Мотив дарения в рассказах В. Колупаева «Апрель» и «Ноябрь» («Жизнь как год»)

          Критик Алексей Горшенин в статье о фантастике Виктора Колупаева «Обыкновенное чудо» писал: «По моему глубокому убеждению, «Жизнь, как, год» — лучшее из написанного В. Колупаевым. Здесь как художник он раскрылся по-настоящему, показал, насколько велики и разнообразны возможности фантастики, если подходить к ней с высокими мерками большой литературы».

Да, это безусловное новаторство. Он использует месяца, как и многие другие до него: показывает изменение возраста, но добавляет к этому изюминку, которая не просто предает некую форму, а определяет всю жизнь, показывает, что каждый человек живет в ожидании чуда, и оно приходит, если тому есть необходимость. Но оно изменяется, ведь в каждом возрастном этапе у человека свое неповторимое представление о чуде.    

Композиционно повесть разбита на двенадцать новелл-глав, новелл-притч, каждая из которых носит название того или иного месяца. Причем, герой каждой из новелл и по возрасту соотнесен с определенной порой годового цикла. Так, в главе «Январь» перед нами маленький мальчик, в «Феврале» — отрок-девятиклассник, в «Марте» — юноша-студент и т.д. И в своеобразном этом фантастическом месяцеслове автор художественно запечатлел полный жизненный цикл, от начальной его поры до завершающей стадии. «Самая вроде бы обычная жизнь идет в повести, - продолжает критик. - По внешней событийной линии ничего особенного: персонажи учатся, работают, влюбляются, растят детей и внуков, болеют... Но все они объединены ожиданием в своей обыденной жизни чуда. Того самого, которое предрекает им в предисловии автор». Действительно, в предисловии к повествованию «Жизнь как год» сам В. Колупаев определяет основной связующий мотив как мотив чуда: «Жизнь... Радость и горе, встречи и разлуки, мысли и дела человека. В этом повествовании жизнь не одного человека, а нескольких, по-видимому, двенадцати людей. Один из них был в Великую Отечественную еще мальчишкой, другой воевал сам. Один из них инженер, другой — врач, третий работает в мастерской красоты, четвертый... и т.д. Но мне кажется, что их судьбы, их жизни выстраиваются в одну ж и з н ь. Я вполне мог бы сделать героем всех новелл одного человека, но зачем столько чудес на одну простую человеческую душу. А вот однажды в жизни человека чудо должно встретиться обязательно. Оно у каждого свое. У кого любовь, у кого работа, цветы или дети. Чудес не перечесть. Но чудо из чудес — сама жизнь!»

Казалось бы, справедливо было бы обратиться к исследованию указанного и самим писателем, и критиком мотива чуда. Но, на наш взгляд, с мотивом чуда связан другой мотив – мотив дарения, потому что чудо есть чей-то дар кому-то. Образ дарителя есть практически в каждом рассказе:  Дед Мороз в «Январе» – «профессиональный» даритель; рассказчик в «Феврале» хочет подарить людям «переделанный» мир; рассказчик в «Марте» дарит своей возлюбленной красоту, хотя дар и оказывается проклятьем; в «Апреле» незнакомец дарит другу рассказчика последний час своей жизни; в «Мае» девушка-весна дарит деревьям зелень; в «Июне» рассказчик готов подарить инопланетному брату все лучшее, что есть у землян; в «Июле» рассказчик дарит своей возлюбленной молодость; в «Августе» рассказчик дарит людям праздник; в «Сентябре» Великий Физик дарит каждому возможность переосмыслить и изменить свою жизнь; в «Октябре» пес Маркиз дарит хозяину «новое видение»; в «Ноябре» окружающие незаметно для себя дарят рассказчику забытые им слова и движения, хотя он и вынужден отказаться от этого дара; в «Декабре» старик и старуха дарят детям и внукам тепло родного дома, дом как свою душу.

