Мои земляки в годы Великой Отечественной Войны

Мои земляки в годы Великой Отечественной войны

(Галиев Бари Галиевич)

   Война... Какое тревожное и ужасающе жестокое слово! Эти пять букв несут за собою море крови, слез, страдания, а главное, смерть дорогих нашему сердцу людей. Великая Отечественная война — тяжелое испытание, выпавшее на долю русского народа. Это самый трагичный период российской истории. Каждый мечтал о покое, о семье. Такие же надежды и мечты были у Галиева Бари, когда он вернулся на Родину, побывав на многих концлагерях. Но этим мечтам не было суждено сбыться. Чтобы зажить счастливо в своей родной деревне с любимым человеком, Бари пришлось пройти очень долгий и тернистый путь, преодолеть сто смертей. Но любовь к жизни была настолько сильна, что, преодолев все трудности, он смог остаться человеком, не обозлиться  на жизнь и судьбу, сохранить чувство юмора. Но все испытания  оставили глубокий след в его сердце и душе. И потому вспоминать событие тех лет  причиняет ему огромную боль.

      В 1939 году он окончил Аланскую среднюю школу на оценки «4» и «5». Вместе с одноклассником Шаяхметом поступил учиться на исторический факультет Учительского института в Казани. Директор института Гайсин тепло встретил деревенских  парней, и в дальнейшем интересовался ходом учебы. В 1939 году началась Финская война. Кандидат в члены КПСС Бари бросил учебу в институте и написал заявление в военкомат с просьбой призвать его в Армию. Лишь через три месяца его вызвал военком и вручил  направление в Орловское военное пехотное училище. Парень был на седьмом небе от  счастья, ведь сбывалась его детская мечта стать офицером. Простой деревенский мальчишка — настоящий военный офицер! Кто только не мечтал об этом! Бари  представить себе не мог, насколько сложным будет этот путь. Когда в 1941 году началась война, им присвоили звания лейтенантов. Галиев Бари стал командиром транспортной роты 876-го стрелкового полка 271 дивизии.  Их отправляют на фронт — в Крым. В пути эшелон несколько раз подвергся бомбардировкам. Особо запомнились кошмарные дни недалеко от станции Джанкой. Первое боевое крещение дивизия получила здесь. До декабря продолжались кровопролитные бои. Под напором превосходящих сил противника Советская Армия отступала, оставив врагу города Джанкой, Алупка, Алушта. Недалеко от города Алушта полк, в котором служил  Бари, попал в окружение и был полностью разгромлен. Командование дало приказ, разбившись на маленькие группы, выходить к Севастополю. Группа офицеров, под руководством командира полка полковника Рогозянова, приняла решение уничтожить полковые документы. Был составлен акт и документы сожжены. Остатки полка, разбившись в группы по 2-3 человека, по горным и лесным тропам двинулись в сторону Севастополя для соединения с нашими основными силами. Группа Бари Галиева состояла из трех человек. Одного из них он помнит хорошо — военный техник Игушин Василий, а насчет другого товарища запомнил лишь то, что он по национальности белорус, а довоенная профессия — ветврач. По дороге солдаты сменили военную форму, оделись в гражданскую одежду. Бари тоже уничтожил свой офицерский китель и документы, оставив лишь вшитый в шапку партбилет. Вблизи Севастополя группа попала в засаду, и была пленена. Их погнали к деревне, где, как оказалось, жили крымские татары (деревня называлась по татарский Оскет, в переводе Аскет). Посередине деревни протекала река. Бари, недолго думая, прыгнул с берега в воду и поплыл. Бурный поток уносил его от врагов. Шапка с партбилетом ушла под воду. Прозвучало несколько выстрелов. Двое из немцев бросились за ним. Не суждено ему было убежать...Избивая прикладами, его погнали к товарищам и построили возле какой-то каменной стены. Пригнали из деревни муллу. Все понимали, что близится их последний час. Он смог понять из разговора немецкого капитана (гаупмана) и муллы только то, что он «очень молод», «совсем мальчишка». На этот раз смерть обошла их стороной. Может, пожалели, может, еще что-то...Ближе к ночи их бросили в подвал, и начались допросы. Кто они — партизаны или из регулярной армии? Из какой части, есть ли среди них коммунисты? Бари Галиев скрыл и свое офицерское звание, и членство в партии, назвавшись Валиевым. До конца войны он проходил под этой. фамилией. В течении недели Бари и его товарищей держали в холодном, сыром подвале. Это было в декабре месяце! Мокрые одежды становились ледяными. Не было никакой возможности их высушить или сменить на другую, сухую. Все простудились. А у Галиева Бари пальцы на руках и ногах опухли, стали деревянными, не слушались. Он потерял способность ходить. Здесь Бари на всю жизнь подхватил радикулит. Через несколько дней их отправили в концлагерь. Кто не мог ходить, по дороге расстреливали. Спасибо друзьям, они не бросили друга, с обеих сторон поддерживали Бари. И в лагере они ухаживали за ним, пока он не встал на ноги. То свой кусочек хлеба отдавали, то баландой подкармливали. Таким образом, через месяц у него руки начали двигаться, стал передвигаться с помощью палки. Эти же друзья помогли ему устроиться в механическую мастерскую. Еще у него не было сил, чтобы работать по-настоящему. Когда приходили проверяющие, он постукивал молотком на железо, делая вид, что усердно работает. Так, с помощью верных друзей, парень встал на ноги. После окончания допросов пленных отправили в концлагерь. Он был в лагерях под Бахчисараем, Херсоном, Симферополем и Николаевым. Ему довелось «хлебнуть» всех «прелестей» лагерной жизни. За колючей проволокой оказались сотни тысяч советских людей. Ему пришлось пройти и холод, и голод. Он своими глазами увидел и варварство, и милосердие.

