Институт благородных девиц как великий эксперимент Екатерины Великой

Муниципальное автономное  общеобразовательное учреждение                                     средняя школа №1 г. Михайловска

Институт благородных девиц, как великий эксперимент Екатерины Великой.

Исполнитель:

Гилёва Екатерина

Ученица 8-а класса

Руководитель:

Сардак М.В.,

Учитель истории и

обществознания ВКК

Михайловск                                                                                                                                

Оглавление

Введение…………………………………………………………………….3-5

Глава I. Великий эксперимент Екатерины Великой…………………......6-9

1. Открытие Смольного института благородных девиц……………..6-7
2. Замысел  императрицы……………………………………………….8-9

Глава II.Организация образовательного процесса в Смольном институте10-15

2.1. Приём в институт…………………………………………....................10-11

2.2. Процесс обучения и воспитания благородных девиц………………..12-15

Глава III. Смолянки………………………………………………………….16-24

3.1. Жизнь в институте………………………………………………………16-22

3.2. Жизнь Смолянок после окончания института………………………..23-24

Заключение…………………………………………………………………...25-27

Список ресурсов………………………………………………………………28

Приложения

Введение

2014 год – юбилейный, ведь в этом году исполняется 250 лет со дня открытия Смольного института благородных девиц – первого в России женского учебного заведения, положившего начало женскому образованию в стране.

ΧVIII столетие называют галантным веком. В высших кругах общества ценились хорошие манеры, умение непринуждённо себя держать, с лёгкостью вести светскую беседу. Едва уловимая улыбка, выразительный жест, мимолётное движение веера в дамской руке вдруг приобретали тайный смысл и понятное лишь посвящённым значение.

Во времена Петра I русские дворяне ещё только приноравливались к европейскому обиходу, властной монаршей волей перенесённому на родную почву. Но уже через полвека петербургский или московский светский салон ничем не уступал венскому или парижскому. Русские  барыни и барышни в ослепительных, по последней моде, нарядах, в совершенстве овладев искусством быть обворожительными, научились выигрышно себя подавать, освоили тонкости этикета, что так трудно давалось их матерям и бабушкам. Ведь изящной походке, приятному обхождению и другим секретам светской жизни девочкам-дворянкам приходилось обучаться с раннего детства.

Идея осуществления воспитания «нового человека»  базируется на педагогической теории и практике западноевропейских деятелей эпохи Просвещения. Воспитание трактовалось как один из важнейших факторов социальных преобразований, способных преобразить и человека, и общество, из чего естественным образом следовала идея о необходимости осуществления воспитания в условиях частичной изоляции от общества. Труды таких ученых как Ж.-Ж.Руссо, Т. Гоббс, Г. Форстер и Вольтер, состоявший в переписке с Екатериной II, оказали существенное влияние на изменения в воззрениях тех, кто имел возможность с ними ознакомиться и российскую философско-педагогическую мысль XVIII века.

И.И Бецкой составил доклады и уставы, в том числе «Генеральный план воспитательного дома» и «Краткое наставление о воспитании детей», где вопросы физического, умственного и нравственного воспитания раскрываются в духе идей Руссо и Локка. В соответствии с проектом Бецкого в России была создана сеть закрытых учебно-воспитательных учреждений, которая включает низшие и средние учебные заведения для дворян (благородного сословия) — пансионы, в частности - для девочек. В проекте этого закрытого учебного заведения, разработанном И.И. Бецким, по мысли императрицы планировалась подготовка девочек не к службе, а к семейной жизни, хотя Смольный институт на протяжении всего периода своего существования поставлял фрейлин к императорскому двору. В Смольном институте (как позже стали называть Воспитательное общество благородных девиц) И.И. Бецкой реализует хорошо известную пансионную систему. Он и его сотрудники внимательно изучили материалы о женских учебных заведениях, существовавших в Западной Европе, и разработали Устав, который стоял на уровне лучших педагогических идей и во многом превосходил  свои западноевропейские аналоги.

Русская дворянская молодёжь середины века была значительно образованнее неотёсанных недорослей начала столетия и больше не нуждалась в наставлениях.

Образование – это процесс приобретения знаний о мире, приобщение к культуре, к  ценностям мировой цивилизации.

Каждое новое поколение овладевает знаниями, опытом, накопленными предыдущими поколениями, вносит свой собственный вклад в непрерывно пополняемую сокровищницу культуры.

Образование играет важную роль в социокультурном, экономическом, правовом и экономическом развитии общества. «Посредством образования передается и трансформируется культура, воспроизводятся и создаются социальные функции и статусы», – писал Ж. Аллак. Но сегодня ключевая проблема заключается в том, что в реформируемом социуме не только произошел структурный кризис ценностей, но и качественно изменилась их роль в развитии общества – новая структура общественных представлений индивидуумов и социальных групп о добре и зле, о поощряемых и осуждаемых нормах поведения приобретают хаотический характер.

Цель данного исследования – доказать, что создание Института  благородных девиц было одним из самых удачных начинаний Екатерины II в плане развития женского образования в России.

Задачи – проанализировать различные источники информации по данной теме – научно-популярную и справочную литературу, Интернет-ресурсы, монографии, выяснить как проходил процесс воспитания смолянок, какую роль сыграло  данное учебное учреждение в истории  женского образования в России.

Глава I. Великий эксперимент.