Вопрос о чуде – очень важный вопрос. Отношение к чудесам в жизни у людей разное и зависит от мировоззрения и мировосприятия, а так же культурного наследия нации, возраста.

Чудо – это мечта, ставшая реальностью. У каждого из нас свои мечты и свое понимание о том, что такое чудо и есть ли место для чудес в наше время. Чудо – это то, что удивило, поразило до глубины души и сердца. Кто-то скажет, что чудом является сама жизнь и он, конечно же, будет прав. 

Рассмотрим указанный мотив в рассказах (на наш взгляд, по жанру это все-таки рассказы, а не новеллы) «Апрель» и «Ноябрь». В дальнейшем предполагается рассмотрение этого мотива во всех рассказах цикла.

Дарение и принятие подарков относят к числу самых древних и весьма магических ритуалов человечества. Издавна считалось, что подарки могут обладать особой силой или энергией, которая незримым, таинственным образом способна переплести судьбы дарителя и получателя подарка (одариваемого). Именно об этой магии исследуемый рассказ.

В «Апреле» мы увидим двух дарителей, подарки которых бесценны, поскольку даром их является Жизнь. Беря, отдавать. Это действительно очень важно. Но одним ли этим определяется человеческая ценность? Впрочем, и у отдачи есть еще более высокая ступень — самоотдача, бескорыстное жертвование собой ради других. Даже если самому это грозит гибелью. О том, собственно, и идет речь в главе «Апрель».

Два друга занимаются странным вроде бы делом — они сами себя назначили «смотрителями улиц»: после работы в своих конторах они отыскивают на дорогах и тротуарах незакрытые канализационные колодцы и закрывают люки, предотвращая этим немалые беды. Они за это не получают ни платы, ни благодарности, но именно это дело считают для себя главным. Они являются дарителями, а подарок их, возможно, даже жизнь человека.

Рассказчик называет апрель «каким-то межвременьем», «ни зима, ни весна», более того, начинается повествование с четкого определения позиции героя, а может быть и самого автора: «Не люблю я этот месяц». В такое межвременье всегда происходят изменения, важные переходы не только в природе, но и в жизни человека.

Виктор Колупаев дает нам интересное противопоставление: люди пытаются "убить" свой Город. Не люди в данном случае томятся от городских стен, от этих ограничений. Это не людям не хватает воздуха, чтобы вздохнуть полной грудью, - это город устал от людей, от их бесконечных и бесцельных действий: «Развороченные мостовые, залитые грязью тротуары, грохот отбойных молотков; разваливающиеся от тряски автобусы и троллейбусы; мусорные кучи, стыдливо прикрытые рекламными щитами; деревья и кустарники, безжалостно срезаемые ножами бульдозеров под предполагаемое еще только строительство; здания, безнадежно ремонтируемые из года в год; отсутствие подземных переходов для обыкновенных пешеходов, для детей; и катастрофы, словно жизнь человека ничего и не стоит». Герой-рассказчик иронично замечает: «…а по утрам передают стандартную программу «Люби свой город», и, прослушав ее, люди надевают на ноги туфли, но попадают в грязь и колдобины, потому что передача предназначена для людей, а не для улиц, и улицы о ней ничего не знают, лишь скрипят от боли, когда им вспарывают животы, как это делали мы тогда. Мне казалось, что люди уже проиграли битву с улицами».

Город – один из героев рассказа. Он представляется нам живым, целостным организмом, который способен не только чувствовать боль, но и мстить людям за их преступное поведение: «Эта война, объявленная какой-нибудь улице или переулку на неделю или месяц, растягивалась на годы, обескровливая обе стороны, в результате чего улицы не выдерживают и проваливаются и разбиваются вновь, но это поражение и является их победой, а люди сдаются и покупают резиновые ботфорты, но это тоже не совсем поражение, потому, что городская фабрика резиновой обуви вынуждена работать с перегрузкой, и это стимулирует развитие промышленности, хотя уж очень отравляет воздух отходами, но это не в счет, потому что уж чего-чего, а воздуху у нас хватает».

