Художественное своеобразие рассказов К.Д. Янковского

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №2 г. Тайшета Иркутской области

Своеобразие рассказов шиткинского охотоведа

 и писателя Константина Дмитриевича Янковского

Автор: Быргазова Светлана

10 класс, МБОУ СОШ №2

 г. Тайшета Иркутской области

учитель Федосеева

Валентина Владимировна

Что же натворили мы с природой?

Как нам ей теперь смотреть в глаза?

В тёмные отравленные воды?

В пахнущие смертью небеса?

Ты прости нас, бедный колонок,

Маленький, затравленный, убитый,

На планете, Богом позабытой,

Мир от преступлений изнемог.

Эти строки принадлежат поэту Андрею Дементьеву. В погоне за длинным рублём новыми русскими природопользователями беспощадно вырублены сибирские леса, отравлены водоёмы. Жуткие картины изувеченной тайги болью отзываются в сердце. Хочется спросить людей, варварски истребляющих родную природу: « Кто же воспитывал вас и учил? По каким книгам и учебникам? Держали ли вы когда-нибудь в руках добрые и светлые книги о природе и животных? Знакомы ли вам имена писателей М. Пришвина и К. Паустовского, В. Астафьева и В.  Распутина?

В семидесяти километрах от нашего города Тайшета, в посёлке Шиткино, жил охотовед Янковский Константин Дмитриевич. Человек, ещё при жизни ставший легендой. Он был участником экспедиции профессора Л.А. Кулика к упавшему Тунгусскому метеориту, воевал в Великую Отечественную войну, сорок лет отдал работе лесничего в шиткинской тайге, писал очерки и рассказы, посвящённые сибирской природе. Эти очерки и рассказы стали появляться в областных газетах, журналах, в альманахах "Уральский следопыт" и "Вокруг света". В 1974 году Восточно-Сибирское книжное издательство выпустило первый сборник рассказов К.Д. Янковского "Дикие камни", три года спустя увидела свет книга "На речке Бобровой". Последний сборник "Таежное сердце" вышел уже после смерти писателя, в 1985 году. (http://pressa.irk.ru/kopeika/2005/15/010001.html). Писатель и охотовед Янковский очень остро чувствовал живое, любил до боли, до тоски сибирскую тайгу и её обитателей.

Нам, землякам-тайшетцам, достались в наследие его замечательные рассказы. Об этих рассказах и пойдёт речь в данной работе.

Целью работы является: проанализировать секреты писательского мастерства К.Д. Янковского, выявить художественное и идейное своеобразие, найти источники притягательности очерков и рассказов.

В семидесятые годы ХХ века параллельно с появлением знаменитых книг В. Астафьева и В. Распутина об отношениях человека и природы на страницах иркутского журнала «Ангара» и областной газеты «Советская молодёжь» появились первые рассказы охотоведа из далёкого села Шиткино Тайшетского района Янковского К.Д.

Как  В. Астафьев и В. Распутин Константин Янковский верен традициям, унаследованным от писателей М. Пришвина, К. Паустовского. Традициям классиков русской литературы, где природа не рассматривается как фон, на котором разворачивается действие, а в отношении  к природе раскрывается нравственная сущность человека.

Жанр произведений из сборника «Таёжное сердце» определён издательством лаконично: «Очерки и рассказы». На наш взгляд, провести чёткую границу между рассказами и очерками Янковского непросто. Рассказ, как известно, опираясь на творческое воображение писателя, предполагает сюжетность, конфликтность (1). Очерку же присуща большая фактографичность, развитость описательного изображения, затрагивающего порой вопросы нравственного состояния общества (2). В книгах К.Д. Янковского свойственная очеркам описательность может раствориться в увлекательном сюжете.

Обратимся к рассказу «По Угрюм-реке». Его начало вполне очерковое. Место действия – фактория Тура в низовьях Нижней Тунгуски, время действия – конец мая – начало июня, герои очерка – автор и его жена и помощница Елена Владимировна. Герои заняты поиском и изучением грунта одного из месторождений. Суровая природа севера, тучи гнуса, описание быта исследователей. И как-то вдруг почти документальные записи переходят  в увлекательнейшее повествование о медведе, нашедшем разбитую молнией лиственницу и «играющем» на этой лиственнице. «Одной передней лапой он обхватил скол, другой оттягивал большую расщепину и, оттянув, выпускал её из лапы. Возвращаясь в первоначальное положение, вибрируя, она издавала короткий громкий, далеко не музыкальный дребезжащий звук. Медведь с явным удовольствием прислушивался к нему, забавно покачивая головой и при этом негромко рыча».

Конечно, подавляющее большинство рассказов имеют сюжетную основу, но зачастую увлекательный сюжет прерывается раздумьями и рассуждениями автора о судьбе «маленький люди» (так называл животных Дерсу Узала, герой одноимённого произведения В.К. Арсеньева), о необходимости бережного отношения к таёжным богатствам, о причинах людской жестокости и варварства. А это уже элементы, свойственные публицистике.

В одном из писем К.Д. Янковский не случайно, наверное, назвал свои рассказы «рассказами-призывами» (3). На наш взгляд, это и есть самое точное определение жанра его произведений. Рассказы – призывы любить тайгу, любить реки, любить «маленький люди» и всегда помнить о неразрывной связи с ними.

Основная тематика рассказов Константина Янковского – жизнь животных сибирской тайги. Природу родного края автор знает прекрасно, знает и жизнь зверей – героев своих произведений. В каждом из рассказов писателя чувствуются эти знания, не обывателя, не дилетанта, но натуралиста, охотоведа, профессионала. Всё, о чём он пишет, известно ему по личным наблюдениям, переживаниям, опыту, подчас научному эксперименту. Будет ли это маленькая зарисовка о раненой соболюшке, повествование о переселении бобров в сибирские края, драматическая история потери детёныша парой лебедей или рассказ о вылеченной ондатре – всегда в основе всех вещей автора лежит точный факт, проверенный случай. Персонажи рассказов, смышлёные и забавные, типичны, конкретны. А любые биологические явления, послужившие темой рассказа, всегда достоверны и правдивы. И всё-таки это не фотография какого-то случая. Все факты в рассказах Янковского получают художественное переосмысление. Они как бы пропущены через его собственное поэтическое восприятие окружающего мира.

В результате появляются замечательные художественные образы Янковского, доставляющие читателю эстетическое наслаждение. Вспомните медведя Малыша, который приближался к зимовью. Чтобы послушать музыку, доносящуюся из радиоприёмника, а красавец-олень Сынок, выросший рядом с людьми, дружно игравший в догоняшки с охотничьими собаками, или зарывшаяся в снег, чтобы не погибнуть, раненная капканом соболюшка.

К. Янковский  видит и передаёт читателю тончайшие секреты поведения животных. Вот он рассказывает, как спасли от гибели мать-медведицу, попавшую в охотничью петлю из цинкового троса, два её медвежонка. Они купались в ручье и подбегали к матери, а она, облизывая их, утоляла жажду. Об этом красноречиво свидетельствовала протоптанная медвежатами тропинка от ручья к оборванной петле

. Подобных описаний, тонких свидетельств в произведениях Янковского много, и они ещё раз говорят о большой наблюдательности писателя, о его способности глубоко проникать в тайны природы.

Это умение глубоко проникать в тайны живого мира сибирской тайги пробуждает в читателе желание идти вслед за автором, чтобы испытать пленительную власть природы над собой, понять гармонию жизни, духовно обогатиться. С глубоким знанием описана К. Д. Янковским сложная, многоликая жизнь шиткинских таёжных лесов. И здесь охотовед и писатель Янковский проявляет себя как первооткрыватель. Он дарит нам щедро, по –пришвински, бесконечную радость постоянных открытий. Вот охотник остановился возле кругловатых ямок, вырытых на мелком песке. Это порхалища – места, где купаются птицы. По глубине ямок автор определил, кто принимал песочную ванну. А чуть дальше, на осине, оставил «потеси» медведь. Это он очищал когти от земли, набившейся в ложбинки, что находятся снизу когтей. По высоте «потесей»  и расстоянию между бороздками, оставленными на коре, легко узнать размеры и возраст медведя.

«…И каждому, кто обладает большим терпением, выдержкой, кто затаился в тайге, даже не применив особенно тщательной маскировки, много интересного и незабываемого покажет и расскажет она из сокровенной жизни обитателей тайги» (4).

Так ненавязчиво, по-доброму учит нас писатель быть проницательным, не проходить мимо хотя бы малейшего приметного явления, искать решение загадки в самой же природе, где всё сплетено в единое целое. И читатель благодарен ему за эту науку: ведь умение читать неписаную книгу природы – величайшее счастье, добытое человеком в результате настойчивых поисков, постоянных наблюдений за всем живым, что окружает нас.

Конечно, сибиряки в таёжной глуши живут трудной жизнью. Природа, окружающая нас, сурова, временами жестока. Вот тут-то, в этом испытании,  люди и делятся на тех, для которых, несмотря ни на что, она всё равно остаётся матерью, и на  других, для которых она уже не мать, а нечто отчуждённое, от чего лишь надо побольше успеть ухватить, урвать.

Для Яновского, охотоведа и охотника, охота никогда не была промыслом ради добычи, никогда не истреблял он животных, чувствуя родственное единение со зверями и птицами. Вот отрывок из неопубликованного рассказа «Сопка погибающих сосен».

«Я был когда-то неплохим охотником, но пришло время, это было уже давно, когда я сказал себе, что не хочу больше убивать этих беззащитных «маленький люди». И с тех пор убиваю только тогда, когда это вызывается необходимостью»

И далее автор рассказывает о том, как наблюдал он удивительную утреннюю зарю на фоне глухариных песен. Прекрасна была песня любви, а исполнители её так и не узнали, что под ними всю ночь сидел человек и боялся спугнуть их, чтоб не нарушить их весеннего праздника.

Жителям Тайшетского района книги рассказов К.Д. Янковского дороги вдвойне: впервые по таёжным краям, прилегающим к берегам Бирюсы, прошёл человек, увидевший всю их первозданную, никем ещё не воспетую красоту, человек, открывший эти края нам, тайшетцам, не как потребитель, а как поэт-романтик, как любящий сын матери-природы, добрый чудак, мудрый и вдумчивый философ.

На первый взгляд может показаться, что книги К.Д. Янковского только о том, что мы видим в тайге, как разгадываем её большие и малые тайны. Это одна сторона дела. Но есть и другая. Многие очерки писателя схожи  с дневниковыми записями, а в них писатель обогащает нас разносторонними знаниями и практическими навыками освоения в таёжных условиях. Достаточно вспомнить рассказ «Еловые слёзки», где так поэтично и убедительно поведал охотник о случаях спасения от гнойных ран при помощи еловой смолы. А каких только видов таёжного чая не назвал в сборнике Константин Дмитриевич! Здесь и брусничный, и черничный, смородиновый, и чай из чаги, из шиповника. Как бы между делом учит писатель читателя приготовлению рыбных блюд из многочисленных сибирских рыб, учит и секретам их добычи. А знаете ли вы, что такое чуманы и чумашки? Это набор посуды из бересты в таёжном походе. А сшивается берёста при помощи сарги. Сарга – нитки из корешков молоденького кедра, вываренных в кипятке.

Вот так, переворачивая страницу за страницей этих удивительных рассказов, начинаешь ощущать себя мудрым и просветлённым, задумываешься над закономерностью существования природы и нас в ней, выносишь житейские и нравственные уроки.

Говоря об особенностях художественного повествования К. Янковского, нельзя не остановиться на своеобразии языка его произведений. Иркутский писатель В. Ивашковский в отзыве на книгу «Дикие камни» отметил: « Книга написана ясным добротным языком, и за каждой строкой виден автор – человек, горячо любящий Сибирь (5)

Язык рассказов К.Янковского в целом пластичен и безукоризнен, не пестрит изысканными выражениями, витиеватыми фразами, прост и доступен.

Под добротностью языка мы предполагаем мудрое использование автором лексического запаса сибиряков, так называемых «сибиризмов».

«Народное старое слово стоит точно и вечно, - говорил Валентин Распутин, - оно что попало не брякнет, куда попало не встанет (6). Писатель Янковский не выдумывал слов для своих рассказов, он знал их, знал и умело использовал. Когда речь в них заходит о суровой сибирской природе и её неожиданных сюрпризах, мы встречаемся с такими непривычными городскому слуху словами, как «ветровал», «пороша-переновка», «кухта». Таёжные реки Сибири в рассказах поражают «шиверами», «быстером», «кипенью», предупреждая об опасности.

Слова эти пришли на страницы очерков и рассказов К. Янковского из уст сибирских охотников. Пришли как яркое вполне необходимое дополнение к волнующим картинам о природе и животных.

Язык рассказов свидетельствует об умении писателя мастерски пользоваться бесконечным разнообразием оттенков слов при создании живописных пейзажных зарисовок.

На тайгу опускается вечер. Вместо привычного для нас слова сумерки писатель находит таинственное , почти колдовское «скрадок». Или ещё пример. Деревья во время метели не снежком покрылись, а «окухтились» Мох, выросший на стволах древних елей, иначе как «лешевой бородой» автор и не называет.

Есть ещё одна характерная особенность авторской манеры повествования, которую нельзя обойти молчанием – обилие уменьшительно-ласкательных суффиксов при описании животных. Полистаем сборник «Таёжное сердце». Не бурундук, а бурундочок, не соболь, а соболюшка, не зверь, а зверёк, не лапы, а лапки, не гнездо, а гнёздышко, не самка, а самушка. Трепетное отношение автора к этим «маленький люди» сродни, пожалуй, материнской любви к детям. Так любить всё живое на земле и саму землю умеют далеко не многие. Именно эта любовь к необъятным сибирским просторам помогла писателю создать проникновенные произведения о тайге, о её величии и красоте, о её обитателях. «Нет силы, способной, пока я жив, оторвать меня от тайги», - признавлся Константин Дмитриевич. И спустя много лет после его смерти, мы можем с уверенностью сказать, что это был самобытный писатель, что творчество его имеет право занять особое место в истории сибирской литературы.

Каждый, кто приобщился к его творчеству, не только расширит свои представления о сибирской тайге, но и научится понимать природу, бережно к ней относиться, станет лучше и чище. В этом прежде всего значение произведений К.Д. Янковского. Именно эта наука так необходима всем нам сейчас, когда природа остро нуждается в заступничестве и помощи.

Примечания.

1. Словарь литературоведческих терминов, стр. 253. Москва. Издательство Просвещение. 1974
2. Словарь литературоведческих терминов, стр. 309. Москва. Издательство Просвещение. 1974
3. А. Шастин. Предисловие к книге «Таёжное сердце». Иркутск. Восточно-Сибирское книжное издательство. 1985.
4. К. Янковский Таёжное сердце. Рассказ Пора листопада. Восточно-Сибирское книжное издательство. 1985.
5. В. Ивашковский Читая книгу тайги. Газета Восточно-Сибирская правда. 1974 – 29 – 05.
6. Из выступления В. Распутина оп иркутскому телевидению 28.06.1978

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №2 г. Тайшета Иркутской области

Своеобразие рассказов шиткинского охотоведа

 и писателя Константина Дмитриевича Янковского

Автор: Быргазова Светлана

10 класс, МБОУ СОШ №2

 г. Тайшета Иркутской области

учитель Федосеева

Валентина Владимировна

Что же натворили мы с природой?

Как нам ей теперь смотреть в глаза?

В тёмные отравленные воды?

В пахнущие смертью небеса?

Ты прости нас, бедный колонок,

Маленький, затравленный, убитый,

На планете, Богом позабытой,

Мир от преступлений изнемог.

Эти строки принадлежат поэту Андрею Дементьеву. В погоне за длинным рублём новыми русскими природопользователями беспощадно вырублены сибирские леса, отравлены водоёмы. Жуткие картины изувеченной тайги болью отзываются в сердце. Хочется спросить людей, варварски истребляющих родную природу: « Кто же воспитывал вас и учил? По каким книгам и учебникам? Держали ли вы когда-нибудь в руках добрые и светлые книги о природе и животных? Знакомы ли вам имена писателей М. Пришвина и К. Паустовского, В. Астафьева и В.  Распутина?

В семидесяти километрах от нашего города Тайшета, в посёлке Шиткино, жил охотовед Янковский Константин Дмитриевич. Человек, ещё при жизни ставший легендой. Он был участником экспедиции профессора Л.А. Кулика к упавшему Тунгусскому метеориту, воевал в Великую Отечественную войну, сорок лет отдал работе лесничего в шиткинской тайге, писал очерки и рассказы, посвящённые сибирской природе. Эти очерки и рассказы стали появляться в областных газетах, журналах, в альманахах "Уральский следопыт" и "Вокруг света". В 1974 году Восточно-Сибирское книжное издательство выпустило первый сборник рассказов К.Д. Янковского "Дикие камни", три года спустя увидела свет книга "На речке Бобровой". Последний сборник "Таежное сердце" вышел уже после смерти писателя, в 1985 году. (http://pressa.irk.ru/kopeika/2005/15/010001.html). Писатель и охотовед Янковский очень остро чувствовал живое, любил до боли, до тоски сибирскую тайгу и её обитателей.

Нам, землякам-тайшетцам, достались в наследие его замечательные рассказы. Об этих рассказах и пойдёт речь в данной работе.

Целью работы является: проанализировать секреты писательского мастерства К.Д. Янковского, выявить художественное и идейное своеобразие, найти источники притягательности очерков и рассказов.

В семидесятые годы ХХ века параллельно с появлением знаменитых книг В. Астафьева и В. Распутина об отношениях человека и природы на страницах иркутского журнала «Ангара» и областной газеты «Советская молодёжь» появились первые рассказы охотоведа из далёкого села Шиткино Тайшетского района Янковского К.Д.

Как  В. Астафьев и В. Распутин Константин Янковский верен традициям, унаследованным от писателей М. Пришвина, К. Паустовского. Традициям классиков русской литературы, где природа не рассматривается как фон, на котором разворачивается действие, а в отношении  к природе раскрывается нравственная сущность человека.

Жанр произведений из сборника «Таёжное сердце» определён издательством лаконично: «Очерки и рассказы». На наш взгляд, провести чёткую границу между рассказами и очерками Янковского непросто. Рассказ, как известно, опираясь на творческое воображение писателя, предполагает сюжетность, конфликтность (1). Очерку же присуща большая фактографичность, развитость описательного изображения, затрагивающего порой вопросы нравственного состояния общества (2). В книгах К.Д. Янковского свойственная очеркам описательность может раствориться в увлекательном сюжете.

Обратимся к рассказу «По Угрюм-реке». Его начало вполне очерковое. Место действия – фактория Тура в низовьях Нижней Тунгуски, время действия – конец мая – начало июня, герои очерка – автор и его жена и помощница Елена Владимировна. Герои заняты поиском и изучением грунта одного из месторождений. Суровая природа севера, тучи гнуса, описание быта исследователей. И как-то вдруг почти документальные записи переходят  в увлекательнейшее повествование о медведе, нашедшем разбитую молнией лиственницу и «играющем» на этой лиственнице. «Одной передней лапой он обхватил скол, другой оттягивал большую расщепину и, оттянув, выпускал её из лапы. Возвращаясь в первоначальное положение, вибрируя, она издавала короткий громкий, далеко не музыкальный дребезжащий звук. Медведь с явным удовольствием прислушивался к нему, забавно покачивая головой и при этом негромко рыча».

Конечно, подавляющее большинство рассказов имеют сюжетную основу, но зачастую увлекательный сюжет прерывается раздумьями и рассуждениями автора о судьбе «маленький люди» (так называл животных Дерсу Узала, герой одноимённого произведения В.К. Арсеньева), о необходимости бережного отношения к таёжным богатствам, о причинах людской жестокости и варварства. А это уже элементы, свойственные публицистике.

В одном из писем К.Д. Янковский не случайно, наверное, назвал свои рассказы «рассказами-призывами» (3). На наш взгляд, это и есть самое точное определение жанра его произведений. Рассказы – призывы любить тайгу, любить реки, любить «маленький люди» и всегда помнить о неразрывной связи с ними.

Основная тематика рассказов Константина Янковского – жизнь животных сибирской тайги. Природу родного края автор знает прекрасно, знает и жизнь зверей – героев своих произведений. В каждом из рассказов писателя чувствуются эти знания, не обывателя, не дилетанта, но натуралиста, охотоведа, профессионала. Всё, о чём он пишет, известно ему по личным наблюдениям, переживаниям, опыту, подчас научному эксперименту. Будет ли это маленькая зарисовка о раненой соболюшке, повествование о переселении бобров в сибирские края, драматическая история потери детёныша парой лебедей или рассказ о вылеченной ондатре – всегда в основе всех вещей автора лежит точный факт, проверенный случай. Персонажи рассказов, смышлёные и забавные, типичны, конкретны. А любые биологические явления, послужившие темой рассказа, всегда достоверны и правдивы. И всё-таки это не фотография какого-то случая. Все факты в рассказах Янковского получают художественное переосмысление. Они как бы пропущены через его собственное поэтическое восприятие окружающего мира.

В результате появляются замечательные художественные образы Янковского, доставляющие читателю эстетическое наслаждение. Вспомните медведя Малыша, который приближался к зимовью. Чтобы послушать музыку, доносящуюся из радиоприёмника, а красавец-олень Сынок, выросший рядом с людьми, дружно игравший в догоняшки с охотничьими собаками, или зарывшаяся в снег, чтобы не погибнуть, раненная капканом соболюшка.

К. Янковский  видит и передаёт читателю тончайшие секреты поведения животных. Вот он рассказывает, как спасли от гибели мать-медведицу, попавшую в охотничью петлю из цинкового троса, два её медвежонка. Они купались в ручье и подбегали к матери, а она, облизывая их, утоляла жажду. Об этом красноречиво свидетельствовала протоптанная медвежатами тропинка от ручья к оборванной петле

. Подобных описаний, тонких свидетельств в произведениях Янковского много, и они ещё раз говорят о большой наблюдательности писателя, о его способности глубоко проникать в тайны природы.

Это умение глубоко проникать в тайны живого мира сибирской тайги пробуждает в читателе желание идти вслед за автором, чтобы испытать пленительную власть природы над собой, понять гармонию жизни, духовно обогатиться. С глубоким знанием описана К. Д. Янковским сложная, многоликая жизнь шиткинских таёжных лесов. И здесь охотовед и писатель Янковский проявляет себя как первооткрыватель. Он дарит нам щедро, по –пришвински, бесконечную радость постоянных открытий. Вот охотник остановился возле кругловатых ямок, вырытых на мелком песке. Это порхалища – места, где купаются птицы. По глубине ямок автор определил, кто принимал песочную ванну. А чуть дальше, на осине, оставил «потеси» медведь. Это он очищал когти от земли, набившейся в ложбинки, что находятся снизу когтей. По высоте «потесей»  и расстоянию между бороздками, оставленными на коре, легко узнать размеры и возраст медведя.

«…И каждому, кто обладает большим терпением, выдержкой, кто затаился в тайге, даже не применив особенно тщательной маскировки, много интересного и незабываемого покажет и расскажет она из сокровенной жизни обитателей тайги» (4).

Так ненавязчиво, по-доброму учит нас писатель быть проницательным, не проходить мимо хотя бы малейшего приметного явления, искать решение загадки в самой же природе, где всё сплетено в единое целое. И читатель благодарен ему за эту науку: ведь умение читать неписаную книгу природы – величайшее счастье, добытое человеком в результате настойчивых поисков, постоянных наблюдений за всем живым, что окружает нас.

Конечно, сибиряки в таёжной глуши живут трудной жизнью. Природа, окружающая нас, сурова, временами жестока. Вот тут-то, в этом испытании,  люди и делятся на тех, для которых, несмотря ни на что, она всё равно остаётся матерью, и на  других, для которых она уже не мать, а нечто отчуждённое, от чего лишь надо побольше успеть ухватить, урвать.

Для Яновского, охотоведа и охотника, охота никогда не была промыслом ради добычи, никогда не истреблял он животных, чувствуя родственное единение со зверями и птицами. Вот отрывок из неопубликованного рассказа «Сопка погибающих сосен».

«Я был когда-то неплохим охотником, но пришло время, это было уже давно, когда я сказал себе, что не хочу больше убивать этих беззащитных «маленький люди». И с тех пор убиваю только тогда, когда это вызывается необходимостью»

И далее автор рассказывает о том, как наблюдал он удивительную утреннюю зарю на фоне глухариных песен. Прекрасна была песня любви, а исполнители её так и не узнали, что под ними всю ночь сидел человек и боялся спугнуть их, чтоб не нарушить их весеннего праздника.

Жителям Тайшетского района книги рассказов К.Д. Янковского дороги вдвойне: впервые по таёжным краям, прилегающим к берегам Бирюсы, прошёл человек, увидевший всю их первозданную, никем ещё не воспетую красоту, человек, открывший эти края нам, тайшетцам, не как потребитель, а как поэт-романтик, как любящий сын матери-природы, добрый чудак, мудрый и вдумчивый философ.

На первый взгляд может показаться, что книги К.Д. Янковского только о том, что мы видим в тайге, как разгадываем её большие и малые тайны. Это одна сторона дела. Но есть и другая. Многие очерки писателя схожи  с дневниковыми записями, а в них писатель обогащает нас разносторонними знаниями и практическими навыками освоения в таёжных условиях. Достаточно вспомнить рассказ «Еловые слёзки», где так поэтично и убедительно поведал охотник о случаях спасения от гнойных ран при помощи еловой смолы. А каких только видов таёжного чая не назвал в сборнике Константин Дмитриевич! Здесь и брусничный, и черничный, смородиновый, и чай из чаги, из шиповника. Как бы между делом учит писатель читателя приготовлению рыбных блюд из многочисленных сибирских рыб, учит и секретам их добычи. А знаете ли вы, что такое чуманы и чумашки? Это набор посуды из бересты в таёжном походе. А сшивается берёста при помощи сарги. Сарга – нитки из корешков молоденького кедра, вываренных в кипятке.

Вот так, переворачивая страницу за страницей этих удивительных рассказов, начинаешь ощущать себя мудрым и просветлённым, задумываешься над закономерностью существования природы и нас в ней, выносишь житейские и нравственные уроки.

Говоря об особенностях художественного повествования К. Янковского, нельзя не остановиться на своеобразии языка его произведений. Иркутский писатель В. Ивашковский в отзыве на книгу «Дикие камни» отметил: « Книга написана ясным добротным языком, и за каждой строкой виден автор – человек, горячо любящий Сибирь (5)

Язык рассказов К.Янковского в целом пластичен и безукоризнен, не пестрит изысканными выражениями, витиеватыми фразами, прост и доступен.

Под добротностью языка мы предполагаем мудрое использование автором лексического запаса сибиряков, так называемых «сибиризмов».

«Народное старое слово стоит точно и вечно, - говорил Валентин Распутин, - оно что попало не брякнет, куда попало не встанет (6). Писатель Янковский не выдумывал слов для своих рассказов, он знал их, знал и умело использовал. Когда речь в них заходит о суровой сибирской природе и её неожиданных сюрпризах, мы встречаемся с такими непривычными городскому слуху словами, как «ветровал», «пороша-переновка», «кухта». Таёжные реки Сибири в рассказах поражают «шиверами», «быстером», «кипенью», предупреждая об опасности.

Слова эти пришли на страницы очерков и рассказов К. Янковского из уст сибирских охотников. Пришли как яркое вполне необходимое дополнение к волнующим картинам о природе и животных.

Язык рассказов свидетельствует об умении писателя мастерски пользоваться бесконечным разнообразием оттенков слов при создании живописных пейзажных зарисовок.

На тайгу опускается вечер. Вместо привычного для нас слова сумерки писатель находит таинственное , почти колдовское «скрадок». Или ещё пример. Деревья во время метели не снежком покрылись, а «окухтились» Мох, выросший на стволах древних елей, иначе как «лешевой бородой» автор и не называет.

Есть ещё одна характерная особенность авторской манеры повествования, которую нельзя обойти молчанием – обилие уменьшительно-ласкательных суффиксов при описании животных. Полистаем сборник «Таёжное сердце». Не бурундук, а бурундочок, не соболь, а соболюшка, не зверь, а зверёк, не лапы, а лапки, не гнездо, а гнёздышко, не самка, а самушка. Трепетное отношение автора к этим «маленький люди» сродни, пожалуй, материнской любви к детям. Так любить всё живое на земле и саму землю умеют далеко не многие. Именно эта любовь к необъятным сибирским просторам помогла писателю создать проникновенные произведения о тайге, о её величии и красоте, о её обитателях. «Нет силы, способной, пока я жив, оторвать меня от тайги», - признавлся Константин Дмитриевич. И спустя много лет после его смерти, мы можем с уверенностью сказать, что это был самобытный писатель, что творчество его имеет право занять особое место в истории сибирской литературы.

Каждый, кто приобщился к его творчеству, не только расширит свои представления о сибирской тайге, но и научится понимать природу, бережно к ней относиться, станет лучше и чище. В этом прежде всего значение произведений К.Д. Янковского. Именно эта наука так необходима всем нам сейчас, когда природа остро нуждается в заступничестве и помощи.

Примечания.

1. Словарь литературоведческих терминов, стр. 253. Москва. Издательство Просвещение. 1974
2. Словарь литературоведческих терминов, стр. 309. Москва. Издательство Просвещение. 1974
3. А. Шастин. Предисловие к книге «Таёжное сердце». Иркутск. Восточно-Сибирское книжное издательство. 1985.
4. К. Янковский Таёжное сердце. Рассказ Пора листопада. Восточно-Сибирское книжное издательство. 1985.
5. В. Ивашковский Читая книгу тайги. Газета Восточно-Сибирская правда. 1974 – 29 – 05.
6. Из выступления В. Распутина оп иркутскому телевидению 28.06.1978