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время», в 1970 году А. И. Солженицын стал Нобелевским лауреатом «за нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы». В 1987 году И. А. Бродский получил эту премию «за всеобъемлющее творчество, пропитанное ясностью мысли и страстностью поэзии». И, наконец, через двадцать восемь лет Вы получаете эту заслуженную награду с формулировкой «за многоголосное творчество - памятник страданию и мужеству в наше время». «Описывая людей того времени, она перешагнула границы журналистики, создав совершенно новый литературный жанр. Она просто замечательный писатель-гуманист!» – прокомментировала выбор Нобелевского комитета постоянный секретарь Шведской академии Сара Даниус и отметила, что академия единогласно проголосовала за нового Нобелевского лауреата. Ваша Нобелевская премия - несомненная победа всей русской культуры. (Звучат аплодисменты). Впервые за полвека премия была присуждена писателю, работающему в жанре документальной литературы, и профессиональному журналисту. Мы от всей души еще раз поздравляем Вас и просим ответить на интересующие нас вопросы.

Журналист. Светлана Александровна, почему Вашим излюбленным жанром в творчестве становится художественно-документальная проза или иными словами  мощная публицистика, приближенная к литературе?

С. А. Алексиевич.  Я думаю, границы литературы условны и исторически подвижны, и документальная проза, написанная на реальном историческом материале, находится внутри этих границ.  Сейчас в современной литературе идет процесс интенсивного смешения жанров, и такая  столь явственная литературная тенденция представляется мне весьма продуктивной. Документальная проза, безусловно, часть художественной словесности, и, возможно, одна из важнейших ее частей на данный момент, явственный путь преодоления повествовательной вялости и вторичности. Различия между документальной прозой и просто прозой весьма размыты. Документальная проза – такая же часть литературы, как и романы, биографии или мемуары. Сегодня требования к литературе возрастают, нужна не только эстетика, но и банальная польза. Литература давно втягивает в свою орбиту множественные голоса, и это, по-моему, должен быть не только продукт творческого воображения писателя, но и  выражение общих чаяний или страданий. Писатель наиболее успешен тогда, когда открывает путь другим не через свое воображение, а фактом своего соучастия. Документальность никогда не была для художественной словесности чем-то инородным. Да и воздействие ее часто оказывается гораздо сильнее. Возьмите, к примеру, документальную прозу А. Герцена «Былое и думы», блокадную прозу Лидии Гинзбург, в конце концов, «Бесы» Достоевского, написанные под впечатлением от нечаевского процесса, тоже можно назвать документальной прозой. А «Война и мир» Л. Н. Толстого? Это же философская проза, а «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына? Творение не только писателя, но и историка и публициста. «Стыдно писать о том, чего не было», - эту фразу высказал еще Л. Н. Толстой, с которым трудно не согласиться.

Ученик. Светлана Александровна, Вы родились в Белоруссии, в семье сельских учителей, где огромна была любовь к русской литературе. А кто еще повлиял на выбор Вашей профессии?

С. А. Алексиевич.  Своим  учителем, «крестным отцом» и духовным наставником в литературе я считаю Василя Быкова, который помог мне даже собрать деньги на первую книгу «У войны не женское лицо». Но это все материальная часть. Для меня гораздо больше значили встречи и разговоры с ним, его книги. То, что можно было услышать в беседах с этим мудрым писателем, прошедшим через горнило войны, нельзя было выучить в наших университетах. Это присутствие другого «думания» было очень важно для меня. Быков стал моим нравственным ориентиром в жизни и творчестве. Как ставят голос, так он поставил мне машину мышления. Я сейчас равного ему никого в белорусской культуре не знаю. На мой взгляд, он писатель высочайшего европейского уровня.

Учитель. Светлана Александровна, Вы известный журналист, сценарист документальных фильмов, обладатель десятков престижнейших международных премий и наград, Вы автор более двух десятков сценариев документального кино и трёх театральных пьес. Ваши книги переведены на тридцать пять языков и издаются в девятнадцати странах мира,  по ним снято двадцать четыре фильма, два из которых номинированы на «Оскар», поставлены спектакли и пишутся научные исследования. И, наконец, Вы обладатель Нобелевской премии, которую присуждают писателю не за какое-то конкретное произведение, а за творчество в целом, за глубинные свойства поэзии или прозы, за верность определенным идеалам. Скажите,  Вы согласны с этим?