Главный герой является тем самым «разрывателем могил, хирургом, который неумелой рукой штопал раны».

Позже он бросает эту работу: «Просто улицы запомнили меня. И стоило мне только выйти из подъезда, как асфальт шарахался в сторону и вопил: «Вот он! Вот он, вспарыватель животов!» И я точно знал, еще немного и разверзшаяся улица поглотит меня. Меня, потому что она знает только исполнителей».

Он даже попадает в открытый колодец, улицы города бросают молодому человеку вызов, и он его принимает. Его идея - создать организацию «закрывателей канализационных люков», но он не получает на это никакого разрешения, а сам он замечает, что работа его по закрыванию этих ловушек, по сути своей бесконечна, но не бесполезна: «Нет, здесь был какой-то заговор, тайная организация. Люки снова оказались открытыми. Моя работа имела смысл, но не имела конца».

Официально наш герой теперь врач скорой помощи. Он спасает людей, несет огромную ответственность за их жизнь: «А какое чувство охватывает меня, когда машина не может подойти к дому, в котором, возможно, умирает человек. Ведь часто счет идет на минуты, даже на секунды!»

Перед нами самый обычный человек, который не обладает никаким чудесным даром, но он – даритель, который совершенно бескорыстно совершает и без всяких сверхспособностей настоящие чудеса, не замечаемые окружающими, однако вклад его в жизни очень многих людей неоценим. Он вступает в неравную борьбу с целым городом. Вера в то, что он сможет выстоять, отстоять жизни многих людей, появляется и у нас, у читателей.

Но что-то должно напомнить нам о неравной борьбе, и случай помогает нам проснуться от этого сна, где улучшить мир может каждый человек.

Друга, с которым наш герой закрывал люки, сбивает машина. И виноват тут вовсе не город, а скорей сами люди, которые его населяют. И неведомо им, что сейчас здесь умирает их "спаситель". Но, как говорит сам Виктор Колупаев, на жизнь каждого человека приходится чудо. И здесь оно тоже появляется: «Я слышал, что есть люди, которые могут отдать несколько часов или даже дней своей жизни человеку, который умирает. Из своей жизни они эти часы и дни вычеркивают, вырывают. Я слышал это, но не понимаю, как можно отдать другому часть своей жизни». И такой человек находится в толпе людей, которые собрались вокруг пострадавшего. И наш герой, сам являясь дарителем, волшебником в своем реалистичном образе, не может принять точно такого же дарителя, но наделенного способностями. Отдавая час своей жизни умирающему, прохожий теряет сознание так и не назвав даже своего имени: «Но только его-то жизнь укорачивается! И он не знает, как и все другие, сколько же ему осталось еще: много, очень много, или совсем ничего, как вот у этого. Он не знал, но, может, чувствовал, иначе бы зачем он сказал: «сообщите...»? Но только как отказать человеку в жизни? Он не смог отказать... И ведь не стар еще. Просто, слишком щедро отдавал свою жизнь другим».

У Колупаева неизвестный даритель отдает кому-то свою жизнь, те ценные часы, которые он мог бы прожить и сам. Но он оказался "слишком щедрым". Вот ведь интересно, в чем же измеряется эта самая щедрость? Да в чем угодно, если речь заходит о подарке, то он может оказаться абсолютно любым. И значимость таких подарков оценить очень трудно, если речь идет о человеческой жизни, а одной или многих - неважно, это лишь несущественные подсчеты.

Каждый из наших дарителей взял однажды на себя тяжелую ношу ответственности и до последнего вздоха, вопреки всем обстоятельствами они будут её нести с высоко поднятой головой: «К тому же я вспоминаю, что еще не делал сегодня своего обхода. Да и по маршруту товарища сегодня придется идти мне».

Борьба человека за жизни других  - это, безусловно, благородно. Однако стоит задать вопрос: кому же вы противостоите? Людям! Нет, вовсе не городу, а именно людям, которые не хотят признавать свои ошибки и исправлять их.

