Постсоветская историография "холодной войны": 1940-1960-е гг.

Министерство образования и науки РФ

Владимирская область

Судогодский район

Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

«Вяткинская средняя общеобразовательная школа»

РЕФЕРАТ

ПОСТСОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»: 1940-1960-е гг.

          ВЫПОЛНИЛА:

                  ученица 10 класса

Минаева Мария

                      НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ:

               учитель истории

Каракин И.С.

Вяткино

2015

Содержание

Введение                                                                                                                   3-4

Глава I. Анализ постсоветской историографии по проблемам начала «холодной войны» и ее обострения: дискуссионные вопросы                                     5-11         § 1. Истоки и начало «холодной войны»                                                   5-7

        § 2. Обострение «холодной войны»                                                          7-11

Глава II. Проблемы эволюции «холодной войны»  во второй половине 50-х – первой половине 60-х гг. ХХ в. в постсоветской историографии                 11-15                            

§ 1. Эволюция «холодной войны» после смерти Сталина                    11-14

§ 2. Роль военно-промышленного комплекса в «холодной войне»     14-15

Заключение                                                                                                           16-17                                                                                                    

Список источников и литературы                                                                      18-20                                                                  

Введение

Исследование проблематики «холодной войны» всегда имело важнейшее научное и практическое значение. Это объясняется тем, что позиции двух сверхдержав играли очень важную роль в системе международной политики, их значение намного превосходило важность любых других двусторонних межгосударственных отношений. Определяющими в данной ситуации являлись следующие обстоятельства: во-первых, США и СССР представляли собой две наиболее могущественные в экономическом политическом и военном отношении державы, имеющие наибольшие возможности для оказания влияния на ход событий в мире; во-вторых, США и СССР занимали ведущие места в двух крупнейших военно-политических союзах (НАТО и ОВД); в-третьих, они имели наиболее широкие в географическом отношении интересы (хотя содержание этих интересов было различно); в-четвертых, США и СССР являлись государствами, где принципы двух формаций (капитализма и социализма) нашли свое наиболее полное воплощение, а, следовательно, отношения между ними представляли в концентрированном виде отношения двух противоположных социально-экономических систем. При этом стоит подчеркнуть, что огромная роль сверхдержав во второй половине ХХ в. не должна означать для них каких-либо преимуществ или притязаний на какие-либо дополнительные права по отношению к другим государствам в нарушение принципа суверенного равенства всех стран мира.

Хронологические рамки данного исследования определены как 1940-1960-е гг. Это связано с тем, что периоды начала и эволюции «холодной войны» представляют наибольший интерес для практико-теоретического изучения данного раздела истории в целом. Не умаляя значения «разрядки» (конец 1960-х - 1970-е гг.) и концепции «нового политического мышления» (вторая половина 1980-х - начало 1990-х гг.), отметим, что изучение истоков проблемы «холодной войны» все же является приоритетным. К тому же, мы ограничены в объеме исследовательской работы, что также заставляет сузить поле изучения до конкретных временных рамок.

Интерес на изучении постсоветской историографии сосредоточен потому, что исследования ведущих специалистов по указанной проблематике широко доступны в наши дни, их можно изучить и охарактеризовать; многие из них свободны от давления идеологических догматов периода СССР. Напротив, работы западных специалистов все еще остаются вне поле нашего зрения по причине их узкой доступности (в переводах) и сложностей с переводом (оригиналы).

До недавнего времени узловые вопросы «холодной войны» трактовались весьма однобоко и одиозно. Лишь относительно недавно (с конца 1980-х гг.), благодаря рассекреченным источникам, появились исследования, которые более объективно раскрывают многие проблемы данного периода истории, позволяют взглянуть по-новому на многие события международных отношений, оценить их. Это особенно важно для начальных этапов «холодной войны», когда закладывались новые основы межгосударственных взаимоотношений в новом биполярном мире.

Таким образом, объектом изучения будут являться капиталистическое и социалистическое общество 1940-1960-х гг.; предметом – постсоветская историографическая база «холодной войны» указанного периода. Цель работы – изучить постсоветскую историографию, для того чтобы выделить и охарактеризовать узловые вопросы темы, поднимаемые и рассматриваемые в работах отечественных исследователей.

Работа построена на основе принципов истины, конкретности, историзма, объективности, всесторонности, системности, что предоставляет возможность более объективно исследовать поставленную проблему. В исследовании были применены историко-генетический, историко-типологический, историко-системный методы, позволяющие наиболее полно изучить тему.

