Россия – многонациональная страна. В ней живут русские и татары, башкиры и удмурты, ненцы и чуваши… Но для каждого человека, кроме страны, в которой он живёт, дороже всего на свете его малая родина.
Малая родина – это то место, где человек родился, вырос, учился, где живут его родные. Это то место, любовь к которому поселяется в сердце человека навсегда. Но осознание своей Родины, чувства любви к ней возникают не сразу. И для каждого этот процесс происходит по-разному. Для ребенка в детстве важнее всего мать и отец. Но, подрастая, он начинает испытывать привязанность к друзьям, к родной улице, к реке, к лесам, полям, к своему селу или городу. И неважно, чем является твоя Родина: большим промышленным городом или маленькой деревенькой и как этот город или деревня выглядят. Главное то, что это всё родное, знакомое тебе с детства.
Родину, как и отца с матерью, не выбирают. Ты её принимаешь, любишь такую, какая она есть. И только взрослея, человек постоянно осознает свою принадлежность к матери-родине, ответственность за нее, а главное - несоизмеримую любовь к ней. Так рождается гражданин, так формируется патриот.
Вложение | Размер |
---|---|
работа | 162.5 КБ |
приложение знаменка | 143 КБ |
покровское | 904 КБ |
МКОУ "Михайловская средняя общеобразовательная школа
имени Героя Советского Союза В.Ф. Нестерова"
Черемисиновского района Курской области
Конкурс "Гренадёры, вперёд!"
Номинация "Образ и память"
Экспедиция по местам славы моей Малой Родины
"История, святыни и достопримечательности моей Малой Родины"
Форма участия коллективная
Авторы:
Козьева Алёна 11 л
Берлизова Дарья 11 л
Дубровкина Полина 8 л
Руководитель:
Дубровкина Е.В.
учитель географии
2016 г
Если крикнет рать святая:
“Кинь ты Русь, живи в раю!”
Я скажу: “Не надо рая,
Дайте Родину мою.”
C.А.Есенин
Введение
Россия – многонациональная страна. В ней живут русские и татары, башкиры и удмурты, ненцы и чуваши… Но для каждого человека, кроме страны, в которой он живёт, дороже всего на свете его малая родина.
Малая родина – это то место, где человек родился, вырос, учился, где живут его родные. Это то место, любовь к которому поселяется в сердце человека навсегда. Но осознание своей Родины, чувства любви к ней возникают не сразу. И для каждого этот процесс происходит по-разному. Для ребенка в детстве важнее всего мать и отец. Но, подрастая, он начинает испытывать привязанность к друзьям, к родной улице, к реке, к лесам, полям, к своему селу или городу. И неважно, чем является твоя Родина: большим промышленным городом или маленькой деревенькой и как этот город или деревня выглядят. Главное то, что это всё родное, знакомое тебе с детства.
Родину, как и отца с матерью, не выбирают. Ты её принимаешь, любишь такую, какая она есть. И только взрослея, человек постоянно осознает свою принадлежность к матери-родине, ответственность за нее, а главное - несоизмеримую любовь к ней. Так рождается гражданин, так формируется патриот.
Во все времена поэты слагали стихи и песни о Родине. Писатели и художники посвящали родной земле свои произведения. С именем Отчизны в сердце и на устах шли её лучшие сыны и дочери в бой с врагами, совершали героические подвиги. Ведь любовь к Родине можно сравнить только с любовью к своим близким. Потеря их означает глубокую скорбь, а потеря Родины - потерю человеческого счастья, потерю веры в будущую жизнь, потерю самого себя. А если нужно было постоять за любимую Родину, за её честь и независимость, то люди отдавали самое дорогое, что есть у человека – жизнь.
Ничто на земле не может быть ближе, милее, чем малая родина. У каждого человека есть своя родина. У одних - это большой город, у других — маленькая деревенька, но все люди любят ее одинаково. Некоторые уезжают в другие города, страны, но ничто не заменит ее.
Родина не обязательно должна быть большой. Это может быть какой-нибудь уголок вашего города, поселка. У меня есть свое излюбленное местечко. Это бабушкин домик в деревне. Нет ничего прекраснее этого уголка России. Каждые каникулы я стараюсь навестить бабушку, особенно летом. Мне нравится валяться на зеленой травке, греясь под солнышком на берегу речки. Рядом щебечут птички, и кажется, что время останавливается. Жизнь замирает, и ты забываешь обо всех проблемах. Прекрасный вечер!
Хорошая погода, садится солнце, и на небе появляется луна. Тишина, только стрекочут кузнечики. Посмотришь на небо, и звезды кажутся такими близкими, что если протянуть руки, то можно дотронуться до них. Бабушка говорит:, это из-за того, что река близко.
Так же великолепно в деревне зимой. Сядешь дома около печки. Тепло, а за окном сугробы намело…, даже дверь на улицу открыть сложно. Снег на солнышке переливается, словно гора алмазов. Выйдешь на улицу — холодно, мороз так и пробирает. Дойдешь до хлева, а животные тянутся к тебе, как бы говоря о том, что и им тоже нужна ласка.
Я люблю это райское местечко. Как же можно не гордиться мне своей родиной? Она принимает меня в свои объятия, всегда ласкова со мной, приветлива. Как хорошо дышится мне у нее в гостях. Мы уходим, умираем, а наша родина всегда живет. Приходят другие, и она становится родной им, живет в каждой капле росы поутру, в тихой иве у реки, в широких, вольных полях.
Актуальность
Нам всегда кажется, что о своей малой родине мы знаем всё или почти всё. Но, отправляясь в путь, нам хочется поскорее вернуться домой, в тот дом, где мы родились, на ту улицу, где выросли, в то место, которое мы зовём «Малой родиной».
Моя малая Родина – Черемисиновский район Курской области.
Проблема исследования
Отсутствие достаточной информации об истории района. с одной стороны всем знакомые места, где мы живём, а с другой стороны есть неизвестные моменты, на которые не обращали никакого внимания, поэтому хочется расширить свои знания о своём районе.
Цель: узнать о достопримечательностях района; узнать, что можно считать достопримечательностью; изучить литературу об истории района; «найти» достопримечательности; совершить экскурсию по достопримечательностям
Достопримечательности могут быть: исторические; природные; люди; рукотворные
Задачи проекта:
Гипотеза
Проживая в Черемисиновском районе Курской области на территории уникальных мест, мы не только не посещаем их, но и мало знаем о них. В ходе реализации проекта можно приобрести знания об истории района, символике, достопримечательностях, жителях, прославивших район.
Описание исследуемой территории.
Черемисиновский район расположен в северо-восточной части Курской области. Граничит со Щигровским, Tимcким, Советским районами и Орловской областью. Территория района 0,8 тыс кв. км. Протяженность с запада на восток - 32 км, а с севера на юг - 37 км. Население района 10415 чел.
Район был образован в 1928 году в составе Курского округа Центрально-Чернозёмной области. Во время войны с ноября 1941 по июнь 1942 на территории района рвущихся к Москве фашистов сдерживала 87-я Стрелковая дивизия. С июня 1942 район был оккупирован фашистами. 3 февраля 1943 он был освобождён от немецко-фашистских захватчиков.
Сегодня район в большей степени сельскохозяйственный. Здесь выращиваются озимая и яровая пшеница, рожь, ячмень, овес, просо, гречиха, горох, вика, люцерна, сахарная свекла, подсолнечник, кукуруза, кормовая свекла. Климат района умеренно-континентальный. Среднегодовое количество осадков 553 мм. Среднегодовая температура воздуха +4,9 °C. Продолжительность безморозного периода 151 день, общий вегетационный период — 182 дня. У подножья Тимско-Щигровской гряды берут начало реки, протекающие по территории Черемисиновского района, все они впадают в реку Тим, которая является притоком реки Сосна. Общая протяженность рек (Tим, Косоржа, Щигор) составляет 91 км Все они мелководны и относятся к бассейну Дона. На поверхности водораздельных возвышенностей рек Щигор и Толстый Колодец, Косоржа и Должанка встречаются пологие округлые углубления с диаметром от 40 метров и более, называемые "слепыми блюдцами", В пониженных речных долинах располагаются болота, но их территории незначительны.
По характеру растительность района относится к лесостепной зоне. Древесная растительность в основном, лиственная. Основной тип лесов — широколиственные, представленные различными породами деревьев — дубом, кленом, ясенем тополем, липой. Район обладает значительными запасами и разнообразием лекарственных растений. С востока на запад район пересекает железная дорога «Воронеж — Черемисиново — Курск — Киев» с основными станциями на территории района - Черемисиново и Головинка.
Из достопримечательностей района можно отметить:
А) Действующий Храм-памятник Владимирской иконы Божьей Матери
(п. Черемисиново - с. Стаканово - п. Черемисиново) – протяженность маршрута - 60 км. Проезд автомобильным транспортом.
На пути следования Стела героям-гвардейцам в д. Карташовка, Святой источник Казанской Божьей Матери в д. Орлянка, братская могила воинов Советской Армии, погибших на территории района, и могила воина - афганца Н. Курбакова, краеведческий музей МКОУ «Стакановская СОШ» в с. Стаканово. Обзорная экскурсия и экскурсия в храм-памятник Владимирской иконы Божьей Матери, построенный в 1910-1914гг. помещиком С. А.Сергеевым в память о погибших в Русско-японской войне сыновьях. Один из них – Александр – командовал миноносцем «Стерегущий», повторившим подвиг крейсера «Варяг».
Престол вновь освящен в 100-летний юбилей храма 3 июня 2014 года митрополитом Курским и Рыльским Германом.
По предварительной договоренности возможно посещение богослужения.
Б) Духовно-патриотический комплекс «Красная Поляна»
(п. Черемисиново - д. Чернянка - п. Черемисиново) – протяженность маршрута - 10 км. Проезд автомобильным транспортом по областной трассе Курск-Касторная.
На пути следования находится краеведческий музей МКОУ «Краснополянская СОШ им. дважды Героя Советского Союза генерал-полковника А. И.Родимцева». Комплекс представлен памятниками работы народного художника России, скульптора В. М.Клыкова «Поклонный Крест» (2002г.) и «Голубец на Красной Поляне» (2005г.), посвященными победе русских порубежников над Ногайской ордой в 1709 году.
В 2005 году комплекс дополнен 76-мм пушкой, установленной на месте вручения гвардейского знамени 13-й гвардейской стрелковой дивизии генерала А. И.Родимцева. Таким образом, комплекс символизирует и прославляет подвиг всего русского воинства.
Обзорная экскурсия.
В) Духовный комплекс «Приход Покрова Пресвятой Богородицы»
(п. Черемисиново - д. Удеревка - п. Черемисиново). Протяженность маршрута – 20 км. Проезд автомобильным транспортом.
Комплекс представлен памятником Серафиму Саровскому работы народного художника России, скульптора В. М.Клыкова. Здесь же находятся святые источники Покрова Пресвятой Богородицы и Серафима Саровского. Первый из них обустроен купелью. В программе обзорной экскурсии посещение могилы основателя прихода протоиерея Михаила Звягина, места строительства храма Покрова пресвятой Богородицы.
По предварительной договоренности возможно посещение богослужения.
Для каждого человека в его малой Родине есть то, о чём бы он хотел рассказать. Вот и я хочу описать свою Родину с её неповторимой историей возникновения и природой, с её памятными местами и многими другими важными для меня вещами. Мы остановимся на обзоре двух примечательных мест: 1) Духовный комплекс «Приход Покрова Пресвятой Богородицы»
2) Духовно-патриотический комплекс «Красная Поляна»
Возникновение данных комплексов тесно связано с историей развития нашего района.
История, святыни и достопримечательности
моей малой родины.
1. Из глубины веков.
История не донесла до наших дней сведений о развитии и населении территории. Одни кочевые племена, привлекаемые тучными пастбищами, обилием воды, лесами, богатыми пушниной и дичью, сменяли другие, так и не осев на той территории, где проживаем мы с вами. Вообще в те века наше лесостепье было зоной, где происходили неоднократные переселения, столкновения, а возможно, и слияния различных племенных групп.
В начале бронзового века, в конце III и в первой половине II тысячелетия до нашей эры в наших местах проживали племена, известные в археологии под несколько необычным названием - племён катакомбной культуры. В название отражена своеобразная особенность погребального обряда этих племён. Для своих мёртвых они рыли глубокую яму. В нижней части ямы выкапывали пещеру - катакомбу. В пещере помещали на боку скорченное тело покойного и густо посыпали его красной минеральной краской, рядом ставили сосуд с пищей, клали оружие мёртвого, чаще кремневое, каменное, реже бронзовое. Вход в катакомбу закрывали каменными плитами, а яму засыпали землёй. Сверху насыпали курган, иногда довольно большой.
Во второй половине II тысячелетия до нашей эры племена катакомбной культуры были после жестокой борьбы частично истреблены, а частично вытеснены из левобережного лесостепья пришедшими с востока племенами срубной культуры. Название это дано также по особенностям погребального обряда. Срубники своих мёртвых хоронили также под курганами. Но ни ям, ни катакомб в их курганах нет. Покойника, скорченного и нередко обсыпанного краской, просто клали на поверхности земли. Нередко над ним сооружали невысокий бревенчатый сруб, который сверху накрывали либо брёвнами либо плахами. Над погребением также сооружали курганную насыпь. Обычно, кроме центрального срубного погребения, очевидно, погребения вождя, в кургане оказывались расположенные округ погребения других родственников. Нередко под насыпью располагались десятки скелетов. И при каждом сосуд. Иногда тоже оружия, украшения, чаще всего из зубов и когтей животных.
Катакомбники и срубники не единственные группы племён бронзового века на нашей территории. В начале первого тысячелетия до нашей эры в южной половине Восточной Европы всё чаще появляются сперва оружие, потом орудия труда, изготовленные из железа. Началась новая страница Великой Русской равнины - эпоха раннего железа. В наших лесостепях и степях её часто называют скифской эпохой. На востоке нашего края обитали скифские, сарматские, позднекочевничьи - печенежские, половецкие и др. - племена. В доказательство этому пример находок скифского меча акинака у деревни Афанасьевка Советского района, скифского кинжала, бронзовых скифских наконечников для стрел. Всё найденное оружие принадлежит к типам, которые бытовали в конце VI и в начале V веков до нашей эры.
