СОВЕТЫ БЕЗ КОММУНИСТОВ: ИСТОРИЧЕСКИЙ ФИНАЛ II
Предварительный просмотр:
«Советы без коммунистов» — исторический финал
II
Вразрез принципу свободных, прямых и равных выборов были избраны в 1989 г. 750 народных депутатов СССР от общественных организаций. По 100 депутатов избирались от девятнадцатимиллионной КПСС, от двадцатишестимиллионного комсомола и от почти двухсот миллионов членов профсоюзов. Члены руководящих органов этих организаций получали возможность неоднократного голосования во время выборов. В то время как трудящиеся получали возможность голосовать только однажды и только по месту жительства. По признанию М.С.Горбачева, было опасение, что иначе оказались бы забаллотированными некоторые члены тогдашнего партийного руководства. Был, как сейчас выясняется, и другой замысел: те самые 100 депутатов, избранные по партийному списку, и должны были представлять партию как общественную организацию.
Фактически, ратуя за «консолидацию», авторы политической реформы наносили удар по партии путем противопоставления одних групп коммунистов другим. Это противопоставление с каждым Съездом народных депутатов, с каждой сессией Верховного Совета только углублялось и переросло в непримиримую борьбу между разными фракциями членов партии в советах.
Были ли замечены признаки нарастающего социального раскола? Да. Но акцент поначалу делался не на это, а на действительный общедемократический подъем в стране. Так, в письме ЦК КПСС «К партийным организациям, ко всем коммунистам» (сентябрь 1989 г.) говорилось: «Перестройка пошла вглубь, главное ее достижение – это сам распрямившийся народ, преодолении апатии и отчужденности, неизмеримо возросшая активность советского человека». В то же время отмечалась и негативная тенденция: «Многие партийные организации утратили политическую инициативу, замкнулись в себе вместо того, чтобы включиться и возглавить широкий демократический процесс». Важно было понять причины этого.
А дело заключалось в том, что этот процесс действительно активизировал разные группы общества, позволил заявить о себе разным позициям и интересам, в том числе и взаимоисключающим. Как должна была реагировать на это партия, если в действительности идет раскол, а из центра спускаются установки не допускать противопоставления, нарушения единства, то есть того, что побуждало усомниться в том, в какой мере новый депутатский корпус может отражать «общенародные интересы»? Естественно, что партийные комитеты, непосредственно втянутые в разворачивающуюся борьбу на выборах, введенные в заблуждение поступающими «сверху» установками, порой просто не знали, как действовать в конфликтных ситуациях, как реагировать на те или иные звучащие позиции, пытались либо сглаживать возникающие противоречия, либо устраняться от них. Потому и констатировалось в письме ЦК, что у партийных организаций «появилась своего рода массобоязнь».
Становилось очевидно, что одним словом «демократия» идущие в обществе процессы размежевания объяснишь. Объяснение же его с точки зрения классовой, как порожденного легализацией разных социально окрашенных форм демократии: рабочей, крестьянской и буржуазной было немыслимым, ибо от классового подхода как инструмента политики в советском обществе партия давно уже отказалась.
Поскольку «решающее значение», по Горбачеву, «имеет уровень демократизации общества, формирования всех его структур», в Советы, в партию, и в профсоюзы предлагалось включать «те силы, которые выявились в острых ситуациях, которые способны и выражать, и вместе с тем держать обстановку, брать на себя ответственность». Под ними можно было понимать сколько угодно широкий перечень: и самодеятельные объединениях граждан по месту жительства, и структуры рабочего движения, и предпринимательские объединения.
Горбачев, судя по его мемуарам, был доволен результатами кампании, потому что «свободные выборы открыли много новых интересных людей, прояснили позиции социальных слоев, о которых, оказалось, у нас были весьма превратные представления». Выступая на Политбюро, Горбачев заявил, что «мы выиграли крупную политическую кампанию», назвал выборы крупным шагом в развитии «политической активности общества».
Но в ЦК КПСС шли и другие сигналы. По свидетельству В.И.Воротникова, председатель избирательной комиссии по выборам в народные депутаты СССР от КПСС В.А.Коптюг, информируя ЦК об откликах и письмах о встречах с кандидатами от КПСС в трудовых коллективах, отметил проявившееся в них недовольство тем, что «в списке кандидатов мало рабочих, много творческих работников». Горбачев согласился: да, «потеснили рабочих и крестьян». Он назвал это «уроком на будущее». На фоне всеобщей политизации населения это обстоятельство тогда Горбачева еще не сильно волновало. Хотя уже вскоре на съездах народных депутатов СССР разгорятся дебаты о необходимости возвращения к квотам для гарантированного представительства различных социальных групп общества.
