" Так кто же это - гений чистой красоты"?

Задача.

1. Найти ответ на вопрос: «Кто же на самом деле «гений чистой красоты»?

Пути решения.

     1.Исследовать различные версии ученых, литературоведов, писателей, связанные с адресатом стихотворения Пушкина «К***» и выразить свою точку зрения по данному вопросу.

Работа исследовательская, так как рассматривал, изучал и анализировал различные точки зрения ученых – пушкиноведов.

Работа актуальна, так как  и в настоящее время многие ученые, изучающие творчество Пушкина, не могут дать однозначный ответ на поставленный вопрос.

Работа имеет практическую значимость, так как данный материал  можно использовать на уроках при изучении творчества А.С.Пушкина; развивает кругозор и прививает навыки работы с  первоисточниками.  

                                                            П. Золотково.

                                                   2012 год.

                                   Содержание.

Введение.

Глава 1. Факты из биографии А.С.Пушкина.

1. Встреча Пушкина А.С. с  Керн А.П.

 Глава 2. Различные точки зрения по поводу адресата стихотворения Пушкина А.С. «К***».

             2.1 Точка зрения Белецкого А.И.

             2.2. Точка зрения Лотмана Ю.М.

              2.3. Точка зрения Викторовой К.П.

              2.4. Точка зрения Скатова Н.Н.

 Глава 3. Факты из истории и литературы.

             3.1.Сведения из биографии Жуковского В.А.

             3.2. В поэзии Жуковского  « гений чистой красоты» - это лишь бесплотный символ вдохновения.

              3.3. Пушкин усвоил «формулу» Жуковского.

Заключение. 

Введение.

На уроках литературы, изучая творчество А.С.Пушкина, я познакомился с прекрасным  стихотворением «К ***»(«Я помню чудное мгновенье…»). В учебнике  литературы написано, что адресат послания   А.П.Керн^[1]. Этот факт очень известен, и где бы, в каких публикациях не появлялось  это стихотворение, везде есть сноска: «Посвящено А.П.Керн». Но однажды мне попадается незнакомое ранее стихотворение  Жуковского В.А. «Лалла Рук». При  прочтении я обратил внимание на знакомую фразу «…и гений чистой красоты…». Я задумался: « Так кто же  этот « гений чистой красоты?»

Глава 1.

 Внешние факты биографии Пушкина, связанные со стихотворением К*** ("Я помню чудное мгновенье..."), хорошо известны.

В 1819 г. Александр Сергеевич встретился с молодой красавицей Анной Петровной Керн в петербургском доме Оленина. Анна Петровна на юного поэта произвела впечатление. Впрочем, кто из красивых женщин на него тогда, как и позднее, не производил впечатления? В 1825 г. в Михайловском состоялась новая встреча: Керн приехала в гости к соседкам Пушкина в Тригорское. Увлечение возобновилось.

В июле 1825 г. Керн уезжала из Тригорского в Ригу. Анна Петровна  вспоминает: «Он (Пушкин) пришел утром и на прощание принес мне экземпляр второй главы «Онегина» в неразрезанных листках, между которых я нашла вчетверо сложенный почтовый лист бумаги со стихами:

Я помню чудное мгновенье,…

... Стихи эти я сообщила тогда барону Дельвигу, который их поместил в своих "Северных цветах". Мих. Ив. Глинка сделал на них прекрасную музыку»^[2].

Романс Глинки, написанный уже после смерти поэта, в 1840 г., в свою очередь, укрепил представление о биографических истоках стихов Пушкина, так как был посвящен Екатерине Ермолаевне Керн - дочери Анны Петровны. В то же время, будучи очаровательным музыкальным произведением, оно для нас невольно сузило до романса значение стихов Пушкина.

Когда Александр Сергеевич провожал Анну Петровну из Тригорского и вручал стихи, произошла одна запомнившаяся ей заминка: "Когда я сбиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло тогда в голове, не знаю"^[3].

Сейчас с большой долей уверенности можно предположить: не промелькнуло ли в голове поэта опасение, что эти стихи будут приняты Анной Петровной и другими за ее портрет и "облик", за историю их отношений? А ведь так и случилось. Иной раз стихотворение даже печатают под названием: "А.П. Керн".

Так, может быть, "гений чистой красоты" в стихах - не Керн, и  стихи написаны, так сказать, безотносительно к Керн. Они обращены... К кому же?

Глава 2.

Существуют разные точки зрения.

