политические репрессии

Муниципальное казенное учреждение "Закаменское РУО"

МБОУ "Мылинская СОШ"

Тема: "Политические репрессии на примере одной семьи"  

Районная научно-практическая конференция

"Шаг в будущее"

Секция: Краеведение

Выполнила: ученица 8 класса

Эрхеева Эржена

Научный руководитель:

Эрхеев Алдар Дондокович

учитель истории и обществознания

Мыла, 2017

Содержание

Введение.....................................................................................................................стр. 3

Основная часть:

1. Политические репрессии 30-х годов в Бурятии..................................................стр. 5

2. Борьба с религией в Закаменском районе в 30-е годы.......................................стр. 9

3. Жизнь и судьба ламы Жигжитова Доржи Ешеевича........................................стр. 10

Заключение...............................................................................................................стр. 13

Список литературы..................................................................................................стр. 14

Введение

Еще на заре Советской власти религия была объявлена «опиумом для народа». И с двадцатых годов начались гонения на служителей культа. Эта бесчеловечная политика огненным смерчем прошлась по судьбам людей, целых народов, сметая вековые обычаи, традиции, верования, искусство, культуру...

Актуальность темы. В конце 20 - начале 21 века в стране приобрели большую актуальность и остроту вопросы национального самосознания, возрождения национально-этнических культур, места и роли религий и церквей в жизни общества. В ходе перестройки, демократизации в обществе и перехода к рыночным отношениям кардинально изменилась социально-политическая, хозяйственно-экономическая и культурно-идеологическая ситуация в стране. Происходит особого рода революция во всех сферах жизни, в частности, ушли в прошлое и продолжают уходить многие стереотипы мышления эпохи социализма, возвращаются народу историческая правда и целые пласты духовно-культурных ценностей, преданных забвению. Чрезвычайно возросла роль религиозного фактора в культурно-духовном возрождении наций и народов.

Тема политических репрессий в СССР и Бурятии достаточно изучена: существует множество работ по этой теме. Например, А. И. Солженицын в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» пишет, что в лагерях содержалось более 35 тысяч бурят, а ФСБ по Республике Бурятия сообщает, что располагают данными о 19 тысячах уголовных дел и, что расстреляно 4300 человек. На II съезде народов Бурятии было оглашено, что из 46 буддийских дацанов было репрессировано 10 тысяч лам. Но отдельно историю каждой семьи, пострадавшей от репрессий, мало кто изучал, особенно страдания и переживания их родных и детей. Поэтому цель данного исследования -изучить историю политических репрессий в Закаменском районе, а предметом исследования является судьба семьи ламы Жигжитова Доржи, пострадавшей от политических репрессий 30-х годов 20 века. Исходя из цели и предмета исследования, мы определили следующие задачи:

• подробное изучение материалов по данной теме;
• выявление общих черт в судьбах разных людей;
• рассмотрение дальнейшей судьбы ламы и его семьи.

Источники, использованные в данной работе: устные свидетельства детей ламы - Марии Доржиевны и Дондока Доржиевича, воспоминания внуков, а также старожилов села. Мария Доржиевна показала нам документы из архивов и прокуратуры, которые доказывали все ее рассказы.

Методика исследования. При исследовании проблемы применялась совокупность методов, в числе которых основными были следующие:

• исторический метод, который позволяет рассматривать изучаемое явление в развитии;

-        сравнительно-исторический, который позволяет в сравнении выявлять достоинства и недостатки, общее и особенное в развитии проблемы.

Политические репрессии 30-х годов в Бурятии

Упрочение тоталитаризма. Из обычных командно-административных методов руководства вырастала система сталинского типа, которая эволюционировала в культ личности. Своими корнями культ уходил в период «военного коммунизма». Культ оказывал воздействие на экономику, политику, общественную жизнь, национальные отношения, личность. В экономике система проявлялась через распределительный механизм; в общественных отношениях— в опоре на маргинальные слои; в политической сфере—в соединении законодательной и исполнительной власти и появлении внесудебных органов; в национальных отношениях—в утверждении унитарного типа государства; и наконец личность переставала быть ею в правовом отношении. Такая система в условиях социальных экспериментов могла функционировать лишь при помощи аппарата насилия.

