"Милая Зоинька, когда мы встретимся..." (Письма из блокадного Ленинграда)

Поисково-исследовательская работа

«Милая Зоинька, когда мы встретимся…»

(Письма из блокадного Ленинграда)

Автор  работы:

 Поликанова Анастасия Игоревна,

ученица 10  Б класса

МАОУ «Лицей гуманитарных наук»

 г. Саратова

Научный руководитель:

Петрова Ирина Алексеевна,

учитель истории высшей категории

МАОУ «Лицей гуманитарных наук»

г. Саратова

Саратов 2014

1. ОГЛАВЛЕНИЕ

2. ВВЕДЕНИЕ

События героических дней Великой Отечественной войны время все дальше отодвигает в прошлое. Оборона и жизнь блокадного Ленинграда — трагичная и великая страница российской истории. Битва за город занимает особое место в мировой военной истории по своей продолжительности, упорству, невиданной стойкости и трагедии, пережитой защитниками блокированного города.

В «Плане Барбаросса» военно-политическое руководство Германии особое место отводило овладению побережья Балтийского моря и захвату Ленинграда, учитывая его значение как крупнейшего политического, экономического и военно-политического центра страны. «Лишь после обеспечения этой неотложной задачи, которая должна завершиться захватом Ленинграда, — говорилось в директиве, — следует продолжать наступательные операции по овладению важнейшим центром коммуникаций и оборонной промышленности — Москвой»^[1].

У Ладожского озера немецкие войска 8 сентября 1941 сомкнули кольцо блокады вокруг Ленинграда. Немецкие войска стремились задушить защитников города в тисках блокады, разрушая его ударами авиации и огнем тяжелой артиллерии. 629 тысяч ленинградцев погибли при артобстрелах и бомбардировках, умерли от голода и болезней, замёрзли на улицах и в своих квартирах, пропали без вести в самом блокадном городе^[2]. И эта цифра, к сожалению, не точная.

Актуальность темы обусловливается, во-первых, тем, что 27 января 2014 исполнилось 70 лет со дня снятия блокады над Ленинградом, во-вторых, героическая оборона Ленинграда в годы Великой Отечественной войны составляет одну из самых великих и ярких страниц российской истории. Память об этих страшных днях живет в сердцах людей, находит отклик в талантливых произведениях искусства, передается из рук в руки потомкам.

Мы знаем о блокаде по сведениям из военных, городских архивов, научных и публицистических книг, рассказов очевидцев. Ее можно рассмотреть и на основе других источников, а именно — блокадных писем и дневников. «Люди писали дневники и верили, что им удастся прожить и еще один день»^[3]. После войны был опубликован «Дневник Тани Савичевой», эта маленькая записная книжка была предъявлена на Нюрнбергском процессе, в качестве документа, обвиняющего фашизм.

Основным источником работы послужили письма из блокадного Ленинграда Никонова Сергея Петровича, дедушки моей учительницы Скрипаль Ирины Николаевны, и Каюкова Виктора Павловича, родственника этой семьи, и дневника Никоновой Нины Сергеевны, дочери Никонова Сергея Петровича.

Тема о блокаде Ленинграда нашла свое отражение в монографиях по истории Великой Отечественной войны, обширной мемуарной литературе. К примеру, в трудах Бурова А.В. — «День за днем…», Манакова Н.А. — «В кольце блокады…», Павлова Д.В. — «Ленинград в блокаде», а также книга «900 героических дней» рассказывается о мужестве и стойкости советских воинов и населения, объединившихся в едином стремлении - отстоять родной город.

Цель настоящей работы: осветить самый тяжелый период в жизни блокадного Ленинграда — осень-зима 1941-1942 гг; на основе писем и дневников жителей блокадного города.