Глава I. Анализ постсоветской историографии по проблемам начала «холодной войны» и ее обострения: дискуссионные вопросы          

§ 1. Истоки и начало «холодной войны»                                                                              

Данному периоду и его событиям посвящено наибольшее количество публикаций. Российские ученые (Филлитов А.М., Ржешевский О.А., Зубкова Е.Ю.) опубликовали и прокомментировали документы, раскрывающие политические цели СССР в войне и планы на послевоенный период;^[1] писали о различных аспектах влияния американской атомной монополии на советскую политику (Смирнов Ю.Н., Мальков В.Л., Батюк В., Евстафьев Д.);^[2] изучили новые документы о территориальных притязаниях Сталина на Дальнем Востоке в завершающий период войны (Славинский Б.Н.).^[3] Также в числе поднятых тем: советские притязания к Турции и Ирану в конце 1945 - начале 1946 гг. (Егорова Н.И.);^[4] перестройка советской пропаганды на переломе от военного сотрудничества к конфронтации, а также реакция Сталина на фултонскую речь Черчилля (Печатнов В.).^[5]

Ряд исследователей (Волокитина Т., Мурашко Г., Носкова А., Исламов Т.) составили фундаментальную антологию документов по советской политике в странах Восточной Европы.^[6] Другие исследовали советско-китайско-американские отношения на Дальнем Востоке в 1945-46 гг. и позднейший период (Ледовский А.М.).^[7]

        Характеристика личности Сталина и его позиции в начале «холодной войны» также интересуют исследователей. Большинство историков определяют Сталина в сочетании тиран-реалист, считающим противоборство с Западом неизбежным, т.к. «разрядки» после войны бы не случилось (Чубарьян А.О.).^[8]

        Бросается в глаза неприятие большинством исследователей точки зрения, согласно которой внешнеполитическая экспансия СССР являлась следствием внутренних факторов, настроений и своего рода имперско-революционного идеологического настроя. Наринский М.М. и Филлитов А.М. выделяют преемственность и ограниченность геополитических интересов СССР при переходе от Второй Мировой войны к «холодной войне». Они заключают, что советские представления о послевоенном устройстве допускали возможность «полюбовного» раздела сфер влияния с западными державами.^[9] Историки сходятся на том, что в Кремле не существовало четкого плана на послевоенный период, а с окончанием войны СССР на смену ясности целей пришла «известная неопределенность». Российские исследователи все больше склоняются к мнению, что главной причиной этой «неопределенности» была политика США - американцы отвергали раздел мира на сферы влияния, усмотрели в СССР главную угрозу своим послевоенным планам и взяли курс на вытеснение СССР с завоеванных им позиций. Ученые признают, что главным геополитическим моментом на рубеже «холодной войны» была колоссальная мощь США.

        Таким образом, можно отметить, что указанные проблемы данного блока достаточно хорошо изучены отечественными историками, тем не менее, работа по новым документам может существенно дополнить исследования по данным вопросам.

        § 2. Обострение «холодной войны»   

В контексте обострения «холодной войны» российскими историками исследуются следующие сюжеты и направления данного периода: советская реакция на «План Маршалла» и создание Коминформа; воздействие советско-югославского разрыва на эволюцию советских концепций об устройстве своей сферы влияния в Восточной Европе и на политику самих восточноевропейских стран; эволюция подхода СССР к европейской безопасности и советская реакция на создание НАТО, «германский вопрос», в особенности «берлинская блокада» 1948-1949 гг. и советские предложения в марте 1952 года; возникновение советско-китайского союза в 1949-1950 гг.; советско-китайско-корейские отношения и война в Корее, 1950-1953 гг.; роль разведки и информации; подготовка советского общества к конфронтации и связь между репрессиями и внешнеполитическими планами Сталина.

Большинство исследователей считает рубежом необратимого разгорания «холодной войны» лето 1947 г., когда СССР отказался участвовать в «Плане Маршалла». Также считается, что Сталин не ожидал такой крупномасштабной акции со стороны США и усмотрел в ней то же, что усматривал в его действиях Запад - стратегический «план игры», направленный на изоляцию СССР и вытеснение его из Западной (и даже Восточной) Европы. Наринский М.М. пишет, что в связи с этим Сталин был вынужден форсировать контрмеры, выразившиеся, в частности, в создании Коминформа. ^[10]

Это большинство (Адибеков Г.М., Волокитина Т.В. и др.) согласно с тем, что события лета-осени 1947 г. привели к серьезным изменениям в советской политике в Восточной Европе. До «Плана Маршалла» эта политика была ориентирована не столько на продвижение идеологических партнеров к власти, сколько на распределение ролей в работе по консолидации советской сферы. При этом Сталин стремился не провоцировать Запад. Только после появления «Плана Маршалла» Сталин отбросил всякую осторожность - произошла кардинальная смена политической линии советского руководства в советской сфере влияния под давлением геополитических реалий.^[11]

Другая точка зрения заключается в том, что приход к власти коммунистов в Восточной Европе осуществлялся поэтапно, согласно планам и инструкциям Москвы, а создание Коминформа планировалось без всякой связи с «Планом Маршалла». По мнению Гибианского Л.Я., сталинская идея «национальных путей к социализму» была прикрытием для советизации, отброшенным в ходе «форсированного коммунистического наступления» летом 1947 г. В то же время Гибианский, как и другие авторы, признает, что главной задачей Сталина было добиться абсолютного подчинения восточноевропейских стран воле Кремля. Главным кризисом для советской политики в Европе в этой связи, согласно его концепции, был не «План Маршалла», а неподчинение Тито и последующий советско-югославский разрыв.^[12]