Репрессии. Самым тяжелым следствием этой системы стали массовые необоснованные репрессии, широко развернувшиеся со второй половины 30-х годов.

В соответствии с приказом от 30 июля 1937 г., подписанным партийно-государственным руководством страны, был установлен лимит на 258950 человек, подлежащих осуждению по первой и второй категориям (первая категория—расстрел, вторая—десять лет лагерей) [3]. Этот лимит был распределен на все края и области страны, в том числе и на Бурятию.

В архиве Министерства безопасности Республики Бурятия (КГБ) хранится 11 тысяч дел на репрессированных. Кроме того, многие уроженцы республики были репрессированы за пределами. Бурятии и их дела находятся на архивном учете в других регионах СНГ. Таковыми являются, например, дела ленинградской буддийской общины, Буркавбригады, ученых Б. Барадина, Ц. Жамцарано и других.

В начале 30-х годов появляются дела по крестьянским выступлениям. К ним относятся «Мухоршибирское», «Бичурское», «Селенгинское» («Ноехонское»), «Кяхтинское», «Агинское», «Леоновское», «Дырестуйское» вооруженные восстания крестьян. Следствие по этим делам проводилось поспешно, с нарушением процессуальных норм. Обвинения предъявлялись не на основе доказательств вины, а «из чисто классовых соображений». Зачастую наказанию подвергались сочувствующие восставшим. Все эти дела связаны с политикой коллективизации и являются следствием этой политики.

За 1937 год и десять месяцев 1938 г. в Бурятии было арестовано 6836 человек, из которых в этот же период было осуждено 4907 человек. Из числа осужденных 2483 человека прошли по первой категории (высшая мера наказания), остальные 2424 человек получили различные сроки наказания [4]

За этот же период органы «обнаружили» в республике 569 шпионов и диверсантов из 13 государств. Среди них: японских шпионов—347, польских—74, немецких—12, по 5 шпионов из Эстонии и Литвы, по одному из Югославии, Румынии, Болгарии.

Органы НКВД также «выявили» за два года 6267 изменников Родины, диверсантов, вредителей, террористов, контрреволюционных агитаторов. Наибольшую группу составляли представители «панмонгольской, контрреволюционной, повстанческо-диверсионной, вредительской организации». По этому делу на 15 февраля 1938 г. было арестовано 2026 участников организации, в том числе по дамской организации 1303 человека [3]. Им вменялось в вину попытка отторгнуть БМАССР от СССР и создать Великое Монгольское государство под протекторатом Японии, националистическая обработка населения республики на антисоветской основе и связанная с этим попытка государственного переворота. Согласно акта, подписанного зам. Наркома внутренних дел БМАССР и двумя начальниками отделов 18 марта 1938 г., панмонгольская организация была «создана» еще в период гражданской войны, а все руководство республики являлось руководителями этой организации. На 18 марта 1938 г. по этому делу были арестованы второй секретарь обкома ВКП(б) Маркизов, Председатель СНК республики—Доржиев, Председатель Бур.ЦИКа— Дампилон, секретарь обкома ВЛКСМ—Шулунов, три зав. Отделами обкома ВКП(б), 14 наркомов, 11 секретарей айкомов ВКП(б), 7 представителей аймисполкомов. Во главе этой «крупной организации с широко разветвленной сетью «должен был стоять» 1-й секретарь обкома ВКП(б) М. Н. Ербанов, арестованный в 1937 г. [4].

Большой террор. В результате репрессий были обезглавлены Бурятская организация ВКП(б), правительство и ЦИК республики. Жертвами беззакония пали руководители всех рангов: от директора завода до бригадира, от зав. фермой до председателя колхоза и сельсовета. Был полностью выбит обком комсомола республики. По обвинению во вредительстве и создании панмонгольской организации погибли не только руководители. Под топор террора попали бухгалтера, кладовщики, учетчики, плановики.

