Эволюция политической системы Северного Кавказа.

Эволюция  политического  управления Северным  Кавказом

Северный Кавказ, территория, ограниченная с севера Доном, с юга – Главным Кавказским хребтом, с востока – Каспийским и с запада Черным  и Азовским морями. Но это не только географическое пространство. В политическом и этносоциологическом смысле  понятие «Северный Кавказ» всегда было более емким.

Это объясняется особым геополитическим положением региона, сложным этническим составом, ролью исторического моста между Европой и Азией.                                                    9  августа 2011 года Владимир Владимирович Путин на  встрече с молодежью Кавказа заявил, что «…Кавказ - одна из жемчужин России, через Кавказ мы подтверждаем и отстаиваем много наших геополитических интересов».  В результате вхождения в состав Российского государства и вступления в культурный диалог с ним (в том числе с русским языком и культурой), Северный Кавказ обрел черты той общности, которые позволяют говорить о нем, как и  об историко-культурном регионе. Русское присутствие и влияние в этом регионе является неотъемлемой частью истории, политики, культуры всего Северного Кавказа на протяжении нескольких столетий. Проводимая антироссийская пропаганда и террористические акты в отношении государственных служащих и мирных людей приводят к необходимости защиты конституционного строя и государственной целостности России. Однако решение проблемы Северного Кавказа  - это сложный и неоднозначный вопрос. Регион нуждается не только в решении  социальных проблем, расширении гласности при проведении  национальной политики,  развитии гражданского общества, повышении уровня культуры и правосознания, но и в  укреплении вертикали федеральной и местной исполнительной власти. Чтобы решить проблемы Кавказа,  необходимо знание исторических корней кавказских проблем. С одной стороны, национальная политика России на Северном Кавказе всегда была противоречивой, но  механизмы удержания региона  в составе империи действовали  многие десятилетия довольно эффективно. Поэтому освещение эволюции   методов и  средств интеграции  этой национальной окраины, системы политического управления позволит значительно лучше понять природу многих прошлых и нынешних проблем региона.  

Целью настоящего  исследования является исследование эволюции  системы управления Северным Кавказом с 1860-х гг. XIX в. по  фев.  1917 г.

.

Задачи исследования:

показать геополитическую значимость Северного Кавказа для Российского государства,  предпосылки и способы  присоединения территорий северокавказского региона;

рассмотреть процесс развития системы управления Северным Кавказом и  влияние местных особенностей на систему управления;

раскрыть  изменения в  социальной организации северокавказских народов в связи с вхождением в состав Российской империи.

Практическая значимость исследования. Понимание и осознание этого вопроса будет способствовать  установлению и упрочнению  мира и согласия, формированию плюрализма, толерантности, улучшит взаимоотношения с представителями народов Северного Кавказа, которые обучаются и в нашей школе. Материалы исследования могут быть использованы для проведения внеклассных мероприятий и стать основой для публикации в школьной и региональной печати.

1. Проникновение русских на Кавказ.                                                                                                 Начало торговых сношений между казаками и горцами относится еще к XVI в., то есть ко времени, когда появились первые русские поселения на Тереке. Первые акты обмена были результатом случайных встреч горцев с их новыми соседями - гребенскими казаками. Но потом обмен товаров стал для тех и других до известной степени потребностью и приобрёл характер более регулярных сношений. Происходил взаимный обмен хозяйственным опытом, бытовой культурой. В быт, материальную и духовную культуру русских проникали самые разнообразные элементы культуры народов Северного Кавказа. Русским потребовалось освоить новые сроки посева и уборки; создания новых пород скота, приспособленных к местным природно-климатическим условиям. В частности, русские освоили винокурение, выращивание марены, изучали металлообработку. В то же время русские и другие славянские переселенцы способствовали развитию на Северном Кавказе садоводства и огородничества, строительных навыков и т.д. Широко были распространены добрососедские отношения, включая куначество, аталычество и родственные связи. Казаки в силу того, что изначально представляли исключительно мужское население, роднились с местными народами, фактически ассимилируя вливающиеся в их среду инородческие элементы, и в результате появился особый генотип - гребенской казак.  Горские крестьяне находили у казаков приют, хороший прием, волю и свободу, возможность трудиться на себя. Естественно, что в русских крепостях и казачьих городках с их смешанным русско-северокавказским населением взаимное проникновение различных элементов культуры и быта было более интенсивным и стабильным.