Всегда находится несколько человек, которые готовы вести тихую войну, отстаивать своё мнение и возможность на спокойную, размеренную жизнь. Вот только что смогут сделать несколько пресных ручейков в мире, где господствует соленый океан? Они будут чудом, спасением, но очень скоро океан поглотит и их. Именно это мы и наблюдаем, когда один из «спасателей» попадает под машину. Это ирония, ирония города. Он открыто смеётся над попытками героев улучшить этот мир. Он показывает, что эти же самые люди, которых они спасли от падения в люк, спустя каких-то несколько минут, из-за своей невнимательности, безответственности, легкомыслия могут лишить жизни своих «волшебников». Да, главный герой пытается и здесь быть «врачом», спасать людей, но как говорится, болезнь человеку дана, чтобы осознать свои грехи, а врачи мешают этому познанию, принятию своей вины. Врач – это грешная профессия, считает в христианстве. И город говорит нашему герою именно это: ты не должен закрывать люки, иначе люди так никогда не поймут свои ошибки, не смогут осознать своей вины перед городом. Но человек, способный отдавать часы собственной жизни, зарождает в герое надежду. Он понимает, что просто не вправе остановиться, он должен продолжить борьбу, несмотря на все препятствия.

Что движет этими людьми? Как и многие другие, они думают, что если помогут они, то и им когда-то кто-то придет на помощь, подарит в нужный момент нужный подарок. Внутри каждого человека живет вера в чудо, и погасить её очень и очень трудно. Неопределенность пугает, но от неё никуда не деться: «Я закрываю люки-ловушки перед школой, из которой уже вываливает толпа ребятишек. Они бегут с запрокинутыми головами, веселые, крикливые, шумные и не смотрят себе под ноги. Они еще не знают, сколько ловушек подстерегает их впереди.

Не знаю этого и я...»

Мотив дарения в рассказе «Апрель» раскрывает следующую авторскую мысль: человек совершает акт бескорыстного, жертвенного дарения своей жизни тому, кто в свою очередь готов подарить свою заботу, участие людям, возможно, даже не заслуживающим такого дара, - инертным, безответственным, неблагодарным, принимающим, но не умеющим отдавать, но все же людям. Возможно, это возрастной нравственный максимализм героя (мотив дарения здесь переплетается с мотивом взросления, ответственности).

Рассказ «Ноябрь» находится в оппозиции к заявленному рассказу: главный герой уже не даритель, а одариваемый, но какую цену должны заплатить его близкие за свои бескорыстные «подарки» и вправе ли принимать их герой.

И Ноябрь, и Апрель – это месяцы «переходных» времен года, когда человеку приходится принимать важнейшие решения. В «Апреле» Город давал главному герою выбор: помогать людям, которые не готовы благодарить своих «спасителей», более того, не способны сохранить их жизни, или отказаться от этой благородной авантюры. И молодой человек делает свой выбор.

В «Ноябре» также присутствует выбор. Он, как и прежде, становится испытательным стендом нравственного состояния человека, но теперь проблема выбора затронута более остро.

Герой «Ноября» лежит в больнице без движения. Он парализован, у него отнялась речь. Он умирает. Однако каждый из нас понимает, что смерть бывает разной. Порой люди сами отказываются от жизни, но такое случается далеко не всегда. Наш герой устанавливает между собой и внешним миром непробиваемую стену, пытается отрешиться от всего окружающего: «Я лежу, и мне не хочется вставать»; «Мне — никак». Автор употребляет несколько раз слово «безразлично». В мире есть негласное правило: «Можешь быть добрым или злым, но безразличным - никогда» Безразличие порождает апатию, депрессию, смерть души, а потом и самого человека.