Была уничтожена почти вся творческая интеллигенция. Трагична судьба крупных ученых-востоковедов Ц. Жамцарано, Б. Барадина, писателей Ц. Дондубона (Ц. Дон), П. Данбинова (Солбонэ Туя), Ж. Батоцыренова, Ч-Ж. Базарона, Д. Дашинимаева. В 1938 г. погиб бывший председатель Реввоенсовета МНР, профессор кафедры политэкономии Коммунистического университета трудящихся Востока Э. Д. Ринчино [3].

В 1937—1938 гг. продолжалось раскулачивание. В эти годы было обнаружено 2979 кулаков, из них 2208 осуждено [4]

В ходе широкомасштабных репрессий не избежали участи своих мужей 59 жен «врагов народа».

«Врагов» находили и внутри органов НКВД. За 1937 и десять месяцев 1938 г. было арестовано 24 сотрудника НКВД республики. Они обвинялись в пособничестве контрреволюционным и вредительским элементам. Некоторые из чекистов, видя абсурдность обвинений, закрывали дела, освобождали из-под стражи безвинных людей. Уже в декабре 1937 г. была «вскрыта» и ликвидирована «антисоветская, правотроцкистская, националистическая шпионско-диверсионная организация» якобы существовавшая в НКВД республики. Были репрессированы Д. Д. Никифоров—начальник областного управления НКВД БМАССР, офицеры Л. Е. Помытов, Д. Чимытов, С. Ч. Чимидон, К.К. Спелит и другие [5].

Массовые репрессии лам. С началом массовой коллективизации сельского хозяйства государство поставило под свой контроль все сферы экономической и духовной жизни общества. Именно тогда под флагом борьбы с религией были отброшены духовные ценности жизни общества, во имя создания пролетарской культуры.

О том, насколько «успешно» решался религиозный вопрос в Бурятии можно судить по следующим фактам: в 1923 г. на территории БМАССР было 44 дацана, 211 православных храмов, 81 старообрядческий молитвенный дом, 7 иудейских синагог, 6 мусульманских мечетей, 5 баптистских общин и 1 католический костел. То есть, на территории республики были представлены все основные религиозные конфессии. К середине 30-х годов большая часть храмов и молитвенных домов были либо закрыты, либо разрушены. Накануне войны в республике не было ни одного действующего храма.

Самый сильный удар был нанесен по дацанам. К 1 ноября 1938 г. было арестовано 1864 ламы, из них 968 осуждены. В начале 1938 г. было арестовано 50 лам-лекарей Ацагатского дацана. Все 50 были расстреляны. В ноябре 1937 г. был арестован выдающийся религиозный и общественный деятель Агван Доржиев, вскоре умерший в тюрьме [3].

Управление НКВД Восточно-Сибирского края дает сведения о численности лам 34 дацанов Бурятии по годам:

Таблица № 1.

Численность лам в Бурятии (по годам)

В целом с 1916 по 1933 г. сняли сан 5283 ламы, ушли в улусы («степные ламы»)—1419, репрессировано 1162, эмигрировало—506, умерло—506 лам [4].

Управление НКВД БМР дает сведения на 1936 г. на 1 апреля было закрыто 25 дацанов, в 19 дацанах числится 923 ламы.

К Постановлению Восточно-Сибирского крайкома ВКП (б) от 26 мая 1936 г. дано приложение «Особая папка» Буробкома ВКП(б) от 4 мая 1936 г., в которой даются рекомендации о методах сокращения ламаистского духовенства:

• более широкий масштаб «привлечения» лам на работу в дорожном строительстве, лесоразработках;
• выселение за пределы республики и края по мотивам обвинения в антисоветской контрреволюционной деятельности, в хищении национализированного имущества;

• усиление налогового обложения;
• увольнение с работы в колхозах, совхозах, на новостройках;

-        закрытие столярных, кузнечных и прочих мастерских, которые дацанские и степные ламы организовали для обслуживания населения, конфискация сырья и оборудования этих мастерских;

• лишение избирательного права;

• решительная «чистка» в колхозах, опермероприятия по дамским организациям.