1. Открытие Смольного института благородных девиц.

Дорожа репутацией просвещённой государыни, императрица Екатерина II задалась целью создать «новую породу людей»: смелых, благородных, истинных патриотов отечества. Дворянство – элита общества, и, по разумению Екатерины, воспитанию отпрысков голубых кровей следовало уделить особенное внимание. Они – опора трона. Она справедливо полагала: если пестовать ребёнка с раннего детства, он вырастет талантливым человеком и, востребованный обществом, принесёт ему неоценимую пользу.

Императрица задумала перевоспитать общество. Она мечтала о России как о новом государстве, построенным по законам «разума» и «порядка» - вот задача достойная просвещённого монарха! Для нового государства нужен новый человек – благородный и добродетельный, просвещённый и способный к созиданию.

Именно поэтому при Смольном монастыре в Санкт-Петербурге в 1764 г. было открыто первое в России государственное учебное заведение для дворянских дочерей. История Смольного монастыря восходит к правлению императрицы Елизаветы. Именно она, желая завершить свой земной путь в тиши и покое, приказала построить на этом месте монастырь для благородных девиц, предполагая, что сама станет настоятельницей. А название Смольный уходит ко времени основания Санкт-Петербурга — тогда это место отвели для Смоляного двора, где хранили смолу и варили дёготь для нужд Адмиралтейской верфи. Тогда название «Смольное» и закрепилось за этим местом. Его организацию Екатерина II поручила Ивану Ивановичу Бецкому – человеку с широким кругозором, опытному, даровитому, хорошо знакомому с проблемами педагогики.

В высочайшем указе говорилось, что целью этого общества было «дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества».

Смольный институт стал закрытым учебным заведением для девушек из дворянских семей. Зачислялись туда девочки шести лет, выпускались восемнадцатилетние девушки. Закрытость учебного заведения была главным условием и главной идеей Бецкого, который вел речь о воспитании "новой породы" людей. В его представлении все выглядело действительно идеально: юные девушки полностью изолированы от влияния среды, семьи, улицы, за двенадцать лет обучения и воспитания они становятся взрослыми женщинами, свободными от пороков. Став матерями, выпускницы Смольного института воспитывают детей такими же, дети же передают все накопленное от матерей следующему поколению, и постепенно все члены общества станут добропорядочными людьми. 

Императрица постоянно держала в поле своего зрения все, что касалось Смольного института. Через несколько лет после его основания она писала Вольтеру: "Эти девицы… превзошли наши ожидания; они успевают удивительным образом, и все согласны с тем, что они становятся столько же любезны, сколько обогащаются полезными для общества знаниями, а с этим соединяют самую безукоризненную нравственность". В другом письме тому же Вольтеру говорилось: " .. мы очень далеки от мысли образовать из них монашек; мы воспитываем их так, чтобы они могли украсить семейства, в которые вступят, мы не хотим их сделать ни жеманными, ни кокетками, но любезными и способными воспитать своих собственных детей и иметь попечение о своем доме".

…Итак, 5 мая 1764 г. Бецкий представил императрице устав для учреждения «Общества для воспитания двухсот благородных девиц».

Начало 1774 года. «Петербургские ведомости» одна за другим публикуют сообщения о посещаемости императрицей Екатериной II воспитанниц Воспитательного общества благородных девиц. Это был предмет её гордости – первый выпуск будущего Смольного института.

Казалось, весь мир с интересом наблюдает за ходом этого великого эксперимента. Ни один иностранец, попадавший в Петербург, не оставлял без внимания Смольный. Удивление и восхищение – вот главное впечатление от него. Впервые в Европе задача воспитания и образования женщин была поставлена на государственном уровне, глубоко и очень  практически осознана их роль в обществе.

Знаменитый Дидро посвящает Смольному восторженные строчки: «Была решена неразрешимая проблема – воспитывать, воспитывать без принуждения. Там воспитываются Дамы благородные и очень образованные. Там у каждой есть возможность найти применение своим силам и развиваться. И было совершенно настоящее чудо – была создана  школа, которой никогда не было, нет, и вряд ли появится. Если это заведение пройдёт испытание временам, дамы мало в чём будут уступать рыцарям, а лицо империи изменится за каких-нибудь 20 лет».  

1.2. Замысел  императрицы

До Екатерины II женских учебных заведений в России не было. Петр I, как известно, приложил массу усилий, чтобы заставить госслужащих (действующих и потенциальных) чему-нибудь поучиться. В конце концов дворяне смирились с необходимостью давать образование своим отпрыскам, однако на дочерей эта повинность не распространялась. Практичный Петр I не видел особого смысла обучать женщин, не годных ни к военной, ни к морской, ни к чиновничьей службе.

       Если Петр I перестраивал на европейский лад государственную структуру, то Екатерина II хотела сделать то же с семейной жизнью своих подданных. По мысли императрицы и Ивана Бецкого, разработавшего проект закрытого учебного заведения для девочек, в нем должны были готовить не к службе, а именно к семейной жизни. Конечно, девочек учили и до открытия Смольного института. Однако иностранные учителя, которых приглашали к своим чадам состоятельные родители, как правило, были слабоваты в профессиональном смысле, а секретарь французского посольства прямо предупреждал, что большинство учителей-французов — это "бежавшие из Франции и скрывающиеся от полиции дезертиры, банкроты. Контролировать деятельность этих сомнительных педагогов государство не могло, проще было перехватить инициативу и создать собственное специальное учебное заведение.