Например, точка зрения, выдвинутая А.И.Белецким и поддержанная другими исследователями, согласно которой разные состояния внутреннего мира поэта в соотношениях этого мира с действительностью являются основной темой  стихотворения, и всё оно подчинено раскрытию философско-психологической тематике.^[4] 

Лотман Ю. М. утверждает, что « искреннее чувство Пушкина к А.П.Керн, когда его надо было выразить на бумаге, характерно трансформировалось в соответствии с условными формулами любовно-поэтического ритуала. Будучи выражено в стихах, оно подчинялось законам романтической лирики и превратило А.П.Керн в "гений чистой красоты"^[5] 

Третья версия заключается в том, что стихи попали к Анне Петровне совершенно случайно и предназначались другому адресату: к императрице Елизавете Алексеевне Романовой, супруге Александра I. Сторонницей адресации стихотворения «Я помню чудное мгновенье…» к Елизавете Алексеевне является увлёкшаяся пушкиноведением писательница К.П. Викторова . Она пытается доказать, что императрица Елизавета Алексеевна была «утаённой любовью» Пушкина, причём её образ нашёл самое широкое отражение в произведениях поэта. В рамках этой версии К.П. Викторова относит стихотворение «Я помню чудное мгновенье...» к Елизавете Алексеевне, указывая на его связь со стихами «К ней», по мнению писательницы, тоже обращёнными к императрице.^[6] 

Исследуя разные точки зрения, я пришёл к выводу, что мне ближе версия академика Н.Н.Скатова «К*** в данном случае совсем не условный знак, не обычное для Пушкина деликатное сокрытие конкретного лица. Здесь есть обращение к столь высокому, небесному и необъятному, что невозможно определить в обычном смысле. Однако этот высокий образ имеет и истоки, и название, и даже своеобразный прототип, но - всемирного значения. И не Анна Петровна Керн выводила Пушкина к этому образу, а выводил его... Василий Андреевич Жуковский, хотя он и остался, скорее, переводчиком, передатчиком»^[7]. 

Глава 3.

Обратимся к истории.

В начале 1821 г. в Германии у прусского короля гостила дочь с зятем. Это была будущая императорская чета всея России - Николай Павлович и Александра Федоровна. Последнюю сопровождал русский учитель - Василий Андреевич Жуковский.

 После одного придворного праздника с живыми картинами, на котором ставшая русской великой княгиней Александрой Федоровной немецкая принцесса Фридерика-Луиза-Шарлотта-Вильгельмина исполняла роль индийской принцессы Лалла Рук, учитель-поэт написал одноименные стихи. В них Лалла Рук предстала как символ искусства поэзии.

 И  родился драгоценный образ, «редкий поэтический алмаз»^[8]: гений чистой красоты.                    

                    Ах! не с нами обитает

Гений чистой красоты;

                        Лишь порой он навещает

Нас с небесной высоты…

Он лишь в чистые мгновенья

Бытия бывает к нам

 И приносит откровенья

Благотворные сердцам.

Итак, обращая внимания на даты, мы можем с полной уверенностью сказать, что выражение  гений чистой красоты принадлежит  Жуковскому, но образ этот остался до поры до времени в своей бесплотности, так сказать, беспризорности и непристроенности.

Обратимся к биографии Жуковского.

 В Дрезденской галерее Жуковский смотрит на "Сикстинскую мадонну", сначала смотрит, а потом и видит: «Я смотрел на нее несколько раз; но видел ее только однажды так, как мне было надобно. Я сел на софу против картины и просидел целый час, смотря на нее. Час, который провел я перед этою "Мадонною", принадлежит к счастливым часам жизни, если счастием должно почитать наслаждение самим собою. Я был один; вокруг меня все было тихо; сперва с некоторым усилием вошел в самого себя; потом ясно начал чувствовать, что душа распространяется; какое-то трогательное чувство величия в нее входило; неизобразимое было для нее изображено; и она была там, где только в лучшие минуты жизни быть может»

 И далее Жуковский произносит слово-определение, слово-разрешение: "Гений чистой красоты был с нею:

Он лишь в чистые мгновенья

Бытия слетает к нам..."

Жуковский постоянно возвращался к поэтической формуле - "гений чистой красоты".". Счастливо проговорившись ею в стихах 1821 г., он в письме 1821 г. своей высокой ученице с помощью этой же поэтической формулы поясняет "Сикстинскую мадонну" в статье "Рафаэлева Мадонна", опубликованной только в 1824 г.. В том же 1824 г. Жуковский пишет новое стихотворение "Я музу юную, бывало  встречал в подлунной стороне…", уже прямо подводя Пушкина все к тому же образу - "гений чистой красоты - и задавая ритм и строй пушкинским стихам.