      Однажды их пешком повели из города Бахчисарай в Херсон. Построили 700 человек в три колонны. Колонну спереди и сзади провожали солдаты с овчарками и автоматами. Шли несколько суток. Не кормили. Вот свекольное поле... Несколько пленных, в том числе и Бари, сумели украсть свеклу. Это было самое вкусное кушанье для них в то время.

Откусывали и передавали другим, так свекла прошла по всей колонне. Фашисты это увидели и начали стрелять из автоматов. Их спасло то, что колонна была очень длинная, и фашисты стреляли издалека. «Дорога пролегала через деревни, и местные жители нас очень жалели, — вспоминает Бари Галиевич, — женщины передавали или сало, или хлеба — краюху. Все это они совали в наши карманы. Немцы тоже как будто ничего не замечали. Так, наверное, они решали проблему еды для пленных. Разрешали подходить к народу по одному, и один пленный не имел права подходить два раза». Бари рискнул подойти за «своей порцией» два раза, ведь «голод не тетка», заставит шагнуть и в ад. Немецкий солдат это заметил и натравил на него овчарку. Парень не успел и моргнуть, как овчарка, величиной с теленка, завалила его на землю. Ладно, еще, не кусает, но и встать не дает, как только Бари встает, собака опять валит его на землю. Немцам весело, они смеются, еще и еще натравляют овчарку.