Устав общества, написанный И.И. Бецким, устанавливал полный регламент его деятельности: правила о воспитании, учении и молитвах; пище и форме, праздничных собраниях, должности начальницы и правительницы, положение о попечителях, каковыми должны быть четыре сенатора. В основе системы воспитания и учебной программы лежали педагогические воззрениями И.И. Бецкого, сформированные им под влиянием западноевропейской просветительной философии. Этим воззрениям сочувствовала и Екатерина II.

Екатерина не жаловала популярные в Европе закрытые монастырские школы. "Не знаю,— писала императрица Вольтеру,— выйдут ли из этого, как вы выражаетесь, батальона амазонки, но мы далеки от того, чтобы сделать из них монашек и вогнать их в чахотку". Тем не менее Воспитательное общество благородных девиц решили разместить в Воскресенском, или, как его называли чаще, Смольном, монастыре (в обиходе заведение стали называть Институтом благородных девиц или просто Смольным институтом).

Цель этого учебного заведения, как говорилось в указе, "..дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества". 

Глава II. Организация образовательного процесса в Смольном институте.

2.1. Приём в институт.

Изначально для поступления в институт было необходимо сдать экзамены (немного из французского, еще меньше из русского, плюс наличие определенного религиозного воспитания) и пройти отбор по происхождению, изрядно уменьшавший ряды желающих.

В первых наборах рассчитывать на поступление могли лишь дочери тех дворян, чьи роды были внесены в III, V и VI части дворянских родословных книг, или тех, которые имели чины, как минимум, 9-го класса (капитан) на военной службе или 8-го класса (коллежский асессор) на гражданской. Однако немногие из знати были согласны обрекать своих дочерей на безвыездные 12 лет учебы, после которых вставал нелегкий вопрос о дальнейшей выдаче замуж чересчур образованной девицы. Именно поэтому основной состав учениц был родовитым, но бедным. Между прочем, после 1825 года многие дети декабристов учились в институтах: обе дочери Каховского, например, закончили курс с серебряными медалями. Говорят, когда в институт приезжали княжны, то дочери императора и дочери руководителей восстаний весело играли вместе.

Учились здесь и «иноземки»: внучка Шамиля и дочерь грузинских князей, княжны Черногории и шведские аристократки. Несмотря на то, что, согласно пафосным официальным источникам, начальница Смольного, княжна Ливен, говорила молодой классной даме: «Вы, может быть, ещё не знаете традиций Смольного. С принцессы надо требовать вдвое и втрое, потому что от ея характера будет зависеть судьба ея подданных», отношение к ним, безусловно не было обычным. Например, хотя августейшие особы и носили форменные платья и ходили на обычные уроки, им предоставлялись другие помещения для жилья и собственная кухня, каникулы девушки проводили в имении начальницы института, а на праздники выезжали в императорскую семью.

Помимо «государственных» мест для воспитанниц, довольно большое количество девушек содержалось за счёт специальных стипендий, вносимых как императорской семьёй так и просто богатыми людьми. И. И. Бецкой, изначально стоявший во главе Воспитательного общества, обучал по десять девочек с каждого приёма, положив на их имя в банк особый капитал. А в 1770 г. Гофмейстирина Е. К. Штакельберг завещала деньги, полученные за имение, в уплату содержания в Смольном девочек из неимущих семей дворян Лифляндии и выдачи им пособии при выпуске. Делали ежегодные взносы для содержания стипендиаток Орловы и Голицыны, Демидовы и Салтыковы. Смолянки, обучаемые на чей-то частный капитал, носили на шее ленточку, цвет которой выбирал благотворитель. Так, у стипендиаток Павла I они были голубые, у Демидовых – померанцевые, протеже Бецкого повязывали зелёные, а Салтыкова – малиновые. За тех, кто не мог получить какую-либо стипендию, вносили плату родные. В начале ΧΧ века это было около 400 рублей в год. Количество мест для таких учениц, однако, всё равно было ограничено.

2.2. Процесс обучения и воспитания благородных девиц.

Воспитание по Бецкому, имеет четыре стороны: физическую, физико-моральную, моральную и дидактическую (обучающую).

Физическая сторона: только в здоровом теле может быть здоровый дух. Бецкий советует с ранних лет приучить детей к стуже и позволять бегать во всякую погоду босиком (температура в спальнях зимой не превышала 16˚).

Физико-моральное воспитание: леность – мать всех пороков, трудолюбие – отец всех добродетелей. Бецкий советует приучать детей к делу, ко всякому рукоделию, но не употреблять насилие, а выбирать занятие в зависимости от возраста и способностей. В свободное время дети должны играть, а не спать или лежать.

Моральному воспитанию в системе Бецкого отводится первое место. Основной принцип – закрытое учебное заведение, чтобы исключить отрицательное воздействие извне. В качестве же положительного воздействия должен быть живой пример воспитателя и совет книги.

Возвысив значение морального воспитания, Бецкий оттеснил на задний план значение обучения, повторяя ошибку западных воспитателей, рассматривавших науку как ничто отдельное и не всегда полезное. Однако у Бецкого есть по поводу обучения ряд дельных советов: «Надлежит или отрешится от обучения, или обучать играя, чтобы это в отдых было». Практичность и наглядность прежде всего.