О присутствии первобытных народов на территории края свидетельствует археологическая находка у деревни Плоховки, так называемый "Щигровский сфинкс". В момент обнаружения находки деревня входила в состав Щигровского уезда. Сфинкс представляет собой монолит из крепкого сливного кварцитного песчаника, по форме напоминает безногого коня с укороченным мощным туловищем и тяжёлой головой. В начале находка была принята за древнюю скульптуру. Потом высказали предположение, что сфинкс не произведение древнего искусства, а интересная игра природы. Монолит естественный, подработан человеком для использования в качестве фитиша (культ неодушевлённых предметов, наделённых сверхъестественной силой). Этот культ был распространён у всех первобытных народов. На данный момент происхождение монолита оспаривается.
Лишь во второй половине XVI появляются дошедшие до нас сведения, имеющие отношения к пространству вокруг нас. Связано это с борьбой русского государства со степью (под степью понимались кочевые племена, а затем крымцы, ногайцы).
Географически наша территория относится к бассейну реки Быстрая Сосна. В то время река Быстрая Сосна считалась ещё пограничнойв Московском царстве. Левый берег её назывался Московским, а правый - Крымским или Ногайским. С правой или Крымско-Ногайской стороны в реку впадают следующие притоки:
1) река Хвошна (Хвощна) - от Ливен вёрст с пол 30;
2) река Тим - а в реку Тим впадали колодези (притоки): Кобылей, Долгой, Плоской, Савинской;
3) Кщенева - ниже Ливны версты с 3;
4) река Олым - от Ливень до устья Олыма 27 вёрст.
Здесь между лесами простиралась степь. Перекинувшись на правый берег, она разветвлялась, образовав из себя несколько пространств между реками Тимом, Кшеневой и Олымом, исконном приволье кочевников. За Соснинским бассейном ещё в 16 - 17 вв усвоено было на Руси название польских, т.е. полевых или украинных мест.
Наибольший успех в борьбе с осколками Золотой Орды был достигнут Иваном Грозным. После сожжения Москвы крымским ханом Девлет-Гирея, с целью лишить крымцев возможности скрывать свои движения от наших степных сторожей, велено было выжечь все степные пространства Соснинского бассейна. Из этого следует заключать, что здесь не было тогда поселений, эта местность была открытой.
В конце 16 в после основания г. Ливны (1586 г) в нём строится Сергиев монастырь. Часть территории нынешнего Черемисиновского района была передана ему во владения. И хотя из-за постоянных набегов крымцев и ногайцев места эти использоваться практически не могли, так в 1686 году при межевании земель было отмечено, то территория района стала заселяться. Первые письменные упоминания о населённых пунктах, сохранившиеся и по сей день, можно найти в Переписных книгах. Так сообщается о населённых местах: с. Никитское и Никитского прихода деревня Стаханова; д. Косожа на реке Косожа; село Савино на реке Тим, в нём часовня Архангела Михаила; д Красная Поляна на реке Тим.
Численность населения постоянно росла. Но это не было следствием естественного прироста, а объяснялось тем, что бы этот край не обезлюдел. Здесь не чинились розыски беглых крестьян от нелюбимых помещиков. Никто не делал такие поиски там, где никто не был уверен в своей личной безопасности, где война, плен, огонь не щадили никого и ничего, где одни из жителей целыми семьям исчезали "безвесно" или "поимались в полон".
Исторический процесс заселения района первоначально шёл по принципу пограничной - предназначенной для охраны от набегов врагов южных границ Русского государства. Некоторые земли были подарены выходцам из Казанского царства, перешедшими на службу царю. Из-за трудностей окраиной жизни здесь селились больше частью люди незнатные, так называемые "новики", дети боярские "третьей статьи". У многих помещиков не было вовсе крестьян, ни пришлых, ни рабочих. Сами же они не могли обработать земельного надела, так что большая часть их имений оставалась в пустоте, под диким полем. Помещики мало чем рознились с крестьянами, были бедны и не стеснялись родниться с крестьянами, женясь не только на их дочерях, но и на их вдовах.
Обыкновенно, кто почему-либо появлялся на этой земле, - будь то беглый холоп или преступник, - тот становился здесь или гулящим человеком, или деловым или задворным, или крестьянином, или же стрельцом и солдатом, а иногда попадали и в дети боярские, на правах служилого помещика. Переписчики только досматривали, где и на чьей земле кто живёт, не допрашиваясь, откуда и почему вышел и поселился тот или иной человек.
Цепочки населённых пунктов находились на древней сети дорог, идущих с севера от Москвы к южным границам Русского государства. Многие сёла возникли в местах остановок сторожевых людей у водных источников - у колодцев. Большинство из них лежит на древних татарских дорогах "сакмах", по которым кочевники делали набеги на русские земли.
Крымские татары пользовались четырьмя дорогами для вторжения в пределы Московского государства: Муравскою, Калмиюсскою, Панутцевой и Бакаевым (Свинным) шляхом, из которых три первых пролегали по Ливенскому уезду и сходились у устья Ливен.
На территории нашего района параллельно р. Тим (по правому её берегу) и Р. Кшеневой (ныне Кшень) на расстоянии от 3 до 5 километров от неё проходила Муравская Скама ("скама" - от татарского "след") - Муравский шлях), которая была наиболее излюбленной дорогой для набегов ногайцев Большого Улуса на Москву.
Обе реки берут начало в нынешней Курской области и впадают в реку Быстрая Сосна: первая - ниже города Ливен "версты с 3", а вторая - выше г. Ливен "верст с 15". Пролегая между ними Муравская дорога держалась то ближе р. Кшеневой, то Тима.
В своё время Муравский Шлях - степной путь 16-18 в. шёл от Переопа по водоразделу р.р. Ворскла и Северский Донец на Ливны и Тулу. Это один из путей набегов крымских татар на Русское государство в 16-17 веках. Шлях имел ответвления (Бакаев шлях, Изюмский шлях и др.). Представляют интерес и такие топонимы: Муравль в Орловской области - д. Муравка Липовский с-с - хутор Шлях-Муравка (до 1935 года хутор входил в состав Карандаковского сельсовета Тимского района) - далее цепочка идёт по территории Солнцевского района хутор Татарский - Хутор Шлях и др. Одно из небольших ответвлений исходит из территории нашего района на Горшеченский (д. Шляховы Дворы). Следуя этим топонимам, понимаешь, что это древний знаменитый путь, известный в истории под названием Муравский шлях. В настоящее время полевую дорогу между д.д. Муравка, Сенчуковка и Мяснянкино так и называют "шлях".
Именно вдоль Муравской дороги были расставлены русские сторожилы, и именно здесь происходили бесконечные стычки с ордами татар. Велик был соблазн у татар получить лёгкую добычу в виде материальных благ и пленников. Поэтому и не прекращали они своих набегов.
В верховьях Станового Верха, выходившего как раз к самому Муравскому шляху, у урочища, в своё время располагался Ногайский Стан, которым пользовались, и довольно продолжительное время, татары по возвращении с набегов на русское государство. Верх, по боковым сторонам которого располагается ныне д. Становое - по названию ручья, - был самым удобным местом остановок татарской орды, которая делала набеги на Русь.
Это подтверждается обнаруженными следами давней битвы, в том числе "две ногайские кольчуги" и "железные наконечники от ногайских стрел, из коих два наконечника - с согнутым жалом", свидетельствующим об их участии в бою. На месте расположения стана довольно часто находят "шкварки" - куски сплавов от различных металлов, которые указывают на то, что татары в своих холодных кузнях чинили различные части своего вооружения, поломанного и порванного в бою.
Так же решающими условиями для предпочтения именно этого места перед прочим являлось наличие всех удобств, а именно - тёмная сторона лесов, с обоих сторон подходившая к Сакме. Только в этом месте в сторону реки Тим раздвигались леса на довольно большое пространство, что было удобным для пастьбы и корма уставших коней. Тут же из-под самой Муравки по дну Станового Верха резво струился и студёный ручей, отвечавший на все требования наилучшего водопоя. Помимо этого, окрестности реки Тим являлись богатыми охотничьими угодьями. Есть предположение, что реку назвали из-за обилия косуль, обитавших в прибрежных степях. Шкуры именно этих животных шли на выделку кож для пошива сапог - местного заменителя дорогого и малодоступного сафьяна. Слово "тим" употребляется в значении "козёл", "козлиная шкура", "сафьян".
Значительную роль в воспрепятствовании этим набегам сыграло строительство в 1635 - 1658 гг Белгородской оборонительной черты (798 км естественных и искусственных укреплений с 25 крепостями). И тем не менее набеги продолжались. Они, как правило, совпадали с обострением внутриполитической обстановки в Российском государстве, с ухудшением внешнеполитических отношений с соседними государствами. В конце XVI - начале XVII вв. походы крымцев активизировались из-за Смутного времени в России, а в первой трети и середине XVII века из-за войн с Польшей.
После Крымских походов 1687-1689 гг. князя В.В. Голицына и Азовских походов 1695-1696 гг Петра Iактивность татар значительно снизилась. А после подписания мира с Портой русскому дипломату П.А. Толстому удаалось поддерживать шаткое равновесие в отношениях с Османской империей с 1700 по 1711 гг. Турецкому султану было под силу и Крым удерживать от набегов на русские земли. Однако ногайцы, постоянно соперничавшие с крымцами, не стремились жить в русле той политики, которую проводили их собратья.
Ногайский мурза Мурава, который привёл за собой соплеменников - около 20-тысячной орды, стал последним из упоминавшихся в исторических источниках предводителем сражавшимся на нашей земле кочевников.
2. Заговор.
Краснополянская битва состоялась при Голубце на Петров день (по новому стилю 12, а по старому 29 июня 1709 года). Местом наиболее ожесточённого боя указано Пространство между Становым Логом, полевою дорожкой и Голубцом.
Именно здесь находили особенно много разорвавшихся гранат, пушечных ядер вперемешку с ногайскими копьями, наконечниками от их стрел. Тут же находили и монеты медные и серебряные. Монеты могли одинаково принадлежать как русским людям того времени, так и татарам, которые грабили русских в бою.
"Историческая битва курян с Ногайской ордой Большого улуса способствовала победе Петра 1 над шведами в битве 1709 года под Полтавой и навсегда освободила курскую землю от зависимости Ногайской орды"! Именно так и не иначе - в самый день Полтавской битвы - курские порубежники разгромили войска ногайцев и положили конец татарскому игу в курском крае, а заодно помогли победить армию Карла XII! Такие исторические события, как Полтавская битва и битва Краснополянская не только происходили в одно время (в 1709 году), а в один и тот же день и тот же летний месяц. Полтавская битва началась в 2 часа дня 27 июня (по старому стилю) и окончилась к 29 июня - на Петров день. А Краснополянская битва происходила в "обедах" и тоже на Петров день. Оба события имеют между собой живую связь, хотя одна из них разыгралась на юго-востоке, а другая на юго-западной окраине Северщины. Такое совпадение этих событий в сроках вряд ли можно считать случайным, "гораздо вернее усмотреть в этом вполне удачное выполнение заблаговременно и хорошо обдуманного политического соглашения тогдашних врагов России, заключивших между собой союз".
Освещение кровопролитной битвы на Красной Поляне во многом проясняет и дополняет события, происходившие в общественной, политической жизни России петровского периода, позволяет понять систему межгосударственных отношений, сложившихся в Европе в тот период. Я уже не говорю об огромной пользе для современных курян знание об этом значимом крупнейшем событии начала восемнадцатого века, происшедшем на Курской земле.
Готовясь к Полтавской битве, шведский король Карл XII, не надеясь на собственные силы, повсюду искал союзников для уничтожения все более крепнущего тогда политического могущества России. Для этого он, находясь в Варшаве, осенью 1708 года, то есть за год до Полтавского сражения, посылает срочно полковника Сандулея в Константинополь для заключения союза с Турцией против России, а полковника Клинстрема к польскому королю Станиславу Лещинскому. В это же время другие его агенты подготавливали измену Мазепы с запорожским и частью донским казачеством. Велась активная подрывная работа, направленная на организацию бунтов и мятежей против Петра и в самом русском народе. Помимо этого, агенты Карла XII подкупили Крымского хана и предводителей кочевых орд. С ними было обусловлено, что они нанесут удар по тылам наших войск одновременно с Карлом XII и тем самым значительно ослабят силы Петра. Крымские ханы тоже являлись союзниками Польши и Литвы, постоянно враждовавших с Россией. Ордынцы, державшиеся ближе к Азовскому поморью и в пределах Таврического полуострова изъявляли желание на полное обладание Северскою землёю.
Перед Полтавской битвой Петр обратился к офицерскому собранию с такими словами: "Король шведский и самозванец Лещинский привели к своей воле изменника Мазепу и клятвенно утвердились отторгнуть Малую Россию, учинить из оного независимое княжество под властью того изменника, присоединить к оному Волынь, и подчинить ему же Мазепе, казаков запорожских и донских. Такою надеждою льстясь, изменник уповал собрать казацкого войска до 200 тысяч, подкупил Порту, крымского хана и орды "на нас" для исполнения своего замышления призвал в Малороссию короля шведского со всеми его силами и Лещинского, поспевшего уже в соединение, и с ним 2500 польского войска". Нет сомнения в том, что и ногайские и другие южнорусские орды были подкуплены "на нас" и что по соглашению "Клятвенно утвержденному", они должны были напасть одновременно со шведами, то есть 29 июня (по старому стилю) 1709 года.
Ногайская орда Большого улуса считала себя законными преемниками "царя Ногая", считавшегося законным властелином Курской области того "времени. Несомненно, битва 12 июля (новый стиль) представляет огромный интерес для археологической и исторической российской науки, а подлинные события и характер сражения столь интересны, уникальны и колоритны, что достойны внесения в перечень выдающихся событий российской истории.
Легкая конница, ногайской орды в считанные дни по излюбленной дороге - Муравскому шляху - направляясь к Москве, беспрепятственно, к июню 1709 года дошла до Ливенской крепости (ныне Орловской области) и была остановлена ливенским войском. Неожиданно для хана Мамая, возглавлявшего более чем стотысячное татарское войско, ливенцы оказали жесточайшее сопротивление ногайцам, сильно потрепав ханское войско и нанеся огромный урон коннице Мамая. Ногайцы не смогли взять Ливны и в спешном порядке двинулись в орду по Муравскому шляху к Красной Поляне, остановившись лагерем в урочище для отдыха и приведению войска в походное состояние после поражения в Ливнах.