С. А. Алексиевич. Безусловно,   художественно-документальный цикл книг, пятитомник «Голоса Утопии», который я создавала на протяжении более тридцати лет, бесконечно разговаривая с людьми и скрупулезно записывая и расшифровывая полифонию человеческих голосов очевидцев, охватывает огромную историческую эпоху в жизни нашей страны - жизни позднего СССР и постсоветской эпохи. Поэтому оценивая мои книги, проникнутые чувством сострадания и гуманизма, Нобелевский комитет аргументировал так свой выбор: «За  многоголосное творчество - памятник страданию и мужеству в наше время».

Литературный критик. Мне кажется, Ваш литературный успех обусловило ещё одно существенное обстоятельство: Вы открыли новый тип психологической исповеди. Это речь, произнесенная в непредсказуемом разговоре, без посредников. Стоит в уголочке магнитофон, а люди, забыв об этом, говорят то, что в эту секунду чувствуют и думают, иногда сбиваясь, теряя нить, перебивая сами себя, но открывая при этом такие подробности и заглядывая в такие тайники своей души, какие прежде оставались в тени. Вы не только замечательный журналист и уникальный собеседник, но и настоящий человековед, интуитивно чувствующий, когда человек начинает ощущать в себе такую правду, какой раньше не осознавал или боялся высказать. Стараясь это понять, Вы даете слово свидетелям Чернобыля, Афганской войны. У войны обнаруживается не только женское, но и детское лицо: военная реальность не щадит ни малолетства, ни старческой немощи. Появляются «Последние свидетели», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва». И, наконец,  пятитомник «Голоса утопии» замыкается пятой повестью «Время секонд-хенд», рассказывающей о советской эпохе. Это живые голоса свидетелей крупнейших катастроф ХХ века, которые благодаря Вам прозвучали на весь мир. Сто тридцать пять Ваших книг, вышедших в мире за эти годы на двадцати языках, – свидетельство того, что люди так и не ушли от духовных потрясений ХХ века?

С. А. Алексиевич. Мои книги - о человеческих страданиях, горьких и страшных воспоминаниях. Это коллаж судеб, многоголосый хор истории, внимание к голосу «маленького человека», сострадание его несчастной судьбе. В самой известной своей работе «У войны не женское лицо» (1985) я постаралась сохранить и передать голоса женщин, переживших Великую Отечественную.  В «Последних свидетелях» (1985) представила войну глазами самых беспристрастных и самых несчастных ее свидетелей – детей. Трагическую «Чернобыльскую молитву» (1997) составила из интервью с теми, чью жизнь перевернула ядерная катастрофа, с жителями Припяти, ликвидаторами, врачами, учеными... В книге «Цинковые мальчики» собрала рассказы сотен жен и матерей тех солдат и офицеров, которым не суждено было вернуться с афганской войны. В последнем произведении «Время секонд-хэнд» я дала высказаться тем, кто пережил девяностые годы. Я писала о том, чего большая история не замечает, и рассказывала историю чувств «маленького» человека. Я всегда хотела понять, сколько человека в человеке и как этого человека в человеке защитить. Рассказы очевидцев записывала в квартирах и деревенских хатах, на улице и в кафе, в поезде и на войне, в Чернобыле.

Преподаватель. Ушедшая советская эпоха осталась не только в истории, она осталась в людях, носителях этой культуры. Попытка осознать себя и свое предназначение на земле, понять, что такое свобода, возможность разобраться в сложных современных социально-политических событиях, правдивое и честное мнение современников, наших «соседей по памяти», живших в эпоху перемен, - вот, на мой взгляд, то главное, что ощущаешь после прочтения этих книг. Я права?