Изначально курс на благородной Николаевской половине был рассчитан на 12 лет, позднее был сокращён на 9. На Александровской учились 6 лет.

       Двенадцатилетний курс делился на четыре этапа. Первые три года девочкам преподавали Закон Божий, русский и три иностранных языка, рукоделие, танцы и музыку. В старших классах добавлялись история, естественные науки, а также практическое домоводство. Девушек учили готовить, выбирать продукты и договариваться с продавцами, следить за хозяйственными тратами и т. д. Кроме того, старшеклассницы помогали учить своих младших сокашниц, что служило своеобразной педагогической практикой. Смолянки не получали в институте профессии, но приобретенных знаний и навыков должно было хватить для ведения хозяйства и домашнего воспитания собственных детей. Языком преподавания и общения был французский, необходимый для того, чтобы хорошо чувствовать себя в приличном обществе.

Переход в новый класс, соответственно, набор и выпуск, происходили каждые три года. Это сильно затрудняло работу с отстающими - держать девицу в классе еще три года находили негуманным для нее и неудобным для себя. Неуспевающую просто переводили в слабое отделение и редко вызывали, но аттестат так или иначе выдавали. Подобные девушки, считающие Александра Невского польским королем и ограничивающие срок Семилетней войны десятью годами, однако обладающие бумагами об окончании наиболее престижного женского учебного заведения, сильно подрывали престиж института. В начале 1860-х с легкой руки Ушинского воспитанницы обеих частей Смольного стали обучаться по 7 лет (VII класс был самым младшим) и переводиться в новый класс каждый год, потом нововведение позаимствовали и другие институты. Между прочим, он же, протестировав старшеклассниц, отобрал 30, на его взгляд, безнадежных и сформировал из них отдельный класс, который (впервые за всю историю Смольного!) после годичного обучения был выпущен без аттестатов.

Оценки ставились по двенадцатибалльной шкале, по результатам успеваемости составлялись рейтинги и выдавали промежуточные знаки отличия - где-то банты-кокарды, цвета которых обозначали успешность носительницы, где-то - шнурки с кисточками, которые повязывали на волосы.

Высочайшие покровительницы заботились о том, чтобы ученицы получили всестороннее образование, которое бы соответствовало самым высоким требованиям. Здесь приводится список предметов, входивших в обязательную программу всех учебных заведений независимо от сословий. В училищах, где учебно-воспитательная организация носила характер практической подготовки наставниц, учебная программа включала также педагогику.

Большое значение уделялось изучению языков (французского и немецкого), кстати, до реформ Ушинского на французском преподавались многие предметы, например, физика. Обычным было чередование французских и немецких дней, когда девушки были обязаны говорить только на этих языках даже между собой. За использование русского на шею проштрафившейся вешался картонный язык, который она должна была передать следующей осаленной, пойманной на месте "преступления". Правда, подобное наказание научились легко обходить: перед русской фразой вставляли на иностранном: "Как это сказать по-французски (по-немецки)?" и далее спокойно переходили на родной.

За исключением первых лет существования Смольного и короткого периода инспекторства Ушинского, диалоги между преподавателями и девушками не поощрялись. Задавать вопросы по изучаемой теме тоже не полагалось.

Обязательными были уроки физкультуры (немного гимнастики) и танцы. Впрочем, учитывая, что в стенах института запрещалось бегать или играть в подвижные игры, а ежедневные прогулки были короткими, избытка физической активности не было.

Воспитанниц учили кулинарии и ведению домашнего хозяйства, впрочем, многие выпускницы рассказывали, что знания по эти предметам давали совершенно отрывочные. Например, в старших классах существовало дежурство по кухне, когда институтки под руководством поваров сами готовили еду, однако, скажем, жарка котлет исчерпывалась для них только... лепкой изделий из уже готового фарша. Никаких сведений о выборе мяса или о дальнейшей тепловой обработке блюда не давали. В Смольном служили хорошие преподаватели рукоделия, однако занимались они не столько обучением, сколько изготовлением дорогих вышивок, которые было принято дарить посещавшим институт важным персонам. Кроме того, девушек, которые особой склонности к вышивке не проявляли, предпочитали вовсе не учить этому ремеслу в целях экономии материала.

Неотъемлемой частью обучения было зазубривание ритуала приема августейших особ. «Помню, как при полном сборе всех классов инспектриса «репетировала» с нами этот церемониал: глубочайший, почти до самого пола, поклон-реверанс и хором произносимая по-французски фраза приветствия. Я ее помню и по сей день», — писала спустя десятилетия после окончания института Е.Н. Харкевич.

Умение изящно приседать в реверансе в Смольном XIX века ценилось больше успехов в математике, за хорошие манеры прощали неудачи в физике, ну а исключить могли за вульгарное поведение, но уж никак за неудовлетворительные оценки. Единственной из наук, считавшейся священной, было изучение французского языка.

Критерии вульгарности и непристойности определялись на месте заинтересованными лицами. Иногда, охраняя институток от греховных пороков, воспитатели доходили до идиотизма: седьмую заповедь (запрет прелюбодеяния) заклеивали. Встречается в мемуарах и факт, что для изучения литературы использовалась строго отцензуренная классика, в которой зачастую пропусков было больше, чем собственно цитат.