Попытку выявить общее количество репрессированных в республике и имена всех павших предпринял Общественно-научный центр «Сибирь», который начал работу по созданию республиканской книги «Памяти жертв сталинских репрессий»

Борьба с религией в Закаменском районе в 30-е годы

Со второй половины 20-х годов начались карательные меры против религии. После национализации дацанов в 1926 году в 1930-1931 годах в Закамне были закрыты два дацана и один дуган, в них было запрещено проводить богослужения. С этого времени начались репрессивные процессы против лиц буддийского духовенства. В начале 30-х годов в Закаменском аймаке были созданы следственные дела по отношению лам и крестьянства. Поводом послужило имевшее место недовольство буддийского духовенства и части крестьян, вызванное высоким налогообложением лам, закрытием дацанов, разрушением храмовых зданий, насильственной коллективизацией крестьянских хозяйств. В такой обстановке развертывалась политическая кампания вокруг дацанов, и возникло так называемое «Санагинское дело».

В январе 1930 года началась широкая кампания против духовенства этого дацана. Она мотивировалась тем, что ламы самых высоких духовных степеней во главе с ширетуем совместно с местными кулаками и некоторой частью бывших казаков стали заниматься антисоветской деятельностью, препятствовали росту колхозов, торпедировали активность бедняцко-середняцких хозяйств, используя предрассудки и фанатизм верующих, распространяли антисоветские слухи [1].

Этой же Санагинской организации приписывались формирование ячеек в улусах, отправка своих уполномоченных в Утато-Далахайский, Шара-Азаргинский, Модонкульский, Цагап-Моринский сомоны, стремление установить связи с Сартоло-Булакским, Дерестуйским, Гусиноозерским дацанами, а также ДАцанами Тункинского аймака, направление своего эмиссара к представителю буддийского совета Бурятии Агвану Доржиеву с поручением рассказать о положении ламства Закамны и получении у него необходимых указаний и инструкций. Далее утверждалось, что в Мыло-Бортойском и Цаган-Моринском сомонах обнаружена группа, руководимая бывшим родовым головой Мыло-Бортоя Цыбикжапом Цырендоржиевым и ширетуем Мыло-Бортойского дугана Гунзеном Доржиевым. В итоге было возбуждено уголовное дело на 100 человек, из которых осуждены 74 [1].

Вскоре за «Саиагинским делом» началась широкая кампания по разоблачению Цеже-Бургултайской ламско-кулацкой организации, центром которой стал Бургултайский дацан. Тогда в составе священнослужителей этого дацана имелись ламы высоких духовных санов - аграмбы Буянта Банзаракцаев, Данзан Мухаров, ширетуй Данзан Иринчинов, его заместитель Шойдон Шагдуров-Зайсанов и др. Группа лам Бургултайского дацана во главе с ширетуем обвинялась в проведении нелегальных собраний с участием представителей кулачества Улекчинского, Хуртагинского, Бургуйского и Цакирского сомонов [2].

По Цеже-Бургултайскому делу было подвергнуто аресту более 100 человек. Из них 20 человек были отпущены на свободу по подписке о невыезде с места жительства, несколько дел было прекращено и передано в другое производство [2].

Новая волна репрессивных мер в 1937-1938 годы в отличие от кампании начала 30-х годов приняла более широкие масштабы. Они коснулись председателей и бухгалтеров колхозов, председателей сельсоветов, рядовых колхозников, некоторых рабочих Джидакомбината, уцелевших представителей буддийской и языческой религии.