Задачи исследования:

1. Раскрыть возможности и особенности писем и дневников как исторического источника при изучении данной темы
2. На основе писем, дневников и интервью проследить повседневную жизнь блокадного Ленинграда
3. Рассмотреть проблему взаимоотношений людей в условиях войны и блокады как проверку на прочность

Этапы исследования:

• проанализировать теоретические источники по данной теме
• изучить письма Никонова Сергея Петровича и Каюкова Виктора Павловича, а также дневник Никоновой Нины Сергеевны
• взять интервью у Скрипаль Ирины Николаевны, внучки Никонова Сергея Петровича
• на основе писем, исследовательской литературы, интервью освятить жизнь блокадного города

Методы исследования:

• источниковедческий
• сравнительно-исторический анализ
• интервьюирование

3. СУРОВАЯ ОСЕНЬ 1941-ОГО

Нина Сергеевна, которой было на момент начала блокады 10 лет, вместе с мамой Зоей и старшей сестрой Валей эвакуировались в конце лета в город Карталы Челябинской области. Впоследствии она вспоминала, что в Ленинграде было очень страшно и окна были занавешены одеялами^[4]. Этот период характеризовался нежеланием жителей уезжать из города. Однако потом ее отец, Никонов Сергей Петрович, писал, что «…вам многие завидуют»^[5]. Он работал токарем на Кировском заводе. Так как он являлся высококлассным специалистом, руководство его оставило в Ленинграде^[6]. Кировский завод оказался на линии фронта, но он продолжал свою работу. Завод выпускал новый тип мощных танков (КВ – Клим Ворошилов), которые вступали в бой прямо из его ворот, и ремонтировал, поступившие с поля боя. В цехах рвались снаряды, завод бомбили, возникали пожары, но никто не покидал рабочего места. «Для этих людей стало делом чести держаться до конца. Быть путиловцем, кировцем звучало для них подобно знатному титулу»— писал английский публицист Александр Верт^[7].

Город вступил в войну, имея обычный запас продуктов. 1 сентября 1941 г. была запрещена свободная продажа продовольствия (эта мера действовала до середины 1944 года), нормы отпуска продуктов по карточкам были высокие: например, 800 граммов хлеба для рабочих, 600 — для служащих, 400 — для детей и неработающих^[8]. 8 сентября 1941 г. в результате бомбежки сгорели Бадаевские склады, в которых находилось 3 тыс. тонн муки и 2,5 тыс. тонн сахара^[9]. В октябре жители города почувствовали на себе явную нехватку продовольствия и холод. Рабочие получали 400 г хлеба в сутки, остальные — 200 г^[10]. Сергей Петрович пишет от 17 октября 1941: «Дорогая Зоинька, дома у меня так, что и ходить туда не хочется: во-первых, холодно — топить вечером нельзя, а днем меня нет дома. А во-вторых, у меня такой беспорядок, и я не могу ничего сделать: некогда»^[11]. Нередко морально и физически истощенному ему приходилось добираться домой пешком, что составляло не близкий путь, жил он на Кировском проспекте, в доме Лидваля. Вскоре наступил голод: «Из команды меня сняли, ввиду болезни»^[12]. Люди работали по 12-14 часов в сутки, нередко под дождем, в насквозь промокшей одежде. Для этого требовалась большая физическая выносливость. Но жители города оказывали помощь друг другу и делились куском хлеба в «смертное время». «А сейчас ничего, мне помог Алексей Павлович, прислал мне домой яйца, масло, булку и в цеху помогает кое-что получить из буфета, что получше»^[13].

Тем временем массированные артиллерийские обстрелы и бомбёжки не прекращаются. Особенно сильными были бомбовые и артиллерийские удары в октябре — ноябре 1941 года. Вот и в своем письме Сергей Петрович сообщает о соседе-мальчишке: «…Игорь дома, никуда не уехал, спать ходит в бомбоубежище, дома боится, наверно. Хотя у нас и взрослые тоже уходят туда»^[14]. Люди были запуганы, они со страхом прислушивались к звукам тревоги и рушившихся стен окрестных домов.

В ноябре 1941 года положение горожан резко ухудшилось. Смертность от голода стала массовой. В этом месяце норма хлеба для населения была самой минимальной: 250 г для рабочего, для служащих и иждивенцев — 125 г. «Падать истощенные люди на улицах стали с ноября 1941 года. Поначалу их даже принимали за пьяных, да и трудно было понять, отчего почти сразу умирал человек, который не был подвержен никаким болезням^[15]». Ещё одним важным фактором роста смертности стал холод: «Очень, Зоинька, плохо, что мы жили без каких-либо запасов, и вот сейчас мне даже нечем нагреть грелку: у меня нет керосина…А особенно я нуждаюсь в белом хлебе и каше, ну, еще сахара у меня нет — ничего, чем можно поддержать мой желудок»^[16].