Выпускницы сдавали экзамены по всем предметам. Настоящими испытаниями, на которых распределялись награды, были инспекторские, публичные (в некоторых институтах с присутствием царских особ) - простой формальностью: лучшие ученицы рассказывали заранее заученные билеты.

По результатам обучения выдавались награды и шифры. Шифр - это металлический вензель царствующей императрицы, он носился на левом плече на банте из белой в цветную полоску ленты. Цвет полос зависел от учебного заведения. В случае, если институтка, имевшая шифр, жаловалась во фрейлины, которым шифр был присвоен как знак придворного звания, то бант был двойным, из институтской ленты и голубой фрейлинской. (Такое часто случалось на Николаевской половине Смольного, в других институтах - почти никогда). Еще вручались золотые и серебряные медали разной величины (или порядка).

Глава III. Смолянки.

3.1. Жизнь в институте.

До реформы 1861 г. все воспитанницы в течение шести лет жили безвыездно в учебном заведении. Между воспитанницами складывались дружеские отношения, продолжавшиеся и после его окончания. О тёплой, дружной, семейной школе вспоминали многие выпускницы.

Режим дня был строг и насыщен. В институтах благородных девиц ученицы вставали в 6 часов утра и, с перерывами, занимались до 8 часов вечера. В мещанских училищах занятия проходили с 9 до 12 и с 14 до 17 часов. На выполнение домашнего задания отводилось два часа в день. После уроков по своему выбору девочки могли бесплатно заниматься пением, танцами, музыкой и хоровым пением. Серьёзное внимание уделялось самостоятельному творчеству учащихся.

Когда девочки подрастали, их начинали практически знакомить со светом. Для этого начальница приглашала старших воспитанниц к своему столу, куда для общества приглашались светские молодые люди. По воскресеньям в институт приезжали светские дамы и кавалеры. В одно из таких воскресений воспитанницы давали концерт, в другое спектакль, а третье посвящалось просто разговору и т. п. Воспитанницы старших классов на этих собраниях должны были играть роль приветливых и учтивых хозяек. Устав требовал от воспитанниц приветливости и благородства в обращении не только с равными себе людьми, но и с самыми низшими.

Роскоши не было ни в чем - ни на столе, ни в дортуарах, ни в одежде. Свободное от занятий время воспитанницы посвящали чтению книг под надзором наставниц. Преимущественно это были книги исторического содержания и нравоучительные.

Ученицы были обязаны носить форму — платья определённого цвета: в младшем возрасте — кофейного, во втором — синего, в третьем — голубого и в старшем возрасте — белого.

Главенствующим Екатерина считала именно воспитание, она не жаловала "умничающих женщин".

Встречи с родственниками были ограничены четырьмя часами в неделю (двумя приемными днями). Особенно тяжело приходилось девочкам, привезенным издалека. Они не видели своих родных месяцами и годами, а вся переписка строго контролировалась классными дамами, которые читали письма перед отправкой и после получения.

Самые первые институтки были отгорожены от влияния семьи, но не от мира вообще. Их частно вывозили на прогулки и придворные мероприятия, в стенах Смольного устраивались торжественные обеды и спектакли. В XIX же веке концепция поменялась и в иную, не казарменную, жизнь воспитанниц старались не выпускать. Если раз в год выводили в Таврический сад, то под строгим контролем, делая все, чтобы не допустить контакт институток с другими гуляющими. Несколько раз в год (в день именин императора и императрицы, на Новый год) устраивались балы, на которых присутствовали все воспитанницы и начальство. Несколько часов девочки танцевали друг с другом, не имея возможности посмеяться или подурачиться, чтобы не быть наказанными. Изредка (и отнюдь не везде) устраивались балы с приглашением кавалеров-родственников (родство считалось обязательным условием), а кое-где и воспитанников дружественных мужских учебных заведений ("Юнкера" Куприна).

Телесные наказания для воспитанниц не были приняты, однако с теми, кто совершил какой-либо проступок, особенно не церемонились: окрик, брань, наказание - таков был привычный арсенал средств и методов институтской педагогики. Обычными считались наказания, когда нарушительницу позорили перед всем институтом: снимали передник, прикалывали неубранную бумажку или рваный чулок к платью, оставляли стоять посреди столовой во время обеда.

Заработать выговор можно было за любое отступление от правил: слишком громкий разговор на перемене, небрежно заправленную постель, не по уставу завязанный бант на переднике или выбившийся локон из строгой прически. Очень высоко здесь ценилось полное подчинение правилам и обычаям институтской жизни. Всякое же нарушение порядка было отступлением от институтского "благонравия" и считалось "дурным поведением". Даже внешность учениц была строго регламентирована: одинаковые прически, разные для разных возрастов (младших девочек часто коротко стригли, а старших заставляли строго закалывать волосы), аккуратная форма.

Она состояла из собственно платья с коротким рукавом и вырезом, фартука (передника), пелеринки и нарукавников на тесемках. Пепиньерки обычно носили серые платья, они были  помощницами  воспитательниц.

Воспитанницы многих институтов жаловались на дурное питание, иногда - плохое по качеству, чаще - скудное по количеству. Кое-где в дополнение к основной порции пищи можно было взять сколько угодно хлеба, но смолянок такой роскошью не баловали.