II. Состояние горских обществ накануне российской колонизации: особенности управления.                                                                                                                                Господствующим феодальным классом в северокавказских государственных образованиях XVI - XVIII вв. в Дагестане были шамхалы,  ханы,  беки, мурзы, у адыгов – князья, уорки, у карачаевцев, балкарцев, чеченцев и ингушей – мурзы. Верховная власть была сосредоточена в их руках. Государственные образования делились на отдельные территориальные единицы – джамааты. Наименьшей административной единицей  являлась община, которая делилась на магалы и тухумы, а те в свою очередь, на отдельные семьи. Некоторые общины принадлежали князьям, другие были свободны и для совместной защиты от врагов объединялись в крупные военно-политические союзы.     Большая часть простого народа в Дагестане, Чечне, Балкарии, Ингушетии являлась лично свободной. Верховные правители небольших государственных образований Северного Кавказа,  опираясь на свои вооруженные отряды и вассально зависимых феодалов – беков, мурз, сосредоточили в своих руках большую часть пахотной земли и пастбищ, что позволяло им постоянно получать с лично свободных земледельцев налог за пользованием землей и пастбищами. Значительным земельным собственником в некоторых районах Северного Кавказа, в этот период, становится мусульманское духовенство. В Дагестане глава духовенства – шейх-уль-ислам – занимал высокое положение при дворе феодалов. Однако в других районах, в частности, в Кабарде, Осетии, Ингушетии, Чечне ислам еще только утверждался, и мусульманское духовенство не имело здесь больших земельных наделов, а, соответственно, и власти.   Феодальный тип собственнических отношений существовал в XVI - XVIII вв.  веках параллельно с патриархально-родовыми порядками. Начиналось расслоение общины по имущественному признаку. Внутри общины появляется правящая верхушка в лице старейшин.   В Чечне и Ингушетии имущественное расслоение проходило не на уровне отдельных общин, а на уровне целых тайпов (родов). Выделялись богатые и бедные тайпы. Бедные тайпы постепенно попадали в зависимость от богатых. При этом отдельный общинник, богатого или бедного тайпа, не выступал как юридическое лицо, а его собственное социальное положение определялось принадлежностью к тому или иному тайпу.   На территориях Кабарды и Осетии система тайпов была не столь жесткая, что давало возможность развиваться обычным феодальным отношениям.

    III.    Наместничество как форма политико-административного устройства.                                      В.П. Семенов-Тян-Шанский в своих работах, выделяет три исторически сложившиеся системы геополитического контроля. Первая — «кольцеобразная»: сухопутные владения державы — метрополии представляли собой кольцо, которое позволяло контролировать внутреннее морское пространство. Замыкали в кольцо свои владения греки, римляне, генуэзцы, в XVII в. шведы, в XIX в. французы. Вторая система - «клочкообразная», или «точечная», - применялась европейцами, начиная с эпохи Великих географических открытий: порты, военные базы строились по морям и океанам в стратегически важных географических точках планеты. Эту систему создавали португальцы, испанцы, голландцы, англичане. Третья система — «континентальная» - владения господствующей державы охватывают территорию «от моря до моря». Анализируя плюсы и минусы российской континентальной системы, автор отметил ее главный недостаток: «растянутость территории, а также резкие перепады в степени освоения центра и периферии, значительно уступающей центру и напоминающей сравнительно отсталую колонию». В работе «Географические соображения о расселении человечества в Евразии и о прародине славян» он определяет два основных вида освоения географических пространств: внедрение и завоевание. «Внедрения и завоевания двигались всегда в стороны наименьшего сопротивления, причем если при завоевательном движении не слишком истощались внутренние силы народа-завоевателя, то образовывалось долговечное и сильное государство с последующим медленным внедрением его господствующего племени во все углы территории; если же они при этом слишком истощались, то государство быстро распадалось, оставив лишь известный след на культуре аборигенов тех территории, которые оно занимало». Окраины  Российской империи управлялась на других  началах,  нежели те, на основании которых было организовано управление в центральных российских губерниях. Профессор А.Д. Градовский по этому поводу писал, что «огромное пространство, занимаемое Россией,  не может быть управляемо при помощи одних и тех же учреждений и приемов. Нельзя управлять туркменами и великороссами, бродячими инородцами в Сибири и кавказскими племенами одинаково», поэтому отмечал он, - «в составе империи различаются большие части, которые, не являясь административными делениями,  сами по себе образуют особые края, управляемые на различных основаниях». К концу XIX в. в состав Российской империи входили: 1) Европейская часть (пространство, которое за исключением трех остзейских провинций и Области войска Донского, управлялось на основании общего губернского учреждения); 2) Великое княжество Финляндское; 3) Царство Польское; 4) Кавказский край; 5) Сибирь и 6) Среднеазиатские владения.                                              