Жизнь и судьба ламы Жигжитова Доржи Ешеевича

Жигжитов Доржи Ешеевич - родился в 1898 году в местности Мэлэ. У него был брат - Шираб, который тоже был ламой. Они учились в Цеже-Бургалтайском дацане. Доржи был гэбшэ. Во время первой волны репрессий в начале ЗО-х годов, Доржи вместе с женой и двумя детьми сбежал в Монголию, но им там не дали жить и силой вернули на Родину. Их арестовали в конце зимы 1938 года во время репрессий. По словам дочери, Жигжитовой Марии Доржиевны, ее отца арестовали ночью, связали руки и ноги, закинули в открытую грузовую машину и привезли в Улан-Удэ. По пути не делали остановку, даже не давали сходить по нужде, справлялись прямо на машине, кто как мог. Они сидели в «белой» тюрьме в Улан-Удэ (сейчас колония №1 СИЗО). Каждый день их водили на допрос, предъявляя обвинения в борьбе против советской власти. Если арестанты отказывались подписать обвинения, то их запирали в камеру, где человек мог находиться в вертикальном положении. Через сутки ноги начинали опухать, на вторые и третьи сутки человек терял сознание. После таких пыток люди подписывали любое обвинение. По ошибке тогда расстреляли брата Гэмпила - Шираба. Потом Гэмпил вспоминал, что сидя в тюрьме в Улан-Удэ, когда вызвали Шираба, Гэмпил подумал, что его отпускают домой и попросил брата передать привет его родным и позаботиться о его семье. Но Шираб чувствовал, что его убьют, и в ответ он только горько плакал и весь дрожал. Через некоторое время его отправили в Красноярск на лесоповал на каторжные работы, куда были сосланы люди со всех концов России. Работа была трудная: голод, холод, болезни. Там Доржи Ешеевич получил травму: нарочно или случайно на него упала сосна, которая задела правое плечо. Из-за этой травмы рука начала засыхать. Там кормили плохо, если человек не выполнял норму, то урезали хлебный паек. Доржи Ешеевич рассказывал, что однажды он увидел трех мужиков из Средней Азии, которые разожгли костер, вскипятили воду и заправляли дождевыми червями. Он незаметно подошел к ним, из кипящего котелка вычерпал руками несколько червей и убежал, пока те не поняли в чем дело. Если каторжники находили кожуру от картошки, то сразу ее съедали, так как мог забрать старший или сильнейший. Вот в таких ужасных условиях жили каторжники. После 10-летней ссылки его отпустили домой на 10 дней, затем отправили в Хоринский леспромхоз. Во время ссылки в Хоринске он завел вторую семью, у него родился сын. Наконец через 5 лет его отпустили домой навсегда. Это произошло в 1956 году, когда младшая дочь заканчивала школу в Цакире. Как она вспоминает, он шел навстречу к ней по улице и улыбался. Они обнялись и заплакали.

У Доржи были жена Хажидма и трое детей: Дарима, Дондог и Маша. Когда его арестовали, младшая дочь еще была в животе и родилась весной 1938 года без отца. В эти же годы арестовали 59 жен «врагов народа», но Хажидму эта участь не постигла, но к ней в родной деревне относились очень плохо. Внуки рассказывают, что Хажидма была очень доброй, спокойной и набожной женщиной. Суровые времена заставили ее научиться жить в лесных условиях. Она стряпала в золе очень вкусные лепешки, добывала «мэхээр». При этом она клала вместо них крупы. По воспоминаниям Марии Доржиевны, младшей дочери, у нее было голодное и холодное детство. Хажидма еле кормила своих детей. В то время зимы были очень холодные, их домик был холодный, так как крыша была сделана из дернины, дров некому было готовить. Хажидма ездила в Михайловку и Хамней на 5-7 дней, собирала там колосья, шила унты и варежки, зарабатывая кружку зерна, и приезжала домой с небольшим котомком зерна, который они съедали за неделю, а потом кушать было нечего. Дети вместе с матерью собирали черемшу, «мэхээр», ягоды, саранку, «гэшхэнээ», «уургэнэ» и т.д. Одежды хорошей не было, Хажидма выделывала шкуры, шила унты, дэгылы - была большая мастерица. В летнее время дети почти не видели маму, которая уходила на сеноуборку и другую колхозную работу с зарею, а возвращалась ночью, ничего не зарабатывала при этом и всегда оставалась в долгу к концу года. Мария Доржиевна вспоминает, что мама их кормила сваренным зерном с «аарсом», после которого ее всегда тошнило. В 7 классе Марию Доржиевну хотели принять в ряды комсомольцев, как хорошую ученицу, но мама отговорила ее, сказав, что это очень страшные люди. Мария отказалась стать комсомолкой, а директор школы сказал, что в 1917 или 1937 году ее за это расстреляли бы прямо на линейке, поэтому она и ее мама испугались, и согласились.