С. А. Алексиевич.  Да, свобода наступила, но такую ли ее ждали? Люди советской эпохи были готовы умереть за свои идеалы, драться в бою, а началась «чеховская» жизнь, без истории. Рухнули все ценности, кроме ценности жизни. Как-то вдруг все вокруг стало другим: вывески, вещи, деньги, флаг... и сам человек. Появились новые мечты: построить дом, купить хорошую машину, посадить крыжовник... Свобода стала мещанством. Поэтому не стоит удивляться тому, что многие люди сегодня ностальгируют о прошлом, особенно «маленькие» люди, бедная интеллигенция, которая верит в лучшую жизнь.

Ученица. Светлана Александровна, а почему Вы  не остались жить в благополучной Европе, где достаточно долгое время прожили, а уже второй год, как вернулись в Белоруссию?

С. А. Алексиевич. Да, в 2000-е годы я переехала в Европу и жила в Италии, Франции, Германии, а в 2013 году я вернулась на родину, в Белоруссию, потому что именно здесь мне удается черпать богатый материал для подготовки своей новой книги «Время сэконд-хэнд» о перестройке и 90-х годах. Моя работа предусматривает необходимость жизни среди людей. Это не напишешь через интернет. Я вот это все ловлю в троллейбусе, автобусе, в кафе, на улице. Это очень тонко - сделать образ времени, поймать его. Я, например, не смогла бы написать книгу о Германии, поскольку никогда не смогу понять ментальность этой страны.

Студент. Светлана Александровна, Вашу первую книгу пятитомника «У войны не женское лицо» два года отказывались издавать. По какой причине?

С. А. Алексиевич. Да, это произведение отнюдь не женский роман, а суровая правда жизни. Книга «У войны не женское лицо» - о женщинах-фронтовиках Великой Отечественной войны. Эта книга, как и все последующие произведения, собрана из многочисленных интервью очевидцев с минимальным количеством моих комментариев. Да, действительно, два года книгу не хотели издавать, объясняя это тем, что я развенчала героический образ советской женщины. Произведение увидело свет лишь в годы перестройки. Особой главой нашей отечественной литературы является проза о событиях военного времени. Но так уж случилось, что все наши представления о войне связаны с образом мужчины-солдата, совершающего героический поступок. Но ведь также известно, какой ценой добывалась победа. И почему-то обычно забывают сказать о женщинах, о том, что и они тоже многое сделали для победы. В годы Великой Отечественной войны женщины не только спасали и перевязывали раненых, но и стреляли, подрывали мосты, ходили в разведку, летали на самолетах. Вот об этих женщинах-солдатах и идет речь в моей первой повести, написанной в 1985 году. Здесь собраны воспоминания женщин-фронтовиков, рассказывающих о своей судьбе в страшные военные годы и обо всех ужасах, что они видели на фронте. Рассказы этих женщин рисуют вовсе не женский облик войны. Вот как началась, например, война для медсестры Лилии Михайловны Будко: «Первый день войны... Мы на танцах вечером. Нам по шестнадцать лет. Мы ходили компанией, проводим вместе одного, потом другого... И вот уже через два дня этих ребят, курсантов танкового училища, которые нас провожали с танцев, привозили калеками, в бинтах. Это был ужас... И я сказала маме, что тоже пойду на фронт». Выдержать на фронте надо было не кому-нибудь, а девчонке, которую до войны мать еще баловала, оберегала, считая ребенком. Светлана Катыхина рассказала, как перед самой войной мать не отпускала ее без провожатого к бабушке, мол, еще маленькая, а через два месяца эта «маленькая» ушла на фронт, стала санинструктором. Девчонки прошли через все трудности и испытания, чтобы спасти свою Родину и защитить жизнь будущего поколения. Их видение и восприятие войны было совсем иным, чем у мужчин. Они более тяжело переживали чужие смерти, кровь, убийства. А по окончании войны у женщин-ветеранов начался второй фронт: им нужно было адаптироваться в мирной жизни, забыть об ужасах войны и снова стать женщинами: носить платья, туфли на каблуке, рожать детей. А это, поверьте, нелегко.