 5 мая 1785 г. было создано Кавказское наместничество (существовавшее до  22 ноября 1881 г.) в составе двух областей – Кавказской и Астраханской. Центром наместничества стал г. Екатериноград. Екатерина II в именном указе от 9 мая 1785 г. назвала Кавказскую область губернией. Астрахань же с окружающими ее землями осталась областью.  В Кавказской губернии, несмотря на ее крайне слабую заселенность, были созданы те же административные и судебные учреждения, какие существовали в других внутренних губерниях империи во второй половине XVIII в. Первым наместником на Кавказе был Павел Сергеевич Потемкин, который обладал чрезвычайными полномочиями и подчинялся непосредственно Екатерине II. В его руках была сосредоточена военная и гражданская власть. В качестве наместников обычно назначались видные сановники и вельможи, пользовавшиеся доверием императрицы. Нередко им давались чрезвычайные властные полномочия для рассмотрения гражданских и иных дел. Государство отпускало значительные денежные средства на содержание наместников, предоставляло им стражу для почётных случаев и личной охраны.  Если губернатор осуществлял одну из  трех основных функций местной власти – административно – полицейскую,  то  наместник также и финансовую,  и судебную.  Система местного управления, таким образом,  оказывается в подчинении у проводников политических решений, т.е. у лиц, ориентирующихся «не на нормы, а на предпочтения и устремления политического центра. Губерния делилась на уезды, с количеством населения от 20 до 30 тыс. жителей. Несмотря на малочисленность населения, Кавказская область (губерния) имела 6 уездов: Екатериноградский, Кизлярский, Моздокский, Георгиевский, Александровский и Ставропольский. В 1785 г. Кавказская губерния включала 5 городов, 17 сел и слобод, населенных государственными крестьянами, и 3 помещичьих села. В 80-е годы XVIII в. царским правительством пока еще не предусматривались административные учреждения, предназначенные для управления Кабардой, Осетией, Чечней и Ингушетией. Малочисленность населения края, сложность политической обстановки и другие причины заставляли правительство и местные власти время от времени изменять административное управление краем. Уже в 1790 г. правительство переводит центр наместничества из Екатеринограда в Астрахань. Все бывшее наместничество стало именоваться Астраханской губернией. Указом от 22 октября 1790 г. был ликвидирован и Екатериноградский уезд, а его земли были разделены между Моздокским, Георгиевским и Александровским уездами. Таким образом, к концу XVIII в. в степной полосе Северного Кавказа вводятся российское административно-территориальное деление: наместничество, губерния, уезды и институты управления, что говорит о  распространение российских владений на Северном Кавказе. Россия не только оберегала подвластные ей народы от бесконечных феодальных нападений, но и гарантировала их личные и имущественные права. Такая политика способствовала росту и укреплению авторитета Российской империи в регионе, ориентации народов Северного Кавказа на Россию и вхождению в состав России многих народов Северного Кавказа. Ингушетия – вошла в состав России в 1770 г., в 1774 г. по условиям Кючук-Кайнарджийского мира вошли Осетия и вновь Кабарда.  А в 1781 г. представители Чечни явились к Кизлярскому коменданту Куроедову и официально приняли подданство России. Между царскими властями и чеченцами был составлен акт, определявший условия этого подданства. Договор состоял из 11 статей, главные из которых относились к характеру подданства Чечни, к русско-чеченским отношениям в целом. Подписание акта о российском подданстве состоялось в ауле Чечен в торжественной обстановке. Изначально процессы присоединения северокавказских владений к России носили не насильственный, а преимущественно добровольный и договорный характер. В 1802 г. состоялся съезд в г. Георгиевске представителей общин и государственных образований Северного Кавказа, где были подтверждены условия ранее подписанных с царским правительством договоров. В 1803 году Авария вошла в состав России, ее хан присягнул на подданство России.  В период ирано-русской войны летом 1809 года большинство нагорных обществ Дагестана также добровольно вошла в состав России, и в июле 1812 года весь даргинский народ был принят в подданство России. Таким образом, к 1812 г. весь Дагестан, Чечня, Ингушетия, Кабарда и Осетия приняли подданство России и добровольно вошли в ее состав.

Отличительной чертой административного устройства местностей, управляемых на особом основании являлась их децентрализация. В административном отношении большинство таких местностей было подчинено генерал-губернаторам.  Кавказский край  не носил названия генерал-губернаторства, но управление в нем было  все же  аналогично генерал-губернаторскому.  Наместник Кавказа  обладал особой компетенцией. Круг его дел был схож с делами губернаторов европейской части России, однако характер деятельности этих учреждений здесь был не одинаков. Наместнику Кавказа приходилось заниматься фактически всеми делами: и повинностями, и продовольственными проблемами, и вопросом ремонта дорог. Он часто вынужден был вмешиваться в дела управления  поселениями, заниматься проблемами лечения местного населения. Иерархия управления Кавказом не была сложной, часто с просьбой ускорить решение вопроса обращались прямо к наместнику. Наряду  с уездами существовали отделы, некоторые из которых возглавлялись атаманами. Им приходилось наблюдать  за общим управлением в горских аулах. В Закавказье и вовсе  отсутствовали волости, существовали одни лишь сельские общества, контролируемые  должностными лицами. А  так называемые инородцы:  калмыки, ногайцы и другие кочевые народы управлялись приставом на основании их степных обычаев и обрядов.   Своего рода асимметрия государственного устройства, выражавшаяся в особенностях управления национальными окраинами, в сочетании с эффективной интеграцией местных элит в общероссийскую, в течение долгого времени поддерживала целостность Российской многонациональной империи. Тенденции к унификации местного управления, ставшие преобладающими в пореформенной России, наряду с «национализацией» внутренней политики и сохранением чрезвычайного режима в отдельных регионах, усиливали опасные для империи центробежные устремления.