Выборы впервые продемонстрировали политическую активность так называемых «технократических групп», руководителей предприятий, отраслевых министерств. Некоторые директора – кандидаты даже свозили своих работников на встречи с избирателями и окружные собрания. Выборы ясно показывали, от кого к кому начали переходить механизмы воздействия на их ход. Само существование людей, приходящих на голосование, зависело в СССР от руководителей предприятий, особенно градообразующих и сельскохозяйственных. «Голосование за директорат — это голосование двух типов, — пишут В. Амелин и К.Пинчук. — Во-первых, это рациональное голосование. От представительного органа власти избиратели ждут улучшения своего материального положения и выбирают туда руководителей, известных своими реальными достижениями. Но это и зависимое голосование. Сельские жители избирают директора совхоза потому, что в противном случае жизнь на селе остановится: не дадут технику, чтобы вспахать огород, подвести дрова на зиму, сено с сенокоса и т.п.».
Определяющей стала тенденция подрыва монопольного влияния партийного аппарата, проявления новых структур (в первую очередь, предприятий и многочисленных неформальных общественных объединений). Многие руководители партийных комитетов после неизбрания депутатами, что влекло за собой обычно отставку с партийного поста, были вынуждены пойти на предприятия обычными работниками (а дальше все зависело от их карьерных возможностей внутри предприятий, отношений с их руководством и новыми собственниками).
Ослабление политической функции правящей партии означало усиление тенденции корпоративизации политического процесса, то есть повышение политической роли руководителей предприятий. Между ними тоже начинается политическая конкуренция (особенно в тех округах, где находились крупные или градообразующие предприятия). Время частных собственников – владельцев предприятий, от которых зависело бы развитие территорий, еще не пришло. Но, как показало дальнейшее развитие событий, активность этой группы избранных депутатов могла быть и была направлена на создание предпосылок приватизации государственной собственности. Тем самым, в полной мере подтверждался марксовский вывод: «Буржуазия не может завоевать себе господства, не заручившись предварительно союзником в лице всего народа, не выступая, поэтому, в более или менее демократическом духе».
Выборы 1989 г. обозначили тенденцию вымывания рабоче-крестьянской прослойки депутатов. Она была замечена, если не высшим партийным руководством, то в регионах, отвечавших непосредственно за реализацию политической реформы, точно. Газета «Советская культура» приводила слова одного из секретарей райкомов: «Рабочие сейчас поняли, что их обманули».
«Места рабочих и крестьян, составлявших в прошлом почти половину Верховного Совета, также перераспределились, — констатировали первые исследователи нового состава депутатского корпуса А.Назимова и В.Шейнис. — При этом меньшая их часть перешла к рядовым, не занимающим административных постов интеллигентам, большая – в нижний эшелон управления: от колхозников – к председателям колхозов, от промышленных рабочих – к начальникам цехов и участков. Но, сократившись в числе, депутатские группы рабочих и колхозников все равно будут принадлежать к самым крупным на съезде».
На 1500 депутатских мандатов в избирательных округах было выдвинуто свыше 7,5 тыс. кандидатов. 33% выдвинутых – рабочие и колхозники, — сообщал журнал «Новое время». По архивным данным, в ходе кампании по выдвижению кандидатов в народные депутаты СССР по 1500 территориальным и национально-территориальным округам было выдвинуто более 7,3 тыс. кандидатов. Рабочих среди них оказалось 1700 чел. (23,6%), колхозников — 650 (8,9%). Причем, 140 рабочих и 91 колхозник были выдвинуты по спискам общественных организаций.