Ученица. Именно поэтому мы сегодня просыпаемся беззаботные и счастливые, над нами сияет солнце, и есть уверенность в том, что оно будет светить и на следующий день, и через месяц, и через год, потому что те «девчонки поры огневой», мои ровесницы, более семидесяти лет назад шли в бой. Спасибо Вам за эту книгу, Светлана Александровна, за откровенную правду о войне. В том же году вышла Ваша вторая книга «Последние свидетели», названная критиками «новым открытием военной прозы», и посвящена она детям на войне. Это, согласитесь, нелегкое чтение.

С. А. Алексиевич. Да, Вы совершенно правы. Моя проза документальная, суровая, как война, но в силу изобразительности становится художественной, осязательной. Для читателей, которые привыкли к легким романам, это, безусловно, нелегкое чтение. «Последние свидетели: книга недетских рассказов», основанная на воспоминаниях о Великой отечественной войне тех, кто пережил её в детском возрасте. В ней война дана глазами самых беспристрастных и самых несчастных ее свидетелей – детей. Война, увиденная детскими глазами, оказалась еще чудовищнее, чем запечатленная женским взглядом в книге «У войны не женское лицо».

Журналист. Женское горе, детское горе, материнское горе – реки слез, страданий и горя. В Ваших книгах его даже больше, чем слов. Я думаю, произведение «Последние свидетели» – это подвиг детской памяти, который благодаря Вам увековечен. Светлана Александровна, а что заставило Вас обратиться к Афганской теме?

С. А. Алексиевич. Третья книга пятитомника «Голоса утопии» - документальная повесть «Цинковые мальчики. История в документах» - написана в 1989 году. В ней собраны воспоминания подруг, матерей и жен, потерявших в Афганской войне 1979-1980 годов своих близких, советских солдат. Чтобы написать эту книгу, я четыре года ездила по стране, встречалась с матерями погибших солдат и бывшими воинами-афганцами. Сама побывала на войне, летала в Афганистан. Повесть построена на дневниковых записях, воспоминаниях очевидцев, участников войны, их матерей, родственников. Я передаю голоса рядовых солдат, младших и старших офицеров, военных советников, медсестер, военврачей, … Когда я написала книгу «У войны не женское лицо», думала: не буду больше писать о войне, это закрытая для меня тема, потому что долго не могла видеть, как от обыкновенного ушиба из носа ребенка течет кровь. Меня сводил с ума вид подбитой машиной кошки, отворачивалась от раздавленного дождевого червя. Мой запас боли был израсходован. И вдруг - на автобусной станции я увидела офицера, а рядом с ним худого юношу, который копал столовой вилкой в ящике с засохшим фикусом. Офицер сопровождал домой этого солдата, сошедшего на войне с ума. Первый раз я увидела зрачки величиной с глаз. Именно с этого и начался мой Афганистан. Тогда я взяла магнитофон и пошла к солдатским матерям, двадцатилетним вдовам, девятнадцатилетним калекам-пенсионерам, чтобы увидеть настоящее лицо этой войны.

Учитель. «Цинковые мальчики» - это поистине обнаженная правда о войне, произведение, которое, на мой взгляд, никого не оставит равнодушным, правдивая и честная книга о человеческих страданиях. Вообще война, на мой взгляд, занимает в Вашем творчестве центральное место. Трагедия, случившаяся в Чернобыле, Вас также не оставила равнодушной. В 1997 году была опубликована Ваша книга «Чернобыльская молитва». Вами проделана большая журналистская и репортерская работа: на основании глубинных интервью и бесед со свидетелями Чернобыльской катастрофы Вы создаете правдивую документальную хронику тех событий. Светлана Александровна, как Вам работалось над созданием этого непростого произведения?

С. А. Алексиевич. Я долго писала эту книгу, почти одиннадцать лет. Встречалась и разговаривала с бывшими работниками станции, учеными, медиками…. С теми, у кого Чернобыль – основное содержание их мира, все внутри и вокруг отравлено им, а не только земля и вода. Мною собраны не просто факты, а образ времени, голоса людей-очевидцев, переживших эту трагедию. Среди них – люди, работающие в аварийной зоне, и те, кто связан судьбами с этими людьми. Это голоса пожарных, солдат и их жен, детей, инженеров, психологов, учителей. В этом произведении описывается жизнь после Чернобыльской аварии, после ядерной катастрофы, после пережитого ужаса. Моя работа - своего рода предупреждение о последствиях этого несчастного случая. Опыт жертв учит нас сострадать, сопереживать.