Описывается мир за окном больничной палаты: «Тишина. Окна. Замерзшее стекло. Всего каких-нибудь два миллиметра. Потом слой холодного воздуха. Снова два миллиметра стекла. А дальше мир. Целый мир! Мир, в котором я жил. Ветер. Снег, Сугробы. Люди. Дома. Холод. Жар. Свет. Тьма. Там — всё». Описание комнаты также указывает на статичность всего; белизна, холод подчеркивают бесконечность бытия, но в тот, же момент указывает на смерть и неизбежность: «Я вижу, что стена белая»; «Такая благоговейная тишина, белизна. Все подчеркнуто чисто. Все словно ненастоящее». Ненастоящее? Автор как бы сам наталкивает нас на вывод: всё, что есть в «Апреле»: грязь, крики, бешеные звуки, громкие потоки людей, яркие краски, динамичность –   это все жизнь, в этом движение, а в «Ноябре» все ровно наоборот. Тишина оглушает, она изводит; белизна, снег, мороз противны. Это ложь, в этом смерть, наигранность, но только не жизнь. А поставленная героем стена, она не рушится, а скорее своими внутренними разговорами он её укрепляет: «Но теперь барьер, стена, молчание. Мне ни жарко, ни холодно, ни радостно, ни скучно. Мне — никак». Беспомощность и немощность героя ставят его в невыгодное положение, он лишен того мира, к которому относился.

Но вдруг у него обнаруживается чудесный дар - заимствовать отдельные движения, жесты, слова у других, здоровых, людей, делать их своими, собственными: «Все слова их. У меня нет ни одного своего слова. Но их слов у меня уже набралось много. Я могу свободно разговаривать на не слишком специальные темы». Герой находится в смятении, сначала он не понимает, как действует сей дар, но когда понимает, то его охватывает волна счастья, эйфории: «Неважно. Главное — я говорю»

Согласно закону сохранения, ничто ниоткуда не возникает и никуда бесследно не исчезает. Благодаря фантастической способности у героя появляется возможность не только быстро выздороветь, но и, взяв у каждого что-то, чем сам не обладаешь, стать выдающейся личностью. Суперменом, скажем, или великим шахматистом, или певцом. Но у кого-то ведь надо брать. Сейчас он берет у самых близких и родных. «С друзьями я буду осторожен. Это только сейчас, когда я еще ничего знал, я нечаянно взял у них что-то. А так... Нет. Да я с ними и встречаться буду редко. На всякий случай. Я ведь не знаю, управляема ли моя способность? Ведь все это, наверняка, идет из подсознания. Да-а...». Все они рады выздоровлению своего друга, но все чаще не могут произнести какого-то слова или вдруг у них отекает шея, зато их болеющий друг начинает активно кивать головой. Сами того не зная, они становятся дарителями. Это дарение происходит вопреки их воле. Как мы помним, в «Апреле» люди наоборот являлись одариваемыми, однако тоже об этом не подозревали.

«У тебя поболит колено. Так ведь я не навсегда. Я на пять минут, на секунду, на миг. На микромиг у каждого, так что никто ничего и не заметит», - начинает оправдывать себя герой. Кто знает, как бы действовал каждый из нас, попав в такую ситуацию, мы не вправе осуждать героя. Найти оправдание, успокоить свою совесть, сделать, что угодно, лишь бы не отказываться от такого  дара.

«Я всегда хотел стать певцом. А теперь я иногда смогу петь» - начинает он мечтать, но тут, же обрывает такие привольные мысли: «Я запою, а у певца на сцене пропадет голос. Что почувствует он? Какая боль, и какой страх навеки останутся в его душе? Я сделаю шаг, а кто-то всю жизнь будет помнить, как он ни с того ни с сего оступился на ровном месте». Ответственность – вот, что пугает героя. Он не готов взять на себя такой груз. Такая  «политика одаривания»  не соответствуют общепринятому «Беря, отдавать», и именно поэтому терпит фиаско. Он готов отказаться от своей мечты петь или стать штангистом ради того, чтобы «ходить, видеть, слышать. Мне бы дышать. Мне бы просто жить». И опять мы сталкиваемся с вопросом о цене жизни. Можно ли пожертвовать другими людьми ради собственной жизни? Можно, говорит нам Виктор Колупаев, но только если твоя совесть позволит это сделать, если хватит сил нести такую ответственность.