Выборы показали, насколько не соответствует объективной реальности лозунг о «все возрастающей роли рабочего класса в коммунистическом строительстве». Представительство рабочих и крестьян в органах власти СССР обеспечивалось только тем, что КПСС регулировала социальный и национальный, а также половой и возрастной, образовательный и профессиональный состав Советов всех уровней. Можно согласиться с исследователем Н.Разуваевой, считающей, что «в политической жизни рабочего класса в этот период весьма четко обозначилась тенденция вымывания рабочих из политической сферы, оттеснения их от официальных политических структур, от процесса принятия политических решений». Это подтверждается количественными данными о представленности трудящихся в депутатском корпусе. Как известно, на первый Всесоюзный съезд Советов (1922 г.) было избрано 2215 делегатов. В составе делегатов съезда рабочие составляли 44,4%, крестьяне – 26,8%, служащие и интеллигенция – 28,8%. Среди членов ЦИК рабочие составляли 46,2%, крестьяне – 13,6%, служащие и интеллигенция – 40,2%. А в составе съезда народных депутатов СССР рабочие и рядовые колхозники составляют лишь 23,7%, а в составе Верховного Совета СССР из 542 депутатов – 115 рабочих и 29 колхозников (21,2% и 5,4% соответственно).
Если в 1984 г. в Верховном Совете СССР было 35,1% рабочих, то среди народных депутатов СССР, избранных в 1989 г. их стало 18,4%. На Украине и в Белоруссии представительство рабочих и колхозников в высших республиканских органах власти снизилось почти в 5 раз, в РСФСР – в 8 раз и составило лишь 6,4% от общего числа народных депутатов России. В годы перестройки рабочий класс массово покидает партию. Но этот уход рабочих в отличие от слоя интеллигенции и руководителей, не компенсируется адекватным представительством в советах. Так, из 1068 народных депутатов РСФСР, избранных в 1990 г., только 60 были рабочими (5,6%). А в московский Совет народных депутатов в 1990 г. из 463 депутатов рабочих было избрано всего 12 (2%).
Как видим, с каждыми выборами представительство рабочих и крестьян в советских органах власти сокращалось. Причем, чем выше был уровень выборных органов, тем меньше избиралось рабочих и крестьян. Это не могло не привести к сужению политического кругозора, уровня политических притязаний как избирателей – крестьян и рабочих, так и избранных из этой среды депутатов, подстегивало их уход в частную жизнь. Трудящиеся замыкались на местных проблемах, снижалась их общественная активность, исчезало ощущение классовой общности. Этим можно объяснить высокую долю региональных руководителей в депутатском корпусе, что соответствовало растущим ожиданиям избирателей на отстаивание прежде всего местных интересов.
Политическое представительство переставало рассматриваться как элемент и условие самоидентификации класса. Кроме того, региональные руководители могли использовать эти местнические умонастроения для повышения собственного авторитета. «Руководители предприятий, как правило, известные в своих регионах люди. В 1990 г. от результатов их деятельности зависело материальное благосостояние и решение социальных проблем. Зарплата, квартира, медицинское обслуживание было под контролем руководителей предприятий. Эти люди производили и контролировали реальные материальные блага и зарекомендовали себя как опытные и пользующиеся уважением персоналии».
Нельзя сказать, что эта ситуация не тревожила высшее руководство страны. В беседе с рабочими объединения «Ижорский завод» в Ленинграде 11 июля 1989 г. М.С.Горбачев подчеркивал необходимость «извлечь урок из прошедшей выборной кампании, когда наши производственные коллективы оказались в ряде случаев как бы отодвинутыми от демократических процессов». Он призывал «внимательно рассматривать» мнения трудовых коллективов о выдвижении кандидатов в депутаты. «Нельзя, чтобы в стране сложилось так: одни управляют, другие работают», — говорил Горбачев рабочим, подмечая нарастание противоречий между управленческим аппаратом и трудящимися. Чтобы его преодолеть, он призывал производственные коллективы выдвигать «и рабочих, и инженеров, и хозяйственные кадры».
С этого времени во всех документах, касающихся советов и избрания народных депутатов, повторялась установка партийным организациям заниматься подготовкой к будущим выборам, обратив внимание на подбор и обучение кандидатов, особенно из числа рабочих и крестьян. На какое-то время в КПСС, возобладала иллюзия, что парламентская система способна обеспечить адекватное представительство рабочих и крестьян.
Однако развитие ситуации пошло в ином направлении. В постановлении Российского бюро ЦК КПСС «О ходе избирательной кампании в РСФСР по выборам народных депутатов в республиканские и местные Советы» от 15 января 1990 г. отмечалось, что «в абсолютном большинстве кандидатами названы люди, не работавшие в Советах последнего созыва». Однако «партийные комитеты недостаточно настойчиво вели работу по выдвижению кандидатами в народные депутаты РСФСР рабочих, крестьян, женщин, молодежи, а в ряде случаев пустили эту работу на самотек».