   Наместническая форма правления имела своей главной целью укрепление государственной власти на местах путём централизации административной системы. В большинстве своих конкретно-исторических проявлений эта система была направлена также на подрыв основ местного сепаратизма и национальных движений. Фактически наместники оказались неподвластны Сенату и подчинялись лично царю. Наместничество как форма политико-административного устройства существовало в целом ряде окраин Российского государства: в Сибири, на Дальнем Востоке и на Кавказе. Но своё наиболее яркое проявление эта форма управления нашла в Кавказском наместничестве.

Во второй половине XVIII в. Россия пытается форсировать присоединение Северного Кавказа, активно используя при этом казачество. Начинается создание кавказских линий, которые заселялись терско-гребенскими казаками, а также переселенцами с Дона, Волги, Днепра. В 1787 г. из переселенных запорожцев было создано Черноморское казачье войско, которой вместе с казаками правой части Кавказской линии составили кубанское казачество (1860). Переход к преимущественно военным методам присоединения Северного Кавказа обострил отношения местных народов с казаками, что вылилось в обоюдные набеги и нападения.

            В.О. Ключевский  писал, российская экспансия выглядела, как результат необходимости выйти к естественным географическим границам и обеспечения безопасности этих границ. Он указывал на расширение русской колонизации «вместе с государственной территорией». При этом «происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение, а вытеснение туземцев». Н.Я. Данилевский утверждал, что: «...большую часть пространства занял русский народ путем свободного расселения, а не государственного завоевания... которое играло во всем этом самую ничтожную роль, как легко убедиться, проследив, каким образом достались России ее западные и южные окраины...». В своей работе он отметил, что термин «завоевания» относится к разрушению уже сложившихся государственно-политических образований. По отношению к народам, не имевшим до этого самостоятельной государственно-политической структуры, к которым относятся и народы Северного Кавказа, он не применим, так как нельзя «прекратить жизни того, что не жило». Н.Я. Данилевский считал, что эти народы предназначены для того чтобы слиться постепенно с той исторической народностью, среди которой рассеяны.

        Вряд ли была эффективной силовая политика по отношению к столь пёстрой в культурном, религиозном, экономическом отношении территории, население которой было отделено горными перевалами и дикими ущельями, реками и лесами. Поэтому необходима была стратегия толерантности, постепенного, поэтапного освоения региона путем использования осторожных,  дипломатических приемов.                                              IV. Эволюция  аппарата  управления регионом в XIX в.  Кавказская война.                                                                                                                                                Обострение отношений Российской империи с большей частью народов Северного Кавказа в конце XVIII - первой половине XIX в. вылилось в Кавказскую войну (1818-1864 гг.). Военные действия стимулировали этническую мобилизацию на Северном Кавказе, идеологическую оболочку которой   составил   суфизм   -   мистико-аскетическое   течение   в   исламе, призванное консолидировать народы Северного Кавказа на новой духовно-идеологической основе.  В первой половине XIX в., в разгар Кавказской войны ускорилось заселение степного Предкавказья русскими и украинскими переселенцами, включая казачество. Несмотря на непривычный климат, моровые болезни, военные действия и трудности переселения, численность переселенцев стабильно росла. Из Предкавказья поселенцы продвигались вглубь Кавказа вслед за перемещением в ходе военных действий кавказских укрепленных линий, которые составляли значительную часть полиэтничных, основанных российскими властями, укреплений и крепостей: Баталпашинское (Черкесск), Нальчик, Грозный, Новороссийск, Петровское (Махачкала), Майкоп, Ейск и др. Формировавшаяся государственная взаимосвязанность русского и коренного начал способствовала установлению геополитического и цивилизационного равновесия в северокавказском регионе. Достигалось это из-за его особенностей не всегда мирными средствами, однако общая линия солидаризации при всех обстоятельствах оставалась неизменной. Укрепление на Северном Кавказе русского присутствия способствовало преодолению разобщения и многовековой вражды этнических сообществ, их консолидации и объединению.