Среди исследователей также существуют разногласия по вопросу о динамике отношений между Москвой и местными (коммунистическими и прочими) политическими силами. Часть исследователей (Волокитина Т.В. и др.) делают упор на «острейшую борьбу полярных политических сил» внутри восточноевропейских стран. Они подчеркивают, что до осени 1947 г. Кремль выступал не в роли диктатора, а в качестве арбитра между конкурирующими политическими кланами в этих странах.^[13] Только после перехода к биполярной структуре мира Сталин начал политику тотальной чистки восточноевропейских правящих группировок от сторонников «национальных путей». Но даже после того, как Сталин взял курс на советизацию Восточной Европы, политика складывания там «тоталитарного блока» не может, согласно ряду ученых, изображаться целиком как политика, диктуемая из Москвы. Важным ее компонентом были действия местных политиков и кланов, которые использовали борьбу с «титоизмом» для выбивания конкурентов в борьбе за власть. Так, Мурашко Г.П. приходит к выводу, что коммунистический путч в феврале 1948 г. в Чехословакии не был результатом давления со стороны Москвы, а скорее местной инициативой.^[14] 

Исследования советской политики по «германскому вопросу» особенно страдают от ограниченности доступа к архивам. Лишь недавно в научный оборот были введены материалы встреч Сталина с коммунистическими руководителями советской зоны оккупации в Германии, а впоследствии - ГДР. Волков В.К., первый комментатор этих документов, заключает, что политика по «германскому вопросу» отражала упрямство Сталина и его нежелание признать, что западные державы переигрывают его по всем статьям.^[15] Другие исследователи (Семиряга М.И., Коваль К.И.), исследовавшие германскую политику СССР в последние годы жизни Сталина, предполагают, что предложения Сталина в марте 1952 г. имели не только инструментальный характер (задержать интеграцию Западной Германии в НАТО), но и были продолжением его политики «единой Германии», считая, что сталинская позиция имела рациональное политическое зерно.^[16]

Исследователи формирования советско-китайского союза и истоков войны в Корее вновь поднимают вопрос о соотношении геополитических и идеологических мотивов, и склоняются к большей важности первого, нежели последнего. По контрасту с исследователями «германского вопроса», здесь историки находят в Сталине четкого и последовательного реалиста. В то же время исследователи по-разному интерпретируют характер складывающихся советско-китайских отношений.  В  ряде  публикаций  (Григорьева А.,    Зазерской Т.) делается упор на взаимное недоверие между Сталиным и Мао Цзэдуном.^[17] Другие авторы (Тихвинский С.Л., Ледовский А.М., Рахманин О.Б.) видят, прежде всего, готовность советской стороны помочь китайской революции и даже считают чрезмерными уступки Сталина по пересмотру Ялтинских соглашений в пользу КНР в начале 1950 г.^[18]

Большие разногласия царят по поводу того, что замышлял Сталин в последние годы жизни. Согласно новым материалам Наумов В.П. считает, что Сталин готовился к третьей мировой войне. Компонентами этой подготовки были кампания страха и репрессий внутри страны, секретные приготовления к операциям против Аляски и тихоокеанского побережья США. По мнению автора, задача состояла в том, чтобы сразу перенести войну на территорию США. Сталин верил, что любой ядерный удар был бы для американцев сокрушительным. Возникла бы паника и американцы капитулировали. Сам вождь не боялся ядерной войны.^[19] Фурсенко А.А., на базе других материалов, приходит к совершенно противоположному выводу. Он заключает, что Сталин действительно готовил чистку, но одновременно полагает, что диктатор в последние месяцы жизни был способен одновременно вынашивать надежды на мирное сосуществование с Западом.^[20] 

Таким образом, проблемы, поднятые в данном блоке, остаются весьма дискуссионными, что предполагает их дальнейшее исследование.

Глава II. Проблемы эволюции «холодной войны»  во второй половине 50-х – первой половине 60-х гг. ХХ в. в постсоветской историографии                                

§ 1. Эволюция «холодной войны» после смерти Сталина  

Публикации по десятилетию после смерти Сталина образуют второй по величине историографический блок. Особое внимание исследователей привлекли события марта-июля 1953 г. и влияние дела Берии на советскую внешнюю политику; попытки «разрядки» в Европе в 1955 г.; воздействие десталинизации на социалистический лагерь, в частности советско-югославское примирение, кризисы в Польше и Венгрии в 1956 г.; советская политика в международных кризисах (суэцкий, берлинский); назревание советско-китайского разрыва в 1958-60 гг.; истоки и ход Карибского кризиса; отношение Москвы к индокитайским событиям.

Среди историков нет сомнений, что главной фигурой этого периода являлся Хрущев Н.С., чьи единоличные решения привели к опаснейшим кризисам «холодной войны». Большинство исследователей сходится в том, что Хрущеву были присущи непродуманность и спонтанность в действиях, романтизм в отношении перспектив социализма и борьбы с империализмом в Африке, Азии и Латинской Америки; опасное увлечение ядерным шантажом. В дискуссии на страницах журнала «Родина» Печатнов В.О. и Кудряшов С.В. подчеркнули, что своей политикой Хрущев постоянно провоцировал американцев. Никогда послевоенный мир не был так близок к войне, как при Хрущеве, «холодная война» приняла действительно всемирный, глобальный характер, как никто другой, Хрущев раскрутил механизм гонки вооружений.^[21] 