В отличие от "Лалла Рук", в новом произведении поэта течет время, судьба:

 Я музу юную, бывало,

 Встречал в подлунной стороне,

И вдохновение летало

С небес, незванное, ко мне;

              На все земное наводило

Животворящий луч оно –

И для меня в то время было

 Жизнь и Поэзия - одно.

Но дарователь песнопений

 Меня давно не посещал;

 Бывалых нет в душе видений,

 И голос арфы замолчал.

Но всё, что от времен прекрасных,

 Когда он мне доступен был,

Всё, что от милых темных, ясных

Минувших дней я сохранил –

Цветы мечты уединенной

 И жизни лучшие цветы, -

Кладу на твой алтарь священный,

 О Гений чистой красоты!

Здесь отражены две стадии, два этапа: прошлое, когда были жизнь, поэзия, вдохновенье, и настоящее, когда "бывалых нет в душе видений". И далее будущее видится поэту в надежде:

Не знаю, светлых вдохновений

 Когда воротится чреда, -

Но ты знаком мне, чистый Гений!

 И светит мне твоя звезда!

Пока еще ее сиянье

Душа умеет различать:

 Не умерло очарованье!

 Былое сбудется опять.

В поэзии Жуковского "гений чистой красоты" - лишь бесплотный символ вдохновения, знак появления только поэзии и потому обескровливающий ее самое.

 Пушкин явно больше, чем стихам Жуковского, обязан его статье: ведь за нею - Рафаэль, которого Василий Андреевич "переводит" удивительно хорошо, хотя и своеобразно - итальянскую живопись русской прозой. И недаром еще в начале 20-х годов и, конечно, до появления в его жизни Анны Петровны Керн Пушкин не только читал "Лалла Рук" и усвоил знаменитую формулу Жуковского "гений чистой красоты", но прокомментировал и примечание поэта к этому стихотворению: «Руссо сказал: "il n'y a de bean que ce qui n'est pas"( прекрасно только то, чего нет (франц.). ^[9] Это не значит: только то, что  существует. Прекрасное существует, но его нет, ибо оно является нам единственно для того, чтобы исчезнуть, чтобы нам сказаться, чтобы нам оживить, обновить душу; но его ни удержать, ни разглядеть, ни постигнуть мы не можем. Оно не имеет ни имени, ни образа; оно посещает нас в лучшие минуты жития. Величественное зрелище природы, еще более величественное зрелище души человеческой, поэзии, Счастье, Несчастие дают нам сии высокие ощущения прекрасного. И весьма понятно, почему почти всегда соединяется с ним грусть... но грусть, не приводящая в уныние, а животворная, сладкая; какое-то смутное стремление... Это происходит от его скоротечности, от его невыразимости, от его непостижимости... прекрасно только то, чего нет.

Пушкин усвоил формулу Жуковского и уже в стихах изобразил неизобразимое - явленное чудо, пролетевшее видение:

Я помню чудное мгновенье:

 Передо мной явилась ты,

 Как мимолетное виденье,

 Как гений чистой красоты.

В стихах Пушкина есть обращение к бесконечности, К***, к "Мадонне" Рафаэля, никогда им не виденной, но угаданной. Через много лет Белинский, передавая свое впечатление от посещения в Дрездене "Сикстинской мадонны", сразу назвал Пушкина: "Я невольно вспомнил Пушкина: то же благородство, та же грация выражения; при той же верности и строгости очертаний! Недаром Пушкин так любил Рафаэля: он родня ему по натуре"^[10] . В стихотворении К*** и создан образ, родственный "Сикстинской мадонне". Отсюда и

неопределенность определенного, то, о чем Жуковский сказал: "… нет выражения понятного, имеющего определенное имя"^[11]. И у Пушкина нет такого имени, не говоря уже об имени какого-нибудь конкретного человека. Отсюда почти невероятная простота. "И как мало средств нужно было живописцу, - удивился картине Рафаэля Жуковский, - чтобы произвести нечто такое, чего нельзя истощить мыслию!"^[12] 

У Пушкина столь же немного "средств" - слов и образов, которые не должны отвлекать от главного; они есть, но скромны и незаметны.. Отсюда и особая атмосфера всего произведения, которая тоже перекликается с "описанием" пространства в картине Рафаэля у Жуковского и, видимо, им навеяна: оно кажется пустым и как будто туманным, но это не пустота и не туман, а какой-то тихий, неестественный свет, полный ангелами, которых присутствие более чувствуешь, нежели замечаешь; можно сказать, что все, и самый воздух, обращается в чистого ангела в присутствии этой небесной, мимоидущей  девы. У Пушкина сохраняются небесные черты, но они переданы точнее и "воздушнее": мимолетное  виденье. В пушкинском произведении пространство тоже кажется пустым и как будто туманным, ни в одной точке не сведенным ни к какой зримой детали; чистота этой красоты не нарушена никакой реальной приметой.