"Куряне, которым "яруги были ведомы", которые "под шеломом повитые, концом копья вскормлены", всегда славились военной хитростью". Во время "отдыха" орды в логу, недалеко от селения Красная Поляна, курским порубежникам в чащобах дубрав и сосняка, удалось подготовить несколько хитроумных ловушек. У Курских порубежников, что были в Красной Поляне, к этому времени не было должного вооружения. К этому же времени к Красной Поляне подошел отряд петровского регулярного войска с тремя пушками, спешно шедший из Новооскольского уезда к Ливнам на помощь, причём так тихо и спокойно, что ордынцы его не заметили. Русские порубежники подавали друг другу сигналы, кукуя кукушкой, отчего и получил название холм Кукуй. Все эти качества краснополянских порубежников позволили им одолеть не только всех татар, но и "престрашного великана".
В татарском войске находился небывалого размера богатырь. Предание гласит: "Мерою татарин был трех сажен, голова на нем как пивной котел, промеж плечей татарин во косую сажень". Во время похода этого ногайского богатыря возили позади орды на особой колеснице, запряженной несколькими парами лошадей.
Кстати, об образе витязя-великана сказать надо особо. "Он имел огромное копье, щит в четыре пуда весом, железную шапку и железную рубаху-кольчугу тоже в четыре пуда весом", т.е. судя по преданию, он был совершенно подобен былинному великаму-татарину. По причине особого дородства и непомерной тяжести ни одна подседельная лошадь не могла его вынести. Да пешком великан не мог поспеть за конную ордою". Поэтому во время движения татар "его возили позади орды на особой колеснице или на богатырских дрогах". А в бою на Красной Поляне он "бился пеший и в стороне от своих конных товарищей". "Он был так свиреп и могуч, что едва ли было можно одолеть его без огнестрельного оружия".
Лагерь царских ратников, маскированный кустарником, расположился между рекой Тим и правым берегом устья того ручья, который бежит по дну Станового Лога.
Утром 29 июня (старый стиль) или 12 июля (новый стиль) приотдохнувшая орда шумно вышла из своего стана, (что располагался между шляхом, Муравкою и конечными отвершками Станового Лога) и двинулась на село Савины. Несколько в стороне от ее правого фланга одиноко шел пешком их великан, сверкая на солнце железным шлемом, железной кольчугой и щитом.
Куряне были наготове, хотя татары могли этого и не знать, так как в то время вокруг Красной Поляны росли густые дубравы, в которых русским нетрудно было скрывать отдельные отряды и также скрытно передвигаться в нужном направлении, в то время как орда, находясь на открытой местности, была вся на виду у курского воинского ополчения. Ружейная и пушечная пальба, неожиданно и разом открывшаяся из леса, остановила наступление орды на село Савины и принудило ее круто повернуть на эти выстрелы, показавшие расположение русских.
С этого мгновения и началось это ужасное побоище, в воспоминание которого центр краснополянской битвы был наречен "Урочище - Побоище". Ногайский великан в своих доспехах и четырехпудовым мечом в этой битве нанес курянам не меньший урон чем вся орда, чем вызвал у них страшную неприязнь и ненависть.
Предавшись притворному "бегству" в глубь лесного оврага, куряне заманили татарского витязя в обрывистый отвершек, который позже назвали "Безголовый Верх". Ногайский богатырь был повержен там метким выстрелом из огромного кремниевого ружья. Когда же великан упал, то ему еще живому отрубили голову. Отсюда и название верха "Безголовый Верх". Об отрубленной голове витязя-великана, что долго каталась вокруг вставшего безголового великана, "блекоча что-то непонятное" ходили впоследствии легенды и сказания.
В этом жестоком сражении практически перебита была вся орда. На другой день, после победы над татарами, огромная толпа народа со всей округи собралась на Красную Поляну и среди трупов, валявшихся ворохами и по чистому полю, и между дубовыми кустарниками отыскивали своих отцов, братьев, мужей, сыновей - убитых и раненых. Раненых развезли по домам, а убитых порубежников и царских солдат по христианскому обряду по погостам ближних церквей. Поголовно перебитую татарскую орду всю закопали в яму, исключая тех, что валялись от нее слишком далеко. Обезглавленный труп ногайского великана, по преданию, был затоптан в трясину. Голову же его в железном шлеме, подвязанном под подбородком цепью, народ прикатил котом с криком и свистом к Голубцу, своеобразном памятном знаке на могиле татарской орды и навсегда оставил ее у Голубца в назидание и в память всем инородцам, охочим до русской земли.
Считается, что А.С.Пушкин во время своей поездке в Эрзерум (Арзрум), проезжая через Елец и Ливны по Муравской сакме на юг России в 1820 году, не мог не видеть этой огромной богатырской головы, воспетой им в поэме "Руслан и Людмила". А подробное рассмотрение его писем в этот период жизни подтверждает это наведение. Ведь Голубец отстоит от Муравки всего в нескольких шагах.
Когда убитых завалили землёй, то могила, по определению населения, была размеров невероятных - от девяти квадратных аршин до 800 сажен.
3. "Во славу воинству русскому"...
Память о татарских набегах, против которых приказывал когда-то Воротынский "жечь поле в осенях", ещё крепко жила в памяти наших мест, бывших всего два века назад передовым заслоном Москвы против степных наездников. В шести верстах от усадьбы у села Красная Поляна, на полпути от него к Муромскому шляху, на красивом возвышенном месте стоял исторический памятник "голубец" − дубовый столб в 5 аршин высотою с обшитой железом верхушкой. Голубец, поставленный на столь позорной могиле, является не в качестве почётного и священного сооружения, а сооружения, которое как бы способствует сугубому и вечному посрамлению.
Прах погибшего хана был удостоен особой почести как "владыки своего народа", то татарские воины захоронены по старославянскому обычаю, "который особенно дорог сердцу славянина": "чем ниже уважение людей к умершему, тем ниже должна быть насыпь его могильного холма". Вот почему на месте захоронения татар не оставлено никакой насыпи, а был сооружён "Голубец о трёх скатах, на трёх развилочках", как указание на то, что под ним лежат только одни татары - нехристи, недостойные быть погребёнными "по закону": "голубец, поставленный на столь позорной могиле способствует сугубому и вековечному посрамлению и всей этой поганой могилы вообще, а в частности посрамлению и всенародному и вековечному позору убитому богатырю".
Презрительное отношение к витязю-великану, который "именно на себя всего более сосредоточил озлобление и презрение курян, которых он один покалечил и убил на бою не менее, чем вся Ногайская Орда, выразилось по преданию, "затаптыванием в трясину и при том возможно глубже": "для вящего позора".
А сам голубец, далеко видный со всех сторон, наглядно свидетельствовал о славной победе русских и о том, что главный враг курян, причинивший им особенно много вреда и горя, действительно наказан ими с беспощадной жестокостью и крайне позорно.
К нему ежегодно 8 мая приносились крестьянские иконы и служилась панихида по умершим здесь много лет назад воинам. Место вокруг голубца называется "побоищем" − оно являлось в старину ареной исторического события. Здесь в 17 веке произошла битва русской рати с татарами, окончившаяся победой курского воеводы и отнятия "полона", забранного татарами под Ливнами и Ельцом. Здесь постоянно находили старинные копья и оружие, а в 1909 году рабочие, копавшие яму для землемерных работ, наткнулись на массу человеческих черепов и костей красноватого цвета, на некоторых были замечены порубы и проломы от мечей. Величина черепов была такова, что на них едва влезала шапка взрослого человека. Ночью голубец считался местом нечистым, и о происхождении его существует следующее предание.
После сечи, бывшей на этом месте, черепа убитых воинов валялись непогребёнными, без могил и какого-либо памятника. Результатом этого явились частые появления мёртвых голов окрестным жителям. В особенности они тревожили пастухов в поле по ночам, разгоняя их скот во все стороны. Напуганные крестьяне обратились к местному священнику с просьбой похоронить кости и отслужить панихиду, что и было исполнено. На могиле после этого был поставлен голубец. С тех пор видения исчезли и более не появлялись до момента, когда время и дожди заставили подгнивший столб упасть, о чём немедленно узнали все окрестные деревни и ночующий по полям народ, которому опять начали показываться видения. С этого времени в Красной поляне повёлся обычай – всякий раз, когда голубец подгнивал и приходил в ветхость, его заменяли новым. Весной 1901 года старый столб, поставленный в 1873 году, упал в последний раз, сваленный бурей, и крестьяне, снова взволнованные загробными тенями, сообща сделали новый и при большом стечении народа торжественно его поставили 7 мая. (см. Приложение)
10 мая 2002 года в Черемисиновском районе Курской области, недалеко от с. Чернянка в чистом поле, на высоком кургане был воздвигнут пятнадцатиметровый Поклонный крест. Как гласит надпись на табличке под крестом, «Здесь 12 июля 1709 г. Курские порубежники наголову разбили войско ногайской орды Большого улуса, вступившей в сговор с Карлом XII против Петра I». Получается, что куряне разбили ногайское войско, спешившее на подмогу шведам в намечавшейся битве с русскими войсками под Полтавой. То есть, ногайцы прошли две укрепленные черты, ускользнули от гарнизонов порубежных крепостей, благополучно минули Муравский шлях и лишь после этого встретились с силами местного ополчения и потерпели поражение!!!
Крест из кованой меди высотой 11 метров, на каменном основании в 3,5 м был изготовлен по эскизам народного художника России, заслуженного скульптора Вячеслава Клыкова, на средства, пожертвованные жителями Черемисиновского района, курского землячества Москвы и самого автора.
Внимание, проявленное к этому событию, было огромным. Это объяснялось, прежде всего, тем, что сам памятник изначально нёс в себе глубокий патриотический смысл, являясь Памятником всему русскому воинству.
Вскоре ансамбль был дополнен ещё одним памятником - 3 июля 2005 года рядом с Поклонным Крестом был установлен Голубец, который наглядно свидетельствовал о славной победе русских воинов и должен был служить предостережением новым врагам.
Некоторые учёные считают, что исторический памятник Голубец на Красной Поляне есть косвенное свидетельство того, что когда-то на территории района сселились старообрядцы. Изначально так называлась крыша на могильном или поклонном кресте, и вообще - надгробный памятник со схематической кровлей или в форме избушки. Символически - дом умершего человека. Такие памятники были характерны для старообрядческих захоронений.
4 "И бысть прибежище христианом, и радость и веселие верным"
Эти слова как нельзя лучше подмечают роль и значение церкви, как института государства и общества.
Испокон веков, жизнь православных христиан на Руси была связана с жизнью храма. Где бы ни расселялся русский народ, на том месте сразу же возводился православный храм. Едва обжившись на новой территории православные христиане спешили сотворить себе храм, как свидетельство своих серьёзных намерений с Божьей помощью созидать, рожать детей, осваивать пашню. То есть жить здесь навсегда. Храм – Божий дом, собирающий всех приходящих в него в единую семью. Каждый воскресный день наши предки участвовали в Божественной Литургии. В храм приносили новорожденных для совершения Крещения. В таинстве Венчания начиналась жизнь молодой семьи. Церковь отпевала почившего христианина, провожая его в жизнь вечную.
Крымские татары как будто нарочно оставляли без вреда эти святыни Русского народа для того, что бы посредством их на опустошённые земли снова собрать разбежавшихся жителей, или привлечь новых поселенцев, и, таким образом, иметь возможность предаться новому грабежу и плену.
Издавна храмы строили в самых красивых местах, Чаще всего расположенных близ воды на высоких живописных холмах, чтобы величественные золотые купола были видны издалека, а звон колоколов помогал уставшим путникам даже во время тумана или в сильную метель безошибочно найти дорогу к храму.
Перед строительством обычно молились, чтобы Господь указал необходимое место. Узнав волю Божию, строители приступали к работе.
Каждый храм строится по специальному проекту и имеет свой неповторимый облик. Это касается размеров, пропорций, украшений и цветового оформления, формы купольных завершений и их количества.
Храм был сердцем духовной жизни православных.
На территории Черемисиновского района в дореволюционное время православные храмы были почти в каждом большом селе.
Описание жизни человека называется биография, у каждого человека она своя. И у каждого храма своя биография, своя история.
У села Покровское Черемисиновского района, на берегу маленькой речушки, рядом с бывшим поместьем Маркова, рождается нечто, похожее на Коренную пустынь. Есть уже свой скит, где живут «божьи люди». Есть свой источник с купальней. Место чтят и верят в чудодейственные свойства здешней воды. Говорят, выгоняет дух. И не только хмельной. Отныне в этих почти уже святых местах появился и свой памятник преподобному Серафиму Саровскому.
Первые сведения о церкви Покрова Божией Матери села Покровского (ныне село Сельский Рогачик) датируются 1785 годом, в них говорится о том, что церковь была деревянная "деревяны клецки", с подкупольными барабанами, имеющими форму куба или клетки, "при которой священо и церковнослужительских дворов три, во оных душ семь, да означенной помещицы Кондыревой дом деревянный". Такие ещё можно увидеть среди памятников деревянного русского зодчества или на картинах художников.
В покровской церкви праздновался престол во имя Покрова Пресвятой Богородицы 14 октября (1 октября по старому стилю). От него и получила церковь своё название. Церковь называлась в честь главного престола. В некоторых церквях освящался не один престол, а несколько, в зависимости от количества алтарей (приделов), посвящённых своему святому или религиозному событию. Позднее стал праздноваться день Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа - 19 августа (6 августа по старому стилю). В народе этот праздник называется Преображением Господнем, Яблочным спасом или вторым Спасом. С какого времени был устроен второй престол неизвестно.
Церковь была не только домом молитвы, но и местом сходок, общественных собраний, палатой мер и весов и товарным складом, государственным архивом и сменной казной, в церкви учили ребят, лечили больных, а в подземельях её заточали преступников. Священник был не только служителем религиозного культа, но и государственным чиновником разом нескольких ведомств, торговым корреспондентом, поверенным и приказчиком многих частных лиц. Последнее прибежище на всякий тревожный случай междуусобной схватки или народных волнений, жестокого пожара или наводнения, разбойничьего налёта или неприятельского набега.
К началу 19 в старинная деревянная церковь обветшала и уже не вмещала значительно возросшее число селян.
В 1813 году в селе Покровское на средства прихожан была построена каменная церковь, переименованная также в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Покров- «защита, заступничество, покровительство». Покровка, а иначе «защищенная». От ворогов ли лютых, от холеры, тифа иль других болезней, от голода...
Зданием он был каменный, крепкий, покрыт железом покрашена масляной краской, внутри оштукатурена, ограждён каменной оградой. Длина церкви, считая и колокольню 13 сажен, наибольшая ширина 10 сажен, высота до верха карниза 6 сажен, на церкви имеется две больших главки, больших окон 10 шт., малых 14 шт., дверей наружных створчаты 2шт., внутренних 3 шт., иконостас длиною 16 аршин и высотою 17 аршин оценён в 4000 рублей. Церковь холодная. Колокольня в 4 яруса, общей высотой до верха карниза 12 1/2 сажен.