Другие авторы (Зубок В.М.) полагают, что в 1955-1956 гг. Хрущев был главным проводником политики переговоров с целью достижения «разрядки» в Европе.^[22] Но с 1956-57 гг., прежде всего под влиянием процессов деколонизации и успехов советского ракетостроения, он начал склоняться к иной политике – изменения соотношения сил с тем, чтобы принудить западные державы пойти на «разрядку». Водопьянова З. и Зубок В.М., анализируя мотивы Хрущева в развязывании берлинского кризиса в 1958 г. и построении берлинской стены, выделяют также фактор милитаризации ФРГ, крайней нестабильности ГДР и осложнения советско-китайских отношений.^[23] 

В то же время многое еще в оценке мотивов Хрущева и советской политики остается дискуссионным. Филитов А.М. и Бонвеч Б. не соглашаются с выводами Зубока В.М. о злоупотреблении советского лидера революционной риторикой балансированием на грани ядерного конфликта для решения политических целей. Они полагают, что Хрущев до последнего момента не хотел рассматривать вариант со «стеной» и стремился к превращению Западного Берлина в «открытый город». По их мнению лишь вызов гегемонии и престижу Москвы со стороны китайского руководства побудил Хрущева на одобрение возведения берлинской стены.^[24] 

Кризис в советско-китайских отношениях и его причины только недавно стали предметом документированных публикаций. Волкогонов Д.А. и Прозуменщиков М.Ю. полагают, что личная неприязнь Мао и Хрущева была более важным фактором в данном вопросе, чем идеологические или другие расхождения. Прозуменщиков М.Ю. полагает, что важными моментами объясняющими разрыв, были как принципиальные расхождения по международной политике, так и конкретные разногласия по тайваньскому вопросу, индокитайскому конфликту и т.п. Но главным, по его мнению, было столкновение амбиций и политического честолюбия лидеров государств.^[25]

По мнению этих авторов, Хрущев несет основную ответственность за разрыв с Китаем. Другие исследователи усматривают инициативу в конфликте за китайской стороной. Среди мотивов они видят культ личности Мао и использование им конфликта с СССР в целях укрепления своей единоличной власти. Негиным Е.А. и Смирновым Ю.Н. отмечается стремление китайского руководства стать ядерной державой за счет бескорыстной помощи советской стороны.^[26] 

Вместе с тем, очевидно, что российские исследователи еще не предприняли комплексного и глубокого анализа внутренних и международных причин советско-китайского конфликта а также и ряда других вопросов.

§ 2. Роль военно-промышленного комплекса в «холодной войне»     

Наиболее серьезным исследованием о роли ВПК СССР в «холодной войне» является монография Симонова Н.С., который определяет ВПК как «социальный феномен», раскрытие содержания которого лежит в нескольких пересекающихся плоскостях: военно-политической, организационной, хозяйственной, научно-технической, производственно-технологической и т.д. Симонов Н.С., Быстрова И.В. и Рябов Г.Е. делают вывод, что милитаризация страны в 1946-1951 гг. поглощала «около четверти ее национального дохода».^[27] К 1955 г. удельный вес расходов советских военных организаций (МО, МВД и КГБ) в национальном доходе страны сократился до 14%, но ВПК продолжал забирать до половины всех капитальных вложений в промышленность. Тенденция к падению доли военной продукции в пользу мирной меняется опять в 1959-1960 гг. в пользу военной продукции.^[28]

        Особого внимания заслуживают исследования Овчинникова В.В., Трухановского В.Г., Иванова Н.А. и Богача В.В., Негина Е.А., посвященные созданию ядерного комплекса в СССР и странах Запада^[29].

        Стоит отметить, что несмотря на серьезные ограничения в допуске к документальным материалам, серьезно продвинулось исследование по становлению и роли военно-промышленного комплекса в годы «холодной войны».

Заключение

        Анализ работ российских историков позволяет сделать несколько общих выводов. Российская историография на рубеже веков обрела новый импульс в изучении «холодной войны», чему способствовали открывшиеся архивы и некогда недоступные для исследователей документы. Изменение идеологического фона в стране привело к качественной переоценке событий «холодной войны» и роли сверхдержав в её развязывании. Была преодолена общая для советских историков точка зрения о единоличной ответственности США за развязывание «холодной войны», получили одобрение иные оценки об обоюдной или равной ответственности США и СССР за возникновение холодной войны.

        Анализ работ российских историков показал, что «холодная война» была порождена целым рядом причин, вызванных Второй мировой войны и ее последствиями. Российская историография показала, что основанием развязывания «холодной войны» со стороны США и СССР стали политические причины, наличие которых рассматриваются как у одной, так и у другой стороны во взаимосвязи. Соединенные Штаты и Советский Союз, по данным российских историков, имели вполне конкретные цели, взаимная реализация которых после Второй мировой войны привела их к глобальному противостоянию.

        Историками исследована роль политических и общественных деятелей, правящих и политических кругов ведущих держав, которые в наибольшей мере способствовали продвижению политики «холодной войны». По мнению ученых, руководители США и СССР сыграли определяющую роль в процессе возникновения конфликта между их странами.