С самого рождения Мария Доржиевна не видела своего отца, а когда получала грамоты, то всегда об этом ему писала, и просила его привезти ей расческу, бусы. Впоследствии Доржи вспоминал, что эти-то письма его и подбодряли и спасали от самоубийства.

Внук Анатолий Дармаев хорошо помнит, что в детстве дедушка Доржо заговаривал ему зубную боль, которая сразу же проходила. Также говорят, что он очень помогал младенцам, которые страдали от разных болезней.

Вот такая нелегкая и ужасная доля досталась ламе Жигжитову Доржи и его семье. Умер он в 1981 году в Мыле у своей старшей дочери Даримы. Дарима была замужем за Дармаевым Леонидом Сосоровичем. К сожалению, их сейчас также нет в живых. Сейчас в добром здравии живут в Улан-Удэ его сын Дондог и дочь Мария.

В начале 90-х годов прокуратура, органы государственной безопасности Бурятии вновь вернулись к этим делам, провели тщательную дополнительную проверку уголовных архивных материалов с целью полной реабилитации всех незаконно осужденных людей и восстановления их добрых имен. Мария Доржиевна через прокуратуру доказала, что она является жертвой политических  репрессий.   Справедливость,   наконец, восторжествовала!

Заключение

Рассмотрев проблему политических репрессий и их отражений на судьбах людей, в частности, на семье ламы Жигжитова Доржи Ешеевича из Мылы, можно сказать, что репрессии 30-х годов - это одна из наиболее трагичных страниц в истории нашего государства. Прежде всего арестовывали самых ученых, просвещенных лам, которые имели огромное влияние и авторитет среди населения. Их обвиняли в антигосударственной деятельности, в шпионаже в пользу «мировой буржуазии», в «панмонголизме» и т. д. и этапом отправляли в Иркутскую, Верхнеудинскую (Сагаан турмэ - Белая тюрьма), Кяхтинскую тюрьмы. Избежавшие расстрела и чудом оставшиеся в живых ламы впоследствии погибали в лагерях ГУЛАГа в невыносимых условиях в Красноярском крае, на Колыме, на строительстве Беломорканала (до сих пор старики вспоминают: «Хоер далай холболгын ехэ барилга дээрэ хосороо»). А сколько их погибло у себя на родине. Лам, не достигших шестидесяти лет, выгоняли на принудительные работы на строительство дорог и возведение многочисленных мостов (Санага - Цаган-Морин, Далахай - Сонгино, Удалха - Темник, Санага - Цакир). Сколько возле этих дорог безымянных могил, никто не считал. Простым людям не разрешали и приближаться к ним, сразу объявляли «контрой» и присоединяли к невольникам.

Чудом выживший Доржи Жигжитов, имел счастье вернуться домой и увидаться с родными, женой, детьми, познакомиться с уже родившимися внуками Гелей, Еши-Доржо, Дагба, застать появление на свет правнуков. Несмотря на все жестокие испытания, выпавшие на его долю, он не сломился, остался человеком с большой буквы, и назло советской власти и тем, кто предал его в то ужасное время, прожил долгую и счастливую жизнь после освобождения. У него было трое детей, 13 внуков и очень большое количество правнуков. У него в Хоринске осталась семья: сын и жена, о которых, к сожалению, мы ничего не знаем, но надеемся найти их в ближайшем будущем и познакомиться с ними поближе.

Список использованной литературы

1. Доржиев Б.Ш. История Закамны.- Улан-Удэ, 1997.
2. Зундуев Р.Д.  Санага-Булагай Даша-Пунсэглинг хиидэй туухэ.-Закаменск, 2002.
3. История Бурятии. 20 век. Ч. 1.- Улан-Удэ, 1993.
4. История Бурятии в вопросах и ответах. Вып. 3.- Улан-Удэ, 1992.
5. Михайлов Т.М. Религия в современной жизни бурятского этноса.-Улан-Удэ, 2004.

Заявка на участие в республиканской научно-практической конференции "Родной свой край - люби и знай!"