В посты рацион становился еще менее питательным: на завтрак давали шесть маленьких картофелин (или три средних) с постным маслом и кашу-размазню, в обед был суп с крупой, небольшой кусок отварной рыбы, метко прозванной голодными институтками "мертвечиной", и миниатюрный постный пирожок.

Таким образом кормили не только в продолжительные посты, но и каждую среду и пятницу. В один прекрасный момент более половины девочек оказались в лазарете с диагнозом "истощение" - посты сократили... до полутора месяцев в год. Среды и пятницы никто не отменил.

Екатерина не жалела ни сил, ни средств для того, чтобы превратить Смольный институт в престижное учебное заведение. Все знали, что по-настоящему знатных дворянок среди воспитанниц почти нет, поэтому в рекламной кампании института делался упор на особый интерес императрицы к этому учебному заведению. Газеты регулярно рассказывали о посещении Екатериной институтских мероприятий. Хорошо было известно и то, что императрица состояла в переписке с воспитанницей Смольного Александрой Левшиной.

       К рекламным акциям можно отнести и своего рода презентации смолянок. Так, весной 1774 года разукрашенные лодки привезли воспитанниц Смольного в Летний сад, и там, к восторгу гуляющих, состоялся своеобразный парад благородных девиц. "Если бы Ваше Величество,— писала императрице участвовавшая в этом шествии Левшина,— могли скрытно видеть нас, вы бы увидели, какой мы вызвали восторг. Уверяю вас, казалось, будто ведут на прогулку пятьдесят обезьян — до того народ толпился за нами". Надо сказать, что это мероприятие серьезно способствовало росту популярности института.

       Весной 1776 года, когда состоялся первый выпуск института, императрица выделила в специальный фонд 100 тыс. рублей, проценты с которых шли на пожизненную стипендию выпускницам (пять лучших ежегодно получали по 250 рублей, следующие три — по 225 рублей и т. д.), и проблема с набором девочек была решена окончательно. На таких условиях расстаться со своими дочерьми на 12 лет были готовы многие.

       В екатерининские времена Смольный справлялся со своими задачами не так уж плохо. Он был известен как элитарное заведение, поэтому в провинции его выпускницам буквально смотрели в рот. Смолянки же, оказавшись в провинции, естественно, пытались наладить ту жизнь, к которой их приучили в институте. Домашние театры, музыкальные вечера, да и просто привычка красиво принимать пищу зачастую внедрялись в обиход благодаря тому, что какой-то местный помещик женился на выпускнице Смольного.

Екатерина II считала, что будущая помещица должна уметь не только играть на арфе, но и штопать чулки.

       Институт все больше и больше напоминал казарму. Переступившая порог Смольного девочка первым делом узнавала, что ходить по институту нужно парами, держась за руки, и не производить при этом никакого шума. Если верить воспоминаниям смолянок, родителям, приведшим своих дочерей в институт, приходилось выслушивать хамские замечания подобно нашим современникам, записывающим ребенка в рядовую среднюю школу. "Как только мы привели себя в порядок,— рассказывала одна из выпускниц про свой первый день в Смольном,— к нам подошла дежурная классная дама, Тюфяева, по внешности особа весьма антипатичная, очень старая и полная, и заявила нам, что инспектриса, Илер, не может нас принять в данную минуту... Тюфяева... попросила нас всех следовать за нею в приемную; при этом она не переставая ворчала на наших матерей, и ее однообразная воркотня раздавалась в огромных пустых коридорах как скрип неподмазанных колес".

       Классные дамы, которым вообще-то полагалось разговаривать с воспитанницами только по-французски, в воспитательных целях нередко переходили на великий и могучий. "Наши дамы,— вспоминала одна из смолянок,— кроме немки, говорившей с нами по-немецки, обращались к нам не иначе как по-французски. Они, несомненно, знали много французских слов, но почему-то не удовлетворялись ими и, когда принимались нас бранить, употребляли оба языка, предпочитая даже русский.

       За тем, чтобы институтские правила не нарушались, внимательно следила классная дама, которая сопровождала воспитанниц повсюду. Во время урока она могла, перебив учителя, сделать замечание кому-то из девочек. В младших классах эти дамы помогали готовить уроки, в старших же их функции ограничивались надзором. В частности, они контролировали всю переписку воспитанниц с родственниками, причем содержание писем могло стать предметом обсуждения. Лишь в выпускном классе смолянка получала возможность иногда оставаться в комнате в одиночестве, а также спускаться на обед сама по себе, а не в группе воспитанниц. Классными дамами могли быть только женщины незамужние, и большую их часть составляли старые девы. Взаимоотношения молодых девушек с пожилыми, понятно, складывались не лучшим образом.

       Как уже упоминалось, классные дамы присутствовали и во время свиданий воспитанниц со своими родственниками, причем в данном случае контроль порой оборачивался курьезом. Так, одну из смолянок чуть было не исключили из института за то, что она на свидании обняла старшего брата.

       Следствием почти полной изоляции от внешнего мира в сочетании с мечтами о взрослой жизни были заочные романы. Роль сказочных принцев исполняли учителя. На институтском сленге влюбленных в педагогов девушек называли адоратисами. Адоратисы соревновались в красноречии, рассказывая подругам о своем глубоком чувстве, а самые отчаянные обливали духами шляпы и верхнюю одежду возлюбленных и даже тайком отрезали кусочки от их шуб, чтобы носить на груди, как ладанку.