Тем временем с середины ноября 1941 Ладожское озеро покрывается льдом. 22 ноября 1941 г. военно-автомобильная дорога № 101 («Дорога жизни») вводится в эксплуатацию^[17]. Несмотря на морозы и метели, на огонь вражеской артиллерии и удары с воздуха, движение грузового автотранспорта не прекращалось практически ни на один день, в ноябре-декабре по трассе было доставлено 16 449 т грузов, что позволило с 25 декабря впервые за время блокады несколько увеличить хлебный паек^[18]. Он составлял 350 г хлеба для рабочих и 200 г для служащих и иждивенцев^[19].

Итак, несмотря на смертельную опасность, люди находили силы бороться и помогать ближнему. Сергей Петрович пишет письма своим родным, и в каждом выражает на встречу с ними: «Милая дорогая Зоинька, Валюша и Ниночка, шлю вам привет, целую вас и как хочется вас всех обнять и не расставаться с вами»^[20]. Он беспокоится за их здоровье, благоустройство: «…я буду вам помогать деньгами, другим ничем не поможем»^[21], высылает по 200-300 рублей на валенки и прочие расходы.

4. ПЕРВАЯ БЛОКАДНАЯ ЗИМА

Острый недостаток питания и топлива, постоянные обстрелы и бомбежки и вызванные ими психические переживания резко увеличили смертность среди населения блокированного Ленинграда. В декабре 1941 г. умерло почти 53 тыс. мирных жителей^[22]. Число больных дистрофией нарастало с каждым днем. В январе 1942 г. они составили 85% всех поступивших в больницы. Всем было ясно, что лучшим способом борьбы с этим страшным заболеванием является полноценное питание, организация которого даже в больничных условиях была чрезвычайно затруднена, а то и просто невозможна: город почти не имел продовольствия. Из-за сложных условий эксплуатации Ладожской ледовой трассы план перевозок не выполнялся. Ленинградцы умирали дома в холодных квартирах, на работе у станков, на улицах, в очередях за хлебом. В январе 1942 г., по неполным данным, в Ленинграде умирало ежедневно 3,5—4 тыс. человек^[23].

Никонов Сергей Петрович скончался в первых числах января 1942 года. «Зоя, мне очень тяжело сообщать тебе такую тягостную весть, но предчувствия не обманули тебя — Сережа не выдержал и умер»^[24], — сообщал его родственник, Каюков Виктор Павлович, из г. Сорочинска Оренбургской области. Сергей Петрович погиб от голода. Смертность приобрела настолько массовый характер, что мертвых не успевали хоронить. В домах и на улицах лежали тысячи незахороненных трупов. Жители были не в состоянии даже отправить их в морги. «…Когда папа умер, тетя Лиза через 21 день после смерти его смогла наконец отвезти в морг в Эрисмановскую больницу и там вместо папиного паспорта отдала паспорт свой. Ну а карточки продуктовые выдавали только по предъявлении паспорта. Она вскоре умерла»^[25] — вспоминала дочь Сергея Петровича, Нина Сергеевна. Он был похоронен на Пискаревском кладбище, которое было одним из мест массовых захоронений жертв блокады Ленинграда и воинов Ленинградского фронта. По всей территории кладбища были вырыты траншеи для братских могил, в которых за четыре года войны было похоронено свыше 470 тыс. гражданских лиц и 50 тыс. военнослужащих^[26]. Примечательно, узнав месяц и год смерти Сергея Петровича, работники кладбища показали родным примерное место участка, где он мог быть похоронен вместе с другими жертвами блокады^[27].

Жестокие обстоятельства выживания, ужасные санитарные условия, смертельный голод и холод порождали в людях ненависть к своим врагам-фашистам. Многие нуждались не только в физической поддержке, но и в моральной. Виктор Павлович пишет Зое Павловне, жене Сергея Петровича: «В общем 1918-1919 гг. кажутся пустяками по сравнению с тем, что испытывают сейчас жители Ленинграда…Но не падай духом, сейчас мы переживаем такое время, когда очень много женщин теряет близких людей. Смерть Сережи, как и смерть многих погибших на фронте является результатом нападения на нас коричневых гитлеровских банд, да будут прокляты они»^[28].