Студент. «Время секонд-хэнд» завершает цикл повестей «Голоса утопии» о человеке, воспитанном в реалиях советской тоталитарной системы, и становится итогом тридцатипятилетнего исследования «истории души человеческой» советского человека. Эту книгу, на мой взгляд, можно назвать «энциклопедией советской и постсоветской жизни». Читая её, я не перестаю удивляться тому, как интересна обычная человеческая жизнь. Передо мной встает образ жизни человека советской эпохи. Это хорошо знакомые мне люди: знакомые, друзья, родители, соседи. В Вашей книге все переплелось: литература, жизнь, реальность, искусство, журналистика, … С помощью этого смешивания Вы углубляете наше понимание целой эпохи. Безусловно, это произведение надо читать, хоть и психологически трудно, потому что все истории непростые, душераздирающие, они помогают осмыслить все происходившее с нами, оставаться добрыми соседями, совместно работать над ошибками прошлого и строить лучшее будущее. Как Вы объясните смысл названия этого произведения?

С. А. Алексиевич.  Секонд-хенд - в переводе с английского - «вторая рука» - появилось в старой Англии, когда короли в благодарность или в награду приближенным особам дарили одежду со своего плеча. В современной обеспеченной Европе секонд-хенд – это помощь более обеспеченных горожан бедным людям, когда они сдают ненужную одежду, тем самым избавляясь от вороха бесполезных вещей. У нас в стране это явление появилось только в 90-х, причем далеко не в наилучшем своем проявлении. Многие до сих пор отшатываются от вывесок «Секонд-хенд», вспоминая «гуманитарную помощь» тех времен: сваленную в кучи грязную смятую одежду, ужасный запах и толпу людей бомжеватого вида, роющихся там. Мой роман - о лихих девяностых, включающий в себя записанные на диктофон рассказы реальных людей об искалеченных и травмированных судьбах. «Живые свидетели» той эпохи - граждане, на которых, так или иначе, оставили свою печать описываемые мною исторические события. Таким образом, перед нами разворачивается калейдоскоп индивидуальных судеб. Тут и старые аппаратчики, которые всю жизнь были функционерами партии и не смогли стать её солдатами, когда понадобилось. И интеллигенты из исследовательских институтов, которые верили в лучшее и которых «невидимая рука рынка» опустила буквально на дно общества. Мать с дочерью, у которых бандиты отняли квартиру, и успешный доктор, начавший с криминальными воротилами бизнес, … В этой книге я рассматриваю проблему влияния истории страны на сознание её граждан.

Журналист. На первый взгляд, Ваша книга представляется обычным сборником отдельно взятых, обработанных документальных текстов, повествование строится на основе диалогов и рассказов сотен опрошенных Вами людей. Однако произведение отличается неповторимым стилем изложения полученного от очевидцев документального материала. Именно это, я считаю, придает книге художественную ценность. Метод личного переживания лёг в основу этой книги?