        Рассматривая вопрос о дате начала «холодной войны», российские историки особое внимание уделяют конкретным международным событиям, которые были инспирированы руководством сверхдержав и вызвали глобальный конфликт.

        Российская историография «холодной войны», хотя и имеет определенные недостатки, вполне сложилась и вышла на современный уровень аналитических возможностей.

        Тем не менее, еще не все проблемы получили четкое и беспристрастное освещение. Необходимо продолжить исследование истоков и причин глобальной конфронтации между США и СССР, в том числе завершить анализ советской экономической и торговой политики в ключевой период от Бреттон-Вудских переговоров до «плана Маршалла»; «турецкого» и «иранского» кризисов, особенно их военно-политических аспектов. Продолжить исследование региональных конфликтов (наиболее интересными в этом отношении являются Закавказье, Прибалтика и Дальний Восток, ставшие в условиях «холодной войны» передовыми стратегическими рубежами). Нуждаются в исследовании такие проблемы, как определение «холодной войны», ее хронология, причин конфронтации, а также слабо исследованные военно-политические причины «холодной войны» и военные события, локальные войны этого периода и многие другие вопросы.

        Надеемся, что на многие вопросы указанной темы в скором времени будет дан ответ.

Список научно-исследовательской литературы

1. Адибеков Г.М. Коминформ и послевоенная Европа (1947-1956 гг.).
М.: РОССПЭН, 1994.

2. Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки: советско-американские отношения в 1945-1950 гг. М.: МНФ, 1995.

3. Бонвеч Б., Филитов А.М. Как принималось решение о возведении Берлинской стены // ННИ, 1999, № 2, с. 53-76.

4. Водопьянова З., Зубок В. Берлинский кризис 1958-1962: новые материалы из советских архивов // Гайдук И.В. и др. Холодная война: новые подходы, новые документы. М.: ИВИ РАН, 1995. с. 258-274.

5. Волкогонов Д. Семь вождей: галерея лидеров СССР. В 2кн., кн. 1. М.: Новости, 1995.

6. Волокитина Т., Мурашко Г., Носкова А., Исламов Т. (ред.). Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953. В 2т., М.-Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997.

7. Волокитина Т.В и др. Три визита А.Я. Вышинского в Бухарест (1944-1946 гг.): документы российских архивов. М.: РОССПЭН, 1998.

8. Волокитина Т.В. Холодная война и социал-демократия Восточной Европы. 1944-1948 гг. М.: Наука, 1998.

9. Гибианский Л.Я. Сталин и триестское противостояние 1945 г.: за кулисами первого международнного кризиса холодной войны // Сталин и Холодная война. М.: Институт Всеобщей истории РАН, 1998, с. 44-62.

10. Григорьев А., Зазерская Т. Мао Цзэдун о китайской политике Коминтерна и Сталина // Проблемы Дальнего Востока, 1994, № 5, с. 103-111.

11. Егорова Н.И. Иранский кризис 1945-1946 гг. на основе рассекреченных архивных документов // Новая и новейшая история (ННИ), 1994, № 3, с. 24-43.

12. Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность (1945-1953 гг.). М.: РОССПЭН, 2000.

13. Зубок В.М. Никто не хотел воевать: еще раз об истоках холодной войны // США – ЭПИ, 1991, № 4, с. 45-54.

14. Иванов Н.А., Богач В.В. Оружие вне закона: кто готовит бактериологическую войну. Хабаровск: Кн. изд-во, 1989.

15. Коваль К.И. Последний свидетель: германская карта в холодной войне. М.: РОССПЭН, 1997.

16. Ледовский А.М. Визит в Москву делегации Коммунистической партии Китая в июне-августе 1949 г. // Проблемы Дальнего Востока, 1996, № 4, с. 66-84.

17. Ледовский А.М. Миссия Дж. Маршалла в Китай и советско-китайско-американские отношения // Вопросы истории, 1999, № 2, с. 73-89.

18. Ледовский А.М. Переговоры И.В.Сталина с Мао Цзэдуном в декабре 1949-феврале 1950 г. // ННИ, 1997, № 1, с. 23-48.

19. Ледовский А.М. Сталин и Чан-Кайши: секретная поездка сына Чан-Кайши в Москву в декабре 1945-январе 1946 гг. // ННИ, 1996, № 4, с. 100-130.

20. Мальков В.Л. «Манхэттенский проект»: разведка и дипломатия. М.: Наука, 1995.

21. Мурашко Г.П. Февральский кризис 1948 г. в Чехословакии и советское политическое руководство (по материалам российский архивов), доклад на международной конференции в Праге, февраль 1998 г.

22. Наринский М.М. Европа: проблемы границ и сфер влияния (1939-1947 гг.) // Свободная мысль, 1998, № 3, 82-94.

23. Наринский М.М. СССР и план Маршалла. По материалам Архива Президента. // ННИ, 1993, № 2, с. 11-20.

24. Наука и общество: история советского атомного проекта (40-50 гг.). Труды международного симпозиума ИСАП-96 // отв. ред. Ю.В. Гапонов. М.: ИздАТ, 1997.

25. Наумов В.П. Холодная война. На грани ядерной катастрофы: доклад, представленный на конференции в Йельском университете, сентябрь 1999 г.