В письме Каюков Виктор Павлович указывает, что «хлеба иждивенцам стали давать 250 гр., а в январе было только 125 гр.»^[29]. Однако это не так. Первая прибавка хлеба была осуществлена 25 декабря 1941 года  и составляла 200 гр. хлеба для иждивенца^[30]. 24 января 1942 года была произведена вторая прибавка хлебного пайка, ставшая возможной в результате завоза через Ладожское озеро. Ее размер для иждивенца был равен 250 гр. хлеба. Эту недостоверную информацию можно объяснить тем, что Виктор Павлович получил письма в Москве от своей жены и сам не был непосредственным участником жизни блокадного Ленинграда.

Жестокий голод усугублялся наступившими сильными холодами, почти полным отсутствием топлива. «В городе почти нет электроэнергии. Сегодня остановился и наш завод^[31]», — записал 11 декабря 1941 г. в своем дневнике директор завода «Севкабель» А. К. Козловский. Остановилась работа практически на всех фабриках и заводах, кроме оборонных. На многих предприятиях перешли на ручной труд. На швейной фабрике «Комсомолка» работницы принесли на производство собственные швейные машины и продолжали выполнять фронтовые заказы^[32]. Чтобы сократить расходы электроэнергии, в декабре пришлось остановить городской транспорт^[33]. В январе 1942 г. в большинстве домов вышли из строя водопровод и канализация. «За водой ходят на Фонтанку»^[34], — писал Каюков Виктор Павлович. Вскоре у водоразборных колонок и прорубей водоемов стояли длинные очереди за водой.

В блокадном Ленинграде оказалось около 400 тыс. детей^[35]. Они вместе со взрослыми столь же самоотверженно трудились. Учились в школе, боролись с зажигательными бомбами, оказывали помощь семьям военнослужащих. Хотя в декабре 1941 г. было разрешено временно прекратить учебные занятия, педагоги и ученики 39 ленинградских школ (в них обучалось около 2 тыс. детей) решили продолжать учебу. Учиться в таких условиях было настоящим подвигом.

В своем письме Виктор Павлович предполагает, что «…наступит весна и ко всем невзгодам прибавятся еще и эпидемии». Однако не только зимой, но и весной 1942 года, когда имелись наиболее благоприятные условия для вспышек инфекций, их в Ленинграде не было. Безусловно, предотвращению эпидемий помогла суровая зима 1941—1942 годов, которая оказалась значительно холоднее и продолжительнее обычного. Вместе с тем исследователи указывают и на эффективные профилактические меры, принятые властями и медицинской службой. Было организовано дополнительное лечебное питание по повышенным нормам в специальных стационарах, созданных при заводах и фабриках, а также в 105 городских столовых. Стационары функционировали с 1 января до 1 мая 1942 г. и обслужили 60 тыс. человек^[36].

Столь же самоотверженно работали в суровые дни блокады и другие отряды ленинградской интеллигенции. Деятели литературы и искусства своими выступлениями поднимали боевой дух ленинградцев, были дорогими гостями воинов Ленинградского фронта и моряков Балтики. За первый год войны шефские бригады работников искусств дали 24 тыс. концертов и 600 спектаклей^[37]. «Мы будем бороться за город, за жизнь со всей энергией. Мне все время хочется выступать. Это самые радостные, самые хорошие, самые горькие встречи в моей жизни»^[38], — говорил В. Вишневский. Произведения писателей блокадного времени полны глубокой веры в победу. Стихи и поэмы Ольги Берггольц, её тихий голос стал голосом долгожданного друга в застывших и темных блокадных ленинградских домах, стал голосом самого Ленинграда.