             В 20-30-х годах XIX века в условиях Кавказской войны происходит смена гражданской и военной администрации в крае. Вся полнота власти сосредотачивается в руках Главноуправляющего (одновременно главнокомандующего русскими войсками на Кавказе). 27 декабря 1844 года эта должность упраздняется и образуется второе Кавказское наместничество с центром в Тифлисе, просуществовавшее вплоть до   22 ноября 1881 года. Очевидно, потерпев неудачу в деле централизации местного управления, царское правительство взяло тогда курс на предоставление некоторой политико-административной самостоятельности на Кавказе. После тяжёлых военных неудач 1843 и 1844 года император Николай Павлович признал необходимым дать главному начальнику обширного Кавказского края особые полномочия, как по гражданской, так и по военной части.  В 1844 году один из крупных деятелей наполеоновской эпохи, герой Бородино и Парижа,  князь М. С. Воронцов был назначен  наместником на Кавказе (с неограниченными полномочиями). Михаил Семенович Воронцов воспитывался в Англии под руководством своего отца, бывшего там чрезвычайным посланником Российской империи. В 1801 г. Воронцов был зачислен на службу поручиком, в 1803 г. по собственному желанию был командирован на Кавказ. Будущий генерал-фельдмаршал участвовал во многих военных экспедициях против горцев, получал боевые награды. Большой крест Св. Георгия, напоминавшие о воинском звании и боевых заслугах.

Свою деятельность на Кавказе Воронцов начал с попытки внести раздор в группу ближайших соратников Шамиля, пытался перетянуть на свою сторону Хаджи-Мурата и, наконец, сделал предложение Шамилю о прекращении военных действий. Получив отказ, Воронцов во главе нескольких полков начал весной 1845 года Даргинскую экспедицию, поход на аул Дарго – резиденцию Шамиля, который и был взят после нескольких кровопролитных сражений.  Согласно официальным данным, во время Даргинской экспедиции российские войска потеряли 4 генералов, 168 офицеров и 3433 солдата. Несмотря на потери в Петербурге сочли, что цель экспедиции – взятие Дарго – достигнута, и поэтому главнокомандующий получил высокую награду. Даргинский поход многому научил Воронцова. Наместник понял, что путь к победе ведет через медленную  войну. Воронцов очень внимательно относился к вопросам просвещения и науки на Кавказе. При нем была предпринята попытка создания сети государственных школ для мусульманского региона с целью обучения детей горцев русскому языку. Наместник также способствовал отправлению детей знатных горцев на обучение в кадетские корпуса. Осознавая особенность края, он стремился привлекать в качестве учителей выпускников Казанского университета. Основополагающими чертами образовательной политики Воронцова были не только обучение горцев русскому языку, но и обратное – знакомство русских с хотя бы одним языком местного населения. Помимо этого, основной позицией наместника было убеждение в том, что успех политики по управлению краем напрямую связан с наличием в администрации чиновников с высшим образованием из представителей местных народов.                                                                                                                                              Следующий главнокомандующий, Николай Николаевич Муравьев-Карский (прибавку к фамилии – «Карский» Муравьев получил после взятия крепости Карс), имел хорошее образование, военные заслуги  и очень тяжелый характер, дважды ломавший ему карьеру.  Николай Николаевич Муравьев-Карский являлся наместником Кавказа, главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом с 1854 по 1856 г. Воевать с горцами он не любил и за долгую кавказскую службу не разорил  ни одного аула, употребив свои воинские таланты на борьбу с беспокойными и опасными южными соседями России. В ноябре 1854 года русское командование в лице генерала от инфантерии Н.Н. Муравьева вынуждено было признать право горских народов на независимость под протекторатом России. В следующем году с имамом Шамилем было заключено перемирие и торговое соглашение. Современники утверждают, что за время своего командования на Кавказе Муравьев не подписал ни одного смертного приговора. Честность и бескорыстие Муравьева вошли в поговорку. Николай Николаевич Муравьев – Карский отдал Кавказу двадцать лет своей жизни и, как отмечал его брат Александр, «несмотря на те слабости и недостатки, каким подвержен каждый человек… во всех обстоятельствах своей жизни он был всегда рыцарем чести».

   Сравнивая управление Кавказского края с государственным управлением близкими ему по своей значимости национальными окраинами (Великим княжеством Финляндским, Варшавским генерал-губернаторством), можно прийти к выводу, что оно имело наиболее чрезвычайные формы. В законодательстве полномочия генерал-губернаторов были определены мало. С одной стороны, это не сковывало их в своих действиях, что было крайне необходимо для более гибкого и оперативного управления обычно неспокойной окраины государства; но с другой стороны, создавало достаточный простор для злоупотреблений. Кавказское население было перегружено в земельном тягле по сравнению с внутренними губерниями России. Казна проявляла весьма умеренную щедрость в удовлетворении насущных нужд Кавказа. Допускалось заселение региона даже без всяких преднамеренных задач, иногда совершенно нежелательным элементом, в уступку политической необходимости. Значительная часть расходов по управлению Кавказом шла на содержание государственного аппарата. Для того чтобы охарактеризовать непомерную бесхозяйственность, следствием чего являлось беззастенчивое казнокрадство, достаточно привести следующий факт: весь значительный доход Закавказского края не покрывал собой даже расходов на его гражданское управление. Наместник одновременно являлся главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом, а с 1860 года также Наказным атаманом Кавказских казачьих войск, обладающий всей полнотой военной и гражданской власти на Кавказе. Наместнику, по отношению ко всем отраслям управления в крае, были присвоены власть и права  министров. Кавказский наместник, например, мог разрешать вопросы, относящиеся по общему правилу к компетенции министров. Также генерал-губернаторы имели право представлять доклады о делах управления непосредственно императору и получать от него распоряжения. Наиболее важные представления,  как министров, так и губернаторов направлялись только через генерал-губернаторов. Любое новое распоряжение или закон, касающийся данного края, не мог быть введён в действие без предварительного заключения от генерал-губернатора. Кроме того, наместнику предоставлялось право лично разрешать дела, превышавшие министерскую власть, вносить их в Комитет министров.  По представлению наместника на Кавказе,  был издан весьма важный Указ (№ 45270), позволявший ему корректировать распространение на край общих для империи административных мер: они могли быть приняты лишь при соответствии их условиям края, в противном случае наместнику предоставлялось право самому решать, целесообразно ли их применение, о чём он докладывал Председателю Кавказского Комитета. Тем самым была достаточно широко очерчена независимость наместника по отношению к этому центральному правительственному органу. Указ предоставлял также наместнику право вводить «постепенно, по ближайшему его усмотрению и по мере имеющихся средств» общие для империи законоположения.  Специфика управления отдельными национальными окраинами определялась местными задачами царизма. В Кавказском наместничестве сочетались властные гражданские и военные прерогативы управления под верховным контролем царского правительства. В этой своеобразной форме правления причудливо сливались принципы единоначалия, элементы административной автономии и высшего бюрократического органа типа центрального министерства. Однако автономные начала власти наместника оказывались сильно ограниченными, поскольку существовавшие при нём Особый совет и канцелярия были подконтрольны императору и подотчётны Государственному Совету. В идеале кавказский наместник как бы выполнял функции «коллективного министерства», но в реальности должен был подчиняться центральному правительству. Император дал право наместнику «в виде опыта» образовать Главное управление делами Кавказа, а также других учреждений; эти временные полномочия периодически продлевались, но в то же время заставляли наместника «не расслабляться» и следить за ситуацией в крае.  В 1856  году Отдельный Кавказский корпус был преобразован в Кавказскую армию с большим аппаратом управления. Учреждение Кавказского наместничества повлекло за собой изменение в порядке управления краем со стороны правительственной власти. IV Временное отделение было закрыто, а Комитет по делам Закавказского края с 3-февраля1845 г. получил название Кавказского. Создание подобных комитетов (оба Сибирских комитета, Комитет по делам Царства Польского и т.д.) являлось известным компромиссом между окраинной автономией и централизаторскими тенденциями абсолютизма. Кавказский комитет был создан на правах особого министерства, входившего в Государственный Совет. Являясь для Кавказа органом высшего управления и надзора за местной администрацией, он нередко выполнял и законодательные  функции. В 1845 году высочайше было приказано вносить в Кавказский комитет все дела по законодательной части и по устройству Кавказского края, которые превышали власть министров и главноуправляющих. Однако крайне редко законодательные проекты кавказских военных управленцев не визировались данным комитетом. В большинстве случаев проекты «региональных законов» составлялись кавказскими чиновниками, зачастую не имевших юридического и даже высшего образования, но комитет их поддерживал, в связи с тем, что они «лучше ознакомлены с бытом и нравами управляемого ими населения». Контроль над кавказской администрацией со стороны Петербурга был весьма слабым. В середине XIX в. центральные органы, в том числе и Кавказский комитет, не располагали экспертами, знакомыми с кавказской проблематикой и способными профессионально оценить деятельность региональной администрации. Министрам – членам комитета просто не хватало времени и сил на то, чтобы глубоко вникать в вопросы управления Кавказом. В связи с этим деятельность Кавказского комитета зачастую приобретала сугубо формальный характер. Один из современников оставил такое описание его заседаний: «Что такое этот комитет? Тот же Комитет министров, за исключением нескольких министров, без единого специалиста,…с канцелярией из лиц, не бывших на Кавказе. С самого учреждения оного заседания происходили так, что иногда после Государственного Совета или Комитета министров объявлялось заседание Кавказского комитета. Утомлённые члены снова усаживались, управляющий делами Кавказского комитета приносил груду накопившихся дел и с величайшим цинизмом и ловкостью дьячка «на почтовых», бормотал заглавие дел и проекты резолюций, а иногда и прочитывал некоторые представления наместника, причём, к удовольствию членов, перескакивая целые страницы. Затем заседание объявлялось конченным, и канцелярия облекала в форму журнала проекты резолюций, всегда согласных с мнением наместника». Среди центральных учреждений, в функции которых входило обустройство жизни населения на окраинах империи, имелись различные управления Министерства внутренних дел: Переселенческое управление, Управление по делам о воинской повинности, Главное управление по делам местного хозяйства, Главное управление духовных дел иностранных исповеданий, а с 1832 по 1917 г. – Департамент духовных дел иностранных исповеданий. Ряд территорий на окраинах Российской империи находился в ведение военного ведомства. В 1866 г. в составе Главного штаба Военного министерства для военно-административного управления территориями Кавказа было образовано Азиатское отделение,  в 1903-1910 гг. – Азиатский отдел). В функции этого структурного подразделения входило управление военными округами азиатской части России, устройство здесь укреплений и путей сообщения, охраны границ России, организация военно-народного управления на Кавказе, в Казахстане и Средней Азии, сбор сведений о военном и политическом положении сопредельных с Россией азиатских государств и т.п. Подобные  задачи решал Департамент таможенных сборов (1864-1917), Отдельный корпус пограничной стражи, находившийся в ведении Министерства финансов, а также Азиатский департамент Министерства иностранных дел, ведавший управлением народами пограничных районов Кавказа, Казахстана и Астраханской губернии до середины XIX века.  6 января 1846 года высочайше утверждённые особые правила сформулировали права кавказского наместника. Во всех случаях, когда власть считалась превышенной, и требовалось разрешение или утверждение царя, наместник должен был обращаться к председателю Кавказского комитета. Последний, в зависимости от характера дел, докладывал их царю либо вносил на предварительное рассмотрение комитета. В данном случае известное совпадение прерогатив наместника и функций Кавказского комитета нейтрализовалось тем, что циркуляры и распоряжения комитета должны были быть санкционированы наместником, без согласия которого не могло действовать на территории края ни одно из предписаний комитета. Тем не менее, на протяжении всего времени существования шло подспудное, а подчас и явное противодействие двух сил – централистской и региональной. Постепенно происходит сокращение военных и гражданских функций кавказского управления. После разгрома мюридизма царское правительство взяло курс на ликвидацию Кавказского наместничества, утратившего своё прежнее значение, и в 1882 г. его упраздняют вместе с Кавказским комитетом.   Реализуя идеи о необходимости преобразований, правительство Александра II провело серьезную перестановку кадров в высшем эшелоне кавказской администрации. В управлении Кавказским наместничеством на место старых боевых генералов, искавшим по отношению к горцам «в одной только силе опору», пришли более умеренные чиновники, которые «хотели достичь цели правительства (т.е. замирения края и установления гражданской системы управления на Кавказе) другими, сообразно с духом времени и христианской цивилизации, методами. Видный государственный деятель России периода либеральных реформ 60-70 гг. XIX в. Д.А. Милютин рекомендовал проводить на Кавказе такую политику, при которой горцы были бы «…убеждены в неприкосновенности их религии, обычаев, образа жизни. Мы должны всеми силами стараться согласовать наше владычество с интересами самих горцев – как материальными, так и нравственными». После окончания Кавказской войны российская администрация стала проводить более осторожную политику в регионе, воздерживаясь от русификации и насильственной христианизации.                                                                                                          Большое значение придавалось созданию условий приёма на государственную службу (военную и гражданскую) местных уроженцев. Речь идёт о применении единых требований к отбору кандидатов независимо от национальной принадлежности. Он справедливо замечал, что отказы от приёма или даже увольнение со службы, воспринимаются единомышленниками кандидата или уволенного всегда остро, затрагивая национальное самолюбие. По своим политическим взглядам это был один из самых прогрессивных управленцев на Кавказе. Наместник и его окружение не считали, что в кавказской администрации должны  быть только русские. Более того, они признавали, что «туземцы в составе администрации, особенно на низших должностях не только полезны, но, безусловно, необходимы «знание условий края, бытовой стороны и местного языка делают их назначение неизбежным». Суть вопроса, по мнению местных властей, заключалась в том, чтобы вести отбор и контроль над лицами, допущенными к административной деятельности, найти оптимальное соотношение в кавказской администрации русских и представителей местного населения. Это соотношение должно быть таково, чтобы не было преобладания коренного населения, чтобы его представители не допускались к высшим должностям. Но, такая точка зрения не встречала одобрения в Петербурге. Требовалась полная русификация аппарата. На этой почве возникало масса трений между кавказской администрацией и высшими государственными учреждениями Российской империи. Население Северного Кавказа, вошедшее в российское подданство после Кавказской войны плохо вписывалось в существующую в России правовую систему. В результате было принято решение установить для региона отдельный порядок управления, отличный от администрирования других российских губерний. Первые десять лет после завершения военных действий в регионе существовало так называемое «военно-народное» управление, призванное подготовить горцев для вступления в российское социально-правовое поле. Правительство стремилось не просто инкорпорировать местные социальные элиты, а органично срастить их с центральной властью и обществом. Для этого представителям национальной элиты давали возможность получить образование и воспитание, возможность сделать карьеру на государственной службе. Итогом такой деятельности правительства, становилось то, что народы окраин психологически все глубже ощущали некую «гражданственную» принадлежность к империи. В них на протяжении истории постепенно развивались, помимо этнического самосознания и ментальности, имперско-державное сознание. Особо складывалось положение северокавказских родоплеменных вождей и феодалов. «Мирные» горцы принимались на российскую службу с сохранением своего положения или без этого. Адыгские князья и дворяне превращались в служилое сословие. Кумыкские беки получали вознаграждение и пожизненную пенсию, кабардинские князья и их вассалы были лишены военных функций и права собирать дань с прежде подвластных им народов. В XIX в., как и раньше, на государственную службу принимались лица вне зависимости от их национальной принадлежности. В формулярных списках чиновников даже не было графы о национальности. В результате прихода России на Кавказ «мирным горцам» было запрещено собирать сельские ополчения и княжеские дружины, запрещено аталычество и куначество, особенно с «немирными горцами», жившими за пределами кордонной линии. Горские князья потеряли право объявлять войну, совершать набеги, взимать дань с прежде подвластных им народов. Власть в обществе стали захватывать старшины обществ, феодальная знать изгонялась из народных собраний. В борьбе горских общин со знатью российское правительство встало на сторону последней.                                                             V. Кавказ в нач. XX в. Третье наместничество. Кавказское наместничество было восстановлено Высочайшим указом Правительствующему Сенату 26 февраля 1905г. и просуществовало до 1917 года. Глава наместничества, Наместник Его Величества на Кавказе, обладал широкими полномочиями. Он имел право решать все вопросы, которые не требовали издания новых законов. Ему принадлежали все права по определению к службе, перемещению и увольнению чиновников, их ответственности, производству в чины, награждению, назначению им пенсий (за исключением чинов Государственного контроля, Государственного банка и судебного ведомства). В чрезвычайных обстоятельствах он мог отменять постановления губернских и областных лиц Кавказского края. При наместнике находился совещательный орган — Совет, состоящий из двух специально назначенных Императором лиц, представителей министерства финансов и внутренних дел, Главного управления землеустройства и земледелия, старшего председателя Тифлисской судебной палаты и директора канцелярии наместника. Высочайшим Указом от 22 мая 1905 была также учреждена должность Заведующего полицией на Кавказе, на правах помощника Наместника по полицейской части. После Февральской революции 1917 года Временное правительство России сформировало из депутатов 4-й Государственной думы специальный орган по управлению Закавказьем — Особый Закавказский Комитет (ОЗАКОМ). Октябрьское восстание 1917 г.  и приход к власти партии большевиков станет новым рубежом в истории нашей страны  и кавказских народов.