Герой буквально выгоняет из палаты всех своих дарителей: «Эти — с работы. Те — просто знакомые. А вот и родственники. Свояки, сестры жены, племянницы». Остается один на один с собой.

«Так вот что довелось увидеть мне в последний раз. Там, за окном, все застыло. Весь мир застыл. Все схвачено холодом. Деревья голые и нет сейчас в них никакой красоты» - в последний раз! Значит, он уже принял свое решение, сделал выбор, это прощальный взгляд на мир, который отвергает его. Да, именно отвергает. Теперь не он ставит стену, а наоборот, готов стать «своим», но видит, что мир не готов или даже не хочет его принять. Это не дар – это испытание. Примешь его, но от тебя всё отвернется, потому что ты стал «вором», ты крадешь у людей их жизнь, их возможности. Ты - нарушитель, пошел против правил и устоев.

 «Нет. Уже больше ничего нет. От моего дыхания, что ли (да только при чем тут оно?), стекло затягивается льдом. Мир мутнеет, отдаляется от меня, уродливо меняет свои пропорции» - мир отказался от него.

В палату заходит жена героя и вроде бы сразу всё понимает, чувствует ту боль, которая внутри сердца, замечает неискренность и наигранность: «И от этой моей игры глаза ее тускнеют. Ее не обманешь. Она почувствовала, что все это ложь, обман, что все это — неправда».

«Устали не мускулы, не сердце. Устала душа», - наконец признается нам одариваемый, этот дар оказывается слишком тяжелым и изнуряющим. Его любимая успокаивает его мечущуюся душу и дарит покой. Теперь он все понял, все осознал и выбор сделал, но перед ним стоит последняя задача: попрощаться. И он забирает у неё одно лишь слово -  её имя – Валентина: «Я могу, могу сказать одно слово. Это ей не повредит». Это даже не воровство,  «ведь она никогда не зовет себя по имени. Она мама, сестра, тетушка, преподаватель. По телефону она называет себя по фамилии или по отчеству. Значит, дано, дано мне еще одно, последнее слово». У каждого человека должно быть право на прощание и последнее слово. Как у приговоренного к смерти.

«Я многое брал. Всю жизнь. Любовь, дружбу, участие, чувства, мысли. Я делил с другими радость и горе. Я, наверное, что-то и отдавал, если оно у меня было. А теперь я устал. Ничего я не хочу больше брать, потому что мне теперь уже нечего отдать». Не в радость становится дар, если ты понимаешь, что не сможешь ответить тем же. Перед нами становится вопрос: Дарить и быть одариваемым – смысл жизни? Получается, что так!

Эти два рассказа смогли показать нам нелегкую жизнь дарителей и одариваемых, подтвердили, то, что не каждый дар – это удивительное чудо, но иногда и испытание. И в одном и в другом рассказе герои боролись за жизнь, свою или других людей, делали свой выбор, принимали порой нелегкие решения. В «Апреле» человек мог дарить часы из своей жизни, а в «Ноябре» героя одаривали другие люди, хотя и не подозревали об этом.

Да, мы говорили, что оба месяца - это по сути «межвременье», но как важно оказалось какое настроение у этого  «межсезонья».  В «Апреле» пробуждение, возрождение, открываются возможности перед любым человеком, даже если у него нет волшебного дара. А в «Ноябре» скорый приход зимы, холод, застывание, смерть всего живого, и дар здесь будет испытанием души и воли. Зима забрала героя, оставила его в своих объятьях, а весна дала молодому человеку силы, порцию уверенности в правильности своих действий, хотя и забрала одного «спасителя» с добрым, щедрым сердцем.

В любом правиле существуют исключения. Чудо, дар – это, как оказалось не всегда благо,  и Виктор Колупаев нам это показал.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.  Горшенин А. Обыкновенное чудо // Сибирские огни. - 1994. - N 2.