Итак, испытания блокады, обрушившихся на ленинградцев, не сломили их боевого духа, не подорвали воли к сопротивлению. Отрезанные от Большой земли, они не были одинокими. Население города и воинов Ленинградского фронта и Балтийского флота снабжалось продовольствием, топливом, оружием, боеприпасами и другими видами снабжения. Продовольствие поступало в Ленинград как из близлежащих областей — Вологодской, Кировской, Ярославской, Горьковской, так и из более дальних — Саратовской, Сталинградской, Куйбышевской, Омской, Свердловской, Семипалатинской, Оренбургской и др., а также из Татарской и Башкирской АССР, Краснодарского и Алтайского краев. На 20 февраля 1942 г. для Ленинграда было отправлено из Саратовской области — 12 414 т муки, 760 т мяса^[39]. С улучшением навигации город стал оживать: сокращалась смертность, организовывались подсобные хозяйства, восстанавливалось движение городского транспорта.

5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Непросто встречаться с военным прошлым. Чем дальше по времени отодвигаются от нас годы Великой Отечественной Войны, тем важнее все детали, все подробности тех великих событий, о которых могут рассказать их непосредственные участники. Их письма и дневники имеют колоссальную культурную ценность. Хотя они и имеют «слабые» стороны - фрагментарность -  не дают полноты информации по изучению жизни целого города, какие-то  детали могут искажаться, быть неточными, смещается хронология  (как в письме Каюкова В.П.)  из-за непроверенности источника информации,  субъективности восприятия. Но у такого источника, как письма, есть и «сильные» стороны, они доносят до нас непосредственное восприятие действительности, остроту человеческих  переживаний, судьбу невымышленных персонажей, то, что не могут передать другие виды исторических источников. Письма позволяют нам увидеть за масштабными событиями  эпохи трагедию живого человека.

Период осени 1941-ого и зимы 1941-1942 гг. были одним из самых тяжелых за всю историю блокады Ленинграда. К лету 1942 года руководство нацистской Германии приняло решение активизировать боевые действия на Ленинградском фронте, и в первую очередь, усилить артиллерийские обстрелы и бомбардировки города. Но смертность была выше в осень-зиму 1941-1942 гг. из-за голода и холода. Впоследствии постепенно увеличивалась норма снабжения, с прорывом блокады в январе 1943 года многие были эвакуированы в тыл. 27 января 1944 года была снята блокада Ленинграда.

Обессиленные голодом, измученные трудностями жизни в блокированном городе, ленинградцы показали, что мужество и стойкость советских людей в борьбе с врагом беспредельны. «Когда-нибудь наши дети, потомки, живя в счастливой и радостной стране нашей, будут по книгам изучать историю героической обороны Ленинграда в 1941—1942 гг., будут изучать традиции ленинградцев в период суровых испытаний, — писал в те дни в своем дневнике партийный работник Кировского завода Л. П. Галько. — Да, изучать это будущему поколению надо... Голодные люди падают и умирают на улицах, предприятиях, но умирают они, как герои, без единого слова, без стона и жалоб»^[40].

6. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Письма Никонова С. П. (См. Приложение)
2. Письмо Каюкова В. П. от 20.03.1942. (СМ. Приложение)
3. Дневник Никоновой Н. С. (См. Приложение)
4. Интервью со Скрипаль И. Н. от 20.03.2014. (См. Приложение)

5. 900 героических дней: Сборник документов и материалов о героической борьбе трудящихся Ленинграда в 1941— 1944 гг. /Под ред. Комарова Н. Я. — М.; Л., 1966.
6. История Великой Отечественной войны 1941- 1945 гг. /Под ред. Козлова М. М. — М.: Воениздат, 1960-65 гг. Том 3.
7. Книга памяти «Ленинград. Блокада. 1941-1944». /Под ред. Шербакова В. Н. — СПб., 1998—2006. Т. 9.
8. Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда. /Под ред. Дзенискевич А. Р. — СПб., 1995.
9. Лихачев Д. С., Воспоминания. — СПб., 1995.
10. Нюрнбергский процесс. Сборник материалов: в 8-ми томах. /Под ред. Горшенина К. П. — М., 1987. Т. 1.

11. Оборона Ленинграда. 1941—1944: Воспоминания и дневники участников. / Под ред. Самсонова А. М. — Л., 1968.

12. Попов М. М., Воспоминания для сборника "Оборона Ленинграда 1941-1944 гг." — Л., 1964.