На заседании Политбюро 22 марта 1990 г. при обсуждении результатов выборной кампании в РСФСР у некоторых членов даже проявились панические настроения. Наиболее высокой в депутатском корпусе 1990 г. оказалась доля директората (29,3 %), интеллигенции (23,1 %) и региональных руководителей (19,9 %). К резкому сокращению представительства рабочих и крестьян среди народных депутатов РСФСР, по свидетельству В.И.Воротникова, Горбачев отнесся как к «неожиданному удару». «Мы бросили рабочих и крестьян», — говорил другой член Политбюро И.Фролов.
Понимание, что нарастание отчуждения трудящихся от власти никак не вяжется с провозглашаемой политикой демократизации, вынуждало партийное руководство делать резкие заявления. Так, объединенный пленум ЦК КПСС и ЦКК КПСС 25 апреля 1991 г., назвав Советы «основой народовластия», выступил против «отстранения от непосредственного участия в представительных органах в центре и на местах трудящихся, многочисленных групп населения». Пленум констатировал отсутствие «должной партийной поддержки» кандидатов в депутаты – рабочих и крестьян. Предлагалось активнее выдвигать из их рядов «умнейших людей, способных быстро овладевать навыками парламентской работы». За две недели до Пленума Секретариат ЦК КПСС предписал создавать в каждом горкоме и райкоме партии группы из 10-20 рабочих и крестьян, которых «после соответствующей подготовки» в партийных учебных заведениях или на курсах можно было бы выдвигать в качестве кандидатов на выборах в Советы.
Постановление Политбюро ЦК КПСС 3 июня 1991 г. «О работе коммунистов в Советах народных депутатов» призывало «всемерно способствовать становлению Советов, которые могли бы эффективно осуществлять власть в интересах большинства». Политбюро выступило против навязывания обществу идеи «десоветизации», что, по его мнению, означало на деле «отчуждение от власти широких слоев трудящихся: рабочих, крестьян, интеллигенции». В постановлении не было понимания того, что именно «советизация» (то есть передача всей полноты власти советам, избираемых на принципах всеобщего избирательного права, конкуренции и альтернативности) и породило это отчуждение и с каждыми новыми выборами углубляло его.
Зато отмечалась тенденция продвижения представителей научной и творческой интеллигенции. Общее число ученых и творческих работников, избранных на I Cъезд народных депутатов СССР, — 341 человек, или 16,7 процента. При повторном голосовании – доизбрании депутатов 2 и 9 апреля 1989 г. из 76 депутатов, избранных по территориальным и национально-территориальным округам, 35 оказались представителями высококвалифицированного умственного труда, а 24 – научными и творческими работниками. Одной из причин увеличения представленности интеллигенции стало использование механизма выдвижения кандидатов от общественных организации. Так, из Москвы только от общественных организаций было выдвинуто 217 кандидатов, или более 40% их общего количества. Причем, по объединению научных работников, творческим союзам, ряду других общественных организаций этот показатель достигает 70-90%.
В составе съезда появились также группы депутатов, которые не были представлены ни в одном из прежних созывов Верховного Совета: священнослужители, сельские арендаторы (13 человек), руководители арендных коллективов и кооперативов (6) и пенсионеры. Новый верховный орган, безусловно, отражает социальный плюрализм общества в неизмеримо большей степени, чем все предыдущие, — делали вывод А.Назимова и В.Шейнис.
Да, действительно, новый политический расклад отражал углубляющуюся социальную неоднородность общества, но при этом нарушал принцип соответствия представленности на выборных постах основных классов и слоев общества их реальной численности, месту и роли в народном хозяйстве. И в этом состояло главное значение выборов. Так, основную массу среди народных депутатов СССР в 1989 г. заняли работники культуры, литературы, искусства, науки, просвещения, здравоохранения и печати – 27,5% (в составе Верховного Совета в 1989 г. – 27,9%), представители партийных, советских и государственных органов – 17,2% (в составе Верховного Совета в 1989 г. – 16,0%), а также руководители предприятий и специалисты народного хозяйства – 14,8% (в составе Верховного Совета СССР в 1989 г. – 14%).
Спустя год те же авторы, анализируя депутатский корпус, избранный на выборах в Российской Федерации, отмечали продолжение и углубление прежних тенденций: сокращение представительства рабочих и крестьян – увеличение числа руководителей различного уровня и, прежде всего, предприятий.