В годы Советской власти храм был разрушен.
Бессменный с 1909 года настоятель Покровского храма протоиерей Иоанн Ермолаевич Логвинов дважды подвергался уголовному преследованию со стороны Советской власти. На период его первого нахождения в ссылке пришлось принять решение о закрытии храма. В 1943 году он возвращается в Покровское из второй ссылки, с надеждой на восстановление пострадавшего от обстрелов храма. По свидетельству самого настоятеля, храм во время войны подвергся большому разрушению.
За помощью в его ремонте священник обращается к Епископу Курскому Питириму. Гражданская власть категорически запретила совершать богослужение в храме, как угрожающее опасность. Священник обратился в Райисполком с просьбой выслать техника для освидетельствования храма. Техник нашёл, что хотя верх храма пробит снарядами в некоторых местах, однако некоторая часть храма, именно восточная, может быть использована для богослужения, под условием изолировать стеною западную часть храма от восточной. Но председатель Райисполкома не разрешил произвести ремонт на том основании, что техник не понимает ничего в этом деле. Обращение к Уполномоченному Совета не дало никакого определённого результата: заявление священника послали обратно в Райисполком. Указанное обращение датировано июлем 1945 года, когда надежда на восстановление храма ещё была.
По настоящему она рухнула вместе со стенами храма, который был разрушен в 1951 году, а по свидетельству некоторых старожилов в 1950 году. Существует версия, что он был взорван. На самом деле был достаточно легко растащен на тросах трактором ХТЗ, т.к. трещины в стенах, возникшие из-за бомбардировок и артиллерийских обстрелов в дни боёв на черемисиновской земле, были очень велики.
Кирпич от порушенной церкви был использован при строительстве колхозной свинофермы. На тот период времени в этом не было никакого кощунства - в послевоенной стране нужно было решать насущные вопросы восстановления разоренного хозяйства, удовлетворения элементарных нужд обездоленного и обескровленного населения.
Ввиду отсутствия храма, община верующих снимает крестьянские хатки для проведения богослужений. Фактически с 1943 года в Покровском действует молельный дом. В 1948 году для него был построен новый дом возле разрушенного храма. Сама же Покровская религиозная община официально была зарегистрирована лишь 19 марта 1951 года. Просуществовала она до 1969 года. 1 марта вышел за штат священник протоиерей Иоанн Логвинов, а уже 4 июня было принято решение Облисполкома за №65 "О снятии с регистрации религиозного общества в селе Покровском Черемисиновского района, как распавшегося, о сносе, находящегося в аварийном состоянии здания молитвенного дома.
Дальнейшая его история начинается с возвращения в родное село Михаила Звягина, который вернулся в с. Покровское Черемисиновского района. Отец Михаил стал не только настоятелем прихода, но и строителем.
19 августа 1998 года, в день празднования Преображения Господня был открыт приход Покрова Божьей Матери. Настоятелем в него был назначен протоиерей Михаил Павлович Звягин, священник с более чем сорокалетним стажем пастырской службы. Уроженец здешних мест (родился 13 октября 1930 года в селе Покровское Черемисиновского района), был рукоположен в сан священника в 1954 году в Костроме.
Тридцать пять лет с 1961 по 1996 год служил в Покровском храме села Любицкое Медвенского района, затем был настоятелем Владимирской церкви села Красная Долина Советского района. Мечтой всей его жизни было возрождение храма на своей малой Родине. Для этого он и вернулся, пройдя большой путь ревностного служения Церкви. За свои труды был многократно награждён церковными наградами.
И на новом месте - "ниве непаханой" - вскоре закипела работа. В короткое время был построен временный хм, жилые и хозяйственные постройки для проживания и трудов паствы, среди которых было много приехавших на постоянное место жительства из разных краёв верующих. Вблизи храма были обустроены и освящены родники Серафима Саровского и Покрова Пресвятой Богородицы, установлена звонница.
Работам по обустройству храмового места сопутствовали знаковые события – открытие святых источников у подножия высокого берега реки Тим, у места бывшей мельницы дворян Марковых.
Первый источник. Святой источник иконы Покрова Пресвятой Владычицы Нашей Богородицы и Приснодевы Марии освящён отцом, Михаилом 1-го августа 1991 года, в день празднования обретения мощей преподобного Серафима Саровского. (См. Приложение)
Силами прихода источник хорошо благоустроен.
Источник во имя Божьей Матери в селе Покровское Черемисиновского района расположен на территории скита у подножия высокого левого берега р. Тим на месте бывшей водяной мельнице помещиков Марковых. У родника построена и освящена в честь иконы Божьей Матери купальня, а рядом – колодец с живоносной водой.
В советское время здесь бил ключ с удивительно чистой и вкусной водой, который, не будучи освящен, тем не менее, пользовался большой популярностью у местных жителей. В 1999 г. по многочисленным просьбам селян источник освятили во имя Богородицы.
Место настолько славится своей исцеляющей силой и чудодейственными свойствами воды, что его чтят и посещают не только жители Черемисиновского района и Курской области, но и жители из разных дальних уголков нашей страны.
Второй источник Святой источник иконы Казанской Божьей Матери – глазной источник, открывшийся несколько выше Покровского ключа. Освящён настоятелем скита архимандритом Михаилом весной 2000 года, в честь Казанской иконы Божией Матери. Располагается несколько выше источника иконы Покрова Пресвятой Владычицы Нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Его предназначение - лечение глаз.
В июле 2003 года у святых источников на пригорке был установлен памятник святому Серафиму Саровскому работы скульптора Вячеслава Клыкова. Имя святого Серафима Саровского, совершившему подвиг служения Богу во имя людей, широко славится по всей Руси. Курянам, особенно радостно, что родной край был родиной этого замечательного человека, за свои жизненные подвиги названного чудотворцем. Многих, приходивших в Саровскую пустынь, он исцелял, примирял с жизнью, наделял душевным покоем. И по сегодняшний день люди обращаются к чудотворцу за помощью.
Форма памятника символизирует его обращение к Богу. Он должен быть напоминанием всем нам об истинном предназначении человека - созидать, творить. Но не разрушать!
12 июля 2003 года при многочисленном стечении верующих памятник был освящён митрополитом Курским и Рыльским Ювеналием.
Авторитет митрофорного протоиерея привлекал в храм не только верующих из числа местных жителей, но и из различных регионов России, из ближнего и дальнего зарубежья. Близок был день исполнения мечты жизни клирика, уже и проект храма был разработан, устроены котлованы и фундамент под него, но 17 сентября 2012 года, к глубокому прискорбию прихожан, отца Михаила не стало. Настоятеля по праву похоронили у будущего храма с его алтарной стороны.
Жизнь прихода продолжается. С 5 марта 2013 года обязанности настоятеля Покровского православного прихода временно исполнял настоятель Свято-Троицкого храма г.Щигры игумен Роман (Архипов), благочинный Щигровского округа.
Указом по Епархии Высокопреосвященного Германа Митрополита Курского и Рыльского №70 от 28.07.2014 г. новым священником в приход назначен иерей Святослав Сергеевич Хотяинцев, служивший клириком (вторым священником) в Свято-Троицком храме г.Щигры.
На месте разрушенного Покровского храма в д. Сельский Рогачик установлен памятный крест.
В настоящее время строительство храма продолжается. Планы возведения здесь нового храма сохраняются.
5. Усадьба Знаменка.
В Покровском представляет интерес и усадьба Знаменка, находившаяся в северной части с. Покровское на высоком левом берегу р. Тим.
Знаменка - усадьба приобретённая семьёй Марковых в селе Покровском.
Река Тим являлась границей владения Марковых, так как луга за нею уже принадлежали большому и богатому селу Покровскому, делившемуся всё той же рекой на две части: собственно село Покровское и Заречье. В первом находилась волость и так называемая "старая церковь" во имя Покрова, в отличие от "новой", выстроенной в Заречье инженером Марковым Л.Е., к приходу которой принадлежала вся семья.
В Знаменской церкви села Покровского (ныне деревня Среднее Жуково) был один престол во имя Знамения Пресвятой Богородицы, который празднуется 10 декабря (27 ноября по старому стилю).
Знаменская церковь - деревянная на каменном фундаменте, снаружи обшитая тесом и покрашена масляной краской, внутри оштукатурена, покрыта железом, окрашена железной краской. Церковь отапливалась тремя голландскими печами. Изображение храма не дошло до нас. Можно лишь предположить, что выполнен он был в русском стиле, что характерно для творчества архитектора Николая Грушецкого.
Марков Лев Евгеньевич служил военным инженером в Туркестанском военном округе до 1891 г. после отставки жил в поместье "Знаменка", работал инженером на строительстве частных железных дорог.
Наиболее известен его второй сын Анатолий. Именно благодаря его воспоминаниям мы имеем представление о том, как выглядела усадьба, как протекала жизнь в усадьбе и близь лежащих деревень.
При подъезде к покровской усадьбе со стороны железной дороги, т.е. с севера, перед глазами путешественника открывается картина степного имения, и ему в голову даже не могло прийти, что барский дом стоит не на равнине, а над крутым обрывом реки. Усадьба стояла на берегу степной реки Тима, один из берегов которой был высоким, а другой луговым. Впечатление поэтому безмятежной и сливающейся с горизонтом равнины сохранялось у зрителя не только при въезде в усадьбу, но даже и при входе в самый дом. Только при выходе на другой его стороне на большую веранду, завитую сплошь диким виноградом, открывалась перед глазами широкая панорама пруда, мельницы, садов и заречных лугов, среди которых причудливо извивалась река.
Скаты горы, спускавшиеся к пруду, были искусственно сглажены и засажены кустами сирени и цветочными клумбами. По берегам пруда и реки тянулись сады, в общей сложности занимавшие десятин двенадцать и носившие различные местные названия: большой, мельничный, грушевый, молодой и "островок". Большим садом именовался старый парк, начинавшийся от дома и шедший вниз по реке, которая, делая причудливый изгиб в полуверсте от дома, делила парк пополам. Во всю длину его тянулась длинная берёзовая аллея, всегда содержавшаяся в большом порядке и посыпанная жёлтым песком. Это последнее обстоятельство являлось необходимостью наших мест по той причине, что земля по своему исключительному плодородию выгоняла в сыром саду без песка немедленно травяные заросли. Конечно, дорожки в саду пололись, но не посыпанные песком представляли бы собой траурно-чёрные ленты чернозёма, придававшие саду самый похоронный вид.
Берёзовая аллея упиралась в изгиб реки, через которую был перекинут лёгкий деревянный мостик, устроенный на стволе огромного дерева, много лет назад сваленного бурей. Мостик вёл на так называемый островок, со всех сторон омываемый рукавами реки, десятины в три, весь засаженный правильными рядами фруктовых деревьев и окружённый по берегу густыми старыми вербами. Параллельно берёзовой аллее парка и под прямым углом к ней шли другие аллеи, обсаженные различными породами деревьев. Из них наше детское внимание особенно привлекала ёлочная аллея, представляющая собой естественный коридор из огромных стройных елей, которые посередине образовывали круглую площадку. Последняя служила не раз для торжественных праздников, причём ёлки при этой оказии иллюминировались разноцветными бумажными фонарями.
Была в саду, кроме того, и липовая аллея, самая старая, обсаженная могучими столетними липами, верхушки которых, уходя под самое небо, образовывали даже в самый солнечный день сырой и таинственный мрак в этом месте. Толстенные, в четыре человеческих обхвата стволы лип на высоте человеческого роста были сплошь изрезаны и исписаны вензелями и именами, насчитывавшими по два и по три поколения. По традиции каждый родственник, приезжающий в Покровское, должен был собственноручно вырезать своё имя на одной из лип.
По другую сторону дома вверх по течению реки береговой обрыв становился круче, и над ним был расположен грушевый сад, в котором, впрочем, помимо груш было множество яблок и вишен. Сад этот кончался оврагом, шедшим под прямым углом к реке и являвшимся границей усадьбы. За ним уже тянулся луг, или по-местному выгон, и начинались первые хаты деревни Удеревки, составлявшей окраину села Покровского. К грушевому саду со стороны поля примыкал молодой сад, насаженный на четырёх десятинах. Он отделялся от большой дороги рвом, обсаженным живой изгородью жёлтой акации, густой и колючей. Ров этот окружал все границы усадьбы, около которой пролегали дороги между сёлами Покровским, Липовским, Толстым Колодезем и деревней Шепотьевкой.
Во фруктовых садах покровской усадьбы, как и вообще в садах наших мест, культивировались, главным образом, яблоки, преимущественно "антоновка" и "добрый крестьянин", которые вместе с соловьями составляют гордость Курской губернии. (см. Продолжение)
В целом книги Маркова А. - энциклопедия обстановки и быта крестьян нашего района, подлинной русской жизни средней полосы России конца 19 начала 20 века. Перед газами, как живые, встают люди, старинные дома, их обстановка и уклад жизни. Соглашаемся с писателем в том, что всё-таки не живучи были традиции в русском народе, потому как не умели мы всей душой прирасти к былому и уметь его хранить. Сама жизнь доказала, что в течение всего 19 века, да и 20 тоже в России каждое новое поколение отрицало старое, между отцами и детьми шла настоящая война. Редкий из нас любил свои насиженные гнёзда.
Хочется закончить нашу работу словами деда писателя:
"Анатолий, ты уже не ребёнок и однажды станешь старшим в семье, а потому должен интересоваться тем, кто были твои предки и что они сделали для своей Родины, а не быть Иваном, непомнящим родства, которых теперь много".
Литература
1. Что имеем - не храним. В. Озеров. Курск: Курская гор. тип., 2014.
2. Моя родина - Черемисиновский район. Авторский коллектив.1997 г.
3. Черемисиновский район: события, факты и люди. Озеров В.П. Курск. МУП: "Курская типография". 2008 г
4. История и современность Курского края. Региональное учебное пособие. Издание 2-е стереотипное. под редакцией Королёва Б.Н. Курск. КИНПО (ПКиПП) СОО. 2015 г
Приложение
При подъезде к покровской усадьбе со стороны железной дороги, т.е. с севера, перед глазами путешественника открывается картина степного имения, и ему в голову даже не могло прийти, что барский дом стоит не на равнине, а над крутым обрывом реки. Усадьба стояла на берегу степной реки Тима, один из берегов которой был высоким, а другой луговым. Впечатление поэтому безмятежной и сливающейся с горизонтом равнины сохранялось у зрителя не только при въезде в усадьбу, но даже и при входе в самый дом. Только при выходе на другой его стороне на большую веранду, завитую сплошь диким виноградом, открывалась перед глазами широкая панорама пруда, мельницы, садов и заречных лугов, среди которых причудливо извивалась река.
