Да не прервется память наша

Да не прервется память наша…

Но вот и пришла долгожданная весна, теплая, солнечная, яркая. Опять можно заняться исследованием лесной опушки, что неподалеку от бабушкиного дома. А то в прошлую осень рано выпавший снег не дал мне такой возможности, а за деревьями я точно что-то видел: не то пещеру, не то чью - то нору, не то овраг.

Оказалось, это огромная воронка, края ровные, словно обрезанные острым ножом, конусом уходит далеко вниз. Наклонился, чтобы лучше рассмотреть и… покатился, покатился, покатился. Последнее, что помню – сильный удар по голове и все, дальше тишина.

Очнулся оттого, что стало холодно. Вокруг темнота, тишина какая-то нереальная. Хотел испугаться – решил отложить на потом. Победило любопытство: где я? Луч моего фонарика (молодец, хорошо, что прихватил с собой!) выхватил из темноты множество кнопок и различные экраны. Вот это да! Да  ведь я попал внутрь инопланетного корабля! Как только я об этом подумал, на одном из экранов засветились цифры: 1, 2, 3. Что это? Что за цифры? Вскоре 2 и 3 погасли, а 1 стала мигать, меняя цвет от желтого до бледно-голубого. Внизу легко угадывалась кнопка, рядом с которой пунктиром обозначились 4 ячейки. В голове пронеслась мысль: «Введи дату!» Какую? Зачем? Кто думает за меня? «Введи дату события, очевидцем которого хочешь стать!» Почему-то в голове закружились только цифры 1, 8, 1, 2. «Точнее!» Пусть будет 8 августа – это мой день рождения. «Пристегни ремни!» Кабина начала вибрировать, ускоряя вращение, огоньки замигали, послышалось тихое гудение… Это продолжалось целую вечность или долю секунды, не знаю! Вдруг все стихло, и я отчетливо услышал чей-то приглушенный голос:

- Скажите, генерал Тучков, судя по фамилии, Скалон был француз?

- Скалоны давно переехали из Франции в Россию, - раздалось в ответ.

- А, понимаю. Верно, вследствие уничтожения Нанского эдикта, - снова заговорил первый голос. – Что ж, опускайте гроб в могилу, я первым брошу в нее горсть земли, ведь так велит ваш обычай, генерал Тучков?

- Да, Наполеон.

Наполеон? Я не ослышался? Я что попал на Бородинское поле? И причем здесь генерал Тучков, Скалон… Стоп! А не тот ли это Скалон, чей портрет я недавно видел в одной из экспозиций Бийского краеведческого музея имени Виталия Бианки? От догадок кружилась голова, одновременно стало и жарко, и холодно. Я присутствую на погребении моего земляка, Антона Антоновича Скалона, чей портрет можно найти в военной галерее Эрмитажа, а его имя начертано на стене героев войны 1812 года в храме Христа Спасителя. Знаю, что, внуки Антона Антоновича установили ему памятник на могиле в Смоленске: скромный четырехгранный обелиск из серого гранита; и совсем недавно, к 40-летию завода «Сибприбормаш», на средства предприятия установили бетонный бюст Антона Скалона в моем родном городе Бийске, где 6 сентября 1767 года он родился в семье генерала Антона Даниловича Скалона, командира драгунской бригады, расквартированной в то время в Бийской крепости.

Вскоре церемония погребения была закончена,   французы покинули это тихое место, возле свежего холмика остался стоять лишь пленный русский офицер. Он задумчиво смотрел в сторону горящего Смоленска. Поодаль переминались двое французских солдат, наверное, конвойные.

 - Генерал Тучков?! – выдохнул я, - Вы так скорбите по русскому офицеру Скалону?

Тучков вздрогнул от неожиданности, увидев перед собой незнакомого мальчишку, странно одетого, говорящего на русском! языке, когда кругом одни французы.

 - Антон Антонович не просто офицер, он мой друг. Да и русским его трудно назвать, хотя…Я Вам расскажу о нем, а Вы уж решайте сами.