    Когда все это рассказывает, на глазах у ветерана появляются слезы, руки и голос дрожат. Ведь прошло уже много лет, а нет, боль не проходит. В лагере для военнопленных в Николаеве он познакомился с Хайбуллиным Кали Галимовичем, из города Янавыл Республики Башкортостан. Они подружились. Условились, если кто-то останется жить, обязательно сообщит о нем семье. Кали (его в лагере называли Николаем) сдержал обещание. Он какими-то путями смог освободиться из плена раньше. И первым делом написал письмо сестре Бари Галиева Баян, что её брат жив. Вместе с письмом он отправил и свою фотографию. Эту фотографию ветеран хранит как самую ценную реликвию. А Бари еще ждут сотни  испытаний, унижений, оскорблений...Впереди Колыма... Из лагеря в Николаевском тысячи пленных были угнаны в Польшу. Был среди них и наш Бари. Он побывал в лагере для военнопленных в городе Радом, в лагере близ станции Едлино. После поражения под Сталинградом тактика немцев изменилась. Они обещали военнопленным освобождение от большевистского рабства и возможность создания национальных государств. Началась вербовка татар, башкир, чувашей, марийцев в легион «Идел — Урал». Бари также заставили вступить в легион. Среди легионеров была создана «группа сопротивления» под руководством известного татарского поэта Мусы Джалиля. Бывая в разных лагерях, они вели среди военнопленных разъяснительную работу о необходимости борьбы с немцами всеми возможными способами, об использовании всех возможностей для перевода на свою сторону. Бари Галиеву тоже довелось встретиться с активистами сопротивления. Несколько раз в их лагерь приезжала концертная группа, состоящая из татар. Понятно, что во время концертов не велось прямой агитации. Несколько «гастролеров» ночевали в их бараке. Вот здесь и начались задушевные беседы о Родине, о необходимости борьбы с фашистами любыми путями для приближения победы. Легионеры воспряли духом. Тогда еще Бари Галиев не знал точно, кто является руководителем группы сопротивления. Но он хорошо помнит, что во время тех бесед часто упоминалось имя Мусы. Да и в ходе концерта было прочитано немало его стихов, посвященных родной стране или высмеивающих немецких оккупантов. Бари с радостью встретил известие о переходе нескольких батальонов на сторону наших войск. Однако оставшимся легионерам стали меньше верить, начались подозрения, ужесточились требования. Проверялся каждый их шаг. III батальон легиона был направлен во Францию. Вместе со своим другом Зайцевым (мордва по национальности) попал сюда и Галиев Бари.

      Их разместили в город Ле — Пей в южной Франции. Немцы больше не отправляли легионеров на фронт, им уже не доверяли. Во время учений возникла связь легионеров с французскими партизанами. В мае 1944 года произошло соединение легиона с французами. Командиром роты легионеров был немец, но он сумел сбежать. Других немцев взяли в плен. Так Бари стал партизаном. Командиром их стал полковник (по французскии — колонил) Люзеш. Совместными усилиями были освобождены от немцев несколько городов. Один из них — город Уссель, при освобождении которого взвод Бари пленил 74 фашиста. Среди них был немецкий капитан. Солдаты начали избивать ненавистного врага, но командир взвода вмешался и велел взять под стражу с тем, чтобы впоследствии отдать его под трибунал. Капитан передал Бари свой браунинг. Через месяц немцев передали другим частям.

   В честь освобождения города Усселя был организован банкет, в котором участвовали и 2 татарина. Один из них — наш ветеран, второй — командир роты в партизанском отряде Хази абы Галиев. Сам он был родом из Башкортостана. Полковник Люзеш очень уважал их, даже познакомил Бари со своей дочерью. Галиев Бари участвовал в освобождении городов Маймак, Марат, Сантанжел (возможно, Сан Тан Жель), награжден серебряным орденом Франции (что означает этот орден — он не знает).Так же был награжден значком партизан и медалью за героизм, проявленный при освобождении города Лимож. После освобождения города. они вместе с отрядом сфотографировались на память.

   Наконец, Франция была очищена от немцев. Встал вопрос о возвращении на родину. После приема в посольстве его направили в сборный пункт в город Версаль. Здесь были и женщины, и дети, и военные. Нашлись и те, которые хотели остаться во Франции. Некоторые успели обзавестись семьями. Даже после построения несколько человек перешли к остающимся. Но Бари, хотя и была возможность, всей душой хотел быстрее доехать до Родины, увидеть родные места, встретить близких к сердцу людей. В городе Франкфурт — на — Майне у них забрали оружие, конфисковали награды французского правительства. Через несколько дней их, в товарных вагонах, отправили на Колыму в Коми АССР. С сентября по декабрь время прошло в пути. Когда проехали 1000 км, состав остановился на станции Котлас. Пленных отправили в город Абезь. Здесь он начал работать столяром. Русский парень, Князев Василий, его обучил всем тонкостям этой работы. Когда-то он работал столяром в Москве, в Кремле. Настоящий мастер! И его судьба была похожа на судьбу нашего ветерана. За то, что был в плену, его тоже сослали на Колыму. Вместе с Василием Бари мастерил столы, стулья. Других легионеров отправляли на Дальний Восток. Так как наш ветеран стал «специалистом», его оставили в лагере. Бывших военнопленных пропустили через фильтрационный лагерь. В ходе следствия. выяснилась невиновность Бари Галиева. С ярлыком спецпереселенец он был отпущен на свободу под подписку о невыезде. Устроился на работу столяром. Вот эта профессия и золотые руки не раз спасли его от голодной смерти.