Скаты горы, спускавшиеся к пруду, были искусственно сглажены и засажены кустами сирени и цветочными клумбами. По берегам пруда и реки тянулись сады, в общей сложности занимавшие десятин двенадцать и носившие различные местные названия: большой, мельничный, грушевый, молодой и "островок". Большим садом именовался старый парк, начинавшийся от дома и шедший вниз по реке, которая, делая причудливый изгиб в полуверсте от дома, делила парк пополам. Во всю длину его тянулась длинная берёзовая аллея, всегда содержавшаяся в большом порядке и посыпанная жёлтым песком. Это последнее обстоятельство являлось необходимостью наших мест по той причине, что земля по своему исключительному плодородию выгоняла в сыром саду без песка немедленно травяные заросли. Конечно, дорожки в саду пололись, но не посыпанные песком представляли бы собой траурно-чёрные ленты чернозёма, придававшие саду самый похоронный вид.
Берёзовая аллея упиралась в изгиб реки, через которую был перекинут лёгкий деревянный мостик, устроенный на стволе огромного дерева, много лет назад сваленного бурей. Мостик вёл на так называемый островок, со всех сторон омываемый рукавами реки, десятины в три, весь засаженный правильными рядами фруктовых деревьев и окружённый по берегу густыми старыми вербами. Параллельно берёзовой аллее парка и под прямым углом к ней шли другие аллеи, обсаженные различными породами деревьев. Из них наше детское внимание особенно привлекала ёлочная аллея, представляющая собой естественный коридор из огромных стройных елей, которые посередине образовывали круглую площадку. Последняя служила не раз для торжественных праздников, причём ёлки при этой оказии иллюминировались разноцветными бумажными фонарями.
Была в саду, кроме того, и липовая аллея, самая старая, обсаженная могучими столетними липами, верхушки которых, уходя под самое небо, образовывали даже в самый солнечный день сырой и таинственный мрак в этом месте. Толстенные, в четыре человеческих обхвата стволы лип на высоте человеческого роста были сплошь изрезаны и исписаны вензелями и именами, насчитывавшими по два и по три поколения. По традиции каждый родственник, приезжающий в Покровское, должен был собственноручно вырезать своё имя на одной из лип.
По другую сторону дома вверх по течению реки береговой обрыв становился круче, и над ним был расположен грушевый сад, в котором, впрочем, помимо груш было множество яблок и вишен. Сад этот кончался оврагом, шедшим под прямым углом к реке и являвшимся границей усадьбы. За ним уже тянулся луг, или по-местному выгон, и начинались первые хаты деревни Удеревки, составлявшей окраину села Покровского. К грушевому саду со стороны поля примыкал молодой сад, насаженный на четырёх десятинах. Он отделялся от большой дороги рвом, обсаженным живой изгородью жёлтой акации, густой и колючей. Ров этот окружал все границы усадьбы, около которой пролегали дороги между сёлами Покровским, Липовским, Толстым Колодезем и деревней Шепотьевкой.
Во фруктовых садах покровской усадьбы, как и вообще в садах наших мест, культивировались, главным образом, яблоки, преимущественно "антоновка" и "добрый крестьянин", которые вместе с соловьями составляют гордость Курской губернии.
Несколько странное название "доброго крестьянина" имеет чисто историческое прошлое. По проезде императрицы Екатерины с Потёмкиным в Новороссию через Курск один пригородный крестьянин поднёс царице корзину яблок собственного сада огромной величины. На вопрос удивлённой императрицы, каким образом ему удалось вырастить такие яблоки, мужик ответил, что этого он достиг путём прививки к "антоновке" других сортов, так ему и удалось создать новую породу яблок. Царица наградила его и назвала добрым крестьянином. Городские и губернские власти, представлявшие царице крестьянина с яблоками, не поняв как следует её слов, отнесли выражение "добрый крестьянин" не к мужику, а к яблокам, которые с этого дня так и стали называться.
С проездом Екатерины через курский край связан и другой исторический факт, а именно то, почему бывшая Белгородская провинция была переименована в Курскую губернию. Царский поезд ожидался в главном городе воеводства Белгороде целых три дня, отчего местные власти выбились из сил и момент его появления проспали. Екатерина, которую по всей России встречали с большой помпой, сочла это за невнимание к своей особе, но промолчала. В Курске, куда она приехала после Белгорода, наоборот, она была встречена с необыкновенным торжеством, чем осталась очень довольна. Когда в том же году производилось новое административное деление России на губернии и уезды вместо воеводств, она вспомнила своё путешествие и главным городом новой губернии определила быть Курску вместо Белгорода.
Водились соловьи в усадьбе в изобилии. Причины этого, вероятно, крылись в том, что они находили себе широкое приволье и безопасное житьё в обширных и тенистых садах, и в особенности в зарослях сирени. Густые заросли этих милых цветов тесно обложили старый дом, охватывая широким полукругом весь берег пруда. Густота этих зарослей была такова, что пробраться через неё птичьим врагам было весьма затруднительно. Цветение сирени в мае как раз совпадало с высиживанием птенцов, а стало быть, и с сезоном соловьиных концертов. Тогда в лунные ночи и без того красивая картина помещичьего дома над прудом, утопающего в цветах и зелени, приобретала волшебный вид. Вообще надо отметить, что усадьба считалась по своему местоположению красивейшей в уезде.
Соловьёв у не только любили, но понимали и берегли.
Большой неуклюжий дом имел разновременные пристройки, которые указывали на то, что он раздвигался по мере того, как нарождались новые поколения с новыми требованиями к жизни. Дом был живым свидетелем истории нескольких поколений, длинной биографией членов одной и той же семьи. Строения его были причудливы. С фасада был заметен только верхний этаж, нижний был виден только с пруда, куда выходили его окна. Справа и слева к главному зданию примыкали два крыла и под углом - третье, занятое кухнями и кладовыми.
Со стороны дороги в усадьбу вела широкая аллея, обсаженная акациями, перед домом же был широкий двор с крытым колодцем и длинным корытом для скота. Деревянная решётка и полукруг высоких деревьев-карагачей отделяли усадебный двор от круглой обсаженной цветами площадки – подъезда к господскому дому. Середину площадки, по традициям всех усадеб России, занимала огромная цветочная клумба. Парадное крыльцо представляло собой возвышающийся на несколько ступеней над землёй балкон с традиционными белыми колоннами и массивной дубовой дверью.
В главном здании покровского господского дома были расположены только "парадные комнаты", т.е. двойная зала, гостиная, столовая и кабинет. Все остальные жилые помещения находились в обоих крыльях дома, где имелось до дюжины маленьких тёплых комнат и всяческих боковушек. В нижнем полуподвальном этаже под парадными комнатами было три больших мрачных комнаты, в которых только летом клали на ночь гостей, так как в них было сыро и холодно. Нижний этаж пользовался среди дворни Покровского худой славой. По местному преданию, в одной из комнат нижнего этажа умер "старый барин" Шишкин, которого, по твёрдому убеждению дворни и крестьян, "удавил чёрт" за беззаконное сожительство с собственной сестрой. Двухэтажная терраса, увитая плющом, выходила на пруд одновременно из верхних парадных комнат и нижнего этажа. Вдоль нижнего этажа во всю длину дома тянулась дорожка-терраса, приблизительно на половине горы спускавшаяся к пруду. С неё к самой воде спускалась каменная лестница, по обеим сторонам которой на каменных цоколях стояли огромные чугунные вазы с розовыми кустами. Под лестницей уже на самом берегу реки новая засаженная кругом сиренью и цветами площадка, в центре которой стоял столб для гигантских шагов. Вся гора вокруг дома и цветники вокруг изобиловали розами всевозможных сортов − это были любимые цветы мамы.
У самых окон нижнего этажа росли кусты жасмина. В садах и цветниках Покровского росли цветы редких сортов и самых разнообразных окрасок, запахов и видов. Каждую весну выписывались новые сорта из знаменитых тогда цветочных питомников графини Уваровой. Около дома в отдельно огороженном месте помещались парники и оранжереи для выращивания весенних цветов к столу и шампиньонов, не растущих в этих местах на воле. Ведали садами и парниками специалисты садовники, окончившие школу садоводства, существовавшую для надобности помещичьих имений в одной из губерний чернозёмной области.
Лес был свой, кирпич для построек и кладок делался в самом имении, где был собственный кирпичный завод, по мере надобности периодически возобновлявший свою деятельность. Реорганизовано было и полевое хозяйство, до того находившееся при старухе помещице в первобытном состоянии. Для него были выписаны всевозможные сельскохозяйственные машины: сноповязки, сеялки и косилки, конные грабли и т.д. В 1902 году был закончен постройкой и пущен в ход винокуренный завод, гнавший спирт из картофеля и свёклы. В удачные годы он давал один отцу до 12 тысяч в год дохода. С его открытием в мрачных комнатах нижнего этажа поселился винокур хохол-самостийник Шелест. Много лет спустя, во время гражданской войны, на Украине он стал правой рукой батьки Петлюры,.
Одновременно с Шелестом в покровской усадьбе постоянными посетителями стали акцизные чиновники, народ весьма компанейский и большие специалисты по преферансу и зелёному полю. Из отведённых им комнат всю ночь напролёт неслись картёжные споры и вырывались клубы табачного дыма, который терпеть не могли в нашей из поколения в поколение некурящей семье.
Одновременно с перестройкой усадьбы занялись и улучшением породы скота, в особенности конного завода. К началу войны удалось этот завод поставить на твёрдую ногу, и весь его состав, за исключением рабочих лошадей, уже являлся чистопородными орловскими рысаками, сплошь вороными и не меньше двух аршин росту. Каждую весну на конские ярмарки в Тим, Щигры и Курск, а также на знаменитую Коренную кучера и конюхи Покровского выводили от пяти до десяти молодых лошадей на продажу. Развивалось в усадьбе крупное молочное хозяйство, ставшее перед войной лучшим во всей губернии.
К моменту революции рысистый завод Марковых достиг более сотни лошадей различного назначения, как-то: заводских кобыл, жеребцов, ездовых, рабочих и молодняка, ещё ходившего в табуне.
Кроме лошадей и коров, в покровской усадьбе издавна разводились свиньи йоркширы и полукровки, число которых достигало до нескольких сот всяких размеров и калибров. Свинота эта занимала особые помещения, по туземному именовавшиеся свинятниками. Они составляли большую часть скотных дворов усадьбы. Длинные одноэтажные здания, построенные четырёхугольником вокруг "свинячьего двора", они до половины своих стен были завалены для теплоты соломой и навозом, политым извёсткой.
Ежегодно за откормленными до неприличия свиньями в усадьбу являлись специальные скупщики.
Крупное скотоводство и полевое хозяйство, которые велись в Покровском, само собой разумеется, требовали и многочисленного обслуживавшего всё это персонала в лице кучеров, конюхов, скотников, свинарей, пастухов и просто рабочих, которых в усадьбе насчитывалось до сотни человек. При этом по обычаю дворовые и служащие делились по своему значению на четыре категории и соответственно с этим ориентировались на четыре различные кухни, где они столовались. Таким образом, эти кухни являлись как бы признаком социального деления персонала этой обширной усадьбы.
Во главе, конечно, стояла барская кухня, именовавшаяся "поварской". Впоследствии же поварской ведали просто кухарки, и слово это потеряло своё значение. Кроме семьи Марковых, гувернанток, репетиторов и винокура, здесь получала пищу прислуга барского дома.
За "поварской" в порядке социальной лестницы шёл так называемый "склад", где принимала пищу высшая усадебная аристократия в лице садовника, мельника, механика, главного кучера, двух стражников и старших заводских специалистов. "Складом" называлось обширное помещение коровников и жилого помещения при них, которые в какие-то полулегендарные времена служили складами бывшего пивного завода, затеянного покойным Шишкиным из барской блажи.
Следующей ступенью была "людская", которая давала хлеб насущный всем постоянным рабочим, конюхам, скотникам и свинарям усадьбы. Наконец, последней категорией числилась кухня на мельнице, где столовался низший персонал мельницы и так называемые "сороковые девки". Под этим сборным наименованием значились от 30 до 50 крестьянских девиц, по обычаю этих мест нанимавшихся в помещичьи имения для полевых работ на определённый срок с "весеннего Николая до Покрова", т.е. с 9 мая до 1 октября. Девы эти из года в год были всегда из большого села Крутого, рядом с которым находилось родовое имение Александровка. Село это отстояло от барского дома по деревенским понятиям довольно далеко, и хотя к нему гораздо ближе находилось много других помещичьих имений, где также существовал институт "сороковых девок", крутовские красавицы предпочитали служить у Марковых.
Помещались эти девицы в обширном бревенчатом амбаре при мельнице, летом пустующем, кстати сказать, очень уютном и имевшем вид подгородной дачи. Он был разделён на отдельные помещения, одно из которых часто занимали на ночь гости-мужчины.
В отдельном доме, кроме перечисленных общежитий и кухонь, жили два приказчика с семьями, гордо именовавшие себя "управляющими". Один из них приходился тестем другому, так что семья, в сущности, у них была общая. Домик, где они жили, почему-то, вероятно, в воспоминание крепостных времён, назывался "конторой". Старший приказчик носил имя Дементьича, его зять отзывался на Ивана Фёдоровича.
Надо сказать, что в наследство от тётки Шишкиной к Маркову перешли вместе с имением и её старые служащие, из которых несколько человек стариков ещё помнили крепостное право и поэтому считали себя как бы принадлежащими к живому инвентарю усадьбы.
При доме, всегда изобиловавшем женской прислугой, жило постоянно с десяток девчонок, изучавших под руководством старых горничных тонкости службы в хороших барских домах, чтобы в последствии, войдя в года, поступить по рекомендации на самостоятельную службу в одно из помещичьих имений родственников или знакомых. Девчонки эти вербовались отнюдь не с улицы, а строго придерживаясь традиции, из семей прежних горничных или их родственников, т.е. опять-таки из деревень, когда-то принадлежавших Шишкиным, Марковым, Бобровским или Рышковым. Такой многолетний подбор создавал естественно крепкую связь между господами.
Народ делал большую разницу между "своими" и "чужими" господами, т.е. между теми, которым их отцы принадлежали на правах собственности, и помещиками новыми и пришлыми.