Мы присели на траву, и Павел Александрович, так мне представился мой собеседник, неторопливо повел свой рассказ:

 - Это была семья потомственных военных, французов по крови, получивших дворянство, согласно одной из семейных легенд, еще во времена крестовых походов. В 1098 году, при штурме арабской крепости Аскалон, что в Палестине, более других отличился незнатный ратник, первым пробившийся на крепостную стену. За это граф Готфрид Бульонский пожаловал его золотыми шпорами и дворянским титулом, повелев именоваться впредь де Скалоном. Геральдическими знаками герба новою дворянского рода стали лилии и мечи - символы душевной чистоты и воинской доблести. На русской воинской службе Скалоны появляются в конце царствования Алексея Михайловича, в начале 70-х годов XV1I в. Отныне рыцарский род «лилий и мечей», не утративший ни честности, ни доблести, начинает ратную службу новой Отчизне. В штатных расписаниях российского офицерского корпуса армии Петра Великого из 1710 год числились Степан и Даниил Скалоны. Степан имел чин инженер-капитана и служил в Московском арсенале, Даниил, поступивший на военную службу в звании унтер-офицера, продолжил ее в Коллегии иностранных дел, затем состоял флигель-адъютантом генерал-фельдмаршала князя И.Ю.Трубецкого. Перед выходом в отставку имел чин полковника Киевского драгунского полка.

Его сын, Антон Даниилович, военную карьеру начинает пажом при ландграфе Генне-Гамбургском, затем, уже обер-офицером, участвует в Крымских походах фельдмаршалов Ласси и Миниха, а первое штаб-офицерское звание майора и первый орден Святого Равноапостольного Георгия Победоносца 4-го класса получает во время Семилетней войны.

      В начале царствования Екатерины II начинается сибирский этап его военной биографии. В 1765г. он командовал одним из драгунских полков, дислоцирующихся на южно-сибирской пограничной линии, а годом позже был назначен командиром драгунской бригады, состоявшей из Луцкого, Суздальского и Вологодского полков и расквартированной в Бийской крепости. Сибирские драгуны тогда считались одними из сильнейших в линейной кавалерии империи и именовались «кавалерией высшего ранга российских провинций».

      «Звездным часом» в судьбе драгунского командира, к этому времени уже получившего чин генерал-майора, стал 1774 год. По приказу командующего сибирскими войсками генерал-поручика И.А. Деколонга он организует вооруженную борьбу с пытающимися прорваться в Западную Сибирь отрядами пугачевцев и наносит им ряд тяжелых поражений в уральских провинциях.

      За «усмирение Пугачевского бунта» драгунский генерал в 1775 г. был пожалован орденом Святой Анны I класса, а восьмилетний сын Антон был зачислен рядовым в роту лейб-гвардии Преображенскою полка, где капитаном состоял сам наследник - цесаревич Павел. Запомните эту дату, мой юный друг, - год, когда впервые пересеклись судьбы будущего героя 1812 года и будущего императора. Еще через год А. Д. Скалон становится командующим всеми войсками сибирских провинций, затем следует производство в чин генерал-поручика. Знайте, на новом посту он показал себя талантливым военным администратором и «тщился более о принесении краю мирных польз от устроения хлебопашества и торговли». Это был не просто талантливый «вояка» - разносторонне развитый человек. Оставаясь боевым кавалерийским генералом, А.Д. Скалон заботился и об установлении мирных, взаимовыгодных отношений с местными народами, и о хозяйственном освоении пограничных районов юга Западной Сибири. Еще в 1774г. он составил первый в России русско-киргизский словарь-разговорник, а в 1776г. его стараниями появились на Алтае первые ульи. Умер А.Д. Скалон в 1777г. во время инспекторской поездки в Усть - Каменогорскую крепость, где и был погребен.

Сына Антона Даниловича, Антона Антоновича, моего друга и боевого товарища, тоже ждала военная карьера. Восьми лет от роду его приняли рядовым на службу в лейб-гвардии Преображенский полк.  В 16 лет он уже поручик Сибирского драгунского полка, через три года – капитан, спустя еще семь лет – майор.

В 1798 году по указанию Павла I, объявившего войну казнокрадству и армейскому беззаконию, офицеры-инспекторы проводили проверку войск Сибирского корпуса. Иркутский драгунский полк, которым к тому времени командовал Антон Антонович, показал себя эталоном – он резко выделялся на фоне других. После этой инспекторской поездки Антон Антонович делает блестящую карьеру: за «ревностное служение и содержание полка в отменном состоянии» он получает чин полковника и новую должность – командира драгунской бригады, а также аннинскую шпагу из рук государя (наградное оружие с орденом святой Анны).