13. Бабаянц Р. Я., Медико-санитарные последствия войны и мероприятия по их ликвидации. — М., 1948. Т. II.

14. Вишневский В.В. Собрание сочинений. — М., 1956, т. 3.

15. Дзенискевич А. Р., Ковальчук В. М., Соболев Г. Л., Цамутали А. Н., Шишкин В.А., Непокоренный Ленинград. — Л., 1985.

16.  Кислицын Н., Ленинград не сдается. — М.: Прогресс, 1991.

17.Очерки истории Ленинграда./ Под ред. Ковальчук В. М. - Л., 1967. Т. V.

18.Павлов Д. В., Ленинград в блокаде. — М., 1958.

19.Петров Г. Ф., Памятник скорби и славы: Пискаревское мем. кладбище. — Л., 1986.

20.Пукинский Б.К., 1000 вопросов и ответов о Ленинграде. — Л., 1981. С. 391—395.

21. Яров С. В., Повседневная жизнь блокадного Ленинграда. — М., 2013.

Чистяков А. Ю. Бадаевские склады.— URL: http://encspb.ru/object/2804035079  (дата обращения 28.03.2014.)

7. ПРИЛОЖЕНИЕ
8. Интервью со Скрипаль И. Н. во время встречи с ученицей МАОУ Лицея гуманитарных наук города Саратова Поликановой Анастасией Игоревной 20 марта 2014 года.
10. — Ирина Николаевна, расскажите, пожалуйста, об истории разъединения вашей семьи на момент блокады Ленинграда.
11.  — Моему дедушке Никонову Сергею Петровичу (1891-1941), пришлось остаться в Ленинграде по распоряжению руководства, так как он был высококлассным специалистом, работал токарем на Кировском заводе. Моя бабушка Никонова Зоя Павловна (1898-1974), вместе с детьми Ниной (1921-2000), моей мамой, и Валей (1931-2002) была эвакуирована в город Карталы Челябинской области. Это было в конце лета.
12. — Какие последние воспоминания о Ленинграде на момент эвакуации остались у вашей мамы?
13. — Насколько я помню, она говорила, что стало очень страшно и окна были занавешены одеялами.
14. — В письме Никонова Сергея Петровича упоминается некий Игорь, который боялся быть дома и уходил спать в бомбоубежище…
15. — Это был двоюродный брат мамы и сосед по коммунальной квартире.
16. — Где жил Сергей Петрович?
17. — В доме Лидваля.
18. — Кто автор письма из Сорочинска, кем он приходится вашей семье?
19. — Это Каюков Виктор Павлович, он был генералом бывшей царской армии, затем офицером СССР. Он родственник моей бабушки Зои. Кстати, письма о смерти моего дедушки он получил от своей жены Марии Александровны, которая находилась в блокадном Ленинграде. Ей нравилось, когда ее называли Мэри.
20. — Как сложилась дальнейшая судьба семьи?
21. — Бабушка с тетей Валей и Ниной вернулись после блокады 25 июня 1945 года в Ленинград. Но квартира была занята. Тогда бабушка (Зоя) устроилась работать кастеляншей в туберкулезный диспансер «Озерки», и им выделили квартиру. Мама училась в тракторном техникуме, там познакомилась с будущим мужем. Спустя время, они уехали в Кустанай по службе моего папы, он был военным. Там родилась я. Когда мне было 4 года, мы переехали в город Вольск Саратовской области. Тетя Валя осталась жить с моей бабушкой в Ленинграде. Затем бабушка с 1972 года жила с нами.
22. — Вы были в Санкт-Петербурге? Посещали могилу Сергея Петровича?
23. — Да, конечно. Мы нашли дом Лидваля даже сделали несколько фотографий. Это были непередаваемые чувства. Что касается могилы Сергея Петровича, то мы сообщили работникам Пискаревского кладбища о месяце и годе смерти его, и они, обратясь к архивам, указали примерное место участка, где он мог быть похоронен вместе с другими жертвами блокады. Моя мама положила цветы у березы, она была уверена, что именно возле нее лежит он.
24. — Спасибо большое.

32. С моих слов записано верно, ___________  /Скрипаль И,Н. /. 20.03.2014.