"Своими" они были потому, что Шепотьевка представляла собой потомков освобождённых от крепостной зависимости крестьян, принадлежащих когда-то бабушке Марковыми потому искренне считавших себя более близкими к семье, чем мужики других деревень.
Наша нянька и кормилица брата, Дуняша, т.е.
Происходившие из бывших крепостных семьи Марковых всегда с гордостью подчеркивали перед остальной прислугой, что они "барынины".
Отношение всей дворни, как старых, так и малых, к семье было как к людям очень близким, но в то же время принадлежащим к высшей породе.
После событий 1905 года было ясно, что прежние отношения в деревне между господами и крестьянами стали далеко не те, что прежде. Эти два класса, столь близко стоявшие много веков друг к другу, с этого времени разделились резкой чертой взаимного недоверия, и эта черта не изгладилась уже вплоть до русской катастрофы.
Жизнь и быт всей семьи также резко разделился этим роковым годом на две различные эпохи. До него жизнь в покровской усадьбе катилась безоблачно и широко. Шумные съезды соседей, званые обеды и праздники чередовались один за другими, в охотах, катаньях и пикниках.
Летом того же 1904 года Марковы завели в Покровском борзую охоту, во времена их отцов являвшуюся почти обязательной для помещичьей жизни средней России.
Сократившиеся после отмены крепостного права размахи помещичьей жизни заставили сократиться и масштаб псовых охот.
Огромные лохматые и костлявые псы с узкими точёными мордами с этого времени стали постоянными ассистентами деревенских обедов и ужинов, происходивших летом обычно на открытом воздухе на большой веранде или на круглой площадке-цветнике перед домом в тени развесистых лип. Здесь с этой целью стоял дубовый стол солидных размеров, врытый в землю, и такие же длинные скамьи. Вокруг стола позади обедающих обычно густой цепью располагались собаки всех видов и калибров: гончие, борзые, легавые и даже семейство фоксов − неизменных спутников наших детских лет.
На почве увлечения охотой в Покровском появились летом 1904 года новые знакомые в лице братьев помещиков Михайловых, страстных охотников-борзятников. Михайловы по помещичьим понятиям были соседями Марковых, т.е. их усадьба была в 8-10 верстах от Покровского. Расположена она была вдали от всякого жилья, в начале глубокого оврага, покрытого остатками когда-то знаменитого в местных летописях дремучего леса, с которым соединялись старые предания о разбоях. Семья Михайловых состояла из старика отца, когда-то грозного и самовластного помещика, перед которым до самой смерти трепетали богатыри-сыновья. Были они один красивее другого и славились в округе как силачи и наездники. Двое старших служили где-то в столицах и занимали уже крупные служебные посты, редко появляясь в родных местах, трое же младших были чуть не ежедневными гостями Покровского.
К этому времени Марков уже имел порядочный конский завод и, согласно моде того времени, имел два троечных парадных выезда. Этими тройками тогда помещики щеголяли друг перед другом, состязаясь в резвости, красоте и оригинальности своих запряжек. В последнем отношении Марков, кажется, перешиб всех конкурентов, так как подобрал себе пегую тройку. Эта тройка была единственная в губернии и, натурально, пользовалась самой широкой известностью.
Между Покровским и Михайловкой ежегодно происходил для освежения крови взаимный обмен собаками и щенятами.
Как у Михайловых, так и у нас в дворне выдвинулись страстью к охоте и смекалкой в охотничьих делах особые люди.
У нас в усадьбе роль специалиста по псовой охоте занял молодой кучер, впоследствии ставший старшим, Алексей Шаланков. Он был родом потомок наших старых крепостных, из которых сплошь состояла соседняя деревня Шепотьево. Семья Шаланковых выделялась рослостью и красотой из всех крестьян в окрестностях, были они, кроме того, замечательные знатоки хозяйства и прекрасные работники. Служили Шаланковы у нас в усадьбе "спокон веков", и потомственную верность своим господам кучер Алексей доказал моему отцу и мачехе в дни революции.
Русская революция стёрла с лица земли старую жизнь и прежний быт и, вероятно, навсегда покончила с псовой охотой в России и всем тем, что с нею было связано. Какой бы ни стала будущая родина, прежнее никогда не вернётся. Не может поэтому возродиться в новых условиях жизни и борзая охота, тесно связанная с исчезнувшим прошлым. Для неё нужны навсегда исчезнувшие масштабы привольной помещичьей жизни, она могла существовать лишь в условиях поместного дворянского быта, навсегда теперь сошедшего со сцены жизни. Мне кажется, поэтому уместно будет на страницах этих воспоминаний, посвящённых картинам прошлого, упомянуть обо всём том, что должно умереть вместе с моим поколением, последним, видевшим эту жизнь и ею жившим.
Доезжачий – это человек, добровольно обрекший себя на труд, на риск, на испытания и даже на истязания. По натуре своей он был не ровня другим людям: особенный человек, двужильный и железный. Для отчётливого исполнения своей обязанности доезжачему было необходимо, прежде всего, условие: иметь несокрушимое здоровье и с ним вместе страсть к своему делу. С ними не страшны для него ни бессонные ночи, ни труды, о которых говорить не станем, потому что увидим их со временем в изложении ниже. С этими качествами он должен был совмещать в себе искусство в езде, т.е. смелость, сметливость, проворство, находчивость, уменье беречь собак и понимать их, неусыпно наблюдать за ними и заботиться об их здоровье.
Перейдём теперь к годичной деятельности настоящего доезжачего прежнего времени, который в моё время сохранился как большая редкость в двух-трёх крупных охотах средней России и которого мне удалось видеть и оценить на охоте.
Зима на дворе, окончилась охота по порошам, затвердел снег, запер ловчий гончих и борзых на псарню, и для него наступили каникулы, единственные в году, пока не сошли вешние воды, не заиграл лист на молодых берёзах. Тогда пришла, значит, ловчему пора оседлать коня. За неделю до этого он осмотрел гончих и дал молодым и старым обсидеться вместе. Из всех собак, которые по своей породе и свойствам принадлежат к различным родам охоты, едва ли отыщется хоть одна, которой суждено было бы терпеть такую скорбную участь, какой обречена наша русская, так называемая "паратая гончая собака". В России гончие делились на две группы – ружейных и паратых. Первая употреблялась только для ружейных охот, а вторая, гонявшая зверя "на всех духах", для охоты с борзыми. Для последней охоты употреблялись обыкновенно так называемые костромские гончие. По самой уже природе своей гончая собака назначена к постоянно-тщательному разыскиванию чего-то, вечно убегающего от неё, о близости которого доносит ей тонкое чутьё. Она тянется из всех жил, работает до истощения сил, носится, ищет, хлопочет и всё это для доставления потехи другим, сама же не смеет и не может дотронуться до предмета своего вечного вожделения. И чуть она увлеклась дальше своего предела, как уже крик охотника и грозная рука с арапником встречает и провожает её к новым поискам, гоньбе и тревоге. И за всю эту усердную службу в награду – всегдашний кнут и вечное заточение в тесном закуте среди неуживчивых и задорных товарищей, грызни, блох, под тяжким гнётом неволи.
За что же эта необходимая и самая ценная на охоте собака-труженица, доставляющая своим действительно музыкальным "гоном" истинное наслаждение даже не охотникам, держится в таком чёрном теле и не выходит никогда из-под тирании своих дрессировщиков и стражей, в то время как глупая борзая или вислоухая легавая пользуются почётом и лаской хозяина, едят с ним чуть не из одной тарелки, спят на мягких диванах и коврах и пользуются всеми благами довольства и свободы?!
За то, что ни одна из охотничьих собак не обладает таким количеством звериных инстинктов, сколькими наделена умная гончая: её жадность, азарт и злоба без постоянного внимания и строгого надзора хозяина ведут её прямо к звериной одичалости, наглости и делают из неё настоящий бич для всякого охотничьего хозяйства и охоты вообще. Из необходимого и ценного зверогона гончая в этом случае делается звероловом на свой собственный счёт и страх, сама ходит на охоту, сама ловит дичь, а ещё больше её распугивает. На охоту такую разбалованную собаку брать невозможно больше. При первых же сборах на охоту такая гончая удирает в поле раньше всех, бежит на версту впереди и разгоняет всю дичь во все стороны задолго до того, как к этому месту явится сам охотник. Цель набалованной гончей, напавшей на след зверя, нагнать его и съесть раньше, чем это увидит охотник или её товарки по охоте – борзые. Такую собаку остаётся только уничтожить как можно скорее – это единственный выход, − так как исправить её уже невозможно.
В мои мальчишеские годы завёлся у нас в усадьбе подобный испорченный гончий пёс Громило, повадившийся сам ходить на охоту. В конце лета хитрая собака заметила, что я хожу ежедневно в луга пострелять куликов и бекасов, и с этого дня испортила мне всё удовольствие. При первом выстреле на лугах из усадьбы появлялся Громило, который в десять минут разгонял из лугов и болота всё, что там было живого. Промучившись с ним месяц, я не убил ни одного кулика за всё лето. С наступлением осени то же самое началось и во время псовой охоты. Громок, завидя, что мы садимся на коней и берём на своры борзых, немедленно исчезал со двора и начинал носиться по полям и весям, разгоняя всё на своём пути. Выведенный, наконец, из терпения и понимая, что собака уже неисправима, отец приказал повесить Громка.
Поэтому для того, чтобы иметь полезных гончих, необходимо, чтобы над ними был постоянный и строгий надзор опытного охотника, без которого собаки и думать не могут отлучиться из своего помещения. Послушание ему должно быть безусловное, всегда и везде.
Зато трудно себе представить то удовольствие, которое получают охотники от хорошей и дисциплинированной стаи гончих, ведущих под присмотром своего выжлятника правильный "гон". Какие необыкновенные, ни с чем несравненные звуки даёт лесной гон стаи гончих − это трудно передать. Гон по зверю не имеет ничего общего с лаем обыкновенных собак, это даже не лай, а страстный рёв многих голосов по своим различным тонам, создающий целую гамму звуков, начиная от высоких дискантов "молодёжи", до низких басовых нот старых кобелей. Я понимаю поэтому вполне Алексея, когда он после одной охоты, на которой мы с ним слышали гон знаменитой тогда в России стаи глебовских гончих, делясь со мной своими впечатлениями, сказал: "Эх, куманёк! Вот это музыка. Слыхал я позапрошлый год в Харькове певицу, господа говорят, по всему свету знаменитую. Ну, где же ей до этой стаи? Звенит, правда, колокольчиком, а за душу не берёт, внутри равновесие остаётся. А тут ведь плакать хочется!"
Трудна работа выжлятника или ловчего, чтобы выдрессировать и сделать послушной подобную стаю. Надо не только сделать послушными собак, но привить им такую дисциплину, чтобы среди леса вдали от его глаз собака даже в присутствии гонимого зверя, предмета её вожделений, при первом зове доезжачего должна бросить всё, подавить сразу все свои инстинкты и покорно явиться к его ногам.
Для того чтобы достигнуть высшей дрессировки гончих не в комнате и в обстановке человеческого жилья, а среди леса и природы, где к собаке возвращаются многие её природные, заглушённые совместной жизнью с человеком инстинкты, ловчий каждую весну выводит в лес старую и умелую стаю, придав к ней "молодёжь". Изо дня в день утреннюю и вечернюю зорю трубит, кричит и скачет ловчий по лесу, пока, наконец, молодые начинают "узнавать след", идут на "добор", не гонят по "зрячему", а по следу, с него не сбиваются, затвердив голос ловчего и его позыв. И сам ловчий уже изучил характер гоньбы каждой собаки.
Глаза у ловчего после подобной работы гноятся, лицо раздуто от комариных укусов, борода отросла на два вершка, голос сорван. Но отдыхать ему некогда, надо осмотреть и подготовить к осенней охоте места, т.е. иметь представление о выводках заячьих и лисичьих, подвыть молодых волков, спросить обо всём этом пастухов и крестьян. Мокнет он под осенним дождём и в болотах, мёрзнет осенней зарёй от морозов, палит его летняя жара, разбивает лошадь, и редкий год он не калечится при падении в овраг или промоину. Каких только сортов и видов ревматизмов не запасёт себе на старость этот бездельный, с крестьянской точки зрения, человек! В которой из костей его не окажется зуда и ломоты тогда, когда, покончив с делом, слепой и оглохший, забытый и брошенный, пойдёт он переползать с лавки на печку!
Таким помню я старика Дементьевича, старого шишкинского доезжачего, ставшего у нас приказчиком под конец жизни. Таким же типом прежнего ловчего являлся и кум мой Алексей, которого только переменившиеся времена избавили от участи стать ловчим - мучеником своей страсти. Недаром же говорит русский народ, что "охота пуще неволи".
Кроме охотничьей и конской специальностей, Алексей был большим искусником в молодости играть на гармошке-итальянке, и по этой причине часто приглашался в господский дом в качестве музыканта, чего он, впрочем, терпеть не мог, ощущая себя в центре господского внимания. В этих случаях он чувствовал себя неловко, не на месте, что, видимо, его не только смущало, но и оскорбляло. Сильный и солидный мужик, всеми уважаемый Алексей сохранял всегда и при всех обстоятельствах жизни солидный и независимый вид, не исключая разговоров с отцом, который внушал трепет и страх даже нам, его собственным детям, уже не говоря о дворовых и крестьянах, которые перед ним буквально трепетали. Мне всегда казалось, что Алексей терпеть не может господ, и только обстоятельства и его положение мешают ему это высказать, однако впоследствии оказалось, что он единственный из всех дворовых выказал преданность отцу, которого ни дворовым, ни крестьянам любить было, конечно, не за что.
Как ни странно, но это очень характерная черта русского народа, которую я понял много позднее. После революции, когда пали все сдерживающие начала и притворяться уже не было надобности, все люди из народа, бывшие раньше барскими подхалимами и угодниками, оказались самыми большими мерзавцами в отношении тех, перед кем они раньше добровольно унижались. И наоборот, люди, которые умели поддержать своё человеческое достоинство и уважение к себе и в подчинённом положении, никогда не позволяли себе, и выйдя из него, ослиного лягания.