       Преподаватели, конечно, все это замечали, но делали вид, будто ничего не происходит. Исключения, конечно, были. Например, назначенный в Смольный инспектором К. Д. Ушинский, обнаружив, что его верхнюю одежду кто-то опрыскал парфюмом, устроил скандал. Ворвавшись в класс, он разразился гневным монологом: "Ведь вы же здесь специально изучаете нравственность, а не знаете, что портить чужую одежду духами или другою дрянью неделикатно!.. Не каждый выносит эти пошлости! Наконец, почем вы знаете, может быть, я настолько беден, что не имею возможности купить другую шляпу!"                                                                                    В ходе реформы программа Смольного приблизилась к гимназической, то есть институт превратился в элитарный вариант женской гимназии. Его выпускницы с равным успехом могли преподавать в школе и играть роль светской дамы. Не случайно издание "Столица и усадьба", подававшее себя как "журнал красивой жизни", очень любило помещать на своих страницах портреты смолянок.

Школа вместо семьи

Реформы времен Александра II затронули и Смольный институт. В роли реформатора выступил К. Д. Ушинский, которого пригласили в Смольный с подачи императрицы Марии Александровны — она хотела хоть немного оживить преподавание в главном женском институте страны. Однако Ушинский взялся за дело слишком уж рьяно. Начал он с того, что запретил классным дамам делать замечания ученицам во время урока: Ушинский считал, что порядок в классе должен поддерживать учитель. Правда, изгнать классных дам с занятий Ушинскому не удалось: оставлять группу девушек с мужчиной без присмотра казалось чем-то совершенно невозможным. Вместе с тем практически все, что делал Ушинский, шло вразрез с институтскими традициями.

       Так, воспитанниц повергло в шок его требование обращаться к нему по имени-отчеству — вместо monsieur говорить "Константин Дмитриевич". Поведение Ушинского не только нарушало этикет, но и отличалось бестактностью. Инспектор имел обыкновение, придя на урок, отпускать в адрес учителей язвительные замечания, намекая на их профнепригодность. Вскоре практически всех педагогов уволили, а новых набрал Ушинский.

       Если раньше смолянки не имели права задавать учителям вопросов, то теперь занятия превратились в диалог. Началось повальное увлечение чтением, и среди предметов, которые тайными путями попадали в институт, оказались свечи, с которыми можно было читать в спальне по ночам (институтские правила это, естественно, запрещали). Впервые в истории Смольного воспитанницы стали обсуждать те же проблемы, что и их сверстницы, избежавшие 12-летнего заключения в стенах института.

       В проведении реформ инспектору помогало не только покровительство императрицы Марии Александровны, но и простая удача. Так, предложение Ушинского проводить вместе с воспитанницами физические опыты было принято после того, как он, обследуя помещения института, обнаружил запертую комнату, в которой хранились физические приборы, коллекции минералов, гербарии и т. п. Все это когда-то было подарено институту высокими покровителями, однако в какой-то момент администрация распорядилась запереть ценный инвентарь в кладовку и забыла о нем. Теперь противники углубленного преподавания естественнонаучных дисциплин не могли ссылаться на то, что пособия стоят слишком дорого, и опыты вошли в программу.

       Благодаря Ушинскому Смольный институт стал готовить скорее учительниц, чем "профессиональных" жен. Фактически это было возвращением к идеям Екатерины, которая надеялась, что образованные дамы смогут окультурить по крайней мере членов своих семей. Спустя столетие смолянки занялись просвещением не через семью, а через школу. Правда, неизвестно, много ли было тех, кто, отдавая свою дочь в институт благородных девиц, рассчитывал получить на выходе не благовоспитанную даму, а учительницу, готовую идти в народ.

3.2. Жизнь Смолянок после окончания института.

Институты не выпускали из поля зрения бывших воспитанниц. Например, в 1910 г. открылось "Общество вспомоществования бывшим воспитанницам Московского Александровского института", которое выдавало пособия нуждающимся, помогало найти работу, вело летние курсы для подготовки абитуриентов.

На каждую девицу, поступавшую в институт, ассигновалось по 50 рублей; эти деньги клались на её имя в банк и ко времени окончания курса вместе с накопившимися процентами считались ее приданым. Часто само училище выдавало девицу замуж, а если это не удавалось, то определяло её в учительницы, договаривалось за неё и получало за неё жалование. Никуда не пристроившиеся девицы имели право жить в институте, получая там комнату, пищу и свечи, оплачивая за это институту "рукоделием, трудолюбием и добродетелью".

Дипломированные невесты. Предполагалось, что программа института даст девушкам достаточно навыков, необходимых в практической жизни. Однако пользы от уроков домоводства было мало. Так, в Смольном служили хорошие преподаватели рукоделия, однако занимались они не столько обучением, сколько изготовлением дорогих вышивок, которые было принято дарить посещавшим институт важным персонам. Кроме того, девушек, которые особой склонности к вышивке не проявляли, предпочитали вовсе не учить этому ремеслу в целях экономии материала.