С. А. Алексиевич. Разумеется, да, ведь я сама родилась и выросла в Советском Союзе, поэтому все, что происходило в нашей стране, глубоко меня волновало. Семья моя была интернациональная: отец родился в Белоруссии, мама - в Украине. Окончив школу в 1965 году, я поступила в БГУ на факультет журналистики. Моя трудовая биография началась с работы в школе. Сначала была воспитателем в школе-интернате, потом преподавала ученикам историю и немецкий язык. Писательство давно привлекало меня, поэтому я устроилась корреспондентом в районную газету, а впоследствии – в областную руководителем отдела очерка и публицистики. В 1983 году была принята в Союз писателей СССР. Все, что происходило в нашей стране, я изображала в рассказах очевидцев. Вот, например, один из них: «Мир рассыпался на десятки разноцветных кусочков. Как нам хотелось, чтобы серые советские будни скорее превратились в сладкие картинки из американского кино! Те три дня потрясли мир, но не потрясли нас... Две тысячи человек митингуют, а остальные идут мимо и смотрят на них, как на идиотов. Страну заполонили торговые палатки. Появились совсем другие вещи. Не топорные сапоги и старушечьи платья, а вещи, о которых мы всегда мечтали: джинсы, дубленки, женское белье и хорошая посуда. Все цветное, красивое. Наши советские вещи были серые, похожие на военные. Библиотеки и театры опустели. Их заменили базары и коммерческие магазины. Все захотели быть счастливыми, получить счастье сейчас. Как дети, открывали для себя новый мир... Перестали падать в обморок в супермаркете... Знакомый парень занялся бизнесом. Рассказывал мне: первый раз привез тысячу банок растворимого кофе - расхватали за пару дней, купил сто пылесосов - тоже в момент смели. Куртки, свитера, всякая мелочь - только давай! Все переодевались, переобувались. Меняли технику и мебель. Ремонтировали дачи. Захотели делать красивые заборчики и крыши. Начнем иногда с друзьями вспоминать, так со смеху умираем. Дикари! Совершенно нищие были люди. Всему надо было учиться. В советское время разрешалось иметь много книг, но недорогую машину и дом. И мы учились хорошо одеваться, вкусно готовить, утром пить сок и йогурт. Я до этого презирала деньги, потому что не знала, что это такое. В нашей семье нельзя было говорить о деньгах. Стыдно. Мы выросли в стране, в которой деньги, можно сказать, отсутствовали. Я, как все, получала свои сто двадцать рублей — и мне хватало. И вот начались заработки, приработки. Деньги стали синонимом свободы. Это волновало всех. Самые активные занялись бизнесом. Все хотели красиво жить. По инерции на интеллигентских кухнях еще говорили о Пастернаке, варили суп, не выпуская из рук Астафьева и Быкова, но жизнь все время доказывала, что это уже неважно в девяносто первом. Интеллигенты распродавали свои библиотеки. Стало уже неприлично задавать вопрос: «А что ты сейчас читаешь?» В жизни слишком многое изменилось, а в книгах этого нет. Русские романы не учат, как добиться успеха в жизни, как стать богатым. Обломов лежит на диване, а герои Чехова все время пьют чай и жалуются на жизнь». Но в книге, безусловно, есть и ностальгия по прошлому. Кто-то вспоминает длину очередей, в которых часами простаивали люди лишь для того, чтобы приобрести самые простые продукты питания. Другие вспоминают, что огромное количество талантливых писателей считалось запрещенными, ведь существовала цензура, нельзя было контактировать с иностранцами, не было возможности слушать зарубежную музыку; а кто-то говорит, что фабрики и заводы не закрывали, потому что они были государственные, а не частные. Образование и здравоохранение были бесплатные. Если человек вставал в очередь на квартиру, он её получал. Зарплату выдавали вовремя, и на неё можно было прекрасно жить. Обувь была такого хорошего качества, что могла прослужить много лет, а не как сейчас всё одноразовое. Давали путёвки в дома отдыха и в санатории. Был коллектив, было общение, совместные мероприятия, вечера, туристические походы. Почти никакой бюрократической волокиты. Гарантированное будущее детей. Общая уверенность в будущем. Гарантированная пенсия. 

Преподаватель. И огромное поколение людей, которые не нашли себя после развала СССР. Огромное количество людей, воспитанных на классике, на понятиях о человеке, о человеческом достоинстве. Многие сломались. Больше всего мне жаль стариков, которые, в основном, с трудом и разочарованием доживали свою жизнь. Один квартиру партии и государству завещал, а не своим детям и внукам, другой под поезд бросился, третий сжег себя заживо... Не все смогли жить в другой стране. Что их толкало на такие поступки? Рухнувшие идеалы - это больно?

С. А. Алексиевич. Я люблю людей своей страны, но я на дух не переношу слепые идеи. И рядом с собой я хочу видеть критически мыслящих людей, которые могут разобраться во всех плюсах и минусах государственного устройства. Через страдания человек должен прийти к жизнелюбию.