Важно подчеркнуть, что к этому времени для многих партийных руководителей стало очевидным, что прежнее положение уже не гарантирует им уверенного будущего. Поэтому многие из них поспешили занять ключевые посты в советском аппарате, в министерствах, ведомствах, как бы предвидя, что в этих структурах развернется нешуточная борьба за советское наследие. Доля представителей собственно партийного аппарата всех звеньев осталась практически неизменной: 11,3% в 1989 г. и 11,5% в 1990 г., зато удельный вес работников государственного аппарата, который, как известно, между выборами получил солидную «подпитку» из партийных структур, увеличился с 4,3% до 12,7%, т.е. почти в 3 раза.
Перестройка, начавшаяся под антибюрократическими лозунгами, на самом деле открыла перед партийными, советскими и хозяйственными работниками (на языке того времени этот слой именовался совпартхозактивом) неведомые доселе возможности. И, как это не парадоксально, именно демократизация политических процессов, выразившаяся в усилении выборных начал, позволила в корне изменить прежнюю конфигурацию социального представительства в новых, рожденных перестройкой, органах власти в пользу этого слоя. Так, народными депутатами СССР в 1989 г. были избраны 109 членов ЦК КПСС, 30 кандидатов в члены ЦК КПСС, 23 члена ЦРК КПСС, а также 74 первых секретаря ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии, не входящих в состав центральных выборных органов КПСС. На съезде народных депутатов СССР 53 из них вошли в состав Верховного совета СССР. Не было избрано 38 секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, из них 32 баллотировавшихся с альтернативными кандидатами.
Среди избранных народными депутатами союзных республик 20 членов ЦК КПСС, 10 кандидатов в члены ЦК КПСС, 3 члена ЦРК КПСС, 43 первых секретаря ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии. В ходе первых сессий Советов республик, краев и областей их председателями избраны 52 первых секретаря соответствующих партийных комитетов.
В июле 1993 г. более 40% глав администрации городов и районов области были в годы перестройки партийными работниками, в абсолютном большинстве – секретарями всех уровней горкомов и райкомов. Среди заместителей глав администраций их доля была меньше (8-10%). Выборы в начале 1994 г. в Законодательное собрание Пермской области дали данной категории примерно 20% мест. В то самое время бывшие функционеры советских структур получили около 25% мест.
На территории бывшего СССР есть некоторые регионы, которые до сих пор возглавляют люди, ставшие у руля власти еще в СССР. Когда советская система исчерпала себя, они первыми начали встраиваться в новую систему власти, стали активными проводниками политики капитализации.
Поражения на выборах нескольких десятков высших партийных и советских руководителей в 1989 г. на какое — то время затмили тот факт, что с точки зрения общего представительства номенклатурных работников мало что изменилось. В доперестроечном Верховном Совете СССР около 40% составляли лица, совмещавшие участие в Верховном Совете с принадлежностью к ЦК и ЦРК КПСС. В марте-апреле 1989 г. на Съезд народных депутатов были избраны лишь 93 из 301 члена ЦК (31%), 41 из 157 кандидатов (26%) и 22 члена ЦРК (27%). Но за счет увеличения представителей «среднего звена» номенклатуры их совместная доля осталась на уровне тех же доперестроечных 40 процентов.
Сравнивая состав Съезда народных депутатов с Верховным Советом СССР образца 1984 г., исследователи А.Назимова и В.Шейнис делали вывод об увеличении («примерно равными долями, порядка 23-25 процентов ко всему составу съезда») представительства среднего и нижнего эшелонов управления, прежде всего директоров предприятий. Они увидели в этом позитивный сдвиг – рост социальной роли технократических групп, которые «принесут туда свой полезный социальный опыт».
Если их вес от выборов к выборам возрастал, то рост удельного веса социально-профессиональной группы интеллигентов в целом был сравнительно скромным. В этом можно заметить определенную историческую закономерность: в период общественных преобразований первой активизируется интеллектуальная прослойка, неудовлетворенная своим социальным статусом, реагирующая на всеобщие ожидания перемен, задающая вектор возможных изменений. Подъем общественного движения сопровождается порой острыми идейными дискуссиями о путях развития страны и направлениях реформ. Поэтому на первой волне выборов наиболее активные представители интеллектуального сообщества могут пройти в органы власти.