Возвращаясь к псовой охоте, докончу о братьях Михайловых. У них охотничья страсть доходила прямо до психоза. Помню, ещё мальчишкой меня изумляло поведение на охоте Николая Никитича, который на моих глазах однажды три раза подряд всей своей тяжестью громадного и тучного человека шлёпался в размытый осенними дождями чернозём прямо в кучу собак на всём скаку. От азарта у него не хватало терпенья остановиться и сойти с лошади. Едва переводя дух, отшибленный при падении, он весь трясся и, тяжело хрипя, "отбивал зверя" от собак, хотя в этом не было никакой надобности, так как собаки, завалив зверя, покорно ждали охотника. Глядя на Михайлова в такой момент, красного, тяжело дышащего и всего налитого кровью, мне каждый раз казалось, что вот-вот он упадёт и умрёт от волнения, что, конечно, было более чем возможным.
Другой его брат, младший из всех, красивый застенчивый блондин, с обожанием относился к моей матери и постоянно терялся в её присутствии. От избытка смущения он однажды во время катания на масленице, управляя лошадьми и имея в числе седоков маму и её двух приятельниц, вывалил всю компанию на полном ходу, причем мать вывихнула себе ногу. За это отец, отличавшийся горячим характером, едва не побил бедного парня, который пытался после повеситься от стыда и смущения.
Впоследствии по примеру своих старших братьев и оба младшие Михайловы стали солидными людьми, приняв деятельное участие в земской жизни. На этой почве они скоро разошлись с моим батюшкой, так как примкнули к местной левой общественности, бывшей в оппозиции к партии губернских и уездных консерваторов, во главе которых стояли мой отец и дядя. Николай Никитич года за три до войны женился на богатой барышне помещице, которая, кроме капитала, никаких других достоинств не имела. Призванный на военную службу по мобилизации, он оказался храбрым офицером и получил Георгиевский крест.
К охотничьим истокам того времени относится и начало моей дружбы с Алёшкой Самойловым, редкостным любителем и знатоком природы с детских лет. Знакомством нашим мы оба обязаны уже упомянутому выше земскому врачу доктору Фавру. Бывая часто у нас, он заметил мою страсть ко всякого рода зверюшкам и птицам и в разговоре с мамой рассказал, что его поразил в Покровском один крестьянский мальчик, мой ровесник, своими познаниями природы. Как охотник Фавр заинтересовался им и выяснил, что Алёшка самородок-естествоиспытатель. Нечего и говорить, что я, сам обожатель природы, немедленно заинтересовался этим интересным для меня компаньоном, разыскал его, свёл приятельство, и между нами на почве общих интересов и охотничьей страсти возникла тесная дружба, которая продолжалась вплоть до того времени, когда мне пришлось покинуть Россию.
Алексей принадлежал к семье крестьян-середняков из прежних однодворцев. Их семья, по обычаю наших мест, кроме официальной фамилии Самойловых, носила уличное прозвище "юнкарей" в память деда, бывшего на Кавказе юнкером в николаевские времена. Мой приятель был младшим из трёх братьев, и впоследствии, войдя в года, с крестьянской точки зрения, так настоящим "хозяином" и не стал, оставаясь поэтом в душе, охотником и любителем природы, которой он посвящал всё своё свободное время.
Знания его природы были настолько любопытны и обширны, что с первых же дней нашего знакомства он буквально меня зачаровал, хотя я в этой области и сам кое-что смыслил. Однако мои познания были больше теоретического свойства, из книг, тогда как Алёшка свои получил из практики, почему в интересовавшем обоих нас деле разбирался куда лучше меня. Знал он детально все обычаи и повадки птиц, водившихся в наших местах, уловки зайцев, хорьков, лисиц, способы их ловли и приручения. В клетках и на воле у него всегда жил целый зверинец, за содержание которого он постоянно воевал со своей семьей. Был он, кроме того, рыболов и охотник изумительный, но добывал и рыбу, и дичь своими особенными способами. Деревенские мальчишки за эти познания Алёшки из области животного царства дали ему меткое прозвище "календаря", который в те времена для деревни являлся чем-то вроде настольной энциклопедии.
Когда-то Тургенев, хорошо знавший русский народ, заметил, что наиболее талантливые из простонародья идут в охотники. На Алексее Самойлове это меткое наблюдение как нельзя более ярко оправдалось, он, несомненно, на целую голову стоял выше своей среды, и его интересы далеко выходили за уровень крестьянской жизни.
В первые годы нашего приятельства ружей у нас ещё не было и в предвкушении того дня, когда мы выйдем с Алёшкой на настоящую охоту, мы изобрели с ним её суррогаты. Лучшим нашим удовольствием поэтому было в то время сопровождать на охоту взрослых, при которых оба мы изображали роль добровольных и сверхштатных собак. Доставать из воды, болота и камышей убитую дичь, носить её, вдыхать запах пороха, красться часами между кочками к стае уток, чтобы выпугнуть её на охотника, отдыхать и ночевать у костра, вдыхая запах полей и леса, − словом, переживать с наслаждением тысячи вещей, которые никогда не поймёт не охотник, мы были готовы всегда и в любую погоду.
Впоследствии, живя по зимам в Туле, а затем в Воронеже, я тосковал и страстно мечтал в городской обстановке о деревенской жизни, с понятием о которой неизменно и неразрывно связывался Алёшка и охота. По вёснам в кадетском корпусе, когда над Воронежем начинался птичий перелёт и в синем апрельском небе тянулись треугольники журавлей, а ночью в открытое окно дортуара неслось курлыканье, кряканье и крики пернатых путников, летящих к Дону, я делался невменяемым, почти душевно больным и несколько раз собирался бежать на волю. Мечтой моей жизни, так никогда и не осуществившейся, было сделаться лесничим, жить в лесу, - конечно, с Алёшкой, – для которого это было также сладкой мечтой юности.
По странному совпадению обстоятельств, все земские доктора, заведовавшие в Покровском приёмным покоем, сколько я их ни помню, были все охотниками и знаменитыми в окрестностях стрелками. Однако лучшим из них всё же был богатырь, пьяница и общий друг Владимир Фавр, бивший пулей влёт коршунов и копчиков. Впоследствии, когда из-за своих крайних убеждений ему пришлось покинуть земскую службу, он служил врачом где-то на шахтах Донецкого бассейна. Имя Фавров было хорошо известно в Харькове, где отец их был профессор, а три сына врачами.
К этому же времени относится наше кратковременное знакомство и приятельство с семьёй соседних помещиков Шиловых. Старик Шилов был из купцов и владел в 10 верстах от нас большим имением в селе Мансурове на реке Кшени. Был он, как это водилось тогда среди купечества, человеком "с фантазией", щеголял левыми убеждениями и ходил всегда одетым под Сусанина из оперы "Жизнь за царя", т.е. в шёлковой рубашке, поддёвке и лаковых сапогах.
Усадьба его стояла на берегу обширного пруда, изобиловавшего всевозможной водоплавающей тварью, и пруд этот считался лучшим охотничьим угодьем наших мест. Между ним и домом был расположен большой сад или вернее парк, занимавший добрые двадцать десятин. Шилов сам построил в имении большой дом, носивший на себе следы его купеческой фантазии. Жилище это было с роскошной отделкой и большими претензиями, но на редкость неудобное для жизни. С домом соперничали, не уступая ему в роскоши, огромные конюшни для беговых лошадей, представлявшие собой целый корпус. Бега были страстью Шилова и причиной его быстрого разорения.
Семья эта включала, кроме уже описанного главы, четырёх детей и хозяйку дома − красивую даму, приходившуюся сестрой настоящей мадам Шиловой, неизвестно где находившейся, которую эта милая дама заменяла во всех семейных, супружеских и светских функциях. Неистощимая отцовская фантазия в связи с купеческим размахом дала детям диковинные и редкостные имена Доната, Германа, Валерии и Милицы. Старший учился в то время уже в средних классах харьковской гимназии и по возрасту к нам с братом не подходил и мало соприкасался, второй же, Герман, был ровесником Коли, а потому составлял нам компанию. Две девицы приятельствовали кратковременно с сестрёнкой, и младшую из них мне пришлось встретить на жизненном пути много лет спустя при довольно исключительных обстоятельствах.
Герман был странный и, несомненно, не совсем нормальный мальчик. С детства он много читал и лет 10 от роду заболел воспалением мозга, последствия чего, видимо, и отразились на его психологии. Он постоянно увлекался всякими необыкновенными приключениями, бегал дважды в Америку и рассказывал нам с братом самые фантастические происшествия, которые будто бы имели место с ним в Мансурове. В его фантазиях всегда фигурировали разбойники, убийства, утопленники, покойники и прочие атрибуты всяких страшных рассказов. Сам он был и атаманом разбойников, и знаменитым стрелком, и многим другим. Сам Герман, по-видимому, наполовину верил в ту чепуху, которую нам рассказывал, и очень сердился моим частым сомнениям по поводу реальности всех этих происшествий.
Однажды после того, как он нам добрый час повествовал о таинственных подземельях, которые он открыл у нас в усадьбе, где он скрывал свою шайку разбойников, я напрямик ему заявил, что он врёт, и потребовал показать, если это правда, если не подземелья, то хоть вход в них. Прижатый к стене Герман, во избежание потери к нему всякого доверия и кредита, согласился на это и повёл нас с Колей в сад, где после долгих путешествий по кустам и крапиве показал небольшую яму, покрытую доской, из которой, по его словам, и шёл подземный ход. Я, помнится, жестоко его осрамил за враньё, после чего наши отношения были навеки испорчены, и мы стали сторониться друг друга. Впоследствии эта взаимная неприязнь друг к другу с годами получила более основательную базу. Через несколько лет Герман Шилов из страсти к приключениям, которая его никогда не оставляла, принял участие в революционном движении. Несмотря на свои ещё юные годы, он стал членом боевой организации и участвовал в вооружённом нападении на завод Вернера в Харькове, за что был арестован и сидел в тюрьме.
Знакомство наше с Шиловыми продолжалось несколько лет. Помню какой-то праздник в их доме-дворце португальского стиля, детский спектакль, в котором брат Коля изображал Орлика из пушкинской "Полтавы", а Герман − Кочубея. Несколько раз приезжали Шиловы к нам, причём за красавицей Шиловой ухаживала целая толпа мужчин. Её портрет сохранился у нас в одном из альбомов до самой революции.
С наступлением смутных дней 1905 года отношения наших семей сразу оборвались. Из случайных слов старших я смутно понял, что Шилов принимал какое-то участие в революционном движении, у него были неприятности с властями и даже обыск. Отец, выбранный в 1907 году предводителем дворянства и имевший правые убеждения, после этого счёл невозможным поддерживать с Шиловыми какие бы то ни было отношения, и наше знакомство с ними прекратилось, хотя Шиловы продолжали жить в Мансурове до 1912 года, когда продали имение.
Бывая в Мансурове каждый год на охоте, мне иногда приходилось видеть молодых Шиловых, так как дорога к пруду проходила рядом с их усадьбой, но ни я им, ни они мне уже не кланялись. Я был в те времена кадетом, а они врагами моего Царя, которому я собирался служить. В 1912 году Шиловы поселились в Харькове, где после смерти мужа мадам Шилова открыла частную гимназию. Перед войной я слышал, что Герман умер, но где и при каких обстоятельствах, не знаю.
Помимо всех этих описанных знакомств, с детства мы с братом тесно были связаны со своими кузенами и кузинами Гатцуками, Гоголь-Яновскими, Бобровскими и Марковыми.
Гатцуков было три брата погодков и сестра, почти одних лет с нами, они были детьми сестры отца – Елисаветы, умершей в 1899 году от чахотки. После смерти матери дети Гатцуки долгие годы жили со своим отцом в городе Ашхабаде Закаспийской области, где учились в гимназии. Каждый год они приезжали на лето или к нам в Покровское, или в Александровку к общей нашей бабушке Анне Ивановне Марковой. Всеволод, Борис и Евгений, как звали этих кузенов, были мальчиками жизни отчаянной и потому пришлись нам с братом как нельзя более кстати. Старший Сева, очень способный, шедший всегда первым в классе, служил всей нашей мальчишеской республике своего рода справочником, так как был на редкость начитан и знал буквально всё, что могло только интересовать нас в эти годы. В 1915 году студентом Горного института он уехал в Америку и ныне работает на видном инженерном посту в Соединенных Штатах как специалист по металлургии, автор многих научных трудов.
Борис второй, впоследствии кавалерийский офицер и мой однополчанин, участвовал в Великой и гражданской войне, эмигрировал в Мексику, где ныне и живёт. Евгений стал артиллерийским офицером и единственный из всех моих многочисленных родичей служит в Красной Армии. Их сестра Людмила, окончив в Советской России медицинский факультет молодым врачом психиатром и получив командировку в Германию, больше не вернулась в СССР, выйдя замуж за молодого немецкого профессора Вольфганга фон Стумпфль.
Гоголь-Яновские Андрей, Вера и Александра были детьми другой сестры отца − Екатерины Евгеньевны, бывшей замужем за Гоголь-Яновским. Как мать, так и дети все были жгучими брюнетами, а мальчик Андрей прямо смахивал лицом на араба. Жили они тогда в Тифлисе, где их отец был управляющим удельным имением, будучи учёным виноделом.
У брата отца, члена Государственной Думы Маркова 2-го, было пять дочерей, живших в те времена у себя в имении Охочевке в 25 верстах от нашего Покровского.
Со стороны матери у нас были кузены Бобровские: Юрий и Нина − дети сестры матери, бывшей замужем за помещиком и председателем земской управы Щигровского уезда. Их имения Озерна и Моховое были также недалеко от нас, верстах в 20. В Озерне же было и имение отца матери, умершего в 1907 году, в нём жила на моей памяти мачеха мамы Софья Карловна, милая приветливая и важная барыня. У неё в усадьбе имелся большой лес, едва ли не единственный в уезде, и потому служивший для нас, детей, особенной приманкой. Дедушка Вячеслав Ильич, насколько я его помню, был степенный белобородый старик барин, любитель метеорологии, сотрудник по этому вопросу многих учёных журналов.
Во всех перечисленных родственных имениях периодически летом происходили съезды родных, которые жили по этому случаю друг у друга по нескольку дней. Повсюду были громадные старые сады, в которых всегда царил густой и зелёный сумрак от развесистых лип и клёнов. Сады эти служили главным центром объединения многочисленной родственной молодёжи − кузенов и кузин. Особенно было весело в эти годы в имении у Бобровских, где тётушка Софья Вячеславовна, молодая и красивая светская дама, собирала всё дворянское общество наших мест. После революции и смерти мужа бедной тёте с сыном пришлось спешно бежать из родных мест в далекий Туркестан, где она пыталась замести следы своего блестящего прошлого.