     В 1947 году Бари вручили «чистые» документы и ему разрешили ехать домой. Так Бари в 1947 году вернулся в родную деревню Балыклы. Начал работать в колхозе, женился. Неожиданно в 1948 году его вызвали в Тюлячи, а затем увезли в Казань. Здесь в Черном озере его уже ждал следователь КГБ. С осени 1948 по апрель 1949 года, почти каждый день, продолжались допросы.

    В первые месяцы дело Бари вел молоденький лейтенант Горшков (выходец из Чистополя). По 30-40 раз повторялись одни и те же вопросы:

- Почему попал в плен?

- Кого ты знаешь, кто предавал Родину?

- Почему не выполнил приказ о сохранении последнего патрона для себя? И т.д. и т.п.

Иногда и Бари задавал ему вопросы; вступал в спор:

- Сколько тебе лет?

- Смог бы себе пустить пулю в лоб по приказу?

- Ты знаешь, что такое война? Видел ли ты ее своими глазами? На двоих одна винтовка и с ней солдаты шли против танка. Их можно назвать предателями? Виноваты генералы, которые командовали. С них и спрашивайте…

… Они были тогда молодые, неопытные. Ему было тогда 21 год. Силы были неравны. Фашистские армии быстро продвигались по нашей земле. Кто был на войне, хорошо знает, что боевая обстановка меняется с каждым днем. Положение, сегодня угрожавшее гибелью, завтра могло обернуться совсем иначе. Им было известно только, что враг окружил их и пути к отступлению отрезаны. Но они не пали духом. Ведь под ногами родная земля, вокруг — наши села, свой народ...   В самом деле, шли еще только первые месяцы войны. Наша армия еще не успела развернуть свои силы. Те кто оказались в окружении ждали, что к ним придут на выручку и вражеские войска, окружившие их, сами окажутся в огненном кольце. И хотя положение было тяжелым, мысль о трагическом исходе была им совершенно чужда…  Лейтенант все это и сам понимал, конечно. Поэтому особо не пытал. Но он человек «маленький», выполнял приказ свыше. Через некоторое время дело Бари Галиева передали майору, начальнику следственного отдела. Это был жестокий человек, на языке одни издевательские слова:

- Предатели... Фашистские прихвостни, Сгною в тюрьме... Жуки навозные...

Эти угрозы уже не пустой звук. Скоро Бари по 58 статье приговорили к расстрелу. Но и здесь, учитывая, что он очень молод, расстрел заменили 25 годами тюрьмы. Всех заключенных по этой статье собрали в пересылочном пункте Казани. Это была всем известная тюрьма «Плэтэн». «Черные вороны» днем и ночью приводили заключенных в тюрьму. Отсюда их отправляли на Колыму…

  …А в это время домашние ничего не знали о Бари, не получали никаких известий, горевали... Ведь у Бари осталась жена — учительница, которая ждала ребенка. Ее жизнь  тоже переменилась на 180 градусов. Заключенных погрузили в вагонах, где перевозили животных. Июнь - июль 1949 года прошли в пути.

- Для меня это было самое тяжелое время, - вспоминает Бари, — кормили очень плохо. Воды почти нет. Вагон переполнен заключенными. Трудно даже дышать. Многие погибли, не перенесли этих пыток. Когда сошли с поезда, их привезли в порт «Ванино» на Охотском море. Здесь посадили на теплоход «Дзержинского» и проводили в Магадан. Потом самолетом, когда собрали нужное количество заключенных, отправили в город Сусуман, который расположен у реки Колыма.  Вооруженные солдаты, а их было 500 человек, привезли на золотые прииски «Фролыч». Вновь прибывших сначала построили на площади, потом по профессиям распределяли по отделам. Бари оказался единственным плотником, а плотники здесь очень ценились. Его устроили в отдельном бараке для специалистов. Здесь жили и другие мастера: и повара, и медики-врачи... Все они - политические заключенные, приговорены на длительные сроки. В первый же день они окружили Бари и начали расспрашивать о войне, о новостях в стране (многие из них уже здесь 8-10 лет, им все интересно). Бари рассказал им о своей судьбе: о немецких концлагерях, о том, как воевал во Франции, в партизанском отряде. Заключенные очень внимательно слушали. Многие плакали, наверное, думали о свободной жизни, о Родине, о доме...