Ученица. Моего поколения в книге практически нет. В ней - наши родители, бабушки и дедушки. Мы уже другие. Более открытые, более свободные, шире мыслящие, потому что нас воспитывали наши родители. Поэтому чтение Вашей книги - огромный душевный, эмоциональный труд  для меня, ведь это бесценный документ о том, как колесо истории проезжает по человеческим судьбам, как испытания закаляют или ломают людей, как в людях обнажается и лучшее, и, к сожалению, худшее. Это часть нашей жизни, история изнутри, о которой не любят говорить. Жили ради идеи о лучшем будущем, но как оказалось, всё утопия, но хорошее все-таки тоже было. Наши родители, бабушки, дедушки жили мечтой, идеей. Именно она помогала им ехать осваивать целину, строить БАМ, жить в бараках и спать на голой земле. Или жить в коммуналках и доставать мандарины по большому блату только к Новому году. То поколение словно и не замечало всех этих бытовых и прочих, никогда не заканчивающихся жизненных неудобств. Люди утром просыпались и каждый свой день отдавали во благо Родины; жили ради достижения всеобщих целей. И многие были счастливы, что немаловажно. Одна из героинь говорит: «Может, это была тюрьма, но мне было теплее в этой тюрьме. Так мы привыкли...». СССР - это еще и олицетворение очень важных ценностей: поделиться с ближним куском хлеба или без сожаления отдать нуждающемуся последнюю рубашку; возможность ходить в гости без приглашений; чувство, что везде твой дом, и неважно в Москве ты, в Баку, в Киеве или в Душанбе. И никаких разборок не было между русскими и узбеками, армянами и украинцами, все прекрасно друг к другу относились, ведь было единение людей.

С. А. Алексиевич. Совершенно верно. Я стремилась показать максимально объективную картину. Всё это было, это и есть правда жизни, такая, какая есть. Осуждать, критиковать и рассуждать о том времени сегодня легко, а вот попытаться хотя бы прикоснуться к чувствам тех людей морально тяжело, порой просто невыносимо от боли, воспоминаний, когда человек, сидящий напротив тебя, пытается заглянуть внутрь себя и донести до собеседника свою жизнь. Читайте эту книгу, чтобы узнать, как было и каково было вашим бабушкам и дедушкам. Читайте, чтобы осмыслить то время, осознать и прочувствовать, чтобы прикоснуться к теме войн нынешних, узнать о чести, совести и достоинстве. Конечно, нельзя жить с мыслями, что «всё это меня не касается». Система может подавлять, ломать, принуждать, но у тебя всегда есть выбор, надо думать о том, каким образом ты можешь спасти себя и своих детей от зверя, живущего в нас самих. Идейный фанатизм отрицателен: он несет зло, он страшен и разрушителен. И, наконец, я надеюсь, книга пробуждает сострадание, веру в человека, понимание чужой боли и не желание обвинять, а возможность обдумать самому свои жизненные приоритеты и убеждения.

Ученик. Вам с блеском удалось справиться с этой задачей. На протяжении всей книги Вы никак не выражаете своё мнение, давая читателю самому делать свои выводы, ведь у каждого своя правда, не пытаетесь оценить происходящее, а так  же, как и мы, стремитесь  осмыслить его. Вы заставляете читателя думать своей головой, ведь это самое важное - уметь жить своей головой, слушать, смотреть, читать, потом думать и только потом - действовать. 

С. А. Алексиевич. Спасибо вам, мой юный друг, за то, что смогли правильно понять мои мысли в этой книге.

Студентка. А когда я садилась за чтение Вашей книги, то мысленно готовилась к ее содержанию, знала: Вы писатель, который вынет из тебя душу, рассказывая про время, о котором мы теперь можем только читать и с недоумением осуждать. Именно осуждение я чаще всего слышу от своих ровесников: «Как могли так слепо верить? Не видели тех ужасов, что происходили?» А я вот наблюдаю в Вашей книге, что Вы показываете людей такими, какими они были, показываете нам то время не как историческую эпоху, а как кусочки жизни людей, склеивая портрет эпохи, как мозаику, из обрывков чужих историй, мыслей, оценок событий. Я немножко даже завидую тем людям, тем детям. У них была цель. Хотя бы одна. Они готовы были на все. Сейчас же все ищут себя, свой смысл в жизни и порой не находят. И вот эта приобщённость к чему-то огромному, значимому несет в себе многое. Для меня это все же положительный момент: отношение себя к какому-то государству, ощущение  плеча, когда все имеют право высказаться. И Вы это в своей книге выражаете. Когда я перевернула последнюю страницу, в голове осталось много-много мыслей, на месяцы вперед. Наверное, это один из показателей хорошей литературы. И все-таки, почему Вы решили создать «энциклопедию времени» из частной жизни?

С. А. Алексиевич.  Самое главное, что происходит с человеком, всегда происходит дома. Я хотела рассказать, как этот механизм там действует. Я хотела рассказать, как это было. Кто их учил. Как это шло от родителей. Как это шло из книг. Это очень важно. Создавая энциклопедию жизни советского человека, я хотела рассказать об искушении великих идей и о том, что они всегда заканчиваются кровью. Я считаю, что это очень важно и что этот опыт не спрятан, не забыт. Это должно укрепить наш дух. Мы должны знать, чего бояться, чему противостоять. Достоевский как-то писал в дневнике, что его мучает одна загадка: «Сколько человека в человеке?» Для меня это тоже очень важно. Для себя я сформулировала, что дело писателя - собирать человека и то, что укрепляет его дух, то, что говорит ему об опасности для этого духа.

Ученица. Благодаря Вам я стала ценить автобиографии и документальную прозу. Интересен сам подход - просто слушать и записывать разговоры людей. У нас мало значения придают разговорам на кухнях или рассказам очевидцев, в основном предпочитают приукрашенную историю. Станут ли Ваши книги массовым чтивом или они для избранных, для людей, умеющих слушать и слышать, сочувствовать и видеть чуть глубже, чем необходимо?

С. А. Алексиевич. Мои книги – это своего рода дневник памяти значимой эпохи. И у каждого голоса в ней своя тональность, свои особенные нотки, свои нравственные ориентиры, своя ценность. Поэтому надеюсь, что мои книги все-таки будут востребованы.

Журналист. Светлана Александровна, каковы Ваши творческие планы?

С. А. Алексиевич.  Писать что-то новое про чеченскую войну или события, о которых я уже рассказала, наверное, уже больше не смогу, поскольку все, что могла, уже сказала. Но это не значит, что у меня нет творческих планов. Мой новый проект - это книги о любви, в которых мужчины и женщины рассказывают свои истории любви. Это будут конкретные истории. И вторая задумка - книги о старости, проблемах века и смерти, о том, как человек уходит. Меня сейчас больше экзистенциальные вещи интересуют.

Ученица. Мы благодарны Вам, Светлана Александровна, за эту интересную беседу, за встречу с таким удивительным Мастером, как Вы, за откровенное интервью. Мы хотим Вам пожелать в это символичный год, объявленный Годом Литературы, больших творческих успехов и благодарных читателей.

Ведущий. Книги Светланы Алексиевич помогают нам сохранять человеческое лицо, противостоять безумию, выдерживать ужас. В них угадывается посыл, что любовь к жизни, способность с уважением и тщательностью существовать в собственном микрокосмосе - это, возможно, одна из самых важных целей, которую должен добиваться человек в повседневности. Своих героев Светлана Алексиевич подвела к зеркалу и показала нам, а мы, современные читатели, через призму времени посмотрели на жизнь наших бабушек и дедушек и попытались их лучше понять. Через их опыт и восприятие жизни, их проблемы, боль и взгляд на события автор показывает те ценности, которые помогают и нам переосмысливать свою жизнь. Материалы для своей книги С. А. Алексиевич собирала более двадцати лет. Ей удалось рассказать более шестидесяти историй, посвященных исследованию русской души в непростое для нашей страны время. Всем спасибо. Благодарим за внимание.

Корреспондент. Мы вели репортаж из зала литературного салона, где проходила встреча с известной белорусской писательницей, лауреатом Нобелевской премии этого года, мастером художественно-документальной прозы Светланой Александровной Алексиевич.