И вот тут их преимущества (широкий кругозор, высокий интеллектуальный уровень, ораторские способности) оборачиваются минусами: индивидуализмом, оторванностью от реальных интересов основных социальных групп, недостаточностью политического опыта. Интеллигенция оказывается заложницей своего междуклассового положения: законодательная деятельность требует принятия решений, ущемляющих определенные социальные интересы, и интеллигенции, претендующей в наибольшей степени выражать «общечеловеческие ценности», все труднее сделать политический выбор.
Очень наглядно эти политические «минусы» иллюстрируются выборным опытом типичного профессорского интеллигента А.Собчака. описавшего свое участие в кампании по выборам народных депутатов СССР в 1989 г. в книге «Хождение во власть». По его собственному признанию, он «не слишком серьезно относился ко всей… предвыборной истории», «не раз думал, как бы потактичнее послать все эти выборы подальше». «… Я вступил на путь, который, в сущности, и не выбирал, взял ношу, к которой не готовился», — писал А.Собчак. Он воспринимал выборы «скорее, игрой, возможностью самоутверждения и демонстрации себя в деле». Выборы были ему интересны «с профессиональной точки зрения» юриста-правоведа. Собчак признает отсутствие у себя политического опыта, из-за чего приходилось «действовать по наитию», едва ли не на спор в силу «мальчишеского чувства лидерства», а то и просто из-за самолюбия.
Этот пример очень хорошо показывает особенности сознания первого поколения профессиональных политиков, рожденных перестройкой. А еще показывает особенности мотивации участия в политике различных кандидатов, чья партийная принадлежность постепенно уступала различиям более глубокого порядка: социально-классовым. Если высказывания рабочего, его соперника на выборах, демонстрировали готовность представлять интересы рабочих, может, понятые слишком узко и в противовес «всяким профессорам», то кого намеревался представлять в новом представительном органе профессор Собчак, из его слов остается вообще непонятным.
Когда уже требуется принимать решения, доводить их до исполнения, обеспечивать необходимыми ресурсами и поддержкой, чем интеллигенция объективно не располагает, ее роль постепенно снижается, а политическая линия колеблется в зависимости от стремительно меняющегося соотношения сил. Общество постепенно востребует «деловых людей», «выдающихся организаторов», «крепких хозяйственников», способных проводить решения. Поскольку реформы могут на какое-то время снижать определенные показатели социального развития, жизненный уровень населения, в общественном сознании неудачи начинают связываться с «практической неопытностью», «оторванностью от жизни», «идеализмом» интеллигентской прослойки. Поэтому постепенно предпочтение отдается «оборотистым людям» с «деловой хваткой». Так что, поворот электоральных предпочтений избирателей к поддержке хозяйственных руководителей связан с тем, что будучи демократическими органами власти, а, следовательно, открытыми, зачастую для случайных людей, Советы демонстрировали непрофессионализм.
«Советы по сути остались без власти, а следовательно беспомощными — констатировал ситуацию депутат одного из поселковых советов Саратовской области в 1990 г. — Основная тому причина- тощий бюджет, уйма прорех в социальной сфере. С другой стороны, избиратели в период предвыборных кампаний усвоили, что они изберут новые Советы. И избрали их, и идут в Советы со всеми вопросами, веря, что там помогут. Рады бы, да денег нет. Пока у Совета не будет финансов, он будет каким-то опереточным органом, а не органом власти. Так оно и есть. Решения поселкового Совета порой игнорируются, а работники Совета с утра обивают пороги предприятий в роли просителей. У депутатов угасает интерес к общественной деятельности. Наказы избирателей выполняются со скрипом. С переходом на рыночную экономику с Советами мало кто будет считаться».
Поскольку в стране еще не было капиталистов, а слой «кооператоров», как тогда называли лиц, занятых частнопредпринимательской деятельностью, еще только легализовывался, таковыми могли восприниматься лишь руководители предприятий. Этим можно объяснить, почему, несмотря на антибюрократические настроения, избиратели более чем половины российских округов вольно или невольно отдали предпочтение руководителям высшего и среднего ранга. Так капитал начинал «вхождение во власть».
(продолжение следует)
А. Чернышев
Формат газеты не позволяет привести все ссылки на использованные источники. Редакция приносит извинения читателям. Автор несет ответственность за достоверность цитат и фактов.