В 1800 году он вновь идет на повышение - становится  генерал-майором. Но... Через год неожиданно уходит в отставку – по семейным обстоятельствам, как гласит официальная формулировка. Поселился 34-летний отставной генерал-майор в небольшом имении в Гродненской губернии.

 - Постойте, - нетерпеливо перебил я своего собеседника, - а как же служба Отечеству? Разве император забыл о заслугах Антона Антоновича?

 - Вспомнил, - через силу улыбнулся Павел Александрович (давало о себе знать ранение в голову), - правда, через 5 лет, когда в Европе накалилась обстановка и большая война стала неизбежной. Александр I начал спешно возвращать отставных генералов, среди них – Антона Антоновича. С 26 апреля 1806г. генерал Скалом снова «принят Высочайшим повелением в службу тем же чином с оставлением шефства Иркутским драгунским полком». Снова он командует эскадронами своих мрачноватых, коренастых сибиряков, снова его полк становится одним из лучших не только в Сибирском корпусе, но и во всей драгунской кавалерии империи. Уже через шесть месяцев в его послужном списке появляется резолюция командующего войсками Сибири генерал-лейтенанта Н.И.Лаврова, свидетельствующая, что генерал-майор Скалон «к повышению достоин, своим служением предан». В этом же документе есть записанные собственноручно Скалоном краткие автобиографические сведения, которые сообщают, что он «французской нации из дворянства, уроженец российский, лютеранской веры генерал-лейтенанта сын; российскую службу принял навечно и по отставке желаю остаться в России и на подданство со своими детьми присягу принял».

 Именно Скалону была поручена операция по переброске сибирских полков к западным границам Империи. Беспримерный марш сибиряков начался в июне 1808 года и завершился в феврале 1809-го. На пути в пять тысяч верст полки не потеряли ни одного человека! Именно тогда военный министр докладывал царю: «Сей марш исполнен в отличном порядке, с особым сбережением нижних чинов и всех полковых имуществ». За этот поход царь удостоил генерал-майора ордена Святого Владимира третьей степени.

Генерал Тучков замолчал. Я боялся нарушить это молчание.

 - А 12 июня 1812 года,- вновь заговорил генерал,- в Россию пришла беда: армия Наполеона перешла Неман и двинулась вглубь страны. Просчеты российского командования привели к тому, что две армии оказались отрезанными друг от друга и были вынуждены отступать. Участвуя в коротких арьергардных боях, отступал и Антон Антонович Скалон, командовавший драгунской бригадой из Сибирского, Иркутского и Оренбургского полков. Лишь под Смоленском армиям удалось соединиться и получить небольшую передышку. Здесь мы и встретились с моим другом. Несколько дней назад Антон Антонович наконец-то получил первые известия о своей семье, которую еще в самом начале войны из местечка Зерницы Гродненской губернии отправил к своему брату Александру, жившему в своем маленьком имении Араповка, в Белгородском уезде Курской губернии. Александр был отставным подполковником, считался небогатым помещиком, сам имел восьмерых детей, но с радостью принял семейство брата. Антон Антонович был женат на дочери омского бригадного генерала X. Кесслера Каролине и имел уже пятерых сыновей: Александра (16 лет), Николая (12 лет), Василия (7 лет), Антона (6 лет) и четырехлетнего Даниила. Стремительность неприятельского вторжения тревожила генерала, ничего не знавшего о судьбе близких: успели ли они доехать или остались в тылу наступавших французов? Незадолго перед штурмом Смоленска французами, он был обрадован прибытием нарочного от супруги, уведомлявшей его о благополучном прибытии в Белгород. Он  успел написать Каролине короткое письмо. Как видим, последнее. Письмо у меня, я не успел передать его с почтой…

Вдруг глаза генерала радостно засверкали:

 - Юноша, вот, возьмите его! Я уверен, Вам удастся его передать семье Скалонов. А если нет, то хоть на словах передадите его содержание.