Жуковскому больше никогда не придется обращаться к "гению чистой красоты". Пришел Пушкин и былое сделал настоящим: взял формулу Жуковского, разгадал ее и представил свою "Рафаэлеву Мадонну". Так что знаменитое пушкинское произведение, на мой взгляд, создано не на тему Анны Петровны Керн, а на тему "Сикстинской мадонны", оно результат не мгновенного порыва, а итог долгого пути.

Я помню чудное мгновенье:

 Передо мной явилась ты,

 Как мимолетное виденье,

 Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной,

 В тревогах шумной суеты,

 Звучал мне долго голос нежный

 И снились милые черты.

Шли годы. Бурь порыв мятежный

 Рассеял прежние мечты,

 И я забыл твой голос нежный,

 Твои небесные черты.

В глуши, во мраке заточенья

Тянулись тихо дни мои

 Без божества, без вдохновенья,

 Без слез, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье:

 И вот опять явилась ты,

Как мимолетное виденье,

 Как гений чистой красоты.

И сердце бьется в упоенье.

 И для него воскресли вновь

 И божество, и вдохновенье,

И жизнь, и слезы, и любовь.

"Гений чистой красоты" в поэзии Пушкина сопровождает пробуждение духа во всей полноте, где "и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь". Поэт воплотил принцип, который Жуковский в своих стихах только провозгласили: "Жизнь и поэзия одно".

Заключение.

А что же Анна Петровна Керн? Неужели ни при чем? Конечно, очень причём. В трудную для поэта минуту она оказалась рядом, пробудила живое неподдельное увлечение, которое стало искрой, взметнувшей пламя гениального произведения.  В обстановке Михайловской ссылки, в тихом однообразии сельской жизни ("тянулись тихо дни мои"), лишенной бурных впечатлений и страстей, появление А.П. Керн вызвало "пробуждение" в душе поэта, знаменовало рождение того могучего и возвышающего чувства, которое пробудило и его творческое вдохновение».

  И все же она была лишь поводом, вызвавшим образ великого видения в пору душевного пробуждения поэта - милая, красивая, скромная Анна Петровна. Скромная, несмотря на известные вроде бы другие характеристики, знавшая "свое место".

Как раз Анна Петровна Керн и устанавливает иную в сравнении со многими писаниями, так сказать, обратную, но верную перспективу.

Обратимся к воспоминаниям Керн.  В своих бесхитростных воспоминаниях о Пушкине она говорит о нем то, что он говорил в стихах не о ней. 

    На образ пушкинского стихотворения - "гений чистой красоты" - лег чистый и истинный свет Рафаэлевой Мадонны. Вот почему и о Пушкине можно сказать словами, которыми закончил Жуковский свою статью о "Рафаэлевой Мадонне": "Какую душу надлежало иметь, чтобы произвести подобное!"

Список используемой литературы.

1. Ю.М.Лотман. Александр Сергеевич Пушкин. 1983.
2. Викторова К.П. Неизвестный или непризнанный Пушкин. – СПб.: Политехника, 1999.
3. Скатов Н.Н. Пушкин. Русский гений. – М.: Классика, 1999.
4. Жуковский В.А. Рафаэлева Мадонна // Сочинения В.А. Жуковского / Под ред. П.А. Ефремова. – Спб.: Издание И.И. Глазунова, 1878.
5. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 17 т. – М.: Воскресение, 1994.
6. Керн А.П. (Маркова-Виноградская). Воспоминания, дневники, переписка. – М.: Правда, 1989.
7. Белецкий А.И. Из наблюдений над стихотворными текстами А.С.Пушкина, 1953.
8. Русская литература  19 века под редакцией Лыссого Ю.И.
9.  Панфилов Д.Г. Анна Петровна Керн, которую мы не знали // А.С. Пушкин в Москве и Подмосковье. Материалы IX Пушкинской конференции 16-17 октября 2004 года. – Большие Вяземы: ГИЛМЗ А.С. Пушкина, 2005.