26. Негин Е.А., Смирнов Ю.Н. Делился ли СССР с Китаем своими атомными секретами? // Наука и Общество: история Советского Атомного Проекта (40-е - 50-е гг.). Материалы международного симпозиума в Дубне, 14-18 мая 1996 г. Москва, РНЦ «Курчатовский Институт», 1997. с. 303-317.

27. Овчинников В.В. Горячий пепел: хроника тайной гонки за обладание атомным оружием. М.: Новости, 1985.

28. Печатнов В. Пророк-диссидент // Родина, 1998, № 8, с. 24-27.

29. Печатнов В. Стрельба холостыми: советская внешняя пропаганда в начале холодной войны (1945-1947 гг.) // Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы. М.: Наука, 1999, с. 108-133.

30. Печатнов В. США воюют ради освобождения советского народа // Родина, 1998, № 8, с. 62-67.

31. Печатнов В. Фултонская речь Черчилля // Источник, 1998, №1, с. 88-99.

32. Прозуменщиков М.Ю. 1960 год глазами советских и китайских руководителей (по документам Центра хранения современной документации и Архива Президента Российской Федерации // Проблемы Дальнего Востока, 1996, № 3, 129-135.

33. Рахманин О.Б. Взаимоотношения И.В. Сталина и Мао Цзэдуна глазами очевидца // ННИ, 1998, № 1, с. 78-92.

34. Ржешевский О.А. Война и дипломатия: документы, комментарии (1941-1942). М.: Наука, 1997.

35. Семиряга М.И. Как мы управляли Германией: политика и жизнь. М.: РОССПЭН, 1995.

36. Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-е - 1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М.: РОССПЭН, 1996.

37. Славинский Б.Н. Советская оккупация Курильских островов и планы захвата северной части Хоккайдо // Знакомьтесь - Япония, 1993, № 1, с. 34-42.

38. Славинский Б.Н. Ялтинская конференция и проблема «северных территорий»: современное документальное переосмысление. М.: ТОО Новина, 1996.

39. Смирнов Ю.Н. Сталин и атомная бомба // Вопросы истории естествознания и техники, 1994, № 2, с. 16-25.

40. Советский атомный проект; конец атомной монополии, как это было... // ред. Негин Е.А. Н. Новгород-Арзамас-16: Изд-во Н. Новгород, 1995.

41. Создание первой советской ядерной бомбы // ред. Е.А. Негин и др.. М.: Энергоатомиздат, 1995.

42. СССР и страны народной демократии: становление отношений дружбы и сотрудничества (1944-1949 гг.) // ред. В.К. Волков. М.: Наука, 1985.

43. СССР и Холодная война // ред. В.С. Лельчука, Е.И. Пивоварова. Мосгосархив. 1995.

44. Тихвинский С.Л. Переписка И.В.Сталина с Мао Цзэдуном в январе 1949 г. // ННИ, 1994, № 4-5, с. 132-141.

45. Трухановский В.Г. Английское ядерное оружие: историко-политический аспект. М.: Международные отношения, 1985.

46. Филитов А.М. В комиссиях Наркоминдела - Вторая мировая война. Актуальные проблемы. М.: ИВИРАН, 1995.

47. Фурсенко А.А. Умирающий диктатор…: доклад, представленный на конференции в Йельском университете, сентябрь 1999 г.

48. Чубарьян А.О. Новая история «холодной войны» // ННИ, 1997, № 6, с. 3-23.

Здравствуйте ! Позвольте представиться.

Минаева Мария, 10 класс, МБОУ "Вяткинская СОШ".

Тема моей работы: "ПОСТСОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»: 1940-1960-е гг."

Научный руководитель: учитель истории Каракин Илья Сергеевич

ПАУЗА

Исследование проблематики «холодной войны» всегда имело важнейшее научное и практическое значение. Это объясняется тем, что позиции двух сверхдержав играли очень важную роль в системе международной политики.

Хронологические рамки данного исследования определены как 1940-1960-е гг. Это связано с тем, что периоды начала и эволюции «холодной войны» представляют наибольший интерес для практико-теоретического изучения данного раздела истории в целом. Не умаляя значения «разрядки» (конец 1960-х - 1970-е гг.) и концепции «нового политического мышления» (вторая половина 1980-х - начало 1990-х гг.), отметим, что изучение истоков проблемы «холодной войны» все же является приоритетным.

Интерес на изучении постсоветской историографии сосредоточен потому, что исследования ведущих специалистов по указанной проблематике широко доступны в наши дни, их можно изучить и охарактеризовать; многие из них свободны от давления идеологических догматов периода СССР. Напротив, работы западных специалистов все еще остаются вне поле нашего зрения по причине их узкой доступности (в переводах) и сложностей с переводом (оригиналы).

До недавнего времени узловые вопросы «холодной войны» трактовались весьма однобоко и одиозно. Лишь относительно недавно (с конца 1980-х гг.), благодаря рассекреченным источникам, появились исследования, которые более объективно раскрывают многие проблемы данного периода истории, позволяют взглянуть по-новому на многие события международных отношений, оценить их. Это особенно важно для начальных этапов «холодной войны», когда закладывались новые основы межгосударственных взаимоотношений в новом биполярном мире.