Была и ещё одна родственная усадьба наших мест, где мне приходилось бывать в детстве и юности – это знаменитая Букреевка. Имение это принадлежало двум тёткам моей мамы – старухам Рышковым. Оно насчитывало более двух тысяч десятин и находилось в 10 верстах от Курска около полустанка Рышково Курско-Харьковской железной дороги. В Букреевке был большой двухэтажный белый дом, огромный тенистый парк и знаменитое в своё время молочное хозяйство. Известна, кроме того, далеко кругом была Букреевка и своими собаками − огромными лохматыми псами редкой лютости и злобы. В доброте душевной старушки хозяйки раз и навсегда отдали приказ не уничтожать новорождённых щенят, сколько бы их ни было. В результате этой филантропической меры собачни с течением времени развелось такое ужасающее количество, что к усадьбе окружающее население опасалось даже и подходить, а въехать в неё можно было только с провожатым. Ко времени революции собаки, всё увеличиваясь в росте и числе, достигли количества более двухсот штук и стали уже составлять для окружающих серьёзное бедствие.
У букреевских бабушек со времён их молодости служил старый лакей, носивший редко встречаемое среди простонародья имя Анатолий. А так как меня тоже звали Анатолием, то братья и кузены изводили меня этим, уверяя, что Анатолий имя чисто лакейское. Страшно застенчивый, конфузливый и самолюбивый в дни моего младенчества, я изводился этим пасквилем. За обедом или чаем во время посещения Букреевки, когда под надзором гувернанток мы должны были чинно сидеть и соблюдать все приличия, детвора, фыркая в салфетки, указывала мне глазами на подающего блюда Анатолия. Я же, красный, как рак, должен был сидеть смирно и не имел никакой возможности не только отомстить за обиды, но даже показать вид, что я этим задет.
Родственные визиты и чинные обеды в присутствии бабушек и тёток являлись для нашей мальчишеской республики потерянным временем. Настоящим родом занятий для себя мы почитали только охоту, рыбную ловлю и развлечения того же рода, требующие состязания в силе, ловкости и удали. Самыми обидными и позорными кличками считались среди нас "больнушечка" и "сопливая девчонка", которыми награждался всякий, оробевший при каком-нибудь испытании или не смогший сделать того, что делали другие.
Жизнь, протекавшая для нас на реке, в степи, полях и садах, была полна опасностей и весьма героическая. Перерыв в этих свободных и по большей части нелегальных занятиях на обед и ужин являлся досадной помехой, от которой, к сожалению, отделаться было нельзя, так как отец строго следил за тем, чтобы все члены семьи присутствовали в столовой. В Покровском для сбора в обед многочисленного населения барского дома к столу существовал специальный медный колокол внушительных размеров и с таким пронзительным звоном, что был слышен не только во всех углах усадьбы, но и далеко вокруг по полям и окрестным деревням. А потому были немыслимы какие бы то ни было оправданья в том духе, что я, мол, "не слышал".
Все мы плавали с детства, как лягушата, и были во всех областях мальчишеских увлечений чемпионами по сравнению с дворовыми или деревенским ребятами. В этой среде доморощенных спартанцев поневоле требовалось быть и выносливым, и смелым, скрывая насколько возможно все свои детские слабости во избежание насмешек и товарищеского презрения.
На почве постоянного соперничества за предводительство ребятами между братом Колей и мною происходила постоянная хроническая война и почти ежедневная драка. Брат был старше меня на год, выше ростом и сильнее, это, по его мнению, давало ему право быть предводителем и шефом всяких антреприз, с чем я никак не хотел и не мог примириться. Поэтому в решительные моменты столкновения, не надеясь на одни свои силы в драке с ним, мне приходилось прибегать к техническим усовершенствованиям борьбы, а именно к палке, камню или чаще всего к тяжёлой кадетской бляхе на поясе. Упорство моего характера и неразборчивость в средствах обороны сдерживали брата от слишком частой со мной расправы, что до известной степени уравновешивало наши шансы. На стене нашей классной комнаты в Туле долго красовалась огромная чернильная клякса – вещественное воспоминание о том, как однажды я большой чернильницей разбил брату голову в ответ на его приставания. Мать из педагогических соображений долго не позволяла забелить эту кляксу, считая, что при всяком взгляде на неё я должен был мучиться раскаянием о пролитой братской крови. Мучился, однако, глядя на неё, не я, а Николай, видя в этом чёрном пятне постоянное позорное напоминание для его самолюбия о поражении от слабейшего. Я же, наоборот, кляксой чрезвычайно гордился как свидетелем своей победы. Пострадала многострадальная Колина голова однажды и от сапога, не считая многочисленных синяков на остальных частях тела от медной пряжки пояса. Впрочем, все эти счёты были чисто семейного характера, так как в случаях нападения на кого-либо из нас посторонних сил, мы с Николаем действовали всегда сомкнутым фронтом и друг друга очень любили, хотя никогда этого и не показывали.
Водный спорт во всех его видах была единственная область, в которой я преобладал над Колей, так как во всех других областях мальчишеских увлечений он был, конечно, сильнее, а в особенности в конском деле, к которому имел особое пристрастие и способности. Лодка и все рыболовные принадлежности находились в моём неоспоримом заведывании. Ловля удочкой, впрочем, среди нас процветала мало: это занятие соответствует более зрелому возрасту, так как требует терпения и выдержки, по штату не полагающихся непоседливой мальчишеской натуре. Буйное покровское рыцарство предпочитало более быстрые, а главное, более героические способы рыбной ловли. Добывали мы её кубарями, вентерями, бреднем и даже просто руками.
Кубарь − конусообразная, плетёная из ивы, корзина с узким входом в неё, устроенным так, что раз попав в кубарь, рыба выйти назад уже не могла. Такой снаряд, прикреплённый к длинному шесту, ставился на дно реки обязательно на самой "стрёме", т.е. на середине реки против течения на самом глубоком месте, и так, чтобы нижний заострённый конец шеста был воткнут в дно, а верхний не был виден из воды, иначе и рыба, и кубарь обязательно были бы украдены любым проходившим мимо мальчишкой. При постановке кубаря требовалось хорошо плавать, не бояться омутов и глубоких мест и иметь достаточно силёнки, чтобы тащить вплавь за собой тяжёлый снаряд, и, борясь с течением, воткнуть в дно реки кол. При вытаскивании обыкновенно на другой день кубаря нужно было совершить опять ряд рискованных физических упражнений, ныряя в воду и отыскивая невидимый шест, если, конечно, его вместе с кубарём не уносило течением. Приблизительно так же ловилась рыба и вентерями, отличавшимися от кубарей лишь тем, что они делались не из ивы, а плелись из сетки.
По негласному уставу наших мест, воровать рыбу из чужих снастей и сами снасти в мальчишеской среде считалось не за преступление, а за удаль, и подобные преступления в случае поимки виновника наказывались не законом, а кулаком или хворостиной со стороны владельца, в зависимости от возраста и сложения вора. Экспедиции подобного рода и сражения с чужими мальчишескими партиями, промышлявшими тем же, было одним из главных и тайных наслаждений нашей компании. Надо сказать, что в случае увечий, разбитых носов и прочих повреждений никто из старших о происхождении поранений не узнавал правды, и это правило свято соблюдалось. Все деревенские мальчишки по окрестным деревням поголовно знали, что драка с барчуками есть их законное право и социальная разница здесь роли не играла. В какую бы переделку от рук деревенского пролетариата марковские сыновья и племянники не попадали, "дворянский производитель", как звали отца крестьяне, об этом не узнавал. Да и держал нас отец настолько строго, что мы могли всегда ожидать от него жестокой порки в любой момент и за любую вину, в которой он нас мог, конечно, уличить довольно часто. Народ мы были лишённый особых сантиментов и потому порки этой частенько заслуживали, почему ни я, ни брат на отца за это очень и не обижались.
Был, помимо вентерей и кубарей, в Покровском и другой способ ловли рыбы, совсем оригинальный, а именно, голыми руками. По берегам обширного и неглубокого пруда нашего и образующей его речки, протекающей среди садов на добрую версту, стояла сплошная стена зарослей ивы и сирени, ветви которых спускались не только к самой воде, но и мокли в самой реке. Эти подводные кусты, корни ракит и засевший между ними ил и всевозможный мусор создавали для рыбы, в особенности крупной, удобные и тенистые в жаркие дни убежища. В этих местах рыба обыкновенно держалась около полудня, пока не спадала жара. При известном навыке, оцепив кусты неводом, рыбу можно было брать прямо руками, хватая её под жабры. Ловля эта требует сноровки, так как нередко крупный карп с такой силой вырывается из рук, что сбивает с ног ловца и прорывает сеть.
Отец наш, также большой любитель рыбной ловли, купив Покровское, вырыл рядом с прудом небольшую сажалку, сообщавшуюся проточной водой с рекой. Сюда были пущены выписанные откуда-то жёлтые и плоские, как тарелка, караси, расплодившиеся с годами в большом количестве. Однако ловить рыбу в этой сажалке, закрытой со всех сторон, где караси возились в мелкой воде и кишели, как каша, никого из нас, мальчишек, не прельщало – это было удовольствие только для отцовских гостей, которые ни на какую удаль способны не были.
Раз в три года большой покровский пруд спускался для ремонта плотины на мельнице. Для этого в плотине открывались все заставки, и вода, постепенно уходя в нижнюю часть реки, вскоре оставляла среди обнажённого и илистого дна лишь небольшой проток, по которому плескалась и билась о берега рыба. Когда вода окончательно уходила из пруда, и посередине его оставался лишь жалкий ручеёк, не покрывающий уже спин крупной рыбы, на глазах у всех начинала, почти на суше, биться рыба. Отец в этих случаях строго следил за дворней, чтобы при этом не произошло зверское истребление рыбы, которой буквально некуда было деваться. Без этого надзора, принимая во внимание мужицкую жадность на всякую даровщину, произошло бы просто истребление всей рыбы в реке. Дворовые, и в особенности крестьяне соседней деревни, при этой оказии обнаруживали каждый раз отвратительную и бессмысленную жадность, которую подчас мог сдержать только длинный арапник в руках отца и вид стражников, охранявших границы пруда. Не всегда даже эти меры могли сдержать скотские инстинкты толпы, собирающейся обыкновенно к моменту спуска пруда. В те последние минуты, когда начинало обнажаться дно и оно сплошь покрывалось трепетавшей в иле и грязи рыбой, со стороны деревни вслед за уходящей водой начинала надвигаться к усадьбе толпа полураздетых баб и совсем голых ребятишек всех калибров, следивших горящими глазами за рыбой. Моментами толпа эта не выдерживала напряжения и, как стая голодных зверей, бросалась к пруду. Стражники тогда начинали действовать и руками, и ногами, тяжело шлёпая по грязи и воде, отцовский арапник свистел в воздухе, оставляя полосы на голых задах, но ничего не помогало. Дрожащими от жадности руками мужичьё хватало и тискало рыбу, вырывая её друг у друга.
Надо сказать, что подобная жадность никак не могла быть объяснена крестьянской бедностью и голодом, мужики в Покровском были поголовно зажиточными, а рыбы в наших местах было сколько угодно. Просто в этом случае начинали действовать обычно сдерживаемые скверные черты мужицкого характера: скаредность и всегдашняя тягота к даровщинке, которая так ярко и полно выразилась с началом революции при грабежах и диком уничтожении огромных ценностей в помещичьих имениях, погибших бессмысленно и без всякой пользы для самих крестьян. Эти черты крестьянства впоследствии были признаны даже самими большевиками и обличались в советской литературе в рассказах из жизни деревни Пантелеймона Романова.
Помимо охоты и рыбной ловли, в эти годы мы с братом увлекались собиранием коллекции птичьих яиц. Для их сохранения из яиц через маленькие дырочки в скорлупе выдувалось содержимое. Птичьи гнёзда при этом мы отнюдь не разоряли, а брали из них только по одному яичку в большом секрете как от хозяев гнезда, так и от деревенских приятелей, не страдавших в отношении птиц излишними сантиментами. Это занятие дало нам обширные сведения из области птичьего царства, так как мы на практике изучили не только все породы птиц, но и характер их гнездовки, повадки и обычаи. Когда впоследствии мы учились в реальном училище, то буквально поражали учителя естественной истории своими познаниями в этой области. В усадьбе и деревне мы с братом были всегда защитниками и покровителями птичьего царства и пережили немало битв по его защите. Природу помещичья молодёжь моего времени не только знала, но и любила, являясь её защитником против крестьянской дикости и хищничества.
Охрана южных границ Русского Государства
Краснополянская битва состоялась при Голубце на Петров день
Голубец, который наглядно свидетельствовал о славной победе русских воинов и должен был служить предостережением новым врагам.
Памятник всему русскому воинству.
Церковь Покрова Божией Матери села Покровского
(ныне село Сельский Рогачик)
жилые и хозяйственные постройки для проживания и трудов паствы
Вблизи храма были обустроены и освящены родники Серафима Саровского и Покрова Пресвятой Богородицы, установлена звонница.
Звонница
родники Серафима Саровского и Покрова Пресвятой Богородицы
Работам по обустройству храмового места сопутствовали знаковые события – открытие святых источников у подножия высокого берега реки Тим, у места бывшей мельницы дворян Марковых.
Источник во имя Божьей Матери в селе Покровское Черемисиновского района расположен на территории скита у подножия высокого левого берега р. Тим на месте бывшей водяной мельнице помещиков Марковых. У родника построена и освящена в честь иконы Божьей Матери купальня, а рядом – колодец с живоносной водой.
В советское время здесь бил ключ с удивительно чистой и вкусной водой, который, не будучи освящен, тем не менее, пользовался большой популярностью у местных жителей. В 1999 г. по многочисленным просьбам селян источник освятили во имя Богородицы.
Место настолько славится своей исцеляющей силой и чудодейственными свойствами воды, что его чтят и посещают не только жители Черемисиновского района и Курской области, но и жители из разных дальних уголков нашей страны.
Имя святого Серафима Саровского, совершившему подвиг служения Богу во имя людей, широко славится по всей Руси. Курянам, особенно радостно, что родной край был родиной этого замечательного человека, за свои жизненные подвиги названного чудотворцем.
Река Тим являлась границей владения Марковых, так как луга за нею уже принадлежали большому и богатому селу Покровскому, делившемуся всё той же рекой на две части: собственно село Покровское и Заречье.
Настоятеля по праву похоронили у будущего храма с его алтарной стороны.
Сказка "12 месяцев". История и современность
Хитрый коврик
У меня в портфеле
Прыжок (быль). Л.Н.Толстой
Кто самый сильный?