    Заключенные полюбили его и ласково называли «Лермонтов» (ведь Лермонтов тоже был ссыльным на Кавказе). Дядя Сережа взял Бари к себе инструментальщиком. Они делали шестиметровые колоды для промывания золота. Когда не было дел, их водили копать «шурфы». Вечная мерзлая земля, которая тянется на многие километры... С помощью ломов, кайл заключенные по сантиметру прорезывали эту мерзлую землю до 4 метров, пока не доберутся до золотого песка. Все это делалось зимой. Весной на все эти ямы устанавливали динамиты и взрывали. Потом верхнюю часть земли прочищали сильные бульдозеры, а остальную часть земли погружали в вагонетки и выгружали в шестиметровые бункеры. Отсюда каменный песок попадает в колоды. Затем пускали воду под очень сильным давлением. На дне колоды — волокнистое сукно. После промывания золотой песок оседал и оставался в дырке. А крупные  самородки из золота и камни сортировали. Через некоторое время сукно вытряхивали, золотой песок клали в глиняные горшки и обрабатывали кислотой. Потом золото в деревянных коробках под строгим конвоем отправляется в Магадан.

   Дни так медленно — однообразно ползли и ползли. Кормили хорошо: мясо морской свиньи, селедка, хлеб всегда на столе. Во-первых, работа очень тяжелая, слабый человек не смог бы выполнить эту работу. Во-вторых, эта работа заключенных приносила большую прибыль родине. Среди них был экономист, он говорил: «Один день Дальностроя кормит народ СССР на целую неделю». В дальнейшем даже открыли счета заключенным и перевели заработанные деньги. За 1 гр. золотого песка — 2 рубля, а тем, кто на свободе, давали 4 рубля (там работали и свободные граждане, которые приехали зарабатывать деньги). Но суровый климат, несвобода, цинга унесли 1000 жизней. Был невыносимый холод, иногда температура воздуха доходила до 50-60 градусов. В бараках было очень холодно, да и построены они кое-как. В середине барака стоит печка, сделанная из железной бочки. Хотя она работала и днем, и ночью; в бараке все равно холодно. На стенах лед, толщиной 5-10 см. Здесь ведь спали заключенные, на двухярусных нарах, в телогрейках, в теплых ватных брюках. Утром опять тяжелая работа, так изо дня в день. Это ломает людей с нравственной стороны.

   Так прошло 2 года. Однажды начальник прииска Аврам Моисеевич Непомнящий призвал Бари к себе. Ветеран, вместе с несколькими ребятами, отремонтировал его дом. Поставили окна и двери, настелили полы и потолки, наклали печку. Увидев их мастерство, Аврам Моисеевич заказал даже мебель для этого дома. Буфет, кресло, шифоньер, раскидной стол — все это пришлось по вкусу начальнику прииска. После этого Бари не посылали на раскопки. Он полностью перешел на столярные работы, вырос  авторитет и среди товарищей.

   Приближалась весна 1953 года. В один из прекрасных дней Бари видит сон. Будто они под землей копают тоннель. Он идет вперед по тоннелю. Вдруг впереди увидел свет. Побежал навстречу свету и очутился на опушке леса, где полным полно цветов. Всюду зелень. В небе светит солнце, поют птицы (это был цветной сон). На краю  опушки стоит маленький домик. Ноги пошли туда. Бари открыл дверь и вошел. Навстречу к нему шагает очень милая женщина с младенцем на руках. Около стены стоит верстак для столярных работ, на нем лежит фуганка.

- Брат, настругай, пожалуйста, щепок, чтобы мой ребенок смог с ними поиграть...

Он ведет фуганку по дереву. Щепки так и летят. Он их передает этой женщине. Спасибо, - говорит она, -  улыбаясь.

  На этом месте Бари проснулся. После этого сна он долго не мог прийти в себя, думал: Это не спроста, может, это - свобода, - заключил он. Когда вышел на работу, все рассказал своим товарищам.

  - Парни, через 2-3 дня меня отправят на Родину, вот увидите, - сказал он.

Товарищи махнули на него рукой и рассмеялись. Но после смены начальник цеха Шпаков позвал его к себе и заявил:

- Бари, по секрету скажу, что ты скоро уедешь. Только никому не говори об этом.

Парень очень обрадовался, но не мог до конца поверить в это. Через два дня ему велели сдать инструменты. Его проводили сначала самолетом до Магадана, потом пароходом до Ванино. В мае 1953 года его доставили в город Уфу. Его привели сюда для опознания пленных из Башкортостана. Устроили очную ставку с Рахимовым (в плену он ходил под фамилией Белый). Они узнали друг друга. Когда присоединились к французским партизанам, они вместе привели роту солдат. Следствие вел опытный следователь — Герой Советского Союза. Войну увидел своими глазами. Он понял положение пленных солдат, не «пытал» особо. Рахимов рассказал Бари об изменениях в стране. Времена меняются, если будем сидеть, то только год или два,— заявил он.

   На самом деле, через несколько дней вся страна узнала о смерти Сталина. Это известие дошло и до пленных, которые сидели в тюрьмах. После этого события Бари отправили в Казань. К несчастью, его дело попадает к тому майору, который вел его дело в 1949 году. Он тогда очень постарался, чтобы Бари отправили на Колыму. Теперь он — подполковник. Разговаривает по-прежнему, угрожает, издевается. Для него те люди, которые попали сюда, не люди. Но и Бари теперь не тот заключенный...

    Здесь он встретился с Василием Зайцевым, с которым вместе сидели. Но претворился, будто его не знает (этим он хотел выразить протест следователю). Василий первым обратился к нему:

- Здравствуй, Борис! Я тебя знаю. Скажи им, почему упрямишься?

Бари стоит, будто каменный и рта не раскрывает.

 - Ничего не знаю. Если нужно, пусть сами найдут и докажут мою вину. Работа у них такая, - ответил он. Не подействовали на него и угрозы следователя.

— Мы уже встречались со смертью. Два раза не умирают, не пугайте. Ты отправил нас на Колыму, думал, что мы там сгинем. Вот он я, живой, стою перед вами. Хотя мы были и заключенными, нас там не считали за врагов. Нам даже разрешали читать Ленинские тома, платили за работу. Ты отправил нас на смерть, а я вернулся сюда с деньгами. Ты нас ставишь рядом с фашистами. Скоро мы освободимся, а вас посадят! Не будете нас больше мучить! Хватит!

Это были последние слова, которые Бари сказал подполковнику. После этого его бросили в одиночную камеру, которая находилась на Черном озере. Два месяца его не допрашивали, к нему никто не заходил.

— Одиночество — вот самая страшная пытка. От этого можно сойти с ума. В этом я убедился на собственном опыте, - говорит ветеран. Маленькая комната. Маленькое окно в клетку. Всегда полумрак. Нельзя узнать, какое время суток — ночь или день. Толстые каменные стены полностью отделяют тебя от внешнего мира. Ни звука, тишина. Здесь нет временного пространства. 1 час кажется месяцем. Кормят 1 раз в день, через окошко. Не видишь даже лица часового. Все это кажется нереальным. Может быть это галлюцинация? Может быть, это мне просто кажется, - думаешь иногда. Опять начинается гробовая тишина, на целых 24 часа! Хотя бы увидеть тараканов, пауков или, хотя бы, мышей. Но нет, они тут не живут. Везде камень, бетон, сырость. Здесь им не место. Но все-таки есть Бог на небесах. Он и на этот раз пожалел его.

- Однажды в его камеру залетела муха. Хотите верьте, хотите нет, это для него было большим праздником. Он каждый день стал ждать ее. Специально для нее на тумбочке оставлял немножко сахарного песка. Что ни говори, это была единственная ниточка, которая связывала его с внешним миром.

    Попытка сломить заключенного психологически не удалась. Бари стоял на своем. Скоро подполковник отправил его в Мордовию, в лагерь под строгим режимом. Лагерь был расположен в лесу. Везде царил порядок. Вновь прибывшим заключенным раздали черные одежды с номерами. Номер Бари — Е-4535. Здесь его определили в цех для сборки шифоньеров. Он пока стажер, за 3 дня должен освоиться. На 4 день он уже самостоятельный рабочий. За день 1 рабочий должен собрать 3 шифоньера. Бари выполнил план уже на второй день. Потом в лагере он стал передовиком производства. 3 шифоньера он сдавал за 5-6 часов.

— Мог и 4 собрать, но не хотел подставлять товарищей. Из-за меня могли увеличить норму, - рассказывает он. Фото повесили на «Доску почета» (это фото и сегодня хранится в семейном альбоме). Через 15-20 дней, все номера, которые указывали на «строгий режим», сняли. Лагерь переименовали на исправительно - трудовую, по приказу из центра.

    В 1954 году опять перевели на другой лагерь. Здесь он начал работать в цехе по переработке дерева. 3 дня стажировался, узнал все секреты, тонкости этого дела. В их цехе из березы и бука делали шахматные фигуры. Он точил «турки». Дневная норма для токаря — 160 фигур. С этой работой Бари справлялся за 5-6 часов, потом помогал товарищам. Здесь опять фото на «Доске почета». Однажды, перед сном, друг Борис сказал ему, что вас, по вашей статье, скоро должны освободить. Я это точно знаю, потому что сестра работает в Кремле, - обрадовал он друга…

   …Через неделю Бари выдали чистые документы, справку, что он невиновен, и отправили домой. Таким образом, он приехал в родные места через долгие тернистые 7 лет.

   - О лагерной жизни можно написать целый роман, — говорит ветеран, - как и в обычной жизни там тоже есть и плохие люди, есть и хорошие. Хороших больше. Если было бы иначе, я не сидел бы перед тобой, и не рассказывал бы эту историю о себе. Второе — это моя профессия. Профессия столяра. Благодаря этой профессии остался жив, не падал духом, не покончил с собой.

   В 1958 году его снова вызвали на «Черное озеро». Один старый генерал с седыми волосами повел его вниз тюрьмы. «Я как будто попал в подземный маленький городок»,— вспоминает об этом сам ветеран. Генерал провел его в одну комнату и показал заведенные на него дела.

- Вы не виноваты, и эти материалы допросов будут уничтожены, а вам будут выданы документы о реабилитации,  сказал он.

   Это было одна из последних встреч с представителями КГБ, но не самая последняя. Потому что его еще один раз вызвали сюда, чтобы узнать, не знаком ли он с Зыя Камаловым. Приученный горьким жизненным опытом Бари ответил, что не знает никого с таким именем. Зыя Камалов жив — здоров и сегодня. Он удостоен знака «Круа де комбат» — высшей награды Франции, которая приравнивается званию Героя Советского Союза. За все заслуги французское правительство выплачивает ему пенсию.

Долгие годы Бари Галиев работал в школе мастером — столяром, обучал детей труду. С 1980 года на заслуженном отдыхе. Он в настоящем смысле этого слова влюблен в жизнь… …Война — это смерть.

Война — это разруха.

Война — это голод и нищета.

Смерть одного человека — большая трагедия. Для семьи это потеря близкого человека, для родных и друзей большое горе.

А война приносит смерть миллионам людей.

Убийство одного человека — это самое тяжелое преступление и жестоко карается

законом.

А на войне убивают сотни тысяч, миллионов людей.

Человек строит дома, возводит города, создает прекрасные картины и художественные произведения.

А война все это разрушает, уничтожает, сжигает.

Человек любит, создает семью, воспитывает детей, дает им образование. Война разрушает семьи, детей оставляет сиротами, а жен вдовами. Человек пашет землю, растит хлеб, делает машины, строит свою жизнь. Война приносит голод и нищету.

Поэтому никто не должен забывать об этой войне, о людях, которые пережили эту трагедию, кто боролся и умирал за счастье и свободу, кто остался жив, кто своим трудом поддерживал страну в те тяжелые годы. Особенно это касается нас, молодых. Это мы должны донести всю правду об этой войне нашим потомкам.

Это нужно для того, чтобы был Мир на земле, чтобы сияло солнце, играли счастливые дети, чтобы взрослые спокойно могли трудиться. Это нужно для того, чтобы больше не повторялась судьба нашего героя с сотнями тысяч людей.