Таким образом, объектом изучения будут являться капиталистическое и социалистическое общество 1940-1960-х гг.; предметом – постсоветская историографическая база «холодной войны» указанного периода. Цель работы – изучить постсоветскую историографию, для того чтобы выделить и охарактеризовать узловые вопросы темы, поднимаемые и рассматриваемые в работах отечественных исследователей.

ПАУЗА

Анализируя постсоветскую историографию по проблемам начала "холодной войны" и ее обострения, можно сказать следующее.

Данному периоду и его событиям посвящено наибольшее количество публикаций. Российские ученые (Филлитов А.М., Ржешевский О.А., Зубкова Е.Ю.) опубликовали и прокомментировали документы, раскрывающие политические цели СССР в войне и планы на послевоенный период;^[1] писали о различных аспектах влияния американской атомной монополии на советскую политику (Смирнов Ю.Н., Мальков В.Л., Батюк В., Евстафьев Д.);^[2] изучили новые документы о территориальных притязаниях Сталина на Дальнем Востоке в завершающий период войны (Славинский Б.Н.).^[3] Также в числе поднятых тем: советские притязания к Турции и Ирану в конце 1945 - начале 1946 гг. (Егорова Н.И.);^[4] перестройка советской пропаганды на переломе от военного сотрудничества к конфронтации, а также реакция Сталина на фултонскую речь Черчилля (Печатнов В.).^[5]

Ряд исследователей (Волокитина Т., Мурашко Г., Носкова А., Исламов Т.) составили фундаментальную антологию документов по советской политике в странах Восточной Европы.^[6] Другие исследовали советско-китайско-американские отношения на Дальнем Востоке в 1945-46 гг. и позднейший период (Ледовский А.М.).^[7]

        Характеристика личности Сталина и его позиции в начале «холодной войны» также интересуют исследователей. Большинство историков определяют Сталина в сочетании тиран-реалист, считающим противоборство с Западом неизбежным, т.к. «разрядки» после войны бы не случилось (Чубарьян А.О.).^[8]

        Бросается в глаза неприятие большинством исследователей точки зрения, согласно которой внешнеполитическая экспансия СССР являлась следствием внутренних факторов, настроений и своего рода имперско-революционного идеологического настроя (Наринский М.М. и Филлитов А.М).^[9] Ученые признают, что главным геополитическим моментом на рубеже «холодной войны» была колоссальная мощь США.

        Таким образом, можно отметить, что указанные проблемы данного блока достаточно хорошо изучены отечественными историками, тем не менее, работа по новым документам может существенно дополнить исследования по данным вопросам.

ПАУЗА 

В контексте обострения «холодной войны» российскими историками исследуются следующие сюжеты и направления данного периода: советская реакция на «План Маршалла» и создание Коминформа; воздействие советско-югославского разрыва на эволюцию советских концепций об устройстве своей сферы влияния в Восточной Европе и на политику самих восточноевропейских стран; эволюция подхода СССР к европейской безопасности и советская реакция на создание НАТО, «германский вопрос», в особенности «берлинская блокада» 1948-1949 гг. и советские предложения в марте 1952 года; возникновение советско-китайского союза в 1949-1950 гг.; советско-китайско-корейские отношения и война в Корее, 1950-1953 гг.; роль разведки и информации; подготовка советского общества к конфронтации и связь между репрессиями и внешнеполитическими планами Сталина.

Большинство исследователей считает рубежом необратимого разгорания «холодной войны» лето 1947 г., когда СССР отказался участвовать в «Плане Маршалла». Также считается, что Сталин не ожидал такой крупномасштабной акции со стороны США и усмотрел в ней то же, что усматривал в его действиях Запад - стратегический «план игры», направленный на изоляцию СССР и вытеснение его из Западной (и даже Восточной) Европы (Наринский М.М., Адибеков Г.М., Волокитина Т.В. и др.)^[10], ^[11]

Другая точка зрения заключается в том, что приход к власти коммунистов в Восточной Европе осуществлялся поэтапно, согласно планам и инструкциям Москвы, а создание Коминформа планировалось без всякой связи с «Планом Маршалла» (Гибианский Л.Я.)^[12]

Среди исследователей также существуют разногласия по вопросу о динамике отношений между Москвой и местными (коммунистическими и прочими) политическими силами (Волокитина Т.В. Мурашко Г.П.)^[13], ^[14] 

Исследования советской политики по «германскому вопросу» особенно страдают от ограниченности доступа к архивам. Лишь недавно в научный оборот были введены материалы встреч Сталина с коммунистическими руководителями советской зоны оккупации в Германии, а впоследствии - ГДР. Волков В.К., первый комментатор этих документов, заключает, что политика по «германскому вопросу» отражала упрямство Сталина и его нежелание признать, что западные державы переигрывают его по всем статьям.^[15] Другие исследователи (Семиряга М.И., Коваль К.И.) предполагают, что предложения Сталина в марте 1952 г. имели не только инструментальный характер (задержать интеграцию Западной Германии в НАТО), но и были продолжением его политики «единой Германии», считая, что сталинская позиция имела рациональное политическое зерно.^[16]