Тучков развернул лист и начал читать:

 - «Я тебе не пишу ничего о военных действиях, но только скажу, что Бог русских никогда не оставлял. Хотя враг и зашел далеко, но он падет от оружия нашего!» Правда, хорошо сказано?! – в глазах генерала стояли слезы. – Я знаю, что Наполеон не освободит меня, я ему нужен как трофей, у него зреют какие-то планы. Но клянусь, предателем я не стану и докажу свою любовь Отчизне! (Так оно и вышло: Наполеон попросил Тучкова написать письмо своему брату Николаю, командиру 3-го пехотного корпуса в 1-й армии Барклая, в котором французский император выражал готовность к началу переговоров с царем Александром 1. Письмо было передано в Петербург, но ответа не последовало. Тучкова отправили во Францию в качестве почётного военнопленного, где он был освобожден весной 1814 года). Если бы не мое ранение!.. Прости, мой друг, мы несколько отвлеклись! – и Павел Александрович продолжил свой рассказ:

 - В начале августа французы подступили к окрестностям Смоленска, нареченного в народе Ключ-городом, ибо через него проходила дорога на Москву. 4 августа начался штурм. На стороне французов - более чем шестикратный перевес в живой силе и артиллерии. И все же взять город сразу им не удалось. Атаки следовали одна за другой, сибиряки шли в контратаки, опрокидывали наступающих, да еще успевали подобрать французское оружие.

На следующий день начался массированный артобстрел Ключ-города из нескольких сотен орудий, одновременно к стенам крепости стягиваются штурмовые части наполеоновской армии. Особенно напряженные бои шли у Молоховских ворот, в Рачевском предместье  крепости, где позиции защищали, в том числе, драгуны Антона Антоновича. Когда поступил приказ об отступлении, генерал с Иркутским драгунским полком остался в арьергарде, прикрывая отход артиллерии и егерей. В это время кавалерия Брюйера начинает еще одну атаку. Видя это, Скалон решился на отчаянный поступок: сразу за последним залпом батарей бросил драгунские эскадроны в атаку навстречу конной дивизии французов. Это было против всех правил, вопреки, казалось бы, здравому смыслу. Четверть часа сибиряки рубили и кололи врага. Французы опешили от безумной храбрости кавалеристов Скалона, смяли ряды, утратили наступательный порыв. Выигранных страшной ценой минут оказалось достаточно для спасения пехоты.

Выполнив задачу, генерал скомандовал эскадронам укрыться в крепости. По традициям боевого российского офицерства сам командир во время отхода находился в рядах последнего эскадрона. Внезапно рядом разорвались несколько гранат, и все скрылось в  густом пороховом дыму, в котором адъютант и вестовые потеряли командира из виду... Кавалерия противника была уже близко и «плац битвы в те же минуты достался неприятелю».

      Героическая оборона Молоховских ворот сорвала попытку французов прорваться к Днепровскому мосту и отрезать оборонявшие Смоленск дивизии русских от основных сил армии. К ночи 5 августа сражение утихло, а на следующий день корпус генерала Дохтурова оставил город. Слышал, как адьютант Наполеона Сегюр говорил, что, когда французская армия вошла в Смоленск, «свидетелей ее славы тут не было. Это было зрелище без зрителей, победа почти бесплодная, слава кровавая, и дым, окружающий нас, был как будто единственным результатом нашей победы». Борьба за Смоленск значительно ослабила армию Наполеона и охладила наступательный порыв французов настолько, что некоторые из его маршалов и генералов в открытую заговорили о необходимости мирных переговоров.

– Тучков замолчал, видимо, справляясь с охватившим его волнением, а потом заговорил вновь:

 - Антон Антонович Скалон был убит наповал вражеской картечью. Это случилось 5 августа 1812 года. Его тело французы обнаружили лишь 6 августа, и по повелению Наполеона оно было предано земле со всеми воинскими почестями. Вы сами это видели. Я преклоняю голову перед мужеством генерала Скалона!

