Русская православная Церковь в эпоху дворцовых переворотов.

Опубликовано Стиховнина Ирина Владимировна вкл 11.02.2013 - 22:00

Автор:

Марьенко Дмитрий

XVII столетие - начало синодального периода в истории русской православной церкви. Ее поставили под жесткий контроль светской, гражданской власти, и она превратилась, по существу, в часть бюрократического аппарата государства. Это — с одной стороны.. С другой — церкви пришлось выдержать напор сектантских вероучений, староверов, вольнодумных идей и течений, вплоть до атеистических. В монастырях власти устанавливали штаты, монахов посылали на государственные работы. Из обителей изымали ценности на нужды войны. Деятельность служителей церкви рассматривали как часть государственной службы, весьма к тому же ответственной. Церковь поставили под неусыпный контроль светской власти через обер-прокурора Синода и его местных агентов — инквизиторов. Во всем этом Ф. Прокопович рьяно проводил идеи Петра I, став одним из убежденных идеологов российского абсолютизма. В трудах его самого и других церковных деятелей проводились идеи в духе рационализма (критика библейских текстов, житий святых с их чудесами). Устраивались диспуты со старообрядцами, в ходе которых их нередко уличали в невежестве, суеверии.
Правда, обличения раскольников мало помогали и при Петре, и после него, как и репрессии против них, слежка, доносы. То же самое происходило и с гонениями на нехристианские верования, религии, например, на юго-востоке страны, в Сибири (насильственное крещение “иноверцев”и т.д.).

Эпоха преемников Петра отмечена колебаниями в политике властей по отношению к церкви. Противники реформ более энергично, чем при покойном императоре, выступали против нововведений, их главного защитника — Ф. Прокоповича, других сподвижников Петра. Называли его то протестантом, то агентом папы римского. Выдвигали программу контрреформ, вплоть до возрождения патриаршества. Но власти придерживались, более или менее твердо, прежнего курса — на сохранение Синода как коллективного органа управления.

По-прежнему и правительство, и духовное ведомство преследовали вольнодумцев, раскольников, сектантов. В первой четверти столетия среди обнищавших слоев населения, а их было немало, находили отклик призывы Григория Талицкого, переписчика книг, не платить налоги, не слушать указы царя - «антихриста» Петра. А члены кружка «еретиков-иконоборцев» Дмитрия Тверитинова продолжали традиции Феодосия Косого и других вольнодумцев — отрицали почитание икон, креста, православную догматику, обрядность, все церковные учреждения. Они считали, что сами верующие могут духовно поклоняться Богу без посредничества священников, без церковных атрибутов (иконы, пение и прочее). Широко распространялись вероучения сектантов — духоборов, молокан и др. Как и еретики-вольнодумцы XIV —XVI вв., они отрицали институт церкви, почитание икон и “святых”, мощей и иных реликвий, таинства. Они не признавали иерархов, священников как посредников между Богом и верующими; сам человек, по их убеждению,— “храм Божий”, обиталище святого духа. Положение церкви к концу столетия сильно изменилось. Секуляризация нанесла ее позициям сильный удар. Более половины из почти 950 монастырей не получили штатного содержания, перешли на положение приходских церквей или попросту закрылись. Скопились по стране, особенно в крупных городах, многие сотни безместных священников. Получение места сопровождалось поборами, вымогательствами, клеветой. А. Т. Болотов, известный мемуарист второй половины века, пишет о порядках в тамбовском архиерейском доме: “Всему положена была цена и установление. Желающий быть попом должен был неотменно принести архиерею десять голов сахару, кусок какой-нибудь парчи и кой-чего другого, например гданской водки или иного чего”.

Синодальное управление церковью носило коллегиальный характер. Главную роль играл в нем архиепископ новгородский Дмитрий Сеченов. Он считался первоприсутствующим в Синоде (из 7 членов). Их главной заботой было обеспечение престижа духовенства, сохранение немалых его богатств. На этой почве происходили столкновения с обер-прокурором Синода (например, князем Я. П. Шаховским при Елизавете Петровне) и другими светскими лицами.

В руках церкви к середине века числилось без малого миллион душ крестьян мужского пола. Они давали сотни тысяч рублей дохода. Ей же принадлежали богатые торгово-промысловые села — Подольск, Егорьев, Макарьев, Ковров и др. Эксплуатация монастырских крестьян приобретала нередко откровенно грабительский характер, и они все чаще поднимались на восстания. Снова и снова встает в повестку дня вопрос о секуляризации церковных владений. Ее оформили сначала указом 21 марта 1762 г. и затем, уже окончательно, 26 февраля 1764 г. Архиереи, монастыри, церкви лишились 2 млн. крестьян обоего пола; число монастырей уменьшилось, их содержание стало заботой государства. Бывшими монастырскими крестьянами стала управлять специальная Коллегия экономии, и они превратились в государственных крестьян. Их перевели на оброк, что улучшило положение тех, кто раньше сидел на барщине и вносил натуральные платежи. Увеличились доходы казны (более 600 тысяч рублей в год).

С протестом против конфискации церковных земель выступил ростовский митрополит Арсений Мацеевич. Он же требовал ликвидировать Синод и снова избирать патриарха, главу русской церкви. Митрополит совершил обряд отлучения от церкви всех покусившихся на имущество церкви, в том числе и Екатерины II. Синод лишил его сана, передал его дело в гражданский суд. Мацеевича отправили в ссылку, и он, как некогда Никон - патриарх, оказался в монастыре. Но и там неукротимый пастырь продолжал обличать Екатерину, ее политику, за что был, вновь судим и умер в каземате Ревеля.

В России у Церкви было считанное количество шансов стать независимой от государства, и ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕГДА ЭТИ ШАНСЫ ВОЗНИКАЛИ В КРИТИЧЕСКИЕ МОМЕНТЫ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ: во время монголо-татарского ига, в Смутное время XVI века и в 1917 году - вот, пожалуй, и всё. Это те исторические моменты, КОГДА ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ БЫЛА ЛИБО МАКСИМАЛЬНО ОСЛАБЛЕНА, ЛИБО ВОВСЕ РАЗГРОМЛЕНА. Но стоило власти укрепиться, как Церковь сразу попадала в зависимость от неё, начинала служить ей, а то и вовсе ставилась на грань полного уничтожения.