Использованная литература:

  1. Агаджанов С.Г.  Основные черты системы управления национальных окраин России (Опыт сравнительно-исторического анализа) // Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления. -  М.,1998.                                                   2.  Институт генерал-губернаторства и наместничества  в Российской империи. Т.1, 2. СПб.,2001. С.                                                                                                                                                 3.  Военная энциклопедия. Т.7. – СПб.,1911. М.,2004. – С.40.                                                                  4.  Документальная история образования многонационального государства Российского. В 4-х книгах. Кн.1. Россия и Северный Кавказ в XVI – XIX веках. – М.,1998. – С.[1] Погожев В.П.  Кавказские очерки. -  СПб.,1910. -  С.261,266.                                                                                                         5. Гатагова Л.С., Исмаил-Заде Д.И.  Кавказ. Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления. -  М.,1998. -  С.275.                                                                                               6. Варивода Н.В. Уроки взаимодействия и проблемы взаимоотношений

русского народа и северокавказских этносов. // Северо-Кавказское новостное агентство [Электронный ресурс]. - 2010. - Режим доступа: http://skfonews.info/rss/rss.xm

7. Новицкий И. Я. Управление этнополитикой Северного Кавказа — Краснодар, 2011.

Интернет – источники:

bookmix.ru/book.phtml?id=97294

 http://5fan.ru/wievjob.php?id=696

http://imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=1466