Тучков встал, гордо подняв голову, произнес громко и отчетливо:

 - Вы, наши потомки, должны знать об этом и передать последующим поколениям, как…

Последние слова генерала заглушила пушечная канонада, все опять закружилось перед моими глазами, раздалось уже знакомое гудение…

Что случилось потом? А вы как думаете? Опережая вопросы, скажу, что и письмо передал, правда, не самой Каролине. Она долго не могла узнать, что же произошло с ее супругом в тот день 5 августа 1812 года. Он не числился в списках погибших, его не было среди раненых, а потому ее долго не покидала надежда: быть может, он жив? И только брату генерала, много месяцев спустя подробно расспросившему пленных французских солдат и офицеров, удалось восстановить картину того дня. Восстановить, чтобы сохранить память о нем и передать потомкам. «Генерал Скалон восхищения и награды достоин», - так оценил его деятельность военный министр России того времени. А государь распорядился назначить его вдове пенсион и выплатил ей 900 рублей ассигнациями. Покойный генерал ничего не оставил семейству кроме драгоценной памяти о честном служении. Правда, Каролина ненадолго пережила супруга: безутешная в своей потере, она скончалась в 1818 году. 

Все сыновья генерала по примеру отца и предков служили Отечеству на военном поприще. Старший, Александр Антонович (1796-1854), будучи декабристом и членом «Союза благоденствия», с 1826 по 1828 гг. состоял под негласным надзором полиции. Однако активного участия в движении он не принимал, и во время личной встречи с Николаем I император демонстративно разорвал все следственные рапорта по его делу и «милостиво даровал монаршее прощение за легкомысленные дела и суждения молодости». Второй, Николай Антонович (1800 - ?), генерал-майор, служил в Генеральном штабе, а затем командиром Белостокского пехотного полка. Третий, Василий Антонович (1805-1S82), капитан, служил помощником инспектора классов Петровского кадетского корпуса. Его жена, Софья Васильевна, была младшей дочерью автора знаменитой в то время комедии «Ябеда» и многих известных стихов В.В. Капниста. Семейство Скалонов находилось и дружеских и родственных связях с декабристами; братьями Муравьевыми-Апостолами, П.И. Пестелем, М.П. Бестужевым-Рюминым. М.С. Луниным. Важной страницей в жизни Василия Антоновича и его семьи была дружба с Н.В. Гоголем. Софья Скалон, знавшая писателя с детства, в своих мемуарах приводит любопытный эпизод, когда юный Гоголь, отправляясь в Петербург, заехал к ней попрощаться: "Расставаясь со мною, он удивил меня следующими словами: «Прощайте. Софья Васильевна. Вы или ничего обо мне не услышите или услышите что-нибудь очень хорошее». Слова эти встретили общее удивление, так как в молодом человеке не видели и не предполагали ничего особенного. Их искренняя и дружеская переписка продолжалась до самой смерти писателя. Четвертый, Антон Антонович (1806-1872), генерал-лейтенант, окончил Академию Генерального штаба, многое сделал для развития военной статистики, был членом Русского Географического общества. Пятый, Данило Антонович (1808-1856), генерал-майор, служил офицером - воспитателем, командиром кондукторской роты и Инженерном училище в Петербурге, где тогда воспитывался юный Федор Достоевский; известный русский писатель Д.Г. Григорович в своих воспоминаниях называет его «добрейшим» человеком.

Многие поколения Скалонов на протяжении веков верой и правдой служили России, а потомки этого древнего рода до сих пор продолжают это служение.

Прямая прапраправнучка Антона Антоновича Скалона, Татьяна де Скалон, проживает в бразильском городе Сан-Пауло. Ее отец, недавно ушедший из жизни Владимир де Скалон, служил протопресвитером православной церкви в Аргентине. В Санкт-Петербурге преподает Николай Романович Скалон, доктор филологических наук, профессор. В Смоленске – Скалон Александр Васильевич, доцент кафедры экономической и социальной географии СГУ. В Кемерове – Скалон Николай Васильевич, доктор биологических наук, заведующий кафедрой зоологии и экологии Кемеровского университета. Всех этих людей объединяет светлая память о своем замечательном предке Антоне Антоновиче Скалоне, которому 5 августа 1912 года они на месте погребения недалеко от Смоленска воздвигли памятник, который стоит до сих пор.

Вы побеждали и любили

Любовь и сабли острие -

И весело переходили

В небытие, - писала М.Цветаева о героях войны 1812 года.

Неправда! Герои эти живы в нашей памяти! И один их них – мой земляк, бийчанин Антон Антонович Скалон.