       Чему в институте действительно учили, так это хорошим манерам. Девочку, которая некрасиво ходила или позволяла себе гримасничать, дразнил весь класс. Так что в данном случае стимул к обучению был. К тому же наличие хороших манер было основным требованием к невесте. Неплохо преподавали и французский язык, без которого в хорошем обществе делать было нечего. Этот предмет вообще считался самым главным. В институте ходил анекдот про классную даму, которая, услышав 14 декабря 1825 года выстрелы, заявила воспитанницам: "Это Господь Бог наказывает вас, девицы, за ваши грехи. Самый главный и тяжкий грех ваш тот, что вы редко говорите по-французски и, точно кухарки, болтаете по-русски". При этом выпускницы порой жаловались на то, что они, свободно говоря по-французски, испытывают затруднения при чтении французской литературы.

В Смольном хорошо освоили искусство превращать собственные юбилеи в общегосударственные торжества.  Выпускницы закрытых институтов нередко напоминали воспитанников детского дома. Одна из смолянок вспоминала: "Я должна была снова приобретать все потерянные мною способности, все пять чувств человеческих... Иду я через дорогу, а сажен за десять едет карета — мне уже кажется, что лошади кидаются мне на голову... Где-то далеко на дворе разговаривают, а мне чудится, что к нам в комнату зашли чужие люди... По тротуару среди уличного шума я ходила как по узенькой зыбкой дощечке... От всех этих обманов чувств я понемногу себя избавила — некоторые из пансионерок оставались такими на всю жизнь". Многие выпускницы были убеждены в том, что если ее на балу приглашают на танец, то за этим обязательно должно последовать предложение руки и сердца. На адаптацию к реальной жизни иногда уходили годы.

Заключение

В России к концу первой трети XVIII столетия были заложены основы светского образования и воспитания. Учебные заведения, организованные по инициативе Петра I, а также Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны в первой половине XVIII века охватывали далеко не все российское дворянство, значительная часть которого продолжала оставаться малограмотной. Таким образом, одним из приоритетных направлений государственной политики периода правления Екатерины II становится задача создания широкой сети дворянских учебных заведений закрытого типа, позволявших осуществлять воспитание в отрыве от социума, придерживавшегося традиционной модели образовательно-воспитательного процесса.

Примером при разработке проекта Смольного института стал  открытый в 1686 году, при покровительстве короля, госпожой де Ментенон и просуществовавший до 1793 года пансион Сен-Сир.

К обширному, хотя и не отличающемуся систематичностью учебному плану, включавшему в себя иностранные языки и различные естественнонаучные дисциплины, прилагались различные виды художественных занятий: рисование, живопись, музыка, а также танцы. Все эти искусства виделись фактором гармоничного развития личности. Институты и пансионы для благородных девиц пользовались популярностью и получили к концу XVIII века значительное распространение.

Главной задачей институтского воспитания И.И. Бецкой и его соратники полагали формирование у девочек определенных социально значимых для дворянской среды качеств: хороших манер, грации, умения держать себя в обществе, способности ценить и находить источник красоты в самих себе и вокруг себя – в повседневной жизни, человеческой душе, природе.

Особое внимание уделялось также личности учительниц и, в особенности, начальниц институтов благородных девиц. В программе институтского образования и воспитания очень большая роль отводилась различным искусствам — рисованию, рукоделиям, в которых многие воспитанницы достигали значительных успехов, а также музыке, пению и танцам. Образование институток, как видно из учебного плана, носило общеобразовательную направленность, и основополагающее значение принадлежало гуманитарным дисциплинам и изящным искусствам. Преподавание каждого вида искусства находилось в руках талантливых людей, а общее руководство преподаванием отдельных искусств обычно поручалось лицам, авторитетным в этой области, профессионалам своего дела, имеющим мировую известность и по настоящее время. Успехи пансионерок в различных видах творчества неоднократно отмечались современниками. В институтах существовали различные виды организации отдыха и проведения досуга — балы, театральные представления, лотереи.

Сфера деятельности женщин расширилась, эмансипация предполагала их участие в общественной жизни. На данном этапе целью воспитания становится гуманная, гармонично и всесторонне развитая, творческая, самостоятельная, настойчивая, целеустремленная личность.

Основы художественно-творческого развития, которые закладывались в воспитанницах за время их пребывания в институте, давали свои результаты: способность ценить и искать красоту в жизни, в природе, в человеческой душе. Гуманные идеи, положенные в основу деятельности женских закрытых учебно-воспитательных заведений не исчезли из истории русского просвещения, а получили дальнейшее развитие в других женских учебно-воспитательных заведениях. Весь опыт организации воспитания в пансионах представляет собой определенный культурный пласт, который представляет интерес для современного воспитания с точки зрения его культурно-исторической миссии, социальных и эстетических реалий.

Вывод: Смольный институт сыграл большую роль в жизни России. Его выпускницы во многом способствовали просвещению русского общества, именно они, создавая семьи или в силу обстоятельств вынужденные воспитывать чужих детей, сумели привить им любовь к культуре, книге, уважение к истории своей страны, жажду знаний. Воспитательное общество благородных девиц стало тем зерном, из которого выросли впоследствии не только женские институты и гимназии Ведомства учреждений императрицы Марии, но и женские заведения других ведомств России и даже учебные заведения за ее пределами.

Приложения

Воспитанницы на уроке танцев

Дортуар

Преподаватели института

Приём в институт. Экзамен на знание хороших манер.

Урок гимнастики.

Смолянки в столовой

Девочки на занятиях