Исследователи формирования советско-китайского союза и истоков войны в Корее вновь поднимают вопрос о соотношении геополитических и идеологических мотивов, и склоняются к большей важности первого, нежели последнего. В  ряде  публикаций  (Григорьева А.,    Зазерской Т.) делается упор на взаимное недоверие между Сталиным и Мао Цзэдуном.^[17] Другие авторы (Тихвинский С.Л., Ледовский А.М., Рахманин О.Б.) видят, прежде всего, готовность советской стороны помочь китайской революции и даже считают чрезмерными уступки Сталина по пересмотру Ялтинских соглашений в пользу КНР в начале 1950 г.^[18]

Большие разногласия царят по поводу того, что замышлял Сталин в последние годы жизни. Согласно новым материалам Наумов В.П. считает, что Сталин готовился к третьей мировой войне.^[19] Фурсенко А.А., на базе других материалов, приходит к выводу, что диктатор вынашивал надежды на мирное сосуществование с Западом.^[20] 

Таким образом, проблемы, поднятые в данном блоке, остаются весьма дискуссионными, что предполагает их дальнейшее исследование.

Анализируя постсоветскую историографию по проблемам эволюции «холодной войны»  во второй половине 50-х – первой половине 60-х гг. ХХ в., можно сказать следующее.

Публикации по десятилетию после смерти Сталина образуют второй по величине историографический блок. Особое внимание исследователей привлекли события марта-июля 1953 г. и влияние дела Берии на советскую внешнюю политику; попытки «разрядки» в Европе в 1955 г.; воздействие десталинизации на социалистический лагерь, в частности советско-югославское примирение, кризисы в Польше и Венгрии в 1956 г.; советская политика в международных кризисах (суэцкий, берлинский); назревание советско-китайского разрыва в 1958-60 гг.; истоки и ход Карибского кризиса; отношение Москвы к индокитайским событиям.

Среди историков нет сомнений, что главной фигурой этого периода являлся Хрущев Н.С., чьи единоличные решения привели к опаснейшим кризисам «холодной войны» (Печатнов В.О. и Кудряшов С.В., Филитов А.М. и Бонвеч Б.)^[21] 

Другие авторы (Зубок В.М., Водопьянова З.) полагают, что в 1955-1956 гг. Хрущев был главным проводником политики переговоров с целью достижения «разрядки» в Европе.^[22], ^[23] 

Кризис в советско-китайских отношениях и его причины только недавно стали предметом документированных публикаций. Волкогонов Д.А. и Прозуменщиков М.Ю. полагают, что личная неприязнь Мао и Хрущева была более важным фактором в данном вопросе, чем идеологические или другие расхождения.^[24] По мнению этих авторов, Хрущев несет основную ответственность за разрыв с Китаем. Другие исследователи усматривают инициативу в конфликте за китайской стороной. Среди мотивов они видят культ личности Мао и использование им конфликта с СССР в целях укрепления своей единоличной власти (Негин Е.А. и Смирнов Ю.Н.).^[25] 

Вместе с тем, очевидно, что российские исследователи еще не предприняли комплексного и глубокого анализа внутренних и международных причин советско-китайского конфликта а также и ряда других вопросов.

ПАУЗА

Наиболее серьезным исследованием о роли ВПК СССР в «холодной войне» является монография Симонова Н.С., который определяет ВПК как «социальный феномен», раскрытие содержания которого лежит в нескольких пересекающихся плоскостях: военно-политической, организационной, хозяйственной, научно-технической, производственно-технологической и т.д. Симонов Н.С., Быстрова И.В. и Рябов Г.Е. делают вывод, что милитаризация страны в 1946-1951 гг. поглощала «около четверти ее национального дохода».^[26] Тенденция к падению доли военной продукции в пользу мирной меняется опять в 1959-1960 гг. в пользу военной продукции.^[27]

        Особого внимания заслуживают исследования Овчинникова В.В., Трухановского В.Г., Иванова Н.А. и Богача В.В., Негина Е.А., посвященные созданию ядерного комплекса в СССР и странах Запада^[28].

        Стоит отметить, что несмотря на серьезные ограничения в допуске к документальным материалам, серьезно продвинулось исследование по становлению и роли военно-промышленного комплекса в годы «холодной войны».

Заключение

        Анализ работ российских историков позволяет сделать несколько общих выводов.

1) российская историография на рубеже веков обрела новый импульс в изучении «холодной войны», чему способствовали открывшиеся архивы

2) изменение идеологического фона в стране привело к качественной переоценке событий «холодной войны» и роли сверхдержав в её развязывании

3) анализ работ российских историков показал, что «холодная война» была порождена целым рядом сложнейших причин

4) историками исследована роль политических и общественных деятелей, правящих и политических кругов ведущих держав, которые в наибольшей мере способствовали продвижению политики «холодной войны»

        Таким образом, российская историография «холодной войны», хотя и имеет определенные недостатки, вполне сложилась и вышла на современный уровень аналитических возможностей.

        Тем не менее, еще не все проблемы получили четкое и беспристрастное освещение.

        Надеемся, что на многие вопросы темы в скором времени будет дан ответ.

СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ !